1 ноября на экраны столичных кинотеатров вышла мелодрама «Центровой из поднебесья» Исаака Магитона с участием Сергея Кретова, Людмилы Суворокиной и др. В картине звучали новые песни Александра Зацепина на слова Леонида Дербенева в исполнении Аллы Пугачёвой: «До свидания, лето», «Любовь одна виновата», «Бубён шамана», «Угу-гу-гу».

Вечером 7 ноября по ЦТ был показан праздничный «Голубой огонёк», в котором Пугачёва исполнила две песни: одну из телефильма «Ирония судьбы» — «Мне нравится» (ей подпевала Барбара Брыльска) и одну новинку — песню «Ты любил, и я любила». Что было потом, вспоминает сама певица: «Выступив на „Огоньке“, я сделала промах. Алексей Зубов написал отличную аранжировку в стиле регтайма: самой интересно, но выходить с этой песней на многомиллионную аудиторию, думаю, было преждевременно. На следующий день спрашивала знакомых: „Ну как?“. Они отвечали: „А что, ничего, ты была в порядке, причёска эффектная“. — „А песня-то как?“ — „А ты какую пела?“ Вот это меня просто подкосило. Певица имеет право на телевизионное выступление, когда есть полная уверенность, что запомнят не её причёску, а её работу. А то появилась Пугачёва, телезритель зовёт соседа: „Вась, твоя поёт“. Вася садится перед телевизором и отмечает: она сегодня в новом платье (или, допустим, похудела). Разве это в пользу исполнительницы? Вот если Вася, или Петя, или, точнее, миллионы зрителей послушают и улыбнутся радостно, а может, завздыхают — значит, что-то хорошее, личное вспомнили… Но главное — забудут, как выглядела певица, зато назавтра станут говорить: „Песня-то вчера была какая задушевная…“

Кроме Пугачёвой в том «Огоньке» также выступили София Ротару, Юрий Богатиков, Юрий Гуляев и др. Зарубежную эстраду представила Мирей Матье, которая на борту легендарного крейсера «Аврора» спела песню про Октябрьскую революцию. Гостями передачи были также две дочери чилийского коммуниста Луиса Корвалана: Вивиана и Мария-Виктория.

10 ноября состоялся очередной концерт, приуроченный к Дню милиции. Среди его участников Алла Пугачёва, Муслим Магомаев, Тамара Синявская, Юрий Никулин, Зиновий Высоковский и др.

Именно в те ноябрьские дни начался один из самых громких любовных романов того времени — между Аллой Пугачёвой и кинорежиссёром Александром Стефановичем. Возник он во многом благодаря поэту Леониду Дербеневу, с которым оба героя романа дружили. Их первая встреча состоялась в доме у поэта, на одной из домашних вечеринок. Спустя какое-то время режиссёр и певица встретились на Ленинградском телевидении: Пугачёва снималась в музыкальной передаче, а Стефанович там же что-то снимал. После съёмки Стефанович отвёз Пугачёву на своей машине в аэропорт, и они договорились встретиться в Москве. Стоит отметить, что на тот момент оба они не были свободными: у певицы был роман с Константином Орбеляном — руководителем эстрадного оркестра Армении, в котором она работала и исполняла четыре песни, одна из которых — «Сто часов счастья» — принадлежала перу Орбеляна, а у Стефановича — с молодой актрисой, с которой они уже подали заявление в ЗАГС. Однако эта встреча заставила обоих круто изменить свои планы.

В среду, 24 ноября, Стефанович пригласил Пугачёву поужинать с ним в ресторане Дома кино. Однако певица от этого предложения отказалась, выдвинув встречное: посетить другое заведение — ресторан «Сосновый бор» (Пугачёва называла его «Еловая шишка», что на Рублевском шоссе. «Мне там больше нравится», — объяснила своё желание певица. Стефанович не стал артачиться. Через полчаса он подхватил Пугачёву в условленном месте, и они поехали на Рублёвку. И там, во время застолья, певица проделала впечатляющий трюк, который сразил режиссёра в самое сердце: она взяла нож, разрезала себе палец, открыла записную книжку режиссёра и, выдавив на страничку каплю крови, написала: «Определите на досуге мою „группу“, потому как петь — это моё кровное дело». Определить «группу» Стефановичу пришлось той же ночью в гостинице «Мосфильма», где он тогда жил. А утром следующего дня, когда любовники отправились завтракать, режиссёр сказал:

— Не знаю ещё, как ты поешь, но артистка ты замечательная, это твоя самая сильная сторона, развей её. Постарайся все свои песни обыгрывать, преврати это в театр.

Пугачёву это предложение чрезвычайно заинтересовало.Она остановилась и спросила:

— Как это — обыгрывать?

— Ну, делать из песен маленький спектакль. У тебя должно быть такое платье, которое трансформируется в разные сценические костюмы, чтобы ты могла разыгрывать несколько разных ролей. Вообще, любой реквизит ты должна обыгрывать.

— Но у меня в руках только микрофон.

— Правильно. Но кто тебе мешает сделать из него, к примеру, скипетр или бокал?

— Да, точно! — всплеснула руками Пугачёва. — Отличная идея, молодец!

В Останкино готовится к записи очередная «Песня года». В отличие от прошлых лет нынешняя «Песня года» была, на удивление, скромной — в ней должно было прозвучать всего 16 песен, причём подавляющая часть никакого отношения к хитам сезона не имело. Произведения в эту передачу отбирало лично руководство Гостелерадио, и декларируемый им же принцип отбора лучших песен по письмам на самом деле не действовал — песни отбирали ни какие получше, а какие благонадежнее. У таких песен и авторы должны быть соответствующие — маститые и обязательно члены Союза композиторов СССР. Например, в течение года чуть ли не из каждого окна раздавались песни «Кто тебе сказал» и «Ты мне не снишься» в исполнении ВИА «Лейся, песня» и «Синяя птица», но их в «Песню года» даже и не подумали включить. А все потому, что их автор — композитор Вячеслав Добрынин — ни в одном из творческих союзов не состоял. Однако и хиты более именитых авторов тоже не звучали в «Песне-76». Взять того же Давида Тухманова (песня «По французской стороне» («Из вагантов» в том году по хитовости обгоняла даже песни Добрынина), или Александра Зацепина («Волшебник-недоучка», «До свидания, лето» — последняя песня даже была отмечена призом на музыкальном фестивале в Америке). Так что, как ни стремилась Алла Пугачёва попасть на «Песню года», в 76-м году ей это сделать не удалось.

Тем временем роман Пугачёвой и Стефановича благополучно продолжается. Как мы помним, пару недель назад режиссёр посоветовал своей возлюбленной играть свои песни как мини-спектакли. Той предложение понравилось, но осуществить его она была пока не в силах, поскольку, выступая в оркестре Константина Орбеляна, имела весьма хилый репертуар. Стефанович сам в этом убедился, посетив один из её концертов в ГЦКЗ «Россия» (проходили 3 — 9, 11 — 12 декабря). На нем Пугачёва спела две серенькие песни, да ещё была весьма неважнецки одета — на ней было парчовое платье, а на колене прикреплена большая искусственная бумажная роза. Когда после концерта Стефанович высказал ей своё «фи», Пугачёва с этим полностью согласилась. А потом попыталась объяснить ему ситуацию: мол, своего коллектива у меня нет, вот и выступаю с этим оркестром (вторым солистом был Ара Бабаджнян). Более того, его руководитель — мой жених. То есть я от него завишу, пою его песни и одеваюсь, как армянская девушка».

Между тем Орбелян вскоре узнал, что его возлюбленная у него за спиной крутит шашни с режиссёром. А мужчина он был горячий — как-никак кавказец. И в один из дней так поговорил с Пугачёвой, что та прибежала к Стефановичу жаловаться. Мол, помоги жениха образумить. И режиссёр нашёл выход: разыграл целый спектакль с привлечением своей собственной невесты Маши. Спектакль состоялся на нейтральной территории — на квартире Леонида Дербенева, куда был приглашён Орбелян. Увидев, что режиссёр явился туда со своей невестой, тот поверил, что между его девушкой и Стефановичем нет ничего амурного. Говорят, глядя на это, Дербенев и его жена буквально умирали со смеху.

В те же дни на «Мосфильме» зрел проект фильма, в котором главную роль должна была сыграть Алла Пугачёва. Как мы помним, идея такой ленты созрела в голове сразу нескольких человек — редактора студии Любови Цициной, композитора Александра Зацепина и поэта Леонида Дербенева — полтора года назад после того как Пугачёва победила на фестивале «Золотой Орфей». Именно Цицина нашла сценариста — Анатолия Степанова, который довольно быстро написал сценарий про молодую безвестную певицу, которая, благодаря своему таланту, становится звездой. Пугачёвой сценарий понравился. Однако совсем иного мнения были представители Госкино, к которым этот сценарий попал на визирование — они его не приняли. Вот что они написали в своём заключении на него, датированнjм 20 декабря 1976 года: «Сценарий представляет собой драматургически слабо организованное произведение. Поступки главной героини лишены всяких мотивировок — все объясняется общей эксцентричностью её характера: уход от мужа, уход из ансамбля, приход к поэту и т. д. Какова цель её жизни, чему этот образ по-человечески должен заинтересовать и научить зрителя, сказать трудно.

Героиня лишена интеллигентности и душевной привлекательности. Она словно ещё одно повторение вздорной певицы из фильма К. Воинова. Сценарий рыхл, лишён темпа и темперамента. Он скучен…»

21 декабря по ЦТ была показана премьера телеспектакля «Когда-то в Калифорнии». Нас эта трансляция интересует по одной причине — в ней прозвучало две песни, исполненные Аллой Пугачёвой (её голос звучал за кадром): «Весёлый ковбой» и «Романс».

Конец 76-го был знаменателен тем, что Пугачёва окончательно разобралась со своими возлюбленными: она ушла от Орбеляна к Стефановичу. Вернее будет сказать, что Стефанович ушёл к Пугачёвой, поскольку жить они стали в однокомнатной квартире певицы на Вешняковской улице (дочь Кристина жила в квартире её мамы на Рязанском проспекте). Правда, увидев жилище Пугачёвой в первый раз, Стефанович едва не лишился дара речи — так убого оно выглядело. По его же словам, это была абсолютно пустая квартира, в углу которой лежал голый матрас, а весь пол был заставлен огромным количеством пустых бутылок. Когда Стефанович выносил эту «батарею» на мусоропровод, он любопытства ради пересчитал её и ахнул — бутылок было 140 штук. Однако убожество жилища не отпугнуло режиссёра — как говорится, с милой и в шалаше рай. Пока Пугачёва что-то готовила на кухне, он нашёл в пустой картонной коробке ёлочную мишуру и выстлал из неё на полу дорожку, украсив её по краям ещё и игрушками. Когда Алла вошла в комнату с подносом в руках и спросила, что это, он ответил: «Это путь жизни Аллы Пугачёвой». Метафора певице понравилась.

Незадолго до Нового года Пугачёва отправилась на свои первые без «Весёлых ребят» гастроли — в Харьков. Причём приехать туда её уговорила дальняя родственница — тётя Муся, которая работала в тамошнем Театре музыкальной комедии. Театр терпел финансовые убытки и покрыть их решил с помощью столичной звезды — на Аллу Пугачёву народ должен был пойти толпами. Что и случилось. Между тем эта поездка станет для Пугачёвой знаменательной: именно там она познакомится с участниками ансамбля «Ритм», который вскоре станет ей аккомпонировать. Вот как об этом вспоминает руководитель коллектива Александр Авилов: «Нас с Пугачёвой сосватала дирекция филармонии. Я попросил предоставить мне клавиры её песен, чтобы сделать оркестровку. Вместо этого мне передали обычную аудиокассету с записями. За ночь я на слух записал все песни нотами, и в течение дня мы с ребятами более или менее их отрепетировали. Причём „Арлекино“ на кассете не было. Пришлось его восстанавливать по памяти. А уже на следующий день приехала сама Алла. Опасаясь, что ей подсунут каких-нибудь лоботрясов, она привезла с собой замечательного джазового музыканта Леню Гарина, в своё время записавшего знаменитые позывные радиостанции „Маяк“. Вопреки опасениям Аллы Лёня остался доволен нашей работой. В театре музкомедии мы дали с Аллой 16 концертов. Потом ещё 18 концертов устроила филармония. Все прошли с аншлагами…»

Именно на тех гастролях Пугачёва исполнила свою первую собственную песню — «Женщина, которая поёт». О её появлении на свет сама певица вспоминает следующим образом: «Как-то в одном из журналов я наткнулась на стихотворение Кайсына Кулиева „Женщине, которую люблю“. Меня поразила простота, искренняя, неподдельная теплота в отношении к женщине. И мне захотелось, чтобы и ко мне так относились. Стихи мне понравились, и я показала их моему другу-композитору Лене Гарину. Когда я их ему читала, у него на глазах были слезы. Он сказал: „Если тебе страшно написать одной, давай вместе напишем музыку“. Тогда я только начинала писать музыку…

Кайсын Кулиев как бы написал для меня. Я рискнула поменять слово «люблю» на слово «поёт». Песня сразу стала только моей. После того как она была аранжирована Л. Гариным, вызвали музыкантов ночью к себе в номер гостиницы (были гастроли в Харькове) и стали репетировать. Когда прошло первое выступление, меня не покидало чувство, что с этой песней будет что-то связано. Именно эта песня дала название будущему фильму…»

Вернувшись в Москву, Пугачёва продолжила свой роман со Стефановичем. В один из тех предновогодних дней по предложению режиссёра влюблённые отправились в Одинцово, в новый грузинский ресторан «Сакартвело», который открыл Торнике Копалеишвили (теперь он владеет целой сетью ресторанов в Москве). И там, во время ужина, Стефанович внезапно предлагает Торнике переименовать его ресторан: мол, для русского слуха слово «сакартвело» непривычно. «А что ему привычно?» — спросил в свою очередь ресторатор. «Например, „Арлекино“, — ответил Стефанович. „Это в честь кого?“ — вновь спросил Торнике. „В честь вот этой девушки, — и Стефанович указал на Пугачёву. — Помнишь песню „Арлекино“? Это она её поёт“. У Торнике аж челюсть отвисла. „Вай, какая удача!“ — воскликнул он. Чувствуя, что он на верном пути, Стефанович продолжил натиск: „Значит, мы делаем так. Здесь на стене вешаем её портрет, на сцене размещаем музыкантов, а ты каждому из посетителей не забываешь повторять, что Пугачёва поёт в твоём ресторане чуть ли не каждый вечер. И публика повалит к тебе валом“. Забегая вперёд отметим, что эта задумка полностью удалась — ресторан действительно за короткий срок станет чрезвычайно популярен у столичной богемной публики.

В декабре в продажу поступил звуковой журнал «Кругозор» (№12). На одной из его пластинок звучал голос Аллы Пугачёвой: она исполняла песни «До свидания, лето» (А. Зацепин — Л. Дербенев) и «Это очень хорошо» (А. Мажуков — Д. Усманов).

«Любовь одна виновата» (А. Зацепин — Л. Дербенев), из х/ф «Центровой из поднебесья»;

«До свидания, лето» (А. Зацепин — Л. Дербенев), из х/ф «Центровой из поднебесья»;

«Бубён шамана» (А. Зацепин — Л. Дербенев), из х/ф «Центровой из поднебесья»;

«Угу-гу-гу» (А. Зацепин — Л. Дербенев), из х/ф «Центровой из поднебесья»;

«Полно вокруг мудрецов» (А. Зацепин — Л. Дербенев), из т/ф «Отважный Ширак»;

«Друг друга мы нашли» (А. Зацепин — Л. Дербенев), из т/ф «Отважный Ширак»;

«Волшебник-недоучка» (А. Зацепин — Л. Дербенев), из т/ф «Отважный Ширак);

«По улице моей» (М. Таривердиев — Б. Ахмадулина), из т/ф «Ирония судьбы»;

«На Тихорецкую» (М. Таривердиев — М. Львовский), из т/ф «Ирония судьбы);

«Мне нравится» (М. Таривердиев — М. Цветаева), из т/ф «Ирония судьбы»;

«У зеркала» (М. Таривердиев — М. Цветаева), из т/ф «Ирония судьбы»;

«Очень хорошо» (А. Мажуков — Д. Усманов);

«Эй, мушкетёры» (В. Добрынин — Н. Олев);

«Посреди зимы» (П. Слободкин — Н. Олев);

«22+28» (В. Добрынин — В. Луговой);

«Ты любил, и я любила» (А. Зубов).

1977