Ей захотелось умереть.

— Бабушка Сьюзен, как ты могла? — воскликнула она, соскочив на пол и задернув занавеску. — Вероятно, ты высматривала муху, которая тебе досаждала? — успокаивающе намекнула Сьюзен.

Мэдди прищурила глаза, а бабушка всеми силами старалась сдержать улыбку.

— Откуда ты знаешь? Я собиралась подышать воздухом. Всего на несколько минут, ведь мне надо проверить в саду сорняки!

— Не спеши из-за меня!

Полностью сдавшись, Мэдди решила, что не может рисковать, и, подойдя к зеркалу, поправила пучок локонов, вьющихся над ее левым плечом, оглядела придирчивым взглядом чистое и отглаженное муслиновое платье с узором в виде веточек мяты, чисто вымытые руки и прибранные волосы. С крючка у окна она сняла свой рабочий фартук, надела его и завязала сзади на спине большой бант. Надев на руки белые перчатки, она отворила дверь.

— Должна сказать, что ты обладаешь той утонченностью, к которой я стремилась всю свою жизнь, и даже в зрелом возрасте, — заметила бабушка Сьюзен. Надев очки, она невинно улыбнулась внучке: — Нас растили по-разному. Моя матушка, знаешь ли, была большой бездельницей.

— Бабушка, как ты можешь так говорить? Прабабушка Мигэн была женой сенатора Соединенных Штатов!

Сьюзен пожала плечами.

— Мама могла, если нужно, играть эту роль, но в глубине души все равно оставалась бездельницей, и за это мы все ее любили. — Протянув Мэдди ее тонкую дамскую мотыгу, Сьюзен сказала: — А теперь, дорогая, иди и займись своим садом!

Мэдди шагнула на солнечный свет, но, вспомнив настоящую причину своего появления здесь, заколебалась. Повернувшись к спасительному дому, она обнаружила, что бабушка Сьюзен бессердечно закрыла дверь.

Потеряв голову, она схватила мотыгу и ринулась в сад. Несколько дней не было дожця, и на их дворике грязь уже почти подсохла. И все же встречались места, казавшиеся совершенно безобидными, но в которых ее козловые туфельки могли полностью увязнуть. Мэдди с осторожностью шла вперед, пытаясь не думать, что Лис всего в нескольких футах.

Рассеянно скармливая Уотсону зеленый обрубок морковки, Лис с улыбкой наблюдал за Мэдди. Картина, которую она собой представляла в своем нарядном платье, фартуке и белых перчатках, размахивая сияющей новенькой мотыгой, была очаровательна своей нелепостью на фоне этой дикой обстановки.

— Я думаю, юная леди ждет меня, — шепнул он Уотсону. — Стой здесь, пока я не вернусь. — Конь одобрительно заржал, оскалив зубы.

Лис приблизился к Мэдди с бодрящим чувством эйфории. Он ощущал себя человеком, живущим в состоянии постоянной неуверенности, ходящим по острию ножа, и это ещущение усиливалось день ото дня, потому что за все время пребывания здесь он не имел никаких сведений о судьбе Седьмого Кавалерийского полка. Ему начало казаться, что он просто исчез с лица земли.

Строительство дома отвлекло его на некоторое время, но теперь сосредоточиться становилось все труднее. Ночью помогало снять тревогу виски, да и со времени прибытия повозок Билла Хиккока у него появилось несколько новых друзей. Но ему не хватало Мэдди. Она отвлекала его лучше всего, но, чувствовал он, было в этом что-то рискованное.

Мэдди стала рыхлить горячую землю в саду деликатными ударами мотыги. Рассада росла очень хорошо, благодаря ее хождению с лейкой туда и обратно. За весь месяц прошла лишь одна гроза, и Сьюзен напомнила ей, что молодым растениям необходима влага. Понимая, что это лишь проделка бабушки, которая хотела, чтобы Мэдди почаще находилась перед глазами Лиса, она до сегодняшнего дня поливала сад только вечером, когда Лис уходил из дома.

— Невероятно! Как вы этого достигли?

Она вздрогнула и приложила руку к сердцу, хотя прекрасно знала, что он подойдет. Оглянувшись, она обнаружила, что он стоит прямо за ее спиной.

— Я вас испугал? — Он положил руку на ее плечо, сделав вид, что озабочен этим, но прекрасно понимая, что это лишь лишит ее присутствия духа. — Примите мои извинения!

— Я в полном порядке. — Мэдди заставила себя пристально осмотреть его, худого и мужественного, в удобных, вылинявших рабочих брюках из грубой бумажной ткани и в рубашке из тика в голубую полоску. Голубые полоски рубашки оттеняли цвет его глаз, которые выделялись своими белоснежными белками на фоне глубокого загара. Лис не потрудился надеть нижнюю рубаху, и Мэдди не могла оторвать глаз от его груди, видневшейся из-под расстегнутой рубашки. Ей раньше не приходилось задумываться над идеалом мужской красоты, но это, как ей казалось, была идеальная мужская грудь с умеренным количеством вьющихся темно-каштановых волос. Каждая женщина могла бы только мечтать прижаться щекой к такой груди.

— Надеюсь, вы не сердитесь, что я пришел без приглашения, но я мечтал о том, что вы покажете мне ваш сад, еще с тех пор как вы рассказали о нем на нашем пикнике-ланче. — Говоря это, Лис чувствовал на себе ее мечтательно-испытующий взгляд. — Посмотрите на эту рассаду! Мисс Эвери, вы же превосходно заботились о ней, и, тем не менее, я никогда не видел вас в саду. Вы пололи сорняки и поливали рассаду при лунном свете?

— Нет, конечно. Что за нелепая мысль! — Она снова начала работать мотыгой, чтобы не смотреть на него. — Как продвигается ваш дом?

— Прекрасно, спасибо. Титус все больше грустит, потому что вы не навещаете нас. Он считает, что вы самая красивая женщина, которую он увидел с тех пор, как покинул Корнуэлл!

— Придется нам с бабушкой Сьюзен заглянуть к вам. Вероятно, завтра.

Лис удивленно качал головой, оглядывая размеры и планировку цветочного сада Мэдди. По крайней мере, длиной в две дюжины футов и шириной в два фута, он был засажен различными видами рассады на мелких клумбочках в форме квадратов, прямоугольников и полукругов. Расположение клумб само по себе уже было интересным, но еще более интересным был подбор растений, и можно только предполагать, как славно будет все это выглядеть позже, когда цветы зацветут.

— Это, похоже, будет выглядеть как ковер, — задумчиво проронил Лис. — Он улыбнулся и посмотрел на Мэдди: — Как вам эта мысль? Вы поверите мне, если я скажу, что ваше создание, даже еще без цветов, произвело на меня огромное впечатление?

Из-за дерева выглянуло солнце, и она заслонила глаза рукой в перчатке. Ее деликатный носик, на котором виднелась пара веснушек, слегка сморщился, когда она ответила:

— Да, я вам верю! Я сама под впечатлением! Знаете, я всегда питала страсть к садоводству, но никогда не занималась подобной работой. У нас были садовники. Мама иногда выходила в фартуке, перчатках и шляпе, защищающей от солнца, немного подрезала деревья, она позволяла мне нести корзину и помочь ей решить, какие цветы срезать для дома. — Мэдди заглянула через плечо Лиса, как бы оглядываясь назад, в то время. — Итак, вы видите, я с детских лет любила красоту и порядок ухоженного сада, но мне никогда не доводилось что-нибудь выращивать самой. Когда мы приехали сюда, я мечтала заниматься любой работой. Я вообразила, что буду готовить, стирать и шить для отца, но обнаружила, чтобы совершенствоваться в этих искусствах, требуется много времени. С ними не рождаешься только потому, что ты женщина. И не обязательно интересуешься этими занятиями, потому что ты — женщина.

— Но с садом все обстоит иначе?

Она посмотрела на загорелое, точеное лицо Лиса и внезапно вспомнила прикосновение его кожи, его запах, пугающий вкус его поцелуя.

— С садом?.. — рассеянно переспросила она. — Да, я поняла, что могу не только любоваться цветами, но и выращивать их. Мне нравится наблюдать самые ничтожные изменения, которые приносит каждое утро. Когца появляется, а потом раскрывается первый бутон, мне кажется, я понимаю, что должен испытывать Бог, наблюдая бесчисленные чудеса жизни, которые постоянно совершаются на земле. Приложить руку к созиданию, пусть даже нескольких цветков, для меня просто счастье!

Лису захотелось прикоснуться к ее щеке, но он побоялся нарушить очарование происходящего и снова испугать ее. — По-моему я понимаю, что вы чувствуете. Я получил удивительное удовлетворение от того, что сам спланировал и сейчас строю свой дом… Я никогда раньше не делал этого, не говоря уже о том, что не обдумывал каждую мелкую подробность.

— А я думала, что в этих местах мужчины обычно сами строят себе жилище, — сказала она. — Как долго вы на Западе… и откуда вы приехали?

Лис заколебался, но любопытный блеск глаз Мэдди напомнил ему, что он не может позволить себе слишком распространяться о своем прошлом.

— Сейчас, мисс Эвери, вы конечно спрашиваете об этом из чувства вежливости, но я не думаю, что вам действительно интересно будет слушать мою болтовню о прежней жизни. — Он замолчал, зевая от одной этой мысли. — Я бы лучше послушал ваш рассказ о цветах. Вы помните, что есть что?

Это была инспирированная диверсия. Мэдди буквально зажглась от возбуждения, когда протянула ему свою мотыгу и засунула руку в глубокий карман фартука. Она извлекла оттуда сложенный листок бумаги. Лис с любопытством наблюдал за ней, так как листок оказался тщательно продуманным планом сада. Каждый четырехугольник или полукруг был снабжен названием цветка, посаженного в нем.

— Сзади розовая шток-роза и наперстянка, потом колокольчик средний, голубые гвоздики, шпорники и водосбор. — Мэдди ходила взад и вперед, указывая одной рукой и держа карту в другой.

— Здесь голубые васильки, здесь круглая клумба циний, окруженная маргаритками и левкоями, а на этой клумбе — анютины глазки, а по краям турецкая гвоздика и незабудки. За ними…

— Эй! — раздался с участка Лиса грубый, резкий крик. Оба подняли глаза, повернулись и увидели маленького, невзрачного человечка, машущего рукой и приближающегося к ним.

— Кто это? — спросила Мэдди.

— Будь я проклят, если знаю, — пробормотал Лис. Когда малый подошел поближе, Лис разглядел, что у него дряблое, почти квадратное туловище, держащееся на длинных, тонких ножках. На нем были закатанные серые брюки, выставляющие напоказ черные сапоги, грязная синяя рубашка и платок вокруг шеи, наподобие детского нагрудника. Картину довершала скомканная шляпа с плоскими полями. Достигнув своей цели, человек протянул руку.

— Это ты, парень, которого называют Лисом? — спросил он. — Да ладно, я знаю, что это ты. Рад встретиться. Ты, вероятно, слышал обо мне. Я Джейн Кеннери.

— Здравствуйте, мисс Кеннери, — ответил Лис с сильно бьющимся сердцем. Конечно, он слышал о Горе-Джейн, кто же не слышал? Погонщица мулов, разведчица, пьяница, лгунья… она была из тех странных людей, которые пышно произрастали только на Западе. Увидев, что она открыто смотрит на Мэдди, Лис внимательно вгляделся в ее лицо. Горе-Джейн не было, наверное, и тридцати, но ее кожа была загорелой и грубой, как у мужчины, а маленькие серо-зеленые глазки затекли кровью и смотрели устало. Нос у нее был плоским, рот — широким, и вообще, она имела вид обрюзгшего горького пьяницы.

Вдруг Джейн разразилась хриплым смехом и указала Лису на Мэдди.

— Это шутка? Последний раз я видела леди, вот так же разодетую, в Союзном Тихоокеанском Экспрессе, в Чейенне. Эта леди, — она замолчала, чтобы выплюнуть струйку табачного сока, угрожавшего попасть ей на подбородок, — была из Лондона. Ну как тут не завыть? Дочка барона или что-то в этом роде. Нос вверх, хорошенькое белое платьице и перчатки, прямо как на этой. Держу пари, она и месяца не продержалась в Чейенне, даже ради мужа.

Горе-Джейн одарила Мэдди хитрым взглядом:

— Ты уже давно в Дидвуде, дорогуша?

Лис вмешался, хотя искорки в зеленых глазах Мэдди дали ему понять, что она и сама может поговорить с Джейн.

— Мисс Кеннери, разрешите представить вам мисс Мадлен Эвери.

— Я бы пожала тебе руку, но боюсь запачкать твои симпатичные белые перчатки. Откуда ты, Мэд? Вы женаты, или что?

Мэдди безнадежно пыталась скрыть свою досаду и смущение. Неужели эта… — эта особа действительно женщина?

— Здравствуйте, мисс Кеннери, — пробормотала она. — Я в Дидвуде около месяца, приехала сюда с семьей из Филадельфии. А с мистером… Лисом мы определенно не женаты. Мы просто… соседи.

— Ну, вот это я рада слышать! — Джейн искоса посмотрела на Лиса и весело продолжала: — Так Филадельфия? Почти такое же высокосветское место, как и Лондон, насколько я слышала. Сама-то я там не была, да не больно-то и хотелось!

— Мисс Кеннери, — перебил ее разглагольствования Лис, — вы пришли сюда по делу или просто случайно?

Она засунула руки в карманы и широко улыбнулась, показав ряд грязных зубов.

— О, с делом у меня все в порядке. Слышала о тебе, мистер, от Гарнет Лумис, вот и решила сама прийти и посмотреть. Я девушка решительная, вот что я вам скажу!

— Верю вам на слово! А теперь, однако, мне надо кое-что обсудить с мисс Эвери, так что я был бы вам очень признателен, если бы вы…

— Убралась? — со смехом воскликнула Джейн. — Намек понят, мистер! Никакой обиды. Я еще свое возьму! Прежде чем уйти, я должна кое-что сказать вам по поручению Бешеного Билла. Вот почему я здесь. Билл говорит, что у него для вас новости. Говорит, это о том, о чем вы раньше с ним говорили, что бы это ни значило. Пока!

Горе-Джейн повернулась и пошла прочь быстрой, развязной походкой. Подойдя к соснам, она вдруг повернулась и крикнула:

— Эй, приятель! Если тебе нужна еще пара рук, чтобы помочь достроить этот роскошный дом, то я чертовски ловко орудую молотком! Да я еще и недорого беру!

Лис помахал ей, кивнул и не поворачивался к Мэдди до тех пор, пока их удивительная гостья не скрылась из виду.

— Я знал, что на Западе, особенно здесь, попадаются очень странные личности, но это кто такая? — Мэдди сокрушенно покачала головой.

— Это Горе-Джейн. Вы слышали о ней? — Мыслями Лис уже устремился к новостям, которые хотел сообщить ему Хиккок, но ему не хотелось покидать Мэдди, особенно после того, как они сегодня так хорошо поладили. — Горе-Джейн — легенда, но большую часть своих похождений она рассказывает о себе сама, особенно если немного выпьет. Она странная, но безобидная.

— Теперь, когда вы все выставляете в таком свете, я начинаю жалеть ее, но очень трудно быть доброй к тому, кто только что смеялся над тобой. — Мэдди застенчиво улыбнулась. — Через некоторое время, уверена, я буду больше сочувствовать ей.

Лису хотелось сжать ее в объятиях, но он осмелился дотронуться лишь до ее спины жестом, представляющим собой нечто среднее между похлопыванием и лаской.

— Я уверен, что мисс Кеннери не имела счастья получить такое хорошее воспитание, как вы. Она не умеет вести себя лучше… Насколько я слышал, она со всеми разговаривает именно так. Она грубее, чем большинство мужчин.

— Как очаровательно! — Мэдди чувствовала, как от прикосновения его руки по ее спине пробегает дрожь.

— А вам разве не любопытно узнать, что хочет сообщить мистер Хиккок? Бенджамен просто сойдет с ума, когда услышит, что вы знакомы с его героем. С тех пор, как тот пригнал в Дидвуд эти повозки, он мало о чем еще говорит.

— Я возьму Бена познакомиться с Биллом, как только мне представится удобный случай, если это так уж много для него значит!

— Прошу вас, не делайте этого! — в ужасе воскликнула она. — Я делаю все, что в моей власти, чтобы охладить его новое увлечение отчаянными людьми!

Лис потер свой бородатый подбородок и медленно улыбнулся.

— Боюсь, вы живете не в том городе, в котором вам следовало бы жить… но вы же и так знаете это. — Его рука все еще покоилась на ее спине, и Лис притянул ее поближе;

Сквозь деревья пробился лучик солнечного света и осветил неподражаемые волосы Мэдди. Ему до боли захотелось уткнуться в них лицом, прижаться губами к ее виску, к ее кремовой шее. Но он осмелился только провести лицом по ее мягким волосам.

— Вам бы хотелось, чтобы по соседству с вами жил кто-то другой, не так ли? Джентльмен в полном смысле слова, читающий поэтов-романтиков, носящий бумажный воротничок по привычке и всегда ведущий себя в соответствии с самым строгим вкусом…

— Перестаньте говорить глупости! — дрожащим голосом прервала его Мэдди. — В Дидвуде нет таких мужчин!

— А если бы были?

Ее сердце учащенно забилось, когда он прижал ее так, что ее грудь коснулась его твердой, мускулистой груди. Она коснулась щекой накрахмаленной ткани его рубашки, от которой исходил свежий и новый запах…

— Нам… нам не следует говорить на эту тему, мистер Дэниэл! — с трудом выдавила из себя Мэдди.

Так близко! Каждый раз она была так близка к тому, чтобы сдаться, уступить своему женскому сердцу, но ей всегда удавалось опомниться и не перейти опасную грань.

Дерзко, как бы дразня ее, Лис передвигал свои пальцы по ее спине, подбираясь к плечу, лаская ее, подвергая танталовым мукам. Почувствовав ее дрожь, он поднял обе руки и отступил:

— Кажется, мне нельзя доверять, не так ли?

Мэдди выпрямилась и с вызовом посмотрела на него.

— Мне кажется, что я смогу справиться с вами, сэр. А сейчас, если не возражаете, я хотела бы вернуться к своей работе!

Она поймала последний, сводящий с ума отблеск белозубой улыбки Лиса и снова занялась своей безмолвной рассадой.

Казалось, в эти дни звук молотка не затихал, находился Лис на своем собственном склоне холма над Шерман-стрит или в центре «Бесплодных земель»» Дидвуда. Там оставалось еще множество лавок и салунов, которые размещались в палатках, разгороженных ситцевыми занавесками, но все чаще и чаще на их местах возводились новые здания. Главная улица все еще оставалась грязным, отвратительным болотом, но, во всяком случае, она приобретала более обжитой вид. Каждый день прибывали новые люди, что заставило Чарлза Вагнера повысить расценки в Большой Центральной гостинице.

Лис обошел салуны «Наталл и Манн 10», «Битвикс Стопе», «Сенат» и «Зеленый Фасад», пока не нашел Бешеного Билла за карточным столом в «Жемчуге». Он сидел между Бесси и Викторией, но, казалось, совершенно не интересовался ими. Вместе с ним за столом находились еще двое мужчин, один из которых был капитан Джек Кроуфорд, величавший себя поэтом-разведчиком. Лис нашел его самодовольным и неприятным, но решил потерпеть его общество ради Билла.

Лис сел за стол и улыбнулся.

— Надеюсь, я не помешаю вашей игре?

Хиккок покачал головой.

— Нет, я сегодня в ударе: капитан Джек пишет новую поэму, а Чарли собирается идти в баню. — Он пожал Лису руку и снова грузно опустился на стул. Сегодня он был бледнее, чем в их предыдущую встречу.

— Ты познакомился с моим приятелем Колорадо Чарли Аттером? Чарли, это Лис. Я знал его по гражданской войне. Хороший человек.

Третий малый, в штанах из оленьей кожи, с длинными усами и волосами до плеч, как и у Хиккока, улыбнулся Лису.

— Очень приятно познакомиться. Мы с Сеймуром затеваем в городе Пони-экспресс. Если вам нужна работа, то мы вам можем ее предложить: нам нужны наездники.

Лис улыбнулся в ответ, мгновенно проникшись симпатией к Колорадо Чарли:

— Я буду иметь это в виду и ценю предложение.

— Где ты был, дорогой? — захныкала Виктория, склонившись над его плечом и обдав его запахом отвратительных дешевых духов.

— Оставь Лиса в покое, Виктория, — сказал Бешеный Билл, левой рукой наливая себе выпивку. Лис вспомнил, что Билл привык из предосторожности всегда держать правую руку свободной. Он также старался всегда садиться спиной к стене и никогда к двери сапуна. Некоторые смеялись над бдительностью Хиккока, но он был доволен, что благодаря этому остался жив, в то время как многим его собутыльникам повезло гораздо меньше.

— Почему бы вам, девочки, не оставить нас на несколько минут? Я бы хотел поговорить с Лисом без свидетелей.

Бесси с Викторией бросились вон, вихляя задами. Что-то в торжественном взгляде Бешеного Билла побудило Лиса принять предложение выпить.

— Это серьезно? — поинтересовался он, и не успели эти слова сорваться с его уст, как он понял, о чем пойдет речь. Достаточно странно, но в последние несколько часов он не думал о Кастере.

— Речь пойдет о Кастере и Седьмом, — хрипло произнес Хиккок. — Тогда вечером ты спрашивал о них, и я подумал, что ты, может быть, знаешь кого-то, кто был с Кастером.

— Так и есть, — прошептал Лис, машинально делая глоток спиртного.

— Пришли ужасные новости! — воскликнул капитан Джек Кроуфорд, не в силах сдержаться.

— Что вы имеете в виду?

Билл бросил на Кроуфорда предостерегающий взгляд.

— Ну, нам недавно сказали, что в прошлом месяце люди Кастера пошли против всей массы сиуксов около Литтл Бигхорн в Монтане. По-моему, двадцать пятого июня…

— И? — Лису казалось, что говорит не он, а кто-то другой.

— Ну, кажется, Кастер откусил больше, чем смог прожевать. Он был убит, он и пара сотен людей, которые в тот день были с ним.

— Они все погибли? — Лис был уверен, что неправильно понял. — Все?

Хиккок кивнул, погладил усы, левой рукой снова наполнил бокал Лиса.

— Говорят, история в том, что у них не было шансов: индейцев было около двух тысяч. Кастер был одним из величайших героев… Или величайшим глупцом…

Когда правда дошла до него, Лису показалось, что у него сейчас разорвется сердце.