- Важнее, чем убийство?
      - Да, даже чем убийство. Ложь свидетельствует, что человек хорошо понимал суть того, что сотворил, и поэтому пытался скрыть свой поступок. Именно в этом и состоит преступление. Животное не имеет моральных критериев, оно убивает из биологической необходимости. А человек убивает, пренебрегая собственными законами или законами своего бога, - это одно и то же. Преступление, дорогой мой, рождается одновременно с человеком. Его сотворил, развил и усовершенствовал сам человек, а не кошка. Таково содержание и такова суть всей истории человечества.
      - А вы смотрите на мир довольно пессимистически, - говорю я, покачивая в пальцах стакан с двумя айсбергами.
      - На мир - возможно, - кивает он. - Но не на бизнес. Ведь ваш бизнес базируется именно на этой механике: пока существуют люди, будут и преступления, а для преступления необходимы инструменты. Оружие! Дорогой мой, все грабежи, резня, войны, прежде чем воплотиться в жизнь, разыгрывались в чьем-то воображении. Если они не вызревают как замысел, то вряд ли перерастут в действие. Суд старается установить: умышленное преступление или нет. В политике такое исследование излишне. Любое политическое злодеяние - умышленное, и, прежде чем стать преступным актом, оно было преступной мыслью. Если в данный момент где-то в мире возникает кризис или военное столкновение, можете держать пари, что этот, казалось бы, случайный инцидент был хорошо продуман.
      - Мне кажется, что вы немного отклонились от маршрута, - замечаю я и тянусь к стакану.
      - Наоборот, я иду прямо к цели, - возражает гость, также беря свой стакан. - Эволюция оружия может произойти не количественным нагромождением, а приобретением нового качества. Человек творит не только мускулами, но и мыслью, следовательно, и оружие тоже надо направить против мысли. Понимаете?
      - Нисколько.
      - Дух - вот сфера нового оружия, дорогой мой. Дух! Спирит! - с пафосом провозглашает Франк.
      - Спирит! - подтверждаю я, беря бутылку. И, пронзенный внезапной догадкой, добавляю: - Операция "Спирит"!
      - Вам и об этом известно! - с ноткой разочарования в голосе говорит краснощекий. И чтоб показать мне, что он тоже в курсе, уточняет: - К вашему сведению, это не операция, а целая программа.
      - Я слышал, - подхватываю я.
      - Программа уже выполняется.
      - Вы меня пугаете, Франк.
      - Почему? Что же страшного в моих словах?
      - А то, что это означает конец общеизвестного оружия. А конец общеизвестного оружия...
      - ...означает конец бизнеса, - завершает гость. - Ничего подобного, дорогой мой. Вы напрасно боитесь за свой бизнес. Речь идет не о легком оружии, а о широких операциях. Легкое оружие и дальше будут изготовлять, поэтому вам нечего бояться.
      - Это хорошо, Франк.
      - Не знаю.
      Он делает знак кельнеру, красноречиво поднимая вверх два пальца. Этот пузан, кажется, хочет подпоить меня. Черта лысого! Я замечаю, что он сам уже не очень уверенно чувствует себя во времени и пространстве.
      - Я считал, что все эти нервно-паралитические газы уже давно уничтожены, - пускаю пробный шар.
      - Уничтожены! - сводит реденькие брови краснощекий. - Фирма "Шольцбергер" в Гамбурге и до сего времени производит их. Сколько тонн табУна или фосгена вам надо?
      - Это товар не для меня.
      - Только, дорогой мой, вы ошибаетесь, если думаете, что в программу "Спирит" включены столь примитивные вещи. Да, примитивные, ибо они созданы, исходя из старых принципов.
      Он делает большой глоток разведенного лимонадом скотча, причмокивает и повторяет:
      - Именно по старым критериям. Когда несколько лет тому назад был изготовлен ЛСД-25, некоторые мудрецы из Пентагона решили, что открыли новое оружие. Но потом оказалось, что препарат этот невероятно дорогой для того, чтоб начать его массовое производство. Тогда вдруг появляется пресловутый "Би-Зет", и генералы ухватились за него. Испытывали даже во Вьетнаме. Фантастический эффект! Но и это все старые критерии.
      Он снова отпивает из рюмки и повторяет:
      - Да, старые критерии. Потому что это оружие опять-таки надо доставлять и сбрасывать с самолетов. Это означает начало войны. А если начнется война, то никто не будет ждать, пока вы будете окуривать его своим "Би-Зетом". Взлетят ракеты - и готово!
      - Но операция "Спирит"...
      - Я уже говорил, что это не операция, а целая программа, дорогой мой. И чтоб понять ее, надо мыслить немного иначе. Представьте себе лучи, волны или что-то в таком духе, которые, коснувшись человека, лишают его возможности мыслить, соображать, реагировать. И представьте себе, что это невидимое бесшумное оружие будет незаметно нацелено на кого надо и когда надо. Никто ничего не подозревает, никто ничего не чувствует, не ударила ни одна пушка, а война уже выиграна, ибо у противника парализовано то, без чего человек не является человеком, - мысль.
      - Вы меня огорчаете, Франк. Я не допускаю, что вы всерьез верите в эту фантастику.
      - Все, чего мы достигли, было когда-то фантастикой, - спокойно отвечает гость. - Именно поэтому я и стараюсь втолковать вам, что все создается человеческим мозгом, что мысль...
      - Человеческий мозг... мысль... Вы совсем увязли в проблемах философии, - звучит приятный голос Мод.
      - Мы с удовольствием увязли бы и в других проблемах, если бы вы пришли позднее, милая, - бормочет Франк, явно недовольный тем, что ему не дали договорить.
      Я тоже не очень доволен неожиданным появлением дамы. Хотя, честно говоря, не думаю, что краснощекий мог бы изложить мне конкретные детали программы "Спирит" - вряд ли его подробно ввели в курс дела.
      - Вы не голодны? - спрашивает Мод. - Я могла бы предложить "Дионисус". Это как раз напротив.
      - Вчера я наконец встретился в нашим возможным клиентом, - сообщает Франк за кофе в "Дионисусе". - Мне показалось, на этот раз он проявил определенный интерес к предложению и готов к переговорам. Только не сразу. Говорит, придется подождать месяц-два.
      - Почему?
      - Я считал, что неучтиво требовать от него объяснения.
      Мод не возражает, невнимательно смотрит в окно.
      - Вы знаете: я не принадлежу к оптимистам, - подхватывает снова краснощекий, - но у меня такое предчувствие, что дело выгорит. Когда я ему сказал, что речь идет о больших партиях, это его в самом деле заинтересовало.
      - Благодарю вас, Франк.
      - Вижу, вам не хочется ждать, но этот товар за месяц-два не заплесневеет.
      - Благодарю вас, Франк, - повторяет дама.
      Она выговаривает это таким ледяным тоном, что пузан смотрит на меня сокрушенно и разводит руками: мол, попробуй угодить этой женщине!
      Прощаемся с ним около ресторана и направляемся в гостиницу.
      - Я бы хотел поспать, если не возражаете, - докладываю служебному лицу.
      - Немного здорового сна вам в самом деле не повредит, - соглашается Мод.
      Захожу в комнату, ложусь на кровать и начинаю размышлять. Реплики в "Дионисусе" вполне ясные. Задание краснощекого, очевидно, связано с первым вариантом замысла Сеймура: установить прямую связь с Райеном. В свое время Франк не смог выполнить этого задания, и поэтому первый вариант отпал. Однако теперь оказывается, что Франк все-таки может выполнить его, но со временем - через месяц-два. Это на тот случай, если Уильям настроен ждать и если вариант с Томасом не пройдет. Но пусть этим занимается Сеймур - у меня другие планы.
      Итак, "Спирит" начинает немного проясняться. В развязной болтовне краснощекого точная информация занимала довольно скромное место, но и то, что он выболтал, важно: "Спирит" - не изолированная операция, а целая программа, к тому же, видимо, долгосрочная. Программа военного характера, нацеленная на решение качественно новыми средствами вопроса о победе во время глобальной войны. Мое задание выполнено. Значение слова "Спирит" расшифровано.
      Конечно, для большей достоверности полученную информацию следует подтвердить данными из других источников. Но других источников нет. И времени тоже нет. Вся надежда на то, что мой единственный источник достаточно серьезен. Видимо, фирму Франка используют как фасад другие люди. И вполне естественно, что он кое-что слышит от этих "других людей". Не исключено, что он резонер, но не фантазер, поэтому вряд ли стал бы мне подносить какие-то выдумки.
      Последняя мысль меня настолько успокаивает, что я засыпаю. Но, к сожалению, едва заснув, просыпаюсь. Привычный стук в дверь - не очень сильный, но весьма настойчивый.
      - Не собираетесь ли вы спать до вечера? - спрашивает Мод, когда я открываю.
      - Как я могу рассчитывать на такое, если вы находитесь в этой же гостинице.
      - Очень сожалею, Альбер, но нас ждет новая встреча.
      - Разве дискотеки работают и днем?
      - Встретимся внизу через пятнадцать минут. - И дама скрывается, оставив мой вопрос без ответа.
      Около шести, а на улице такая же жара и такая же толчея прохожих.
      - Неужели снова поднялись цены на бензин? - спрашиваю я, прокладывая дорогу сквозь толпу.
      - Откуда вы это взяли?
      - Последне время вы все меньше пользуетесь автомобилем.
      Мод показывает мне на огромный жилой дом.
      - Вон там, квартира номер тридцать пять. Подниметесь на шестой этаж. Лифт работает.
      - А вы?
      - Обо мне не беспокойтесь. Увидимся позднее.
      - Не бросаете ли вы меня в объятия Дейзи или Сандры? - спрашиваю я.
      - Пока что нет. Но и такое может случиться. Не очень торопитесь, Альбер.
      Ничего больше не объясняя, она сворачивает в первую же улочку, а я направляюсь к дому. На шестом этаже только одна дверь. В маленькой рамочке карточки - женское имя. Знакомое имя. Но это имя не Дейзи и не Сандры: "Модести Милтон".
      Бедняжка Мод. Не решается зайти даже в собственную квартиру. Звоню, и дверь сразу же открывается.
      - Заходите, - говорит Сеймур.
      Захожу. Сначала в полутемный коридор, потом в небольшой холл. Обстановка значительно скромнее, чем в предыдущей квартире. Легкая мебель из светлого дерева. Станка с непременной стереоаппаратурой, обязательный маленький бар и две-три полки с дешевыми изданиями в пестрых обложках. Украшением помещения является огромное окно, из которого видны соседние крыши, а вдали - темный силуэт собора. Уютное жилище с едва уловимым запахом запустения.
      Сеймур закуривает сигарету и подходит к окну, словно забыл, что пришел гость.
      - Вы переселились к Мод? - спрашиваю я без особого интереса и сажусь в кресло как раз против маленького вентилятора, который, наверное, только что включили.
      - Временно, временно, - бурчит американец. - Ровно на столько, сколько будет продолжаться наш разговор. А вообще вы напрасно ревнуете.
      - Вы даже не представляете, как боготворит вас эта женщина.
      - Не время ли нам перейти к более серьезной теме? - замечает Сеймур, отходя от окна.
      Не ожидая моего согласия, он приближается к серванту и нажимает кнопку, чтобы продемонстрировать мне запись разговоров. И конечно же, с моим ценным участием. Сперва я разговариваю с Эрихом, потом с Томасом - об оружии.
      - Вторая запись не очень качественная, - говорит американец, останавливая магнитофон. - Этот глупый хитрец решил избрать для торга самое шумное место. Но, как видите, все слышно достаточно хорошо.
      - Неплохая работа, - признаюсь я. - И сокрушительная документация. Но есть один существенный недостаток.
      - Ваша правда. Пока что в коллекции отсутствует голос важнейшего собеседника. И именно по этому вопросу нам надо посоветоваться.
      Сеймур открывает маленький бар и снова закрывает его.
      - У этой женщины нечего пить...
      Он берет новую сигарету, щелкает зажигалкой и говорит:
      - Следовательно, Томас хочет устранить Эриха как посредника, чтоб сохранить комиссионные. Это не беда. Эрих может фигурировать и как человек, который обеспечивает транспорт, но он должен фигурировать.
      - Мне кажется, что его хотят лишить и этой маленькой роли.
      - Кто? - сводит брови американец.
      - Ваша Сандра.
      Излагаю в двух словах мысль Сандры о том, что Эрих - опасный человек.
      - Мод мне этого не говорила, - замечает Сеймур.
      - Я не исповедуюсь перед Мод. Разговор происходил с глазу на глаз.
      Американец задумчиво молчит, поэтому я добавляю:
      - Странно все-таки, что ваши женщины позволяют себе действовать по собственному усмотрению.
      - Ошибаетесь, Майкл, - качает головой американец. - Это не мои женщины. Больше того, те две сестрички даже не подозревают о моем существовании.
      - Сестрички?
      - Да, сестрички. Наверное, отцы у них разные, а мать одна. Но не будем углубляться в такие мелочи. Сейчас приходится их использовать. Сандру - в связи с ее отношениями с Томасом, а Дейзи - потому что она по приказу Мод смогла установить отношения с Эрихом. Обеим сестричкам известно только то, что Мод старается заключить соглашение, от которого кое-что перепадает и им.
      - В таком случае их действия могут быть достаточно неожиданными для вас.
      - Но не настолько, чтоб провалить операцию.
      Остановившись посреди холла, Сеймур какое-то время молча насыщается табачным дымом, потом переводит взгляд на меня.
      - Сандра не стремится устранить Эриха. Ей на него начхать. Она старается устранить Дейзи.
      - А какое отношение к этой сделке имеет Дейзи?
      - К этой - никакого. Но, наверное, имеет отношение к другой, учитывая то, что брак - это тоже сделка. - И чтоб мне стало понятней, добавляет после короткой паузы: - Связь между Томасом и Сандрой уже давно вела к свадьбе. Но теперь на горизонте появилась младшая сестричка и привлекла внимание жениха. Отсюда и защитная реакция старшей. Если вам необходимы детальные подробности, получите их от Мод.
      - Я не стремлюсь во что бы то ни стало получить информацию, Уильям. Я уже вам объяснял, что не приехал на охоту.
      - Жаль. А я только что собирался дать вам некоторые сведения относительно программы "Спирит". Или включить по крайней мере еще одну запись.
      - Неужели Франк - тоже объект вашего шантажа? - сдержанно спрашиваю я.
      - Совсем нет. Франк - случайный помощник, точно так же, как и обе сестры. Но вы ничего не говорите по поводу программы "Спирит".
      - Вы же знаете, что я не из военной разведки.
      - И все-таки эта тема занимала довольно заметное место в вашей беседе.
      - Вы имеете в виду монолог Франка? Разве я что-то отвечал на его болтовню?
      - Я не настолько глуп, Майкл, чтоб не понять, что к чему. Вы довольно умело направляли болтовню Франка.
      - Очень содержательная болтовня!
      - Но не столь уж и бессодержательная.
      Американец раздавливает окурок в роскошной пепельнице. Он поднимается, делает несколько шагов к окну, потом снова возвращается и садится. Этот человек ни минуты не сидит на месте.
      - Отношения между сестрами - это всего лишь бытовая деталь, Майкл. Если ею умело воспользоваться, можно значительно облегчить себе работу. Важнее то, что Томас, вместо того чтоб привести нас к Райену, старается закрыть путь к нему.
      - А разве вы надеялись на другое?
      - Да, можно было ждать и иного. Можно было ждать, что Томас, чтоб обеспечить себе сотрудничество с Райеном, попробует подключить его к своим проделкам. Но, кажется, Томас остерегается привлекать Райена, боясь, что тот его уволит. И стремится как можно лучше использовать короткое время, которое у него осталось. Считает, что бессмысленно делиться с кем-то успехом, который может оказаться последним перед пенсией. Такой вариант не на пользу нам, Майкл.
      - Скажите об этом Томасу.
      - Это вы скажете ему. И не прямо, а через Сандру.
      Я не возражал. Мой интерес ко всему этому разговору чисто академический.
      "Можешь спокойно рассчитывать на меня, Уильям, - говорю я мысленно, но только до завтрашнего вечера. Завтра двадцать десятое".
      - Этому хитрому глупцу Томасу надо втолковать, что для него крайне важно, чтоб к соглашению был подключен Райен, - говорит Сеймур, поднимаясь. - И надо, чтоб это втолковал ему человек, к которому он имеет полное доверие, такой человек, как Сандра.
      - Вы тешите себя иллюзиями относительно моей близости к этой даме. Да, у меня был с нею короткий разговор с глазу на глаз, но...
      - Для такого человека, как вы, близкие отношения с дамой - вещь нормальная, было бы желание, - говорит американец, прохаживаясь по комнате. - Женщины часто бОльшие реалистки, чем мужчины, так что вы, очевидно, сможете ее убедить. Можете даже пообещать ей что-нибудь.
      - Что именно?
      - Устранить Эриха, то есть Дейзи.
      - Но вы же сами говорите, что Эрих вам необходим.
      - О Майкл, не прикидывайтесь наивным. Обещать - это еще не означает выполнить. По крайней мере в нашей профессии нет такого правила.
      - Как же ее убедить, что Райена надо привлечь любой ценой?
      - Не торопитесь. Дойдем и до этого.
      - А где гарантия, что Райен согласится?
      Сеймур бросает на меня быстрый взгляд.
      - Извечный импульс, Майкл, - это жадность. Согласно информации Франка, рыба уже готова "клюнуть".
      - Франк говорит "через месяц-два".
      - А почему "через месяц-два"? Потому что Райен надеется к тому времени избавиться от Томаса и заключить сделку сам.
      - Значит, он будет ждать.
      - Но он же не знает, что речь идет об одном и том же клиенте и об одном и том же гешефте. Надо, чтоб у него сложилось впечатление, что это срочное дело, неожиданная возможность провернуть быстрое и прибыльное дельце.
      - Не вижу никакой гарантии, что он ухватился за это дело.
      - Гарантии в самом деле нет. Но, прежде чем решить, взяться за это дело или нет, он проведет проверку, а это вынудит его встретиться с вами. Не забывайте, что для вас важнее встреча, чем соглашение. От гешефта не отказываются без веских причин, особенно когда его предлагает ваш помощник по службе.
      - Возможно, вы правы.
      - Что ж, в таком случае мы можем перейти к деталям.
      Когда наконец все обсуждено и уточнено до мельчайших подробностей, на улице уже темно, мы сидим в полутьме. Только маленькая настольная лампа на буфете излучает бледно-синий свет. В большом окне на фоне темно-фиолетового ночного неба четко вырисовывается кафедральный собор, освещенный прожекторами. Американец замер около окна; кажется, он разглядывает собор, ибо внезапно спрашивает:
      - Что вам напоминает эта громадина?
      - Корабль.
      - Вы не оригинальны. Он и построен так, чтобы напоминать корабль.
      - Так почему он должен напоминать мне что-то иное?
      - Кое-кто видит в нем окаменевший порыв. Извечный порыв человека подняться над собой.
      - Может, и так. Я не очень в этом разбираюсь. Во всяком случае, сооружено крепко. Если он столько выстоял...
      - Да, словно огромный зуб, что прогнил с течением времени и его непрестанно укрепляют - пломбируют. Непрестанно! И в этом также порыв, только напрасный, ибо невозможно избежать разрушительной силы времени. Он на минуту умолкает, потом продолжает дальше, будто говоря сам себе: Все гниет, распадается, превращается в пепел и пыль...
      - А вы нисколько не изменились, - замечаю я. - Ваши размышления, как и когда-то, напоминают мне надгробную речь, что началась когда-то давно и продолжается безгранично долго.
      - Зато вы совершенно безразличны к раздумьям, - бурчит Сеймур. - Вам все понятно. Вы человек благородных чувств. А благородные чувства предназначены для благородных призывов - отечество, класс и тому подобное.
      - Вы возвращаетесь к очень давнему разговору, - говорю я, зевая. Собственно, что вас больше раздражает: то, что я чему-то предан, или то, что вам самому не за что ухватиться?
      - Меня раздражает ваша наивная вера, будто правда на вашей стороне, спокойно отвечает американец.
      - Разве я виноват, если правда действительно на нашей стороне?
      - Вы как дети, - снисходительно ворчит Сеймур. - Хорошо, допустим, что правда на вашей стороне. Только какая польза от этого, если вместе с нами, грешниками, погибнете и вы, праведники, а после нас уже не останется никого, чтоб рассудить - кто был прав, а кто - нет?
      - Снова надгробная речь, - говорю я.
      - Мы с вами словно те два козла, что стоят один против другого на узеньком мостике, столкнувшись лбами. Каждый нажимает, чтоб сбросить другого в бездну, не думая, что, если до этого дойдет, пропасть поглотит их обоих.
      - Не обязательно обоих.
      - Вот, вот: "Не обязательно обоих", - повторяет американец, подходя к столу, чтоб загасить окурок. - Ваша логика такая же, как у того козла. Вы не позволяете допустить даже как гипотезу разумную мысль о том, что следует хоть немного отступить и дать возможность пройти другому, чтоб он освободил вам дорогу.
      - Отступите вы.
      - Так, так, козлиная логика.
      - А почему не логика истории?
      Сеймур сидит напротив меня, я плохо вижу его лицо, зато чувствую, что он заслонил от меня вентилятор.
      - В отличие от ваших козлов, - говорю я, - мы с вами каждый раз расходимся. Хочу лишь напомнить, что мы не исключаем разумного компромисса и не раз это доказывали.
      - О, "разумный компромисс"! Делаешь вид, будто делаешь шаг назад, чтоб занять более удобную позицию.
      Он умолкает, смотрит на меня и замечает:
      - А вы не пьете.
      - И вы тоже не пьете.
      - Когда темно и не видно напитка, у меня такое чувство, словно он утратил вкус.
      - Тогда включите большую лампу.
      - Оставьте, это сделает Мод.
      - Пожалуйста, - говорит дама, которая только что вошла, и комната освещается.
      Мод бросает сумку на стул, а сама садится на другой.
      - Не могли нигде найти Сандру и решили ждать около ее квартиры. Она только что возвратилась.
      - Довольно о том, что было, - ворчит Сеймур. - Скажите, что будет.
      - Все хорошо. Завтра вечером Сандра в вашем распоряжении.
      Сандра. Одна из тысяч секретарш, про которых нельзя с уверенностью сказать - насколько они служат бизнесу, а насколько - разведке. Происходит из средних слоев с незначительным положением в обществе и еще более незначительным состоянием. Но в противовес этим минусам природа наделила ее завидной внешностью. Довольно долгое время она была уверена, что мужская половина человечества лежит у ее ног, что счастье - это вопрос ближайших дней и в ожидании его можно и поразвлечься. Но чем больше лет проходило в развлечениях в ночных заведениях и холостяцких квартирах, тем больше росло сомнение в том, что большой бюст является залогом счастливого будущего.
      Мечта о красивом молодом сыне миллионера, который встречает тебя в ночном баре и в ту же ночь предлагает выйти замуж, постепенно таяла. Теперь она уже готова довольствоваться не очень молодым и не очень состоятельным мужчиной из деловых кругов, олицетворением стабильной жизни среднего класса, но мужчины этой категории, как правило, уже давно женаты.
      И вот в поле зрения появляется субъект, совсем незаметный на первый взгляд, но после тщательного изучения оказывается, что именно он и есть тот долгожданный носитель если не счастья, то по крайней мере благосостояния.
      Томас. Он просто бредит эффектными женщинами, которые лучшее лекарство для больного мужского достоинства, уязвленного низким ростом и симптомами старения. Томас уже имел одну такую эффектную женщину законной женой: Элен, дочку богатого бакалейщика. Она стремилась пробиться в высокие сферы дипломатических коктейлей и светских приемов, но, поняв, что ее муж вряд ли сделает карьеру, смотала удочки.
      Ныне у Томаса есть все данные, чтобы не только завоевать женщину, но и удержать ее. Речь идет не о хорошем заработке и не о будущей высокой пенсии. Все это мелочи по сравнению с суммами, нажитыми секретными операциями с оружием. Говорят, деньги не пахнут. Но если они у тебя есть, чуткий женский нюх быстро обнаружит их. Первой этот нюх проявила Сандра. Сандра Дейвис, а затем и ее сестра Дейзи.
      Таковы данные об интимных отношениях в треугольнике, полученные от Сеймура, а также и от Мод на следующий день, когда мы под вечер отправляемся на квартиру секс-бомбы.
      Следующий день. И день последний. Но для того чтоб он стал в самом деле последним, надо играть свою роль спокойно и естественно.
      Темнеет, и огни реклам играют радужными красками. Около витрин прогуливаются молодые и не совсем молодые парочки. Мы с Мод тоже парочка. Парочка по принуждению. Или результат игры случая.
      Сворачиваем с главной улицы влево, и едва проходим метров сто, как дама останавливает меня:
      - Вон там освещенный вход. Красавица живет на третьем этаже.
      - Гм, красавица. А дракон?
      - Дракон... - презрительно произносит Мод. - Неужели вы боитесь того карманного человечка?
      - Маленький человечек может устроить огромный скандал.
      - Не надо бояться. Если бы был риск, Сандра бы вас не приняла.
      - Чудесно, - киваю я. - На вашу ответственность. Магнитофон вы хорошо спрятали? Если вы успели записать даже мой разговор с Франком... Этого я от вас не ожидал, милая.
      - Я работаю в соответствии с распоряжением, Альбер. Кажется, я вас уже предупреждала.
      Судя по облицованным мрамором лестницам, в этом доме живут богатые люди. На третьем этаже две двери, однако латунная табличка с надписью "Сандра Дейвис" исключает ошибку. Хозяйка открывает мне и ведет в холл, значительно просторней и роскошней, чем в квартире Мод.
      Сандра делает небрежный жест, мол, садитесь, если хотите, опускается в кресло, ждет, пока я сделаю то же самое, потом, охватив ладонями колени, холодно спрашивает:
      - Для чего мы собрались?
      - Думаю, чтоб приятно провести вечер.
      - Думаете, но не уверены.
      - Это зависит не только от меня.
      - Конечно.
      Одним словом, я ошибся, надеясь увидеть соблазнительницу, которая будет демонстрировать мне свои прелести сквозь полупрозрачный пеньюар. Бледно-синее домашнее платье Сандры совсем не прозрачное и плотно закрыто от шеи до пят, а выражение лица женщины уж вовсе не настраивает на фривольный лад. Что ж, в таком случае можно приступать непосредственно к теме.
      - Не знаю, чем вызвана ваша откровенность, но в тот вечер вы дали мне ценную информацию об Эрихе.
      - Я тоже такого мнения, - подтверждает Сандра без лишней скромности. - Но информация ценна только тогда, когда ее принимают во внимание.
      - Поговорим и об этом. Я хотел сказать, что пришел ответить на услугу услугой.
      - Кто же откажется от услуги! - пожимает плечами хозяйка.
      - Речь идет о моей сделке с Томасом. Ваш друг ясно дал понять, что из гешефта исключается Райен.
      - Кто вам сказал о Райене? - Женщина поднимает подрисованные брови.
      - Я проинформирован. Нельзя работать без информации в такой отрасли, как наша.
      - Про Эриха вы не были проинформированы.
      - Я сказал вам, что дойдем и до этого вопроса. А сейчас говорю, что ни в коем случае нельзя исключать из соглашения Райена.
      - Почему вы не скажете это Томасу?
      - Я не настолько близко с ним знаком. Не знаю, поймет ли он. Мне кажется, что с вами мы договоримся.
      - Вряд ли. Хотя бы по той причине, что я не знаю никакого Райена.
      - Вам деже не известно, что он шеф Томаса?
      - Впервые слышу.
      - Я вас понимаю, - киваю я. - Такой разговор, как наш, неминуемо начинается с определенного недоверия. Будем надеяться, что так будет только сначала. В тот вечер я очень серьезно отнесся к вашей информации. Теперь попробуйте вы терпеливо выслушать меня.
      - Именно это я и делаю - слушаю вас, - говорит она, безразлично глядя на меня.
      - Ваш друг наряду с чисто служебной деятельностью позволяет себе и некоторые посторонние соглашения.
      - Какие это посторонние соглашения?
      - Ну, подобные тем, которые он заключил с Эрихом.
      - Ясно. Тот тип уже пустил в ход свои интриги.
      - Не волнуйтесь. Я с пониманием отношусь к этим вещам. Такая у меня профессия.
      - Следовательно, Эрих раззвонил...
      - Не торопитесь... Я не сказал, что Эрих. А впрочем, ваш друг был замешан в подобных аферах задолго до появления Эриха. Еще с тех времен, когда он был дипломатом в Нигерии...
      И я излагаю ей ту историю, в результате которой Томаса чуть не выбросили из ЦРУ. Это в самом деле грязная история, стоившая кое-кому жизни, но принесшая нашему герою кругленькую сумму.
      - В каком романе вычитали вы эти небылицы? - спрашивает Сандра, терпеливо выслушивая меня.
      - Не знаю, как называется этот роман, но автор его - ваш друг. Если не верите, спросите у него.
      Последняя фраза производит заметный эффект.
      - У вас есть еще что-то?
      - "Еще что-то" - самое важное, - подчеркиваю я. - Оно касается сегодняшнего дня. Если вы в самом деле не знаете Райена, то должен вам сказать, что он не такой глупец, каким его считает Томас. У Райена есть определенные подозрения относительно прошлой деятельности вашего друга. Райен следит за каждым его шагом. Райен только и ждет удобного случая застукать вашего друга на месте преступления, чтоб выбросить его и поставить вместо него своего человека. И именно в этот миг ваш друг сам кладет на гильотину свою голову.
      - Пусть так. Но что теряете тут лично вы? Ведь для вас важно получить товар?
      - Извините, но мне не нужен товар, который может вызвать катастрофу.
      - Почему катастрофу?
      - А как же иначе? Ведь Райену, чтоб разоблачить Томаса, буду необходим я? Это означает, что он попробует во что бы то ни стало привлечь меня на свою сторону. А это, в свою очередь, будет означать широкое разглашение дела, соглашение объявят недействительным, не говоря уже о других возможных осложнениях. Нет, такой бизнес меня не привлекает.
      - Тогда надо было обращаться непосредственно к вашему Райену, замечает Сандра.