Глава 1

5 марта 1841 года

Солнечный свет проникал сквозь пыльное окно и падал на шелковистые прядки волос спящей Эмили Барет. Ей исполнился двадцать один год.

Девушка провела рукой по лицу, потянулась и зевнула, приветствуя свежий, прохладный день. Где-то поблизости загорланил петух, и робкая улыбка изогнула ее пухлые розовые губы.

Внезапной вспышкой вернулась память, и Эмили резко села в постели. Во сне она забыла о своей боли, которая вдруг снова резанула ее, будто острая бритва. Бабушка Роза… умерла. Неужели прошла всего неделя, как ее бабушку опустили в могилу? Неужели прошло всего семь дней с тех пор, как она в последний раз вытерла ее горящий лоб? Бедная Розанна стала первой жертвой ненавистного Желтого Джека в этом сезоне. При воспоминании об этом злые слезы снова обожгли глаза Эмили.

Она поспешно вскочила с постели, набросила халат поверх ажурной ночной сорочки и подошла к окну. Приподняв клетчатую хлопковую занавеску, девушка посмотрела на грязные улицы Хьюстона. Жалкие лачуги сгрудились среди черной грязи, на их фоне выделялись несколько винных лавок.

В кои-то веки Эмили почувствовала себя отдохнувшей. Ночь прошла спокойно — без пальбы пьяных ковбоев. Неужели наконец-то наступил порядок в этом беспутном поселении?

Возможно, открытие три дня назад постоянно действующего храма способствовало установлению хоть какого-то порядка. Эмили бросила взгляд на новую пресвитерианскую церковь Джона Кальвина — белый оплот респектабельности в море хаоса и разврата, которая стояла с приоткрытыми дверьми и, казалось, призывала грешников к покаянию.

— Ох, бабушка, если бы ты дожила до этого дня! — прошептала Эмили, глотая слезы.

Девушка отвернулась от окна и подошла к туалетному столику. Проведя щеткой по густым золотистым волосам, она глубоко вздохнула и спросила, обращаясь в пустоту:

— Что мне делать?

Розанна зарабатывала им на жизнь своим искусством швеи, даже купила этот маленький, но элегантный домик. Она старательно обучала внучку и научила ее шить платья несложных фасонов. Но Эмили также проучилась в женской семинарии Хьюстона и получила квалификацию учительницы, но школ в приграничной зоне было мало. — Конечно, всегда требовались девушки в салуны и бордели… От этой мысли Эмили содрогнулась.

По крайней мере она была в безопасности и имела крышу над головой. По сравнению с тем, что им с бабушкой довелось испытать пять лет назад, во время войны за независимость, жизнь в Хьюстоне казалась сейчас передышкой в раю. Стянув локоны на затылке розовой атласной лентой, Эмили вспомнила, как они бежали из Гонсалеса, и того незнакомца в черном, который так грубо с ней обошелся. Как его звали? Бабушка несколько раз упоминала имя капитана, но Эмили забыла. «Кем бы он ни был, возможно, уже горит в аду», — с удовлетворением подумала девушка. Многие погибли на той войне…

Резкий стук в дверь прервал ее мысли. Кто мог прийти так рано?

— Мисс Эмили, откройте, пожалуйста!

Она узнала голос Падриака О'Брайена, президента Республиканского банка. Что ему надо в такое время? Придется его впустить, потому что он принялся колотить в дверь. Нахмурившись, Эмили быстро надела розовое платье из муслина и, застегивая на бегу пуговицы, бросилась открывать.

Распахнув дверь, она резко спросила:

— Что означает это вторжение, сэр?

Падди О'Брайен, лысеющий толстяк, вошел в гостиную и бросил бобровую шапку на кушетку.

— Простите меня за этот стук, милочка. Я думал, вы еще спите. — Потом повернулся к двери и крикнул: — Заходите, Дэвид, мальчик мой!

Эмили увидела молодого стройного мужчину. Несколько секунд этот джентльмен пристально смотрел на нее, пока лицо его не залила краска смущения. Затем он нервно откашлялся и произнес:

— С вашего разрешения, мисс.

Эмили смотрела в ярко-голубые глаза молодого человека, которому было, по-видимому, лет двадцать с небольшим.

— Можете войти, — снизошла она и обратилась к банкиру: — Итак, сэр? Изложите ваше дело.

— Милочка, — мягко упрекнул он, — вы знаете мое дело.

— Ничего подобного!

Банкир неловко переступил с ноги на ногу.

— Мисс Эмили, я говорил вашей бабушке три недели назад, что не могу больше давать вам отсрочку…

— Отсрочку! — в отчаянии прошептала Эмили. — Отсрочку от чего?

Воцарилось тягостное молчание. Наконец молодой человек справился с волнением и запротестовал:

— Послушайте, вы мне не говорили о том, что дом занят.

— Это ненадолго, сэр, — ответил банкир. И спросил Эмили: — Милочка, разве вы не знали, что ваша бабушка занимала у меня деньги?

— Нет! О чем вы говорите, Бога ради?

Банкир вздохнул и задумчиво погладил свои загнутые кверху усы.

— Успокойтесь, мисс Эмили. Я вам сейчас покажу. — О'Брайен вынул из кармана сюртука свернутый в трубочку лист бумаги. — Этот документ просрочен больше чем на месяц, милочка, и если у вас нет денег на оплату, то, боюсь, вам придется уехать.

— Уехать? — переспросила Эмили, не веря своим ушам. Она опустилась на кушетку и дрожащими руками развернула бумагу. Время остановилось, пока она читала:

«В первый день февраля 1841 года обязуюсь уплатить… сумму в триста долларов». Содрогаясь, она читала описание залога, которым был их дом. Внизу страницы стояла знакомая корявая подпись бабушки.

У Эмили закружилась голова. Триста долларов — и платеж уже на месяц просрочен! С таким же успехом это могли быть три тысячи! Теми несколькими золотыми монетами Соединенных Штатов, которые у нее имелись, никак нельзя было оплатить столь огромный долг, а накопленные ими техасские деньги практически ничего не стоили. Ох, почему бабушка не сказала об этом долге, не подготовила ее к такому повороту событий? Эмили считала их финансовое положение прочным, но, по-видимому, Розанна заложила дом под большие проценты, чтобы они могли выжить.

Девушка в отчаянии подняла глаза и вернула О'Брайену документ.

— По-видимому, дом принадлежит вам, сэр, — деревянным голосом произнесла она.

Банкир откашлялся и положил бумагу в карман.

— Милочка, мне очень жаль. — Затем повернулся к своему спутнику и объявил: — Это мистер Дэвид Эшленд, возможно, будущий владелец этого дома. Мистер Эшленд часто приезжает в Хьюстон за покупками для своей плантации и находит условия в отеле «Капитолий» не совсем… удовлетворительными.

Эмили не обращала внимания на мужчин, не замечала сочувствия в глазах будущего владельца ее дома.

— Пойдем, Дэвид, мальчик мой, — нервно продолжал О'Брайен. — Давайте все здесь осмотрим.

— Вы не возражаете, мисс? — застенчиво спросил мистер Эшленд.

— Какое это теперь имеет значение? — пробормотала Эмили. Мужчины вышли из гостиной, и Эмили почувствовала, как слезы жгут ей глаза. Но в душе было до странности пусто. До ее ушей доносились обрывки разговора из спальни.

— Постель из настоящего пуха… в окнах стекла, для нашего города это редкость.

Мужчины вернулись в гостиную.

— А в этой гостиной к тому же прекрасная мебель. Вот чудесное старое кресло-качалка. — И он толкнул ногой виндзорское кресло бабушки.

Эмили вскочила с кушетки, наконец поняв весь ужас положения, в котором она оказалась.

— Вы не получите бабушкино кресло! — воскликнула она, крепко ухватившись за его спинку.

И тут внезапно нахлынуло воспоминание о холодных, мокрых ветках платана. Любимое бабушкино кресло-качалка, бережно привезенное семьей из Джорджии, сохраненное во время кошмарного бегства из Гонсалеса, своим скрипом навевающее воспоминания о счастливых годах… Эмили холодно смотрела на обоих мужчин: нет, она не позволит отобрать его!

Видя ее возмущение, О'Брайен раздраженно всплеснул руками.

— Очень хорошо, милочка, забирайте это кресло, — уступил он и ядовито прибавил: — Забирайте все, что сможете унести. Но учтите, мисс Эмили, вы должны уехать.

Нарушив долгое молчание, Дэвид Эшленд спросил банкира:

— Но что эта девушка будет делать, любезный? Вы же не можете просто вышвырнуть ее на улицу!

О'Брайен пожал плечами. Но под возмущенным взглядом Дэвида Эшленда обернулся, задумчиво посмотрел на Эмили и как-то нехорошо ухмыльнулся:

— Да, она слишком симпатичная девчонка, чтобы ее просто выбросить на улицу. — И обнял Эмили за плечи. Она отпрянула от его тяжелой руки и неприятного запаха его тела, но Патрик крепко держал ее. — Не беспокойся, милая, Падди О'Брайен о тебе позаботится. Я дружу с Нелл Дули из Отеля для мужчин», а ей всегда нужны красивые девочки вроде тебя.

С криком отвращения Эмили все-таки вырвалась. В этот же момент Дэвид Эшленд подскочил к нему и грозно прикрикнул:

— Придержите язык, любезный, пока я его не вырвал!

— Бросьте, мистер Эшленд, этой девушке может грозить гораздо худшая участь, чем стать одной из девушек Нелли. К чему такое возмущение, мой мальчик? Или вы предпочитаете, чтобы она предложила вам себя вместе с домом?

Далее все произошло мгновенно. Дэвид Эшленд схватил банкира за воротник сюртука и стянул коричневую ткань у шеи так сильно, что толстяк стал брызгать слюной и задыхаться от страха.

— Убирайтесь отсюда, негодяй! — прогремел Дэвид. — Этот дом куплен! К концу дня деньги будут переданы в ваши жадные руки! А теперь удалитесь, сэр, пока у вас еще есть такая возможность!

Он отпустил О'Брайена, и тот пошатнулся, стараясь удержать равновесие. Банкир схватил свою шляпу и уже на пороге сердито оглянулся:

— Господи, мистер Эшленд! Я дал этой девчонке больше месяца! Я всего лишь деловой…

Дэвид сделал шаг к банкиру, и тот быстро ретировался, громко хлопнув дверью.

Молодые люди остались вдвоем. Дэвид Эшленд неловко переступил с ноги на ногу.

— Я… я… — неуверенно начал он. — Простите меня, мисс. Мне говорили, что я унаследовал вспыльчивость моего дяди. Надеюсь, я вас не испугал, но этот человек… он не джентльмен!

Эмили стояла, опустив глаза и крепко сжимая спинку бабушкиного кресла-качалки.

— Спасибо за то, что… заставили мистера О'Брайена удалиться. — И она робко улыбнулась.

Дэвид осторожно потрогал полированное красное дерево. Теперь он стоял так близко, что Эмили уловила свежий запах его мыла для бритья. Их взгляды встретились.

— Вам не о чем тревожиться, мисс. Никто не заберет это кресло и не выгонит вас отсюда. В вашем распоряжении столько времени, сколько вам нужно, чтобы уладить свои дела.

Эмили, опустив ресницы, прошептала:

— Благодарю вас, сэр.

Господи, как сказать совершенно незнакомому мужчине, что ей нечего улаживать, некуда идти? Эмили кивнула. В конце концов, мистер Эшленд не виноват. Он просто хотел приобрести дом, чтобы пользоваться им во время деловых поездок в Хьюстон.

Прежде чем уйти, Дэвид обернулся и посмотрел на склоненную голову Эмили. На мгновение ей показалось, будто мистер Эшленд собирается что-то сказать, но он промолчал.

Эмили упала в бабушкино кресло-качалку, голова раскалывалась. Дом ей больше не принадлежит. У нее ничего нет. Правда, будущий владелец оказался добрым человеком. Неужели ее выгонят на улицу и она вынуждена будет зарабатывать себе на жизнь в салунах и игорных домах? Эмили содрогнулась, вспомнив посещения их дома несколькими проститутками. Хотя Розанна и была набожной христианкой, она шила платья для некоторых наиболее знаменитых городских куртизанок. «Деньги не пахнут», — рассудительно говорила миссис Барет. Эмили помнила кричаще безвкусные шелковые платья, раскрашенные лица, запах дешевых духов… Неужели это ее судьба?

— Ох, бабушка! — вздохнула она. — Что со мной будет?

Дэвид Эшленд вошел в холл отеля «Капитолий» и сразу направился к железной печке. Он сел в глубокое кресло и протянул к огню руки. Господи, с каким удовольствием он уедет из Хьюстона! Хотя в «Капитолии» гордились отдельной гостиной и столовой для благородных постояльцев, ему до смерти надоело сталкиваться здесь с грязными грубиянами. Он скучал по Бразос-Бенду, по его элегантной простоте. И он нужен дяде.

И еще кое-кому нужен здесь — Эмили Барет.

Дэвид достал из кармана сюртука свернутую бумагу на право владения собственностью Баретов. Он купил этот дом, но что ему делать с девушкой?

Можно, конечно, отдать ей этот документ. Деньги для Дэвида не имели значения. Но решит ли возврат дома ее проблемы? Все равно эта девушка останется одна в Хьюстоне и будет зависеть от прихотей негодяев.

Дэвид нахмурился. Как он может оставить здесь девушку? Сильная и одновременно беззащитная, Эмили затронула какую-то струнку в глубине его души. У нее лицо ангела: изящный носик, высокие скулы, сверкающие, как алмазы, голубые глаза, обрамленные темными ресницами. И держится с большим достоинством.

Да, мисс Барет — настоящая леди, обладающая гордостью, достоинством, красотой. И, как джентльмен, он не мог бросить леди в беде.

Внезапно Дэвид щелкнул пальцами: надо увезти Эмили в Бразос-Бенд! Тут он нахмурился. Как можно просить утонченную молодую леди уехать на уединенную хлопковую плантацию и жить там вместе с двумя мужчинами?

Точнее, как он может просить девушку жить в одном доме с дядей Эдгаром? Дэвид мрачно покачал головой. Да его дядя способен напугать кого угодно.

Тем не менее, возможно, все не так плохо: в последнее время он заметил, что дядя стал чаще разговаривать, иногда даже смеяться, снова появились его самоуверенность и цинизм. Вполне возможно, что присутствие красивой леди взбодрит дядю Эдгара, который заточил себя в доме, забыл старых друзей, даже Сэма Хьюстона. Возможно, Эмили сумеет вернуть к жизни Бразос-Бенд.

По крайней мере Дэвид мог заверить девушку, что она не останется на плантации без компаньонки. В конце концов, есть же экономка, и скоро вернется Мария.

— Мария! — громко прошептал Дэвид, и глаза его заблестели.

Мария! Конечно, почему же он не подумал о Марии раньше?

Глава 2

6 марта 1841 года

На следующий день, услышав стук, Эмили открыла дверь и увидела на крыльце мистера Эшленда. Бросая вызов грязным улицам, молодой человек нарядился в светло-бежевый сюртук, а его кремовые брюки были заправлены в блестящие коричневые сапоги.

— Доброе утро, мисс Эмили. Могу я с вами поговорить?

— Конечно. — Ей приятно было видеть этого красивого мужчину, но она чувствовала себя измученной после бессонной ночи и, не удержавшись, добавила: — Насколько я понимаю, дом теперь все равно ваш.

Дэвид Эшленд покраснел и прошел в гостиную.

— Вы не должны беспокоиться по этому поводу, мисс.

Эмили жестом показала ему на канапе.

— Располагайтесь, пожалуйста, сэр, — сказала она, усаживаясь в кресло-качалку Розанны и расправляя вокруг себя голубую юбку в клетку.

Дэвид смущенно заговорил, сидя на краешке канапе в противоположном конце комнаты.

— Вы сегодня выглядите необычайно хорошенькой, моя доро… то есть мисс Эмили.

Она одарила его грустной улыбкой.

— Сэр, изложите ваше дело ко мне.

Дэвид встал, заметно нервничая, и подошел к окну.

— Мне пришло в голову, мисс Эмили, что я, возможно, могу найти выход из вашей… э… ситуации. — Он забарабанил пальцами по подоконнику. — Теперь, когда я купил ваш дом, мне представляется, что вы нуждаетесь в покровителе. — Дэвид повернулся к ней и выпалил: — Эмили, как вы отнесетесь к тому, чтобы уехать к нам в Бразос-Бенд?

— Прошу прощения, сэр? — чопорно переспросила она. Дэвид поторопился объяснить:

— В Бразос-Бенде вместе со мной и моим дядей живет еще девушка семнадцати лет, которой очень пригодилось бы ваше общество и руководство.

При этих словах лицо Эмили смягчилось, однако она молчала, тщательно обдумывая его слова. Дэвид откашлялся и ринулся вперед:

— Собственно говоря, Мария сейчас в отъезде, но скоро вернется. Эта девушка — сирота и последние шесть лет живет у нас. Меня подолгу не бывает дома, а дядя, ну, дядя предпочитает общество самого себя. Я пытаюсь объяснить, что Марии, к сожалению, не уделялось должного внимания. Она все еще в основном говорит по-испански.

— Понимаю, — пробормотала Эмили, нахмурив брови. — Вы говорите, что сейчас она в отъезде?

Дэвид кивнул и прикусил губу.

— Меня очень тревожит судьба этой девушки. Она жила одиноко и была погружена в себя, поэтому несколько месяцев назад я записал Марию в отличный пансион для девочек в Накогдочесе. В начале января я ее туда отвез. Однако… как раз перед отъездом в Хьюстон я получил письмо от начальницы пансиона. Кажется, Марию… исключили.

Эмили подалась вперед в кресле.

— Исключили? Но почему?

Выражение лица Дэвида стало настороженным, и он ответил довольно туманно:

— Эмили, этой девочке действительно нужна ваша помощь. В голосе Дэвида звучало отчаяние, которое тронуло и испугало Эмили. Откинувшись назад, она уточнила:

— Значит, сэр, если я вас правильно поняла, вы предлагаете мне место компаньонки этой молодой леди?

Дэвид Эшленд подошел, придвинул поближе к Эмили стул и сел.

— Нет, Эмили, я не предлагаю вам место компаньонки, — мягко поправил он. — Я предлагаю вам место в нашей семье.

Эмили высоко подняла изящно очерченные брови:

— Но почему, сэр?

Дэвид откинул со лба русые волосы.

— Мне очень трудно это объяснить, Эмили. Достаточно сказать, что, как джентльмен, я чувствую свою ответственность за вас. — Словно в доказательство, Дэвид показал акт о покупке. — Вы можете получить этот дом обратно, Эмили, если пожелаете. Но подумайте хорошенько, дорогая. Хьюстон — дикий, опасный город. Вам не кажется, что было бы лучше жить в семье, в подобающей, элегантной обстановке?

Глядя на бумагу в руках Дэвида Эшленда, Эмили Барет еле сдерживала слезы. Этот молодой человек был так мил, так добр.

— Вы хотите сказать, что готовы вернуть мне дом? — прошептала она недоверчиво. — Но, сэр, если вы его купили, значит, он вам самому нужен.

— Да, я действительно часто приезжаю по делам в Хьюстон. Но это второстепенная проблема, Эмили. Мы сейчас обсуждаем ваше будущее, куда вам лучше всего податься. И мне кажется, что скромной воспитанной леди будет лучше в Бразос-Бенде.

Эмили прикусила губу.

— Но, сэр, такое положение вряд ли может быть постоянным…

— А почему бы и нет? — возразил Дэвид. — Наш дом, несомненно, постоянный. Кроме того, позднее вы можете решить выйти замуж, завести собственную семью. Эмили улыбнулась дрожащими губами.