- Эй, корешок, чего там сопли жуешь? - послышался хриплый голос из соседней комнаты. - Или ты уже на конус берешь эту суку? Давай ее сюда. Ну чего засох? Отвечай!
      Сарычев опустил труп на пол, метнулся на зов и глянул. Зрелище было так себе. Связанные скотчем по рукам и ногам, дети лежали у стены. Крепкий бородатый мужик в кожанке, наставив "Калашникова" на дверной проем, елозил пальцем по спусковому крючку и шутить, видимо, не собирался - был готов открыть огонь.
      - Замри! - Сарычев глянул ему в мутные, снулые, как у рыбы, глаза, и сейчас же автомат выпал из рук бандита, а сам он под воздействием чар превратился в механическую куклу, у которой вышел завод - сделался ни жив ни мертв. В этот миг заскрипели половицы под босыми ногами, и в комнату вошла Варвара. Лицо у нее было такое, что, встретившись с ней взглядом, майор подхватил детей и быстро понес их на выход. Когда он уже был на крыльце, в доме вдруг раздался выстрел. Потом - судорожные, на грани истерики, женские рыдания. И наступила тишина.
      Лето 1988 года от Рождества Христова. Степь
      Солнце палило немилосердно. Изредка налетавший ветер, казалось, нес на своих крыльях жар доменной печи, так что к полудню работавшая в раскопе Оля Брянцева раскаялась, что вышла на работу в лифчике, плотно облепившем паровым компрессом ее девичьи прелести. Снимать же бюстгальтер на виду у Мишки Гульцева, трудившегося неподалеку, она стеснялась, и, ощущая, как мерзкий ручеек медленно сползает к пупку, не сразу обратила внимание на что-то твердое под острием лопаты.
      - А вот ответь мне, Алексей Иванович. - Уныло рывший землю на северном краю научный консультант Смирнов подошел к начальству покурить. - Жарко, камней до фига вокруг, а ни одной змеюги не видно. И хочешь верь, хочешь нет - волосы у меня начали на лысине отрастать. - Он погладил молодую поросль на черепе и потянулся за "беломориной". - Странное все же место.
      Орлов ответить не успел - на восточном секторе аспирантка-недотрога Брянцева вдруг завизжала так, будто кто-то начал медленно и верно похищать ее девичью честь. Пришлось тащиться по раскаленному песку аж через весь раскоп.
      Однако сразу стало ясно, что кричала девушка не зря - под ее лопатой в грунте уже отчетливо виднелся фрагмент плиты из зеленовато-желтого металла.
      - Молодец, Ольга Сергеевна. - Толково используя момент, Орлов погладил прелестницу по спине, но, тут же отдернув мокрую руку, быстро вытер ее о штаны. -Гм... Вперед, гвардейцы, на мины.
      На второй день выяснилось, что плита уходит вглубь метров на десять и вся ее поверхность покрыта переливавшейся подобно радуге мельчайшей сеткой концентрических узоров, и если смотреть на них долго, то они начинали сплетаться в причудливые, уходящие в толщу металла, спирали...
      Однако все это были цветочки. В конце второй недели" когда кистями плиту наконец-таки расчистили и вертикальные лучи солнца ударили в ее поверхность, девушка Брянцева вскрикнула, кандидат наук Орлов от неожиданности присел, а простецкий парень Мишка Гульцев громко выругался матом. И было отчего.
      В самом центре раскопа раздался глухой гул, будто что-то долго сдерживаемое в недрах земли вырвалось наружу, окрестные развалины мелко задрожали, и многотонная массивная плита стала плавно изменять свое положение к сторонам света. Наконец она неподвижно замерла, и глаза присутствующих от изумления широко раскрылись. В душном степном воздухе возникло объемное изображение белокурого человека с пронзительно-голубым взглядом. Он улыбался через тысячелетия, а в его сомкнутых ладонях расцветал ослепительный огненный цветок...
      - Знаешь, Павел Семенович, я для тебя что хочешь сделаю, а вот к Орлову не пойду, даже не проси. - Мазаев-средний хлопнул ладонью по рулю видавшей виды "Нивы". - Ни за что...
      - Ну как знаешь. - Сарычев вздохнул, вышел из машины и в одиночку направился к ветхой, висящей на одной петле калитке.
      Отворив ее, майор пробрался по грязи к крыльцу, перешагнул через сгнившую ступеньку и тихо постучал. Издалека послышался звук, будто кто-то медленно катился на велосипеде, скорбно забренчали зацепленные ведра в сенях, потом негромкий голос спросил:
      - Кто там?
      - Я к Алексею Ивановичу. - Сарычев нетерпеливо переступил с ноги на ногу, кашлянул и услышал:
      - Заходите, не заперто.
      Из инвалидного кресла на него смотрел недетскими глазами подросток лет тринадцати-четырнадцати.
      - Отец в магазин за водкой ушел... Сарычев почувствовал, что мальчику говорить об этом было неловко.
      - Меня зовут Павел Семенович. Подождать его можно?
      - Конечно, в комнату проходите. - Инвалид улыбнулся. - Я Слава.
      Бухнула наружная дверь, в темных сенях загромыхало, и кто-то помянул рогатого. Потом послышался голос:
      - Сынок, ты где?
      В комнату не спеша вошел Алексей Иванович Орлов.
      Пристрастие к водке без труда читалось на его когда-то интеллигентном, с выражением потерянности в глазах лице. Одет он был в приличный костюм с галстуком, и майор понял, что сохранение видимости достоинства является теперь главным смыслом его жизни.
      - Здравствуйте, Алексей Иванович, - майор протянул руку, - моя фамилия Трубников, я журналист. - Но, пожимая вялую ладонь, он вместо интереса к себе почувствовал лишь раздражение и желание скорее выпить, а потому напористо, без всяких там преамбул, произнес: - Расскажите про раскопки Ариана-Ваэджа.
      Орлов странно улыбнулся:
      - Слава, сынок, дай поговорить с дядей.
      Когда звук колес затих где-то в глубине дома, он с неприкрытой ненавистью глянул на Сарычева:
      - Я все забыл, не было ничего, не помню. - И внезапно, сжав кулаки, сорвался на крик: - Не помню ничего, не помню!
      Волна страха и отчуждения накатилась на майора, и ему стало противно.
      - Вы, Алексей Иванович, однажды уже сделали свой выбор и прекрасно знаете, к чему это привело. - Он пристально взглянул в глаза Орлова, и тот внезапно зарыдал, не утирая катящихся по щекам мутных слез, потом закрыл лицо руками и горестно застонал: - Вокруг одно дерьмо, весь мир наполнен дерьмом. - Голос его прерывался от горловых спазм, дрожал, наконец он справился с собой, всхлипнул и с надрывом закричал: - Вот вы, журналист, скажите мне, где он, Бог?
      - Если служить дьяволу, то при чем тут Бог? - Сарычев пожал плечами. Позовите сына, Алексей Иванович.
      Он вдруг почувствовал себя риком-семрюгом(1) - древним, белобородым, проведшим жизнь в схиме, в чащобе Священной рощи, и без труда узрел, что жизненная сущность мальчика изломана и расчленена.
      - Отрок, усни. - Майор вошел в блажь(2) и сотворил знак Силы, отсекая страждущего от Внешнего Мира и отдавая его во власть Творящего, Истока Всего, Отца Богов. - О великий Род(3), помоги, исцели...
      1 Рик - посвященный, достигший всех мыслимых высот, бог. Семрюг - рахв (жрец), прошедший все семь конов совершенствования.
      2 Состояние единения с богами.
      8 Верховное божество, творец вселенной.
      Молю(1) его услышали. Невидимые руки собрали части в целое и вдохнули живу(2) в недавно еще мертвую плоть. Радужное разноцветье окружило больного, заиграло, заискрилось, как пасхальное яйцо. Ресницы его дрогнули, затрепетали, он вздохнул и, открыв глаза, мгновение сидел неподвижно, как бы не доверяя своим ощущениям, а через секунду Орлов вдруг схватил майора за плечо:
      - Вы тоже видите это? Смотрите, он идет!
      1 Моля - обращение к Богу.
      2 Жизненная сущность.
      Сделав несколько нетвердых шагов, исцеленный замер и испуганно посмотрел на Сарычева:
      - Это ведь все на самом деле? Я не сплю?
      - Конечно, не спишь. - Майор мягко убрал ладонь Орлова со своего плеча и заглянул ему в глаза. - Так что вы говорили о Боге?
      - Давайте выпьем. - Алексей Иванович, словно проснувшись, потащил из кармана пиджака бутылку, при виде которой его сын помрачнел и, уже увереннее переставляя ноги, двинулся к двери. Сарычев, дождавшись, пока она закроется, жестко произнес:
      - С вами, Орлов, я пить не буду, потому что вы слизняк. Вначале божий дар перепутали с яичницей, а теперь, когда, согласно закону кармы, все зло вернулось к вам, твердите о несовершенстве мироздания.
      Голос его был подобен ударам хлыста, и Алексей Иванович снова пустил слезу. Проплакавшись, он привычно открыл бутылку, глотнул и вдруг заговорил совершенно бесцветным, спокойным голосом.
      - Тогда в степи стояла жара, и когда над плитой в раскопе появилось изображение, я вначале решил, что перегрелся на солнце, уж больно все было каким-то нереальным, не похожим ни на что. Однако, заметив, как вытянулись лица у стоявших рядом, понял, что мне это не пригрезилось. Потом мужская фигура растаяла, и в самом центре плиты непонятно как появилась сфера, светившаяся изнутри ярким белым светом.
      Рассказчик замолчал, и Сарычев ощутил его горькое сожаление о том, чего уже не вернуть.
      - Понимаете, как только я дотронулся до нее, мне показалось, что это что-то живое. В тот же миг я вдруг стал воспринимать мир совсем по-иному, будто пелена какая-то спала с глаз моих. Я услышал мысли находившихся рядом со мной людей, устройство мира стало мне понятным, а главное, я осознал, что все это дано мне, чтобы прочитать и донести мудрость древних.
      Остальные, видимо, почувствовали то же самое. И тут сфера начала гаснуть и исчезла, прямо как в сказке. А после этого все и началось. Двигать науку остался только я - Смирнов с Брянцевой подались сразу в экстрасенсы-целители, по сто баксов за прием, а Гульцев, стервец, в карты стал играть, и любой катала ему в подметки не годился.
      Ну а я докторскую слепил и пару раз в месяц выигрывал тысяч по десять в лотерею. Кооператив построил, машину купил, словом - не жизнь, красота. Да только набрался я однажды крепко и на каком-то банкете обрисовал в деталях перспективу человечества, предсказанную подробным образом в Книге Жизни, а там, как известно, коммунизм не предвиделся. Словом, стуканул кто-то, и чекисты взялись за меня по-настоящему.
      Он замолчал и налил себе еще.
      - И только начал я для них толковать потаенное, как вдруг что-то со мной случилось - прежний я стал, и все забыл бесповоротно. Помучились они со мной, помучились, а потом признали невменяемым и запихали в спецпсихушку. Год промурыжили, пока не стал полным идиотом, а только вышел - несчастье с женой и сыном. Потом, как снежный ком с горы, - Гульцева застрелили на катране, у Смирнова все погибли в пожаре, а Оленьку Брянцеву маньяк на кол насадил. В закрытом гробу хоронили...
      Орлов всхлипнул и снова глотнул из бутылки, и хоть выпил совсем немного, глаза его закрылись, послышался храп, и голова доктора наук свесилась на грудь.
      "Плохо дело", - пожалел его Сарычев и, оттащив безвольно раскинувшееся тело на тахту, направился ко входной двери. Уже у машины, где сном младенца спал Мазаев, майор услышал за спиной удары по железу и обернулся. Сын Орлова яростно крушил ломом инвалидную коляску, и на его порозовевшем лице сияла счастливая улыбка.
      Ариана-Ваэджа(1). Столица Городов. Двадцать веков до рождения Христа
      Лучезарный Хваршат пребывал в знаке Девы, и в царском дворце праздновали третий Гахамабр, Великий праздник хлеба, посвященный небесному полководцу Шахривару.
      На столах, замкнутых в круг, символизирующий кольцо зодиака, стояли на подставах ритуальные хлеба, по поверью отгоняющие злых духов - дэвов. Глиняные чаши были полны благими продуктами - творогом, сметаной, сливками, а на деревянных досках в изобилии лежали ватрушки и круглые сыры, напоминающие о круговерти мироздания. Распространяя ароматы трав, покоились на блюдах зажаренные целиком свиные туши. Но лишь имеющие хварну воинов удостаивали мясо своим вниманием, да и то в малой мере. Белыми шапками пенилось пиво, кубки наполнялись красным виноградным вином, единственным благим напитком, который выявляет истинный характер человека и не лишает его при этом разума.
      На западной стороне стола сидел царь Кратаран-га, высокий, чернобородый, с умным, проницательным взором, однако отпущенная ему благодать подходила к концу(2). Напротив, на востоке, размещался его преемник, выбранный самим Первоидущим, - стройный, светловолосый юноша, носитель сразу трех хварн.
      1 Влагая Земля.
      2 В древности цари правили, пока имели на то отпущенное богами право.
      Великий учитель мудрости вкушал дары Спента Армаити - матери-земли - на южной оконечности стола.
      Истинное имя и возраст его не знал никто. Много оборотов Хваршата тому назад, в самом начале Эпохи Овна, когда в небе загорелась комета в форме трезубца, пришел он на землю, и свыше был указан ему путь к Пещере Истины, где и постиг он сокровенное.
      Неподалеку от Учителя сидел его сподвижник и верный друг Гидаспа, вместе с которым он вернул учение к истокам и возродил Столицу Городов из бездны запустения. Понимающим он дал знание, народу - божественный закон, а государству - достойного царя. Благодаря его личной силе и знанию Потаенного вокруг Ариана-Ваэджа была поставлена магическая стена. Ее были не в силах преодолеть ни богомерзкие драконы, ни их рабы, ни их приспешники. Благодатная столица городов была островом света в бескрайнем океане тьмы, давно уже затопившем злом всю многострадальную землю.
      - Судьба - это то, что предписано изначально, - учил Первоидущий. Божественное же провидение, или хварна, даруется помимо этого. Это высшая отмеченность, вселенская награда, то, что отличает человека от себе подобных и дает возможность подняться над другими.
      Есть благодать царей, даваемая только тем, кто не стремится к власти, удел его повелевать согласно с волей бога.
      Есть благодать жреца, священника, его удел быть первым среди равных и восстанавливать утраченную целостность вселенной.
      Есть также хварна воина, она дается для борьбы со злом, и долг носящего ее оберегать от темных сил свой дом и близких. Однако отмеченный одной лишь этой благодатью власти недостоин.
      И бойтесь аншахриков - рыжих, хромых, горбатых, косых, а особенно картавых - в них силен дух осквернения.
      Так учил Источник мудрости, а еще говорил он:
      - Есть шесть профессий, берущих начало от хварны, - врача, кузнеца, землепашца, поэта, юриста, астролога, и государство должно содержать их непременно достойно, а все пешатары с душой, не способной творить, пусть платят на это налог, ибо это угодно богу.
      Тем временем послышались веселые крики: "Орайо, орайо!" - и собравшиеся на праздник женщины, скинув с себя одежды и оставшись в одних только сандалиях из бычьей кожи, взялись за руки и стали кружиться вокруг столов в хороводе, изображая годовое движение лучезарного солнца в зодиаке.
      - Говорят, что прародитель всех людей Гайомарт имел округлую форму, был совершенен и самодостаточен, а когда в наш мир вторгся демон Ангра-Ма-нью, то он рассек андрогина на две ипостаси. - На Гидаспу устремился бездонно-голубой взгляд учителя, и, уловив интонацию, тот улыбнулся:
      - Да, женские половинки получились удачными. В самом деле, тела танцовщиц были безукоризненны.
      - Гидаспа, что такое, красота? - негромко спросил учитель и, не дожидаясь ответа, сказал: - Это целесообразность. Посмотри, сколько гармонии в их телах, как естественно они движутся. Недаром владыка запада Шатаваэш, который является хранителем инстинктов, срывает маски и обнажает истинную сущность человека. Смотри, Гидаспа, зверь в их плоти жив, но он ручной.
      Между тем пришла пора показать удаль и мужчинам. Вначале это был просто танец, сопровождаемый бешеным верчением и свистом бронзовых клинков. Затем мужчины разбились на пары и занялись игрой - кто первым рассечет трехслойный кожаный нагрудник у партнера.
      Вскоре определился сильнейший - плотный, с короткими волосами воин. Под приветственные крики: "Орайо, орайо!" царь Кратаранга с улыбкой протянул ему два глиняных кувшина с вином, висящих на цепочках. Склонившись, победитель повесил один из них себе на грудь, второй взял в руку и двинулся вокруг стола, выискивая соперника по силам. Внезапно он остановился около Гидаспы и сказал учтиво, но с усмешкой:
      - Хоть ты и ходишь с пророком рядом, но слышал я, что носишь хварну воина при этом, - и поставил перед ним кувшин.
      - Возьми, ты этого достоин. - Учитель расстегнул свой пояс, и Гидаспа увидел, как тот, стремительно распрямившись, превратился в клинок иссиня-черного металла, который отковали еще в древние времена на Арктиде. Равных ему не было.
      Крутанув мечом восьмерку, чтобы привыкнуть к разновесу, он почувствовал, как рукоять удобно устроилась в ладони и, глубоко вдохнув, двинулся навстречу сопернику.
      - И-и-и-и-ть. - Гидаспа внезапно сократил противостой, и клинок его подобно черной молнии промелькнул перед лицом так ничего и не успевшего понять наглеца.
      Половинки его меча упали на пол одновременно с осколками кувшина, а вот густое сладкое вино почти все растеклось по одежде. Все расхохотались.
      Склонившись, Гидаспа возвратил царю кувшин, из которого не пролилось ни капли.
      - По праву победителя сто быков твои, - громко произнес Кратаранга.
      - Отдай их, мудрый царь, убогим. - Склонившись еще раз, Гидаспа пошел на свое место, затем в лицо ему взглянули ярко-голубые глаза, и Александр Степанович проснулся.
      Часы "командирские" показывали три часа двенадцать минут. Сквозь занавески на окнах пробивался свет убывающей луны, снизу доносился могучий храп Мазаева-старшего, а на душе у майора почему-то было неспокойно. "Ладно, утро вечера мудренее". - Побродив с минуту по скрипучим половицам, он снова погрузился в перину, однако, сколько ни ворочался, заснуть не смог и так и не выяснил, чем там у них в Ариана-Ваэджа закончилось дело.
      В дежурной части было, как всегда, накурено и неуютно. Из "обезьянника" доносилось пьяное бормотание, сдержанный мат, кряхтение и храп, словом, все было, как всегда.
      - Все, старшина, расслабься. - Дежурный по отделу положил телефонную трубку и закурил "бе-ломорину". - Отбой тревоги, террористы скапус-тились.
      За стеной послышался шум моторов, и бывшие в оцеплении чекисты угрюмо потянулись к ружпарку - разоружаться.
      - В стволе-то у тебя ничего не осталось? - брезгливо спросил дежурный у молодого салапета, всего две недели как прибывшего с милицейского ликбеза. Проверять не надо?
      - А я, товарищ капитан, и не досылал. - Тот засунул шпалер в ячейку, положил карточку-заместитель в карман и, застегнув его, как учили, на пуговку, всем присутствующим доложил: - Здорово-то как было!
      - Вот в следующий раз опять и поедешь, - сурово пообещал щеглу помдеж, а тот, не в силах держать клюв закрытым, восторженно сообщил:
      - Полковник там был, из Мурманского спецназа, лично террористов слепил. А с виду неприметный такой. - Он скользнул взглядом по стене и, радостно вскрикнув, ткнул пальцем в плакатик "Внимание! Розыск". - Во, на этого похож! Один в один, только без усов.
      - Ну ты даешь, недоквашенный, смотри, узнает полкан, что держишь его за мокрушника, - ушата-ет. Ха-ха-ха.
      Молодой щегол почему-то перестал смеяться. Он подошел к фотографии поближе и прочитал: "Сарычев А. С. Разыскивается за убийство".
      - Это я. Третий вруби.
      - Врубил. Наше вам с кисточкой. А чего это ты на скремблере все третий канал выбираешь, считать не научили дальше?
      - Знаешь, Гагарин долетался, Пушкин дописался..,
      - Понял, не дурак. Чего звонишь, ваше высокоблагородие? Или ты нынче уже ваше превосходительство?
      - Рот закрой и слушай. Этот твой заказной прорезался.
      - Где?
      - Ты лучше спроси, сколько?
      (Приватный разговор по телефону)
      Из шифротелеграммы
      На Ваш... от... сообщаем, что Трубников Павел Семенович в штате спецназа "Залив" никогда не состоял... Присланный вами фоторобот идентифицируется, как принадлежащий Сарычеву Александру Степановичу, 1955 года рождения, находящемуся во всесоюзном розыске.
      Дормидонтов
      Поднявшись ни свет ни заря, майор умылся и долго носился взад и вперед по двору, отрабатывая групповой бой на восемь персон, благо день был воскресный и вокруг все еще спали.
      Наконец он угомонился, постоял под холодным душем и направился к торговому центру. Магазин в подвальном помещении назывался гордо - "Пещера Алладина", и без всякой там волшебной фигни был открыт сутки напролет. Купив устрашающих размеров торт и килограмма три фасованных харчей, Сарычев не поленился и, задвинув круг, оказался на птичьем рынке. Кроме пернатых, обильно представленных попугаями волнистыми, голубями почтовыми и курами мясными, здесь торговали и прочей живностью.
      Скорбно роняя слюни, тянулись к сарычевскому торту барбосы всех пород, бегали в колесах на забаву публике белки и бурундуки, с живостью водили носами крысы, хомяки и морские свинки...
      Миновав баррикады из клеток с вечно голодными кроликами, майор очутился в кошачьем ряду. Глянув на продававшихся по бросовым ценам дворян, он вспомнил о подросших, наверное, Снежке и Лумумбе, о Маше, и сам не заметил, как подошел к прилавку, над которым висел транспарант: "Если нет у вас кота, значит, жизнь у вас не та". Под ним разместилась симпатичная румяная девица в дубленке, а перед ней громоздились аквариумы, в которых копошились мохнатые, усатые котята. Красавица-кошатница притоптывала ногами и звонким голосом выкрикивала нараспев что-то типа: "А если котик ваш издох, мы вернем вам деньги в срок". Заметив Сарычева, она игриво поинтересовалась:
      - Мужчина, ищете девочку?
      Сделав вид, что крик женской души не услышал, майор отозвался простодушно:
      - Нет, хотелось бы котика, короткошерстного. Вот это кто у вас?
      Он глянул в розовую пасть, затем под хвост и приобрел замечательного дымчатого британского хищника, лобастого и когтистого. Сунув его за пазуху, он докупил звериных принадлежностей, начиная с "Вис-каса" и кончая "Томасом", и резво направился к дому. И все было бы славно, если бы не двое молодых людей, мордастых, уверенных в себе, похожих на бультерьеров. Сарычев срисовал их еще по пути на рынок, думал вначале - мнительность, игра воображения, но нет выгуливались недобры молодцы по его душу. Как видно, засветился он во время инцидента с Варварой. Ладно, сейчас самое главное - не дергаться и не показывать, что хвост замечен. Ну а потом уж...
      Успел Александр Степанович как раз вовремя. В гостиной накрывали стол к позднему завтраку, и Мазаев беззлобно поминал майора, который "ушел куда-то в воскресный день с утра пораньше на пустой желудок". Когда Сарычев появился, все обрадовались - хозяин дома возможности поговорить с хорошим человеком, Варвара - чему-то такому, о чем и думать грешно, а Мишка - британскому хвостатому разбойнику. Тот, наевшись размоченного в молоке "Вискаса", сразу же наделал на полу лужу и улегся спать в уголке дивана. Такой же серый, как старый кот Кузьма, доблестно издохший намедни на своем боевом посту - у миски со жратвой.
      Между тем томившийся в ожидании завтрака перед телевизором Мазаев-средний услышал вдруг, как закричали в мультфильме гуси: "В Лапландию, в Лапландию!", и с упорством маньяка сел на любимого конька.
      - А вы знаете, Павел Семенович, что саамов, суть лопарей, живущих в Лапландии, иногда называют "шумерами севера"? А все потому, что жили они раньше где-то в Приуралье и унаследовали мудрость ариев. И вот, подобно шумерам, древнему народу, который пришел в Междуречье с уже сложившейся системой знаний и создал там всемирно известную Месопотамскую цивилизацию, саамы выдвинулись над всеми жителями Великой тундры в плане духовной культуры, существовала которая в форме шаманизма. Авторитет саамских чародеев был необыкновенно высок...
      Тут всех позвали к столу, и рассказчик, прервавшись, с энтузиазмом занялся бужениной с хреном. А вот у Сарычева аппетит отшибло напрочь. Не столько ел да пил, сколько смотрел в окно на оттаптывающих ноги знакомых молодцов. Пасли его старательно, как видно, ждали случая потолковать насчет казны Гранитного. А заодно по поводу ушатанных тачек, зажмурившихся товарищей и хорошо если не о разгромленной "фабрике". Разговаривать на все эти темы Сарычеву очень не хотелось...
      - Ну, хозяева, спасибо за хлеб-соль. Пора мне и честь знать.
      После завтрака он поднялся и отправился к себе собирать нехитрый скарб. Ствол, меч, бельишко, денег мешок. В дверь постучали, вошел Мазаев-старший.
      - Что это ты, Павел Семенович, как с цепи сорвался? Пожил бы еще, на рыбалку съездили б. Чувствовалось, что расставание ему в тягость.
      - Спасибо тебе за все, Степан Игнатьич. - Сарычев вжикнул молнией, взвесил на руке баул, одобрительно крякнул. - Только остаться мне никак. И тебя подведу, и себя. Калитка в огороде на замке?
      - Нет, на задвижке. - Мазаев коротко взглянул на него, опустил глаза. - Ну как знаешь. Пошли в горницу, присядем на дорожку.
      Вздохнул, насупился и ничего больше не сказал. Он вообще после инцидента с Варварой старался лишних вопросов майору не задавать. А тот, простившись со всеми, взял вещички и через двор, огородами, мимо заснеженных парников подался в безлюдный переулок. Потопал башмаками, отряхивая снег, и походкой праздношатающегося пошел вдоль покосившихся заборов. Давайте, ребята, бдите, дышите свежим воздухом. Мороз и солнце, день чудесный...
      Только любовался местными красотами Сарычев недолго. На первом же почтамте он набил долларами пару фанерных ящиков, послал один Мазаеву, другой в славный град Петров Маше и, довольно тряхнув сумкой, которая заметно полегчала, зашагал себе дальше. Недалеко, правда, до обшарпанного отеля под названием "Краса Урала". Глянул на незатейливую вывеску, вошел в убогонький холл и с легким сердцем и спокойной душой заангажировал двухкомнатный люкс. Мафия хоть и бессмертна, но не всесильна. Каково же было его удивление, когда уже в местной ресторации он обнаружил слежку. Причем пасли его не бультерьеры-отморозки, только и умеющие, что вцепляться в глотку, нет, легавые еще те, поимистые, с тонким нюхом. Уж не с федеральной ли псарни?
      "Да, кому-то я очень нужен", - подумал майор, вспомнил нетронутую мазаевскую ветчину и занялся салатом, щами по-уральски с молодой медвежатиной и скользкими от масла пельменями. Какая может быть война на голодный желудок?
      Несмотря на воскресный день народу в заведении было немного. Пара бандитствующих элементов "на пальцах" терла свои вопросы. Трое вэдэвэшных офицеров сосредоточенно, без баб и пьяных выкриков, пили водку, видимо, поминали кого-то. Кроме местных проституток, изготовившихся в ожидании клиентов у барной стойки, внимания на Сарычева, казалось, никто не обращал.
      Напившись клюквенного квасу, поданного в большом глиняном кувшине, Александр Степанович щедро дал официанту на чай, широко улыбнулся неохваченному еще шкурью и покинул ресторацию. Скучавшие в холле молодые люди в темных очках за ним не последовали, но едва он отошел от гостиничного фасада метров на полета, как хлопнули дверцы припаркованного неподалеку "форда-скорпио", и его приняли другие молодые люди, одетые менее респектабельно...
      "Сколько ж вас, ребятки?" - В газетном киоске Сарычев купил толстенный журнал для настоящих мужчин, уселся на скамейке в сквере и принялся с увлечением шуршать страницами, что, впрочем, не помешало ему отметить, что сопровождающие работали профессионально и связь осуществляли по "рацухам с гарнитуром", держа микрофон на груди, а наушник в ухе. Так, так... Делая вид, что бдительность ему до фени, Александр Степанович показал преследователям местные красоты, пару раз брал такси и наконец совершенно четко определил, что выпасала его бригада из восьмерых волчар на трех машинах.
      "Не живется вам, ребята, спокойно". - Майор подумал о мече, спрятанном в гостиничном номере так, что сразу и не найдешь, и, нехорошо усмехнувшись, направился в уральскую жемчужину. Ему очень нравилась местная кухня.
      Ариана-Ваэджа. Столица Городов. Двадцать веков до рождения Христа
      Всю ночь шел снег. Склоны священных гор сделались совсем седыми, ели у их подножия словно оделись в саван. Казалось, в мире остался только один цвет белый. Цвет похорон, печали, расставания навсегда. Настало время всем прощаться со Столицей Городов. Те, кто благодарением Ахуры-Мазды имел семью, а значит, совершенством уподобился Гайомарту(1), уходили в дивный край, где царят мир и справедливость, освященные Зерваном(2). Путь туда одиноким был заказан. Им предстояло умереть в последней схватке со злом, от которого уже не спасала магическая защита. Драконы наступали. Они мучительно убивали жрецов, накладывая магические замки(3), насылали эпидемии, развязывали войны, пробуждали в людях животное начало. Они уже практически победили. Люди по всей земле стали забывать о том, что они боги. Но не все. Тот, кто остался человеком, шел сейчас на смергь сквозь снежную пелену. Следом за Учителем и его верным учеником. Длинные волосы Заратуштры развевались на ветру, мужественное лицо Гидаспы было решительно и бледно. В ушах его набатом звучали слова учителя: "В сердце держи, что учение вернется туда, откуда вышло..."
      1 Совершенный самодостаточный андрогин.
      2 Абсолют.
      3 Эзотерическая практика, заключающаяся в том, чтобы наложить магический запрет на ту или иную информацию или действие. Например, существование так называемых заговоренных кладов, отыскать, а тем паче взять которые без снятия магического замка невозможно.
      Забирая ключ от номера, майор уловил странное выражение глаз администраторши и, сделав вид, что поднимающиеся следом молодые люди ему неинтересны, неспешно прошествовал к себе. Включил "Радугу" на рахитичных ножках, внимательно осмотрелся и тихо присвистнул - так и есть, номер шмонали. Однако грамотно, практически ничего не нарушив и не позарившись на деньги. Сразу видно - профи. "Нет, Гранитный здесь ни при чем. - Майор переоделся и отправился в кабак ужинать. - Эти не лаптем щи хлебают. Ладно, будем посмотреть".
      Ввиду вечернего времени веселящихся несколько прибыло. На тускло освещенной сцене уже вовсю наяривала рыжая певица в белом трико, разгулялся оркестр, лихо трясли задами танцующие, от всего сердца подпевая: "А на тебе, как на войне..."
      Издалека завидев Сарычева, мэтр расцвел улыбкой лепшего друга, а официант, как видно, помня о майорских чаевых, подскочил к его столу с проворством истинно халдейским. Александр Степанович плотно закусил крабовым салатом, заказал шашлык по-карски и направился к барной стойке на предмет общения с прекрасным полом. Выбирать долго не стал, пригласил на танец первую попавшуюся потаскушку - плотненькую, наштукатуренную, в несуществующей мини-юбке.