Сам Титов степенно поедал фаршированного по-еврейски карпа, приготовленного, как он любил, с обилием моркови и орехов. Сынов израилевых вот не жаловал, а рацион их очень даже...
      Не избалованный родной столовкой Ленька прикончил тройную уху и, утерев мурло рукавом костюма-тройки, принялся терзать благоухающую, разварную на шампанском осетрину. Аспирант помотрел на ученика и доброжелательно улыбнулся. Вот уже месяц как они вдвоем охотятся в каменных джунглях и ни разу еще не возвращались без добычи. Последние же три дня Ленька промышлял в одиночку, и Рото-Абимо одобрил: "Он будет великим охотником!"
      Наконец карп был съеден, и тут же подскочивший незнакомый халдей принялся убирать посуду. При этом он неожиданно заглянул Титову в глаза. Сейчас же непонятная сила заставила аспиранта повернуть голову, и в зрачки ему уперся ощутимо-плотный, немигающий женский взгляд, который вынудил его подняться и двинуться к выходу. Там он заметил еще одни устремленные на него глаза, безвольно вышел на улицу, и, как только уселся в стоявшую неподалеку "Волгу", мозг его окутался чем-то непроницаемо-черным.
      Очнулся он на влажном каменном полу и сразу понял, что попал в лапы Святейшей инквизиции. Его охватила дрожь, воображение стало рисовать полные ужаса и страданий картины. Он почувствовал, что начинает сходить с ума, и даже обрадовался, когда заскрежетали засовы и дверь со скрипом отворилась. Вошли угрюмые люди в черных капюшонах. При свете факелов они заставили его раздеться и, сбрив все волосы на теле, с тщанием принялись искать на нем следы дьявола, после чего также молча вышли вон, снова ввергнув его в бездну отчаяния.
      Когда он уже потерял счет времени, снова заскрежетал замок, и крепкие руки, набросив ему на голову мешок, потащили аспиранта куда-то вниз по лестнице. Отовсюду слышались ужасающие, громкие вопли, густо пахло кровью, мочой и экскрементами. Скоро его, догола раздев, толкнули на что-то обжигающе холодное, накрепко прикрутили руки к подлокотникам, и он понял, что сидит в железном кресле, в сиденье которого имеется отверстие. Когда повязку с его лица сняли, Титов, жмурясь от света факелов, увидел, что находится в мрачном каземате, перед ним на возвышении были места святого трибунала, сбоку сидел с пером наизготове нотариус. Аспирант глянул в другую сторону и содрогнулся - там было представлено во множестве все то, что изобрел человек для адских страданий ближнего своего.
      - Как следует посмотри, - раздался внезапно под низкими сводами голос. Это дыба.
      Говоривший, человек невысокого роста, лицо которого терялось под черным капюшоном, дотронулся рукой до бурых веревок.
      - Есть два способа ее применения. Это - страп-падо и скуозейшн. В первом случае тебя подвесят за веревки, привязанные к запястьям, а к ногам прикрепят груз. - Инквизитор указал на валявшиеся неподалеку куски железа. Представляешь, как ты сразу подрастешь. - Он хрипло рассмеялся, и это было очень страшно. - Ну а если ты закостенел в грехе, тогда испробуешь скуозейшн подбрасывание. Веревку сначала отпустят, потом резко натянут, прежде чем ноги коснутся пола, и все суставы твои выйдут из сочленений. Так будет продолжаться раз за разом, пока тело твое не превратится в выжатую тряпку. Если и это не поможет, есть еще способ. - Инквизитор внезапно перешел на шепот. - Под стулом, на котором ты сидишь, будет разведен медленный огонь, и ты будешь долго жариться. Потом тебя вытащат и протрут специальным бальзамом, чтобы наутро посадить в бочку с кипящей известью. А потом, полуживого, будут скоблить проволочными щетками.
      Он выдержал паузу и посмотрел в угол.
      - Смотри! Это мясорубка для костей ног. Слышал бы ты, как кричат попавшие в нее!
      От ужаса аспирант перестал понимать происходящее. Его трясла мелкая дрожь, на теле выступил холодный пот, а рассказчик, видимо, почувствовал прилив вдохновения.
      - Если ты признаешься в грехе и покаешься перед господом нашим, то примешь быструю и легкую смерть через повешение, тогда как закостеневших еретиков мы сжигаем заживо на свежесрубленных дровах. Представляешь, каково задыхаться в дыму? А для особо упрямых есть еще более жуткая казнь - "качалка". Тебя будут окунать в пламя и сразу вытаскивать, и так от рассвета до заката, пока утроба твоя не закипит, не раздуется чудовищно и не лопнет.
      Итак, готов ли ты признаться в ереси?
      Пе дожидаясь ответа, инквизитор:
      - Для начала следует поискать амулет, который делает его невосприимчивым к боли. Надо посмотреть под ногтями, а в первую очередь, конечно, в мошонке.
      Палач понимающе кивнул и забренчал чем-то металлическим на столе. Титов увидел в его руке острый ланцет и зашелся в долгом, животном крике...
      Внезапно он увидел яркий свет галогеновых ламп. Мрачные каменные своды исчезли, и аспирант ощутил себя полулежащим в удобном кожаном кресле, которое стояло в центре просторного застекленного бокса. Жутко болела голова, желудок пульсировал у самого горла, и казалось, что не было сил даже на то, чтобы пошевелить рукой.
      - Ну-с, как, молодой человек, спалось? - Совершенно мерзкий по тембру голос вынудил Титова повернуть голову, и он увидел небритого мужчину в неопрятном, когда-то белом халате. Тот, издевательски ощерившись, курил "Радопи". - Снилось что-нибудь приятное?
      - Ах ты сука. - Аспирант хотел было подняться, но сразу же в глаза ему уперся взгляд худосочной брюнетки, устроившейся на стуле неподалеку, и он, мгновенно сникнув, откинулся на спинку кресла. Небритый довольно хмыкнул и закинул ногу на ногу. - Меня зовут Григорий Павлович, я профессор и член-корр, кроме того, имею звание полковника. А с вами, Титов, беседую в служебном порядке.
      Он замолчал, щелкнул зажигалкой и бесцеремонно выпустил табачный дым в лицо аспиранту.
      - Вам известно, наверное, Юрий Васильевич, что мысли, чувства и ощущения человека материальны? Ничто в природе не исчезает, все откладывается в определенные информационные поля. Одна из подобных структур связана с убийствами, насилием, болью. Впрочем, с ней вы уже знакомы. Преотлично. Так вот, - голос его внезапно стал жестким и очень похожим на давешний, инквизиторский, - вас, Титов, приговорили к расстрелу, то есть формально вы мертвы. Если вы не согласитесь работать с нами или станете себя плохо вести, сознание ваше снова будет напрямую подключено к этому информационному полю. Только на этот раз до победного конца - до тех пор, пока вы не сойдете с ума. Наверное, это и есть муки грешника в аду? Вы сами-то как считаете? А?
      "Да у тебя у самого крыша поехала". - Аспирант мрачно глянул на него, нашел в себе силу тоже улыбнуться и сказал:
      - Ну ты и гнус!
      В старшем сыне Степана Игнатьевича степная материнская родня о себе заявить не постеснялась. Он был небольшого роста, с улыбчивым, плоским, как блин, лицом, на котором блестели умные раскосые глаза. Одетый в простенький серый костюм с плохо завязанным галстуком, на высокой трибуне он смотрелся скромно, и, хотя рассказывал о вещах по-настоящему интересных, публика томилась - на воскресную лекцию в музей пригнали две роты стройбатовцев.
      Речь шла о культурном наследии древних ариев, пришедших на землю, если верить легендам, аж с самих звезд Большой Медведицы. Жили они на материке Арктида, находившемся в Северном океане, а когда случился глобальный катаклизм, переселились в район Уральских гор. Затем учение пришло в упадок, и только родившийся сорок веков назад в районе слияния рек Камы и Чусовой пророк Зара-туштра вернул его к изначальным истокам.
      Стройбатовцы мечтали о горячих бабах и холодном пиве, думали о доме и отчаянно скучали.
      - Священной книгой ариев является Авеста, то есть в дословном переводе "Первовестье", принесенная на Землю в незапамятные времена и передаваемая исключительно из уст в уста хранителями сокровенного. Впервые древние знания были записаны на древнеперсидском языке в седьмом веке до нашей эры золотыми чернилами на двенадцати тысячах воловьих шкур, но были сожжены покорившим Персию Александром Македонским. Сейчас в Авесту входит двадцать одна книга, из которых только пять имеются в письменном виде, остальные же передаются изустно.
      Рассказчик прервался и, глянув на смурную аудиторию блестящими глазами, с чувством произнес:
      - Трудно даже представить всю значимость наследия древних ариев. Куда мы ни кинем взор - повсюду его следы. Именно от них унаследовали мы деление зодиакального круга на триста шестьдесят градусов, а года на двенадцать месяцев, семидневную неделю и семь основных цветов, выделяемых в солнечном спектре. Широко распространенные игры, такие, как домино, шахматы, шашки, также имеют древнеарийские корни.
      Двадцать восемь костяшек домино соответствуют двадцати восьми лунным стоянкам, а игральные карты ведут свое происхождение от ста восьми древних золотых пластинок, и Таро это тоже их упрощенная версия. Шахматы также родились из древнеперсидской игры.шатранг, правда, в ней участвовали четыре человека.
      А если перейти от игрушек к вещам серьезным, то такие явления, как ясновидение, телепатия, ле-витация, словом, все то, что поражает наше воображение, издавна практиковались среди арийских жрецов - зерванитов, взять хоть бы общину "красных шапок", согласно легендам основанную самим Пад-масамахвой. Или вот, к примеру, один из основных древних трудов по алхимии "Изумрудная скрижаль" Гермеса Трисмегиста обычно считают частью наследия египетской мудрости. Однако можно смело сказать о заимствовании этого текста из Авесты, где он изложен в гораздо более полном виде. Обязательно следует отметить вклад ариев в мировую медицину. Из древних преданий следует, что раньше жрецы умели составлять из трав и минералов лекарства, содержащие сто восемь компонентов и рассчитанные на данного конкретного человека. Они излечивали любую болезнь за три дня. Современные ученые поражаются мастерству древних арийских хирургов, проводивших сложнейшие операции даже на черепе, причем они не нуждались ни в ультразвуковом, ни в рентгеновском просвечивании человеческого тела, так как владели искусством видеть сквозь живую ткань организма...
      Почувствовав, что публика изнемогает, рассказчик решил закругляться. Он посмотрел на часы и поинтересовался насчет вопросов. Вопросов не было, публике не терпелось на воздух.
      - Захватывающе, - одобрил Сарычев, догнав размашисто шагавшего Мазаева-среднего уже в фойе возле кадки с пальмами. - Только большинству это до лампочки.
      - А, здравствуйте, Павел Семенович, - доброжелательно отозвался эрудит и крепко пожал Сарыче-ву руку. - То-то и оно. А ведь человек существует сразу в трех временных потоках, без прошлого настоящее ущербно, а будущее безрадостно.
      Так, за умным разговором, они вышли на улицу и, изрядно помесив уже оттаявшую грязь городских магистралей, обозрели местные красоты. Утомившись и насмотревшись, что и как пьет трудовой народ, зашли перекусить в пивное заведение "Белый аист".
      Со стены просторного предбанника на них сурово глянул сам пернатый, вырезанный из авиационной фанеры и больше похожий на птеродактиля. Пожилой гардеробщик, протягивая им номерки, вдохнул:
      - Лучше бы вы, ребята, пошли куда в другое место.
      Сарычев сразу же заинтересовался:
      - А что такое, отец?
      Выяснилось, что нынче в заведении изволил нажираться пивом сам лихой разбойник Шура Черный со своими товарищами. С некоторых пор он вроде как уже и не бандит, потому что вступил со всей своей шоблой в какую-то казацкую вольницу, ходит теперь в краснолампасных штанах с шашкой и ревностно блюдет землю православную от супостата. Правда, не совсем ясно от какого.
      - Спасибо, отец, уважил, - поблагодарил майор и вместе с Мазаевым вошел в уютный, отделанный мореным дубом пивной зал, в котором сидело около десятка уже изрядно вдетых молодых людей с чубами. Они расположились за длинным столом, уставленным жратвой и пивом, и, шкрябая ножнами по мозаичному полу, вели нестройную беседу о смысле жизни.
      Заметив вошедших, они умолкли, а размещавшийся в центре здоровенный усатый детина оскалился и, нарочито мягко выговаривая букву "г", объявил:
      - А узкоглазому гадью местов здесь таперича не будет. - И, бухнув кулачищем по столу, глядя на Мазаева, заорал: - Смирно стоять, поганка, казак гутарит с тобой!
      - Не казак ты, а дерьмо всмятку. - Сарычев почувствовал, как в нем проснулся Свалидор, и презрительно оттопырил губу. - Воняет от тебя за версту. Так что пасть закрой...
      Сказал и неспешно повлек спутника к угловому столику. За их спинами послышались крики, вжик-нули выхватываемые из ножен шашки - обиду казаки не прощали. Оттолкнув Мазаева в сторону, Александр Степанович боковой атакой ноги в солнечное с ходу вырубил подскочившего к нему атамана. Едва бездыханное тело, врезавшись подобно тарану, разметало ряды нападающих, майор поднял с земли оружие врага, страшно, так, что кровь застыла в жилах, рявкнул и попер на станичников чертом.
      "Заточка не годится никуда, и легковат, - определил Свалидор, сам свободно деливший подброшенный в воздух плат на двенадцать долей и способный, не отводя клинка, обкорнать все углы у поставленной стоймя доски. - Бирюльки, баловство".
      Очень скоро выяснилось, что казаки из бандитов говенные и рубиться в "тесной сшибке" не способны. Майор вертелся среди них подобно вихрю. Не прошло и минуты, как станичники хреновы, забыв об атамане, с позором покинули поле боя. Не ларечников доить...
      Сарычев бросил клинок на пол и весело подмигнул тезке:
      - Ну-с, Александр Степанович, драку уже заказали... Что дальше-то заказывать будем?
      Тот странно посмотрел на него:
      - Отец рассказывал, как вы там в поезде разделали двоих, а здесь я своими глазами убедился, вы бьетесь, как настоящий берсерк, смерть не страшна вам...
      - Неправда, не берсерк я и мухоморов сегодня не жрал, а потому кушать очень хочется, - в шутку прервал его Сарычев, подмигнул и неожиданно стал серьезен. - А чего мне ее бояться, она и так уже во мне. - Он помолчал, вздохнул и сделал знак забившемуся в угол халдею:
      - Уважаемый, будьте так добры, покормите нас.
      - Да, да, да... - Официант вышел из ступора, и когда он как-то странно, левым боком вперед, подошел, майор указал на стенающего Шуру Черного:
      - И падаль эту уберите, пожалуйста.
      Атамана оттащили, принесли раков, бутерброды с семгой, жареные сосиски и салат, но аппетит у Мазаева пропал. Потягивая "Мартовское" из запотевшей кружки, он задумчиво посмотрел на жующего майора:
      - Что-то не очень вы похожи на журналиста.
      А тот, прожевав, хлебнул пива, улыбнулся и негромко попросил:
      - Расскажите лучше, что все-таки стало с Ариа-на-Ваэджа?
      Ленинград. Преддверие перестройки. Весна
      - Интересная все-таки тварь гомо сапиенс. - Майору Кантарии нравился этот неразговорчивый мрачный парень, взглядом свободно убивающий крысу с двадцати шагов. Нисколько не смущаясь тем, что беседа носит характер монолога, он с пафосом продолжил: - Человек воспринимает все, что окружает его, через воздействие потоков волн различной длины, которые попадают на его органы чувств. То есть, являясь открытой системой, он подвержен воздействию энергии Космоса, распределяемой по так называемым резонансным частотам. Говоря проще, мы с вами связаны со вселенной через планеты и созвездия, которые управляют нами с момента рождения до смерти. Вот такие пироги... - Он привычно предъявил пропуск, вошел вместе с аспирантом в кабину лифта и повернул ключ в замке. - Но в то же время человек явление социальное, и он обязан, я повторяю, обязан активно влиять на общество, используя все то, что отпущено ему природой. И очень хорошо, если отпущено щедро...
      Глаза его блестели, и Титов почувствовал, что майора прямо-таки распирает жажда власти, основанная на тщеславии и чувстве собственного превосходства. "Этого мочить надо в первую очередь. - Он наклонил голову, как бы со всем соглашаясь, и последовал за научным руководителем по мягкому паласу коридора. Не спеша, чтобы помучился..."
      Уже третью неделю он обретался на жутко секретном объекте КГБ, называемом Институтом пара-психологических проблем. Звуки бубна не могли пробиться сквозь блокировку периметров, и громоподобный глас Рото-Абимо здесь был еле различим, казался приглушенным комариным писком. Жизнь сразу утратила весь свой смысл, превратилась в серое, будничное существование... Ну ничего, ничего, еще не вечер. Сейчас самым важным было не сломаться, выжить, и аспирант держался паинькой, явственно ощущая, как в душе злоба и ненависть свиваются в тугую, готовую развернуться в любое мгновение спираль.
      Майор опять показал пропуск, секретный лифт опустил их глубоко под землю. Перед ними отворилась стальная массивная дверь, за одно только упоминание о которой полагался расстрел, и они оказались в святая святых института - в корпусе "Омега". Бывать здесь аспиранту нравилось. На натурных испытаниях ему становилось легче, накопившаяся в душе ненависть находила выход, и всякий раз, когда он убеждался в своих возможностях, возникала надежда, что когда-нибудь он все же услышит голос Рото-Абимо во всю мощь.
      Объектов сегодня было всего три. Кучерявый политический, не сгодившийся ни на "уран", ни в куклы, серийный убийца-извращенец, у которого одна почка и половые железы уже были изъяты для медицинских целей, и потому выглядевший неважно, и пожилая дама-отравительница, прежде трудившаяся поваром в обкомовской столовой.
      Работал аспирант в паре с душкой-блондиночкой из сектора телекинеза. Глядя на ее крепкую высокую грудь под белым свитером, он мысленно облизывался - эх, хорошо было бы принести белобрысую к порогу куваксы Рото-Абимо... Эх, хорошо...
      Задание было такое же, как всегда: один оператор старался вызвать у объекта помешательство, а затем остановить сердце, второй, по мере сил, ставил блокировку. Титов сосредоточился и, ощущая противодействие партнерши как слабое назойливое жужжание в голове, протянул руку по направлению к интеллигенту. Тот заулыбался, изо рта потекла по подбородку слюна. Аспирант хмыкнул, и кучерявый, застонав, медленно сполз на пол. Скоро к нему без особых проблем присоединился маньяк-извращенец, и майор Кантария, глянув на часы, разрешил сделать перерыв.
      Уставшие медики вытащили термосы, развернули бутерброды с полукопченой колбаской, переложенной сыром, и принялись пить чай. Напарница аспиранта, изящно выпуская из ноздрей дым, закурила "Космос". Кантария вытащил из кармана мандарин, очистил и, засунув целиком в рот, поделился впечатлениями:
      - Рано сняли, кислый еще.
      С новыми силами все занялись отравительницей. Это была симпатичная когда-то женщина лет пятидесяти, после суда и пребывания в камере смертников горячо желавшая только одного - чтобы все побыстрее закончилось.
      Воля ее была парализована, однако блокировка Титова была настолько сильна, что оператору в белом свитере поначалу ничего не удавалось. Только после пятиминутного махания руками, подкрепленного дыхательными посылами, отравительница вдруг вздрогнула, присела на корточки и, громко вскрикивая, принялась яростно мастурбировать. Большего белобрысой достичь не удалось, однако стоило Титову снять блокировку, как крики наслаждения тут же перешли в предсмертные хрипы, которые быстро оборвались...
      - Ну что ж, на сегодня хватит. - Майор благожелательно оглядел участников и уже в коридоре обнял Титова за плечи. - Ну, Юрий Васильевич, скоро можно тебя на "выездные" брать. Растешь на глазах...
      Однако прошло более двух недель, прежде чем аспиранта вызвали в отгороженный стеклянный закут, важно именуемый кабинетом, и Кантария указал на кожаный диван:
      - Присядьте, Титов.
      Кроме них, в помещении находился высокий плечистый мужик в сером драповом пальто. Включив защиту, отчего в воздухе разлилась мелкая противная дрожь, майор его представил:
      - Это старший, с которым вы отправитесь на задание. Обращаться к нему следует "товарищ капитан", все его распоряжения выполнять незамедлительно.
      Он достал из ящика стола небольшую пластмассовую коробочку, извлек из нее что-то напоминающее конфету "барбариску" и протянул аспиранту:
      - Проглотите, не разжевывая.
      Ощутив в горле инородное тело, Титов поморщился:
      - Ну и гадость...
      - Это нерастворимый контейнер с мгновенно действующим ядом. - Взгляд Кантарии уперся в зрачки аспиранта. - Там же вмонтирована и крохотная радиомина, срабатывает она от дистанционного взрывателя. - Он вытащил из ящика стола что-то похожее на спичечный коробок и передал его молчавшему капитану. Так вот, Юрий Васильевич, если что-то старшему не понравится, ему дано право эту самую радиомину активизировать - контейнер лопнет, отрава попадет в организм, и хана. - Майор закатил глаза. - Если же все пройдет нормально, через три часа яд в капсуле разложится, и даже если вы ее отыщете в своем дерьме, вреда она никому уже не принесет. Ни вам, ни вашим аскаридам...
      Капитан, как бы подтверждая сказанное, наклонил лобастую, украшенную уставной стрижкой голову, Кантария оскалил белоснежные зубы:
      - Я на вас надеюсь. Ну все, пошли.
      Когда пересекли внутренний периметр, майор, пожав спутникам руки, исчез, и капитан нахмурился:
      - Резких движений не делать. Руки держать на виду, вопросов не задавать. В лицо не смотреть. Капсулу активизирую без предупреждения.
      Усадив аспиранта на заднее сиденье между двумя здоровенными молодыми людьми, он приказал водителю:
      - Коля, заводи, - и двинулся оформлять документы на выезд.
      Наконец загудел электродвигатель ворот. Тяжелый шлагбаум медленно поднялся, стальная "гребенка" ушла в бетонные плиты, и, хлюпая колесами по снежной мешанине, машина покатила по аллейке между столетними дубами. Скоро выехали на набережную, пересекли Неву, и тут капитан протянул аспиранту фотографию вальяжного усатого господина в смокинге:
      - Сегодня утром у этого человека был телефонный разговор, во время которого ему были даны кое-какие указания. Нужно сделать так, чтобы в памяти у него об этом даже воспоминаний не осталось, чтобы все забылось начисто. С концами. Вам ясно? - Он заглянул Титову в лицо и забрал фотографию. Выполняйте!
      "Волга" между тем весело катилась по направлению к немецкому консульству, скоро показался свежевыкрашенный фасад с гербом, аккуратные оконца... В этот момент в голове Титова вдруг раздались звуки камлания и зарокотал подобный сходящей с гор лавине голос Рото-Абимо. Аспирант блаженно хмыкнул, дуболомы но бокам безвольно сникли, капитан же, не поднимая глаз, что-то осторожно вытащил из кармана и протянул ему. Это была маленькая, похожая на спичечный коробок вещица.
      - Вы поймите, Павел Семенович, это эпохальное, грандиозное событие, сравнимое по своей значимости разве что с открытием Трои или Кумранских пещер!
      К вечеру похолодало, и Мазаев поднял воротник простенького демисезонного пальто.
      - Еще в восемнадцатом веке астроном Делиль безрезультатно искал в этих местах Ариана-Ваэджа, и вот почти два века спустя, в 1987 году, на границе Башкирии и Казахстана отыскали в степи два концентрических кольца-вала. Обратите внимание на их местонахождение - пятьдесят два градуса северной широты! Именно на ней расположен английский Сто-унхендж, древнейшая обсерватория в Праге, знаменитые французские могильники в Пуату - в самом центре аномалий магнитного поля планеты. А Ариана-Ваэджа к тому же находился на Уральском геологическом разломе, представляете, какая там энергетика?
      - Наверное... - Майор пожал плечами. - Ну а дальше-то что было?
      Мазаев неожиданно так затянулся, что паршивая "болгарин" затрещала, помолчал и сказал с горечью:
      - А ничего хорошего. - Он выбросил недокуренную сигарету и поведал историю, действительно странную.
      Лет десять тому назад недалеко от Кувандыка смешанная археологическая экспедиция обнаружила в степи около двух десятков древних городов, образовывавших гигантское кольцо, причем возраст некоторых из них датировался аж двенадцатым тысячелетнем до нашей эры. В самом центре кольца находились развалины грандиозного храма-обсерватории, имевшего в диаметре около двухсот метров. В основе устройства храма прослеживался принцип свастики(1), закон соответствия двадцати восьми лунным стоянкам и двенадцати знакам зодиака. Когда археологи углубили раскоп и достигли основания храма, начались вещи странные.
      1 Свастика - древний знак, символизирующий эволюцию Космоса и человека.
      - Понимаешь, Павел Семеныч, я начальника экспедиции Леху Орлова знаю много лет - работяга, честный человек, каких мало. А тут раз - в тюрьму его, всю зону раскопа отгородили забором с колючей проволокой, мало того, даже ангаром накрыли. Я как раз докторскую собирался писать - бах, тему зарубили, а потом вообще чертовщина какая-то началась. Только Орлова из тюрьмы выпустили, это через полгода случилось, как его жена погибла в автокатастрофе, а сын стал полным инвалидом. Всех, кто в раскопе работал, будто проклял кто. Один тяжело заболел, у другого родственники погибли, словом, беда сплошная. И самое главное, информации никакой, все пострадавшие молчат, потому что подписку с них взяли о неразглашении под страхом черт знает чего. И хотите, Павел Семеныч, верьте, хотите нет, но место раскопа до сих пор огорожено, и все проезды к нему закрыты.
      Сарычев посмотрел, как на предзакатное рыжее солнце набежало облако, и спросил:
      - Александр Степанович, а где сейчас этого Орлова найти можно?
      - Да чего его искать-то? - Мазаев недоуменно фыркнул. - Он у нас в музее работает ночным сторожем по нечетным дням. Всю завтрашнюю ночь, ежели хотите, можете слушать его пьяный лепет о мировой несправедливости. - Он сплюнул и глухо произнес: - Что с человеком сотворили, сволочи!..
      Весь оставшийся путь собеседники проделали в полном молчании, а когда до знакомых ворот осталось совсем немного, они дружно, словно по команде, замерли. Вдоль забора стояли милицейские машины, наметанным взглядом Сарычев заметил среди них черную, скорее всего, федеральную "Волгу", неподалеку от которой расположились БТР со снайперами и автобус с молодцами в камуфляже "серый волк". Менты, как водится, с оцеплением постарались, улица была заблокирована с обеих сторон. Ни проехать, ни пройти... Ну это кому как - майор резко повернулся к Мазаеву и сказал голосом Яромудра:
      - Сигареты дайте.
      Тот посмотрел недоумевающе и протянул початую пачку "Стюардессы". Сарычев, быстро вытряхнув содержимое, уверенно направился к ближайшему милиционеру.
      Тот сразу же отдал честь, и майор беспрепятственно прошествовал к живописной группе из трех мужчин в штатском и одного в форме милицейского подполковника, которые оживленно общались друг с другом. Завидев Сарычева, они замолчали и посмотрели выжидающе.
      - Вечер добрый. - Безошибочно угадав старшего, Сарычев протянул ему сигаретную пачку. - Хотя, похоже, не очень-то он добрый...
      - Здравствуйте, товарищ полковник. - Прищурившись, тот оторвал глаза от мятой "Стюардессы", а Александр Степанович вздохнул:
      - Приехал в гости, да, видно, все не слава Богу.
      - Это уж точно, - подтвердил старший и объявил: - Это полковник Трубников, замкомандира мурманского спецназа "Залив", - и, нехотя протянув руку, представился: - Подполковник Лохнов, служба безопасности...
      Оказалось, что около 12.30 бывший муж Варвары, некто Сивачов Егор Константинович, с неустановленным на данный момент сообщником вломился в дом, захватив в заложники своего же собственного сына, а также дочь родного брата Мазаевой. Он потребовал в обмен на жизнь детей, чтобы бывшая супруга, по его словам, "насравшая ему в душу", непременно в чем мать родила принесла пятьдесят тысяч долларов. После чего "он с корешами пустит суку рваную на колхоз", а затем уедет в заранее оставленном возле входа ментовском "жигуленке". В неизвестном направлении...
      - У них замечены два ствола, один "Калашников"" - вклинился в разговор милицейский подполковник. На вопрос Сарычева о дальнейших действиях он ответил уклончиво: - Скорее всего придется скомандовать "Фас". - И мотнул головой в сторону автобуса с вооруженными с ног до головы гвардейцами.
      Федерал Лохнов глянул на него укоризненно:
      - Тогда-то уж наверняка они детям глотки успеют перерезать.
      - У нас не так давно была аналогичная ситуация, - сказал Сарычев. Применили синоби-дзюцу и слепили террористов теплыми. - Заметив, что его не поняли, пояснил: - Про ниндзя фильмы смотрели? Так вот, все было как в кино.
      Мент посмотрел недоверчиво, федералы вопросительно, и Александр Степанович мысль докончил:
      - Если надо будет, лично могу сходить.
      Он пристально взглянул в глаза собеседникам, так что все сомнения у них сразу же развеялись. В это время в руках у Лохнова ожила трубка, и громкий, так что даже Сарычеву было слышно, голос выкрикнул:
      - Время вышло! Сейчас "квас"(1) начнем пускать!
      1 Кровь.
      - Мы согласны на ваши условия, - быстро произнес федерал, - деньги будут через десять минут.
      По его знаку к крыльцу медленно подогнали гаишного "жигуленка". Сарычев подошел к зареванной Варваре, стоявшей рядом со сразу постаревшим Степаном Игнатьевичем, и твердо взглянул ей в глаза:
      - Раздевайся.
      Словно во сне, она медленно расстегнула молнию куртки, стащила свитер, джинсы. Увидав, что дочь осталась в одном исподнем, Степан Игнатьевич отвернулся. Варвара стянула белье и сразу же покрылась мурашками на студеном мартовском ветру. Формами и цветом кожи она напоминала греческую мраморную статую.
      - Не бойся, бери деньги, - майор сунул ей в руку сумку с долларами, - и делай, что я скажу. Пошли.
      Они беспрепятственно поднялись на крыльцо и за дверью сразу же раздался хриплый голос:
      - Стоять, бабки давайте.
      - Деньги здесь. Где дети? - Сарычев услышал, как бьется сердце бандита, и явственно увидел его самого - малорослого, с покрытой гнойными прыщами физиономией. В татуированных руках он держал винтовочный обрез.
      - Сперва бабки, спиногрызы потом. Шалава вперед. А ты, фраер, отвали.
      Дверь стала приоткрываться - для Сарычева, ощущающего время мерой Яромудра, очень медленно, в час по чайной ложке, так что ему ничего не стоило проскользнуть ужом следом за Варварой и глубоко всадить палец негодяю в глаз.