- Только стоячие места,- пробормотал Эд, нажимая на педаль спуска. Никак Таббер решил устроить утренник?
      Он припарковал машину и подошел ко входу.
      - Не лезь вперед, малый, становись в очередь, - прорычал чей-то голос. Со всех сторон на него смотрели недружелюбные лица.
      - Я здесь не для того, чтобы слушать... гм... проповедь,- поспешно сказал Эд. - Я...
      - Нечего умничать. Становись в очередь, дело с концом. Я- стою уже два часа. Только попробуй пролезть вперед меня - враз по роже схлопочешь. Понял?
      Эд почувствовал, как внутри у него все напряглось- так бывало всегда, когда ему угрожали физическим насилием. Он попятился. Потом в замешательстве взглянул в сторону троих-четверых последователей Таббера, которые отчаянно пытались поддерживать порядок.
      - Глашатая Мира услышат все,- снова и снова повторял один из них. - Он сократил беседы до получаса, чтобы каждый смог его услышать. Будет налажена трансляция. Потерпите, пожалуйста, Глашатая Мира услышат все.
      - Полчаса,- проворчал кто-то из очереди. - Вы что же, хотите сказать, что я выстоял столько времени,чтобы попасть на получасовое представление?
      - Это не совсем представление, дружище,- сказал Уандер. Он отошел от очереди. Чтобы попасть через главный вход, придется ждать не один час. К тому же он совсем не так представлял свою встречу с Таббером.
      Эд собирался побеседовать с пророком - если можно так его назвать лицом к лицу, наедине. И с каждой минутой эта перспектива улыбалась ему все меньше и меньше.
      Он обогнул палатку и позади нее, как и в прошлый раз, обнаружил другую, поменьше. Уандер несколько мгновений постоял в нерешительности, а потом зашел за это парусиновое сооружение. Там стоял старомодный фургон, а рядом безмятежно паслась лошадь.
      Эд глубоко вздохнул и вернулся ко входу в меньший шатер. Как, спрашивается, прикажете стучать в дверь палатки?
      Он откашлялся и крикнул: - Есть кто-нибудь дома?
      Внутри послышался шорох, полог откинулся, и перед Эдом появилась Нефертити Таббер.
      Девушка взглянула на него и зарделась.
      - День добрый, возлюбленный мой,- сказала она.
      Потом заговорила быстро и сбивчиво: - Ой, Эд, мне так жаль... я имею в виду, то, что случилось тогда, на студии. Я... должна была предвидеть, что из этого может выйти, и не позволять отцу...
      - Вам жаль,- с горечью произнес Эд. - А всем остальным - тем более. Послушайте, вы хоть знаете, что произошло?
      Она молча кивнула.
      - Я сейчас объясню вам, что произошло,- начал было он.
      Девушка быстро огляделась, потом откинула полог. - Пожалуйста, заходите, Эд.
      Уандер последовал за ней. Внутри палатка оказалась на удивление просторной; пространство ее было разделено на три помещения - входы в два из них закрывали полотняные пологи. "Скорее всего, там находятся спальни",решил Эд. Самая большая комната совмещала функции кухни, гостиной и столовой и даже имела на полу подобие ковра - тряпичный половик, каких Эд не видел с раннего детства. Вокруг стола стояли складные стулья, и Нефертити нерешительным жестом предложила Эду сесть. Он опустился на стул и взглянул на девушку. Отсутствие Иезекииля Джошуа Таббера придало ему смелости.
      - Не работает ни одна радио- и телестанция на планете,- укоризненно сказал он.
      Она кивнула.
      - Я узнала об этом только час назад. Поехала в город, взять продуктов у одного из странников, который обитает не в Элизиуме.
      Эд пропустил мимо ушей ту часть сказанного, которая показалась ему галиматьей, и ухватился за первое предложение.
      - Так вы видели, что творится на улицах?
      Она снова кивнула.
      - И давно это с ним?
      Девушка безошибочно поняла, что именно он имеет в виду.
      - Вы про... силу? Про силу речь Слово?
      Уандер страдальчески прикрыл глаза.
      - Давайте хоть ненадолго оставим этот чудной язык. Что именно делает ваш отец?
      Нефертити взглянула на него так, словно не существовало ничего более очевидного.
      - Проявляет силу и речет Слово. Но, конечно, только когда говорит во гневе. Вы со своим другом, Базом де КеМпом, довели его до гнева. Так же, как Элен Фонтеин- в прошлый раз.
      - Только и всего? - саркастически осведомился Эд.
      - Не нужно сердиться, возлюбленный мой,- девушка недоуменно нахмурилась. - Раньше это никогда не действовало с таким размахом. - Ее лицо снова прояснилось. - Наверное, потому, что раньше никто так не выводил его из себя.
      - И все-таки, как он это делает?
      - Но ведь он - Глашатай Мира, проводник на пути в Элизиум и возлюбленный Вечной Матери.
      - Господи,- страдальчески пробормотал Эд. - Вот уж, поистине, каков вопрос, таков ответ.
      Непроизвольно он протянул руку и положил ее на плечо Нефертити Таббер.
      - Поймите, мисс Таббер, это очень важно...
      Девушка слегка опустила веки, губы ее нежно приоткрылись. Эд поспешно отдернул руку.
      - Извините!
      - Ничего,- произнесла она чуть охрипшим голоском.
      Эду тоже захотелось откашляться. "Интересно, сколько лет Нефертити?" подумал он. Ему пришло в голову, что девушка, возможно, еще никогда не испытывала прикосновения мужчины. Во всяком случае, молодого.
      - Послушайте,--снова заговорил он,- каждый раз, когда я разговариваю с вашими людьми, у меня создается впечатление, что я не улавливаю и половины смысла. Чего же все-таки добивается ваш старик?.. То есть, я хотел сказать, ваш отец. Что он имеет в виду, когда говорит, будто для него коммунисты слишком умеренны, недостаточно радикальны?
      - О, да у нас гость,- произнес сзади знакомый голос.
      Эд зажмурился, ожидая, что его сейчас пронзит молния. Однако лицо стоящего у входа человека лучилось бесконечной мудростью и печалью, и выглядел он не более опасным, чем мадонна с младенцем кисти Микеланджело.
      Впрочем, это не помешало Уандеру торопливо вскочить на ноги.
      - Гм... Добрый день, сэр... Ох, прошу прощения, не сэр, а Иезекииль, гм... возлюбленный мой.
      - День добрый, Эдвард,- седобородый пророк ласково улыбался. - Никак решили поискать просветления на пути в Элизиум? - Старик со вздохом опустился на стул. Похоже, он ничуть не злился из-за разыгравшейся на студии ссоры.
      Нефертити тоже встала. Она подала отцу стакан воды, который наполнила из ведра. Невольно Эд отметил, что походка у нее - как у малайских женщин, которых он видел в научно-популярных фильмах: шея выпрямлена, плечи гордо откинуты, бедра плавно покачиваются.
      - Гм... да, пожалуй,- поспешно ответил Эд. - Это очень увлекательно. Насколько я понимаю, вы стремитесь к некой утопии...
      Иезекииль Джошуа Таббер нахмурился.
      - Вижу, возлюбленный мой, вы пока не сумели понять Слово. Ибо не утопии мы- ищем. Под утопией понимается идеальное общество, а все идеальное автоматически прекращает развиваться, следовательно, само понятие утопии консервативно, если не реакционно. Многие впадали в эту ошибку, среди них и так называемые коммунисты. Они думают так: как только будет достигнут их рай земной, все движение сразу же остановится и воцарится золотой век. Ерунда! Вечная Мать не ведает остановок. Путь к Элизиуму длится вечно!
      Какое-то время Эду казалось, что он следит за мыслями старика, но постепенно все опять слились в бессмысленный набор слов.
      А ведь Уандер и раньше имел дело с чокнутыми. То, что у старика оказались самые потусторонние способности из всех, с которыми режиссеру приходилось сталкиваться раньше, роли не играло. Все равно он - чокнутый.
      - Что ж, когда вас послушаешь, все и вправду начинает казаться очень разумным. Теперь я вижу, что утопия действительно реакционна.
      Таббер окинул его испытующим взглядом.
      - А я вижу, возлюбленный мой, что вы, посещая нас, скорее всего, руководствуетесь совсем иными побуждениями, нежели поиски пути.
      Он отечески улыбнулся и взглянул на Нефертити, которая все это время не спускала глаз с Эда. Девушка вспыхнула.
      - "Что это она все время краснеет? - подивился про себя Эд. - Не может же она и впрямь быть такой скромницей!"
      - Уж не за дочкой ли моей поухаживать вы явились? - ласково осведомился Таббер.
      Как ни ласково это прозвучало, Эд едва удержался, чтобы не вскочить. "Вставай! - настоятельно требовал внутренний голос. - Вставай и в темпе сматывайся!"
      - Нет,- запротестовал Уандер. - Нет, что вы!
      - Отец! - пролепетала Нефертити.
      Эд не смотрел на нее. Он подозревал, что Нефертити Таббер, которая могла порозоветь от одного взгляда на мужчину, теперь приобрела цвет свежеобожженного кирпича.
      - Нет-нет,- забормотал он. - Я пришел поговорить о радио и телевидении.
      Иезекииль Джошуа Таббер нахмурился, но уж таково было свойство его лица, что и хмурость его выглядела добродушнее, чем иная улыбка.
      - Очень жаль,- грустно проговорил он. - Воистину, путь к Элизиуму, который указует нам Вечная Мать, только освещается любовью нашей молодежи. Боюсь, что жизнь, которую моей Нефертити приходится со мной делить, лишает ее возможности встречаться со странниками, подходящими ей по возрасту. - Он вздохнул и продолжал: - Так что там насчет радио и телевидения? Вам ведь уже известно, Эдвард, сколь малосимпатии я питаю к тому пути, по которому пошли наши средства массовой информации в последние годы.
      Спокойствие старика придало Эду храбрости. Кажется, Таббер действительно не питает к нему зла за скандал, произошедший на станции.
      Собравшись с духом, он сказал: - Может быть, все-таки не стоило его так бурна выражать? Я имею в виду отсутствие симпатии.
      Таббер был явно озадачен.
      - Не пойму, о чем это вы, возлюбленный мой?
      - О, проклятьи,- нетерпеливо сказал Эд. - О том проклятьи, которое вы наложили на радио и телевидение. Только не говорите, черт возьми, что вы о нем забыли!
      Таббер перевел ошеломленный взгляд с Эда на Нефертити. Девушка сидела, не шелохнувшись. Но по мере того, как обстановка обострялась, ей пришлось слегка отвлечь внимание от Эда, на котором оно было целиком сосредоточено.
      - Отец,- проговорила она,- ты, наверное, забыл, только тогда, на радио, ты вышел из себя. И... прибегнув к силе, проклял его.
      - Да так, что на всей планете больше не работает ни одна теле- или радиостанция,- вставил Эд.
      Таббер недоверчиво глядел на них обоих.
      - Вы хотите сказать, что я обрушил гнев на эти, с позволения сказать, развращенные учреждения, и... он подействовал?
      - Еще как подействовал,- мрачно подтвердил Эд. - Я, например, остался без работы. А заодно и несколько миллионов людей, работавших в этой области во всем мире.
      - Во всем мире? - переспросил пораженный Таббер.
      - Но, отец,- вновь вмешалась Нефертити,- ты же и сам знаешь, что обладаешь такой силой. Вспомни парня, который все время бренчал на гитаре народные песенки...
      Таббер бросил на Эда изумленный взгляд, потом обратился к дочери:
      - Да, но порвать пять гитарных струн на расстоянии в несколько сотен футов - это пустяк...
      - А неоновая вывеска,- ты еще говорил, что у тебя ют нее глаза скоро лопнут?
      - Вы что же, сами не знали, что проклятье подействовало?- спросил Эд. - Что вы прокляли радио - и теперь нет ни единой теле- или радиостанции, которая бы работала?
      - Воистину непостижимы силы, коими может наделять нас Вечная Мать,благоговейно вымолвил Таббер.
      - Еще как непостижимы,- с горечью подтвердил Эд. - Только весь вопрос в том, можете ли вы обратить их вспять? Люди не находят себе места. В маленьком городишке, вроде нашего, тысячи жителей бродят по улицам, потому что им нечем себя занять. Посудите сами- если даже на незначительное палаточное собрание, вроде вашего, народ ломится...
      Он осекся. На лице его появилось выражение трагической растерянности.
      - Вы что же... возлюбленный мой... хотите сказать, что огромные толпы, которые я так неожиданно стал собирать,- а палатка вмещает слишком мало желающих, и мне приходится проводить по дюжине бесед в день,- хотите сказать, будто они появились лишь потому...
      - Только потому, что им больше некуда пойти, чтобы хоть как-то развлечься,- безжалостно закончил за него Эд.
      - Отец,- мягко сказала Нефертити, спеша утешить старика,- я как раз собиралась тебе сказать. Люди толпами бродят по улицам. Они отчаянно соскучились по развлечениям.
      Некрасивое лицо Таббера, на котором на миг появилось беспомощное выражение, быстро наливалось силой.
      - По развлечениям, говоришь?
      - Неужели вы не понимаете, Иезекииль? - вмешался Эд. - Нужно же людям куда-то девать время. Они хотят развлечений. Хотят немножко повеселиться. Ведь :это вполне разумно, не так ли? Они любят радио, любят телевидение. И вы не можете их переделать. Ладно, они не знают, чем себя занять. Но надо же как-то убить время.
      - Убить время? - загремел Таббер. - Убить время! Когда человек убивает время, то это уже не убийство, а самоубийство! Ведя пустую, бессмысленную жизнь, мы совершаем самоубийство в национальном масштабе. Человек должен ступить на путь к Элизиуму, а не искать способов прожить жизнь впустую!
      - Все это так,-согласился Уандер,- но разве вы не видите, возлюбленный: люди не желают слышать вашего откровения. Они... как бы это сказать?.. Предвзято настроены. Они жаждут развлечений. И вы не можете их остановить. Ладно, лишите их радио, телевидения и...
      - Пока Эд говорил, он уже и сам начал понимать, что, увлекшись спором, наболтал лишнего. Иезекииль Джошуа Таббер прямо на глазах раздувался от праведного гнева.
      - Вот как? - громыхнул он,- лишите их радио и телевидения, и что же они станут делать?
      Эд попытался положить конец дискуссии, но исходившая от старика сила захватила его почти ощутимо.
      Захватила и призвала к ответу.
      - Переключаться на кино или еще на что-нибудь,сам того не желая, выдавил он.
      - Как бы не так!
      Эд Уандер в отчаянии закрыл глаза. В этот момент рядом послышался чей-то голос: - Новые слушатели ждут, возлюбленный. Мы выпустили из палатки последнюю группу, и теперь следующая готова воспринять Слово.
      Эд поднял взгляд. Это была одна из верующих, которую он видел раньше возле входа в главную палатку.
      Таббер выпрямился. Эд с испугом увидел, что росту в нем было футов семь. Никак не меньше, семи, а весу - фунтов триста.
      - Так вот чего они хотят? Что ж, пусть тогда внемлют истинному Слову!
      Онемев от ужаса, Уандер взглянул на Нефертити.
      Та застыла, крепко прижав к груди кулачки - живое олицетворение протеста женского начала против мужской духовной силы, исходившей от ее отца.
      Пророк вихрем вылетел из палатки.
      Эд снова поглядел на девушку. Он ничего не мог придумать, кроме как промямлить:
      - Слава богу, что я еще не упомянул цирки и балаганы.
      Нефертити покачала головой.
      - Отец любит цирк,- сказала она.
      Они сидели молча, ожидая. Как долго - никто из них не мог бы сказать. До них доносились приглушенные звуки из главной палатки. И вот, наконец, грянул громовой голое Таббера.
      Нефертити хотела было что-то сказать, но Эд перебил ее.
      - Знаю,- проговорил он. - Твой отец говорит во гневе.
      Девушка безмолвно кивнула. Голос пророка достиг крещендо.
      - Вот она, сила,- уныло подытожил Эд. - А я как раз собрался посмотреть новый фильм "Бен Гур возвращается".
      Он верно угадал. Еще как верно.
      Доказательство пришло, когда он в своем маленьком "фольксфлаере" возвращался в Кингсбург. Впервые в жизни Эд увидел толпу линчевателей[ Линчеватели - то есть инициаторы и участники суда Линча., А судом Линча называется всякий акт практики самоконституированного суда, без соблюдения законной процедуры выносящего смертный приговор и на месте приводящего его в исполнение причем за преступление лишь предполагаемое. Название свое полу чил по имени Чарльза Линча (ум. 1796), американского плантатора и мирового судьи, который председательствовал в Вирджинии на внезаконных судилищах над тори (т. е. сторонниками англичан) во время Войны за независимость. Впоследствии понятие несколько расширилось, подразумевая всякий самосуд, особенно самосуд толпы, что и происходит в данном случае. ]. Источающее ненависть людское стадо, орущее и вопящее, бестолковое, как и любая толпа. Вопли: "Пошлите кого-нибудь за веревкой!" Вопли: "Пойдемте в парк, поищем сук потолще!". Ответные вопли: "Фонарный столб тоже сгодится!". Где-то в центре этого скопления тел билась визжащая, охваченная ужасом жертва, которую крепко держали трое распаленных главарей - если предположить, что у толпы бывают главари.
      Эд мог бы подняться повыше и лететь восвояси. Вся его интуиция, его паническая боязнь физического насилия подсказывали: убирайся поскорее туда, где ты будешь в безопасности. Но неправдоподобность представшего перед ним зрелища заворожила Эда. Он спустился на наземный транспортный уровень и стал наблюдать.
      Толпа, должно быть, насчитывала не меньше пятисот человек; их ярость граничила с безумием. Вопли и крики, визг затесавшихся в толпу женщин - все это казалось просто невероятным.
      - Что здесь, черт возьми, происходит?-крикнул Эд, обращаясь к одному из участников действа. - И где полиция?
      - В гробу мы видали твою полицию! - гаркнул в ответ захваченный общей злобой прохожий и был таков.
      Эд продолжал наблюдать.
      - Что-то туземцы разошлись нынче не на шутку,услышал он рядом знакомый голос. - Пошли, Крошка Эд, надо что-то делать. Ведь они прикончат этого несчастного придурка.
      Эд резко обернулся. Перед ним стоял Баз де Кемп.
      Эд еще раз взглянул на орущую толпу.
      - Ты что ж, думаешь, у меня не все дома? - Все внутренности у него свело от страха при одной мысли, что придется приблизиться к этому беснующемуся стаду.
      - Должен же кто-то ему помочь! - прорычал Баз, вынул сигару изо рта и швырнул в сточный желоб. - Была не была!
      Он направился к толпе. Эд выпрыгнул из машины и шагнул за ним.
      - Эй, Баз, не дури! Но тот даже не оглянулся. Еще миг - и репортер исчез в бурлящей толпе. Тогда Эд схватил за плечо стоящего рядом прохожего, который показался ему сторонним наблюдателем, а не участником и спросил: Что тут происходит?
      Издали донеслось завывание пожарных сирен.
      Мужчина взглянул на Эда и сбросил его руку.
      - Чертов киномеханик! -- закричал он, стараясь перекрыть рев толпы. Люди часами стояли в очереди, а он нахимичил что-то с аппаратом, а потом заявляет: ничего, мол, не могу поделать!
      Уандер отупело уставился на собеседника.
      - Вы хотите сказать, они вешают человека только за то, что у него испортился аппарат? Они что, совсем рехнулись?
      - Ты просто не в курсе, приятель! - огрызнулся тот. - Все уже дошли до ручки. Парни простояли здесь полдня, чтобы посмотреть новый фильм. А этот недоумок взял и сломал киноаппарат.
      И тут на Эда Уандера нашло нечто такое, чего он потом и сам никогда не смог объяснить. Что-то щелкнуло у него в голове, и разум, освободившись от боязни толпы, подвиг его на поступок, о котором он еще пару минут назад не мог даже помыслить. Он стал вслед за Базом проталкиваться через скопище людей, стараясь пробраться в самую середину. Эд слышал собственный голос, истошно орущий:
      - Он не виноват! Не виноват! С кино случилось то же, что и с радио и телевидением! Это творится по всему миру! Ни один кинопроектор в мире не работает! Он не виноват! Все кинотеатры не работают! Все до единого!
      Каким-то непостижимым образом ему все же удалось пробиться в центр беснующейся толпы, где трое здоровенных главарей волочили свою жертву к ближайшему фонарному столбу. Веревка уже отыскалась.
      Эд чувствовал, что голос срывается от напряжения, и все же старался переорать рев толпы:
      - Он не виноват! Все кинотеатры не работают!
      Один из главарей сильным ударом сбил его с ног.
      "Где же Баз?" - мимолетно подумал Эд, поднимаясь на ноги и вцепляясь в парализованного страхом киномеханика.
      - Он не виноват! Все кинотеатры не работают!
      И тут на него обрушилась тугая струя воды.
      Глава седьмая
      Только к середине следующего дня Элен Фонтейн и Базу де Кемпу удалось вызволить его из участка.
      Первым в камеру ввалился Баз, в руках у него была новенькая "лейка-поляроид", во рту -сигара, которая, однако, не мешала ему лучезарно улыбаться. Над правым глазом красовалась наклейка из пластыря, придававшая обычно мешковатому репортеру залихватский вид.
      - Баз! - взмолился Эд. - Забери меня отсюда.
      - Минуточку! - произнес Баз. Он установил экспозицию, поднял камеру к глазам и несколько раз щелкнул затвором. - Если повезет, помещу тебя на первой полосе,- с довольным видом изрек он. - Местный радиорежиссер во главе толпы линчевателей - неплохо звучит, а?
      - Да будет вам, Баз,- сказала, появляясь из-за его спины, Элен.
      Она посмотрела на Эда и критически покачала головой.
      - Что творится с нашим первым модником? Вот уж не думала, что доживу до дня, когда у Эда Уандера узел галстука съедет набок:
      - Ладно-ладно, хватит с меня ваших шуточек,огрызнулся Эд.
      - "За мной! - призывает Баз де Кемп,- за мной - и мы спасем беднягу киномеханика, словно кавалерийский отряд, в последний миг появляющийся из-за холма!" И что же? Он как сквозь землю исчезает, а меня поливают из брандспойтов пожарные, а в довершение всего арестовывает полиция...
      Баз посмотрел на него как-то странно.
      - Я слышал, как ты надрывался, Крошка Эд. Насчет того, что все киноустановки вышли из строя. Откуда ты узнал? Ведь это случилось всего за четверть часа до твоего появления. Даже по телетайпу не успели ничего передать.
      - Заберите меня отсюда,- проворчал Эд. - Откуда, по-твоему, я мог об этом узнать? Не будь идиотом!
      Вошел надзиратель и отпер дверь камеры.
      - Выходи,- сказал он. - Тебя выпустили.
      Все трое вышли вслед за ним.
      - Так ты был там, когда он наложил очередное проклятье? - спросил Баз.
      - Очередное проклятье? - переспросила Элен.
      - А что же еще? - буркнул Баз. - Иезекииль Джошуа Таббер в своем репертуаре. Сначала он награждает всех женщин аллергией к косметике и ярким тряпкам. Потом насылает заклятье на радио и телевидение. Теперь странная штука приключилась с кинофильмами: не проходит и восьмой доли секунды, как осмысленное изображение исчезает - остается какое-то мельтешение обрывочных кадров. На слайды это не распространяется, но кино смотреть невозможно.
      Они подошли к столу дежурного сержанта, и Эд получил отобранные при задержании вещи. Ему объяснили ситуацию: теоретически он выпущен под залог. Баз намеревался выступить в его защиту в своей газете и добиться отмены приговора. Если это почему-либо не удастся, Элен обещала поднажать на отца, чтобы тот пустил в ход свои связи. В глубине души Эд был уверен, что Дженсен Фонтейн готов пустить в ход свои связи только для того, чтобы упечь Эда Уандера до скончания века.
      Когда они вышли на улицу, Баз сказал:
      - Пойдемте куда-нибудь, где можно поговорить.
      - Неплохая мысль,- заметил Эд. - Только такого места сейчас не найдешь ни за какие коврижки. В лучшем случае, можно, стоя, опрокинуть рюмку; к тому же время ограничено, чтобы могли попасть все желающие.
      - Можно поехать в мой клуб,- предложила Элен. - Я скажу, что вы мои гости.
      Ее "Дженерал-форд-циклон" стоял у обочины. Они заняли места, и Элен набрала код пункта назначения.
      Машина поднялась в воздух и влилась в поток транспорта.
      Баз смотрел вниз, на толпы слоняющихся пешеходов.
      - Вчера дела были уже плохи,- заметил он,- а сегодня к тому же еще и школы закрыты. Ребятишки не знают, чем заняться.
      - Как и их родители,- вставила Элен. - Интересно, в этом городе вообще кто-нибудь работает? По-моему...
      - Что по-твоему? - осведомился Эд, которого ее слова почему-то разозлили. - Ты-то у нас работящая...
      - Это совсем разные веши, умник,- обидчиво отозвалась девушка. - Я занимаюсь благотворительной работой с подростками и...
      - Я интересовался этим вопросом,- перебил ее Баз. - В Кингсбурге две трети трудоспособного населения числятся в списках безработных. А из оставшихся большинство работает по двадцать пять часов в неделю. Ну, а те, кто состоят в более прогрессивных - отличное словечко, правда? профсоюзах, и вовсе по двадцать. - Он швырнул недокуренную сигару на улицу. - Так что свободного времени у них - хоть отбавляй.
      Клуб находился в нескольких милях от города, и если Элен Фонтейн ожидала найти его сравнительно пустым, то ошиблась. Отнюдь не она одна решила привезти сюда гостей. Тем не менее, им удалось получить столик, который только что освободили предыдущие посетители. Элен достала из кошелька кредитную карточку и положила на встроенный в стол экран.
      - Угощение за мной, господа. Что прикажете?
      Мужчины выбрали, и она набрала заказ. Когда блюда прибыли и первая проба была снята, Элен проговорила: - Итак, объявляю собрание открытым. Пока что я не в курсе того, что случилось с кино...
      Уандер елико возможно подробнее рассказал им обо всем, происшедшем в Саугерти. Когда он закончил, сотрапезники безмолвно уставились на него.
      - Мама дорогая! - наконец обрела дар речи Элен. - Ты хочешь сказать, что он ни о чем не подозревал, пока ты ему не сказал? Ни про радио, ни про телевидение?
      - Вспомните передачу,- заметил Баз. - Он забыл, что наложил проклятье на женское тщеславие. - Потом оценивающим взглядом окинул Элен Фонтейн.- А знаете, домотканый стиль вам даже к лицу.
      - Благодарю вас, сэр. Вы очень любезны. Когда мне придет в голову что-нибудь приятное по поводу вашей внешности, я обязательно скажу. Кстати, почему бы вам не наведаться к парикмахеру?
      - Сделай девушке комплимент - и что получишь взамен? - посетовал Баз. - Очередную гадость. Дело в том, что я не могу себе позволить наведаться к парикмахеру. Я - самый большой транжира в мире. Был случай, когда я вошел под холодный душ, а вышел на три доллара беднее.
      - Получается, я проболтался,- мрачно заявил Эд. - Теперь он все знает. Таббер, я имею в виду,- пояснил он, заметив недоумевающие взгляды сотрапезников.- Теперь он знает, что владеет силой - так называет его способность Нефертити. И, что еще хуже, она, похоже, растет.
      - Кто - она?--не понял Баз.
      - Не кто, а что. Способность насылать порчу. Очевидно, эта сила была у него всегда, но использовать ее в полной мере он начал лишь совсем недавно.
      - То есть, ты хочешь сказать... - до Элен начала доходить вся картина.
      - Я хочу сказать, что два первых больших проклятья он наслал в ярости, не ведая, что творит. А вот последнее - уже намеренно. И теперь он знает, что может насылать их, когда захочет. А вы отдаете себе отчет, что мы трое - единственные в мире люди, если не считать табберовского окружения, которые понимают, что происходит?-спросил Эд.
      Баз взял новую сигару и сунул в рот.
      - Как я могу об этом забыть? Я, репортер, который владеет самым сенсационным материалом со времен воскресения Христа и не может его опубликовать? Старый Язвенник обещал меня уволить, если я еще хоть раз упомяну при нем Таббера и его проклятья.
      - У тебя хоть работа есть,- уныло проговорил Эд. - А взгляните на меня: я два года ухлопал на "Потусторонний час", программу, посвященную спиритизму, летающим тарелкам, перерождениям, левитации и еще Бог весть чему. За это время передо мной прошло великое множество психов, шизиков и попросту шарлатанов. А теперь - в кое-то веки! - появляется по-настоящему интересный феномен. И что же? Я без работы!
      - Послушать вас -так просто сердце кровью обливается,- фыркнула Элен. - Вы, похоже, забыли, что по данным последнего ежегодного опроса я заняла второе место в списке самых элегантных женщин страны?
      Баз повернулся к ней.
      - А что ваш отец? Ведь он присутствовал, когда Таббер наслал порчу на радио. Неужто он так и не понял, что происходит?
      - Думаю, серединка-наполовинку,- сказала Элен.А вообще-то, он считает, что Таббер - агент Советского лагеря, засланный к нам с целью развалить американскую промышленность. Он хочет, чтобы Общество Стивена Декейтера провело расследование, а результаты представило Фэ Бэ Эр. Мэттю Маллиген, разумеется, целиком его поддерживает.
      Эд прикрыл глаза, чтобы не выдать отчаяния.
      - Черт возьми! Я уже вижу, как эта свора придурков шныряет вокруг палатки Таббера! Они добьются, что заклятья полетят направо и налево, как голуби!
      - Я не стала бы утверждать, будто Общество Стивена Декейтера состоит из одних придурков,- без особой уверенности проговорила Элен.
      Баз лукаво покосился на нее сквозь дым только что зажженной сигары.
      - Из кого же оно тогда состоит?
      Неожиданно Элен хихикнула.
      - Из чокнутых.
      Баз поглядел на нее, как будто увидел впервые.
      - Пожалуй, вы начинаете мне нравиться,- сказал он.
      - Ну ладно, хватит,- прервал его Эд. - Мы должны что-то предпринять. Надеюсь, вы оба это понимаете?
      - Да,- ответил Баз. - Только вот что именно?
      - Может быть, если мы все вместе заявимся к Табберу... - нерешительно предложила Элен.
      Эд протестующе вскинул руку.
      - Дальше можешь не продолжать. Нас здесь трое. Элен довела его до гнева - и вот вам домотканый стиль, и, как результат, крах отраслей, производящих женскую косметику и одежду. Баз прогневал его - и вот вам конец радио и телевидения. Я случайно сболтнул лишнее - и вот он пришел во гнев и разделался с кино. Не думаете ли вы, что, имея позади такие подвиги, нам троим лучше не показываться ему на глаза? Похоже,, мы с вами накликиваем беду, а последствия расхлебывать приходится всему человечеству...
      - Думаю, приятель, ты прав,- не вынимая изо рта сигары, проворчал Баз.
      - Но нужно же что-то делать! - пыталась стоятьна своем Элен.
      - И что же? - спросил Баз, явно не рассчитывая получить ответ. И не получил.
      На том пока и порешили: предпринять что-то необходимо, но что именно никому не ведомо. Во всяком случае, из числа собравшейся в клубе троицы ни у кого не нашлось даже самой что ни на есть завалящейся идейки.