После того, как они пробежали очередное открытое пространство, Пьер сказал:
      — Мы должны благодарить правительство каудильо за то, что он расположил все основные учреждения в столице. Представьте себе, как бы тяжко нам пришлось, если бы тюрьма находилась на другой стороне планеты.
      — Я все еще не понимаю, каким образом мы собираемся освободить этих бедняг, — сказала Елена. Она забралась на плечи Дорна Хорстена, как всегда, когда приходило время действовать.
      — Если я не ошибаюсь, они держат государственных преступников в левом крыле, — сказал Хорстен.
      — Это все хорошо, но там их могут быть тысячи.
      — Я не думаю, что их тюрьмы настолько заполнены, — покачал головой Хорстен.
      Они подошли к стене. Пьер достал веревку и подал ее Елене. Она вскочила на руки Хорстена и тот подбросил ее вверх.
      — Я надеюсь, они не найдут мой бумеранг, который я забыл на электростанции, — высказал мучившую его мысль Пьер. — Интересно, что они подумают, если все-таки обнаружат его?
      — Они не найдут его, — усмехнулся Хорстен. — Пока ты не показал мне, как он действует, я даже не слышал о нем. И до сих пор не понимаю, как он действует.
      Лоранс вздохнул:
      — Это было мое любимое маленькое оружие… И одно из немногих, которые мы могли взять с собой, — в ящике с игрушками Елены. Что она делает там так долго?
      Как раз в этот момент сверху спустился конец веревки.
      Без лишних слов Хорстен подергал за него, проверяя, надежно ли закреплен верхний конец, поправил пенсне и полез вверх.
      Через некоторое время конец веревки задергался, сигнализируя, что все в порядке. Лоранс схватился за веревку и Хорстен втянул его на вершину стены.
      — Все в порядке, — прошептал Хорстен. — Мы видели несколько охранников с импровизированными факелами. Там действительно царит суматоха.
      — Теперь вниз, в левое крыло, — шепнула Елена.
      Они подошли к запертой двери. Хорстен внимательно ее осмотрел.
      — Хорошая вещь, — пробормотал он. Его руки напряглись, послышался звук рвущегося металла и дверь открылась.
      — Как насчет сигнализации? — шутливо спросил Хорстен.
      — Не будь глупым, — сказала Елена. — Не зря же мы поработали на электростанции? А теперь пропусти меня вперед. Я пойду на разведку.
      Она не возвращалась довольно долго, и когда, наконец, показалась, оба с облегчением вздохнули. Елена тяжело дышала.
      — Что случилось? — спросил Лоранс.
      — Я встретила двух охранников, пришлось их успокоить.
      Доктор взглянул на ее тоненькую фигурку и покачал головой.
      — Я нашла, где они находятся, — продолжала Елена.
      — Кто они?
      — Не будь так глуп. Наши парни. Ходжос и Гверро.
      Мужчины с удивлением взглянули на нее.
      — Как ты нашла их? — спросил Пьер.
      — О, один из охранников… — просто сказала Елена. — Пошли.
      — Подожди минутку. — сказал Лоранс. — Что ты сделала с охраной? Я хочу быть уверенным в своем тыле.
      — Я связала их, — ответила Елена.
      — Ты дала им увидеть себя, — констатировал Хорстен.
      — Ну и что с того? — пожала плечами Елена. — Неужели ты думаешь, что он побежит докладывать начальству о том, что его избила восьмилетняя девочка?
      Они последовали за ней. Время от времени они выглядывали в окна и видели охранников, снующих по двору тюрьмы.
      — Кажется, это здесь, — прошептала Елена.
      Вернувшись к отелю, они проникли в номер Лорансов тем же образом, каким штурмовали тюрьму. Только сейчас их группа увеличилась на два человека.
      Хорстен первым влез по стене и втащил одного за другим всех остальных.
      Очутившись в номере, Пьер спросил у Марты:
      — Что-нибудь произошло, пока нас не было?
      — Нет. Все было тихо.
      Лоранс повернулся к бывшим пленникам:
      — Если вы согласны следовать нашим указаниям, мы дадим вам новую одежду, а затем доктор или я введем вас в курс дела.
      Он пригласил немного удивленных фалангистов в свою спальню.
      Тем временем Дорн Хорстен открыл дверь в холл и крикнул в темноту:
      — Эй! Как долго будет продолжаться это безобразие? Мы хотим света, есть и пить!
      Довольно скоро прибежал коридорный со свечой и Хорстен закатил большой скандал.
      Высказав все, что он думает о гостиничном сервисе, доктор вернулся в номер.
      Из спальни появился Лоранс с двумя освобожденными революционерами. Следующие пятнадцать минут ушли на объяснение плана Хорстена-Лоранса как их спрятать в одежде коридорных.
      Старший из них, Бартоломью Гверро, был высоким изможденным человеком. Он явно был лидером. Другой, к удивлению агентов Секции «G», был юношей, не достигшим еще и двадцати лет. Среднего роста, он двигался с кошачьей гибкостью и, казалось, был неспособен сделать неловкое движение.
      Более близкое знакомство это объяснило. Хосе Ходжос был полным матадором и последней, отчаянной надеждой партии Лорка, нелегальной подпольной организации, поставившей своей целью свержение существующей системы. Хосе был представителем класса, желающего изменить существующую систему. Его рефлексы были быстры, движения точны, грация была выше всяких похвал. Елена с трудом отвела от него взгляд.
      Подпольная организация подготовила его для участия в национальных играх после смерти каудильо, в которых выбирается новый верховный правитель планеты — в Национальной фиесте брава.
      Они ждали, ждали, ждали. Шаг за шагом Хосе продвигался к вершине пирамиды. Сейчас он был Numero Tres, третьим человеком в иерархии матадоров. Двое первых были оба лет на десять старше его и были героями прошлой Национальной фиесты брава.
      Таким образом, партия Лорка с нетерпением ждала, когда же умрет нынешний каудильо. Само сабой разумеется, что тот не торопился.
      Бартоломью Гверро оглядел агентов Секции «G».
      — Потом появился ваш коллега, Фил Бирдман. Он решил ускорить дело.
      — Вы думаете, ему нравилось убийство? — спросила Марта с беспокойством в голосе.
      Фалангист взглянул на нее:
      — Нет, не думаю. Убить каудильо невозможно. У него великолепная охрана. Бирдман пытался найти другой способ ускорить дело.
      Хорстен покачал головой.
      — Любую политическую фигуру можно убить, если она хотя бы изредка показывается публике. Достаточно подобрать нужных людей в нужном количестве.
      Юный Хосе, молчавший до этого возразил:
      — Только не каудильо. Его охрана непробиваема.
      Доктор Хорстен усмехнулся:
      — Конечно, я не призываю вас к убийству, но послушайте одну историю. Несколько столетий назад на Земле одной радикальной политической группе потребовалось убрать титулованного иностранца, который проводил парад. Его охраняли войска и полиция — их было несколько тысяч. Двадцать пять членов этой группы разделились на пять пятерок и договорились, кто где встанет. Жеребьевкой выбрали пятерых, которые собственно и должны были совершить покушение. Если же кого-нибудь из них схватила бы охрана, остальные должны были убить его и так далее по цепочке. И, хотя у этого иностранца была прекрасная охрана, он был убит, а убийц так и не схватили. Имя иностранца было — эрцгерцог Фердинанд, а дело происходило в Сараеве. Его смерть повлекла за собой первую мировую войну.
      Бартоломью Гверро размышлял над услышанным. Затем он спросил:
      — Зачем вы это рассказали?
      — Ну, просто для примера. Решительные люди всегда смогут сделать то, что хотят. Ваша проблема, конечно, несколько другого рода…
      — Да, разумеется, — фалангист опустился в кресло. — Хосе и я должны восстановить наши контакты, связаться с ячейкой нашей организации в Нуэва Мадриде.
      — И еще нам нужно уточнить один вопрос, — сказал Хорстен. — Наше руководство считает, что нынешнее правительство Фаланги стоит поперек пути прогресса и не дает ему двигаться. Нам нужно, чтобы это положение изменилось. Какова же ваша концепция правительства, сеньор Гверро?
      Гверро подумал с минуту, а затем произнес:
      — Правительство должно быть из элиты. Но элита для каждого поколения должна быть своя. Дети элиты не должны автоматически становиться элитой.
      Лоранс с Хорстеном кивнули. Затем доктор спросил:
      — А каков ваш метод отбора элиты?
      Фалангист взглянул на него и медленно сказал:
      — Это внутренний вопрос нашего мира. Мы учтем все местные условия, нужды, традиции, — все факторы, специфику нашей планеты.
      И добавил еще медленнее:
      — Мы даже не нуждаемся в помощи внешних миров, которые не до конца понимают чего мы хотим. Мы благодарим вас за помощь, но настаиваем на праве самим строить будущее своего мира.
      — Чертовски хорошо сказано, — сказала Елена.
      — А сейчас мы должны идти, — сказал Гверро.
      Марта спросила его с беспокойством:
      — Вы уверены, что вы будете в безопасности? Мы хотели спрятать вас здесь.
      Гверро и Ходжос поднялись из кресла:
      — За нас не беспокойтесь, — успокоил ее Гверро. — Ваша группа будет здесь?
      — Да, — ответил Хорстен. — Когда ваши люди придумают план действия, дайте нам знать. Мы тем временем тоже подумаем над этим вопросом.
      Хосе Ходжос оценивающе взглянул на Елену и спросил с извинением в голосе:
      — Скажи честно, сколько тебе лет.
      Елена ответила обиженно:
      — Такой вопрос женщине не задают.
      Он снова посмотрел на нее, одетую в детское платье с цветочками и покачал головой.
      — Я должен попросить прощения? — в его голосе прозвучало смущение.
      — Оставь его в покое.
      — Я побью его, — сквозь зубы пробормотала Елена. — Я нормальная молодая женщина.
      Доктор проводил двух фалангистов до двери и вернулся в комнату.
      — Черт возьми, — сказала Елена. — А все-таки он прелесть. Видели бы вы, как он хлопал глазами, когда я пролезала через прутья его решетки.
      Инспектор полковник Мигель Сегура сидел за своим тяжелым, столом кастильского стиля. Стол был завален бумагами, которые прижимал к столу используемый вместо пресс-папье тяжелый армейский револьвер. Наконец полковник обратил внимание на сидящего перед ним человека.
      — Ну, — сказал он. — Так что вы хотели мне рассказать?
      — Сеньор полковник, я прогуливался в парке…
      — Это я понимаю. Два часа утра — прекрасное время для прогулок, — сухо заметил полковник.
      Сидящий перед ним человек покраснел:
      — Я вам объясню… Я и моя жена…
      Полковник махнул рукой:
      — Меня не интересует, почему вы там оказались. Что вы там видели?
      — Сеньор полковник, это было невероятно…
      Полковник хмыкнул:
      — За последнее время в этом городе случилось столько невероятных вещей. Дальше!
      — Сеньор полковник, клянусь — я не пил!
      — Я же сказал — дальше, — прорычал Сегура.
      Человек, сидящий перед ним, глубоко вздохнул и выпалил:
      — Я видел человека, идущего вверх по стене «Посада Сан-Франциско».
      — Что ты видел?
      — Сеньор полковник, я не был пьян. Я сказал про это жене, та — соседу, и скоро за мной пришли из Гражданской гвардии. Они всегда интересуются, если происходит что-то необычное.
      — Отлично. Что ты имел в виду, когда сказал, что человек шел по стене. Что он карабкался вверх?
      — Сеньор полковник, это было довольно далеко. Но это был человек, и он не карабкался. Он просто шел вверх по стене. Он добрался до четвертого или пятого этажа и исчез.
      — Исчез? Ты хочешь сказать, что он влез в окно?
      — Возможно. Но для меня он просто исчез.
      — Гм, — задумчиво сказал полковник. — Быть может из окна свисала веревка и он держался за нее, идя то стене?
      — Может быть, сеньор полковник. Но это было далеко.
      — Хорошо, можешь идти, — сказал полковник. — Повтори всю историю секретарю за дверью.
      Через несколько минут после ухода информатора в комнату вошел Рауль Добарганес. Он держал в руках кусок дерева, похожий на изогнутую дубину.
      Полковник вопросительно посмотрел на него и сказал:
      — Ну?
      — Это бумеранг.
      Полковник продолжал вопросительно смотреть на своего помощника.
      — Оружие австралийских аборигенов.
      — Во имя небес, кто такие эти австралийские… Как их там?
      — Это примитивные люди, когда-то жившие на Земле, сеньор полковник. Вы бросаете эту штуку, она описывает круг и возвращается к вам. Этот бумеранг является скорее игрушкой. Военные и охотничьи бумеранги намного тяжелее. Они поражают дичь или врага на большом расстоянии, с большой силой и точностью.
      — Значит, ты просто бросаешь эту вещь и все? Почему же тогда она летит не так, как простая дубинка?
      — Не просто бросаете, сеньор полковник. Его нужно бросить определенным образом, он вертится и действует, как разновидность крыла.
      — Дай мне посмотреть эту проклятую вещь, — проворчал полковник. С минуту он разглядывал оружие, а потом приказал:
      — Принеси мне таможенную декларацию семьи Лорансов и доктора Хорстена.
      — Хорошо, сеньор полковник.
      Когда декларацию принесли, полковник сосредоточенно ее просмотрел и удовлетворенно откинулся назад, в кресло. Он щелкнул пальцами и сказал:
      — Вот оно. Ящик с игрушками.
      Рауль вопросительно посмотрел на него.
      — Что в нем было? — спросил Сегура.
      — Игрушки для ребенка, я полагаю, — недоуменно ответил Рауль. — Куклы и все такое прочее.
      — Ха, — сказал полковник. — Пошли человека в номер Лорансов. Пусть он обшарит комнату, когда они уйдут обедать, и проверит ящик с так называемыми «игрушками». И пусть заменит этот чертов микрофон, который постоянно ломается. И еще, Рауль. Эти техники из «Посада»… Пришли их ко мне. И охрану архива тоже. Пусть они снова расскажут свою сказку о полудюжине или даже больше людей, упавших с неба. И этих истеричных охранников из Алказарской тюрьмы.
      — И еще, — остановил он своего помощника. — Пошли человека в храм и скажи, чтобы они не посылали своих монахов для борьбы с полтергейстом на электростанции. В этом нет необходимости.
      Полковник Сегура сурово посмотрел на ночную охрану архива Секретной Полиции.
      — А теперь я хочу услышать правдивую историю о том, что случилось той ночью, когда украли сейф, — холодно приказал он.
      — Сеньор полковник… — на лбу говорившего выступили капельки холодного пота. Он казался более растерянным, чем в ночь преступления. В камере у него было много времени для того, чтобы обдумать все детали, и эти думы отнюдь не успокаивали.
      — Ставка — это твоя жизнь. Я хочу знать правду, — немного мягче сказал Сегура.
      — Сеньор полковник, я расскажу все как было. Хотя это загадка для меня самого. Они появились ниоткуда, из воздуха. Я ничего не смог сделать…
      — Сколько их было?
      Глаза охранника на секунду закрылись.
      — Я… Я не знаю.
      Полковник рванулся вперед.
      — Их было двое… или трое, не так ли?
      Допрашиваемый молчал. С его виска скатилась струйка пота.
      — В пыточную его, — рявкнул полковник. — Рауль!
      — Нет… нет, — закричал охранник.
      — Я хочу знать каждую деталь из того, что действительно произошло в архивной комнате.
      — Да, полковник, — бесстрастно ответил Рауль. Эта часть работы ему никогда не нравилась. Он подошел к двери и подозвал еще двух полицейских.
      — А теперь, — сказал полковник, — приведи тюремных надзирателей. Пусть они вспомнят, как в действительности было дело.
 
      Марта выглянула в окно и вскрикнула.
      — Что случилось? — спросила Елена.
      — Быстрее иди сюда. Полиция оцепляет парк.
      Елена выглянула на секунду.
      — Позови Пьера, — сказала она, и кинулась через холл к номеру Дорна Хорстена.
      Она успела пробежать только половину пути. Из бокового коридора внезапно выскочили двое полицейских и схватили ее, несмотря на то, что она пронзительно кричала и сопротивлялась.
      Пьер вышел из обеденной комнаты и спросил:
      — Что случилось?
      Марта испуганно ответила:
      — Пьер, со всех сторон вооруженные люди. Это должно быть по нашу душу. Что делать? Сжечь бумаги, или…
      — Все наши бумаги находятся в твоей голове. Где Дорн и Елена?
      — Она побежала к нему. Ты думаешь, мы сможем выбраться отсюда?
      — Нет. Но хотя бы попытаемся. Идем, Марта!
      Они направились к двери, но не успели до нее дотронуться, как она сама распахнулась. На пороге стоял полковник Сегура, а позади него дюжина полицейских.
      — Ага, — произнес полковник. — Великий повар, который не оценил по достоинству кухню Фаланги, не так ли? Мы видели следы вашего неудовольствия пищей в Алказарской тюрьме, где вам вздумалось освобождать подпольщиков, недовольных правительством каудильо.
      Из нижнего холла доносился шум драки. Были слышны звуки ломающейся мебели, и крики раненых.
      Полковник обернулся к одному из полицейских:
      — Возьми четырех людей и иди вниз. Человек, который может нести сейф весом в шестьсот фунтов, наверняка очень опасен. Только не убейте его.
      Он снова повернулся к Лорансам:
      — Я направляюсь в управление. Вы составите мне компанию.
      — Это грубое нарушение закона. Я требую, чтобы о моем аресте сообщили в консульство Объединенных Планет… и чтобы я смог пригласить адвоката.
      Один из полицейских за спиной полковника хихикнул.
      Полковник улыбнулся:
      — Вы не знакомы с судебной процедурой на Фаланге, сеньор Лоранс. Адвоката для вашей защиты назначит суд.
      — Фалангистский адвокат? Я хочу адвоката Объединенных Планет.
      — Это их закон, Пьер, — Марта успокаивающе положила руку ему на плечо.
      Они спустились в холл, где встретились с другой группой полицейских, которые вели Елену. Чуть дальше, посреди холла стояли двое полицейских в порванной одежде. У их ног лежал связанный, но непокорившийся Дорн Хорстен.
      Эскалатор спустил их вниз. На улице их ждали полицейские машины, и всего через несколько минут они входили в Управление Секретной Полиции, которое так недавно оставили Елена с Дорном Хорстеном, унося с собой документы суда над агентом Секции «G».
      Их отвели в большую мрачную комнату и толкнули в кресла.
      Полковник не отрывал взгляда от Хорстена.
      — Двое моих людей стоят с оружием за перегородкой. Оно направлено на вас. Если вы попытаетесь что-нибудь сделать, они пристрелят вас.
      — У вас есть ордер на наш арест? — спросил Хорстен.
      — На Фаланге мы обходимся без него. Вы являетесь временными гражданами Фаланги и, следовательно, попадаете под действие ее законов.
      Полковник насмешливо улыбнулся.
      — А сейчас позвольте мне проинформировать вас, что ваш суд состоится через час. А к полудню вы будете расстреляны. До этого вам введут скополамин, так называемую «сыворотку правды», и вы расскажете, что вы еще успели натворить.
      — Зачем же нужен суд, если вы уже знаете, что нас расстреляют? — саркастически спросила Елена. Она перестала подделывать свой голос под детский.
      Полковник посмотрел на нее.
      — Я не забуду урок, который вы мне преподали, сеньорита Лоранс. Сейчас я уже знаю, что есть целая планета таких, как вы. А вы еще и прекрасная гимнастка. Лучшая гимнастка мира, который любит акробатику. Это объясняет многое.
      Он повернулся к доктору.
      — А, вы, Дорн Хорстен. Мы имеем информацию и о вашем мире — Фтерсте. Должно быть, это весьма странный мир.
      — Я хотел бы видеть только два своих пальца на вашей шее.
      — Не сомневаюсь, что вы этого хотите. Ну, что ж, время идет. Скоро над вами состоится суд. А теперь, я думаю, пора прибегнуть к помощи скополамина.
      В этот момент в комнату ворвался лейтенант Рауль Добарганес. Его лицо было белее мела, он тяжело дышал.
      — Во имя небес, что произошло? — прорычал Сегура.
      — Каудильо, — прошептал Рауль. — Каудильо застрелен!

      — Застрелен! — вскричал полковник.
      — Да, застрелен. Парад в Альмерии в честь славных матадоров, победивших в этом году. Убийцы прятались в толпе. Их было по меньшей мере пятеро. И четвертый застрелил каудильо.
      Хорстен поморщился и пробормотал:
      — Я и не ожидал, что они так буквально воспримут все то, что я им рассказал.
      Елена с сомнением взглянула на него.
      — Ты думаешь, они сделали так же?
      — Я точно не знаю, — задумчиво ответил Хорстен. — Но думаю, что без особых отличий.
      Полковник выбежал из комнаты.
      Пьер Лоранс глубоко вздохнул:
      — Ну, что ж, мы получили отсрочку на час или даже больше.
      — Гораздо больше, — сказала Марта. Ее глаза сверкали в полутьме комнаты, когда она декламировала.
      — Официальный Кодекс Фаланги, статья третья, раздел третий. В течение Национальной Фиесты брава и до утверждения нового каудильо на планете Фаланга нет преступников. Каждый гражданин, если захочет, может выступить в роли тореро.
      Хорстен в изумлении взглянул на нее:
      — Ты хочешь сказать, что мы свободны?
      — Да! Эти дни будут напоминать сумасшедший дом.
      — Значит, мы можем вернуться в отель, — воскликнула Елена. — И никто не сможет нас задержать.
      Она взглянула на Добарганеса:
      — Это так, милашка?
      Тот находился в замешательстве. Ему было семь лет, когда происходила последняя Национальная Фиеста брава. Но он помнил большую суматоху. Сейчас он был настолько же смущен, насколько быстро агенты Секции «G» отреагировали на изменение ситуации.
      Однако он знал закон. Поэтому Рауль кивнул головой.
      — Да. Никто не помешает вам. Сейчас на Фаланге нет преступников. Но как только будет выбран новый каудильо, вы снова окажетесь в тюрьме и вас будут судить.
      Они стояли на балконе номера Лорансов в «Посада Сан-Франциско» и смотрели вниз, на веселящуюся толпу.
      — Вы только посмотрите на эти костюмы, воскликнула Марта. — Кажется, на изготовление некоторых из них пошли недели.
      — Они появились на улицах всего через полчаса после известия о смерти каудильо, — сказал Хорстен.
      Бартоломью Гверро, стоящий рядом с ними, объяснил:
      — Для многих из них это единственная радость в жизни. Мир перевернулся. Пеон свободно покидает поле и приходит в город на местную корриду. Если у него есть деньги, он может сделать ставку на результат фиесты. Простой рабочий в нарядном костюме во время фиесты становится равным идальго и, если он красив, может получить поцелуй знатной леди.