Сын Америки

– Да, мэм.

Он подошел к лестнице и поднял голову.

– Миссис Долтон хочет, чтоб вы поехали на вокзал за сундуком.

– За сундуком?

Он ждал, что Пегги ответит на его удивленный вопрос. Может быть, не надо было спрашивать?

– Да, с вокзала звонили и сказали, что никто за ним не пришел. А из Детройта мистеру Долтону была телеграмма. Мэри там нет.

– Да, мэм.

Она сошла вниз и оглядела котельную, словно чего-то искала. Он застыл на месте; если она увидит что-нибудь и станет спрашивать его о Мэри, он возьмет железную лопату и проломит ей голову, а потом сядет в машину и помчит что есть силы.

– Мистер Долтон беспокоится, – сказала Пегги. – Понимаете, Мэри оставила в шкафу все новые платья, которые она купила нарочно для этой поездки. А бедная миссис Долтон целый день бродит из угла в угол и все звонит по ее знакомым.

– Что же, никто так и не знает, где она? – спросил Биггер.

– Никто. Она сама вам велела взять сундук, как он есть?

– Да, мэм, – сказал он, чувствуя, что перед ним первое серьезное препятствие и нужно его брать. – Он был заперт и стоял в углу. Я его снес вниз и поставил вот здесь.

– Пегги! – раздался голос миссис Долтон.

– Я здесь, мэм, – ответила Пегги.

Биггер посмотрел вверх и увидел миссис Долтон; одетая, как всегда, в белое, она стояла на площадке, доверчиво приподняв лицо.

– Что, шофер вернулся уже?

– Он здесь, миссис Долтон.

– Пожалуйста, Биггер, поднимитесь на минуту в кухню, – сказала она.

– Слушаю, мэм.

Вслед за Пегги он вошел в кухню. Миссис Долтон уронила крепко сплетенные руки, лицо ее было приподнято немного больше обычного, белые губы приоткрыты.

– Пегги вам сказала насчет сундука?

– Да, мэм. Я сейчас поеду.

– В котором часу вы вчера ушли отсюда?

– Около двух, мэм.

– И она вам сказала, чтобы вы снесла сундук вниз?

– Да, мэм.

– И чтобы вы не ставили машину в гараж?

– Да, мэм.

– А утром, когда вы пришли, она, стояла там же, где вы ее оставили?

– Да, мэм.

Миссис Долтон повернула голову на звук отворявшейся двери; на пороге стоял мистер Долтон.

– Хэлло, Биггер.

– Добрый вечер, сэр.

– Ну как дела?

– Благодарю вас, сэр.

– Тут недавно звонили с вокзала относительно сундука. Придется вам за ним съездить.

– Да, сэр. Я сейчас поеду, сэр.

– Слушайте, Биггер. Что здесь было вчера вечером?

– Ничего не было, сэр. Мисс Долтон велела мне снести вниз ее сундук, чтоб утром отвезти его на вокзал; я и снес.

– А Джан тоже был с вами?

– Да, сэр. Я привез их на машине, а потом мы все трое поднялись в комнату мисс Долтон. Мы туда пошли за сундуком. Я его снес вниз и поставил в котельной.

– Он что, был пьяный, Джан?

– Не знаю, сэр. Они оба пили…

– А потом что было?

– Ничего, сэр. Я поставил сундук в котельной и ушел. Мисс Долтон не велела мне запирать машину в гараж. Она сказала, мистер Джан сам все сделает.

– О чем они разговаривали?

Биггер опустил голову.

– Не знаю, сэр.

Он увидел, что миссис Долтон протянула вперед правую руку, и понял, что она не хочет, чтоб мистер Долтон задавал ему такие прямые вопросы. Ей было стыдно, и он это чувствовал.

– Это все, Биггер, спасибо! – сказала миссис Долтон. Потом она повернулась к мистеру Долтону: – Как ты думаешь, где сейчас может быть этот Джан?

– Возможно, что он в Комитете защиты труда.

– Нельзя ему позвонить туда?

– Позвонить? – повторил мистер Долтон, стоя рядом с Биггером и упорно глядя в пол. – Позвонить можно. Но мне кажется, лучше подождать. Я все-таки уверен, что это очередная фантазия Мэри. Биггер, так вы поезжайте за сундуком.

– Да, сэр.

Он сел в машину и по заснеженным улицам поехал к Петле. Он чувствовал, что своими ответами ему удалось направить их мысли на Джана. Если все так быстро пойдет, прядется завтра посылать письмо. Он вечером сходит к Бесси и условится обо всем. Да, он потребует десять тысяч. Бесси будет стоять у окна в заброшенном доме, близ какого-нибудь хорошо освещенного перекрестка, и в руках у нее будет карманный фонарь. В письме будет сказано, что мистер Долтон должен положить деньги в коробку из-под ботинок и в таком-то месте бросить их в снег у тротуара; машина должна нестись полным ходом, с мигающими фарами, а деньги нужно бросить только после того, как в окне старого дома три раза подряд мигнет карманный фонарь… Да, так все и будет. По мигающим фарам Бесси узнает машину мистера Долтона, а потом, когда машина проедет, она выйдет и возьмет коробку с деньгами. Все очень просто.

Он остановился у вокзала, предъявил квитанцию, получил сундук, укрепил его в багажнике и тронулся в обратный путь к дому Долтонов. Когда он въехал во двор, снег валил так густо, что в десяти шагах ничего нельзя было разглядеть. Он поставил машину в гараж, вынес сундук, запер ворота гаража, взвалил сундук на спину и понес его к входу в подвал. Да, сундук весил немного, он был наполовину пустой. Они, наверно, будут опять расспрашивать его об этом. Следующий раз придется отвечать подробнее, и нужно отчетливо запомнить каждое сказанное слово, чтобы в случае надобности повторить его хоть тысячу раз. Можно, конечно, бросить сундук тут, в снегу, сесть на трамвай, забрать у Бесси деньги и уехать из города. Но зачем? Он справится с этим делом. Все идет так, как нужно. Пока никто о нем не думает, а если возникнут подозрения, он это сейчас же будет знать. И очень хорошо, кстати, что он отдал деньги Бесси. Вдруг у него тут сделают обыск? Достаточно было бы им найти эти деньги, чтобы подозрение сразу пало на него. Он отпер дверь и внес сундук в дом; он шел, сгибаясь под своей ношей, но глаза его были обращены на колеблющиеся багровые блики на полу. Он слышал, как в топке ревет огонь. Он отнес сундук в тот самый угол, где он простоял всю прошлую ночь. Он поставил его на пол и остановился, рассматривая его. Ему вдруг захотелось открыть его и заглянуть внутрь. Он наклонился и стал ковырять замок, но вдруг сильно вздрогнул и рывком выпрямился.

– Биггер!

Без единого звука, почти без мысли, он повернулся кругом, широко раскрыв от страха глаза, выбросив вперед руку, как будто для того, чтоб отвести удар. И тут он очутился лицом к лицу с чем-то, что его расстроенному воображению показалось целой армией белых. Дыхание у него пресеклось, он стоял и моргал глазами в красной полутьме, думая о том, что не надо было проявлять такое беспокойство. Потом он увидел мистера Долтона и еще какого-то белого человека, стоявших в дальнем конце котельной; в багровых отсветах их лица были точно два круглых белых сигнала опасности, неподвижно повисшие в воздухе.

– О-о! – сказал он тихо.

Белый человек, стоявший рядом с мистером Долтоном, искоса разглядывал его; он почувствовал, как к нему вновь возвращается знакомое ему теснящее, жгучее, удушливое чувство страха. Белый человек включил свет. Все его движения отмечены были бесстрастной сдержанностью, которая сразу подсказала Биггеру, что нужно быть настороже. Во взгляде этого человека Биггер читал свою характеристику, данную в сжатых, коротких словах.

– Что это ты? – спросил белый человек.

Биггер ничего не отвечал; он глотнул воздух, сделал над собой усилие и медленно вышел вперед. Белый человек смотрел на него в упор. Ужас охватил Биггера: он увидел, что белый человек пригнул голову, еще сузил глаза и глубоко зарыл руки в карманы; при этом полы его пиджака раздвинулись, и на груди показался небольшой металлический значок. В мозгу у Биггера зазвенело слово: «Полиция!» Он не мог отвести глаз от блестящего кусочка металла. Вдруг белый человек сразу изменил позу и выражение лица, вынул руки из карманов и улыбнулся улыбкой, которой Биггер не поверил.

– Я не из полиции, малый. Можешь не пугаться.

Биггер стиснул зубы; нужно овладеть собой. Напрасно он дал этому человеку заметить, как он смотрел на его значок.

– Да, сэр, – сказал он.

– Биггер, это мистер Бриттен, – сказал мистер Долтон. – Он занимается частными розысками и принадлежит к персоналу моей конторы…

– Да, сэр, – сказал Биггер. Сковывавшее его напряжение постепенно ослабевало.

– Он вам задаст несколько вопросов. Не волнуйтесь и расскажите ему все, что он хочет знать.

– Да, сэр.

– Прежде всего я должен взглянуть на этот сундук, – сказал Бриттен.

Биггер отступил, давая им дорогу. Он мельком взглянул на котел. Огонь в топке ярко пылал, слышалось мерное гудение. Тогда он тоже подошел к сундуку, скромно встал в сторонке, поодаль от белых людей, наблюдая за ними скользящим, поверхностным взглядом. Он глубоко засунул руки в карманы и так стоял, готовый немедленно реагировать на все, что бы они ни стали делать или говорить, и в то же время оставаясь далеким и чуждым им. Он увидел, что Бриттен перевернул сундук набок, нагнулся над ним и начал возиться с замком. Вот теперь надо быть начеку, подумал Биггер. Один пустяковый промах, и я испорчу все дело. Пот выступил у него на шее и на лице. Бриттену не удалось отпереть замок, и он поднял глаза на Биггера.

– Заперто. Ключ у тебя?

– Нет, сэр.

Биггер подумал – не ловушка ли это; он решил для верности говорить только тогда, когда к нему обращались.

– Вы не будете возражать, если я его взломаю?

– Нет, нет, пожалуйста, – сказал мистер Долтон. – Биггер, подайте мистеру Бриттену топор.

– Да, сэр, – машинально ответил Биггер.

Он замер, только мысль торопливо работала. Сказать, что топора здесь нет, вызваться принести его и, воспользовавшись случаем, убежать? Подозревают они его или нет? Может быть, все это хитрость, чтобы сбить его с толку и уличить? Он метнул на них быстрый испытующий взгляд; но они, видимо, просто ждали топора и ни о чем больше не думали. Ладно, он рискнет остаться, наплетет им что-нибудь и вывернется. Он пошел в тот угол, где топор лежал всегда, тот угол, откуда он его взял, чтобы отрубить Мэри голову. Он нагнулся и сделал вид, что шарит по полу. Потом он выпрямился.

– Нет… А вчера он тут был, я… я его видел, – пробормотал он.

– Ну ничего, – сказал Бриттен. – Я и так управлюсь.

Биггер осторожно шагнул назад, выжидая, присматриваясь. Бриттен поднял ногу и метко стукнул по замку каблуком; замок отскочил. Бриттен поднял крышку и заглянул внутрь. Сундук был наполовину пуст, платья измялись и сбились в кучу.

– Вот видите, – сказал мистер Долтон. – Она не все вещи взяла.

– Да. Собственно, для того, что тут лежит, ей даже не нужен был сундук, – сказал Бриттен.

– Биггер, когда она велела вам взять сундук, он был заперт? – спросил мистер Долтон.

– Да, сэр, – сказал Биггер и тут же подумал, так ли надо было отвечать.

– А она была сильно пьяна, Биггер? Настолько, что не соображала, что делала?

– Я не знаю, – сказал Биггер. – Они вошли в комнату вместе. Я тоже вошел с ними. Потом она велела мне взять сундук. Вот и все, что было.

– Для этих вещей хватило бы и чемодана, – сказал Бриттен.

В ушах у Биггера отдавался рев огня, красные тени плясали перед ним на стенах. Пускай догадаются, кто это сделал! Он стиснул зубы еще крепче, до боли.

– Сядь, Биггер, – сказал Бриттен.

Биггер посмотрел на него с притворным удивлением.

– Сядь на сундук.

– Мне сесть?

– Да, сядь.

Он сел.

– Я хочу задать тебе несколько вопросов. Только ты не торопись и думай хорошенько.

– Да, сэр.

– В котором часу вы с мисс Долтон выехали отсюда вчера вечером?

– Около половины девятого, сэр.

Биггер понимал: вот оно, началось. Этот человек пришел сюда, чтобы дознаться до всего. Это был допрос. Теперь нужно точно рассчитывать каждый ответ, чтобы как можно дальше отводить от себя подозрения. Нужно припоминать все обстоятельства с трудом, как бы не понимая их значения. Нужно говорить только о том, что спрашивают.

– Вы поехали прямо в университет?

Он опустил голову и не отвечал.

– Ну, что же ты молчишь?

– Простите, мистер, я… я ведь здесь на службе…

– Что же из этого?

Мистер Долтон подошел ближе и строго посмотрел ему в лицо:

– Отвечайте на вопросы, Биггер.

– Да, сэр.

– Вы поехали прямо в университет? – повторил Бриттен.

Он по-прежнему молчал.

– Я тебя спрашиваю: да или нет?

– Нет, сэр. Мы не в университет поехали.

– А куда же?

– Простите, сэр. Когда мы доехали до парка, она велела мне повернуть и ехать на Петлю.

– Значит, она не была в университете? – спросил мистер Долтон; от изумления он не закрыл рта.

– Нет, сэр.

– Почему вы мне этого раньше не сказали, Биггер?

– Она не велела мне говорить.

Наступило молчание. В топке гудело. Гигантские красные тени плыли по стенам.

– Куда же вы поехали? – снова спросил Бриттен.

– На Петлю, сэр.

– А куда именно?

– На Лейк-стрит, сэр.

– Номер дома не помнишь?

– Кажется, шестнадцать, сэр.

– Лейк-стрит, шестнадцать?

– Да, сэр.

– Комитет защиты труда, – сказал мистер Долтон Бриттену. – Этот Джан – красный.

– Сколько времени она там пробыла? – спросил Бриттен.

– Так, с полчаса, сэр.

– А потом что было?

– Я ждал в машине…

– И что же, она вышла, и вы сразу поехали домой?

– Нет, сэр.

– Она вышла… – Они вышли… – Этот Джан, значит, тоже был с ней?

– Да, сэр. Он был с ней. Должно быть, это она за ним туда и заходила. Она мне ничего не сказала; просто зашла туда и побыла с полчаса, а потом вышла, и он с ней.

– Потом ты повернул… – Он повернул, – сказал Биггер. – Как, разве не ты правил?

– Простите, сэр. Он захотел править, и она сказала, чтоб я его пустил.

Опять наступило молчание. Они хотели, чтоб он нарисовал им всю картину; ладно, вот он и нарисует ее так, как ему нужно. Он весь дрожал от возбуждения. Прежде ведь все картины рисовали они ему, так? Ну а теперь он может говорить все, что захочет, а им остается только слушать. Они должны будут поверить или ему, или Джану, а Джан – красный.

– А ты где был это время, дожидался где-нибудь? – спросил Бриттен, уже не так отрывисто и строго, как раньше.

– Нет, сэр. Я сидел в машине…

– Куда же они поехали?

Он хотел было рассказать им, как они посадили его между собой, но потом раздумал; об этом он скажет потом, когда будет говорить, как он себя чувствовал с Мэри и Джаном.

– Ну, мистер Джан спросил меня, где можно хорошо покушать. Я сказал им про «Хижину» Эрни, на Южной стороне. Белые люди… – «Белые люди» он выговорил медленно и раздельно, желая подчеркнуть, что хорошо понимает, что это значит. – …только там и бывают.

– И ты их отвез туда?

– Мистер Джан сам правил, сэр.

– Сколько они там пробыли?

– Да пожалуй, мы там пробыли…

– Разве ты не остался в машине?..

– Простите, мистер, мне что говорили, то я и делал. Я ведь здесь на службе…

– Так, – сказал Бриттен. – Что же, он, верно, пригласил тебя поесть вместе с ними?

– Я не хотел, мистер. Честное слово, я не хотел. Он так приставал ко мне, что я ничего не мог поделать.

Бриттен отошел от сундука, нервно ероша пальцами волосы. Потом он опять повернулся к Биггеру:

– Они там напились, а?

– Да, сэр. Они пили вино.

– А что он тебе говорил, этот Джан?

– Он все про коммунистов рассказывал…

– И много они выпили?

– Как по мне, то немало, сэр.

– А потом ты повез их домой?

– Нет, сэр. Я еще катал их по парку.

– А после парка – домой?

– Да, сэр. Это уже было около двух.

– Мисс Долтон была очень пьяна?

– Ну… она едва держалась на ногах, сэр. Ему пришлось нести ее по лестнице, – сказал Биггер, опустив глаза.

– Ничего, ничего, Биггер. Можешь говорить все, как было, – сказал Бриттен. – Значит, она была очень пьяна.

– Она была без памяти, – сказал Биггер.

Бриттен взглянул на Долтона.

– Она не могла сама уйти из дому, – сказал Бриттен. – Если миссис Долтон не ошибается, значит, она не могла сама уйти. – Бриттен посмотрел на Биггера, и Биггер почувствовал в его взгляде еще один невысказанный вопрос.

– Дальше что было?

Сейчас он их угостит; пусть попробуют немножко.

– Ну вот, я вам говорил, что мисс Долтон сказала мне снести сундук вниз. Только я это потому говорил, что она мне не велела рассказывать про то, куда мы ездили. А это мне мистер Джан сказал – снести сундук вниз и оставить машину у подъезда.

– Он сказал тебе – снести сундук и оставить машину?

– Да, сэр. Так он мне сказал.

– Почему вы нам этого раньше не говорили, Биггер? – спросил мистер Долтон.

– Она мне не велела, сэр.

– А этот Джан что делал? – спросил Бриттен.

– Он был пьяный, – сказал Биггер, чувствуя, что настал момент окончательно запутать Джана. – Это мистер Джан велел мне снести сундук и оставить машину в снегу. Я вам сказал, что мне мисс Долтон велела, но это он мне велел. А если бы я сказал вам про мистера Джана, так все бы вышло наружу.

Бриттен прошелся до котла и обратно; в топке по-прежнему гудело. Только бы никто туда не заглянул сейчас, подумал Биггер; в глотке у него пересохло. Вдруг он вздрогнул; Бриттен, круто повернувшись, ткнул ему пальцем чуть не в самое лицо:

– Что он тебе говорил про товарищей?

– Сэр? – Ладно, хватит ломаться! Что он тебе говорил про товарищей? – Чьих товарищей, мистер? Он больше никого не звал, только меня…

– Не прикидывайся! Сам знаешь, о чем я говорю.

– Мистер, я знаю, что я им не товарищ! Но он меня усадил за стол, заказал цыпленка и велел есть. Я не хотел, но он меня заставил, а ведь я на службе, сэр.

Бриттен подошел к Биггеру вплотную и прищурил глаза:

– При каком комитете ты числишься?

– Сэр?

– Ладно, ладно, при каком комитете числишься?

Биггер смотрел на него испуганно, молча.

– Кто у вас организатором?

– Я не понимаю, что вы спрашиваете? – сказал Биггер дрожащим голосом.

– «Дейли» читаешь?

– Какое «Дейли»?

– Ты знал Джана раньше, до того как поступил сюда?

– Нет, сэр. Нет, нет, сэр.

– В Россию тебя не посылали?

Биггер вытаращил глаза и не ответил. Он теперь понял, что Бриттен старается дознаться, не коммунист ли он. Этого он никак не ожидал. Его начало трясти. Он не рассчитывал, что палка может оказаться о двух концах. Он медленно покачал головой и попятился.

– Нет, сэр. Напрасно вы на меня говорите. Я с такими людьми никогда не водился. Я даже и не знаю никого, кроме мисс Долтон и мистера Джана, вот как перед богом.

Бриттен стал наступать на Биггера, а Биггер все пятился, пока не наткнулся на стену. Все время Биггер смотрел ему прямо в глаза. Вдруг Бриттен, движением таким быстрым, что оно ускользнуло от внимания Биггера, схватил его за ворот и тряхнул так, что он ударился затылком о стену. Перед глазами у него пошли красные круги.

– Врешь, черная скотина, я знаю, что ты коммунист! Говори все, что знаешь про мисс Долтон и эту сволочь Джана!

– Нет, сэр, нет! Я не коммунист! Нет, сэр.

– А это что такое? – Бриттен выдернул из кармана пачку брошюр, которую Биггер спрятал в ящике комода, и сунул ему под нос. – Что, попался? Ну отвечай!

– Нет, сэр! Напрасно вы на меня говорите! Это мистер Джан дал мне эти книжечки! Он и мисс Долтон велели мне прочитать их.

– А мисс Долтон ты знал раньше?

– Нет, сэр!

– Погодите, Бриттен! – Мистер Долтон положил руку Бриттену на плечо. – Погодите. Мне кажется, он говорит правду. Вчера, когда она его увидела, она сразу стала спрашивать, состоит ли он в профсоюзе. Если это Джан дал ему брошюры, значит, он тут ни при чем.

– Вы уверены?

– Да. Сначала, когда вы показали мне эти брошюры, я подумал, что он знает что-то. Но теперь я вижу, что ошибся. Не стоит обвинять его в том, чего нет.

Бриттен отпустил ворот Биггера и пожал плечами. Биггер перевел дух, но не двинулся с места, ушибленный затылок болел. Он не ожидал, что кто-нибудь допустит мысль, будто он, черный негр, может быть сообщником Джана. Бриттен был враг ему. По жесткому блеску в глазах Бриттена он знал, что для него он виновен, потому что он – черный. Он стоял у стены, раскрыв рот, глядя перед собой осовелыми глазами, и в нем поднималась такая жаркая и неудержимая ненависть к Бриттену, что хотелось схватить из угла железную лопату и раскроить ему череп. На какое-то мгновение звонкий шум в ушах заглушил для него все остальные звуки. Он сделал усилие и овладел собой; тогда он услыхал голос Бриттена:

– …надо взяться за этого Джана.

– Да, с этого теперь придется начинать, – сказал мистер Долтон, вздыхая.

Биггер чувствовал, что, если он сейчас обратится прямо к мистеру Долтону, ему удастся снова дать делу благоприятный оборот; но он не знал, что сказать ему.

– Вы думаете, что она убежала? – услышал он вопрос Бриттена.

– Я сам не знаю, – сказал мистер Долтон.

Бриттен повернулся и посмотрел на Биггера; Биггер не поднимал глаз.

– Слушай, парень, ты мне скажи одно: правду ты говоришь или нет?

– Я правду говорю, сэр. Я только со вчерашнего дня здесь работаю. Я ничего не сделал. Я только исполнял, что мне говорили.

– Значит, по-вашему, он ни при чем? – спросил Бриттен мистера Долтона.

– Да, я в этом уверен.

– Мистер Долтон, вы, может быть, не хотите, чтоб я у вас работал, – сказал Биггер, – так я пойду домой. Я ведь не сам сюда пришел, – добавил он с таким расчетом, чтобы напомнить мистеру Долтону историю его появления здесь. – Меня прислали.

– Это верно, – сказал мистер Долтон Бриттену. – Его ко мне направили из Бюро. Он побывал в исправительной школе, и я хочу дать ему возможность выйти в люди… – Мистер Долтон повернулся к Биггеру: – Забудьте все это, Биггер. Просто нам необходимо было проверить некоторые обстоятельства. Оставайтесь и делайте свое дело. Не падайте духом из-за этого.

– Да, сэр.

– Что ж, – сказал Бриттен, – если вы думаете, что он не виноват, значит, так.

– Ступайте к себе, Биггер, – сказал мистер Долтон.

– Да, сэр.

Понурив голову, он обошел вокруг котла и поднялся в свою комнату. Заперев дверь на задвижку, он бросился к стенному шкафу. Голоса были отчетливо слышны. Бриттен и мистер Долтон перешли на кухню.

– Господи, до чего жарко там, внизу, – сказал мистер Долтон.

– Да.

– …жаль мне, что вы его встревожили. Я взял его сюда для того, чтобы он приучился по-новому смотреть на вещи.

– У вас свой взгляд на них, у меня свой. Для меня негр всегда негр.

– Но понимаете, тут довольно сложный случай. Мальчик по натуре совсем не плохой.

– Миндальничать с ними не к чему, Долтон. Видели, как я сразу вытянул из него правду? А вам бы он так ничего и не сказал.

– Но для меня положение и так ясно. Он не виноват. Он делал то, что ему велела моя взбалмошная дочка. Я не хочу допускать ошибки, в которой потом придется раскаиваться. Ведь у этих молодых негров, в сущности, так мало возможностей.

– А им никаких возможностей не надо, если хотите знать. С ними и так хлопот не оберешься.

– Но поскольку они делают свое дело, они нам не мешают.

– Пожалуй, вы правы. Вы желаете, чтобы я продолжал розыски?

– Разумеется. Нужно теперь повидать этого Джана. Мне все-таки непонятно, как Мэри могла уехать, не оставив даже записки.

– Я могу устроить, чтобы его арестовали.

– Нет, нет! Только не таким путем. Красные узнают об этом и подымут вой в газетах.

– Как же мне действовать?

– Я постараюсь залучить его сюда. Позвоню ему в Комитет, а если его там нет, буду звонить к нему домой.

Биггер услышал их удаляющиеся шаги. Хлопнула где-то дверь, и потом все стихло. Он выбрался из шкафа и выдвинул ящик комода, тот, где были спрятаны брошюры. Да, Бриттен делал здесь обыск; все было скомкано и перерыто. Ладно, в другой раз он будет знать, как вести себя с Бриттеном. Бриттен для него не новость; он сотни таких Бриттенов встречал на своем веку. Он остановился посреди комнаты, соображая. Когда Бриттен станет допрашивать Джана, не скажет ли Джан, желая помочь Мэри, что вовсе не был с ней в тот вечер? Это было бы ему очень на руку. Бриттену ничего не стоит проверить и убедиться, что в университете Мэри не была. Если Джан будет отрицать, что они ездили в кафе и выпивали, это тоже легко доказать, ведь их там видели. А раз уж Джан солжет в одном, всякий решит, что он и в другом мог солгать. Кто ему поверит, что он не входил в дом ночью, если будет известно, что он солгал насчет кафе и насчет того, что Мэри не была на лекции? Если Джан попытается помочь Мэри – а Биггер уверен был, что он это сделает, – он только нагородит улик против самого себя.

Биггер подошел к окну и взглянул на белую завесу падающего снега. Он вспомнил о письме. Попробовать сейчас вытянуть у них деньги? Да, черт возьми! Он покажет этой сволочи Бриттену! Он времени терять не будет. Нужно только подождать, пока Джан даст показания. Сегодня же съезжу к Бесси. Нужно обдумать, какой карандаш взять и какую бумагу. И не забыть, что писать письмо надо в перчатках, чтоб на бумаге не осталось следов от пальцев. Ничего, ничего, он задаст этому Бриттену задачу. Дайте только срок.

Оттого, что в его власти еще было бросить все и убежать, он чувствовал себя как-то по-особенному сильным, сильным этой тайной возможностью жить. Мысленно он оглядывал этот удобный, теплый, чистый, богатый дом, эту комнату с мягкой постелью, всю эту роскошь, в которой проводили свои дни окружавшие его белые люди, наслаждаясь уютом, покоем, уверенностью, каких он никогда не знал. Сознание, что он убил белую девушку, которую все они любили, которая была для них символом красоты, делало его, человека обездоленного, но сумевшего в конце концов взять свое, равным им.

Чем чаще он возвращался мысленно к Бриттену, тем больше росла в нем потребность еще раз встать с ним лицом к лицу – и пусть попробует опять выпытать у него что-нибудь. Теперь уж он будет умнее; не попадется на удочку, как в разговоре о коммунистах. Надо было ему и тогда быть настороже; но это ничего, зато Бриттен использовал уже все свои трюки, показал все козыри, выпустил весь свой заряд. Теперь игра пойдет в открытую, и тут он будет знать, чего держаться. К тому же Бриттен теперь будет дорожить им, как свидетелем против Джана. Он улыбнулся в темноте. Если все сложится так, как он себе представляет, письмо подействует наверняка. Пусть только они окончательно уверятся, что нашли виновного и что это – Джан; тут он и пошлет письмо. Тогда сразу поднимется переполох, и они захотят поскорее ответить, отдать деньги и спасти девушку.

В комнате было тепло, а он устал, и его все сильнее клонило ко сну. Он лег на постель, вздохнул, вытянулся, проглотил слюну и закрыл глаза. Из окружающей тишины и мрака возник мерный звон далекого колокола, тоненький, слабый, но внятный. Он бился в уши, тихий, потом погромче, наконец так громко, что непонятно было, откуда он идет. Вдруг он загудел прямо у него над головой, но, когда он взглянул наверх, ничего не было видно, а звон все шел, и с каждой уходящей минутой ему все сильнее хотелось вскочить и убежать и спрятаться, как будто колокол возвещал опасность, и он стоял на перекрестке, и свет кругом был красный, как тот, что падал из щелей топки, и в руках у пего был большой сверток, такой мокрый и скользкий и тяжелый, что он с трудом удерживал его в руках, и ему захотелось узнать, что в этом свертке, и он остановился на углу переулка и развернул его, и бумага упала, и он увидел – это была его голова, его голова, черное лицо и полузакрытые глаза и белая полоска зубов между губами и волосы, намокшие от крови; и красный свет разгорелся ярче, точно сияние красного месяца и красных звезд в жаркую летнюю ночь; и он весь вспотел и задыхался от быстрого бега, и колокол звонил так громко, что слышно было, как железный язык ударяется в медные стенки, качаясь из стороны в сторону; и он бежал по улице, вымощенной черным углем, и куски угля разлетались у него из-под ног и с тарахтеньем катились по жестянкам; и он знал, что нужно поскорее найти место, где спрятаться, но такого места не было, а навстречу уже шли белые люди спросить про голову, с которой свалились газеты, и он держал ее теперь голыми руками, скользкую от крови, и он сдался и стоял посреди улицы в красной тьме и проклинал белых и гулкий колокол, и ему было все равно, что будет, и, когда круг сомкнулся, он швырнул им окровавленную голову прямо в лицо, дон-дон-дон-дон…

Он раскрыл глаза и осмотрелся: в комнате было темно, и где-то звонил колокол. Он сел. Колокол зазвонил опять. Давно ли он звонит? Он встал с кровати, расправляя онемевшие члены, стараясь стряхнуть с себя дремоту и этот ужасный сон.

– Да, мэм, – пробормотал он.

Снова настойчиво зазвонил колокол. Он нашарил в темноте цепочку выключателя и дернул. Волнение пронизало его. Что там такое? Полиция?

– Биггер! – глухо донесся чей-то голос.

– Да, сэр.

Он собрался с духом – будь что будет – и шагнул к двери. Когда он откинул задвижку, он почувствовал, что дверь стремительно отворяется, как будто кто-то спешит войти. Биггер отступил назад, растерянно мигая.

– Мы хотим поговорить с тобой, – сказал Бриттен.

– Да, сэр.

Что Бриттен еще говорил, он не слышал, потому что позади Бриттена показалась фигура, при виде которой у него захватило дух. То, что он испытал, был не страх, но предельное напряжение, мобилизация всех сил для критической минуты.