Вопрос был справедливым, и на несколько секунд Мэриел задумалась — может сказать ему правду, но здравый смысл победил — она отвергла эту идею. Майкл не дождался ответа — он просто в ярости ударил ее. И после помахал у нее под носом ключом от комнаты.
— Поищи себе другое место для сна. А когда я вернусь, чтобы тебя здесь не было, — он захлопнул за собой дверь.
Все первоклассные отели имели бронированные комнаты для высокопоставленных гостей, которые могут нагрянуть в любую минуту. Таким образом, Мэриел за баснословную сумму сняла крошечный одноместный номер с видом на автостоянку. По затхлому запаху она заключила, что в номере уже давно никто не жил. Но за пятнадцать минут и за двадцать долларов коридорному удалось проветрить ее.
«Дешевое любой ценой» — стало ее новым девизом. Она раздвинула шторы и открыла настежь окна, за которыми была безмолвная ночь. Майкл Винстон распорядился сам и все, чего ей хотелось, это думать о Томасе Сексоне. О теплом и нежном прикосновении его языка, скользящего по ее маленькому пальчику. Пьянящий, волнующий аромат черного шелкового платка в руках говорил ей о том, что она сегодня не уснет. Нет… Томас. Ни о чем другом она не думала. Да, ему же надо вернуть платок! Но как? Неугомонная, она решила угостить себя еще одним бокалом шампанского в баре «Радуга» на последнем этаже отеля.
Вырез ее кремового трикотажного платья был слишком глубок, чтобы идти в бар без сопровождения. Она надела свое черное вечернее платье и вошла в лифт. Он остановился на последнем этаже, двери открылись и Мэриел прошла в маленькое фойе. Слева стоял указатель, показывающий путь в коктейль-бар, а справа она услышала знакомые голоса. Алиса Беллеми и Томас Сексон о чем-то спорили на повышенных тонах.
Она пошла на голоса, чтобы оправдать две тысячи шестьсот долларов и бессовестно подслушала.
— Не понимаю, почему это для тебя такая проблема? — Алиса была в гневе и говорила с сильным техасским акцентом. — Все,что тебе придется сделать, это сказать им, что ты хочешь, чтобы Катерину в этом чертовом фильме играла я! Если ты думаешь, что у меня нет таланта, так и скажи, но перестань мне твердить, что от тебя ничего не зависит!
Сексон говорил медленно, уставшим голосом:
— Я не продюсер фильма и ты прекрасно знаешь об этом. Сколько раз я должен тебе это повторять?
— Да, знаю, но ты хорошо оплачиваемый актер и собираешь большие сборы, поэтому сам можешь выбрать себе партнершу. Это не значит, что тебе придется тащить меня. Не один ты такой талантливый, понятно? В таком бизнесе люди все время помогают друг другу. Я бы для тебя это сделала. Мне интересно, почему ты не хочешь помочь мне?
— Алиса, мы мусолим эту тему уже несколько месяцев. Оставь свою идею и успокойся. Я устал и не собираюсь сегодня опять ссориться из-за твоих капризов!
— Я согласна, чтобы мы играли отдельно друг от друга — ты знаешь. Но сейчас так не пойдет. Я не знаю, что с тобой случилось. Ты не хочешь жениться. Ты не хочешь работать со мной. Я не знаю, чего ты хочешь.
Ее тирада все набирала обороты. Мэриел больше не могла слушать и незаметно отошла.
В переполненном баре «Радуга» официант принес в высоком бокале домашнее шампанское. Мэриел мысленно произнесла тост своему двойнику в темном зеркале. Ледяное вино обжигало язык. Она взвешивала все «за» и «против» своего решения не беременеть и сделала вывод, что уже давно знала о том, что Винстон не «ее» мужчина. Она грустно улыбнулась своему отражению, пытаясь не замечать того, что ее великолепное умение разбираться в людях на этот раз не сработало.
Майкл как призрак, величаво вошел в бар с женщиной, которую Мэриел видела на вечеринке. Они устроились в дальнем конце зала. Он близко наклонился к спутнице и что-то тихо сказал ей. Мисс Мак Клири съежилась от мысли, что этот человек мог стать отцом ее ребенка. Мэриел решила, что лучше бы она сейчас была в своем номере, в холле, на этой чертовой автостоянке, в аду — где угодно, только не здесь.
Она подозвала бармена, спокойно написала на чеке имя и номер комнаты Винстона, прибавила баснословные чаевые и вышла с шампанским. «Хорошо, — подумала она и нажала кнопку лифта. — Жизнь слишком коротка, чтобы в три часа утра драться из-за мелочей».
Эта неприятность напомнила ей о семейной жизни с Джефом. Мэриел казалось, что муж не считал ее безрассудной, ведь у нее было только одно желание — иметь ребенка. Он постоянно твердил ей, что нужно подождать. И она ждала. А теперь бродит в холле гостиницы «Палм Дезерт» с бокалом шампанского в руках и без ребенка, которого она так хотела.
Мэриел решила не беспокоить Ширли. А сонная Роза была искренне потрясена ее отчетом о вечере. Она тут же прикинула возможные варианты того, чтобы могло произойти. После краткого изложения ничтожной выходки Майкла Винстона, Роза вычеркнула его из списка возможных кандидатов.
Мэриел взглянула сквозь пустой бокал. Единственное, что может ее заставить уснуть сегодня — это еще немного шампанского. Огромная бутылка.
Бар «Радуга» был уже закрыт. Вздыхая по поводу испорченного вечера, Мэриел увидела, что свет еще горел и бармен обслуживал в одной из кабинок какого-то мужчину. Она легонько постучала по цветному стеклу двери.
— Закрыто, — крикнул он ей.
Раздраженная, она постучала опять. Если мужчина в кабинке может там пить, ее тоже должны впустить. Бармен подошел к двери.
— Мне очень жаль, мисс, но бар закрыт.
— Она может войти.
Молодой мужчина быстро посторонился. Затаив дыхание, она пересекла зал. Когда Мэриел подошла к кабинке, стало совершенно ясно, что всемирно известный Томас Сексон сидит и пьет, как самый обычный человек. И пьет не самое лучшее шампанское. Три четверти бутылки «Кристалл» уже были выпиты, и казалось, что мистер Сексон был либо алкоголиком, либо решил как следует набраться. От такого открытия Мэриел стало совсем грустно.
Тем не менее он пригласил ее. Мэриел скользнула в кабинку и села напротив красивого актера. Он тут же наполнил ее бокал и заказал еще. Бармен любезно положил очередную бутылку дорого шампанского в ведерко со льдом. Получив сто долларов на чай и автограф для своей подружки, он принес новую свечу. Потом погасил свет и осторожно вышел.
Сексон молча поднял бокал и улыбнулся. Он долго всматривался в ее лицо. Казалось, что он хочет проникнуть в самую суть ее души. Они почти не разговаривали. Реальный мир со своими треволнениями исчез в пламени свечи. Осталось только два человека. Они были одинаково пьяны и одинаково несчастны. В мерцающем свете его глаза были черными как кофе, а взгляд — проницательным, немного грустным и согревающим. Она чувствовала, как он устал, и что ему необходимы отдых и покой. Но тем не менее он вел себя легко и задиристо.
— Я уже совсем пьяный, — медленно произнес он, тщательно выговаривая каждую букву, — чтобы сказать вам, как вы прекрасно выглядите в этом невероятном вечернем платье. Я представил себе, как я слизываю крем с вашей… груди. Но я еще недостаточно выпил шампанского, чтобы сделать это, — он остановился. — Хвала небесам.
— Я не знаю, что сказать, — начала она, растерявшись от такой откровенности пьяного мужчины.
— Пожалуйста, не обижайтесь, — продолжил он. — Просто это потому, что вы показались мне… кажетесь мне, — поправился он и посмотрел на нее испепеляющим взглядом, — очень привлекательной. Со мной такого давно не было.
Он пристально посмотрел на нее.
— Вы актриса?
Мэриел растерялась от такого комплимента и начала говорить раньше, чем думать:
— Нет, я реальный человек.
Минуту он удивленно смотрел на нее, потом громко и весело рассмеялся.
— Так, хорошо. Я тоже когда-то был реальным человеком, — он сделал большой глоток шампанского, опять наполнил бокалы и продолжал смеяться.
Мэриел цедила пьянящую жидкость и чувствовала, как шампанское теплой волной разливается по всему телу. Ей казалось все это чудесным сном.
— Это, наверное, очень трудно быть… — ей вспомнились взгляды публики на вечеринке, которыми она провожала популярного актера. — Быть всегда на виду. Вы скучаете по тому времени, когда вы принадлежали только себе?
— Больше нет, — сказал он задумчиво. — Во всяком случае, не всегда. Это, естественно, не то, чего я ожидал, когда все это начиналось.
Он рассмеялся и залпом осушил половину стакана.
— Так получается, что от тебя все время чего-то требуют, — глядя на нее, задумчиво произнес он. — Рано или поздно, но они все чего-нибудь хотят. Всегда.
Он посмотрел на Мэриел испытывающим взглядом.
— Они начинают клятвой, что ничего не хотят. Поначалу некоторые из них отказываются брать что-либо. Начинается все потом. Немного здесь, немного там. Ты не сразу осознаешь, что каким-то образом… — Мэриел наблюдала, как он уносился куда-то и, возвращаясь, говорил уставшим голосом.-…каким-то образом они вырывают из тебя целый кусок.
Он замолчал, и разочарованность на его грустном лице сменилась обаянием.
— А что же вы, милая леди, хотите? — спросил он с наигранным равнодушием.
Я хочу, чтобы твоя боль прекратилась, — неожиданно подумала она. Я не могу вынести того, что ты несчастлив и не хочу быть «Катериной» в твоем следующем фильме. Но шампанское добавило к ее мыслям более существенную правду. Я хочу затащить тебя в постель и заняться с тобой любовью…
— Я хочу, — она открыла рот, чтобы сказать, но заставила себя остановиться и с широко открытыми глазами сидела напротив него, испугавшись того, что он может прочесть ее мысли. Это нереально. Нет. Этого не может быть, потому что быть не может.
— …чтобы вы перестали пить, — закончила она. — Не думаю, что смогу тащить вас на себе, и не уверена, в состоянии ли вы еще идти сами.
Это была правда. Мэриел посмотрела в его черные глаза. Им нельзя было не верить. Но уже было четыре часа утра и Золушке пора было возвращаться в реальный мир.
— Моя комната как раз наверху, — затаив дыхание, продолжала она. — Так что нам лучше доставить вас в ваш номер.
— Послушайте. Перед тем как решить, что делать дальше, давайте допьем шампанское, — слегка воспротивился он, открыто проверяя ее.
Она поджала нижнюю губу и обдумывала его предложение, смаковала эту идею, позволяя себе скользнуть в дверь этой магической возможности. Ты не-е-е смо-о-о-жешь сделать это-о-о, трезвонил ее рассудок. Ты не можешь рассчитывать на то, чтобы лечь в постель с Томасом Сексоном.
К тому времени, когда шампанское было выпито, они преодолели первый пролет освещенной лестницы и половину второго. Ей удалось заставить молчать свой рассудок, она отказывалась слушать ворчливый голосок своей совести. Что же, черт возьми, произойдет утром?
Сохраняя равновесие, они забрались по лестнице и подошли к ее номеру. Актер открыл дверь и вошел в комнату. Боясь сказать хоть слово, Мэриел последовала за ним в крошечную спальню. Затем помогла ему раздеться, сняла с себя одежду и легла рядом с Томасом.
Этого не может быть, говорила она себе, его здесь нет, этого не может быть. Он поцеловал ее и удивительное чувство блаженства охватило Мэриел…
Глава 6
Томас снова поцеловал ее. Неземное блаженство перешло в умиротворяющую радость. Сексон оторвал губы от ее шеи, вздохнул, его тело обмякло и погрузилось в мирный покой. Он обнял Мэриел за талию и прижал к себе. Теплый живот Томаса согревал ее бедра.
Она тихонько перебирала черные волосы на его руке. Постепенно она осмелела и позволила себе насладиться той удивительной и прекрасной симфонией чувств, исходившей от молодого мужчины. Мэриел больше не зависела от того, что он может подумать или сделать, отбросила страх перед собственными мыслями, забыла о будущем и отдалась сладостным переживаниям.
Она гладила его тело и под теплыми кончиками ее пальцев кожа казалась такой мягкой и нежной, как у ребенка. Мэриел трогала его грудь, покрытую темными волосками. Руки и плечи у Томаса были сильными — она чувствовала упругие бугорки мышц.
Ее ладонь слегка коснулась загорелого лица мужчины. Как ласковая любовница, она нежно водила пальчиком по его подбородку и большим красивым губам. Тонкую кожу царапала и колола однодневная щетина.
Этого было так много и все случилось так быстро. Не в ее характере было выкидывать что-то экстравагантное. Мэриел осторожно накрыла Томаса, боясь потревожить его сон. Ее радовало, что Сексон спокойно отдыхает — никто и ничто сейчас его не беспокоит.
Глубоко вздохнув, Томас пододвинулся еще ближе, с силой прижал ее к груди, потом опять расслабился и посапывая, крепко заснул.
Она навсегда запомнит это раннее утро. Запомнит худощавое лицо Томаса с темной щетиной, слегка приоткрытый рот, густые брови и черные ресницы, отбрасывающие тень на щеки. Мэриел вспоминала его нежные и страстные поцелуи. Разгоряченный шампанским, с влажными кудряшками, Сексон и во сне был прекрасен.
Она достала шпильки, распустила волосы и обняла его. Опьяненная близостью Томаса, Мэриел прижалась к нему так сильно — будто хотела слиться с ним воедино. Убаюканная его спокойным дыханием, она чувствовала себя в безопасности и тонула в чудных запахах красивого мужчины, от которых кружилась голова и все замирало внутри. Мэриел удивлялась, что ей совсем не хотелось спать.
Мэриел с наслаждением наблюдала, как утреннее солнце преображает сумрачную комнату. Она увидела фотоаппарат и шальная мысль посетила ее голову. Обрадованная Мэриел освободилась от рук Томаса и внутренний голос ей шептал: «Не думай об этом. Просто сделай это! Когда еще, черт возьми, у тебя появится такая возможность?» Мягкий свет раннего утра пробился через открытое окно и осветил лицо Сексона в тот момент, когда она нажала кнопку.
Он никогда не узнает об этих снимках, а у нее останутся запечатленные воспоминания, размышляла она. Они будут служить доказательством для нее самой, что в ее жизни была ночь с легендарным Томасом Сексоном.
Неожиданно он перевернулся на живот и сбросил с себя одеяло. В этот момент Сексон предстал перед ней в неповторимом прекрасном облике. Мэриел на миг забыла, кто он, и кадр за кадром снимала его великолепные формы. Она повернула фотоаппарат, чтобы запечатлеть плавные изгибы его литого тела, рельеф резных широких плеч. Во время очередного кадра, Томас перевернулся во сне на спину и беспокойно натянул на себя одеяло. И недовольная Мэриел оторвалась от аппарата. Она поставила его на край бюро, подперев сзади толстым журналом, чтобы можно было снять крупный план. Установила таймер и скользнула под покрывало. Казалось, прошла вечность, прежде чем раздался резкий щелчок.
Мэриел юркнула в ванну, достала пленку и спрятала в косметичку. Зарядив камеру, она вернулась в спальню. Чистый, восхитительный луч скользнул дальше и забрал с собой все очарование этой картины.
Довольная, она еле слышно прокралась к кровати и устроилась рядом с Томасом. Мэриел представляла, что бы она испытывала, занимаясь с Сексоном любовью, позволяя себя целовать и знать, что он принадлежит только ей. А может Томас сейчас проснется и обнаружит, что она голая и лежит рядом с ним. Может быть… Наполненная надеждой и нетерпением, Мэриел погрузилась в легкую дрему, мечтая о том, что принесет с собой утро…
Через два часа Сексон перевернулся и лег к ней спиной. В голове Мэриел пронеслось множество сценариев. Кто-нибудь, по крайней мере, Алиса Беллеми, сейчас кинется искать его. А что, если Томаса утром где-то ждут? А если, у него назначена важная встреча или свидание? А может он опоздал на самолет или…? И что произойдет, если она просто даст ему поспать? Один Господь Бог знает, как Сексон устал. А встречу можно отменить или перенести.
От решения этой проблемы ее оторвал телефонный звонок. Мэриел накрыла его подушкой и выбралась из-под покрывала. Телефон зазвонил опять. Даже под подушкой звук был оглушающим. Она сняла трубку и, насколько хватило шнура, потащила его в ванную. По дороге Мэриел подняла рубашку актера и укуталась в нее.
— Доброе утро. Я тебя разбудила? — от громкого голоса Ширли зазвенело в ушах. — В Нью-Йорке уже полдень и я собираюсь в аэропорт «Кенеди».
— Нет, я не спала, — прикрывая трубку, ответила Мэриел.
— Мне позвонила утром Роза и рассказала об этой гадине, Винстоне. Она сказала, что он устроил тебе настоящий скандал.
— У нас была большая драка. Хотя я не могу винить его, но он даже не пытался держать себя в рамках приличия, — Мэриел старалась говорить в полголоса.
— Надеюсь, ты разукрасила его? Да, Роза упомянула о том, что ты встретила Томаса. Ну разве он не душка? Ты передала ему привет от меня?
Когда в комнате зазвонил телефон, Томас Сексон очнулся от глубокого сна. Еще через несколько мгновений он услышал приглушенный женский голос. Он показался ему незнакомым, «…была большая драка. Хотя…» Сознание Томаса медленно прояснялось, пытаясь вырваться из хмельного тумана. Он часто останавливался в различных гостиницах, и поэтому быстро сообразил, что находится не в своем номере. И женщина, которая говорит по телефону — не Алиса.
Кто может быть так осведомлен об их вчерашнем скандальчике? Что происходит? Он быстро оделся и на цыпочках подошел к ванной комнате. Какая-то блондинка, которую он не узнал, стояла, одетая в его рубашку, и шептала в трубку: «Он здесь. Я провела с ним ночь». На косметичке лежала пустая коробочка из-под пленки.
Когда Томас положил руку на телефон, женщина от удивления вздрогнула. Его большой палец неторопливо нажал на кнопку и связь оборвалась. Он взял трубку и положил ее на рычаг.
— Неужели мы были так неблагоразумны этим ранним утром? — его голос ото сна был хриплым. — Мне бы хотелось взять мою рубашку, если вас это не затруднит.
Мэриел смотрела, как разозленный актер исчез в дверном проеме, быстро сняла с себя рубашку и закрутилась в гостиничное полотенце.
— Кто вы? — раздался из комнаты его голос.
Ошеломленная таким вопросом, Мэриел ничего не смогла ответить. Она прошла в спальню и схватила халат из стенного шкафа. Она не успела поймать наспех накинутое полотенце, и оно соскользнуло на пол. Томас был недоволен и молча смотрел, как красивая блондинка, смущаясь и пряча глаза, пытается попасть в рукава халата.
Мэриел понимала всю нелепость ситуации и, растерявшись, не могла произнести ни слова.
— Я вас знаю? — спросил Сексон, сдерживая свое недовольство. Он одел рубашку и пиджак, собираясь уходить.
Мэриел машинально кивнула головой. В этот момент в ванной опять зазвонил телефон и пронзительным звоном ворвался в тишину комнаты.
— У вас есть имя? — настойчиво спросил он. — Я могу это узнать у портье, — с этими словами Сексон взял ее вечерний ридикюль и начал в нем копаться. Опять раздался резкий телефонный звонок.
— Мэриел Мак Клири, — четким голосом произнесла Мэриел. Что он ищет? Телефон трезвонил не умолкая.
— Спасибо, — сухо промолвил знаменитый актер и взял ее фотоаппарат. — Мне кажется, что содержимое принадлежит мне.
— Я прослежу, чтобы вам вернули камеру, — с подчеркнутой вежливостью добавил он и дверь за ним закрылась.
Телефон продолжал свои безумные вопли. Она подошла к нему. В оцепенении села на пустую кровать, смутно сознавая, что простыня еще хранит тепло его тела. Мэриел сняла трубку и ответила Ширли.
Собираясь домой, Мэриел нашла кассету от пленки и вспомнила все, что с ней произошло. Этот уикенд предназначался для того, чтобы она смогла изменить свою жизнь — забеременеть и родить ребенка. А получилось, что она встретила Томаса Сексона и на протяжении нескольких безумных часов разделила с ним малый эпизод его жизни. Но и от этих волшебных минут ничего не осталось. Злость Томаса вычеркнула их из жизни Мэриел.
Ширли заверила ее, что все можно исправить, что Сексон слишком сильно отреагировал и все станет на свои места, когда он узнает, что не нужно отделываться от «улик». Но они есть и Мэриел держит их в руках. Целая пленка Томаса Сексона. Но никто об этом не узнает.
Кроме того, для нее уже было не важно, можно или нельзя это исправить. Томас ушел из ее жизни и вернулся в свою. И там ей места нет. Что ж, это своего рода возмездие за то, что Мэриел позволила себе сделать эти фотографии. Но теперь все равно… Все равно. Волшебный мир исчез.
Вечером она распаковала чемоданы, положила пленку в пустой футляр от фотоаппарата и спрятала ее в шкаф. Она уничтожит ее, сказала себе Мэриел. Скоро.
Глава 7
Мэриел уже собиралась уходить на работу. Открыла дверь… Огромный букет воздушных оранжевых и крошечных бледно-лиловых орхидей, увенчанный высокими золотистыми лилиями, был шедевром дизайна.
— Лучшего букета я еще никогда не доставлял, а я занимаюсь этим делом уже пятнадцать лет, — уверял посыльный. Он сверился с квитанцией и достал небольшую коробку. Мэриел пришлось расписаться дважды.
— Должно быть фотоаппарат, — предположила она, взвешивая на руке предмет.
— Ну, а вот это уже не камера, — мужчина вынул маленькую голубую коробочку от Тиффани, спрятанную в гуще цветов и подмигнул ей. — У вас будет сегодня прекрасный день.
И в самом деле, в одной коробке был ее фотоаппарат, хорошо упакованный, чтобы не повредился и три катушки с пленкой. А в другой лежал футляр для ювелирных изделий и внутри него — тонкий золотой браслет с бриллиантами. Драгоценные камни сверкали и переливались, отражая солнечный свет.
— В чем дело, черт возьми? — женщина с недоумении разглядывала дорогой браслет, потом увидела сопроводительную записку: «Мэриел. Вечер был прекрасным. Простите, что неправильно Вас понял. Т.» "Т" может означать только Томас, который Сексон.
— Это сумасшествие, — пробормотала Мэриел. — Зачем он это сделал?
Опаздывая на работу, она закрыла дверь и вскочила в лифт. «Цветы — извинение, а браслет?» — Мэриел начинала злиться.
Она шла пешком по маленькой улице Санта Моника к высотному зданию в Сент Сити, где помещался ее офис. Неужели он думает, что цветами и дорогой безделушкой можно откупиться от гнусного обвинения в шантаже. Как же этот актер наивен, полагая, что она примет извинения в подобной форме.
Раздраженная, она нажала кнопку «17 этаж». Чем больше Мэриел думала об этом, тем сильнее чувствовала себя оскорбленной. Кого, черт подери, он из себя мнит? Золотой браслет с бриллиантами за одно ночное развлечение? Или, в данном случае, сон. Какой была бы цена за уикенд — ожерелье и сережки? И почему "Т", а не полное имя?
Медленно тянулось утро. Обычный поток мелочей, скопившихся за выходные, увеличился тысячей и одним документом, которые нужно было обработать в соответствии с принятыми законами. Все это занимало ее руки, но не голову. Мэриел никак не могла решить, что нужно сделать. К полудню она знала, что предпринять. "Т" мог это предвидеть.
Во время ланча Мэриел зашла домой и забрала браслет. Она не позволила себе соблазниться хоть раз примерить его. Пройдя семь кварталов, Мэриел зашла в магазин Тиффани и настояла, чтобы драгоценность записали на счет Томаса Сексона. Невозмутимый управляющий согласился исполнить ее просьбу, но уговорил, чтобы молодая женщина взяла с собой копию квитанции. Удовлетворенная, Мэриел побаловала себя дорогим ланчем в «Грилле».
Уже на работе, она вложила в конверт с адресом фирмы «Мейсон и Персон» копию квитанции и записку:
«Мистер Сексон. Я возвратила Ваш браслет. Такие подарки присылают друзья или любовники. Вы ни тем, ни другим не являетесь. Мэриел Мак Клири».
В тот же день Мэриел позвонил Милфорд Хейгуд.
— Мы получили прекрасное сообщение из Англии, — проинформировал юрист. — Но они ничего не могут делать дальше, пока не вскроют конверт. Они абсолютно уверены, что там находится ключ, возможно от какого-нибудь сейфа. Будет забавно, если там окажется подарок на память. Согласно инструкции Вудза, вы — единственная, кому разрешено вскрыть конверт.
— Ехать в Лондон для того, чтобы открыть конверт? Это абсурд, — Мэриел раздражала английская педантичность. Она была расстроена тем, что возвращение браслета не улучшило ее настроения.
— Условия очень специфичные. Бернсайд проверил банки в Лондоне и Рединге, чтобы узнать — есть ли там сейф на имя Вудза. Они ожидают ответа еще от трех лондонских банков. Совершенно бессмысленно продолжать финансировать поиски сейфа. Неизвестно, когда он найдется. Нужно вскрыть конверт. Бернсайд того же мнения. Мне лично кажется, что вы должны ехать. Кто знает, для чего этот ключ. Он может быть очень ценным. А может быть ничем. Вам придется решать.
Путешествие потребует части денег, предназначенных для ребенка и, возможно, никогда не окупится. В любом случае, Мэриел не была настроена на поездку.
Хотя, Лондон… Лучше съездить сейчас и не заниматься делами перед беременностью.
Из окна семнадцатого этажа Мэриел взглянула на затянутый дымкой смога Лос-Анджелес и унеслась в мыслях в Англию. Принцесса Ди и мать-королева. Лондонский Тауэр, королевские драгоценности. Дабл-деки… Ей захотелось уехать туда надолго. Она заслужила это после стольких разочарований минувшего уикенда и неприятностей сегодняшнего дня.
— У меня осталось несколько дней с прошлого года, — согласилась Мэриел. — Если удастся взять билет на дешевый поезд то, возможно, я приеду на следующей неделе.
— Хорошо, — сказал юрист. — Я свяжусь с Бернсайдом и скажу, чтобы он ожидал вас.
Следующим вечером, в пятнадцать минут девятого в дверь решительно постучали. Мэриел только успела принять душ. Тщательно закутанная в белый халат, с маленьким стаканчиком вина молодая женщина сидела на диване. Перед ней на столе стоял великолепный букет и наполнял комнату чудесным ароматом. Она удивилась, что так быстро принесли заказанную пиццу.
— Минутку, — крикнула Мэриел. Пицца была ее любимым блюдом и, если коммунисты захотели бы выведать у ней государственные тайны при помощи этого блюда — у них не было бы проблем. Ругая себя за подобную слабость, молодая женщина открыла дверь. И в изумлении застыла на пороге.
Перед ней стоял Томас Сексон. С иронической улыбкой и смеющимися глазами. На нем была белая футболка, черный, как уголь, пиджак и джинсы «Левайс».
— Знаю, я должен был позвонить, — как бы случайно, сказал он. — Но тон вашей записки не оставлял мне место для аргументов. Окей, если я зайду на минутку, — Томас обвел глазами прихожую.
Ошеломленная Мэриел прошла в комнату. Знаменитый Сексон осторожно последовал за ней.
— Обычно я не обижаю хорошеньких женщин, — усмехнувшись, произнес он и одобрительно окинул взглядом просторные апартаменты, не упуская из виду ничего, даже цветов. — Это было грубостью — послать вам браслет. Надеюсь, вы поверите, что это была не моя идея. Тем не менее, я отвечаю за поступки людей, которых нанимаю. И давайте согласимся, что они просто здраво рассудили.
Неуютно чувствуя себя в халате, Мэриел была в замешательстве и никак не могла понять, что делает в ее гостиной этот мужчина, известный всему миру. И, если верить своим ушам, извиняется перед ней. Она отчаянно пыталась вникнуть в его слова.
— Извините, что забрал ваш фотоаппарат.
Раздался звонок в дверь и Мэриел испуганно вздрогнула.
— Пицца, — пробормотала она и, обойдя Томаса, снова открыла дверь. От посыльного мальчика она взяла горячую коробку, потом начала запихивать ему ее обратно, чтобы найти в кармане деньги.
— Возьмите, — Сексон порылся в кармане тертых джинсов, достал тощий бумажник и извлек оттуда двадцать долларов. Он взял у нее коробку и протянул деньги посыльному:
— Держи.
Глаза мальчика расширились и рот округлился:
— О, Том Сексон! Привет, как поживаешь? Я тебя всегда смотрю, — он прирос к порогу. — Можно взять автограф? Здорово, никто не поверит в это.
Пока Сексон подписывал посыльному карточку, Мэриел влетела в спальню и натянула на себя первое, что попалось на глаза — джинсы и свитер. Она выхватила из кармана халата деньги и вернулась в гостиную. Томаса Сексона там не было. Без пиджака он стоял на кухне и возился с духовкой.
— Как вы включаете ее?
Не осознавая, что происходит, Мэриел стала показывать, как она включается.
— Ненавижу холодную пиццу, — улыбнувшись, произнес он. Потом увидел у нее в руках деньги. — Пожалуйста, не надо. Мне кажется, эта слишком ничтожная плата, за то, что я причинил вам столько огорчений. Кроме того, будем считать, что вы пригласили меня на обед. Или вы кого-нибудь ждете?
Остаться на обед? Мэриел положила деньги обратно в карман и силилась вспомнить, где она хранит тарелки и салфетки. Потом долго искала в холодильнике содовую. Пытаясь прийти в себя, Мэриел ухватилась за дверную ручку и молча наблюдала, как Сексон готовит им обед. Наконец, она смогла говорить и предложила ему стакан вина.
— У меня есть приличное «Бардолино», но это, пожалуй, все.
По сравнению с босой Мэриел Томас казался великаном. Ее макушка едва доставала до его подбородка. Жгучие глаза сверкнули и неподвижно уставились на ее голые ступни.
— «Бардолино», это замечательно.
О, боже, неужели он опять пытается флиртовать с ней? Она улыбнулась и медленно отошла, не отваживаясь зайти слишком далеко на неизвестную территорию.
— Я предпочитаю «Кристалл», — прохладно сказала она. — Но мне по карману только «Бардолино», — Мэриел налила вино и Томас последовал за ней в гостинную.
Съев половину пиццы, мисс Мак Клири почувствовала себя значительно комфортней. И присутствие Томаса уже больше не смущало ее. Через час, который пролетел как мгновение, Мэриел обнаружила, что Ширли была права. Красивый актер оказался искренним и открытым человеком и отвечал на все вопросы с обезоруживающей честностью.
— Некоторым кажется странным, что такой красавец, как ты, неженат, — с любопытством спросила она. Его лицо слегка изменилось — испытывающий взгляд — и в мгновение ока все исчезло. За этим взглядом скрывалось больше, чем обыкновенная настороженность.
— Семья, — медленно произнес он, — требует огромного количества времени. А карьера забирает больше времени, чем ты думаешь. Я реалист. Мне осталось всего лишь несколько лет, а потом меня начнут выдавать лицо, тело. А пока я могу, мне приходится гнаться за этой радугой.
Он устроился на диване, положив нога на ногу.