Искушенные джентльмены - Соблазн в сапфирах

– До сих пор обладали… – заметила она со сладкой улыбкой, которая резанула его по нервам.

– До сих пор, – хмуро повторил он. – Но думаю, это не продлится долго.

– И каким же женщинам вы отдаете предпочтение?

От неординарного вопроса Эш едва не выронил бокал с бренди.

– Вы что, хотели бы познакомиться с ними?

– Нет, мне просто интересно узнать те качества, которые импонируют вам. Если не хорошее происхождение и воспитание, то… – Ее большие карие глаза смотрели на него так холодно, как если бы они обсуждали погоду, а Эш был не в настроении изображать паиньку. Он старался найти более резкий и импульсивный ответ, который только мог дать ей.

– Я люблю женщин, которые никогда не ведут серьезных разговоров, предпочитая другие развлечения. Они составляют мне компанию и никогда не спорят со мной. – Эш поднял бокал с насмешливой миной. – И верьте мне, мисс Таунзенд, они стоят любых денег.

– Да, до тех пор, пока у вас есть эти деньги, мистер Блэкуэлл.

Волна подозрения омыла его при перемене ее тона. Что это – жалость?

– В любом случае мы должны обсудить правила вашего пребывания в моем доме, мисс Таунзенд.

– Должны? – спросила Кэролайн с невинным видом. – Что ж, продолжайте.

– Вы никогда не станете покидать дом без сопровождения, рядом всегда будет ваша горничная. В других случаях я сам берусь сопровождать вас на любую встречу.

– А вы?

– Что – я?

– Вы будете уходить из дома без сопровождения? Или это касается только некоторых случаев?

– Я буду уходить и приходить когда захочу, мисс Таунзенд. Соглашение с моим дедом подразумевает отсутствие всяких публичных скандалов, и я готов пойти на это, но не собираюсь превращаться в заключенного в собственном доме.

– Требование гласило, что вы должны демонстрировать хорошее поведение постоянно.

Эш скрестил руки на груди.

– Я и намереваюсь всегда оставаться джентльменом, именно этого желает мой дед, наступаете вы мне на пятки или нет.

– Я рада слышать, мистер Блэкуэлл, что вы намерены настолько облегчить мою работу… если это ваше настоящее намерение, конечно. Но позвольте и мне яснее выразить свои намерения. Я не настолько глупа, чтобы забыть о своем предназначении, и вы можете сколько угодно декларировать свои правила, но у вас нет права командовать!

– Вы, мисс Таунзенд, невозможная женщина! – Эш замолчал, отказываясь продолжать этот детский спор, который сам же начал. – Что ж, очень мило, моя дорогая шапероне. Вы, и только вы, можете командовать. – Эш сделал глубокий и долгий вздох, прежде чем ответить на ее вызов. – Вы будете проверять меня каждую ночь, заходя в мою спальню, или лучше попросить Годвина сообщать вам, когда я лягу в постель?

Кэрол чуть не задохнулась. А румянец, вспыхнувший на ее щеках, был вполне достаточным реваншем. Эш с удовольствием наблюдал за ее реакцией. Сейчас она выглядела удивительно привлекательно, смятение смягчило ее строгие черты.

Стук в раму открытой двери освободил ее от ответа, и Эш, как и ожидал, увидел Годвина, который стоял в дверях, держа в руках поднос с едой для Кэролайн.

– Мне оставить это здесь, мисс Таунзенд?

Эш опередил ее с ответом:

– Боюсь, путешествие оказалось куда более утомительным, чем ожидалось. Не могли бы вы показать нашей гостье ее комнату, чтобы она могла перекусить в спокойной обстановке, Годвин? Я тоже предпочитаю поужинать в одиночестве.

– Как скажете, сэр. – Годвин шел впереди с подносом, позволяя Кэрол следовать за ним через холл. – Сюда, пожалуйста, мисс. Миссис Кларк уже приготовила вашу комнату.

На какой-то момент Эш подумал, что Кэролайн откажется, но она расправила плечи, выпрямила спину и удалилась следом за Годвином. Эш наблюдал за ней. Мисс Таунзенд излучала гнев, и он почувствовал сожаление. Как предполагал его дед, спорить с ней было не самым умным занятием. Но эта женщина провоцировала его, заставляя забыть об этом, и Эш понимал, что выполнил бы данную клятву куда легче без ее контроля. И если бы Кэролайн Таунзенд отказалась от своей миссии, Эш был уверен, что смог бы убедить своего деда понять причину.

* * *

Миссис Кларк постоянно находилась в движении, ее дыхание было быстрым и прерывистым. И она всегда излучала радушие.

– Ах, Боже мой, мисс! Какая вы миниатюрная! Мистер Годвин ничего не сказал об этом, когда сообщил, что хозяин приехал с гостьей. И к тому же американка! Мужчины никогда не упоминают о самых интересных деталях, правда?

– А это интересно – быть американкой? – Кэролайн наблюдала, как ее вещи быстро и эффектно исчезали из чемоданов, чтобы занять надлежащее место в большом шкафу красного дерева, стоявшем в углу комнаты.

– Конечно, по крайней мере это что-то новое для нас и… – Она достала из чемодана платье Кэролайн. – Чудесно и очень практично. Я уже слышала, что американцы энергичные и себе на уме и… – она вытащила еще два платья, и было ясно, что впервые в своей жизни миссис Кларк не знала, что сказать, – практичные.

Кэролайн отставила поднос с едой и взяла платья из рук миссис Кларк.

– Я хотела привезти одежду, которая подойдет к любой погоде, так как не знала, что меня ждет. Продавец в магазине заверил меня, что эти платья подойдут. И материал выдержит любую погоду.

Гордость, именно гордость заставляла ее отстаивать эти ужасные платья. Ее материальные возможности, увы, не соответствовали чему-то более изысканному и фривольному, да и под присмотром тети Эмилии только такой выбор и был возможен. Ее тетушка даже не желала взглянуть на что-то не соответствующее ее строгому вкусу, убежденная, будто любой яркий цвет привлекает внимание. Ослушаться было невозможно, и все равно Кэролайн радовалась любым новым дорожным платьям, которые ей удалось приобрести. Она сознавала: ее гардероб отчаянно скучный, зато новые платья шились как раз по ее точеной фигуре, и Кэролайн надеялась, что, оставленные на вешалке, они не покажут своей истинной практичности.

– А где остальной багаж? – спросила миссис Кларк, повесив в шкаф последнее платье, сшитое из бледно-голубого шелка, который особенно шел Кэролайн.

– Еще саквояж с книгами, но… – Кэрол взглянула на миссис Кларк и замолчала. Ясно, она пропустила критическое замечание в разговоре. – Нет, это все мои вещи…

– Вы хотите сказать, что у вас нет вечерних платьев? А где же платья для бала, для прогулок в парке, мисс? Или я что-то не так поняла? Хозяин сказал мистеру Годвину, будто вы приехали сюда, чтобы принять участие во всех мероприятиях сезона. И, судя по пачке приглашений в его кабинете, только на следующей неделе вам предстоит дюжина разных выходов. – Миссис Кларк снова посмотрела на только что разобранный чемодан, словно в надежде, что там спрятано что-то еще. – А я насчитала только два капора и две пары перчаток.

– Да, – кивнула Кэролайн. – Одни для вечера и вторая пара для выхода.

– О Боже! – Миссис Кларк покачала головой, ее глаза наполнились сочувствием. – Ну что ж, не сомневаюсь, что хозяин возьмет решение этого вопроса в свои руки. А я тем временем подыщу вам персональную горничную. У меня уже есть на примете милая девушка. Думаю, она вам подойдет. У нее есть голова на плечах, и она никогда не доставляет каких-либо хлопот. Мистер Годвин упоминал о приглашении француженки, но… – Ее взгляд снова остановился на пустом чемодане. – Я думаю, Дейзи вам больше подходит.

Кэролайн понимала, что любая горничная ждет чаевых от своей госпожи, а содержимое ее чемодана никак не заинтересует новую горничную. Кэрол лишь надеялась, что Дейзи не покажет своего разочарования, как это сделала миссис Кларк.

– Да, спасибо, миссис Кларк, хотя, должна признаться, у меня никогда не было персональной горничной. Так что я надеюсь на понимание Дейзи.

– Не может быть, дорогая! – воскликнула миссис Кларк. – Я сообщу ей об этом завтра утром. А сейчас посмотрю, где ваша ночная сорочка, и оставлю вас. Туалетная комната на другой стороне. Ванну я приготовлю вам завтра утром, вода у нас проведена только на кухню, а в остальной части дома пока отсутствует. У мистера Блэкуэлла большие планы на этот счет, но я-то знаю, что на такие вещи нужно время.

– Вполне согласна. – Кэрол улыбнулась экономке, пока та возилась с простынями. – Вы давно служите у него?

Миссис Кларк кивнула:

– В течение многих лет, с тех пор как этот дом перешел к нему, и горжусь этим. Моя тетя долго служила в Беллевуде, и я была счастлива, когда потребовалось мое присутствие. Мистер Эш – лучший из хозяев, никогда не сердится и не особенно требователен. Не то что другие, о которых я слышала. Нет, не подумайте, что я трачу время на сплетни с другими экономками. – Ее лицо слегка покраснело. – Ужасная вещь эти сплетни.

Кэрол отвернулась, не уверенная, что сказать, ибо любимый хозяин миссис Кларк наверняка снабжал своих соседей сплетнями о себе, даже если его слуги не говорили ни слова.

– Вы производите впечатление мудрой женщины, которая не станет пускаться в злословие и болтовню, миссис Кларк.

– Неужели, дорогая? – Экономка смутилась от комплимента. – Что-что, а секреты я умею хранить…

– Вы очень умны. – Кэролайн подошла к туалетному столику и разложила те богатства, что хранила все эти годы. Щетка для волос в серебряной оправе, черепаховый гребень, зеркало – все это принадлежало ее матери – приметы прошлой жизни, простой и богатой, которую она даже не могла сейчас вспомнить. Кэрол была слишком мала, чтобы оценить щедрость своего деда, и вместо этого невинно верила, будто все живут так, как жили они. И только позже, уже после смерти деда и потери родителей познала трудный урок о несправедливостях мира.

– Помочь вам приготовиться ко сну? – предложила миссис Кларк, стоя за ее спиной.

– Да, спасибо, – ответила Кэрол робко, скорее стараясь польстить экономке, нежели из-за необходимости. Она так долго была сама по себе, что не привыкла злоупотреблять чьим-то вниманием. Но время, проведенное в Беллевуде, уже научило ее ценить добро других рук, и Кэрол понимала, что будет сожалеть об отказе от этих благ, когда ее приключение закончится.

Миссис Кларк достала ночную сорочку из шкафа, и через секунду дорожное платье было снято, Кэролайн сидела за туалетным столиком, а миссис Кларк расчесывала ее густые волосы.

– О Боже! – не могла удержаться экономка. – Какие роскошные локоны! Я обязательно попрошу Дейзи подумать, нельзя ли уложить их так, чтобы не прятать их красоту.

Кэролайн покраснела, убежденная, что женщина просто льстит ей. Но, бросив взгляд в зеркало, не могла не заметить, что ее волосы действительно выглядят сегодня красивее, чем обычно. Ощущение медленных, мягких касаний щетки было необыкновенным и словно пробудило к жизни волны ее волос, которые заблестели при свете лампы.

– Заплести их в косу, мисс?

Кэролайн покачала головой:

– Нет, спасибо. – Она не любила просыпаться среди ночи от того, что коса веревкой закрутилась на шее, и ей приходилось ворочаться и крутиться, чтобы избавиться от этого.

– Что ж, тогда все. Красиво, как на картине! – Миссис Кларк отложила щетку и отошла назад убедиться, что постель готова. – Как приятно, когда в доме гости! Уверена, не я одна радуюсь вашему приезду.

– Спасибо, миссис Кларк. Вы так добры, надеюсь, я не доставлю вам много хлопот и не стану обузой для персонала. – Кэрол подождала, пока экономка покинет комнату, потом забралась в постель и уютно укрылась одеялом. Ее немного укачало в карете, но это было всего лишь небольшое неудобство по сравнению с присутствием ее компаньона, который добавил напряжения этому дню. Он умышленно проделывал это во время путешествия из Беллевуда, хотя Кэрол предвидела подобный ход событий и всю дорогу читала книгу.

А потом они снова спорили, их второй спор за эти несколько дней…

«Интересно, возможно ли быть шапероне мужчины, не разговаривая с ним? Он провоцирует меня, и, что хуже всего, я, кажется, постоянно попадаюсь на крючок».

Усталость сделала свое дело, и, когда Кэролайн погрузилась в сон, в ее сознании возникло лицо бедной миссис Кларк, держащей в руках платье из зеленого поплина… «О, я здесь не для того, чтобы состязаться с прелестными леди английских пэров или изображать кокетку, и даже не собираюсь пробовать. Я шапероне. И завтра докажу это. Не важно, что будет говорить этот мужчина, я сдержу гнев и обуздаю язык!»

Когда глубокий сон принимал ее в свои объятия, последнее, что возникло перед мысленным взором Кэрол, был Эш с присущим ему блеском, словно жеребец, вырывавшийся из узды, тянувшей его назад, – и поводья в ее руках.

Эш снова с недоверием посмотрел на стопку карточек и приглашений, лежавших на серебряном подносе на высокой конторке в его спальне. Годвин принес их вместе с завтраком, чтобы хозяин представлял, что его ждет в ближайшие дни и недели.

«Дед не мог выражаться фигурально, когда говорил, что сделал все для моего респектабельного зимнего сезона. Черт, здесь по крайней мере шесть приглашений, говорящих мне, как они жаждут моего участия и с каким нетерпением ждут встречи с моей подопечной мисс Таунзенд! Дневной прием? Нет, он не мог говорить серьезно!»

Эш взял в руки одно из приглашений, поражаясь странному повороту в его жизни. Со времени возвращения из Индии он не строил планов, осторожно охраняя себя от отливов и приливов светской жизни.

«Ты так долго блуждал в своих темных лесах, что, думаю, забыл, кто ты есть. Все дело в Индии, но это не важно». Слова деда пришли ему на ум и странным эхом отозвались в тишине комнаты. «Все дело в Индии…» – эти слова значили больше, чем кто-то мог предположить. Эш понимал, что каждый из членов «Джейда» будет нести свои личные шрамы до самой могилы. «Джейд» являлся тайным клубом, знаменитым своими красивыми и богатыми членами, тем не менее пользующимися дурной славой. Группа строго охраняла свою секретность и распускала слухи о своем презрении к обществу, дабы держать всех в страхе. Мужчин связывали узы, не похожие ни на какие другие, но рана каждого была особой, и большинство своих ран Эш получил одним из первых.

Тогда он сидел пьяный в полумраке, ожидая худшего. Он почти не оказал сопротивления убийцам, ворвавшимся в дом. Эш приготовился к тому, что его убьют, и только позже в кромешной тьме подземелья испытал горькое чувство разочарования, поняв, что все еще жив, и это доставило ему сильную печаль.

Ни одна судьба не бывает настолько щедра, чтобы приносить исцеление после испытаний. Однако случайное богатство, свалившееся на них после печальной авантюры в темнице раджи, прошло долгий путь, прежде чем обеспечить членам «Джейда» независимость по возвращении в Англию.

Будучи иностранцами, они были захвачены в плен безумным раджой, который хотел использовать их в своих политических и финансовых играх. В том плену они не знали ничего, кроме страданий и грязи.

Потом произошел обмен секретами, и их жизнь изменилась навсегда.

Побег стал промыслом Божьим, не иначе. Разумеется, Эш прекрасно понимал, что ни один из них никогда не забудет эти слова: «Все дело в Индии». «Особенно я – призраки редко бывают милосердны. И я до сих пор не могу произнести ее имя…»

Даже сейчас мысли об Индии причиняли столь резкую боль, что Эш подавил невольно вырвавшийся стон. И следом за этим родилось желание забыть все, пусть даже через безумное расслабление от близости нежной женской кожи и откровенного приглашения женского тела. Он потерял свое сердце в Индии и поклялся, выйдя из тюрьмы, никогда больше так не рисковать в любви. Вместо этого Эш с головой окунулся в светскую жизнь, пытаясь спрятать боль. К черту воздержание!

Приглашения, которые он держал в руке, вновь привлекли его внимание. Никто из его друзей не поверил бы, в какую западню он угодил. И он намеревался сочинить несколько писем, предупреждая их, что, к сожалению, будет занят большую часть сезона, в надежде избежать тем самым многих вопросов. Если все пойдет, как он ожидал, они, поскучав какое-то время без его общества, обратят свои взгляды на кого-нибудь еще, пока вся эта история не закончится.

Часы на камине ударили один раз. Эш потянулся и отошел от стола. Голова болела, день был долгий. Он не стал звать слугу и разделся сам, предпочтя одиночество. Снял рубашку, положил ее на кушетку, взялся за пуговицы на бриджах.

Скрип двери привлек его внимание. Никто из слуг не посмел бы войти в спальню хозяина без приказа. Тело мгновенно напряглось, адреналин спровоцировал быструю инстинктивную реакцию.

Тихо ступая босыми ногами, Эш осторожно подобрался к двери и, прижавшись спиной к стене, застыл в ожидании. Дверь закрывала его от неожиданного гостя, давая ему преимущество. Эш стоял, сжав кулаки, на него снизошло холодное спокойствие, когда защелка снова скрипнула.

«Я безоружен, но, учитывая элемент неожиданности, смогу победить. Если…»

Дверь медленно отворилась, впуская злодея…

Мисс Кэролайн Таунзенд проскользнула в комнату, ее русые волосы водопадом роскошных кудрей спускались по спине почти до талии. На ней не было ничего, кроме простой ночной рубашки, отделанной кружевом по глубокому вырезу, открывавшему потрясающе гладкую кожу ключиц и плеч, пока она тихо ступала мимо него. Приглушенный свет придавал нежный медовый оттенок ее коже и отражался золотым блеском в ее волосах.

Но больше всего Эша поразил силуэт ее фигуры, прекрасно видный, стоило ей остановиться перед лампой, горевшей на столе. Материал рубашки не скрывал ни мягких изгибов талии и бедер, ни упругих ягодиц. Полные и высокие груди были свободны от корсета. А розовые соски так и жаждали мужского внимания, поцелуев и жадных ласк. Бедра были достаточно широкими, Эш оценил это и невольно улыбнулся, а ягодицы – невозможно привлекательными. Его руки жаждали исследовать каждую округлость, каждый изгиб и поскорее прижать их к себе.

Его мужское достоинство стало болезненно твердым под наполовину расстегнутыми бриджами. Знакомое томление побуждало Эша закончить эту неожиданную встречу как можно быстрее.

«Она провоцирует меня? Может быть, это часть ее плана?»

Эта мысль помогла ему взять себя в руки и не поддаться растущему вожделению. Зачем, ради всего святого, мисс Таунзенд вошла в его комнату?

– Мисс Таунзенд? – Эш шагнул вперед, не заботясь о том, чтобы накинуть сюртук. «К чему фальшивая скромность? Только для того, чтобы маленький «терьер» ощутил вкус собственного колдовства?» – Если вы восприняли мои слова буквально и пришли уложить меня в постель…

Кэролайн повернулась лицом к нему, и Эш сразу понял: что-то не так. Глаза, в которых всегда светился ум, теперь были затянуты странным мечтательным светом. Она улыбалась, как будто они были старыми и хорошими друзьями, и он не мог не почувствовать несомненную прелесть этой мягкой, женственной Кэролайн.

– Подумать только! Я никогда не мечтала стать хорошим моряком, море такое холодное…

– Да? – Эш растерянно улыбнулся и покачал головой.

Так вот оно что: его строгая шапероне, оказывается, лунатик!

Глава 3

– Вы много путешествовали, мисс?

– Я побывала в Англии и потом… может быть, я увижу еще много стран, о которых читала… – Кэролайн подняла руку, отбросила волосы со лба, невольно показывая все свои прелести. И при этом так прогнулась в спине, что Эш с трудом сдержал стон. – Я бы хотела увидеть все это…

– Мир такой разный, мисс Таунзенд. – Эш покачал головой, стараясь охладить пыл, бушующий в крови, и примириться с расслабленным и чувственным созданием, которое в течение двух дней не вызывало у него никаких других чувств, кроме раздражения.

Кэрол рассмеялась. Этот звук взволновал его так, как никогда прежде. Он был таким теплым и чистым, словно вода бежала по камушкам, естественный звук искренней радости, который очаровывал, вызывая ответную улыбку. Эш не мог вспомнить ни одну женщину, которая бы так смеялась. Но Кэрол стояла здесь, похожая на эльфа, с распущенными золотисто-русыми локонами, блестящими карими глазами, не сознававшая то смятение чувств, которое сотворила с ним.

Эш растерялся от этой неожиданной перемены, не зная, как отвести мисс Таунзенд назад в ее спальню, не разбудив ее. Одновременно его занимала мысль о том, как занятно было бы увидеть реакцию «терьера», когда мисс Таунзенд обнаружит, что стоит почти голая в шести шагах от его постели, – риск стоил реванша.

Однако Эш прекрасно понимал: один неосторожный шаг – и он пожалеет о тех последствиях… «Черт, если бы мой дед знал об этой особенности!»

– Мисс Таунзенд, – начал он снова. – Мы скоро причалим, может быть, вам стоит… вернуться в свою постель?

Кэрол покачала головой, мягко отклоняя его предложение:

– Вы вряд ли сможете покинуть корабль, сэр, пока он в море.

«Она говорит со мной таким тоном, каким разговаривают с деревенским дурачком».

– Да, разумеется. Но сейчас прилив, и взгляните, разве не порт виднеется вон там? – Эш указал на камин, питая надежду.

– О! – Кэрол проследила за его взглядом и шагнула вперед, странный блеск загорелся в ее глазах. – О, разве это не прекрасно?

Эш неуверенно кивнул, молясь про себя, чтобы юмор ситуации не лишил его самообладания.

– Мы скоро будем там, и вы сможете сойти.

Она хлопнула в ладоши, радуясь, как ребенок.

– Не могу дождаться! Только и думаю об этом! – Кэролайн подвинулась и дотронулась до него, ее нежные пальцы скользнули по его локтю. – Несколько недель назад ничего не было видно. Но сейчас все кажется возможным.

Эш отвел от нее глаза и снова сосредоточил внимание на камине.

– Правда? Я никогда не думал, что Лондон способен сотворить такую перемену.

Кэрол погладила его по плечу, как будто он вел ее по палубе.

– Вы никогда не сидели за чаем в нижней гостиной моей тетушки Эмилии, наслаждаясь уютом домашнего камина.

Эш улыбнулся:

– Ах, перспектива чаепития у пожилой дамы! Интересно, почему вы не сбежали?

– Я никогда не сбегаю…

Печальный тон привлек его внимание, и Эш взглянул на нее, невольно остановив взгляд на ложбинке груди в глубоком вырезе рубашки.

– Даже от тети Эмилии?

– Я собираюсь изменить течение своей жизни.

Дыхание застряло в его груди. Она полна надежд и до невозможности привлекательна.

– А куда вы направлялись прежде, мисс Таунзенд?

– В забытье.

«Это направление знакомо мне очень хорошо».

– Но сейчас вы здесь. – «Это все глупости, и я дурак, раз веду этот разговор и хотя бы на минуту допускаю, что «терьер» может вызывать симпатию. Она взрослая женщина, которая по какой-то причине решила встать у меня на пути и помочь моему деду заставить меня провести этот унизительный сезон». – А не пора ли нам сойти на берег?

Кэрол положила голову ему на плечо и вздохнула:

– Да, пора…

Эша бросило в жар, дрожь пробежала по телу. Стараясь этого не замечать, он взял рубашку, лежавшую на диванчике за ее спиной, и попытался накинуть ее, намереваясь выйти в коридор и проводить Кэролайн в ее комнату. Разумеется, они могли столкнуться с кем-то из слуг, но Эш решил во что бы то ни стало отвести «терьера» в его спальню, чем быстрее, тем лучше, и закончить это странное свидание, прежде чем шапероне проснется и сон превратится в ночной кошмар.

– Ну вот, мисс Таунзенд. – Эш вел ее по коридору с осторожностью человека, идущего по сходням.

– Лондон такой темный, – призналась она, и в ее тоне послышались тоска и страх. – Я не думала, что он такой мрачный.

– Это туман, мисс Таунзенд. – Эш улыбнулся в полумраке коридора. – Одна из очаровательных примет большого города.

– О! – Ее рука расслабилась. – Это добавляет ему таинственности, не правда ли?

– Это женская точка зрения – одна из ваших очаровательных особенностей, мисс Таунзенд!

– Так это я очаровательная женщина? Или моя точка зрения? – спросила она так мягко, словно спрашивала о погоде.

Эш мягко рассмеялся, не в силах удержаться.

– В вас, я подозреваю, переплелось и то и другое.

Кэрол снова засмеялась, и ее очарование не уменьшилось от этой новой фамильярности. Эшу нравилась эта новая, легкая и счастливая, версия «терьера». Новая версия мисс Таунзенд обладала бесспорной привлекательностью женственности и подкупающими округлостями, которые изменили его мнение о деловитых и энергичных американских женщинах и особенно о его шапероне.

Однако эта мисс Таунзенд была для него запретным плодом, как ни одна другая женщина, и Эш до боли прикусил губу, чтобы напомнить себе об этом. Пока она витает в своих безмятежных видениях, он должен крепко стоять на ногах.

– Мы пришли. – Эш остановился около ее двери, щелкнула задвижка, и он заглянул внутрь, есть ли там свет. – Позвольте мне посмотреть, нельзя ли зажечь свечу и проводить вас? – осведомился он, ведя ее в комнату.

Кэрол склонила голову ему на плечо в молчаливом согласии. Невинно прижалась к нему, но ощущение ее груди, прижимавшейся к нему через тонкую ткань его рубашки, было поистине мучительным. Эш попытался вспомнить расположение мебели в комнате, но тщетно, ибо никогда не утруждал себя подобной задачей.

Инстинктивно пытаясь защитить ее лодыжки от ударов и избежать плохого конца их приключения, Эш решил сам обследовать комнату.

– Подождите здесь, мисс, я проверю, все ли так, как надо. – Он мягко пристроил ее руку на косяк двери, чтобы спокойно продолжить свои исследования.

– Вы так добры… – вздохнула Кэрол.

«Добр? Я дьявол в темноте».

Эш прошел вперед, туда, где, как он думал, стояла кровать, однако вместо этого больно ударился о ее чемодан. И, сдержав стон, направился в другом направлении, и на этот раз успешно. Нащупав постель, Эш провел рукой по матрасу и понял, что нашел то, что искал.

Света единственной свечи вполне хватало, чтобы осветить фигуру, застывшую в дверях. И, видя дивную картину, он забыл обо всех своих синяках.

Кровь забурлила, и Эш, улыбаясь, подумал, мог ли его дед предвидеть тот адский огонь, который навлек на голову своего внука. Святые клятвы и семейные обязанности – в сторону, его шапероне создавала неожиданную проблему.

– Я должна лечь в постель? – тихо спросила Кэрол, и тело Эша мгновенно отреагировало на эти слова, а его жезл стал болезненно твердым, и если бы он бросил на него взгляд, то увидел бы жемчужину влаги, сверкающую на кончике.

Эш закрыл глаза, прогоняя демонов, проснувшихся в его теле и разбудивших голодный огонь…

– Да, – ответил Эш, откидывая одеяло. – Вы можете лечь, мисс Таунзенд.

– Не хотели бы вы показать мне Лондон? – Кэролайн подошла к нему, ее вопрос содержал скрытую двусмысленность, хотя в ее взгляде не было ни намека на согласие. Однако ее ночная сорочка еще больше сползла с плеч, открывая округлый верх кремовой груди, что само по себе являлось приглашением.

«О, есть вещи, которые я бы с удовольствием показал вам, мисс Таунзенд!»

– Не сегодня. – Эш снова взялся за простыни, его руки чесались от желания потянуть за ленту на ее рубашке, чтобы она упала на пол. Он заставил себя отвернуться от пугающе узкой полоски атласа, рождающей столь мучительные картины в его воображении. – Время позднее, а завтра… мы посмотрим, с чего начать ваше пребывание в Лондоне.

Кэролайн вздохнула и, подняв подол сорочки с невинностью ребенка, залезла на постель, нечаянно задев Эша ногой.

– Никогда прежде у меня не было подобного приключения!

Все, что он мог сделать, – это удержаться от того, чтобы схватить ее за лодыжку, оттащить на край постели и изнасиловать без всяких извинений. Вместо этого он хорошенько укрыл ее и отошел от кровати.

– Оставайтесь под одеялом.

– Как скажете. – Кэрол сладко улыбнулась, прижимаясь щекой к подушке, ее русые волосы золотистым ореолом окружали лицо. Она смотрела на него, не видя его, и Эш наконец решил, что отступление – единственное, что ему остается.

Эш взял свечу, надеясь снова не удариться в темноте. И почти дошел до двери, когда услышал ее тихий голос:

– Жду не дождусь, когда наступит завтра.

Эш закрыл за собой дверь и задул свечу.

«Господи, дай мне силы!»

Кэролайн положила последнюю из своих книг на маленький стол в углу комнаты, радуясь знакомым названиям. Каждый том имел какие-то свои особенности, поэтому она с завязанными глазами могла узнать, что это за книга. Первые утренние лучи окрашивали комнату в радостные тона, и Кэрол было приятно находиться среди знакомых вещей. Это делало комнату похожей на ее собственную.

– Вам еще что-нибудь нужно, мисс? Я ждала, что вы позвоните, но миссис Кларк посоветовала мне самой подняться к вам и спросить.

Кэролайн повернулась и взглянула на молоденькую горничную в крахмальной наколке. Как она понимала, это и была обещанная Дейзи.

– Это очень предусмотрительно с твоей стороны, Дейзи.

Глаза девушки расширились от удивления.

– О! Вы знаете, как меня зовут?

– Ну да, конечно! Миссис Кларк заверила, что ты лучшая из всех горничных, которые могли бы помогать мне, но я не ждала кого-то в столь ранний час.

– Она сказала, что вы очень милая, хотя и американка, и вообще… – Дейзи неловко присела в поклоне, затем направилась прямиком к постели, чтобы застелить ее.

Кэролайн покраснела, посчитав, что ее умение заправить постель не соответствовало принятым стандартам.

– Значит, вы знаете, – осторожно продолжала Дейзи, – я решила стать настоящей горничной леди. Я быстро учусь, и миссис Кларк пообещала не спускать с меня глаз и замечать любые оплошности. И это к лучшему! Теперь я просто… – Дейзи колебалась, глядя на столик у кровати. – А где подсвечник? Обычно я меняю использованную свечу на новую, но куда же подевался подсвечник? Вы поставили его в другое место?

– Нет, – сказала Кэрол, оглядывая комнату, дабы убедиться, что никуда не переносила свечу, когда разбирала вещи. – Я помню, что вчера он стоял здесь.

– Ладно. – Девушка покачала головой. И ее приподнятое настроение снова вернулось. – Отыщется.

Кэролайн тоже надеялась, что подсвечник найдется, не в состоянии представить нечто более неловкое, чем обвинение в воровстве домашнего имущества хозяина. Когда ей было шестнадцать, ее кузина Мэри Луиз переложила свои любимые сережки, и Кэрол никогда не могла забыть тот стыд и унизительные обвинения, которые последовали. Даже когда сережки нашлись через пару дней в одной из сумочек Мэри Луиз, извинений от тети Эмилии она так и не услышала.