В ответ на ее вяло изумленный взгляд он торжествующе рассмеялся холодным смешком.
      - Он ничего не значит, так?
      Затем придвинулся к ней ближе, так, чтобы она могла увидеть свирепый блеск его глаз.
      - Тогда о чем вы сейчас думаете, Ванесса? Куда подевалась ваша доблесть? Что вы скрываете? Или, лучше сказать, от чего вы прячетесь?
      Ванессу просто подбросило. Доблесть? Великий Боже, только сейчас она начала понимать, насколько беззащитна во всем, что касалось его.
      - Не знаю, что вы...
      - Не надо! Не лгите мне! - резко оборвал он. - Довольно лжи. Знаете, меня всегда интересовало, что заставило вас похоронить свою личность под всеми этими удушающими внешними признаками псевдопослушания... "Да, сэр; нет, сэр; три полных мешка, сэр". И не надо утверждать, что вы довольны своей работой. Может, когда-то она вам и нравилась, но с тех пор, как умер судья, вы слишком долго единолично здесь командовали и не можете так сразу отказаться от своей независимости и подчиниться мне или кому-нибудь другому. Думаю, только теперь вы начинаете осознавать свои возможности. Вы хотите от жизни чего-то большего, но по какой-то причине боитесь протянуть руку и взять это...
      Ванесса чувствовала себя раздавленной и была не в состоянии парировать его вопросы, ее хватало лишь на упорное сопротивление.
      - Не у всех такая целеустремленность, как у вас...
      - Была, - зловеще поправил он. - Вам будет приятно узнать, что я быстро меняю свои интересы. Во всяком случае, когда я ищу решение, я смотрю в будущее, а не в прошлое. Ведь вы так глубоко погрузились в историю потому, что это безопасно, не так ли, Ванесса? Никаких сюрпризов. История не может навредить. Навредить способно только то, что происходит в настоящем.
      Она через силу рассмеялась. Именно прошлое может очень навредить и преследовать в настоящем. Она сама живой тому пример.
      Ванесса поднесла руку к горлу, пытаясь сдержать подступающую тошноту.
      "Скандал разносится на крыльях ветра..." Какое верное описание того, как ложь перелетает из уст в уста, подобно невинной детской игре, когда шепотом передают друг другу какое-то сообщение, и с каждым разом оно все больше искажается, вызывая под конец всеобщее веселье. Только в злобной клевете, распространявшейся о Ванессе, не было ничего невинного или забавного. У ее прежних хозяев было весьма серьезное намерение - испортить ее репутацию и подорвать доверие к ней.
      Неожиданно голос его смягчился.
      - Простите, если напугал вас своей глупой угрозой. Вы же понимаете, что это говорила моя злость. Я бы никогда вас так не предал. Скандал мне нужен не больше, чем вас; слишком сильно я дорожу своей личной жизнью. Можете рассказать мне все... что угодно.
      Ванесса была готова поддаться на этот мягкий и манящий зов, уже почти расслабилась, почти доверилась ему, но, взглянув в его глаза, увидела в них безжалостное любопытство и инстинктивно отпрянула. Вместо этого она на секунду представила другие жадные глаза, алчно ожидающие узнать ее версию "правды", обещающие справедливость, но на деле вынесшие лишь тот приговор, какой их больше всего устраивал.
      "Меня ничем не удивишь". Да, с его жизненным опытом он, вероятно, не был бы шокирован, но эта грязная историйка все еще сохраняла над Ванессой свою власть, заставляя ее вновь и вновь чувствовать мучительное презрение к самой себе и непередаваемое ощущение своей уязвимости.
      - Я плохо себя чувствую, - проговорила она непослушными губами.
      - Ванесса...
      - Если вы не отвезете меня домой, меня, вероятно, стошнит прямо в машине, - сказала она с горьким удовлетворением, и Бенедикт поспешно повернул ключ зажигания. Его злость проявилась в том, как сильно он нажал на газ, выехав на дорогу.
      - Не думайте, что этим все и закончится, Флинн, - размышлял он вслух, когда они рванулись вперед в темноту.
      - Выберите что-нибудь одно, - угрюмо пробормотала Ванесса.
      - Что вы имеете в виду?
      Она отважилась бросить взгляд на его темный профиль. Слух у него такой же острый, как и восприятие.
      - Когда вам что-нибудь нужно, вы называете меня Ванесса, а когда хотите запугать - Флинн. Чтобы поставить меня на место.
      - Мне еще предстоит понять, где ваше место, - загадочно произнес Бенедикт. - Ну, будьте паинькой и помолчите, пока я сосредоточусь. Вечер тянется чертовски долго.
      Она вдруг вспомнила о его поездке и почувствовала, как в ней разгорается злорадство.
      - Кто же обошел вас и получил премию?
      Отблеск фар пронесшейся мимо машины осветил его сардоническую усмешку.
      - Вам это нравится, да? Мысль, что я не выиграл?
      - Конечно нет.
      - Когда-нибудь я обязательно проучу вас, чтобы вы перестали мне лгать, - оборвал он. - Вам нравится думать, что мою гордость втоптали в грязь. Примите к сведению, что не я, а Дэйн выдвигал мою кандидатуру. И я не проиграл.
      - Но вы сказали...
      - Ничего я не говорил. Это ваш гарцующий жеребец высказал такое предположение. Я же сразу понял, что он немного туповат.
      - Он здесь ни при чем! - встала она на защиту Ричарда. - Вы были далеко не в праздничном настроении.
      - Я был в прекрасном настроении, пока не обнаружил, что мой дворецкий прячется у него под столом, - мрачно проговорил он, - и выяснил, почему.
      При этом напоминании Ванессу охватил озноб, и она плотнее запахнула смокинг. У него односторонний ум.
      - Если вы получили премию, почему же тогда так рано уехали?
      - А что я должен был делать? Остаться, дабы на меня обрушилась лавина лести и подхалимства, что непременно происходит в таких случаях? Вы думаете, это так для меня важно? Это не первая моя премия и не последняя. И я точно знаю, как много и как мало они значат.
      Ванесса и рада была бы поспорить с таким возмутительно самонадеянным заявлением, если бы не знала, что в его случае это вполне оправданно. В одном из номеров журнала "Архитек-чэрэл дайджесте" она видела фотографию с целым набором его почетных знаков и премий и прочла его импровизированный комментарий, что получать премии "полезно для дела".
      - Но как же ваши планы? Ведь вы собирались остаться на ночь в своей квартире...
      - Я передумал. Знаю, вы считаете меня косным и неспособным к гибкости, а я при случае могу действовать спонтанно, - раздраженно произнес Бенедикт. - Может, мне просто хотелось отпраздновать свою победу с кем-то, у кого нет никаких корыстных целей, и на чье мнение мне, может быть, просто наплевать!
      Последовало напряженное молчание, пока Ванесса с опаской раздумывала, что бы это значило. Неужели он говорил о ней? Пока она ломала голову над тем, как бы поделикатнее это выяснить, он вновь нетерпеливо заговорил.
      - Так и знал, что это не произведет на вас впечатления. Думаю, вам приятнее было бы считать меня доблестно проигравшим. В качестве разочарованного я представляю меньшую угрозу, скорее, должен вызывать сочувствие, а не какие-то положительные эмоции.
      - Не говорите ерунды...
      - А почему бы и нет? Я уже и так поставил себя из-за вас в дурацкое положение.
      - Это просто смешно...
      - Согласен, полный абсурд. - Он рывком остановил машину и, отстегнув привязной ремень, повернулся к ней.
      Ванесса оцепенела, испытывая щекочущее нервы удовольствие, все ее чувства сосредоточились на этом мужчине, который положил руку на спинку ее кресла. Он вернулся из-за нее. Из-за мальчишеского желания произвести на нее впечатление своей одаренностью... Бенедикт Сэвидж, так цинично-небрежно воспринимавший свои необыкновенные победы, гордо принес награды домой на щите. Она облизала губы и нервно спросила:
      - Почему мы остановились?
      Он долго не отвечал. Потом сковывавшее его напряжение ослабло.
      - Чтобы я мог соблазнить вас на темной и пустынной улице, Ванесса. Почему же еще?
      От его слов ее охватила горячая волна.
      - Я... О! - Она выглянула в окно и со стыдом увидела, что машина стоит на гравиевой дорожке, прямо перед парадным входом Уайтфилда. А она даже не заметила! - О!
      - Разочарованы?
      Девушка вспыхнула, неловко нащупывая дверную ручку и щелкая ею туда и сюда, пока не обнаружила, что дверца не открывается.
      - Она все еще закрыта, - заметил Бенедикт.
      - Я вижу, - сказала Ванесса, в панике нажимая потными пальцами на замок и пытаясь открыть дверь.
      - Ванесса...
      Она услышала его движение и резко обернулась, тут только обнаружив, что все еще пристегнута ремнем безопасности и что он наклоняется к ней и умело управляется с непокорным замком.
      - Что? - Чтобы как-то сгладить свой резкий ответ, она опять опустилась на сиденье, успокоенная тем, что он явно собирается выпустить ее.
      - Разве вы не хотите спросить меня, за что я получил премию?
      - А, да... за что? - поспешно спросила Ванесса, в душе устыдившись, что была так занята своими мыслями, что совершенно не правильно истолковала его действия.
      - Вам правда интересно?
      Как это типично для оскорбленного мужского самолюбия - он собирается заставить ее заработать его прощение.
      - Конечно.
      - Я думал, вам не нравится моя работа.
      - Кто вам это сказал?
      - Дэйн. Когда он был здесь в прошлом году, вы сказали ему, что Сарджент-билдинг - скучный монолит, демонстрирующий менталитет бетонных плит, из-за чего все современные города мира выглядят одинаково.
      - Он просто показал мне фотографию и спросил мое мнение, - тихо сказала Ванесса, вспомнив, как Дэйна позабавил ее прямой, недипломатичный ответ, когда она так неосмотрительно забыла о своей привычной сдержанности в кругу хозяйских гостей. - Я не знала, что это ваш проект.
      Бенедикт, казалось, нисколько не обиделся.
      - Одна из моих ранних работ, когда я еще работал на фирме отца. У него было суровое правило - клиенты должны получить то, что желают, а не то, что они должны хотеть по мнению архитектора. В том случае клиентом был ограниченный реакционер, считавший Франка Ллойда Райта <Франк Ллойд Райт (1869 - 1959) - выдающийся американский архитектор и теоретик архитектуры. Основоположник органической архитектуры. - Прим. перев.> опасным сумасшедшим. Такое здание как нельзя лучше подходило ему.
      - Я ничего не имею против ваших последних проектов, - успокаивающим тоном произнесла Ванесса.
      - Спасибо и на этом, - иронически отозвался тот. - Коммерческая архитектура, думаю, по большей части бездушна... именно потому, что это такой большой бизнес, где все определяют затраты и опасаются чего-то нового, неопробованного или необычного. Планы чаще всего должны утверждаться правлением, а хорошо известно, что комитеты гораздо более консервативны и им труднее угодить, чем индивидуальным заказчикам. Полную свободу творчества архитектору предоставляют лишь те, кто обладает подлинным предвидением, кто хочет надолго оставить след на окружающем ландшафте, а не просто заработать на обороте средств, вложенных в строительство. Вот почему я ушел из фирмы отца и вместе с Дэйном основал свой филиал. Я хотел создать свою собственную профессиональную индивидуальность... сосредоточиться на меньших по масштабу заказах, требующих более индивидуального подхода. Большие я тоже продолжаю делать... - он отвесил насмешливый полупоклон в сторону Ванессы, - "скучные" проекты - наш основной источник существования, наш хлеб, но последнее время эту сытную еду я сдабриваю хорошей порцией чего-нибудь нетрадиционного - в качестве закваски. Премию я получил за проект частной резиденции в городе Пиха. Вы хотели бы взглянуть?
      - Вы собираетесь поехать в Пиха? - испуганно спросила Ванесса.
      В темноте блеснули его зубы.
      - Я имею в виду более удобный вариант - чертежи лежат у меня в студии.
      - А, да, это было бы интересно, - пробормотала Ванесса, тщетно пытаясь представить, какие дома проектирует Бенедикт Сэвидж.
      Наверняка роскошные апартаменты для миллионеров и столпов общества, ведь только они, наверно, в состоянии оплатить такие громадные гонорары, как у него. По крайней мере, теперь, когда она дала ему возможность показать себя, его опасное настроение, по всей видимости, рассеялось.
      - Мне бы хотелось их как-нибудь посмотреть, когда будет удобно...
      Глаза у него засверкали, словно он почувствовал, что им "манипулируют".
      - Я лучше поставлю машину в гараж. Вы не откроете дом? И вот, заодно прихватите это.
      Он взял что-то с заднего сиденья и сунул ей в руки холодный металлический предмет. Ванесса обнаружила, что смотрит на стройную стилизованную статуэтку.
      - О, это ваша награда? Очень красивая. В его голосе послышалась улыбка.
      - Да, очень красивая. Теперь бегите в дом, а то здесь довольно прохладно. У вас есть ключ?
      - Я не ребенок. - Она открыла дверцу, чтобы выйти из машины, и почувствовала, что ее рывком отбросило назад; от боли она чуть не вскрикнула.
      - Позвольте мне. - Бенедикт любезно освободил ее от ремня безопасности, и она вылезла наружу, в волнах черного крепдешина, все еще судорожно вцепившись в накинутый смокинг. Его смешок сопровождал ее до самых ступеней.
      Без всяких на то причин она ведет себя как нервничающий подросток, кипела Ванесса, включая свет в вестибюле и на лестнице. Должно быть, он понял; она ждала, что он бросится на нее. Но о чем другом она могла подумать после всего того, что он наговорил ей в ресторане? За вызывающей игрой словами явно ощущалось, что она для него сексуально привлекательна, в еще большей степени оттого, что он, видимо, живо помнит, как они занимались любовью.
      Невольно она положила руку на свой плоский живот. Он был так ужасно самодоволен, когда заговорил о беременности, как будто его вовсе не пугало, что она родит ему ребенка. Меньше чем за неделю он вторгся в ее тело и настолько завладел ее сознанием, что начало рушиться все, последние годы служившее ее опорой и придававшее уверенность. Она теряет контроль и должна найти способ вновь его обрести.
      Изучив выгравированную надпись на пластинке, Ванесса осторожно поставила статуэтку в вестибюле на столик с телефоном и все еще стояла там в нерешительности, когда Бенедикт проскользнул в дверь, которую она оставила приоткрытой. Он просто мгновенно поставил машину, подумала она, в то время как Бенедикт закрыл за собой дверь, запер ее, а потом прислонился спиной к деревянным филенкам и молча уставился на нее.
      Ванесса беспокойно задвигалась под его упорным взглядом.
      - Я просто хотела узнать, не хотите ли вы, чтобы я подала вам кофе...
      Тут она смолкла, потому что он оттолкнулся от двери и медленно направился к ней. Она автоматически попятилась, пока не уткнулась в стену и не могла отступать дальше.
      Ванессе потребовалось все ее самообладание, чтобы не отпрянуть, когда Бенедикт, без тени улыбки, остановился перед ней, протянул руку, одним пальцем подцепил с ее плеч смокинг и снял его. Скользкая шелковая подкладка оставила на ее обнаженных плечах ощущение нежного прикосновения. Он набросил смокинг на резную стойку перил у подножия лестницы и небрежно прислонился к стене, положив руку около ее напряженного плеча.
      - Ну, так кто кого пытается поставить на место? - тихо поддразнил он. После сегодняшнего вечера никогда не смейте называть меня "сэр". Привыкайте к этому, Ванесса.
      - Привыкать к чему? - Ее глаза были немного выше уровня его глаз, но она чувствовала себя маленькой и окруженной со всех сторон.
      - К новым отношениям между нами. Раз вы собираетесь управлять этой гостиницей, вам придется делать это с апломбом. Решайте, хотите ли вы до конца жизни оставаться дворецким или же готовы заняться карьерой и подняться выше.
      - Я? Управлять гостиницей? - еле слышно проговорила Ванесса, прижимаясь спиной к стене, чтобы как-то отодвинуться от тепла его тела.
      Возвращаясь из гаража, он ослабил свой черный галстук и расстегнул верхнюю перламутровую пуговку на рубашке. Ее изысканная белая плиссированная ткань была настолько тонкой, что сквозь нее просвечивали очертания его торса. Потемневший от проросшей щетины подбородок придавал ему усталый и неряшливый вид, но в то же время Бенедикт казался волнующе сексуальным. Невероятно, но этот мужчина, которого никак нельзя было назвать красавцем, со свойственной ему нарочитой эмоциональной бесцветностью излучал затаенную, наэлектризованную сексуальность. Ванесса была в полном замешательстве. Почему она никогда раньше этого не замечала? И почему, раз это так очевидно, на нем не виснут женщины?
      Он поднял брови.
      - Разве вы не это имели в виду, когда предложили найти управляющего? Она покачала головой.
      - Нет, мне это не приходило в голову!
      - Даже в тайных мечтах? Ванесса отвела от него глаза. Она вовсе не собирается открывать ему свои тайные мечты.
      - Как я могла подумать об этом? - спросила она охрипшим голосом. - Я понятия не имею, как управлять гостиницей...
      - По сути это близко к тому, чем вы занимаетесь теперь, - спокойно заметил он. - Вы обеспечиваете размещение и обслуживание моих гостей, заведуете персоналом и закупаете провизию. Ведете счета и надзор за строительством и техобслуживанием. Думаю, вас удивит, насколько хорошо вы подготовлены для такой работы. Такой небольшой гостинице, как эта, нужен персональный, высоко индивидуальный стиль управления человека, близкого к ее уникальной атмосфере. Никто не подойдет на эту должность лучше вас. Ведь вам нравится, это место, не правда ли? Разве вас не радует мысль о том, что уезжать не придется? Вы могли бы оставаться здесь и следить, пока не закончится строительство того, чем мы оба могли бы гордиться? Если же вы почувствуете, что ваших знаний недостаточно, всегда можно пойти на курсы и повысить квалификацию...
      Это было такое соблазнительное предложение, что Ванессе страшно было спросить, чем оно вызвано.
      - Почему я?
      - Потому что я уже привык, чтобы вы были рядом.
      - А-а.
      Она просто удобна. Это было обидно, и Ванесса опустила ресницы, чтобы не видеть его.
      Краем глаза она следила, как он поднял руку, чтобы коснуться пальцем бархатистой ткани на ее плече, и продолжал с мягким упреком:
      - Вам должно быть лестно. Я не так уж легко впускаю кого-то в свою жизнь. Моя мать довела до совершенства свою способность контролировать эмоции. Я по сей день не доверяю своим чувствам из опасения, что ими воспользуются против меня, особенно если дело касается женщин. Думаю, в этом отношении мы с вами похожи - одинаково недоверчивы, вот почему я прощаю вас за то, что вы морочили мне голову. Я понимаю, вы только старались защитить себя. Но теперь вам предоставляется возможность, и вся прелесть в том, что вам не придется уезжать, чтобы воспользоваться ее преимуществами.
      Его палец спускался все ниже и ниже, касаясь только ткани ее платья, и все же каким-то непостижимым образом заставляя ее чувствовать, будто по коже тонкой струйкой скользят огненные капли. Когда же она резко вздохнула, он оторвался от своего завораживающего занятия и убедительным тоном пробормотал:
      - Видите ли, я действительно доверяю вам. А вы будете доверять мне? Если не как мужчине, то, по крайней мере, как деловому человеку. Буду с вами предельно откровенен, Ванесса. Я бы очень хотел вновь заполучить вас к себе в постель. Оба эти предложения остаются в силе, независимо от того, какое из них вы примете. Станем мы любовниками или нет, не имеет никакого отношения к тому, что вы, на мой взгляд, идеально подходите для управления гостиницей. Не стану ничего осложнять, если вы предпочтете разделить со мной прибыль, а не любовь, и, конечно, ничего не буду предпринимать, чтобы манипулировать вашими чувствами. Спросите Дэйна - может, я и не люблю проигрывать, но не теряю достоинства при поражении.
      Его палец скользнул дальше вниз и дошел до глубокого выреза лифа на груди. Бенедикт помолчал, потом лукаво добавил:
      - Хотя вам, наверное, придется относиться ко мне терпеливо; я так редко сталкиваюсь с поражениями, что, возможно, несколько отвык встречать их с любезным видом...
      Ванесса раскрыла было рот, но не произнесла ни звука. В голове у нее вертелось, догадался ли он, что под платьем на ней нет бюстгальтера, потому что лиф был на прокладке. Грудь ее вздымалась и опускалась, и она ощущала его легкое прикосновение. С улыбкой он следил за сменой выражений на ее лице, слегка поглаживая пальцем ткань платья. Время от времени пальцы касались шелковистой кожи ее груди, и оба напряженно ощущали эту скрытую ласку. Рядом, буквально в нескольких миллиметрах, изнывая в ожидании, стал твердеть нежный, атласный сосок. Кровь бросилась Ванессе в лицо, голова закружилась от невыразимого наслаждения.
      - У вас очень элегантное сексуальное платье. Такое впечатление, что оно на вас тает, - мурлыкал он, пытаясь коснуться ее колена сквозь складки юбки.
      - Я сама его сшила, - услышала она свой бессмысленный шепот, думая, что тает совсем не платье, а то, что под ним.
      - Изобретательная Ванесса. - Его похвала ласкающе обволакивала ее. - У вас, наверное, такие же быстрые и искусные руки, как и язык.
      Она покраснела до самого выреза платья, а он хрипловато рассмеялся, теплом своего дыхания щекоча ей рот.
      - Я сделал комплимент вашему уму, Несси. А вы что подумали?
      - Именно то; на что вы и намекали, - сказала она, пылая от возбуждения и в то время ощущая озноб страха.
      Вероятно, Бенедикт думал, что она способна сохранять самообладание при таком опасном сексуальном поддразнивании, но она-то знала, что уже не может пойти дальше. Единственная попытка такого заигрывания закончилась тем, что она сильно пострадала. То, что началось как обольщение, в котором Ванесса охотно участвовала, перешло затем почти что в изнасилование, когда Джулиан Сент-Клэр с животным нетерпением не пожелал считаться с ее неопытностью. Она медленно отзывалась на его ласки, и тот наконец вышел из себя и прекратил дальнейшие попытки возбудить ее.
      Он получил, что хотел, и оставил ее, истекающую кровью и корчащуюся от боли, прямо заявив, что возиться с девственницами не стоит и хлопот. И это несмотря на то, что его привлекла именно ее невинность. Он поставил себе целью влюбить девушку в себя, а затем бросил, как еще одну из жизненных преград, не оправдавших его пресыщенных ожиданий.
      - Я не знаю, что между нами было, так что вам не следует дразнить меня, - тревожно сказала Ванесса. - Это нечестно.
      Его пальцы прекратили свою вкрадчивую игру.
      - Вас это беспокоит?
      Она нервно сглотнула, пытаясь заставить себя вернуться к настоящему. Бенедикт совсем не такой, как Джулиан. Во-первых, он старше и более разборчив, мужчина, самостоятельно добившийся ослепительного успеха, а не испорченный праздный плейбой, спекулирующий на своем родовом имени. И он так же терпелив, как упорен, так же требователен к себе, как к другим. Он не станет причинять ей боль, во всяком случае, физически...
      - Конечно, беспокоит...
      Бенедикт вздохнул и убрал руку от ее платья, вызвав в ней острое разочарование. Потом снял очки и небрежно засунул их в брючный карман; приподняв пальцами ее подбородок, он заглянул в глубину ее глаз. Она опять поддалась чарам его завораживающего взгляда.
      - Простите, - бессмысленно пробормотал он, слегка подтягивая ее лицо к своему.
      Она не могла бы сопротивляться, даже если бы захотела; загадочные тени в этих темно-синих глазах просто зачаровывали. Они пробудили в ней желание узнать, что на самом деле скрывает этот мужчина за неизменной маской самообладания; желание разгадать, реальны ли те необычные, лихорадочные ощущения, которые пронизывают все ее тело при малейшем его прикосновении, или же это просто подсказываемая желанием иллюзия. Она забыла, что он ее хозяин, что есть весьма серьезные причины, по которым ничего подобного нельзя допустить. Она отдалась его объятию с волнующим чувством собственной отваги. Он не разочаровался в ней, как любовник... Ему с ней, видимо, было хорошо, а теперь пришло время выяснить, было ли и ей хорошо с ним!
      Это был не неистовый, жадный, кипящий от страсти поцелуй, которого так нетерпеливо ожидала Ванесса, а продолжительное, медленное, изучающее лобзание... оно настолько затянулось, что Ванесса чуть не задохнулась от его сладости, пока Бенедикт не дал ей вздохнуть, а потом опять привлек к себе, упиваясь ею с эротическим наслаждением, погрузив зубы в ее припухлую нижнюю губку и дав волю своему языку. Она ощутила в ногах восхитительную тяжесть и апатию. Ее руки обвились вокруг его талии, чтобы прильнуть хоть к какой-то опоре в этом мире растворяющего блаженства. Она даже не подозревала, что существует целая гамма поцелуев.
      - Почему вы извиняетесь? - невнятно прошептала Ванесса, когда его губы скользнули ниже по ее шее, затем еще ниже - к впадинке над ключицей, где бешено пульсировала кровь. Ее груди были тесно прижаты к его груди, но невероятно нежно. Когда же он опять дотронется до них?
      Вместо этого он обнял ее за спину и отодвинул от стены, как будто они танцевали, все еще скользя губами по ее длинной стройной шее.
      - Пойдемте со мной...
      - Куда? - Она произнесла это невнятно, без любопытства или напряжения. Она знала, куда он ее ведет. На верх блаженства в своих объятиях.
      - Увидите...
      Не выпуская, он медленно вел ее вверх по лестнице в темноту, ступенька за ступенькой, поцелуй за поцелуем, как будто боялся, что, выпустив хоть на мгновение, тут же разрушит чувственные чары, которыми ее обволакивал. Когда же он наконец оторвался от нее со слабым вздохом сожаления, Ванесса, моргая глазами, как сова, увидела, что они не в его спальне, а в студий с резким флюоресцентным освещением.
      Ослепленная и трепещущая, она протянула к нему руку, но он уже отошел в сторону и что-то разворачивал на чертежном столе, закрепляя концы, чтобы не закручивались. Она обрадовалась, когда увидела, что руки у него трясутся, как и у нее.
      - Что вы делаете?
      - Я хочу, чтобы вы посмотрели. Чертежи проекта, за который была присуждена премия. И фотографии построенного дома.
      Ванесса недоверчиво уставилась на него. Он хочет поговорить о своей работе, теперь?
      - Бен...
      - Пожалуйста. - В его обжигающем взгляде была мольба. - Мне это важно. - Он подал ей руку, теперь уже не дрожавшую, и, когда Ванесса взяла ее, резко притянул к себе, а другую руку жестом собственника положил ей на бедро и так подвел к чертежной доске.
      - Видите: он построен на крутом склоне холма, заросшего диким кустарником. Для супружеской пары и троих детей. Оба они художники. Он работает с витражами, вот почему так много их использовано в проекте. Заказчики хотели, чтобы кустарник не отделялся четырьмя стенами, а как бы проникал внутрь дома. И у них не было много денег, поэтому мне пришлось включить в проект множество деталей и разрозненных предметов, собранных ими в предназначенных на слом домах, и предусмотреть возможность выполнения ряда строительных работ своими силами. Ну, что вы думаете?
      Она с трудом могла соображать, всем своим существом ощущая, как его большой палец поглаживает ее бедро через скользкую черную ткань, но, раз ему хотелось, она попыталась найти в себе отклик, который заслужил бы его одобрение. Потом, когда в ней пробудился интерес, ей уже не нужно было себя заставлять.
      - Но это же прелесть! - Ванесса наклонилась, чтобы разглядеть хаотическое сплетение форм. Казалось, дом имитировал неровности окружающего ландшафта, изобиловал необычными наклонными соединениями и углами, вероятно, чтобы избежать вырубки взрослых деревьев, разбросанных по всему участку. Просто что-то фантастическое! - Она устремила на него темные изумленные глаза. - И это сделали вы?
      - Ваш недоверчивый взгляд должен был бы меня обидеть, - нетвердо протянул он со странно серьезным выражением. - Да, это я сделал проект, хотя, как видите, здесь нет моей подписи. Для таких работ - я называю их работами для души - я пользуюсь другим именем. Это дает мне возможность спустить пар, дать себе волю, не компрометируя фирму "Дэйна и Бенедикта" в глазах наших консервативных клиентов... Хотя в нашей среде всем известен мой псевдоним.
      - А это что? - Ванесса была очарована тем, как сложно переплетаются все детали. По сравнению с прилизанными акварельными набросками его коммерческих проектов, которые были отмечены премиями и которые она видела раньше, здесь были скорее не чертежи, а иллюстрации, развертывающие картины воображения. Похоже на трапы. Куда они ведут? А это мансарды?..
      - Игровые мансарды и галереи, соединяющие комнаты детей. - Он мельком и без интереса взглянул, а потом нарочно положил свою руку на ту часть чертежа, куда она смотрела. - Ванесса, я привел вас сюда не играть в вопросы и ответы. Я просто хотел, чтобы вы увидели, и все. Чтобы вы поняли, что я могу быть... эксцентричным и восприимчивым к нуждам других, даже если они сами не очень в них уверены. Я хочу сказать, что могу иногда вести себя как бессердечный ублюдок, но...
      - Я никогда не считала вас... - начала было возражать Ванесса, и восхитительная теплота страсти стала улетучиваться. Он что, хочет пощадить ее самолюбие? Собирается объяснить, что отвечал ей только потому, что, по его мнению, его желание польстило бы ей?
      - Только до сего дня.
      - Что это должно означать? - глухо спросила Ванесса, не желая услышать ответ.
      Он с мрачным выражением на лице повернул ее, придерживая за плечи и немного отстранив от себя.
      - Только одно: если это не ложь, что вы не спали с Уэллсом или каким-то другим тайным любовником, то вы не могли забеременеть.
      На секунду она была озадачена, потом до нее дошло, в чем он ей признается и почему выглядит таким напряженным, почти измученным.
      - О, Бенедикт, мне так жаль... - Неужели он подумал, что из-за этого она будет считать его менее мужественным? С нежным сочувствием она погладила его сжатые губы, но он отшатнулся, как будто на пальце был яд.
      - Вам жаль?
      - Вы уверены? - спросила она, видя, что неприятно поразила его, поняв с полуслова. - Теперь бесплодие лечат...
      Его руки упали с ее плеч, а глаза вспыхнули синим огнем.
      - О чем вы говорите, черт возьми? Я не бесплоден!
      В его голосе звучала такая яростная уверенность, что у Ванессы сердце сжалось в груди.
      - У вас есть дети? - запинаясь, произнесла она. Мысль об этом никогда не приходила ей в голову. О, до чего же она наивна!