Между тем голосующей барышне повезло - включив мигалку, к ней направилась не то "пятерка", не то "семерка", было не разглядеть, но сейчас же "жигуленка" обогнал черный "мерседес"-купе и, проехав юзом, остановился. Это было странно. "Что-то здесь не так, - майор, запоминая номер, глянул "мерседесу" вслед, коротко присвистнул и покачал головой, - на таких тачках бомбить не будут. Да и девица не ахти, ради такой "мерсы" не тормозят. Странно, очень странно". Наконец он нашел обломок доски, с грехом пополам сменил колесо, и, раскочегарив двигатель с третьей попытки, дедок порулил дальше. Когда выехали на Московский, изнемогший Сарычев скомандовал:
      - Стопори, отец. - Оставив себе доллары, он все имевшееся на кармане "дубье" презентовал оторопевшему вознице. - Дуй, дед, домой.
      Улыбнулся и нырнул в метро. Так было куда быстрей, да и задубел он в драндулете изрядно...
      Ленинград. Развитой социализм. Зима
      Из лонесения
      В сектор "Б"
      ...Интересующий вас объект после вынесения ему приговора по статье 102 УК (высшая мера наказания)... совершил побег из зала суда, уничтожив при этом конвой и преследователей (общее число погибших шесть человек). Захватив находившийся неподалеку автозак, перевозивший особо опасного рецидивиста Сукалашвили Давида Андронниковича, он с места происшествия вместе с осужденным Сукалашвили скрылся. Местонахождение их на данный момент устанавливается...
      Васнецов
      Время тянулось медленно. Завлекательный поначалу "видак" к концу третьего дня уже осточертел, да и что было толку смотреть порнуху, если Архилин баб приводить запретил: "Слушай, дорогой, все зло от женщин". Оставалось только пить "Хванчкару" под вяленую дыню да слушать бесконечные байки "расписного" рассказчика.
      А чего порассказать, было у Давида Андронниковича в избытке. Был он не какой-нибудь там "апельсин", купивший воровской "венец" за "горячие бабки"(1), а настоящий "вор-полнота", коронованный в Печорской пересылке, и рекомендацию ему давал сам легендарный "горный барс" Арсен Кантария. "Блатыкаться" же учил его "законный вор" Гоги Чаидзе из Тбилиси, с которым бегал он "полуцветным"(2) почти два года, пока не намотал свой первый срок. Много чего интересного услышал аспирант. К примеру, погоняло воровское Архилин означает "чертогончик" - амулет из трав, дающий по поверью неуязвимость от ментов. А если что-нибудь украсть в День Благовещения, то целый год будет удачным. Давид Андронникович неторопливо пил "Хванчкару", потирал грудь, где было наколото сердце, пронзенное кинжалом, и рассказывал Титову о старых добрых временах, когда "законники" действительно жили по законам. Не то что сейчас.
      В конце недели за обедом, когда старинный кореш Архилина Ираклий приготовил такую бозартму, что было не оторваться, Сукалашвили пристально посмотрел аспиранту в глаза и сказал задумчиво:
      - Расслабуха, дорогой, это хорошо. Да пора дело делать.
      А в голове его Титов прочитал: не нужда бы, так он, вор в законе, с лохматушником(3) в натуре в одном поле срать бы не сел. Да, дела, дела... Не так давно был Давид Андронникович человеком уважаемым, держал полгорода мертвой хваткой, однако, будучи настоящим законником, воровских понятий не нарушал и на порог к себе не пускал "спортсменов", ментов и помпадуров - представителей славной советской власти.
      1 Деньги, заработанные на проституции.
      2 Ученик авторитетного вора.
      3 Насильником.
      Другие же оборзели - обжимали друг друга, корешились с псами высоковольтными(1), а когда на сходняке Сукалашвили "заявил", его обозвали "лаврушником"(2) и спросили, что вообще делает черно-жопый в исконно русских землях? Вместо ответа законный вор дал любопытному "леща" и, молча развернувшись, собрание покинул. А через день поставили на пику его поддужного(3) Вахтанга, и хоть мокрухи не хотелось, но в оборотку пришлось присыпать троих. В отместку суки беспредельные сдали Архилина и всех его людей закупленным ментам, а те затрюмовали(4) многих. Однако самым западловым было то, что человек, которому доверен был общак, на деле оказался сукой. Как только стали беспределыцики его трюмить, кассу сдал, за что и получил от них маслину промеж глаз...
      - Теперь я босота, вместо бабок - нищак, а кореша на нарах парятся. Сукалашвили глянул еще раз на мрачно поедавшего бозартму аспиранта и закатал кусочки мяса в лаваш. - Теперь мне не в подлость просто замокрить тех сука, что меня и моих корифанов закозлили.
      На его скуластом, небритом лице ходили желваки, глаза светились праведным гневом, усы яростно топорщились.
      - Вышак тебе ломится при любом раскладе, - он обмакнул лаваш в соус "ткемали", без аппетита откусил, - а ты крученый, горло перерезать тебе как два пальца обоссать. Если в тему впишешься и со мной двинешь, я тебе такой "зонтик" дам, что менты по жизни не найдут. А по бабкам - доля твоя будет половинная.
      1 Высокопоставленные работники органов закона.
      2 Вор южных кровей с сомнительной репутацией.
      3 Подручного.
      4 Посадили.
      Аспирант ответил не сразу - в голове его звучали звуки камлата. "Человек хорошая добыча, только пусть он умирает в страхе и мучениях", - произнес громоподобный голос, и Титов, глянув на измазанные соусом усы Архилина, согласно кивнул. Хорошо, Рото-Абимо будет доволен...
      Зима выдалась ранняя - резко похолодало, намело сугробы, и незаметно подкрался Новый год. Праздник это семейный, и встречать его лучше всего дома среди сопливых детей, обняв супругу и держа на коленях любимого сибирского кота. Только публика, приехавшая на "Волгах" в модное заведение "Корвет", придерживалась, вероятно, другого мнения. Синева мужских татуировок выгодно подчеркивала блеск бриллиантов в ушках и на шеях дам, официанты бегали на полусогнутых, швейцар по старой, полковничьей еще привычке вытягивался и отдавал честь. Как только последний гость зашел, он закрыл дверь и навесил здоровенный транспарант: "Закрыто на спецобслуживание".
      Уже было съедено и выпито изрядно и кто-то спал лицом в салате, когда к заведению со стороны помойных баков подъехала пятая модель "Жигулей". За рулем сидел молодой лихач исконно кавказских кровей.
      - Гела, габариты потуши, а двигатель пускай работает. Бог даст - мы быстро, - раздался негромкий голос с характерным грузинским акцентом.
      - Да, батоно Дато, - Гела почтительно кивнул, - дай Бог, чтобы быстро...
      Хлопнули дверцы, и на снег вылезли аспирант с Архилином.
      Подтянувшись к служебному входу, Титов ударом кулака пробил дверь, отодвинул засов, и они с вором зашли внутрь. Миновали заставленный лотками полутемный коридор, очутились на кухне, здесь аспирант оглушил пьяненьких уже поваров, после чего двинулись дальше, на громкие звуки
      музыки. Лабали бессмертное: "...взял гоп-стопом мишуру, будет чем играть в буру..." Тут послышался бодрый голос: "Федя, как насчет осетрины?" - и в дверях показался халдей в черном смокинге, при бабочке, с красной рожей. Через мгновение он был уже никакой, а. Титов, напялив его лепень, выглядывал в зал.
      Посередине, в мерцающем полумраке, стоял ломившийся от снеди стол мест этак на полета. Справа возвышалась эстрада с чуть теплыми деятелями культурной сферы, слева переливалась огнями елка. Веселье было в самом разгаре...
      За спиной аспирант услышал металлический щелчок. Это законник откинул приклад автомата Калашникова, оборудованного соответственно обстоятельствам ПБСом - прибором бесшумной стрельбы.
      - Который? - Титов скосился на Сукалашвили.
      Тот пару секунд всматривался в полумрак, мрачно и сосредоточенно шевелил усами, и наконец раздался его свистящий шепот:
      - Вон тот, слева от лахудры в диадеме, - и аспирант увидел мордоворота с цепким, пронизывающим взглядом, который смачно жрал шашлык прямо с шампура. Причем мясо не кусал - по-волчьи рвал.
      "Посмотрим, как он все это переварит". - Титов ухмыльнулся, схватил поднос и почтительно приблизился:
      - Прошу прощения, повар приготовил сюрприз, но вначале хочет, чтобы вы одобрили, не слишком ли пикантно?
      - Повар? Сюрприз? - Мощным движением глотки отправив мясо в пищевод, любитель шашлыков осклабился, оглушительно рыгнул и попытался сделать значительное лицо: - Ну что, давай посмотрим. Ходи живей, черноголовый...
      Он с шумом отвалился от стола и, не слишком твердо держась на ногах, двинулся за аспирантом, следом за ним сразу же поднялся высокий, плечистый телохранитель.
      Как только вышли из зала, Титов без церемоний порвал бригадиру шею и взял любителя шашлыков за горло. Захрипев, тот начал медленно опускаться на пол. Подскочивший Архилин тут же принялся вязать ему руки, приговаривая негромко и радостно:
      - Чушок(1) параличный, скоро ты у меня заголубеешь...
      Этого Титов уже не слышал, в голове его вдруг зазвучало камлание: "А самая вкусная добыча это ужас и омерзение в сердце умершей в позоре женщины!" Он улыбнулся и, не обращая внимания на недоумевающий шепот законника: "Ты зачем туда? Сейчас шмалять буду", - быстро вышел в зал.
      Щелкнул выключателем, и под потолком вспыхнули люстры, высветив красные, потные рожи мужчин и развратные лица их дам. Титов вышел на середину и негромко произнес:
      - Стоять.
      Повисла тишина, все замерли.
      По команде музыканты затянули надрывное: "Постой, паровоз, не стучите колеса", и общество разделилось - мужчины отошли налево, дамы встали напротив. Было видно, что находятся они в каком-то подобии сна - глаза их стремительно наполнялись ужасом, но противиться чужой воле было выше их сил.
      "Вот дает жизнь!" - раздался за спиной Титова восхищенный голос Архилина, забывшего про свой автомат. Аспирант вдруг почувствовал, что руки его стали подобны когтистым лапам оборотня Тала...
      Когда красная пелена спала с его глаз, он застегнул штаны, вытер мокрые по локоть руки и вдруг услышал какие-то судорожные звуки. Обернулся и увидел несгибаемого вора-законника Дато Сукалашвили - того неудержимо рвало прямо под весело играющую огнями новогоднюю елку. Год начинался как-то невесело.
      1 Грязный, опустившийся человек. В уголовной среде - страшное ругательство.
      И когда приходили мы к Синей реке, стремительной, как время, а время не вечно для нас, и там видели своих прашуров и матерей, которые пашут в Сварге, и там стада свои пасут, и снопы свивают, и жизнь имеют, как наша, только нет там ни гуннов, ни эллинов и княжит там Правь.
      Велесова книга
      На следующий день поутру Сарычев подался на авторынок. Была суббота, народу набилось тьма, все с головой погрязли в мелкобуржуазной трясине. Рыночная стихия бушевала всепобеждающе и очень жизнеутверждающе... Неподалеку от ворот работали наперсточники, кидалы подыскивали очередного лоха, а местные менты, как пить дать работающие с ними в доле, глубокомысленно смотрели в сторону и делали вид, что ничего не происходит.
      Между рядами машин степенно прохаживались крепкие молодые люди, торгуя талонами на парковку. Если кто не желал платить, появлялись другие молодые люди и шоферской монтажкой, завернутой в газетку, элегантно били по лобовому стеклу. А ежели кто подымал хай, то могли и кулачищем в морду. Перестройка...
      Майор осмотрелся и положил глаз на полуторагодовалую "девяносто третью". Просили за нее по максимуму, однако, памятуя о ведре, полном денег, майор решил не мелочиться. Внимательно посмотрел - не битая ли, снял крышку с корпуса воздушного фильтра, убедился, что масло отсутствует, уговорил хозяина заехать на эстакаду и с помощью фонарика внимательно исследовал весь низ. Машина была в идеальном состоянии.
      - Годится. - Майор улыбнулся.
      - Подождать бы немного надо, - хозяин, пожилой, интеллигентного вида еврей, от волнения даже вспотел. - Я сейчас сыну позвоню, он с друзьями приедет, а то как бы... - И выразительно глянул на мощные плечи Александра Степановича.
      Майор прекрасно его понимал - времена нынче были суровые.
      - Предлагаю поехать к нотариусу, там вы выпишете мне "генералку", а на баксы обменяете ее уже у себя дома. Если что-то не понравится, порвете доверенность, и всего делов, тем паче что оформление за мой счет.
      С этими словами Сарычев достал свой паспорт, вложил в него деньги и протянул еврею. Тот, убедившись, что на фото действительно запечатлен майор, кивнул и полез в салон.
      Нотариус их долго не задержал. Шустрая мадам, с тонким пониманием жизни в глазах и неслабыми брюликами в ушах, поставила чекуху на заполненный машинисткой бланк, и Соломон Абрамович Кац повез майора домой. По пути разговорились. Выяснилось, что Соломон Абрамович собрался уезжать. Старший сын его отбыл уже давно, заматерел и постоянно звал к себе, а вот уговорил родителя только после событий в Чечне...
      - Страшно, наверное, уезжать, - немного помолчав, заметил Сарычев, большой запас энтузиазма нужен.
      - Э, молодой человек. - Кац на мгновение даже забыл о дороге и, повернув к майору несколько одутловатое, с крупным носом лицо, с горечью произнес: Конечно, страшно, да только еще страшнее оставаться. Посмотрите как-нибудь, какие у людей на улице стали глаза - как льдинки. Впрочем, там, за бугром, тоже не сахар. - Он вздохнул, шмыгнул носом и резко, так, что машину повело, встал на красный. - Кому мы там нужны? Куда ни кинь, всюду клин. Я вот докторскую защищал касаемо параллельных пространств. Ну там теория Джозефсена, Эйнштейно-Розеновские туннели, концепция "синтроподов"(1)... Эх, хорошо бы махнуть в какой-нибудь параллельный мир. С концами. Так ведь никак, слишком много энергии надо. Впрочем, говорят, в древности ходили. Если, конечно, сказки не врут...
      1 Брайен Джозефсен - нобелевский лауреат, создатель теории о множественности миров. Эйнштейно-Розеновские туннели - гипотетические пути сообщения между параллельными пространствами. Синтроподы - структуры высших по отношению к нашему миру измерений. Существует теория о том, что каждое пространство является проекцией, то есть синтроподом, пространств с более высокой размерностью.
      Наконец подъехали к пятнистой хрущобе. Весь подъезд, вплоть до пятого этажа, был расписан матерным граффити, пахло кошками, фекалиями и нищетой. В квартире тоже радости не ощущалось - вся мебель была сдвинута в одну из двух комнат, а семейство в составе супруги и сына с друзьями без энтузиазма вкушало чаи на обшарпанной пустой кухне.
      - Добрый день, - поздоровался Сарычев и, отсчитав нужную сумму, протянул доллары Соломону Абрамовичу: - Вот, как договаривались.
      Кацев наследник достал индикатор подлинности валют, его черняво-кучерявый друган вытащил свой, и они вдвоем принялись елозить агрегатами по недоумевающей физиономии папы Франклина, проверяя, "в пиджаке" ли он, не нарушен ли цветовой баланс и выковыриваются ли из купюр платиновые нитки. Наконец они синхронно вытерли вспотевшие рожи и заявили:
      - Все путем. Годится.
      Ни секунды не мешкая, доктор наук протянул майору доверенность с техпаспортом и извиняющимся тоном сказал:
      - Не обижайтесь, нас уже столько раз обманывали - обжегшись на молоке, дуем теперь на воду. - Внезапно, что-то вспомнив, он встрепенулся: - Сема, ты звонил в агентство? - и не дожидаясь ответа, пожаловался Сарычеву: - Так не хочется пускать чужих, столько аферистов развелось нынче.
      Выяснилось, что врожденная еврейская осторожность не позволяет Соломону Абрамовичу уезжать с концами, и, не желая продавать квартиру, он в то же время всем сердцем хочет ее сдать. Но непременно до хорошей цене, а главное, хорошим людям... Майор подождал, пока доктор наук закончит монолог, глянул по сторонам и, узнав, что семейство отбывает послезавтра, отсчитал пачку зелени:
      - Если не возражаете, мне квартира подходит. Здесь за год.
      - Вас, молодой человек, мне сам Бог послал! - Кац просиял, растрогался и, тщательно пересчитав, убрал денежки подальше. - Давайте, что ли, пить чай...
      От волнения на носу у него выступили крупные капли пота, на щеках красные пятна.
      Пить чай с мацой, приправленной маргарином, Сарычев не стал, договорился, что за ключами заедет завтра и, откланявшись, пошел к машине. С ходу проинспектировал уровень масла, справился насчет тосола, "Росинки"(1) и "Невы"(2) и, под завязку залившись на близлежащей заправке, направился домой. Машина бежала резво, обзорность после "семерки" была великолепной, так что, всего пару раз перепутав переднюю передачу с задним ходом, майор легко приспособился к переднему приводу.
      1 Жидкость, заливаемая в бачок омывателя.
      2 Тормозная жидкость.
      Дома его ждали, не киллер, слава Богу, а звери. Обнаружилось, что оба они - коты, что занавеска на кухне обзавелась бахромой, а там, где и положено, обильно нагажено. "Молодцом!" -Сарычев любовно смочил питомцам носы витамином, насыпал свежего корма и, стоя под душем, долго размышлял, как хищников окрестить. В голову лезло одно непотребство: Чук и Гек, Василий Иваныч и Петька, Карл и Фридрих. В конце концов, не мудрствуя лукаво, Александр Степанович решил назвать одного Лумумбой, а другого, для контраста, Снежком и направился в кухню. Там, в большом эмалированном ведре, еще с утра томилась в маринаде из белого вина будущая свиная бастур. ма. Отметив, что мясо уже побелело и пахнет весьма аппетитно, майор проглотил слюну. Пора было собираться - Маша сегодня отмечала день рожденья.
      Он побрился, надел свадебный костюм и, захватив ведро с мясом, спустился к машине. Завелась она с пол-оборота, и Сарычев, изменяя "семерке", похлопал "девяносто третью" по рулю, ласково погладил по "торпеде", с нежностью сказал:
      - Молодец, хорошая девочка, послушная.
      Потом глянул на часы, чертыхнувшись, врубил скорость и мощно, так что девочка заревела, надавил на педаль газа...
      Заехав на цветочный рынок, он, не торгуясь, выбрал тридцать пять свежайших роз сорта "Соня", бережно уложил их на заднее сиденье и прямиком двинул в фирменный лабаз узкоглазой компании "Сони". Народу было много, но граждане большей частью просто глазели и щелкали зубами. Эх, такую мать, устроить бы по новой Халкингол! Майор, однако, ничем щелкать не стал. Вскоре он вышел из магазина нагруженный Машиной голубой мечтой - роскошным моноблоком с приличной диагональю. Если женщина просит...
      Запихав цветастую коробку в машину, он без приключений добрался до именинницы и затащил добро наверх в два приема - сначала мечту, чтоб не сперли, а затем, под восторженный визг виновницы торжества, розы и ведро с мясом. Причем было неясно, чему она радовалась больше - цветам или свинине.
      Гостей было не много - две Машины подружки с кавалерами, лысый родственник при супруге и галстуке, соседи по квартире и, пожалуй, все. С работы, видимо и впрямь жутко секретной, не было никого. Зато винища и жратвы хватало, народ собрался компанейский - только наливай, и торжество плавно катилось по своим хмельным рельсам. Сарычев жарил бастурму, дамы вспоминали "школьные годы чудесные", плясали, пили и пели, и только под конец приключилось нечто неожиданное. Когда все уже разошлись и майор тоже собрался прощаться, Маша вдруг обняла его за шею и крепко прижалась. Была она в тот вечер особенно хороша - щеки разрумянились, глаза горели. Ощутив близко ее маленькую упругую грудь, Сарычев почувствовал, что в штанах становится тесно. Минуту он боролся со сладкой истомой, потом разорвал кольцо Машиных рук и, показав зачем-то на оттопырившуюся полу пиджака, горько произнес:
      - Ты, наверное, забыла, у меня же СПИД.
      - А у меня кое-что, проверенное электроникой, - улыбнулась Маша и помахала перед его носом маленьким бумажным пакетиком, на котором роскошная голая мулатка прямо-таки извивалась от неутоленной страсти...
      Наничье
      Капа была сплошь розовая, а когда Саня Панкратов по кличке Шустрик набрал водички и сплюнул, во рту совершенно явственно почувствовался вкус крови.
      - Левой больше работай снизу, в печень, - донесся до него голос Семеныча, и, глянув на покрасневшую от волнения физиономию тренера, он понял, что дела идут хреново. Да, впрочем, можно было и не смотреть...
      Вообще, не надо было ему, рукопашнику, влезать в этот боксерский чемпионат - на руках чертовы неудобные перчатки, ни захват произвести, ни ногой ударить! Но пять тысяч баксов - деньги... И еще какие... Так что, услышав звук гонга, Саня сделал принудительный выдох, собрался и двинулся на центр ринга.
      Противник попался ему что надо - мастер международного класса, мускулистый, не то казах, не
      то узбек, с сильным, отлично поставленным ударом. Глядя на его стойку, в которой пах был открыт, а передняя нога - как на блюдечке с голубой каемочкой, Шустрик подумал: "Эх, попался ты бы мне в чистом поле".
      Между тем узкоглазый сделал финт и тут же, сократив дистанцию, провел сильный апперкот по рукам Панкратова и, когда те непроизвольно опустились, мощно включил левый спрямленный боковой. Ой-ей-ей... Мама мия... Несмотря на то что Саня прикрыл челюсть плечом и удар пришелся чуть выше, в голове у него загудело. Будто от души жахнули из-за угла пыльным мешком... А противник уже вошел в ближний бой, и его кулаки заработали со скоростью пулемета. Уйдя в глухую защиту, Саня попытался разорвать дистанцию, но не получилось. Прижатый в угол, он вошел в клинч и, обхватив узкоглазого, несколько секунд отдыхал, судорожно хватая воздух разбитыми в кровь губами. Судья рявкнул: "Брейк", а когда боксеры разошлись, оценивающе на Шустрика посмотрел, но, ничего не сказав, снова разрешил драться. Бывший наизготове азиат одним прыжком сократил дистанцию и без всяких церемоний провел мощную тройку в голову Панкратова и тут же, резко сблизившись, принялся работать по корпусу.
      От сильного удара в печень Саня согнулся, а получив апперкот в лицо, растянулся на полу и подняться смог только при счете "семь". Все оставшееся время до конца раунда он шугался по рингу, практически не боксируя, и на перерыв ушел под дружный свист и улюлюканье зала.
      - Может, полотенце? - донесся откуда-то издалека взволнованный голос Семеныча, видимо, со стороны зрелище было действительно захватывающим. - Ты как?
      Саня отреагировал вяло:
      - Нормально.
      Глаза его вдруг застлало чем-то непроницаемо-черным, в голове застучало, будто молотом по наковальне, и затошнило так, что он еле сдержался, чтобы не блевануть. Секунду спустя это прошло, и он ощутил неудержимую ненависть ко всем присутствующим в зале - к почтеннейшей публике, к судьям, к противнику своему, даже Семеныч стал ему вдруг отвратителен.
      Словно подкинутый мощной пружиной, Шустрик вскочил на ноги и с первым же ударом гонга устремился к узкоглазому. Тот, видно, уже считал себя победителем, а потому смотрел на Панкратова снисходительно, с издевательской усмешечкой. И очень даже зря...
      - Сука! - Саня, дико вскрикнув, с ходу засадил ногой сильный поддевающий азиату в пах, подождал, пока руки у того опустятся, и мощнейшим свингом вынес ему челюсть. Попал качественно - с предельной концентрацией...
      На мгновение в зале повисла тишина - ошалевшая публика изумленно замерла, не зная, как реагировать. Один лишь рефери что-то возмущенно крикнул, но, получив сразу же лоу-кик под колено, упал и, схватившись за сломанную ногу, дико заорал. Секунду Саня вслушивался, по его лицу расползалась довольная улыбка, потом провел боковой ребром ступни в широко раскрытый рот судьи и, когда тот стих, двумя жуткими ударами в лицо вырубил выскочившего на ринг Семеныча. В голове его бешено стучало: "Убей, убей, убей!"
      Не дожидаясь, пока тело тренера упадет на пол, Шустрик пнул его ногой в пах и, содрав зубами лейкопластырь с перчаток, с яростью принялся от них избавляться. На трибунах поднялся шум. Не обращая внимания на крики, Панкратов подскочил к судейскому столу и теперь, когда ему уже ничто не мешало, показал себя достойным бойцом-рукопашником. В мгновение ока он раздробил кому-то нос, кому-то вынес челюсть, кому-то вмял трахею, а дернувшийся было недоумок-боксер быстренько залег с расплющенным мужским достоинством.
      - Учись, сынок. - Саня криво улыбнулся. Тут его внимание привлекла почтеннейшая публика.
      - Падлы, козлы! - дико вскрикнув, он устремился к ближайшей трибуне и сильным ударом колена в лицо вырубил орущего от страха очкастого дядьку. Затем, не опуская ноги, провел круговой хлест в ухо его сразу обмякшего соседа. Публика дрогнула, послышался женский визг.
      В этот миг Шустрик увидел в проходе милицейские фуражки. Он захрипел от ярости и начал стремительно приближаться к стражам порядка - настало время указать ментам поганым на их место у параши. Засветив с ходу одному основанием стопы в нос, другого Саня подсек и уже добивал коленом, как вдруг услышал пронзительную команду: "Стой, стрелять буду!", сопровождаемую клацаньем затвора. С бешеным рычанием он попытался сблизиться с командиром, одновременно уходя с линии атаки, однако что-то с силой подбросило его вверх. От страшной боли Саню скрючило, затем она ушла, и не осталось ничего, кроме непроглядной, стремительно сгущающейся пелены мрака. Потом исчезла и она...
      Ленинград. Развитой социализм. Осень
      Вначале было ощутимо легкое движение воздуха, будто по лабораторному боксу пролетел слабый ветерок, потом зазвенели плафоны светильников, где-то далеко как будто лопнула тонкая стальная струна, и на поверхности воды побежала рябь. Ухоженные женские руки придвинулись чуть ближе. В стакане появились пузырьки, они стали подниматься кверху, и вскоре вода забурлила, словно в кипящем чайнике.
      - Спасибо, Мадина Тотразовна, отдыхайте, - повелительно произнес мужской голос.
      Высокая худенькая дигорка медленно открыла глаза.
      - Хорошо. - Она кивнула, поднялась и закрыла за собой прозрачную дверь бокса.
      Зазвенел телефон внутренней связи. Протянув руку, смуглость кожи которой подчеркивал белоснежный рукав халата, плотный лощеный мужчина приложил ухо к трубке:
      - Майор Кантария.
      На его лобастой голове просвечивала плешь, губы прикрывали рыжеватые усы. Сразу чувствовалось, что он не грузин, а мегрел.
      - Есть, товарищ полковник. - Дослушав до конца, он отключился и посмотрел на сидевшую перед экраном монитора, не старую еще женщину: - Зоя Павловна, я к шефу. - Он ухмыльнулся и быстро снял халат. - Продолжайте без меня, пощупайте еще разок этого циркача, как он работает на уровне эфирного поля. Будет филонить, оставим его без сладкого...
      "Для меня нет тебя прекрасней, но ловлю я твой взгляд напрасно..." Кантария вышел из бокса и двинулся вдоль длинного, ярко освещенного коридора. Пройдя через просматриваемый телекамерами тамбур, он уперся в массивную стальную дверь, надавил кнопки кода и, очутившись в кабине лифта, вставил личный ключ в прорезь замка. Когда зажегся зеленый огонек, он выбрал нужный этаж и, зная, что за ним сейчас наблюдают из Центральной, с непроницаемым выражением лица двинулся наверх. Скоро лифт остановился, створки рокочуще раздались в стороны, и Кантария подошел к турникету, рядом с которым скучали двое комитетских прапорщиков. Предъявив пропуск, он миновал зимний сад с фонтаном и вскоре очутился в уютном предбаннике, где размещалась за компьютером неприступная дива.
      - Здравствуйте, Зиночка.
      - Здравствуйте, Тенгиз. - Она чуть скривила в Улыбке пухлогубый рот и нажала кнопку селектора. - Валерий Анатольевич, к вам майор Кантария.
      Щелкнул блокиратор бронированной двери, и Кантария очутился внутри.
      - Разрешите, товарищ полковник?
      - Располагайтесь, Тенгиз Русланович. - Хозяин кабинета кивнул и властно указал на место за столом, где уже собрались начальники всех прочих институтских отделов. - И больше не опаздывайте.
      Тут же был и зам по науке. Неизвестно, как у других, а у майора он вызывал стойкое чувство отвращения. Возможно, из-за своей вечной небритости и коротких волосатых пальцев, все время елозящих по краю стола. Однако нельзя было не признать, что главный подручный шефа явно не дурак, к тому же с отлично подвешенным языком...
      Речь шла о давно уже разрабатываемом объекте "Ш" - аспиранте Юрии Федоровиче Титове. За свои неполные двадцать девять лет он успел немало: получил вышку по статье 102 УК, сбежал, ухлопав конвойных, из зала суда, а теперь реально контролировал все криминальные структуры города. Палец зама нажал на кнопку пульта, и на экране появилось изображение стройного сухощавого человека с приятным, несколько узкоглазым лицом. Он не спеша вышел из ресторанных дверей, затем на секунду замер, будто к чему-то прислушиваясь, и тут же жутким по силе ударом снес полчерепа стоявшему неподалеку плотному мужчине с цепким, пронизывающим взглядом.
      Спутник погибшего с похвальной быстротой выхватил из подмышечной кобуры ствол и, крикнув, судя по движению губ: "Стоять, руки на затылок!" - вдруг медленно упер дуло себе в лоб и надавил на спуск. Камера крупным планом показала лицо Титова, всматривающегося тяжелым взглядом в глаза самоубийце. В следующее мгновение он улыбнулся, причем настолько зловеще, что всем невольно стало не по себе...
      Экран потемнел, однако ненадолго. Вскоре на нем опять появился Титов, он стоял на коленях с поднятыми руками на лестничной клетке. Двое крепких мужчин держали его на мушке, третий готовился уложить аспиранта лицом вниз и надеть наручники. Внезапно лица обоих стрелков перекосила гримаса, и они синхронно выстрелили друг другу в голову. В ту же секунду рука Титова с чудовищной силой вонзилась третьему в живот, на экране появились смазанные красные капли, кадр перекосился, мелькнуло оскаленное лицо аспиранта, и изображение пропало.
      - Оператору он вырвал горло, - раздался голос зама по науке. - Совершенно очевидно наличие у объекта "Ш" исключительно сильной способности к внушению и определенного телепатического дара, а также возможности управлять своей энергетикой на уровне эфирного поля. - Он замолчал, кашлянул и пригладил пушистость на лысом черепе. - Вот информация в общих чертах.
      - Спасибо, Григорий Павлович, вполне исчерпывающе. - Очкастый полковник сдержанно кивнул, выдержал паузу и продолжил: - Принято решение поставить способности объекта "Ш" на службу родине. Формально он вне закона, тут, как говорится, все средства хороши, то есть я хотел сказать, что цель в данном случае оправдывает средства. Главное, чтобы был реальный практический результат. Я понятно выразился?