Что с того, что он сказал тебе о своем желании увидеть этот брак? Это не причина, чтобы жертвовать своим будущим. Довольно оскорбительно для нас обоих считать, что я хочу выйти за тебя только из-за того, чтобы объединить наши состояния. Мне всегда нравилось бывать в твоем обществе, и мы прекрасно ладим. За все годы нашего знакомства мы, я думаю, вряд ли хоть раз поспорили! И ты не можешь отрицать: наше происхождение и карьера невероятно похожи. Ты согласен, Дэйн?
      - О да, похожи невероятно, - покорно пробормотал Дэйн, заслужив свирепый взгляд друга.
      Разговоры в том же духе продолжались на протяжении всего обеда из четырех блюд, и любая попытка Бенедикта настоять на своем терпела фиаско благодаря непоколебимой вере Лей-си в их совместную судьбу.
      Сидя между двумя мужчинами в элегантных черных костюмах, Лейси, ослепительная в простом зеленом платье для коктейлей, была явно в своей стихии, однако к тому времени, когда нужно было подавать кофе, Ванесса уже больше не хотела выцарапать эти чудесные зеленые глаза. Она даже почувствовала жалость к прекрасной и не допускающей возражений мисс Тейлор. Бенедикт делал все, чтобы продемонстрировать свое к ней безразличие, разве что не зевал той в лицо, но она просто не замечала этого.
      Неудивительно, что они с Бенедиктом никогда не спорили. Очевидно, Лейси никогда не могла задеть за живое этого мужчину, пробить броню его изысканных манер и утонченности.
      Только Ванессе было дано узнать, что он настоящий дикарь, потому что, когда она в заключение подала ликер и попросила разрешения удалиться, Бенедикт откинулся на стуле и вкрадчивым голосом осведомился:
      - Ванесса, сегодня ночью вы будете спать в собственной постели?
      За две секунды температура в столовой сразу же упала градусов на десять.
      - Я думала, ее зовут Флинн, - резко произнесла Лейси.
      - Флинн ее фамилия, - спокойно сообщил Бенедикт, не спуская глаз со своей жертвы. - Ванесса?
      Она могла представить, что творится в голове другой женщины. И в голове Дэйна Джадсона. Подними он брови чуть выше, они бы исчезли в его волосах.
      - Да, - попалась она на крючок, и затем, в нарушение всех правил этикета, разразилась непрошеной речью о том, каким способом проветриваются нежилые спальни. - Я могу идти, сэр? - безжизненно произнесла она, когда закончилось это небольшое упражнение.
      К ее ужасу, Бенедикт встал и направился к ней.
      - Не будьте такой официальной, Ванесса, в присутствии моих друзей нам не нужно притворяться. - Он взял ее под локоть и повел к двери, небрежно бросив через плечо:
      - Извините, мы на минутку.
      Выйдя в холл, Ванесса вырвала у него свою руку и стремительно унеслась на кухню. Кейт ушла сразу же после подачи главного блюда, и ей не за кем было спрятаться, когда Бенедикт ворвался буквально по пятам за ней.
      - Убирайся отсюда! Знаешь, о чем они сейчас, должно быть, думают? бушевала Ванесса. - Особенно после этого глупого замечания о том, где я собираюсь спать. Один раз испорченный сопляк уже опозорил мое доброе имя, и я больше не позволю этому повториться. Иди к своей невесте!
      - Ну уж нет, ты меня не убедишь, что все еще веришь этой "утке", презрительно оборвал тот. - Теперь, когда ты увидела, какова она на деле. Он отскочил назад, потому что Ванесса в бешенстве отвернула на всю мощь кран в кухонной раковине, и тугая струя воды фонтаном забила по десертным тарелкам, почти насквозь промочив его светло-серую шелковую рубашку.
      - Бога ради, Ванесса, речь идет не о твоей или моей репутации, - сказал он, дотянувшись до крана и завернув его так сильно, что она не смогла бы отвернуть его опять. - Перестань пугать меня своим преступным прошлым. Мне наплевать, что случилось в Англии, но, видимо, то, что там с тобой произошло, очень сильно ранило тебя и изменило все твои представления о любви и сексе. Сожалею, если я заставил тебя подумать, что легко отнесся к твоей якобы дурной славе, но меня слишком разозлило твое недоверие ко мне. Было ли это подстроено или просто вышло недоразумение, но я знаю, ты никогда не смогла бы сделать то, в чем тебя, как говоришь, обвинили. Это пример моей веры в тебя.
      Ванесса была не склонна поддаваться на уговоры. Она повернулась и, увидев, что ей некуда отступать, воинственно выпятила подбородок.
      - Ну и что?
      - Дело в том, что... там, на пляже, твой выстрел наобум, о том, что я бегу от чего-то, почти попал в цель. Я действительно отчаянно нуждался в передышке, но последние несколько недель Лейси внезапно появлялась всюду, где бы я ни был; я подумал, сюда-то она никогда не приедет. Лейси ненавидит маленькие города. Даже Сидней недостаточно велик для нее.
      Уловив, что ее жесткое выражение немного смягчилось, Бенедикт придвинулся еще ближе, пустив в ход тот хрипловатый доверительный тон, от которого все в ней становилось мягким как воск.
      - Она не любит меня, Ванесса. Мои родители поощряют ее, уверяя, что в глубине души я мечтаю вернуться в семейное лоно. Лейси честолюбива и не может смириться с поражением в чем бы то ни было...
      - Господи, не может же она силой привести тебя к алтарю, - сказала Ванесса, разрываясь между гневом и невольным сочувствием. Лейси Тейлор действительно производила впечатление упорной и властной женщины. - Тебе всего лишь нужно сказать ей "нет"...
      - Говорил. А она отвечает, что я просто боюсь потерять свою эгоистическую холостяцкую независимость...
      - Она умная женщина и в конце концов поймет...
      - Да, я уверен, что, если достаточно грубо обойдусь с ней при посторонних, она не вынесет унижения и даже перестанет со мной разговаривать, но такого жестокого обращения она не заслуживает. Я не влюблен в нее, но раньше, пока ее не стали поощрять в этой навязчивой идее, у нас были хорошие, дружеские отношения, и я все еще глубоко уважаю ее как профессионала.
      Бенедикт снял очки и заморгал от нестерпимо яркого флюоресцентного освещения в кухне. У Ванессы душа ушла в пятки.
      - Ты же понимаешь, я не хочу ранить ее гордость, да, Ванесса? - мягко произнес Бенедикт, опершись руками о выступ кухонного стола по бокам от Ванессы. - Если бы она узнала, что у меня в жизни есть кто-то еще, она бы стала винить меня, а не себя, за то, что не смогла поймать меня...
      Своими бедрами он прижал ее к выступу стола и кончиком языка водил по ее сердито сжатым губам.
      - Хочешь заставить их поверить, что у нас связь? - расстроенно пробормотала Ванесса.
      - Думаю, нам не нужно притворяться, - прорычал Бенедикт, покусывая ее нижнюю губку и слегка прижимаясь к ней. Ванесса затрепетала.
      - Я не стану лгать...
      - Знаю. Тебе и не нужно будет... - Он зарылся носом куда-то поверх строгого белого воротника ее жакета, чтобы поцеловать предательски пульсирующую жилку на шее; его руки обхватили ее бедра, а левое колено, преодолевая натяжение юбки между ногами, придвигалось все теснее, пока не уперлось в дверцу кухонного стола позади нее.
      - Она не поверит, что ты серьезно ко мне относишься... когда можно выбрать кого-то вроде нее...
      - Поверит. - Он прижался губами к ее рту, на этот раз требуя, чтобы его впустили. В голосе его послышалась чувственная хрипотца:
      - Если будет казаться, что я безумно влюблен в тебя, ее гордость подскажет ей, что это очень серьезно...
      Ванессу как будто окатили холодной водой. "Если будет казаться..." Так ему нужны только внешние проявления любви, а не искренние чувства. Ванессе уже довелось узнать, что намек на ложь так же губителен, как и высказанная ложь.
      Ложь отняла у нее способность доверять, с самого начала омрачив ее отношения с Бенедиктом. Секреты и ложь. Теперь же она начала лгать даже самой себе, говоря, что не любит его. Если она уступит и станет его любовницей, кем же он воспользуется, чтобы избавиться уже от Ванессы, когда ее любовь станет обременительным неудобством?
      - Нет... - Она резко дернула его за волосы, чтобы заставить выпустить ее, и, когда он в удивлении отшатнулся, отскочила и забежала за кухонный стол. - Нет! Я не играю в эти игры. Лейси Тейлор твоя проблема, ты ею и занимайся. Не жди, что стану помогать, выполняя самую черную работу!
      Что-то в ее выражении, должно быть, подсказало Бенедикту, что она близка к приступу истерии, потому что он поспешно отступил, твердя что-то утешающее. Это добавило еще соли на ее невидимые раны. Она не хотела, чтобы ее утешали, ей хотелось, чтобы ее любили, - ради нее самой, без вероломства или чувства вины, по той простой причине, что она достойна любви.
      Тем не менее в следующие два дня Ванесса обнаружила, что к ней возвращается чувство равновесия, поскольку Лейси Тейлор, по всей видимости, не заметила чего-то странного в том, как Бенедикт и его дворецкий с оскорбительной вежливостью игнорировали друг друга. Конечно, Лейси так усердно жаловалась на все, начиная с отсутствия кондиционеров до недостаточно больших ванных комнат, что у нее, думала Ванесса, вряд ли было время заметить что-либо кроме собственных проблем. Лейси ясно дала понять, что мирится с Уайтфилдом только потому, что Бенедикт здесь, хотя большую часть дня тот проводил запершись в студии и зарывшись носом в кипу "срочных" контрактов, которые тут же очень кстати предъявил его коллега.
      А вот с Дэйном Джадсоном была веселенькая история. Ванессе пришлось выслушивать, как тот с небрежной непочтительностью настойчиво обсуждал с ней Бенедикта. Вообще-то Дэйн довольно цинично относился к жизни и к любви в частности, но с ним Ванессе было весело, и она сознавала, что тот намеренно выступает в роли буфера между ними. Бенедикт тоже заметил это, что далеко не улучшило его настроения. В ответ он решил сам предложить развлечение.
      - Торжество? По какому поводу? - рассеянно спросила Ванесса, когда на третий день после приезда Лейси Тейлор перед ней в гостиной предстало возбужденное трио.
      При виде такого полного отсутствия энтузиазма с ее стороны Бенедикт скривил губы.
      - А по-вашему, что бы это могло быть, Ванесса? - язвительно подколол он.
      - Юбилей... этой старушки-гостиницы, в которую, видимо, влюбился Бенедикт. - Быстрый ответ Дэйна спас Ванессу от необходимости отвечать. Юбилей, а не помолвка! - Он говорит, в будущее воскресенье будет сто двадцать лет, как ее открыли, поэтому он решил устроить прием, чтобы отметить это событие.
      - Костюмированный бал, - ликующе провозгласила Лейси. - Свой костюм я выпишу из Штатов. Я знаю, в Виллидже есть фантастическое местечко...
      - Лейси, не слишком увлекайся, это просто вечеринка, а не событие сезона, - сухо заметил Бенедикт. - Приглашу только местных, кто много лет связан с гостиницей, поэтому я хочу, чтобы обстановка была неофициальной и свободной. Миссис Райли сказала, что договорится о питании с местной организацией, которая нуждается в фондах, а театральные костюмы будут взяты напрокат у членов общества любителей истории...
      - Вы уже говорили с кем-нибудь из них? - спросила Ванесса с внезапным ощущением нереальности всего происходящего. Откуда все эта внезапная общительность? Она не думала, что он просто пытается такими буколическими радостями жизни в провинции скрасить скуку Лейси.
      Голубые глаза вспыхнули, как будто он знал, о чем она думает.
      - M-м. Да, с мисс Фишер. Такая очаровательная энергичная пожилая леди!
      И это он говорит о щебечущей старой деве, тогда как сам был готов часами кататься на машине в день своего приезда, лишь бы избежать встречи с ней! Теперь она поняла, он что-то замышляет. Вместо замкнутого угрюмого незнакомца последних двух дней появился мужчина, как и прежде, на удивление хорошо владеющий собой.
      - Но... на следующей неделе? - неуверенно пробормотала Ванесса. - Вам едва ли хватит времени, чтобы организовать приглашения, не говоря уже о дополнительном обслуживающем персонале...
      Ей следовало знать, что он перекроет все пути к отступлению.
      - Приглашения можно сделать в устной форме, и нам не нужен обслуживающий персонал. Я вам говорил, это будет обычная вечеринка, где все могут чувствовать себя свободно - придут только соседи. Многие будут только рады помочь чем можно. Так что вы тоже приглашены, Ванесса, но только в костюме, как и все остальные. - Бенедикт откинулся на стуле и смерил ее взглядом от аккуратно причесанной макушки до практичных туфель. - И, думаю, у меня есть для вас идеально подходящий костюм...
      Наверняка. И, несомненно, ужасный! Ванесса не доверяла этой крокодиловой улыбочке. Поэтому, прежде чем ее окончательно завертело в вихре лихорадочной деятельности, порожденной блестящей идеей Бенедикта, она позаботилась заранее раздобыть у мисс Фишер подходящий степенный костюм и надежно спрятала его в своей комнате.
      К семи часам вечера следующей субботы Ванесса была настолько занята мыслями о бесчисленных делах, требующих ее внимания, что уже начала натягивать на себя выбранный костюм, когда обнаружила, что он тесноват.
      Это было совсем не то платье, которое она сама повесила в гардероб, простое и приличное, как и пристало леди викторианской эпохи. Ее теперешний наряд весь состоял из малиновых атласных оборок с черной оторочкой, и у него был такой вырез и лиф, что Ванесса от растерянности едва не разрыдалась.
      Другого платья нигде не было, и она узнала, почему, найдя на дне гардероба картонку с накрахмаленным черным корсажем.
      На крышке картонки была надпись четким твердым почерком, не требующая подписи.
      "Уверен, ты узнаешь это платье. Оно с дагерротипа Мэг, напечатанного на театральной программке из архивов судьи. Цвет мне пришлось выбирать самому, но портниха уверяет, что в остальном платье в точности скопировано с оригинала, поэтому нужно надеть и это..."
      И в конце, как постскриптум: "Рискнешь?"
      Как будто ее можно заставить что-то сделать, бросив такой ребяческий вызов! Еще ребенком Ванесса никогда не принимала вызова, не взвесив риска и всех вероятных последствий.
      Но иногда сделать выбор не так-то просто, подумала она, занервничав и припомнив, что, по установленному Бенедиктом правилу, всех появившихся на вечеринке без маскарадного костюма заставят заплатить фант. У Ванессы было предчувствие, что фант, который он с нее потребует, будет гораздо более рискованным, чем этот его глупый вызов. Возможно, он ожидает, что она предпочтет платить фант. После выпавшей ей трудной недели Ванессе меньше всего хотелось принять еще одно чреватое опасностью решение. Она почти струсила, увидев результаты своей напряженной борьбы с крючками, которые нужно было застегнуть спереди на жестком корсете. Сказать, что ее фигура выглядела как песочные часы, значило ничего не сказать: широкие бедра переходили в тонкую-претонкую талию, а приподнятые груди вызывающе выпирали из атласных получашечек корсажа. На фоне черного атласа ее кожа казалась особенно светлой, и этот эротический контраст еще больше усилился, когда она надела черные чулки, поддерживаемые на ляжках малиновыми подвязками.
      "Ты совершенно не представляешь, что возбуждает мужчину".
      Теперь она, конечно, знала. От мысли, что Бенедикт лично выбирал этот почтенный инструмент для пытки женщин и приятного возбуждения мужчин, Ванесса вся так и запылала. Нижнее белье, если не принимать в расчет его практическое применение, было просто неприличным.
      Возможно, в конце концов, Мэг и не была совсем уж невинной жертвой непрошеной мужской агрессии, подумала Ванесса, надевая платье, которое теперь легко застегнулось поверх ее стиснутой плоти. Слава Богу, портниха вшила сбоку молнию совсем не в духе того времени.
      Даже теперь, когда платье было надето, Ванесса обнаружила, что не может забыть, что надето под ним: физически это было просто невозможно. При каждом вдохе изогнутые косточки корсета впивались ей в живот, а пышная грудь, сильно приподнятая над низким вырезом, так и бросалась ей в глаза, когда она смотрела вниз. Ей даже не было видно черных полуботинок на пуговичках, если не вытянуть шею над этим пышным препятствием, обнаружила Ванесса с легким озорством, расчесывая распущенные волосы и подкрашивая лицо несколько сильнее, чем обычно.
      Когда она наконец собралась с духом и робко вышла из комнаты за несколько минут до официального начала вечера, ее просто поразило, как много уже пришло народу. Оказалось, никто не желал терять ни единой минуты удовольствий, и поэтому многие пришли пораньше, чтобы "помочь", а потом решили, что лучшей помощью, на которую они способны, будет создание атмосферы оглушительного веселья!
      Быстро удостоверившись, что у женщин из родительской ассоциации местной школы все в кухне под рукой и что у их мужей в барах все в порядке, Ванесса позволила увлечь себя шумной толпе друзей, знакомых и незнакомых людей. Как и предполагал Бенедикт, взаимные шутки по поводу маскарадных костюмов легко и мгновенно разбивали ледок отчуждения.
      Ночь была по-летнему теплая, и вскоре все стали выходить из битком набитого дома в гараж, где для оркестра был установлен помост, и разбредаться по освещенному факелами саду. Для Ванессы это служило превосходным камуфляжем, и в течение первого часа, пока сумерки не сгустились в бархатную темноту, она, остерегаясь, переходила с места на место, только один раз столкнувшись с Дэйном, который наливал пунш хихикающей пастушке, стоя за апельсиновым деревом в кадке. Его зеленые бриджи и свободная белая блуза были в нарочитом беспорядке.
      - Перед вами Дон Жуан, - подмигнув, сообщил он Ванессе и бросил веселый плотоядный взгляд на ее низкий вырез.
      Немного позже она увидела вдалеке Лейси, которая в качестве экстравагантной королевы Елизаветы I устраивала прием для своего блистательного двора, сидя под раскидистыми вязами у бара на берегу озера. Одним из придворных был Бенедикт, неожиданно в простом черно-белом одеянии пуританина. Ванессу позабавило, как неуместно он выглядел рядом с яркой огненно-рыжей королевой.
      Некоторое время спустя, когда она наблюдала за танцами в огромном гараже, ожидая Ричарда, отправившегося за еще одним стаканом приятно возбуждающего пунша, вокруг ее осиной талии внезапно обвилась одетая в черное рука и резко привлекла ее к мускулистому гибкому телу.
      - Хелло, Мэг.
      На какой-то краткий миг Ванесса позволила себе прислониться к нему.
      - Бенедикт.
      Он не двигался, и она не поворачивалась к нему. Этот краткий мир прикосновения был слишком драгоценным, слишком личным, чтобы поделиться... даже с ним.
      - Я бы сказал, ты все время исчезаешь, - пробормотал он, - но это платье не позволит тебе скрыться без следа.
      Ванесса отпрянула, чуть не стукнув его по подбородку.
      - А кто виноват? Я не хотела его надевать!
      - Но все-таки надела. - Его рука напряглась.
      - У меня... не было выбора.
      - Выбор всегда есть, Мэг. То, от чего мы отказываемся, часто так же выдает, как и сделанный выбор. Потанцуем?
      Он повернул ее к себе лицом и посмотрел на нее. Не на грудь, а на губы, накрашенные красной помадой. Глазами он целовал ее. Хотя на нем были очки, Ванесса почувствовала жар этого взгляда. Он распушил рукой ее волосы.
      - Потанцуешь со мной, Мэг?
      - Я жду Ричарда, - задыхаясь, сказала она, в полной уверенности, что ей не хватает кислорода из-за этого проклятого корсета. - Он ушел, чтобы принести мне пунша...
      Бенедикт посмотрел поверх ее головы.
      - Он разговаривает с Лейси. Пусть там и остается. Кроме того, он не в маскарадном костюме. - Он вновь поглядел на нее, снимая свою шляпу с высокой, украшенной пряжкой тульей, и небрежно отбрасывая ее в сторону; его коротко остриженные черные волосы так подходили к этому аскетическому одеянию.
      - У него не было времени... он только что вернулся из десятидневной поездки в Мельбурн. Прилетел сегодня вечером. В сущности, он попал сюда прямо из аэропорта.
      - Прекрасно! - На торжествующего Бенедикта это, по всей видимости, не произвело никакого впечатления. - За нарушение правил ему придется отдать что-нибудь ценное. Его фантом можешь быть ты, Мэг. - Он начал покачиваться, обняв ее и медленно вливаясь в поток танцующих пар.
      - Не думаю, что пуритане занимались таким легкомысленным делом, как танцы, - нетвердо произнесла Ванесса, инстинктивно подчиняясь томному ритму его движений.
      - О, как и у всех остальных смертных, нашу плоть можно ввести в грех соблазна. Просто потом мы берем на себя смелость испытывать чувство большей вины за этот грех. - Теперь обе его руки были у нее на талии, слегка сближая их тела во время танца, а вокруг его ног в плотных черных бриджах кружились ее атласные юбки.
      - Боюсь, я знаю об обольщении не больше того, что уместится на булавочной головке, - надменно отрезала Ванесса.
      Бенедикт замедлил шаги, но не оторвал от нее взгляда и усмехнулся краем рта.
      - Какой дурак сделал тебе такой неудачный комплимент? Настоящее обольщение не в знании, а в том, какая ты есть...
      Его глаза неумолимо опустились к низкому вырезу ее платья. У него слегка раздулись ноздри, когда память его чувств узнала особый запах ее теплой плоти, аромат, сохранившийся в его постели.
      - Просто будь сама собой, вот и все, что тебе нужно, чтобы обольстить меня.
      - Ты имеешь в виду быть Мэг, - задумчиво проговорила Ванесса. В этом платье она, видимо, была не сама собой, а его ожившей эротической фантазией.
      - Я имею в виду будь Ванессой, - хрипло сказал Бенедикт. - Приводящей в бешенство, неотразимой Ванессой. Знаешь, почему я пригласил тебя танцевать?
      Ванесса ошеломленно покачала головой, а он ответил на свой вопрос с откровенностью, от которой у нее перехватило дыхание.
      - Я хотел увидеть, как колышутся твои прелестные груди. Как от малейшего движения... от каждого вздоха они чуть вздрагивают и волнуются. Помню их тепло и пряный привкус у себя на губах, какими тяжелыми и упругими они были, когда я взял их в ладони... Думаешь, кто-нибудь заметит, если я наклонюсь и прижмусь губами вот здесь... в этой мягкой ложбинке?..
      - Я замечу!.. - Ванесса вцепилась ему в руки, ее прерывистое дыхание перешло в испуганный стон, голова откинулась назад, а колени подогнулись. Крохотные красные пятнышки перед глазами стали черными.
      - Ванесса, ради Бога, не изображай передо мной викторианскую девицу в обмороке! - произнес Бенедикт с грубой усмешкой, перешедшей в горестный испуг, так как она продолжала падать, безвольно прогнувшись в его сильных руках...
      Резко отмахнувшись от предложенной кем-то помощи, он приподнял и понес ее поникшее тело из этого временного танцевального зала, через кирпичный сводчатый проход, соединявший гараж со старой конюшней. Зайдя туда, он уложил ее в один из денников, ногой захлопнув за собой ветхую низкую дверцу. Здесь они были по крайней мере одни; через стенку денника падал сноп желтого света, из гаража доносился настойчивый ритм музыки и шум множества голосов.
      - Ванесса? Ты же не собираешься умирать, а? - спросил Бенедикт с грубым юмором, прислонив ее к стене и поддерживая сзади рукой, чтобы ее обнаженные плечи не царапала шероховатая древесина.
      Ванесса прижала ладонь к стиснутому животу, одурело потрясла головой и часто задышала.
      - Нет... просто на какой-то миг у меня перехватило дыхание. Это все из-за платья - я не могу в нем дышать и танцевать одновременно. Слава Богу, что женщины давно освободились от корсетов!
      Ванесса сделала еще несколько быстрых глубоких вздохов, прежде чем заметила плотоядное выражение на лице Бенедикта, медленно снимавшего очки.
      - Ты задохнулась не от танцев, - хрипло произнес он. - От меня. Провозгласив эту истину, он внезапно сделал то, что собирался сделать во время танцев. Ванессу вновь охватила паника, когда она почувствовала его губы, сладострастно впившиеся в ее приподнятую грудь, но затем глаза у нее закрылись, и она вообще перестала беспокоиться о своем дыхании.
      О, как восхитительно умереть вот так, думала она, ощущая, как сердце и легкие волна за волной затопляет чувственное наслаждение, а пульс сильно и неровно бьется в венах. Ее нежная кожа ощутила легкое прикосновение щетины на его подбородке. Он нащупал подол ее платья и стал передвигать руку выше и выше, до икры, до колена, своим телом удерживая ее в сидячем положении у стены. Его рука скользнула еще выше, под смятые атласные оборки, и стала поглаживать полоску обнаженной кожи между подвязкой и корсажем. Его прикосновения были как струйки огня...
      - Я хочу тебя поцеловать, - простонал он, выдернув руку из-за ее спины и жестом собственника сжимая ее полуобнаженную грудь; рот его жадно искал ее покорные губы.
      Внезапно для Ванессы потеряло смысл все, кроме желания утолить его голод. Испытывая необыкновенную нежность, она подняла руки, обняла ладонями его затылок, а ее отяжелевшие веки приподнялись, и она увидела...
      Смешанное выражение сожаления, боли и смущения на лице Ричарда, прежде чем тот отвернулся и галантно попытался загородить их от стоящей рядом мерцающей фигуры. Но он сделал это недостаточно быстро. За долю секунды на прекрасном лице Лейси сменилась целая гамма чувств: любопытство, шок, изумление и гнев. Затем она резко повернулась и гордо, с подчеркнутым отвращением, удалилась.
      Ванесса застыла, потом оттолкнула Бенедикта, который, хотя и понял, что они не одни, нисколько не умерил своих желаний.
      - О Боже... Ричард и Лейси, - в отчаянии прошептала Ванесса. - Они, должно быть, видели, что мы ушли с танцев, и решили узнать, в чем дело...
      - Когда-то им нужно было узнать. Теперь Уэллс, может быть, перестанет околачиваться и найдет себе женщину... - Грубое злорадство и удовлетворение, с каким Бенедикт это произнес, были как пощечина.
      Ванесса в ужасе уставилась на него.
      - Так это было частью какого-то умного плана? - неистово обрушилась она на него. - Чтобы видели, как мы украдкой уходим, и чтобы Лейси пошла за нами... чтобы она застала нас в таком ужасном, компрометирующем положении... - Ванесса представила, как она выглядит - с задранными до талии юбками и руки Бенедикта у нее на бедрах и на груди. - О Боже, так ты все это заранее задумал...
      - Черта с два! Откуда мне было знать, что ты упадешь в обморок в моих объятиях?
      - Ты просто использовал меня. Ты обещал этого не делать, но все же сделал! - закричала Ванесса. - Разве я смогу теперь поверить чему-нибудь, что ты говоришь? О Боже, как я тебя ненавижу!
      Она размахнулась сжатым кулаком, но он поймал ее руку железной хваткой и завернул ее за спину, свирепо прорычав:
      - Ну уж нет!
      Потом схватил другую руку и тоже завернул ей за спину, и так потащил слабо сопротивляющуюся Ванессу через черный ход гаража и неосвещенный задний двор к застекленным дверям библиотеки; это была единственная закрытая для гостей комната на нижнем этаже. В то время как Ванесса пыхтела и извивалась, он пошарил в узких карманах бриджей, вытащил ключи, отпер двери, втолкнул ее внутрь, запер дверь за собой. Задернув шторы и включив настольную лампу, он направился к другой двери, ведущей в холл, чтобы удостовериться, что она тоже крепко заперта. При новой облицовке стен была установлена звукоизоляция, и в библиотеке царила полная экзотическая тишина. Ванесса стояла, потирая кисти рук, и, собравшись наконец с духом, высокомерно спросила:
      - Что ты, по-твоему, делаешь?
      - Я знаю, что делаю. - Бенедикт повернулся и направился к ней, срывая с себя камзол и рубашку. - Создаю подходящую остановку, чтобы заняться с тобой любовью. Дабы ничто не отвлекало, и потом не было оснований для недоразумений. Может быть, мне удастся для начала хотя бы научить тебя довериться наслаждению, которое я могу тебе дать. Ты сама снимешь платье или хочешь, чтобы я это сделал?
      Ванесса сжимала дрожащие руки, чтобы утихомирить смятение, охватившее ее при виде его мощной груди и плоского живота, блестящего от легкой испарины, которая подчеркивала выпуклости его мускулов, играющих от прерывистого дыхания. Он выглядел, как бегун, к жилам которого приливает адреналин, и одна группа мускулов напрягается за другой в ожидании следующего движения. Это был первобытный образ мужчины, готового к сексу.
      Теперь Бенедикт расстегивал бриджи, наблюдая, как она ошеломленно смотрит на него и видит его растущее возбуждение. Он наклонился, чтобы стащить сапоги и узкие черные бриджи, затем выпрямился - совершенно голый. Полностью уязвимый...
      - Дай мне этот единственный шанс, Ванесса, - потребовал он, и сердитые нотки в его голосе несколько смягчились при виде Ванессы, зачарованно уставившейся на его тело. - Дай мне доказать, что, когда я с тобой, для меня никого больше не существует...
      Она подняла на него глаза. Руки ее упали вниз. Он потянулся к ней...
      Рухнули все преграды.
      Какой-то миг Ванесса стояла перед ним, полностью одетая, а в следующий - ее платье очутилось на полу, и она лежала рядом с ним на ковре, в объятиях мужчины, трепещущего и стонущего в пароксизме страсти.
      Было уже поздно бояться, поздно что-то замечать, кроме его лихорадочного восторга.
      Она не испытала никакой боли.
      Потом, когда они все еще лежали, тесно обнявшись, Бенедикт мягко пробудил ее из блаженного забытья своими восторженными похвалами, от которых она залилась краской смущения.
      - Видишь, по крайней мере, мы можем честно разговаривать друг с другом своими телами, - пробормотал он, неохотно помогая ей одеваться, с нежной признательностью целуя ее грудь, потом натянул свою одежду. В голосе у него послышалось глубокое удовлетворение:
      - Что может быть честнее, чем взаимная страсть?..
      Ванесса посмотрела на своего греховно взъерошенного пуританина, а тот с довольным видом потянулся, потом направился к двери, чтобы отпереть ее. Он давал ей понять, что их прелестная любовная идиллия уже закончилась. У нее больно заныло сердце при мысли обо всем том, что ей теперь принадлежало... и всем том, что никогда не будет ей принадлежать. Если только она не рискнет в последний раз...
      - Может быть, взаимная любовь? - отважилась она.
      Он стоял, положив руку на дверную ручку, с таким ошеломленным видом, что Ванесса сразу же поняла, что совершила ужасную ошибку.
      Прежде чем она смогла забрать назад свои слова, Бенедикт отшатнулся в сторону, так как дверь внезапно распахнулась.
      Насколько ужасной была ее ошибка, Ванессе пришлось осознать несколько мгновений спустя, когда представшие перед ними шокированные родители Бенедикта тут же принялись вдалбливать им в голову, как это ужасно для Бенедикта позволить себе публично связаться с женщиной такого сомнительного происхождения и нравственности, как Ванесса. И с каждым словом их приговора Бенедикт, видимо, молча соглашался!