Федор Раззаков
      "Великолепная семерка", или Вестерн по-советски
      Мальчишкам и девчонкам 60-х-70-х посвящаю
      РОЖДЕНИЕ ИСТЕРНА
      Родиной фильмов о Диком Западе (вестернов) является Америка. Первая такая лента появилась на свет в 1898 году и называлась вполне миролюбиво "Закусочная в Криппл-Крик". Правда, на полноценный фильм она не тянула так, короткометражка. В таком же духе были решены и другие вестерны того времени: "Ребенок, спасенный индейцами" (1901), "Ковбой и леди" (1902). И только в 1903 году на американский экран вышел первый крупный вестерн "Большое ограбление поезда", с которого и началось рождение этого жанра.
      Все эти и многие другие вестерны с опозданием в один-два года вскоре начали крутиться и в российских кинотеатрах. И всегда пользовались неизменным успехом у зрителей. А многие режиссеры тогдашнего российского кино считали вестерны хорошим подспорьем в своей деятельности и мечтали снять нечто подобное на отечественном материале. Однако долгое время эти мечты оставались только мечтами, поскольку своего Дикого Запада Россия в те годы не имела. Так длилось до тех пор, пока не грянула гражданская война. Как говорится: "Кому война, а кому и мать родна". Вот когда у отечественных кинематографистов появилась реальная возможность снимать вестерны на российском материале, произвести на свет жанр, который много лет спустя получит название "истерн".
      Основоположником российского истерна можно считать режиссера Льва Кулешова. Он родился через год после появления на свет первого американского вестерна "Закусочная в Криппл-Крик", а в кино пришел в 17-летнем возрасте, устроившись на кинофабрику Александра Ханжонкова в качестве художника. В 1918 году Кулешов снял свою первую картину - "Проект инженера Прайта" - в жанре "производственного кино". Но с началом гражданской войны Кулешов взялся за съемки агитационных фильмов для Красной Армии и вот здесь ему здорово пригодились американские вестерны. Заимствовав некоторые атрибуты из фильмов этого жанра, Кулешов в 1920 году снял "агитку" "На красном фронте" - первый отечественный истерн. Сюжет ленты был незамысловат. Красноармеец-связной (в этой роли снимался ученик Кулешова Леонид Оболенский) получает задание доставить в штаб Красной Армии секретный пакет. Об этом становится известно белопольскому шпиону, который начинает охоту за секретным донесением. Он ранит красноармейца, похищает пакет и вскакивает на проходящий поезд. Однако далеко уйти ему не удается. Красноармеец догоняет поезд на автомобиле, на ходу вскакивает на его подножку и настигает белополяка. Финальный поединок между ними происходит на крыше одного из вагонов, и победа в этой схватке, сами понимаете, остается за красноармейцем. По меркам того времени фильм был снят настолько лихо, что пользовался большой популярностью у красноармейцев.
      В 1922 году гражданская война в России завершилась, однако не на экране. Бескрайние украинские степи и среднеазиатские пустыни, где все эти четыре года полыхала война, на долгие годы превратились для отечественных кинематографистов в аналог Дикого Запада, в те места, где теперь разворачивались действия многочисленных истернов. Причем первый киношедевр этого жанра, фильм, который стал классикой отечественного кинематографа, появился на свет спустя всего лишь год после гражданской войны. В том году в России было снято 22 фильма, из которых шесть - приключенческие, однако только этой картине суждено будет войти в анналы истории, а пять остальных благополучно забудут (речь идет о фильмах: "Борьба за ультиматум", "Дипломатическая тайна", "За власть Советов" ("Княгиня Васильчикова"), "На крыльях ввысь", "Человек человеку волк"). А фильм-шедевр, о котором идет речь, назывался "Красные дьяволята" и снят был грузинским режиссером Иваном Перестиани.
      "КРАСНЫЕ ДЬЯВОЛЯТА"
      Иван Перестиани родился в один год и даже месяц с вождем мирового пролетариата Ульяновым-Лениным - в апреле 1870 года (правда, режиссер на девять дней раньше - 13 апреля). В 16 лет Перестиани устроился актером в труппу одного из театров и тянул актерскую лямку более двадцати лет. Затем его увлекло кино. Причем Перестиани был настолько популярен у режиссеров, что снимался в нескольких фильмах одновременно. Например, в 1916 году он записал на свой счет сразу семь ролей: Муров в "Вечно лишь то, что утрачено", Лир в "Голгофе", Журов в "Жизнь за жизнь", Казимир в "Колдунье", Немов в "Человеческих безднах", Керинг в "Шахматах жизни", Забродин в "Ямщик, не гони лошадей".
      Во время гражданской войны Перестиани переключился на постановку агитационных "короткометражек" для Красной Армии: "Отец и сын", "Сестра декабриста" (оба - 1919), "В дни борьбы" (1920). В 1921 году поставил один из первых советских историко-революционных фильмов "Арсен Джорджиашвили". Затем были: "Сурамская крепость", "Человек человеку волк" (оба - 1923). И только потом пришла очередь "Красных дьяволят". Появлению на свет этого шедевра предшествовали следующие события.
      В начале на свет появилась книга под тем же названием, написанная Павлом Бляхиным. В 1920 году 34-летний Бляхин занимал пост председателя губревкома в районе Екатеринославля, то есть в тех самых краях, где орудовала армия батьки Нестора Махно. В 1921 году Бляхина перебросили в Кострому, а затем оттуда направили на партийную работу в Баку. Дорога заняла чуть ли не месяц и, чтобы скоротать время, Бляхин ударился в литературное творчество - стал писать приключенческую повесть для своего несовершеннолетнего сына, который ехал с ним в той же теплушке. Повесть писалась с утра до вечера огрызком карандаша на обрывках оберточной бумаги и тут же зачитывалась сыну. Сюжет книги был типично вестерновый, только с оглядкой на российскую действительность. В небольшом поселке у станции живут с отцом-железнодорожником двое смышленых подростков: Миша и Дуняша. Но в безмятежную жизнь тихого семейства внезапно врывается гражданская война. На поселок нападает отряд батьки Махно и учиняет массовый погром. Во время него погибает от вражеской пули отец подростков. Затаив на махновцев кровную обиду, дети решают пробиваться в Конармию Семена Буденного, чтобы в ее рядах мстить убийцам за смерть родителя. По дороге к ним прибивается еще один паренек - китайчонок. Добравшись до Буденного и вступив в его армию, "красные дьяволята" становятся разведчиками и проникают в штаб самого батьки Махно.
      Доехав до Баку, Бляхин отправился в тамошний крайком комсомола, чтобы показать свою повесть на предмет ее публикации. Почему-то Бляхину казалось, что его повесть должна обязательно понравиться вожакам азербайджанского комсомола. И ведь не ошибся. Вскоре в Клубе комсомольской молодежи была устроена коллективная читка повести, а затем - в конце 1922 года - и ее издание.
      В начале следующего года Бляхин приехал в Тбилиси с целью найти человека для экранизации своего произведения. Ему посоветовали показать книгу режиссеру Перестиани. Бляхин пришел к нему домой и вручил книгу: дескать, прочитайте. Тот взял ее без особого энтузиазма, но, едва стал читать, как тут же ушел в чтение, что называется, с головой. Написанное ему так понравилось, что он прочитал повесть два раза. Затем объявил Бляхину, что обязательно будет снимать по ней фильм. С этим он отправился к директору Тбилисской киностудии Госкинпром Амо Бек-Назарову. Однако тот быстро остудил его пыл. Он сказал, что книга, может быть, хорошая, однако, чтобы снять по ней фильм, нужны значительные материальные и технические силы, которых на студии, увы, нет. Но Перестиани и не думал сдаваться. Он предложил обратиться за помощью к Закавказскому крайкому комсомола: мол, тот не посмеет проигнорировать просьбу спонсировать фильм про героические подвиги "дьяволят".
      Ответ от комсомольцев еще не пришел, а Перестиани уже во всю стал думать над тем, кого пригласить на роли "дьяволят". Ни один из тех актеров, кого режиссер снимал прежде, на эти роли не подходил - все они были староваты для роли подростков. Разрешить эту проблему помог случай. Однажды Перестиани с женой отправился в цирк. В тот вечер на его арене выступали артисты, среди которых наибольшей популярностью пользовались: клоун Паша Есиковский по прозвищу Пач-Пач, выступавший в паре с французом Лепомом, проволочные эквилибристки сестры Жозеффи, негритянский боксер Кадар Бен-Салим по прозвищу Том Джексон. Когда в антракте режиссер с женой вышли в фойе, женщина внезапно сказала:
      - София Жозеффи могла бы выполнить все трюки за девочку, что в повести. Верно?
      Перестиани эту идею не поддержал, более того - отмахнулся от супруги: мол, молчи женщина, не говори глупости! Но после представления, когда они шли пешком домой, настырная жена вновь подняла этот вопрос и между супругами завязалась жаркая дискуссия. В итоге в какой-то момент доводы жены перестали казаться Перестиани глупыми, а когда они пришли домой, он и вовсе их поддержал.
      Утром следующего дня, едва проснувшись, режиссер вызвал к себе своего помощника и попросил немедленно доставить к нему Есиковского и Софию Жозеффи. Через час этот приказ был выполнен. Согласно рассказу самого режиссера, когда Перестиани выложил перед циркачами свою идею, те сильно удивились. А потом Есиковский спросил: "А как насчет денег?" На что Перестиани ответил: "Это уж вам придется побеседовать с дирекцией". Видимо, условия, которые предложила циркачам дирекция киностудии, вполне их устроили, и они дали свое согласие сниматься в картине.
      Заминка вышла с исполнителем роли китайчонка - такого в Тбилиси, да и во всем Закавказье отыскать так и не удалось. Тогда Есиковский предложил заменить его негритенком и привел в съемочную группу бывшего сенегальского стрелка, солдата французской армии, оставшегося в России после ухода войск Антанты, а ныне боксера Кадар Бен-Салима. На остальные роли были утверждены актеры: А. Давидовский (Буденный), Владимир Сутырин (Махно), Светлана Люкс, Ян Буринский, Георгий Макаров, Виктор Гамкрелидзе и др.
      Куратором съемок выступил Закавказский крайком РКСМ, который добился для фильма государственной ссуды. Чтобы съемочная группа ни в чем не испытывала затруднений, крайком выдал Перестиани мандат за номером 766, в котором говорилось:
      "Дан сей т. Перестиани Ивану Николаевичу в том, что он согласно Постановлению Президиума Заккрайкома РКСМ и по соглашению Наркомпроса ССРГ действительно является режиссером и ответственным руководителем по постановке киноповести "Красные дьяволята", издаваемой Заккрайкомом РКСМ.
      Просьба всем военным, советским учреждениям и профорганизациям оказывать т. Перестиани всемерное содействие при исполнении возложенных на него обязанностей".
      Первое, что сделал Перестиани, прежде чем приступил к съемкам встретился с командующим Закавказским военным округом командармом Александром Егоровым. Тот проникся идеей постановки героико-приключенческого фильма и пообещал помочь съемочной группе, чем может: обмундированием, лошадьми, оружием, мундирами немецких и австрийских офицеров и даже кавалеристами.
      Первая съемка состоялась 27 февраля 1923 года. В тот день было снято аж 92 полезных метра пленки. В конце марта съемочная группа перебазировалась в Батуми. Правда, там в течение недели пришлось ждать хорошей погоды и съемки удалось начать только в апреле. Потом в съемках вновь наступила недельная пауза. На этот раз из-за несчастного случая, произошедшего с исполнительницей роли Дуняши Софией Жозеффи. Снимался эпизод, когда ее героиня спускалась на руках по проволоке, натянутой через глубокий овраг. Спуск оказался неудачным, и юная актриса сильно ободрала себе кожу на ладонях, из-за чего врачи на неделю запретили ей сниматься. Вообще в те годы каскадеров в кино не существовало и все трюки актеры исполняли сами. "Дьяволятам" было, конечно, легче - все они были циркачами, людьми тренированными. Но, как видим, даже их профессионализм не спасал порой от травматизма.
      После съемок в Батуми съемочная группа вернулась в Тбилиси, где были отсняты павильоны. Окончательно работа над двухсерийным фильмом завершилась в августе. Потом был первый просмотр, на который явилось все партийное руководство Закавказья во главе с его руководителем Серго Орджоникидзе. Увиденное произвело на них сильное впечатление - они дали "добро" на выпуск картины в прокат. Прокатная судьба ленты сложилась не менее триумфально. Зрители буквально штурмовали кинотеатры, чтобы увидеть фильм, который сама "Правда" назвала "лучшей советской картиной". Не менее восторженно отзывались о "Красных дьяволятах" и другие издания. Так "Киногазета" в номере от 27 ноября писала: "Этот фильм - чудо советской кинематографии. Чудо, которого не ждал никто. Ибо картина совершенна не только с точки зрения кинематографического искусства, но и вполне созвучна пролетарской революции". Пресса также отмечала, что фильм нанес удар зарубежному приключенческому кино: мол, "в свете подвигов, совершенных "дьяволятами", померкла "романтика" похождений героев Гарри Пиля и ему подобных".
      Справедливости ради стоит сказать, что этот восторг разделяли не все зрители. В дни премьеры картины на имя режиссера из Владикавказа пришло письмо следующего содержания:
      "Над кем вы смеетесь? Как вы показали Махно? Стыдно глядеть! И обидно так, что я говорю вам: если вы человек не партийный, опомнитесь! А ежели партийный (Перестиани так и не вступил в ряды ВКП (Б). - Ф. Р.), так будьте вы трижды прокляты! Махновец".
      ОТ ТРИУМФА К ПРОВАЛУ
      После триумфа "Красных дьяволят" многие режиссеры бросились снимать подобного рода кино, пытаясь повторить успех шедевра Перестиани. Достаточно сказать, что за период с 1923 по 1929 год в Советском Союзе было снято около 50 приключенческих фильмов. Однако ни одному из них не удалось даже близко приблизиться к успеху "Красных дьяволят". А что же сам Перестиани?
      Многие друзья и коллеги советовали ему не бросать начатое дело, и снимать продолжение. Говорят, сам Владимир Маяковский, встретив как-то режиссера на проспекте Руставели в Тбилиси, схватил его за плечи и сказал:
      - Надо продолжать в том же духе. Надо, понимаете?
      Но Перестиани не внял этой просьбе и в течение двух последующих лет снимал совсем другое кино: "Дело Тариэла Мклавадзе" (1925) по книге Э. Ниношвили и "Три жизни" (1925) по Г. Церетели (последний фильм считается лучшим в биографии Перестиани и поставлен в один ряд с "Красными дьяволятами"). Но затем жизнь все-таки заставила режиссера вновь вернуться к "дьяволятам". Правда, как считали многие, лучше бы он этого не делал.
      В течение одного 1926 года Перестиани снял сразу четыре фильма, продолжавших приключения "дьяволят": "Савур-могила", "Преступление княжны Ширванской", "Наказание княжны Ширванской", "Иллан-Дили" ("Змеиное жало"). Поскольку эти фильмы давно уже не показывали, стоит хотя бы вкратце ознакомиться с их сюжетами.
      "Савур-могила". Фильм начинается с повторения последних кадров "Красных дьяволят", где "дьяволята" привозят Махно к Буденному. После чего на экране разворачивается нечто из области цирка: Миша пробирается в штаб врага и выдает себя за самого батьку Махно (!); Дуняша, одетая в мужское платье, попадает к атаману Марусе, которая, принимая ее за мужчину, влюбляется в нее; Махно сбегает из-под стражи, но затем попадает в руки разъяренных крестьян, которые сажают его на корову, мажут ей под хвост скипидаром, и батька верхом на ней мчится до румынской границы и т. д.
      "Преступление княжны Ширванской" и "Наказание княжны Ширванской". Авантюристы, в числе которых княжна Ширванская, инженер и изобретатель смертоносного воспламеняющегося газа Дуглас Маклин и любовник княжны Руманеску, приезжают в СССР под видом цирковых артистов, чтобы найти документы, удостоверяющие, что княжне принадлежат нефтепромыслы и дома в Баку. Обе ленты состоят из сплошных погонь, драк и даже поджогов нефтепромыслов. Во втором фильме авантюристы погибают под обломками обрушившейся скалы. Обе ленты шли с титрами: "Без сценария", что явилось поводом к насмешкам в прессе. Так, газета "Кино" 20 ноября 1926 года писала: "Надпись лишняя - каждому зрителю и так понятно, что этот хаос погонь и убийств не имеет никакого сценарного фундамента..."
      "Иллан-Дили" ("Змеиное жало"). Нехороший дядька - хозяин гарема похищает Дуняшу и ее подругу - дочь мельника Оксану и прячет их на необитаемом острове Иллан-Дили. Поскольку они отказываются идти в гарем, он обрекает несчастных на гибель от голода и жажды. Но, понятное дело, злого дядьку ждет суровая кара за содеянное. Храбрые "дьяволята" Миша и Том спасают девушек, после чего фильм завершается грандиозным хеппи-эндом: Миша женится на Оксане, а Том на Дуняше. Как и три предыдущих фильма-продолжения, этот критика тоже нещадно ругала: дескать, Перестиани, увлекшись погонями и драками, мало позаботился о смысловой оправданности и элементарной достоверности изображаемых приключений. На мой взгляд, критика вполне справедливая. После нее Перестиани навсегда расстался с "дьяволятами", переключившись на фильмы иных жанров и с другими героями. Он снял такие картины: "Лавина" (1928), "Замаллу" (1930), "Ануш" (1931), "Два друга" (1937) и др. Перестиани работал в кино и как актер, снявшись в таких фильмах, как: "Арсен" (1937), "Давид-Бек" (1944), "Колыбель поэта" (1947) и др.
      В конце 50-х Перестиани засел за мемуары, в которых значительное место занял период, когда он работал над "Красными дьяволятами". Режиссер сделал для себя страшное открытие. Оказывается, весь архив по фильму, хранившийся на Тбилисской киностудии, был уничтожен. Чья-то предательская рука бросила в огонь даже два тяжелых альбома с картонными листами, на которые наклеивались отзывы прессы о фильме. В итоге все события, разворачивавшиеся вокруг картины, режиссеру пришлось восстанавливать по памяти. Однако закончить мемуары режиссер не успел: 14 мая 1959 года, в возрасте 89 лет Перестиани скончался.
      ДОЛОЙ ПРИКЛЮЧЕНИЯ!
      Между тем уничтожение архива по "Красным дьяволятам" было отнюдь не случайным, а вполне закономерным явлением для начала 30-х годов. В те годы в Советском Союзе поднялась сильная волна критики по адресу приключенческого кино, и руководители Тбилисской киностудии просто избавились от всех материалов по этому и многим другим фильмам, снятым в подобном жанре. А поднялась эта волна при следующих обстоятельствах.
      В номере пятом журнала "Молодая гвардия" за 1929 год была помещена статья критика Я. Рыкачева под названием "Наши Майн Риды и Жюль Верны". В ней автор ничтоже сумняшеся требовал безоговорочного отказа от традиций классического романа приключений, мотивируя это тем, что они, дескать, пропагандируют "лихую индивидуальную предприимчивость", изображают "вульгарную романтику игры со смертью и с многочисленными препятствиями". Автор категорически возражал против "индивидуальных героев", являвшихся якобы "выпячиванием личного начала" в то время, как в советских людях должен воспитываться прежде всего коллективизм. На этой основе Рыкачев на полном серьезе требовал запретить издавать в Советском Союзе все приключенческие романы с героями-индивидуалистами, а конкретно книги: П. Бляхина, А. Беляева, В. Каверина и др. Вместо приключенческой литературы Рыкачев предлагал в изобилии выпускать биографические и автобиографические книги, посвященные жизни революционеров, при этом делая оговорку, что в них не должно быть места занимательным происшествиям.
      Как это ни странно, но статья была воспринята как руководство к действию - начался мощный накат не только на приключенческую литературу, но и на кинематограф. В номере 2 - 3 журнала "Пролетарское кино" за 1931 год некто Ю. Менжинская доходит до того, что пишет о вредном влиянии на детей "Красных дьяволят", "Ваньки и Мстителя" (еще один истерн конца 20-х, снятый на Украине) и других приключенческих фильмов. Она пишет: "Ясно, что разработка материала, в основе которого лежит культ героя и апофеоз случая, противоречит основным принципам советской педагогики".
      В результате этой кампании, которая приняла всесоюзные масштабы, в стране практически перестали снимать приключенческие фильмы (исключения, конечно, были - именно в те годы были сняты такие фильмы, как: "Бомбист" (1931), "Красный платочек" (1934) и др.), изобретя на свет новый жанр антиприключенческое кино. Подобные ленты должны были убедить зрителя (в основном подростков) в том, что тяга к приключениям - вредное занятие, чуждое советскому человеку. Чтобы стало окончательно ясно, о чем идет речь, вкратце расскажу сюжеты трех таких фильмов: "Сам себе Робинзон" (1929), "Настоящие охотники" (1930) и "Полесские Робинзоны" (1934).
      В первой картине речь шла о том, как советский школьник Вася, начитавшись книг Фенимора Купера про индейцев, бросает семью, школу, друзей и отправляется на поиски приключений в лес. Но этот поход для подростка едва не завершается плачевно: он заблудился в чащобе. Однако фильм завершается благополучно: Васю находят его школьные товарищи, убеждают вернуться домой и заменить приключения научными экскурсиями.
      В "Настоящих охотниках" двое подростков, начитавшись книг про туземцев, принимают советских смолокуров... за людоедов. Но их правильные друзья вновь помогают им найти верную дорогу в жизни, записав их в туристическую секцию.
      В "Полесских Робинзонах" сюжет таков: двое школьников, опять же начитавшись приключенческих книг, уходят в лес, но вскоре сильно жалеют об этом. На каждом шагу им начинают мерещиться опасности, которые едва не сводят героев с ума. Спасают ребят от помешательства их же товарищи, которые доходчиво объясняют "заблудшим", что все, что им до этого мерещилось, имеет свое естественное, а отнюдь не мистическое происхождение. Мораль фильма: приключений на свете вообще не бывает.
      Трудно сказать, сколь долгим был бы этот антиприключенческий период, если бы в середине 30-х все не вернулось на круги своя. И помог круто повернуть колесо истории сам товарищ Иосиф Сталин.
      КОВБОИ ИЗ КРЕМЛЯ
      "Вождь всех времен и народов" любил в часы досуга проводить время в кинозале Комитета по кинематографии в Малом Гнездниковском переулке (позднее любовь к кино подвигнет Сталина оборудовать домашний кинотеатр поближе к месту работы - на территории Кремля). Причем предпочитал смотреть фильмы не один, а в кругу своих соратников. И особенным успехом пользовались у членов Политбюро голливудские боевики, в том числе и вестерны. Так, в начале 30-х годов в "кремлевском" кинотеатре демонстрировались фильмы: "Большая тропа" (1930) с Джоном Уэйном в главной роли, "Симаррон" (1931), "Потерянный патруль". Последний фильм не был чистым вестерном, скорее боевиком. В нем рассказывалось о том, как группа английских солдат погибла в бою с местными жителями во время завоевания Индии. Действие картины происходило в пустыне, что тут же натолкнуло Сталина на мысль о том, чтобы снять подобное кино и в СССР. "У нас много своей пустыни, - глубокомысленно изрек вождь в разговоре с руководителем советского кинокомитета Шумяцким. - Разве у нас некому снимать такие приключенческие картины?" Это пожелание вождя было расценено как приказ, и Шумяцкий тут же приступил к его выполнению.
      Поначалу официально реабилитировали в Светском Союзе приключенческое кино как жанр. Вышедший в июне 1935 года звуковой (кстати, один из первых в стране) приключенческий фильм Владимира Шнейдерова (впоследствии он прославится как создатель и ведущий телевизионной передачи "Клуб кинопутешествий) "Золотое озеро", повествующий о борьбе золоторазведочной экспедиции с бандой хищников-старателей, был встречен прессой с таким восторгом, что все злопыхатели, до этого предававшие подобные фильмы остракизму, мгновенно поменяли свои взгляды с точностью до наоборот. Теперь приключенческому кино стали петь дифирамбы, о чем наглядно свидетельствует дискуссия, развернутая на страницах газеты "Кино" в августе-октябре того же года.
      Одновременно с реабилитацией жанра руководство советского кино бросилось искать режиссеров, которые смогли бы наиболее талантливо воплотить наказ Иосифа Виссарионовича относительно создания вестернов отечественного розлива. В итоге в поле зрения Шумяцкого и Ко попали все тот же Владимир Шнейдеров и Михаил Ромм. Именно руками этих мастеров вскоре были созданы два истерна о борьбе с басмачами, которым будет суждено войти в золотой фонд советской кинематографии.
      Фильм, который снял Шнейдеров на киностудии "Межрабпомфильм", назывался "Джульбарс". В нем рассказывалась захватывающая история о борьбе пограничников и смышленого пса Джульбарса с бандой басмачей, возглавляемой бывшим баем. Фильм вышел на широкий экран в 1936 году и был тепло встречен зрителями, в особенности подростками. Ничего подобного до этого они не видели (американские вестерны в советских кинотеатрах в те годы не демонстрировались). Умело закрученный сюжет вызвал у них лавину восторженных чувств. В те годы многие родители даже бросились покупать своим чадам щенков. Причем практически всех четвероногих друзей человека модно было нарекать одним именем. Догадываетесь, каким?
      Когда "Джульбарса" посмотрели американцы, побывавшие в Москве, они заявили, что это - типичный вестерн, но снятый по-русски. Нелишним будет привести слова критика В. Демина, который попытался взглянуть на "Джульбарса" глазами американского зрителя. Выглядело это так:
      "Спокойный, опытный шериф (начальник пограничной заставы) и горячий, молодой его помощник (пограничник Ткаченко. - Ф. Р.) объезжают участок фронтира. Старика-охотника (Шо-Мурада. - Ф. Р.), попавшего в беду, они, вовремя подоспев, вызволяют из объятий злого медведя. Шериф движется дальше, помощник остается на ферме, чтобы помочь старику встать на ноги. У охотника - внучка (красавица Пэри. - Ф. Р.). Много надо ли, чтобы вспыхнула любовь? К внучке пристает головорез-контрабандист (главарь басмачей Абдулло. - Ф. Р.) Пришлось заступиться, вызволить девушку, хоть и ценой тяжелых ран. Теперь внучка с дедом ухаживают за спасителем. Между тем шайка злодея подготовила налет на большой караван. Старый охотник - проводник каравана. Взятый в плен, он завел обидчиков-бандитов в ущелье, откуда нет выхода. Щелкают курки, мелькают ножи. Готовится расправа над старым и внучкой. Но помощник шерифа подоспел вовремя - его пуля останавливает руку, занесенную с ножом. Злодеи связаны. Молодые люди обняли друг друга..."
      Практически одновременно со Шнейдеровым - в апреле-мае 1935 года начал снимать свой истерн "Тринадцать" и Михаил Ромм. Для многих его коллег по ремеслу обращение режиссера к приключенческому жанру вызывало удивление, поскольку до этого он работал совсем в иных жанрах. В частности, он экранизировал мопассановскую "Пышку" (1934). Само киношное руководство и не думало поручать Ромму постановку истерна, но тут в дело вмешался автор сценария фильма Иосиф Прут. Именно он назвал Шумяцкому это имя, а тот, хотя и удивился, но спорить не стал. Видимо, понадеялся на мнение одного из лучших сценаристов советского кино "Сто двадцать тысяч в год" (1929), "Огонь", "Человек из тюрьмы" (оба - 1931) и др.
      Фильм "Тринадцать" снимался в пустыне Каракумы, в местечке Чонгалы, что в 15 километрах от Ашхабада. В фильме были в основном заняты молодые малоизвестные актеры. Например, роль злодея - главаря банды басмачей подполковника Скуратова - сыграл Андрей Файт, который в "Джульбарсе" также играл злодея - пастуха Карима. Единственным исключением был Николай Крючков, к тому времени уже известный по ряду ролей в других картинах. На этот раз он должен был сыграть главную роль - командира пограничного отряда. Однако сделать это ему так и не довелось. Выдающийся актер страдал тяжким недугом - пагубным пристрастием к алкоголю. Очутившись в пустыне, он тут же пустился в долгий загул, и застать его трезвым на съемочной площадке было практически невозможно. Кроме этого, он систематически спаивал и других актеров, что совершенно выбивало съемочный коллектив из рабочей колеи. В конце концов Ромм не выдержал. В один из дней он построил всю съемочную группу и официально заявил, что снимает Крючкова с роли и отсылает в Москву. После этого разброд в группе прекратился, так как все справедливо посчитали: уж если с самим Крючковым так поступили... Ромма не смутило даже то, что теперь красногвардейцев в фильме осталось двенадцать, хотя в названии картины фигурировало на одного человека больше. Но зритель этого подвоха так и не заметил.
      В отличие от истерна Шнейдерова "Тринадцать" был плохо встречен критикой (его обвиняли в американизме), но имел колоссальный успех у зрителей, причем даже больший, чем сопутствовал "Джульбарсу". Как вспоминал известный драматург Д. Храбровицкий: "Картину "Тринадцать" я посмотрел если не тринадцать, то двенадцать раз во всяком случае. Я знал ее наизусть, и мы играли в "Тринадцать". В этой игре всегда неизменно участвовали басмачи, и всегда самые горячие схватки происходили до начала игры: кому быть басмачами, а кому - красными. И всегда у нас фигурировали вода, ведро, и неизменно следовали большие неприятности дома: мы являлись мокрые, грязные, пыльные, но зато совершенно счастливые".
      Стоит отметить, что еще за несколько лет до того как Шнейдеров и Ромм сняли свои истерны другой советский режиссер - Сергей Эйзенштейн - имел реальную возможность создать настоящий американский вестерн. В начале 30-х годов он работал в США и там ему предложили снять фильм "Золото Саттера". Эйзенштейн согласился, однако студия внезапно изменила свое решение (по политическим мотивам) и отдала сценарий в руки посредственного режиссера Джеймса Круза. И фильм получился никудышный. А вот сними ее гениальный Эйзенштейн, он вполне мог бы стать событием в мировом кинематографе. Но, увы. А вскоре грянула война и советским кинематографистам стало и вовсе не до истернов. (Исключением были все те же двухсерийные "Красные дьяволята", озвученные и вновь выпущенные на экран в 1943 году).
      ПРИКЛЮЧЕНИЯ ВЕСТЕРНА В РОССИИ, ИЛИ
      "ПУТЕШЕСТВИЕ БУДЕТ ОПАСНЫМ"
      Во время войны советский кинематограф хотя и продолжал функционировать, однако количество снятых в те годы фильмов не могло удовлетворить запросы публики, истосковавшейся за эти годы по большому кино. Требовалось найти какой-то выход, чтобы, во-первых, спасти советский кинопрокат, поставленный на грань финансового краха, и во-вторых - дать отдушину измученному войной народу. Идея пришла неожиданно. Было решено завезти в Советский Союз из поверженной Германии несколько тысяч фильмов, хранившихся в Рейхсфильмархиве. Такое кино получило у нас название "трофейного".
      11 мая 1945 года министр кинематографии Большаков отрядил в Берлин представительную делегацию во главе с работником Комитета Иосифом Маневичем.