— Конечно, — согласился ученый. — Но сегодня перед нами стоит сложный вопрос. — Дело заключается в том, что в ряде случаев в этих своеобразных журналах трудно определить, где кончаются факты и начинается вымысел.
      Лейтенант непонимающе посмотрел на ученого.
      — Не поймите превратно, — поспешил продолжить тот. — В этом заведении способны отличить правду от вымысла. Однако похоже, что американцы позволяют им накладываться друг на друга. Могу привести пример. Во время войны с Гитлером, когда союзники разрабатывали примитивное ядерное оружие, было сделано все возможное, чтобы сохранить проект в секрете. К ужасу органов безопасности, в один прекрасный день некий из таких журналов опубликовал вымышленную историю о применении ядерного оружия, содержащую достоверную техническую информацию. К преступному редактору журнала были отправлены агенты, дабы выяснить, кто из участников Манхэттенского проекта проговорился. Тот в замешательстве дал им понять, что он не слыхал ни о каком проекте и что любая информация в его статьях известна каждому, кто читает научные журналы. В то же время другие агенты допрашивали автора, который также защищал свою невиновность.
      — Обоих надо было расстрелять, — жестко сказал лейтенант.
      Ученый прочистил горло.
      — Возможно. Однако никто в мире не знает, о чем их там допрашивали, пока через несколько недель не объявили о Хиросиме. Надеюсь, вы меня поняли.
      Он снова как бы в замешательстве провел слегка трясущейся рукой по волосам.
      — Не думайте, что эти издания можно игнорировать. Их читали такие наши выдающиеся коллеги, как Эйнштейн и Ферми. Мы знаем, что фон Браун, работая над ракетами для Гитлера, выписывал их во время войны через нейтральную Швецию. Конечно, иногда известные американские ученые сами публикуют подобное под псевдонимами, иcпoльзyя; в качестве темы свои самые последние гипотезы. Один из них — Фред Хойл, астроном, экстраполируя факты в не то чтобы факты, пишет научнопопулярные произведения — иногда их называют научной фантастикой. А этот парень, ну, кибернетик, сегодня с утра я что-то немного медленно соображаю, как его — Норберт?.. Не то Вайнер, не то Винер — как-то так.
      Он нахмурился, но, как будто решившись покончить со своими нескончаемыми заботами, расправил узкие плечи.
      — Дело в том, что недавно, реферируя один из упомянутых журналов, машина откопала устройство, изобретенное, видимо, несколько лет назад неким Таркингтоном Перкинсом. Похоже, что изобретение положили под сукно. Его назвали психореверсоментатроном или — что проще — переключарой.
      Ученый прокашлялся.
      — У американцев удивительная привычка — даже самым сложным из своих устройств давать идиоматические названия. Видимо, поэтому ураганам, опустошающим их восточное побережье, они дают женские имена. Как бы то ни было, устройство предназначено для взаимного переключения разумов.
      Сисакян был поражен.
      — Вы хотите сказать, что по трансплантации органов они обошли наш ленинградский Павловский институт? Им действительно удалась пересадка мозга?!
      — Нет-нет. Вы неправильно меня поняли, лейтенант. Если верить нашему реферату, для Таркингтона Перкинса хирургия — пройденный этап. Он не пересаживает мозг, а обменивает разумы между телами.
      Это было явно выше понимания лейтенанта Сисакяна. Это было и выше понимания Анатолия Менделеева, внутренне он осознавал это и потому злился.
      — Лейтенант, — сказал он резко, — мозг — это физическое тело, которое можно взвесить, измерить и так далее. Разум, или так называемая душа, или психика, — это совокупность сознательных и бессознательных действий, интеллекта или сознания, и тут дело обстоит гораздо сложнее.
      Лейтенант по-прежнему имел озадаченный вид.
      Менделеев по-стариковски сгорбился в кресле.
      — Во всяком случае похоже, что устройство Перкинса предназначено для обмена разумов между телами и даже на больших расстояниях.
      — Не может быть!
      Ученый устало посмотрел на него. Молодой человек явно не так сметлив, как хотелось бы.
      — Лейтенант, это та фраза, которую мы в Академии произносим все реже и реже.
      — Но зачем понадобились мои услуги? Я…
      — Лейтенант, мы не можем найти никаких письменных упоминаний о Таркингтоне Перкинсе. Однако хорошо известно, что в Америке научные открытия все еще иногда совершают одиночки, которые зачастую не имеют формально научного образования и работают в собственных любительских лабораториях и мастерских, гаражах, чердаках или подвалах. Здесь, в Союзе, это было бы, конечно, невозможно. Как бы там ни было, все, что удалось узнать об этом Перкинсе из нашего реферата, — это то, что он работает у себя дома, в Спрингфилде, где живет с женой Мартой. По-видимому, он посвятил свое время осуществлению различных проектов, которые в некотором роде могут показаться непрактичными. Дешевый заменитель воды, например, или попытка создания спиртного напитка, который не вызывал бы остаточных явлений, как при употреблении обычного алкоголя.
      — Вы имеете в виду напиток, приводящий к состоянию, э-э, эйфории, но не вызывающий последующего похмелья?
      — Ему это удалось лишь отчасти. — Академик посмотрел вниз на лежащий перед ним доклад. — Он назвал его «килогокла». При употреблении он вызывает чувство меланхолии, причем растущее гораздо быстрее, чем количество выпитого.
      — Тогда зачем его пить? — вновь вытаращил глаза лейтенант.
      — Затем, что утром чувствуешь себя преотлично, жизнь бьет в тебе ключом, короче, имеют место все признаки опьянения.
      Сисакян встряхнул головой, как бы стараясь вместить в череп только что услышанное.
      — Возвращаясь к этому Перкинсу, — сказал он, — хочу уточнить. Вы сказали, что он живет в Спрингфилде. Если мои познания в американской географии меня не подводят, то там их несколько.
      — По крайней мере одиннадцать, — расстроенно сообщил ученый. — Это будет частью вашего задания. Отыскать, в каком из них он живет.
      — Моего задания!..
      — Конечно, — нетерпеливо прервал академик. — Сисакян, вы что, не способны понять, чем все может обернуться? Подобное изобретение могут просто положить под сукно, как это уже не раз бывало с их планируемым моральным устареванием оборудования и прочим сумасшествием. Ведь обладая переключарой, богатый человек может жить вечно. Начав стареть, он просто переключит свой разум в новое сильное тело доведенного нищетой молодого человека, который продаст свою молодость за несколько лет богатой жизни в теле старика.
      Лейтенант снова широко раскрыл глаза.
      — А как он будет использован у. нас?
      Престарелый ученый вкрадчиво хмыкнул.
      — Мой дорогой лейтенант, благо народного государства — превыше всего. Переключара не сможет быть использована неверно. Кому ею пользоваться, будут решать компетентные органы власти. Возможно, это будет почувствовавший старческую немощь великий ученый, а возможно, такой вождь, как Номер Первый.
      — Значит, я должен отправиться в Америку, найти этого Перкинса и добыть, э-э, переключару?
      Менделеев кивнул.
      — Действовать, конечно, следует с предельной осмотрительностью. Ни одного лишнего словечка. Возможно, Запад упустил из виду разработку прибора, как это делал уже не раз с изобретениями своих неортодоксальных ученых, обладающих особой интуицией.
      — Существует ли сейчас действующий образец устройства?
      — Насколько нам известно, единственная действующая модель была уничтожена после какой-то сомнительной истории с губернатором штата.
      — Знаем ли мы, хотя бы приблизительно, как она выглядит? — спросил расстроенный лейтенант. — Если будет создана новая, не окажется ли она столь громоздкой, что мне будет сложно, э-э, освободить ее от империалистов?
      Ученый снова справился со своими записями.
      — Похоже, что действующая модель была собрана Перкинсом из деталей, случайно попавшихся ему под руку. В описании упоминаются будильник, карманный фонарик и детали из набора конструктора. Я бы сказал, что она переносная.
      — Набора конструктора?
      — Наверно, какое-то сложное техническое оборудование, которое нам неизвестно. Возможно, секретное, хотя тогда этот Перкинс навряд ли имел бы к нему доступ.
      Прежде чем отпустить собеседника, академик Менделеев встал из кресла.
      — Лейтенант, откровенно говоря, я сомневаюсь, что переключара существует; сама возможность этого не укладывается в голове. Однако мы не можем себе позволить рисковать. Если же она существует и, хотя бы частично, функционирует, наши специалисты ее восстановят. Не исключено, что их усилиями мы ее усовершенствуем на благо народного государства. Излишне говорить, что ваша миссия имеет первостепенное значение и совершенно секретна. Докладывать будете только мне. Мои помощники позаботятся о деталях, касающихся вашей поездки в Америку, и обо всем прочем.
      Джефф Понд закрыл за собой дверь, отсекая стук пишущих машинок и деловой — или неделовой — шум конторы.
      Ив Острандер подняла взгляд от работы:
      — Привет, Джефф.
      — Привет, — улыбнулся он, после чего перевел взгляд на шефа.
      Его начальник что-то пробормотал и бросил пачку докладных на крышку своего стола.
      — Хэлло, Джефф, — сказал он. — Полагаю, дело как-то продвинулось?
      Джефф без приглашения нырнул в кресло напротив грузного главы департамента. Сам Понд был живым, подвижным небольшого роста мужчиной лет тридцати с небольшим.
      — Отчасти, — ответил он. — Очевидно, его зовут Александр Сисакян.
      — Что у нас на него есть?
      — Весьма немного. Возможно, он является родственником Ивана Петровича Сисакяна — заместителя председателя Совета Министров СССР. Обучаясь в Харькове, он мог не особо это афишировать. Позднее поступил в Высшую школу Комитета государственной безопасности в Казани, после окончания которой ему было присвоено звание лейтенанта.
      — Он всего лишь лейтенант?
      — Насколько мы знаем, это его первое задание.
      — Никаких подробностей: на чем он специализировался в Казани?
      Джефф поерзал в кресле.
      — Американские и британские дела — английский язык и все такое. Может быть, поэтому ему и поручили это задание.
      — Ладно, у меня есть вопрос на засыпку, — сказал шеф. — Что ему надо?
      — Черт побери, если б мы знали! — покачал головой Джефф Понд. — Вероятно, он пересек границу из Матомороса в Браунсвилл, выдавая себя за английского туриста. Если бы мы не получили словечка от ребят из Стокгольма, то, вероятно, вообще никогда бы его не засекли.
      — Что потом?
      — Он отправился на север в Спрингфилд, штат Колорадо…
      — Никогда о таком не слышал. Что там есть?
      — Ничего особенного. Маленький городишко в восточной части штата. Он провел там пару дней. За ним следили три наших оперативника, но единственное, что они смогли узнать, — он искал кого-то по имени Таркингтон Перкинс. Такого человека в городе не оказалось и, насколько нам удалось установить, никогда и не было.
      — Таркингтон Перкинс?
      — Мы проверяем. Пока не нашли ни одного человека с таким именем во всей стране.
      — Бросьте на это больше людей! — грозно рявкнул шеф. — Может быть, мы перепутали имя или перепутал Сисакян. Возможно, это Тарлингтон Перкинс, или Таркингтон Парсонс, или что-то похожее.
      — Мы это уже проверили, сэр.
      Ив Острандер оторвала взгляд от своих бумаг и нахмурилась.
      — Таркингтон Перкинс, — сказала она. — Мне кажется, я читала историю с персонажем по имени…
      — Мисс Острандер, будьте добры, — прервал скучающим тоном шеф. — Вы мой личный неофициальный советник, ибо ваши секретарские достоинства выше всяких похвал, не говоря уже об опыте, который накапливает человек незадолго до момента выхода в отставку. Однако, хоть я порой и интересуюсь вашими литературными вкусами, обсуждать их мне не интересно.
      — Да, сэр, — вспыхнула Ив.
      Глава департамента вновь перевел взгляд на своего любимого оперативника.
      — Продолжай.
      — Через два дня он уехал, отправившись в Спрингфилд, штат Орегон. Та же история. Провел там пару дней, расспрашивая тут и там о Таркингтоне Перкинсе. Он его не нашел. Мы тоже. Никаких упоминаний о существовании такого человека.
      — Что-нибудь еще? Кроме поисков этого Перкинса, что-нибудь еще он делал?
      Джефф Понд покачал головой.
      — В данный момент он едет в поезде на восток с билетом до Спрингфилда, штат Иллинойс. О, тут такая деталь. Часть времени он проводит за изучением подшивок местных газет. И однажды он достаточно осторожно поинтересовался у библиотекарши в Орегоне: не слыхала ли она когда-нибудь о, — Джефф заколебался, — переключаре.
      — Переключара! — вырвалось у Ив.
      Шеф сверкнул на нее глазами.
      — Будьте добры, — он снова повернулся к Джеффу. — Что такое переключара?
      — Конечно, мы могли и перепутать. Я всегда думал, что переключара — это из области голливудской терминологии. Вы берете избитый сюжет и переворачиваете, перелицовываете его — своего рода халтура. Вот так в прокат запускается переключара.
      Шеф неприязненно что-то пробормотал. Ив поднялась на ноги и вызывающе заявила:
      — Таркингтон Перкинс изобрел переключару. Он один из этих не от мира сего типов — изобретатель. Живет с женой Мартой, громадной женщиной, в Спрингфилде. Он переключил свой разум в тело губернатора штата, и наоборот.
      Оба мужчины на какое-то время утратили дар речи.
      — И наоборот? — тупо переспросил Джефф.
      — Его разум перешел в губернаторское тело, а разум губернатора — в тело Перкинса.
      Шеф снова одарил Ив испепеляющим взглядом. Она ответила тем же.
      — Мисс Острандер, вы окончательно сбрендили или как?
      — Или как, сэр. Это рассказ. И я его хорошо помню.
      — Погодите минутку, шеф, — вмешался Джефф Понд. — Таркингтон Перкинс, переключара, Спрингфилд. Если Ив права, то слишком много для простого совпадения.
      Начальник департамента разочарованно забормотал что-то себе под нос.
      — Мисс Острандер, — наконец попросил он членораздельно, — немедленно принесите мне этот треклятый рассказ.
      — Мне… мне кажется, я его выбросила. Некоторое время тому назад.
      — Если он был в журнале, — сказал Джефф, — то, несомненно, на него есть авторское право. Должен быть экземпляр в Библиотеке Конгресса. Вы не помните названия издания и приблизительное время публикации?
      Это была огромная женщина — по меньшей мере фунтов на двести пятьдесят — с дружелюбием медведицы, у которой четыре больных детеныша и колючка в лапе.
      — Н-н-у-у-у? — протянула она зловеще.
      Александр Сисакян старался выглядеть спокойно.
      — Я… э-э, простите, мадам. Здесь проживает знаменитый изобретатель Таркингтон Перкинс?
      — Знаменитый изобретатель! Этот подлый коротышка? Что вам от него надо?
      — Я… э-э, извините. Позвольте представиться. Я — Руперт Крофт-Смит, э-э, с Флит-стрит, э-э, из Лондона. Я надеялся взять интервью у мистера Перкинса.
      — Интервью? У этого недомерка? С какой стати?
      Тем не менее, повернув голову, она заорала через плечо:
      — Тарк! Тут какой-то ненормальный хочет тебя видеть!
      Полная негодования, она повернулась и вразвалку отправилась за дом.
      Лейтенант содрогнулся. Он был не совсем уверен, что ему делать дальше. То ли войти внутрь, то ли остаться здесь, на деревянном крыльце? Дом являл собой жалкое каркасное здание в беднейшем пригороде Спрингфилда, штат Массачусетс. Какими бы ни были научные способности Таркингтона Перкинса, в материальном плане он, похоже, явно не преуспевал. Александр Сисакян не мог не вспомнить с определенным удовлетворением, что в народном государстве изобретателей ценили и они принадлежали к числу наиболее высокооплачиваемых советских граждан, наряду с художниками, звездами искусства и, конечно, такими, как его отец, высокопоставленными членами партии.
      Он осторожно вошел и осмотрелся.
      Слева вниз вела лестница, где, скорее всего, находился подвал. Похоже, женщина-борец, миссис Перкинс, кричала мужу именно туда. Должно быть, он внизу.
      Лейтенант неуверенно начал спускаться.
      Оказавшись среди хаоса, являвшего собой любительскую мастерскую менее чем аккуратного экспериментатора, он осмелел. Еще больше он осмелел, увидев ее обитателя.
      — Э-э, мистер Перкинс? — спросил он.
      Человек поднял голову и стал вглядываться в вошедшего через бифокальные очки, одно из стекол в которых треснуло.
      Это был маленький мужчина, которого бремя невзгод, уготованных ему судьбой, сделало еще меньше. В воздухе прямо-таки витала просьба простить его за все.
      — Хэлло, — отозвался Джефф Понд. — Совершенно верно. Только зовите меня Тарк — меня все так зовут.
      — А меня зовут Крофт-Смит, сэр. Я представляю прессу Британского содружества. Мой редактор…
      — У вас не найдется четверть доллара, а еще лучше — полудолларовая монета, не найдется? — грустно спросил самозванный Перкинс. — Мне нужен кусочек серебра.
      Ошеломленный агент КГБ на мгновение замешкался, а затем, пошарив в правом кармане брюк, достал оттуда горсть американских серебряных монет. Он протянул их Перкинсу.
      Тот, всматриваясь, стал в ней копаться.
      — Новенькая пойдет лучше всего. Меньше примесей. — Он нашел пятидесятицентовик. — Вот эта сгодится.
      Он повернулся к похожему на тигель металлическому ящику, над которым трудился до того, и взялся за паяльник.
      — Что я могу для вас сделать, мистер…
      — …Крофт-Смит, — сказал Алекс, — Руперт Крофт-Смит. Мой редактор поручил мне, коль скоро я собирался побывать в этой части Америки, найти вас, чтобы взять интервью.
      — Интервью у меня? Не представляю почему, — пробормотал Джефф Понд, он же Таркингтон Перкинс, не отрываясь от работы.
      — Кажется, он думает, что ваше устройство, э-э… — лейтенант сделал вид, что смотрит в какие-то заметки, — психореверсоментатрон, заслуживает того, чтобы о нем написали. Конечно, я никогда не верил, что на самом деле что-то подобное…
      — Переключара? — встревожился Тарк Перкинс. — Боже мой, откуда вы только о нем услыхали? О Господи, вы ничего не должны писать о переключаре. Нет, конечно. Так, теперь…
      Он опять занялся своим очередным устройством. Положив серебряную монету в центр железного ящика, он накрепко привинтил крышку и переключил тумблер.
      — На этот раз, я надеюсь, оно заработает.
      Алекс уставился на него с недоверием. Он взглянул на ящик, снова на нервного ученого и спросил:
      — Вы хотите сказать, что действительно работали с устройством, которое…
      — Одну минутку, если вам не трудно, — прервал Тарк Перкинс извиняющимся тоном. Он открыл крышку и уставился внутрь на серебряный пятидесятицентовик. Только теперь этот пятидесятицентовик не был серебряным. Он мерцал желтым цветом — чистым, дивным желтым цветом.
      Теперь это был золотой пятидесятицентовик. Перкинс торжествующе его поднял.
      — Я сделал это! Боже праведный!
      С безумными глазами лейтенант Александр Сисакян взял из его рук монету. Ее вес все сказал. Лейтенант таращился на нее, полный неверия.
      — Философский камень, наконец-то! — ликовал Перкинс. — О, Берту было бы так приятно!
      — Берту? — с отсутствующим видом переспросил русский, не в силах оторвать глаз от монеты.
      — Да-да. Мой старый приятель. Преподавал то ли в Принстоне, то ли еще где-то. Не от мира сего человек. Я никак не вспомню его фамилию, но, уверен, вы его знаете. Слегка взлохмаченные волосы. Играет на скрипке. Он подкинул мне зачатки идеи.
      Глаза лейтенанта переместились с монеты на хозяина дома.
      — Альберт? — спросил он поперхнувшись. — У него еще были, э-э, далеко идущие идеи об относительности, не так ли?
      — Относительности? О да! Это Берт. Старый добрый приятель, хотя и немного эксцентричный. — Таркингтон Перкинс снова повернулся спиной и стал возиться со своим устройством.
      В момент душевной боли лейтенант прикрыл глаза, но, открыв их, в который раз уставился на серебряную монету, ставшую золотой.
      — Что вы с ним собираетесь делать?! — выпалил он.
      — С чем?
      — С этим вашим изобретением?
      Таркингтон Перкинс с безысходностью опустил отвертку. Он отобрал монету и вернул ее в ящик. Привинтив крышку, он что-то подстроил двумя расположенными сбоку регуляторами и перекинул тумблер.
      — Ничего, — сказал он. — Берт предупреждал меня.
      — Предупреждал о чем? — у Алекса появилось странное чувство, будто он опоздал на несколько фраз к началу их разговора.
      — Ох, так что если я когда-нибудь действительно добьюсь успеха, то должен все оставить в тайне. — Он вздохнул с несчастным видом. — Точно так же, как я это сделал с переключарой.
      — Подождите минутку, — сказал Алекс, чувствуя себя утомленным. — Почему вы должны утаивать машину, которая превращает серебро в золото?
      Казалось, Тарк Перкинс решил уйти от ответа. Бессмысленным взглядом он уставился в дальний угол сумрачной комнаты.
      — Не вижу причин, почему мы не можем использовать свинец, — пробормотал он.
      Лейтенант снова закрыл глаза. Надо признать, что в науке он особо силен не был. Он и его друзья по университету — сыновья партийных лидеров — обманывали своих преподавателей. Одно время это зашло так далеко, что в «Правде» появилась предупреждающая передовица, где намекалось на необходимость соблюдать определенную дисциплину высокопоставленным «Митрофанушкам» и «стилягам». Однако его знаний хватало — или по крайней мере он сам считал, что хватало, — чтобы понимать: серебро, не говоря уже о свинце, не превращают в золото в темном захламленном подвале одним щелчком тумблера.
      Тарк, все еще бормочущий с отсутствующим видом, открыл крышку, достал монету и передал ее в руки владельца. Глаза Алекса снова полезли на лоб. Это опять было серебро. Он затряс головой, чтобы в ней прояснилось. Такого быть не может…
      — Почему вы должны утаить свое открытие? — повторил Алекс, его голос прозвучал громче, чем ему хотелось бы.
      — По словам Берта, — печально объяснил Перкинс, — оно бы разрушило мировую денежную систему. Ну, превращение металлов означало бы, что использовать золото как денежный эквивалент стало бы невозможным. Ведь оно стоило бы не больше, чем любой другой металл. О Боже, нет! Я ему обещал, что если мне удастся развить его теории и действительно добиться успеха, то я никогда этот факт не раскрою.
      — Ладно, вернемся к переключаре, — в отчаянии произнес лейтенант. — Вы хотите сказать, что она действительно работала?
      — О да! Ужасно! Боже праведный! — Джефф Понд незаметно нажал кнопку.
      — У вас по-прежнему…
      С верхних ступеней раздался крик:
      — Тарк! Ну ты, Тарк Перкинс! Поднимайся наверх и займись посудой. Мне не нужен мужик, который только тем и занят, что слоняется по дому, много говорит и ничего не делает.
      Тарк посмотрел на гостя с извиняющимся видом.
      — Боюсь, мне надо идти, — сказал он. — Извините за интервью. Спасибо за одолженную монету.
      — Подождите минутку, — хриплым голосом сказал Алекс.
      — Боюсь, что не смогу. — Джефф со значением посмотрел в потолок.
      — Тарк! — надрывался голос сверху.
      — О Господи! — воскликнул он, направляясь к ступеням.
      — Все в порядке, — поспешно сказал Алекс. — Я собираюсь некоторое время пробыть в городе. Увидимся завтра. А может быть, сегодня вечером. Вы сможете встретиться со мной в баре Восточного отеля в…
      — О нет. Боюсь, что нет. Марта никогда не разрешает мне выходить вечером. Она не одобряет алкогольные напитки.
      Они стояли возле лестницы.
      — Ну, смотрите, — настойчиво сказал Алекс. — Я вернусь завтра.
      Тарк потоптался на месте и стал подниматься по ступеням.
      — Ладно, — зашептал он. — Если уж вам так нужно, то лучше бы прийти часа в два. В это время Марта играет с подругами в бридж. Ее не будет дома.
      Как только русский ушел, Джефф Понд метнулся к Марте.
      — Полли! — набросился он. — Немедленно соедини меня с Ив Острандер!
      — Есть, сэр! — ответила та. Теперь женщина двигалась гораздо быстрее и не вразвалку, как перед кагэбэшником. Она поспешила в заднюю комнату.
      На мгновение Джефф Понд остановился, чтобы глянуть в окно, на его лице отражалась напряженная работа мысли.
      — Мисс Острандер на экране, мистер Понд! — позвала Полли.
      — Хорошо.
      Он прошел в заднюю комнату и сел перед видеофоном. На экране были видны часть стола и лицо мисс Острандер.
      — Привет, Джефф. Как дела? — поинтересовалась она.
      — Думаю, хорошо. Хотелось бы поговорить с шефом, но прежде: вы получили еще что-нибудь об этом молодом недотепе?
      Она глянула вниз, очевидно на какие-то донесения на столе.
      — Да, предчувствие тебя не обмануло. Это Александр Сисакян, сын Ивана Петровича Сисакяна, который на сегодня в первой десятке. Обычно считают, что третий сверху.
      Джефф удивился:
      — Тогда, ради всего святого, скажи, почему он участвует во всей этой ахинее?
      — По этому поводу у нас тоже кое-что есть, — сказала Ив. — Только что получили шифровку из Москвы. Его непосредственное начальство в КГБ, согласно указаниям сверху, очевидно, подыскивало ему задание полегче, где он мог бы быстро отличиться, чтобы, соблюдая приличия, продвинуться по службе и занять важный кабинетный пост.
      Джефф Понд презрительно хмыкнул:
      — Очевидно, непотизм теперь известен на Востоке не меньше, чем на Западе. Но я не могу понять, почему они подставляют его драгоценную шею, поручив ему работу в Америке?
      — И по этому поводу мы кое-что имеем.
      — Похоже, что Анатолий Менделеев — одна из шишек в Академии наук — сделал запрос в КГБ о выделении агента для совсекретной работы. Академия, ты знаешь, недостатком престижа не страдает.
      — Ну и?..
      — Я полагаю, начальство Сисакяна сочло, с одной стороны, что эта работа будет безопасной, а с другой — что за ее выполнение на шею новоиспеченного агента можно будет повесить несколько медалей. Как бы то ни было, они его послали, не зная сути задания.
      — Ты хочешь сказать, что за этим фарсом стоит человек Анатепия Менделеева? — Джефф Понд все еще не мог поверить. — Ведь он лауреат Нобелевской премии. Он у них виднейший гидробиолог и ко всему прочему является директором Института научной информации.
      Скривив рот, Ив пояснила:
      — И ему почти восемьдесят лет. А звание академика имеет свои особенности. Тебя выбирают пожизненно, и ты становишься членом узкого круга лиц научной элиты. А там ревностно следят друг за другом.
      — Ты хочешь сказать…
      — Одну минуту. С дешифратора пришло что-то еще. Думаю, дополнительные данные о Менделееве. Да, минуточку. Вот. По всей видимости, недавно он втайне вел работы над эликсиром жизни. Пытался продвинуть разработки румынской ученой, доктора Анны Аслан, и ее препарата НЗ.
      — Эликсир жизни! Этот деревенский простачок совсем выжил из ума. Ладно, соединишь меня с шефом? Пожалуйста, Ив!
      — Сделаем.
      Изображение померкло. Через несколько мгновений появилось гораздо менее привлекательное лицо шефа.
      — Ну, Джефферсон, — он был мрачен, — как идет разгадка шарады? Эти завихрения в твоей голове меня иногда удивляют.
      — Мы заарканим его, как теленка, сэр. Оперативник Полли Магиверн сыграла роль Марты — якобы жены этого Перкинса. Я сыграл Тарка. Ребята из нью-йоркского отделения соорудили дом и псевдолабораторию. Войдя в дом, он был настроен весьма скептически, а по поводу этой переключары — более чем скептически. Впрочем, так вел бы себя каждый, чей разум находится по ею сторону здравого смысла. Однако я сделал вид, что и слышать о ней не желаю. Вместо этого я забавлялся с неподражаемой штуковиной, которую для меня сварганили ребята из Отдела гнусных шуток. Основанная на старом балаганном трюке, она якобы превращала серебро в золото. Всего лишь небольшая подмена, конечно.
      Шеф что-то недовольно проворчал.
      — Он это проглотил, — продолжал Джефф Понд. — Он даже проглотил мое лицедейство, хотя, чтобы сыграть персонаж, подобный Тарку Перкинсу, в обычных условиях, возможно, понадобился бы Альфред Лант. Говорю вам, сэр, этот мальчик — полнейший простак. Его начальник на мгновение задумался.
      — Как ты думаешь, что мы с этого будем иметь?
      Джефф пожал плечами.
      — Даже при том, как дела обстоят сейчас, факт, что мы можем его взять и обвинить в шпионаже, а это уже кое-что. Они изрядно подмочат свою репутацию, если мы арестуем и передадим под следствие сына Ивана Сисакяна.
      — Я не уверен, что подобные вещи отвечают интересам сегодняшней политики, — с несчастным видом произнес шеф. — Сегодня, ты знаешь, политический климат стал не таким промозглым. И никто не хочет раздувать неприязнь до телефонных звонков по «горячему» проводу или до нажатия красных кнопок.
      — Согласен, сэр. — Джефф Понд сделал паузу. — Но тут, кажется, мы можем упустить чертовски заманчивую возможность. Этот мальчик должен очень много знать. Просто посидев дома со своим стариком, который отирается возле Номера Первого и остальных.
      Начальник еще немного подумал. На самом деле все это ему не очень нравилось. Слишком нешаблонно. Слишком неправдоподобно.
      — У тебя есть какие-нибудь идеи, Джефферсон? — наконец спросил он.
      — Ну да, сэр! Как насчет…
      — О, это вы, — произнес Таркингтон Перкинс, всматриваясь в гостя через свои бифокальные очки. — Парень из газеты. — Он открыл дверь пошире.
      — Да. А миссис Перкинс?
      — Она играет в карты, — извиняющимся тоном сообщил Тарк. — Если хотите, можете зайти.
      Следуя за ним, русский спустился в подвал. Перкинс подошел к своему захламленному рабочему столу и влез на сиденье, оказавшееся табуретом из бара. Здесь, в своих владениях, он каким-то образом не выглядел уж столь жалким.
      — Вы знаете, мистер Перкинс, — сказал Алекс, — я тут вчера вечером думал о вашем устройстве, превращающем металлы. То, что вы говорили о его сокрытии. Вы знаете, тут следует найти решение. Способ получить выгоды для себя.
      — О нет! Боже милостивый! Берт поставил все точки над «i». Если все откроется, обесценится все золото Форт-Нокса.