- Слушаюсь, сэр. А что еще про него известно: где он работает, чем занимается? Это могло бы ускорить дело. Ведь его может не оказаться дома.
      - Он инженер-консультант,- ответил Эд. - Специалист по лозоходству.
      - По лозоходству,- тупо повторил майор Дэвис.
      - Ну, да, по лозоходству, иначе, по радиэстезии. Он работает с волшебной лозой.
      У майора Дэвиса был такой вид, будто его ранили в самое сердце.
      - Слушаюсь, сэр,- произнес он. - Доставить типа, который работает с волшебной лозой. - Лицо его медленно и печально стаяло с экрана.
      Глава десятая Уандеру отвели квартиру в Нью-Вулворт-Билдинге, а Элен Фонтейн и Баз де Кемп поселились в близлежащих гостиницах. Утром Эд появился в своем офисе рано, но, как оказалось, недостаточно рано. Его помощники обоего пола, занимавшие анфиладу кабинетов, уже суетились вовсю. "Интересно, чем они занимаются,лениво подумал он. - Ведь я еще не отдал и сотой доли распоряжений, чтобы загрузить работой такую уйму народа". Он остановился у одного из столов и спросил:
      - Чем занимаетесь?
      - Заклинаниями,- ответил молодой человек, подняв на него взгляд. Перед ним высилась гора книг, брошюр и рукописей, в левой руке он держал микрофон, от которого тянулись провода к диктофону.
      - Заклинаниями? - переспросил Эд.
      Молодой человек, который углубился было в свою работу, снова поднял взгляд. Он явно не узнавал в Эде своего шефа. Эд же, в свою очередь, не узнавал его, поскольку видел впервые в жизни.
      - Ну да, заклинаниями,- ответил парень. - Словами, которые, будучи произнесены вслух, способны оказать магическое воздействие. Я собираю исходные данные.
      - Вы хотите сказать, что целый день занимаетесь только тем, что изучаете заклинания?
      Молодой человек снисходительно посмотрел на Эда.
      - Я перевожу заклинания с сербохорватского. Пятьдесят с лишним человек работают с другими языками. А теперь, прошу прощения,- он уткнулся в свои книги.
      Эд проследовал в свой кабинет.
      За время его отсутствия успело накопиться несколько дел, о которых его поспешила проинформировать Рэнди Эверетт. Количество помещений, переданных "Проекту Таббер", за ночь успело значительно возрасти - как и число сотрудников. Все они работали в три смены. Эд об этом и не подозревал. Мистер де Кемп еще не появлялся, но звонил и просил передать, что нездоров.
      - Нездоров! - возмутился Эд, услышав от мисс Эверетт эту новость. Подумать только! Вызовите этого бездельника и передайте, чтобы явился немедленно, невзирая на похмелье. И еще скажите, что если он вздумает упрямиться, я пошлю за ним взвод морской пехоты.
      - Слушаюсь, сэр,- ответила Рэнди.
      - А теперь дайте мне майора Дэвиса,- велел Эд.
      Появившееся на экране лицо, несмотря на майорские нашивки на воротнике, принадлежало вовсе не майору Дэвису.
      - А где же Ленни Дэвис? - удивился Эд.
      - Дэвис у нас больше не служит, сэр. У него чтото вроде нервного срыва. Моя фамилия Уэллс.
      - Вот оно что... Слушайте внимательно, Уэллс. Чтобы у вас, военных больше не было никаких срывов, ясно?
      - Так точно, сэр.
      - Все срывы я беру на себя.
      - Слушаюсь, сэр.
      Эд попытался вспомнить, зачем вызывал майора Дэвиса, но так и не смог. Он выключил экран, но тот сразу же зажегся вновь, явив лик полковника Фредрика Уильямса.
      - Уандер, вас срочно требует Дуайт Хопкинс,произнес полковник.
      - О'кей,-сказал Эд, поднимаясь; он пожалел, что с ним нет База. - К этому большому начальнику нужны подходы.
      У выхода из помещений, которые занимал "Проект Таббер", к Эду пристроились Джонсон и Стивене, двое громил из службы безопасности. Значит, его все еще охраняют. Ну и ладно. Все равно один он не нашел бы дороги к офису Хопкинса. У Эда создалось смутное ощущение, что за ночь комиссия, или как там она называется официально, выросла раза в полтора. В коридорах царила еще большая толчея, через холлы таскали взад-вперед все новое оборудование, все новые кабинеты заполняли столами, картотеками, телефонами, селекторами и тому подобными конторскими атрибутами.
      Его немедленно провели к Дуайту Хопкинсу, и Эд обнаружил, что ближайший сподвижник президента заканчивает беседу с пятнадцатью-двадцатью исполнительного вида людьми, только единицы из которых были в военной форме. Хопкинс не стал представлять Эда, и собравшиеся вскоре удалились, за исключением профессора Брайтгейла - единственного, кого Эд узнал.
      - Садитесь, мистер Уандер,-сказал Хопкинс.Как продвигается "Проект Таббер"?
      Эд развел руками.
      - А как, по-вашему, он может продвигаться? Мы ведь только вчера вечером начали. Выясняем природу заклятья. Или, по крайней мере, стараемся выяснить. Кроме того, мы пытаемся собрать как можно более полное досье по Табберу, в надежде отыскать хоть какой-нибудь ключ к тому, как он обрел свою силу.
      Хопкинс слегка поерзал в кресле, как будто услышанное пришлось ему не очень по нраву.
      - Ваша гипотеза, то есть гипотеза по Табберу, все больше подтверждается, мистер Уандер. Но, мне кажется, вам еще не известен один аспект поразившего нас кризиса. Вы знали, что радиолокационные станции остались невредимы?
      - Я об этом думал,- ответил Эд.
      - Именно эта загадка скоро доведет наших инженеров до безумия.
      По-прежнему работают радиостанции, которые используются в международных сообщениях, в навигации и тому подобных областях. Кроме того, уцелело учебное кино. Вчера вечером я едва не свихнулся, битый час любуясь последним киноидолом по имени Уоррен Уоррен в приключенческом фильме документального типа, призванном Повысить у старшеклассников интерес к изучению географии. Он снялся в нем бесплатно. Но когда мы попытались просмотреть один из его обычных фильмов, "Королева и я", используя, как заверили меня специалисты, тот же тип пленки и ту же самую кинопроекционную аппаратуру, то получилось это самое необъяснимое наложение кадров.
      Взгляд Дуайта Хопкинса оставался по-прежнему решительным, но в глазах его появился едва уловимый огонек безумия.
      - Телевидение, которым мы пользуемся в телефонной связи, тоже не пострадало,- заметил Эд. - Заклятье избирательно - так же, как и с книгами. Научная литература уцелела, как, впрочем и художественные произведения, которые нравятся Табберу. Даже, черт возьми, его любимый комикс сохранился в прежнем виде. Но все это нам уже известно. Почему вы об этом заговорили?
      Тут в первый раз раскрыл рот профессор Брайтгейл.
      - Видите ли, мистер Уандер, одно дело, когда мы рассматривали вашу гипотезу наряду со множеством, огромным множеством других. Но теперь мы стремительно приближаемся к выводу, что ваша гипотеза - единственная, которая способна что-то объяснить.
      - А как же пятна на солнце? - поинтересовался Эд.
      - На первый взгляд,- ответил Хопкинс,- такая солнечная активность способна вывести из строя радио, вот только едва ли она будет действовать избирательно. И уж совсем невероятно, чтобы она подвергла цензуре нашу развлекательную литературу.
      - Значит, вы начинаете подозревать, что я не такой уж чокнутый, как вам показалось сначала?
      Политик пропустил его слова мимо ушей.
      - Мы вызвали вас, мистер Уандер,- сказал он,чтобы обсудить новое предложение. Оно заключается в том, чтобы использовать для передачи радиои телевизионных программ телефонные кабели. Предполагается немедленно запустить проект экстренной срочности. Тогда приблизительно через месяц каждая семья в Соединеных Процветающих Штатах Америки снова сможет получить свои развлечения.
      Эд встал и, опираясь на стол, взглянул на Дуайта Хопкинса сверху вниз.
      - Вы же сами, не хуже моего, знаете ответ на эту бредовую идею. Неужели вам улыбается совсем развалить экономику страны, в довершение к радио и телевидению выведя из строя телефон и телеграф?
      Хопкинс молча смотрел на него. Эд твердо ответил на его взгляд. Брайтгейл кашлянул.
      - Как раз этого мы и опасались. Так вы полагаете...
      - Вот именно. Таббер напустит порчу на ваше новое кабельное телевидение, как только вы его запустите.
      Казалось, перед ними новый Эдвард Уандер, гораздо более решительный, чем тот, с которым они говорили только вчера. Дуайт Хопкинс оценивающе оглядел его.
      - Профессор,- сказал он наконец,-будьте любезны ознакомить мистера Уандера с последними данными, касающимися развития кризиса.
      Эд вернулся к своему стулу и сел. Высокий седовласый профессор заговорил своим лекторским тоном.
      - Появились ящичные ораторы,- сказал он.
      - Что еще за ящичные ораторы? - изумился Эд.
      - Они вывелись еще до того, как вы появились на свет. Начали исчезать уже в те времена, когда радио стало транслировать передачи по всей стране и предлагать массам разнообразные развлекательные программы. В тридцатых они еще кое-где оставались, но к середине века совсем исчезли, если не считать жалких остатков в Бостон-Коммон[ В отличие от лондонского Гайд-парка, который у всех на слуху, Бостон-Коммон куда менее известен. Это участок в центре Бостона площадью 48 акров, где находится центральное кладбище, пруд и многочисленные памятники, хотя первоначально это был просто-напросто общественный коровий выгон, а впоследствии - военный плац. Но главное - в данном контексте - Бостон-Коммон, подобно Гайд-парку, является традиционным местом выступлений доморощенных ораторов. ] да в лондонском Гайд-парке. Эти ораторы, которые вещают на открытом воздухе, обращаясь к своим слушателям с импровизированных трибун, которые чаще всего сооружены из ящиков[ В качестве импровизированной трибуны вышеупомянутые ораторы чаще всего использовали упаковочные ящики - как правило, из-под мыла. Образ этот настолько укрепился в массовом сознании, что сейчас вообще любую переносную трибуну именуют в быту "ящиком из-под мыла" (по-английски это звучит, естественно, намного короче). ].
      Раньше, когда народ имел обыкновение логожим весенним или летним вечером прогуляться по улице, такие ораторы могли привлечь слушателей и даже завладеть их вниманием.
      - И о чем же они говорили? - осведомился Эд.
      - Обо всем и ни о чем. Некоторые были помешаны на религии. Другие хотели что-то продать, чаще всего патентованные лекарства. Среди них попадались социалисты, коммунисты, профсоюзные деятели - все, кто угодно, И у каждого была возможность довести до людей свое откровение - каким бы оно ни было.
      - Ну, и что же тут такого?-спросил Эд. - Пусть себе говорят. Все какое-то занятие, особенно пока не заработали ни цирк, ни балаганы, ни варьете.
      - Не возлагайте слишком больших надежд на эти развлечения, Уандер,сказал профессор Брайтгейл.Очень немногие смогут посмотреть настоящие представления. Варьете теряет смысл, если вы сидите слишком далеко от сцены, то же относится и к театру, и к цирку. Может быть, именно это и погубило Римскую империю. Римлянам приходилось строить все новые и новые арены, чтобы они могли вместить все население. Они просто не сумели обеспечить всех зрелищами.
      - Но чем вам мешают ящичные ораторы?
      - Видите ли, мистер Уандер,- сказал Брайтгейл,с появлением кино, радио и, наконец, превзошедшего их массовостью охвата телевидения, глас раздора на земле затих. Партии меньшинства и другие недовольные не могли себе позволить использовать эти средства массовой информации ввиду их дороговизны. Им пришлось довольствоваться листовками, брошюрами, тонкими журнальчиками да еженедельными газетами. А ведь все мы знаем, как мало людей читает все, что требует умственного напряжения. И даже те из нас, кто по-настоящему читают, ежедневно сталкиваются с таким обилием материалов, что вынуждены себя строго ограничивать, делать выбор. Из чистой самозащиты мы должны взглянуть на заголовок или название предлагаемого нам материала и быстро принять решение. Мало кто из меньшинств обладает умением или средствами, дающими возможность подать материал столь же привлекательно, как это делают более состоятельные издатели. Короче говоря, суть в том, что убеждения разного рода раскольников, выступающих против нашего общества изобилия, не доходили до народа.
      Зато до Эда наконец начало доходить.
      - И вот теперь, каждый вечер, десятки тысяч воинствующих доморощенных ораторов толпятся на всех углах, разглагольствуя перед людьми, которым нечего больше делать, кроме как слушать, перед людьми, которые отчаялись найти себе занятие,- закончил рассказ Хопкинс.
      - Вы хотите сказать, что эти... как их... ящичные ораторы объединились в организацию? Что они все помешаны на чем-то одном?
      Хопкинс поднял худую руку.
      - Нет. Пока еще нет. Но это всего лишь вопрос времени. Раньше или позже кто-то из них выступит с идеей, которая увлечет толпу. Он объединит последователей, таких же, как и он сам, уличных горлопанов. В том положении, в котором страна находится сейчас, любая мало-мальски популярная идея начнет распространяться со скоростью лесного пожара. Например, новая религия. Или, что еще вероятнее, новая политическая теория, сколь бы крайне правой или левой она :ни была.
      - Ну и ну,- только и вымолвил Эд.
      Теперь он мог оценить политическое мышление Дуайта Хопкинса. У администрации свои заботы. Проповеди Таббера могут угрожать политическому климату страны. И все же Эд пока не мог уловить, куда клонит Хопкинс.
      Им не понадобилось много времени, чтобы его просветить.
      - Мистер Уандер,- заявил Хопкинс,- время не ждет. Нужно что-то предпринимать. Нам необходимо установить контакт с этим Иезекиилем Джошуа Таббером.
      - Что ж, по-моему, неплохая идея. Вам и карты в руки. Попробуйте воззвать к его патриотическим чувствам или еще к чему-нибудь такому. Нет, если подумать как следует, патриотизм отпадает. Он считает, что страной правит шайка идиотов. Он противник государства изобилия.
      - Вот что, Крошка Эд,- вкрадчиво произнес Хопкинс,- боюсь, встретиться с Таббером придется именно вам. У нас нет другого человека, которому можно было бы доверить столь ответственное задание.
      - Нет, только не это! Послушайте, почему бы вам не отправить к нему парней из Фэ Бэ Эр? Или, еще лучше, из Цэ Эр У? Они привыкли к заварушкам, а я их терпеть не могу.
      Хопкинс заговорил самым что ни на есть убедительным тоном.
      - Если во всех наших напастях повинен Таббер, то, послав к нему полицейских любой масти, мы вполне можем напроситься на еще большую беду. А если не он, то мы просто поставим себя в дурацкое положение. Нет, вы - наше единственное спасение. Вас он знает, к тому же его дочь, очевидно, неравнодушна к вам.
      - Но я должен руководить своим отделом, "Проектом Таббер",- в отчаянии заявил Эд.
      - До вашего возвращения с делами вполне справится мистер де Кемп.
      - Оказывается, меня нетрудно заменить? -с горечью бросил Эд.
      - Если вы так ставите вопрос, то да,- спокойно ответил Хопкинс.
      - Нет уж, найдите себе другого дурачка,- решительно заявил Эд. - Я и на десять миль не подойду к этому чокнутому старику.
      Ему вручили подробнейшую карту района Кэтскиллоских гор, где располагался Элизиум. Место находилось не так далеко от Ашоканского водохранилища и от Вудстока, где располагалась когда-то колония художников. Эд миновал этот городок, добрался до Беарсвилля и дальше, до деревушки под названием Шейди, откуда проселочная дорога вела к общине Элизиум.
      По пути Эду попалось несколько указателей. Он еще никогда не летал на своем маленьком "фольксфлаере" над проселочными дорогами, но, за исключением шлейфа пыли позади машины, .особой разницы не оказалось.
      Уандер миновал небольшой коттедж, стоящий в стороне от дороги. Пожалуй, к нему больше подошло бы определение "хижина". Вокруг раскинулись обширный сад и огород. Эд продолжал путь, оставив позади еще один похожий домишко, который, однако, не был точной копией первого. Про себя Эд определил эти постройки, как летние домики, приют для тех, кто хочет на летние месяцы выбраться на природу, подальше от городской суеты. Его самого такая идея совершенно не привлекала, хотя, если вдуматься, есть в этом что-то заманчивое...
      Слева появился еще один коттедж, и тут до него дошло.
      Это и есть Элизиум.
      В разные стороны разбегались узкие дорожки - очевидно, они вели к другим домикам.
      Эд поморщился. Неужели люди живут здесь круглый год? Торчат в этой глуши, вдали... вдали от цивилизации?
      Он сообразил, что не видел на зданиях ни теле-, ни радиоантенн. И телефонных проводов, между прочим, тоже. Потом с изумлением понял, что здесь наверняка нет общественного раздаточного центра. Этим людям приходится самим готовить себе пищу!
      Эд посадил "фольксфлаер" на землю, собираясь обдумать остальные моменты. Перед ним виднелись три коттеджа. И ни одной машины, кроме его собственной.
      - С ума бы не сойти,- пробормотал он.
      Рядом, в леске, резвились ребятишки. Они раскачивались на ветвях, словно стая мартышек. Первой мыслью, пришедшей Эду в голову, было: "Куда смотрят родители - ведь так недолго и шею сломать? Пусть вы против телевидения, но оно все-таки помогает удерживать детишек дома, подальше от рискованных забав.
      Ребенок может запросто попасть в беду, если позволять ему беситься на свободе, вытворяя черт знает что, как эти озорники". Но, поразмыслив, Уандер пришел к выводу: "Может быть, и не так уже плохо, если в детских играх присутствует доля риска. Возможно, переломы и другие травмы, полученные в процессе взросления, тоже можно отнести к образованию какой-никакой, а опыт".
      Эд уже собрался было обратиться к ребятишкам, чтобы спросить дорогу, но тут увидел вдали знакомую фигуру. Он нажал на педаль спуска и медленно направился к женщине. Эта была последовательница Таббера, одна из женщин, стоявших у входа в палатку в Кингсбурге в тот самый первый вечер, когда они с Элен довели Иезекииля Джошуа Таббера до белого каления.
      Поравнявшись с ней, Эд остановился и сказал:
      - Гм... возлюбленная моя...
      Женщина тоже остановилась и нахмурилась - она заметно удивилась, завидев на улице Элизиума - если это было можно назвать улицей "фольксфлаер". Эда она явно не узнала.
      - День добрый, возлюбленный мой,- нерешительно сказала женщина. - Чем могу вам помочь?
      Эд выбрался из своего "жука" и сказал:
      - Вижу, вы меня не помните. Я был на паре выступлений... гм... Глашатая Мира...
      Надо было получше продумать все заранее. Загвоздка заключалась в том, что он не знал, с какой стороны подступиться, и теперь был вынужден действовать наудачу.
      - Вот, решил приехать, взглянуть на Элизиум, - проговорил он.
      Взгляд женщины потеплел.
      - Так вы странник?
      - Видите ли, скорее всего, не совсем. Просто я хотел бы побольше узнать обо всем этом.
      Эд пошел рядом с женщиной, бросив машину на произвол судьбы. Похоже, в Элизиуме парковка - не проблема.
      - Я вас не очень отвлекаю? - нерешительно поинтересовался он.
      - Нет, что вы,- она продолжала идти своей дорогой. - Мне только нужно занести кое-что печатнику.
      - Печатнику?
      - Видите то здание? Там у нас печатня.
      Эд взглянул на дом, к которому они подходили. Он немножко отличался от коттеджей.
      - Вы хотите сказать, что сами печатаете...
      - Почти все, что нам нужно.
      Сегодня женщина не выглядела так сурово, как тогда, на палаточном собрании в Кингсбурге. Эду пришла в голову мысль, что там он просто заранее настроился непременно увидеть ее суровой. Этакой религиозной фанатичкой, готовой с пеной у рта обличать и поносить танцы, спиртное, азартные игры и прочие грехи.
      - Вы имеете в виду книги? - спросил Эд, когда они подошли к двери.
      Его представления о книгопечатании предполагали наличие огромных цехов, заставленных печатными станками в стиле Рюба Голдберга[ Рубен Люциус Голдберг (1883-1978), более известный как Рюб Голдберг, - американский художник-карикатурист и иллюстратор комиксов, прославившийся тем, что изображал мир техники - реальной и фантастической - в специфической гротесковой манере, доводя сложность машинерии на своих рисунках до явиого абсурда. ], где все процессы полностью автоматизированы. На одном конце с головокружительной скоростью разматываются огромные рулоны бумаги, а на другом выскакивают готовые книги, которые опять же автоматически складываются и пакуются со скоростью тысяча штук в час, если не в минуту. Тогда как все это здание было никак не больше, чем тридцать на сорок футов.
      Вслед за своей спутницей он вошел в дверь.
      - Книги, брошюры, даже небольшую еженедельную газету, которую мы рассылаем по всей стране тем странникам, которые пока еще не решаются перебраться в Элизиум,-она поздоровалась с одним из двоих мужчин, которые работали в печатне.-Вот, Келли, я наконец принесла два последних стихотворения.
      Келли стоял перед машиной, в которой Эд смутно узнал примитивный печатный станок. Левой ногой он качал педаль - так когда-то приводили в движение старинные швейные машины. Одновременно он брал правой рукой листы бумаги и по одному ловко вставлял их в движущийся станок, из которого так же ловко потом извлекал левой рукой.
      - Привет, Марта,- ответил Келли. - Ты как раз вовремя. Норм сейчас их наберет.
      Эд зачарованно наблюдал. Стоит руке попасть в станок и...
      - Что, никогда не видели тигельной печатной машины?- усмехнулся Келли.
      - Никогда,- признался Эд.
      - Келли, это новый странник,-сказала Марта.Он побывал на нескольких выступлениях Джоша.
      Они обменялись приветствиями. В полном изумлении Уандер продолжал наблюдать за работой. Вряд ли он удивился бы больше, попав в комнату, где женщины вручную чешут шерсть, а потом прядут ее на прялках.
      Впрочем, это ему тоже предстояло вскоре увидеть...
      Пока Марта с Келли уточняли какие-то технические подробности, касающиеся книги, которую они, по-видимому, в настоящее время печатали, Эд прошел в другой конец помещения, где работал второй мужчина.
      Тот взглянул на Эда и приветливо улыбнулся.
      - Меня зовут Хаер, возлюбленный, Норм Хаер.
      - Эд. Эд Уандер. Что это, черт возьми, вы делаете?
      Хаер снова улыбнулся.
      - Набираю шрифт. Это калифорнийская наборная касса. Гарнитура Гауди, старый стиль, на десять пунктов.
      - Я думал, набирают на аппарате - вроде пишущей машинки.
      Хаер рассмеялся.
      - Так делали раньше. Только у нас здесь, в Элизиуме, ручной набор.
      Его руки замелькали, и строка шрифта в подносе, который он придерживал левой рукой, стала расти на глазах.
      - Но послушайте,- стараясь сдержать раздражение, спросил Эд,-чего вы этим добиваетесь? Да, Бен Франклин печатал таким же манером, но ведь с тех пор человечество додумалось до кое-каких усовершенствований!
      Пальцы наборщика продолжали порхать, не останавливаясь ни на миг. Он явно принадлежал к числу людей, которых никогда не покидает доброе расположение духа. Во всяком случае, сейчас с его лица не сходила улыбка.
      - Этому есть несколько причин,- ответил он. - Вопервых, великое удовольствие - сделать вещь своими руками от начала до конца. Особенно первоклассную вещь. Из производства предметов потребления что-то ушло, когда сапожник перестал изготовлять обувь, начиная с подготовки кожи и кончая отделкой готовой пары ботинок. Когда он, ВМЕСТО того, встал за гигантский станок, устройства которого не понимает, и начал наблюдать за несколькими стрелками да время от времени нажимать на кнопку или щелкать выключателем - и так по четыре или пять часов в день.
      - Отлично,- возразил Эд. - Но этот ваш прежний сапожник делал, может быть, единственную пару ботинок в день, а теперешний - десять или двадцать тысяч.
      Наборщик усмехнулся.
      - Вы правы. Но зато теперешний страдает язвой, ненавидит свою жену и пьет горькую.
      - А чем вы сами занимались до того, как стали работать наборщиком у Таббера? - неожиданно для себя спросил Эд. - Судя по речи, вы совсем не похожи на недоучку, какого-нибудь мелкого... - он замялся: фраза прозвучала не очень-то дипломатично.
      Норм Хаер расхохотался.
      - Я работаю не у Таббера, а для Элизиума. А до этого я был главным управляющим Всемирной печатной корпорации. У нас были свои представительства в Ультра-Нью-Йорке, Новом Лос-Анджелесе, Лондоне, Париже и Пекине.
      Эд на собственной шкуре познал, чего стоит в государстве всеобщего процветания взобраться на самый верх пирамиды. Когда для производства нужна лишь треть потенциальной рабочей силы нации, борьба за место обостряется до предела.
      - Добрались до самого верха, а потом вас спихнули? - сочувственно спросил он.
      - Не совсем,- усмехнулся Хаер. - Для этого я был слишком крупным акционером. Просто однажды я прочитал брошюрку Джоша Таббера. На следующий же день я раздобыл все его книги, которые сумел отыскать. А через неделю послал подальше свою корпорацию и приехал в Элизиум помогать организовывать эту мастерскую.
      Да, похоже, несмотря на все добродушие, у парня не все дома. Эд предпочел пока не думать об этом и спросил:
      - А над чем вы сейчас работаете?
      - Печатаем ограниченный тираж последнего сборника стихотворений Марты Кент.
      - Марты Кент? - Это имя показалось Эду знакомым. Он не был особенно силен в поэзии, но в Америке не так уж много лауреатов Нобелевской премии, чтобы не знать их поименно.
      - Вы хотите сказать, она предоставила вам права на публикацию своей книги?
      - Ну, я бы так не сказал,- усмехнулся Хаер. - Скорее, Марта сама ее публикует.
      - Марта! - вырвалось у Эда. Взгляд его с упреком остановился на женщине, которая привела его сюда,- она все еще разговаривала с Келли, который продолжал работать на своем тигельном станке с ножным приводом. Вы хотите сказать, что это и есть Марта Кент?
      - А кто же еще? - фыркнул Хаер.
      Эд пробормотал некое подобие прощальных слов и присоединился к Марте и ее собеседнику.
      - Так вы - Марта Кент,- укоризненно сказал он.
      - Совершенно верно, возлюбленный,- улыбнулась она.
      - Послушайте,- обратился к ней Эд. - Я вовсе не хочу показаться невеждой, но ответьте: почему вы решили печатать ваш последний сборник на таком примитивном, слабосильном оборудовании?
      - Пожалуйста, не говорите об этом Джошу,- сказала женщина, и на лице ее промелькнула плутоватая улыбка,- но я хочу заработать немножко денег.
      - И это называется заработать! - возмущенно воскликнул Эд.
      Келли отложил листы бумаги, остановил станок, вытер руки о фартук и подошел к лежавшей поодаль стопке книг. Взяв одну из них, он вернулся и, не говоря ни слова, подал книгу Эду.
      Уандер повертел ее в руках. Книга была переплетена в кожу. Было в ней что-то странное. Эд открыл ее и стал перелистывать страницы. Бумага оказалась толстой и на ощупь казалась старинной. Имя автора ему ничего не говорило. Только возникло странное ощущение, будто он держит в руках произведение искусства.
      Оба собеседника наблюдали за ним с лукавым видом, отчего Эд растерялся еще больше.
      - Никогда не видел такой бумаги,- промямлил Уандер, чтобы хоть что-то сказать. - Где вы ее достаете?
      - Сами делаем,- ответил Келли.
      Эд на миг закрыл глаза. Потом открыл и спросил: - Тогда зачем вам деньги? Похоже, вы все делаете сами,- он с укором ткнул пальцем в платье Марты. - Ведь материал домотканый, так?
      - Да. Но совсем без денег все-таки не обойтись, даже в Элизиуме. Например, нужно оплачивать почтовые расходы при рассылке наших изданий. Иногда возникает потребность в лекарствах. Соль тоже приходится покупать. Вы сами удивитесь.
      - Но послушайте,- жалобно произнес Эд. - Вы, Марта Кент, написали книгу, которая наверняка станет бестселлером. И вы приносите ее сюда, чтобы выпустить ограниченным тиражом,- ее наберут вручную, отпечатают на ножном печатном станке, на бумаге, которую здесь же изготовили. Ну и сколько экземпляров вы так напечатаете? Тысячу?
      - Двести,- ответила Марта.
      - И почем же вы собираетесь брать за экземпляр?
      По сотне?
      - По два доллара,- сказала Марта.
      Эд снова закрыл глаза, на этот раз в полном изнеможении.
      - По два доллара за такую книгу? - спросил он. - Я, конечно, не библиофил, но первое издание Марты Кент, выпущенное ограниченным тиражом да еще и отпечатанное вручную -да ему же просто цены нет! К тому же отдай вы рукопись в любое крупное издательство, вы могли бы получить кучу денег.
      - Вы не поняли,- рассудительно заметил Келли.Нам не нужна куча денег. Просто в настоящее время Элизиуму пригодились бы долларов четыреста на лекарства и...
      Марта торопливо перебила его:
      - Только не говорите о наших планах Джошу Табберу. Он не всегда рассуждает практично. Джош ужасно возмутился бы, узнай, что мы дошли до такой глупости - выпустили книгу, чтобы добыть денег.
      Эд сдался.
      - И что же он с ними сделал бы? - язвительно поинтересовался он. Отказался бы от них?
      - Да,- в один голос произнесли Марта и Келли - так, будто ничего разумнее и быть не могло.
      - Я, пожалуй, выйду, проветрюсь,- сказал Эд.
      Он пошел по направлению к оставленному "фольксфлаеру", едва удерживаясь от желания рвать на себе волосы.
      "Ладно, черт побери,- думал он,-поверим им на слово. У крошечной общины, затерянной среди лесов и холмов Кэтскиллских гор, должны быть свои прелести. Чистый, свежий воздух. Захватывающие пейзажи - вон вдали виднеется гора Оуэрлук. Наверное, здесь неплохо растить детей. Хотя один черт знает, где они будут учиться..." Эд тут же спохватился: если у самого Таббера степень академика, а среди его последователей Марта Кент, то уж наверно найдутся и другие, способные учить детишек, следуя давним традициям маленькой сельской школы.
      Ладно. В этом есть свои плюсы, хотя зимой здесь, должно быть, несладко. Он окинул взглядом немногочисленные домишки. У всех были печные трубы. Боже милостивый, эти чудаки все еще топят дровами! Наверное, поленьями, которые сами же колют. У них даже нет центрального отопления! Это надо же - жить, как в каменном веке!
      Конечно, если на то пошло, зимой, здесь должно быть красиво.