1. КРИСТАЛЛИЗАЦИЯ ГЕНИТАЛЬНОГО ОБЪЕКТНОГО ЛИБИДО

      Задача «управления переносом» возникает постольку, поскольку аналитику приходится иметь дело с переносом инфантильных позиций пациента. Этот перенос принимает в процессе лечения разнообразные формы и имеет различные функции. Позиция, которую клиент занимает по отношению к аналитику, может быть окрашена не только положительно, но и отрицательно. Аналитику необходимо помнить, что всякий перенос рано или поздно оборачивается сопротивлением, которое сам пациент разрешить не в состоянии. Как подчеркивал Фрейд, изначально положительный перенос может обернуться отрицательным. Перенос играет важную роль, поскольку существуют значимые элементы невроза, проявляющие себя только при трансфере. По этой причине устранение «трансферентного невроза», который постепенно занимает место исходного невроза, становится одной из самых главных задач анализа.
      Положительный перенос представляет собой основное средство лечения. Но сам перенос не лечебный фактор, а наиболее важная предпосылка для установления тех процессов, которые в конце концов — независимо от него — приводят к исцелению. В своих работах, посвященных трансферу, Фрейд обсуждал следующие технические задачи:
      1. Установление эффективного положительного трансфера.
      2. Использование положительного трансфера для преодоления невротического сопротивления.
      3. Использование положительного трансфера для продуцирования вытесненного содержания и динамически эффективных эмоциональных прорывов.
      Анализ характера ставит перед нами две задачи: первая — техническая, а вторая — связанная с экономикой либидо. Эти задачи взаимно дополняют друг друга.
      Для выполнения технической задачи требуется установить эффективный положительный перенос. Клинический опыт показывает, что лишь отдельные пациенты способны установить его спонтанно. Но наши рассуждения на тему анализа характера приводят к другому вопросу. Если верно, что все неврозы возникают на основе невротического характера, и если нарциссический панцирь является типичным аспектом невротического характера, то встает вопрос, способны ли вообще наши пациенты в начале лечения на настоящий положительный перенос. Под «настоящим» мы подразумеваем сильные неамбивалентные эротические объектные отношения, которые могут обеспечить основу для достаточно тесных взаимоотношений с аналитиком, способных выдержать трудности анализа. Исходя из нашего опыта, мы вынуждены ответить на этот вопрос отрицательно. На ранних стадиях анализа настоящего положительного переноса не существует. Более того, его и не может быть, поскольку имеет место сексуальное вытеснение, отсутствует объектно-либидинальное влечение и налицо характерный панцирь. Правда, во многих случаях можно наблюдать подобие позитивного переноса. Но что же представляет собой бессознательный фон таких проявлений переноса? Истинные они или нет? Для обсуждения этой проблемы следует обратиться к случаям явно неудачного анализа, которые позволили бы сделать вывод о наличии настоящего объектно-либидинального влечения. Это часть более широкого аспекта проблемы: может ли вообще человек с невротическим характером любить, и если да, то в каком смысле. Тщательное исследование подобных ранних проявлений так называемого положительного переноса, то есть объектно-либидинального сексуального влечения к аналитику, показывает, что их можно отнести — за исключением редких случаев отражения зачатков искренней любви — к одному из трех видов:
      1. Реактивный положительный перенос. В этом случае пациент компенсирует переносимую на аналитика ненависть видимыми проявлениями любви. За этим стоит скрытый отрицательный перенос. Если аналитик интерпретирует возникающее в результате такого переноса сопротивление как выражение любовного отношения, он не заметит отрицательного переноса, скрытого за ним. В этом случае появится опасность оставить незатронутым ядро невротического характера.
      2. Подчинение аналитику, возникающее из-за чувства вины или по причине «морального мазохизма», за которыми скрыто не что иное, как вытесненная и компенсированная ненависть.
      3. Перенос нарциссических желаний, нарциссического ожидания, что аналитик будет любить пациента и преклоняться перед ним. Никакой другой вид переноса не рушится столь быстро, как этот, ничто столь легко не превращается в горькое разочарование и нарциссическую боль, полную ненависти. Если аналитик трактует этот вид переноса как положительный («Ты меня любишь»), то опять делает серьезную ошибку. Для такого пациента любви вообще не существует. Он хочет, чтобы его любили, и теряет интерес в тот момент, когда понимает, что его желание невыполнимо. Правда, надо отметить, что при этом виде переноса имеют место либиди-нальные влечения, но они не могут обеспечить эффективным положительным переносом из-за сильного нарциссического компонента, как в случае оральных потребностей.
      Три типа переноса, подобных положительному — нет сомнений, что дальнейшее изучение проблемы выявит и другие, — заглушают те зачатки настоящей, искренней объектной любви, которые пока еще не подчинены неврозу. Такого рода переносы возникают в результате невротического процесса, в котором фрустрация любви порождает ненависть, нарциссизм и чувство вины. Этих переносов бывает достаточно, чтобы удерживать пациента в анализе до того времени, когда они могли бы разрешиться. Но если их вовремя не разоблачить, появится сильный мотив прервать анализ.
      Именно желание установить интенсивный положительный перенос заставляет меня уделять так много внимания отрицательному. Своевременное и осторожное осознание негативной, критической или осуждающей позиции пациента к аналитику не усиливает отрицательный перенос, а устраняет его, кристаллизуя таким образом позитивную позицию. Может возникнуть впечатление, будто я только и работаю с отрицательным переносом, благодаря тому факту, что разрешение нарциссического защитного аппарата в процессе анализа переводит скрытый негативный перенос в открытую форму, так что анализ, часто месяцами, проходит под знаком манифестируемых пациентом защит. И все же я не привношу в пациента ничего нового. Я только навожу фокус на то, что прежде скрывалось за манерой его поведения (такой, как чрезмерная вежливость, индифферентность и т. д.) и что является скрытой защитой от влияния аналитика.
      Сначала мне хотелось бы перечислить все формы защиты эго в отрицательном переносе. Несомненно, что эго-защита рано или поздно проявится в импульсах ненависти. Не вызывает сомнений и то, что мы всегда провоцируем ненависть, если, интерпретируя сопротивление пациента, исходим из защиты эго. А вот саму эго-защиту называть отрицательным переносом было бы неверно. Это, скорее, нарциссическая защитная реакция. Нарциссический перенос также не является отрицательным в строгом смысле этого слова. Был период, когда меня сильно впечатлял обнаруженный мною факт, что каждая эго-защита, если ее последовательно анализировать, легко и быстро вызывает отрицательный перенос. Скрытый отрицательный перенос имеет место с самого начала только у пассивно-фемининного характера и при аффективном блокировании (в этом случае мы имеем дело с активной, но вытесненной ненавистью).
      Я проиллюстрирую технику работы с переносом при помощи случая, когда пациент демонстрировал положительный трансфер. Этот пример взят из случая двадцатисемилетней женщины, которая обратилась к аналитику с жалобой на отсутствие стабильных сексуальных отношений. Она два раза была замужем и имела большое количество любовников. Пациентка знала причину своей склонности к нимфомании: половой акт не удовлетворял ее, поскольку она была не способна к оргазму. Чтобы понять ее сопротивление и его интерпретацию, надо иметь в виду, что пациентка была очень привлекательна и вполне сознавала свое женское очарование. Во время нашей первой беседы я обратил внимание на ее смущение: хотя она говорила и отвечала на мои вопросы вполне свободно, но совсем не поднимала глаз.
      На протяжении первой беседы и большей части второй она достаточно свободно говорила о болезненных обстоятельствах ее второго развода и о нарушениях ощущений во время полового акта. К концу второй беседы в ее поведении произошло изменение: пациентка замолчала, а потом заявила, что ей нечего больше сказать. Было ясно, что перенос уже перешел в конфликт. Теперь существовало две возможности: либо постараться поощрением и увещеванием побудить ее продолжить говорить, либо взяться за само сопротивление. Первое послужило бы средством обойти сопротивление. Второе было возможно только в том случае, если бы мне удалось хотя бы отчасти понять причину ее стеснения. Поскольку в таких ситуациях мы всегда имеем дело с эго-защитой, сопротивление можно рассматривать под этим углом. Я объяснил ей смысл подобных защитных блоков, сказав что за ними всегда что-то скрывается, что-то, против чего она бессознательно защищается. Еще я добавил, что, как правило, это бывают мысли об аналитике, что именно они вызывают формирование таких блоков. Успешное же лечение зависит от ее способности быть абсолютно честной во всем, что касается этих мыслей. Тогда она, долго колебавшись, сказала, что днем раньше могла говорить свободно, но у нее действительно возникли определенные мысли и она ничего не может с этим поделать. В конце концов она заявила, что ей хотелось бы знать, что было бы, если бы аналитик «обнаружил ее определенную особенность», — не стал бы он ее презирать из-за ее опыта с мужчинами? Это было сказано в конце нашей встречи. На следующий день зажатость сохранилась. Я вновь привлек к этому ее внимание и подчеркнул, что она опять «отторгает» что-то. Оказалось, что она полностью вытеснила то, что всплыло на предыдущем сеансе. Я объяснил смысл происходящего, после чего пациентка сообщила, что прошлой ночью она не смогла заснуть, потому что очень переживала, что у аналитика могут возникнуть к ней личные чувства. Это можно было бы интерпретировать как проецирование ее собственных импульсов любви. Но ее личность, ее сильный нарциссизм и ее прошлый опыт не укладывались в эту интерпретацию. Я как-то чувствовал, что она не верит в мою надежность и боится, что я могу злоупотребить аналитической ситуацией в своих сексуальных интересах.
      Не было сомнений, что она, следуя своей роли, уже перенесла сексуальные желания на аналитическую ситуацию. Выбирая, что обсуждать в первую очередь — эти проявления ид или страхи эго, я склонялся ко второму. Поэтому я сказал ей о том, как я понимаю, конечно, в той мере, в какой могу предполагать, ее опасения. Вслед за этим она вспомнила о негативном опыте, который ей пришлось пережить с прежними ее терапевтами. Рано или поздно все они делали ей определенные предложения или начинали пользоваться терапевтической ситуацией даже не спрашивая ее. Она считала, что при таких обстоятельствах ее недоверие к терапевтам вполне естественно, и сказала, что пока не знает, отличаюсь ли я в этом смысле от своих предшественников. Это дало эффект временного раскрепощения. Она снова могла свободно говорить о своих актуальных конфликтах. Пациентка подробно рассказывала о своих любовных взаимоотношениях, что позволило выявить два момента: первый — ее выбор, как правило, останавливался на мужчинах, которые были моложе ее, а второй — она быстро от них уставала. Было ясно, что ее сексуальная жизнь характеризовалась нарциссическими чертами: она хотела доминировать над мужчинами, чего было легче добиться с теми из них, которые были моложе, и теряла интерес, как только мужчина воздавал ей полную меру почитания.
      Можно было объяснить ей смысл ее поведения, и это не принесло бы никакого вреда, поскольку с тем, что было глубоко вытеснено, ничего бы не произошло. Но учитывая динамическую эффективность интерпретации, было несложно определить, что лучше этого не делать. Поскольку было очевидно, что основная черта ее характера в скором времени могла обернуться сильнейшим сопротивлением анализу, выгоднее было подождать, пока это произойдет, чтобы соединить эмоции переноса с ее осознанием. Сопротивление вскоре проявило себя, но в неожиданной форме.
      Пациентка снова молчала, но после того, как я повторил интерпретацию, что она несомненно скрывает что-то, она долго колебалась, а потом сказала, что боится происходящего. Но только теперь ее пугают не предполагаемые чувства, которые я могу начать испытывать к ней, а ее отношение ко мне. Она сказала, что все время думает об анализе, что днем раньше она даже мастурбировала, фантазируя о половом акте с аналитиком. Я объяснил, что такие фантазии нередки, пациенты всегда переносят свои чувства на аналитика, и она очень хорошо это приняла. Затем я отметил нарциссический фон этого переноса. Действительно, не возникало сомнений, что фантазия отчасти выражала начальный прорыв объектно-либиди-нальных желаний. Интерпретировать это как перенос, однако, значило бы противоречить нескольким причинам. Желание инцеста было пока еще глубоко вытеснено. Хотя фантазия и содержала инфантильные элементы, тем не менее она могла и не исходить из этого желания. В то же время личность пациентки и общая ситуация, в которой возникли трансферентные фантазии, обеспечивали обильный материал для изучения других аспектов и мотивов фантазии пациентки. Она впадала в состояние тревоги и при других обстоятельствах, не только во время анализа. Это отчасти соответствовало сдерживаемому сексуальному возбуждению, а отчасти неизбежности иметь дело с трудной ситуацией. Таким образом, интерпретируя трансферентное сопротивление, я опять подходил со стороны эго. Я сказал, что ее сильные колебания при разговоре о подобных вещах связаны с тем, что она признавала такие чувства за мужчиной. Это она немедленно подтвердила, добавив, что в ней самой все противилось этому. На вопрос, случалось ли с ней такое, чтобы она сама влюбилась в мужчину или почувствовала к нему влечение, она ответила отрицательно, заявив, что чувственные порывы всегда исходили от мужчин, которые стремились к ней, а она только отвечала им. Я пояснил ей нарциссический характер такого поведения, и она хорошо поняла это. Что касается переноса, я сказал, что он не может быть настоящим импульсом любви. Скорее всего ее раздражает тот факт, что мужчина не впечатлен ею, то есть налицо сложная для нее ситуация. Я объяснил ей, что ее фантазия вызвана желанием заставить аналитика влюбиться в нее. Она подтвердила это, заявив, что в ее фантазии тема завоевания аналитика играла главную роль и стала реальным источником удовлетворения. Теперь я мог указать ей на опасность, связанную с такой позицией. Суть ее была в том, что пациентка может не устоять под напором подобных желаний и рано или поздно утратит интерес к анализу. Она и сама догадывалась об этом.
      Этот момент необходимо особо подчеркнуть. Если своевременно не удается разоблачить нарциссический фон такого переноса, то зачастую пациент, ощутив неудовлетворенность анализом, прерывает его при негативном переносе. За последние несколько лет о ряде подобных случаев было рассказано на Техническом семинаре. События всегда развивались по одному и тому же сценарию: как только проявлялись обсуждаемые признаки, они тут же интерпретировались аналитиками как любовь, а не желание быть любимым, при этом назревающая неудовлетворенность пациента упускалась из виду, и он прерывал курс анализа.
      Для пациентки, о которой мы говорим, интерпретация переноса открыла путь к анализу нарциссизма, ее жалоб на мужчин, которые бегали за ней, и ее базовой неспособности любить, которая и была основной причиной ее проблем. Она очень хорошо поняла, что прежде всего должна раскопать в себе причины неспособности любить. В связи с этим ей пришло в голову, что вдобавок к своему тщеславию она крайне упряма, а кроме этого внутренне совершенно безучастна к людям и вещам, что ее интересы поверхностны, а чувства пусты. Таким образом, анализ трансферентного сопротивления привел к анализу ее характера, который теперь занял в аналитическом процессе центральное место. Пациентка вынуждена была признать, что анализ также не вызывал в ней особого внутреннего интереса, — ели не считать желания хорошо выглядеть, которое имело место с самого начала. Дальнейший курс анализа в данном случае интереса не представляет. Я только хотел показать, как управление переносом, который соответствовал характеру пациента, привело непосредственно к проблеме нарциссической защиты.
      Есть и другие моменты, которые указывают на то, что нельзя закладывать основу для подлинного положительного переноса на ранних стадиях. Прежде всего необходимо проработать нарциссические и негативные тенденции, которые накладываются сверху. Это соображения, основанные на экономическом подходе в аналитической терапии.
      Насколько мне известно, Ландауэр отметил первым, что всякая интерпретация перенесенной эмоциональной позиции первым делом ослабляет ее интенсивность и усиливает противоположную тенденцию. Цель аналитической терапии состоит в том, чтобы выделить генитальное объектное либидо, освободив его от вытеснения и от примеси нарциссизма, прегенитальных и деструктивных импульсов. Отсюда следует, что аналитик должен, пока это возможно, интерпретировать только или преимущественно выражения нарциссического и отрицательного переноса, пока появившиеся признаки развития начальных любовных импульсов не сконцентрируются без помех и без амбивалентности в переносе. Как правило, этого не происходит до последних стадий анализа. При компульсивных неврозах бывает невозможно устранить амбивалентность и сомнения, пока амбивалентные импульсы не отделены при помощи последовательного акцентирования от тех импульсов (нарциссизм, ненависть, чувство вины), которые противостоят объектному либидо. До тех пор, пока негативный перенос в силе, терапевт никогда по-настоящему не выберется из острой амбивалентности и двойственности, а все интерпретации бессознательного содержания панцирь сомнений сделает неэффективными. Этот экономический взгляд полностью гармонирует с топическим, с настоящим исходным объектным либидо, в частности, с кровосмесительным генитальным желанием, которое всегда глубже всего вытеснено, в то время как нарциссизм, ненависть, чувство вины и прегенитальные импульсы топически и структурно лежат ближе к поверхности.
      С экономической точки зрения задача обращения с переносом состоит в том, чтобы сконцентрировать все объектное либидо в чисто генитальном переносе. Для этого надо не только высвободить садистскую и нарциссическую энергии, скованные характерным панцирем, но и разрешить прегенитальные фиксации. Когда нарциссические и садистские влечения выведены из характерного панциря, тогда высвобожденная энергия направится к прегенитальным позициям. Затем мы некоторое время наблюдаем позитивный перенос прегенитального, то есть более инфантильного характера. Дальше этот перенос вызывает прорыв прегенитальных фантазий и кровосмесительных желаний и таким образом помогает разрушить прегенитальную фиксацию. Все либидо, свободное от прегениталь-ной фиксации, потечет к генитальной позиции, где она усилит эдипову ситуацию, как это бывает при истерии, или реактивирует ее в виде компульсивного невроза или депрессии. Как правило, это сопровождается достаточно острой формой тревоги и оживлением инфантильной тревожной истерии. Это — первый признак нового катексиса генитальной стадии. Однако во время этой стадии анализа проявляется не генитальное эдипово желание как таковое, а защита от него, кастрационная тревога. Обычно концентрация либидо на генитальной стадии сначала бывает только временной. Кастрационная тревога вскоре опять заставляет либидо на время вернуться к его нарциссической и прегенитальной точке фиксации. Этот процесс повторяется несколько раз. За каждым прорывом к генитальным кровосмесительным желаниям следует возвратное движение, вызванное кастрационной тревогой. Из-за такого реактивирования кастрационной тревоги восстанавливается старый механизм ее сдерживания. То есть происходит формирование временных симптомов или, что происходит чаще, полное возрождение нарциссического защитного аппарата. Интерпретационная работа, конечно, всегда должна быть направлена на защитные механизмы. Интерпретации выявляют инфантильный материал из все более глубинных слоев и таким образом устраняют определенную долю тревоги при каждом новом прорыве генитальности. Все это проделывается аналитиком снова и снова пока в конце концов либидо не останется в генитальной позиции. Затем тревога или прегенитальные и нарциссические влечения замещаются генитальными ощущениями и трансферентными фантазиями.
      Когда я представил эти соображения, у некоторых аналитиков возник вопрос, на какой стадии анализа актуальный невроз играет основную роль. Ответ состоит в следующем: на той стадии анализа, когда основные фиксации либидо устранены, когда тревога больше не является частью симптомов и характера, когда ядро невроза, невротический застой снова проявляет себя. Это соответствует застою либидо, которое теперь протекает свободно и ненаправленно. На этой стадии в полную силу развивается настоящий положительный перенос — не только нежный, но и чувственный. Пациент мастурбирует и сопровождает это трансферентными фантазиями, с помощью которых можно устранить остаточное сдерживание и инфантильное искажение генитальности. Тогда наступает стадия, на которой перенос необходимо устранить. Но перед тем, как обсудить этот вопрос, мне бы хотелось подчеркнуть некоторые детали, которые наблюдаются во время концентрации либидо на переносе и на генитальной зоне.