На краю площадки, где был установлен навес, Хью остановился и взял ее за плечи, устремив на нее серьезный взгляд.

– Тебе следует продать дом и купить другой за городом.

– По-твоему, я не думала об этом? Ничего не получится. Даже если я выручу достаточно от продажи дома, чтобы купить другой, у меня не хватит денег, чтобы приобрести вместе с ним землю. Я не хочу жить в деревенском домишке, зажатом между соседними домами. Я хотела бы иметь клочок земли, который я могла бы назвать своим, иначе овчинка не стоит выделки.

– Тогда позволь мне дать тебе некоторую сумму, которой хватит на несколько акров земли и которая помогла бы тебе продержаться, если у тебя возникнут проблемы с продажей вышивок.

– Хью, ты же знаешь, что я не соглашусь на это.

– Но почему? Думаешь, что вернется Грэм, женится на тебе и увезет из города?

– Нет… – Во всяком случае, не совсем.

– Значит, надеешься? Да, отчаянно!

– Понимаешь, Хью, когда шесть лет назад ты купил мне дом, я поклялась себе, что больше никогда не приму от тебя милостыню.

– Это не милостыня. Ради Бога, я твой брат! И имею полное право заботиться о тебе.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы обо мне заботились. – Да и кто знает, что произойдет после возвращения Грэма? Она должка дождаться его, прежде чем соберется окончательно покинуть Лондон.

Хью словно прочитал ее мысли.

– Независимо от того, выйдешь ты замуж за Грэма или нет, тебе нужен дом. Непохоже, что он в состоянии предоставить его тебе.

– Хью, прекрати, – сказала Джоанна, раздосадованная тем, что он скорее всего прав, и ужасаясь тому, насколько нынешняя ситуация напоминает ее брак с Прюитом, когда Хью пришлось обеспечить сестру жильем, так как ее муж не мог этого сделать Она вывернулась из его объятия и двинулась дальше. – Я здесь, чтобы праздновать свадьбу и наслаждаться жизнью, а не для того, чтобы обсуждать с тобой Грэма.

Джоанна действительно наслаждалась жизнью, особенно после того, как кусочек хлеба успокоил ее желудок. Погода стояла великолепная, еда была восхитительной, а музыка – исполняемая арфистом, напомнившим ей о Томасе, – невыразимо прекрасной. Роберт и Маргарет, сидевшие вместе с дочерьми и родителями за главным столом, выглядели счастливыми, как влюбленные подростки.

Помимо знатных соседей, на свадьбе присутствовали все важные персоны, жившие в Лондоне, включая королевского судью с женой, обоих шерифов и двух баронов: Гилберта де Монтфиша и его кузена, Уолтера фиц Роберта фиц Ричарда.

Перед свадебной церемонией Джоанна обменялась беглыми приветствиями с лордом Гилбертом и леди Фейетт, чувствуя себя исключительно неловко. В конце концов, шесть лет назад она променяла их сына на торговца шелком. Тем не менее, они вели себя на удивление любезно, особенно леди Фейетт, которая взяла Джоанну за руки и сказала, как сильно она скучала по ней все эти годы.

Несколько раз в течение свадебной трапезы Джоанна замечала, что лорд Гилберт поглядывает в ее сторону. И все же она удивилась и немного насторожилась, когда он приблизился к ее столу и остановился рядом.

У нее вырвался вздох облегчения, когда он всего лишь сказал.

– Вы прелестно выглядите сегодня, миледи. – Он бросил оценивающий взгляд на ее медово-коричневую тунику – единственный наряд из ее скудного гардероба, подходивший для такого грандиозного события.

– Спасибо, милорд. – Джоанна указала на стол, теперь пустой, не считая ее брата, сидевшего напротив. – Может, присоединитесь к нам?

– С удовольствием. – Барон опустился на скамью рядом с ней. – Рад видеть тебя, Хью. Говорят, ты воевал за границей?

– Да, в Саксонии. Собираюсь вернуться туда осенью.

– Осталось не так уж много времени. Уже август.

– Да, в следующем месяце отбываю.

Лорд Гилберт кивнул и откашлялся, поглядывая на них и постукивая сложенными ладонями друг о друга. Джоанна и Хью переглянулись украдкой, не зная, что думать.

Барон снова откашлялся.

– Я с сожалением узнал о смерти вашего мужа, леди Джоанна.

После всего, что случилось шесть лет назад, Джоанна меньше всего ожидала услышать от него слова сочувствия.

– Спасибо, милорд. Я была очень расстроена, узнав о сэре Джеффри, – сказала она, имея в виду старшего сына барона, скончавшегося от кори два года назад.

Лорд Гилберт глубоко вздохнул, уставившись на кончики своих пальцев.

– Я хочу, чтобы вы знали, что я понял… не сразу, конечно. Но я понял, почему вы… не решились выйти замуж за Николаса.

Опешив от столь неожиданного признания, Джоанна сказала:

– Я ценю это, сэр.

Все еще не поднимая глаз, барон продолжил:

– В тот момент, должен признаться, мне было непонятно, почему вы воспротивились браку с сыном барона – пусть даже младшим сыном. Конечно, я знал о его… противоестественных вкусах, но молодые люди часто перерастают подобные наклонности. И я полагал… Наверное, это было наивно с моей стороны. Но мне казалось, что красивая юная девушка, подобная вам, могла бы… – Он беспомощно развел руками.

– Изменить его? – вставил Хью с ироничной усмешкой, говорившей о его отношении к подобной идее.

Лорд Гилберт вздохнул, печально глядя на Джоанну.

– Очевидно, вам было виднее. Вы поступили правильно, отказавшись от помолвки. В конечном счете мы женили его на дочери лорда Алджера, Мейбл.

– Я знаю.

– За пять лет у них так и не родились дети. И, конечно, они несчастливы в браке. Он живет своей жизнью… а она, боюсь, своей.

Хью поднес к губам бокал, бросив на сестру озадаченный взгляд. С какой стати Гилберт де Монтфиш делится с ними столь личными переживаниями?

– После смерти Джеффри, – сказал барон, – Николас стал моим единственным наследником. Со временем ему достанутся мои титул и состояние – Он покачал, головой. – Он неплохой парень, несмотря на… – он сделал красноречивый жест, – его привычки. Но какой из него барон? У него нет лидерских качеств, он просто приятный молодой человек, имеющий пристрастие к хорошему вину, музыке и… другим приятным молодым людям. – Он на секунду закрыл глаза и добавил: – Иисусе, если бы только Джеффри не умер.

– Должно быть, это очень тяжело – потерять сына, – заметил Хью. – Но у вас есть еще один сын, и кто знает, возможно, он еще удивит вас. Николас молод и не до конца сформировался. Дайте ему время…

– Два сына, – тихо произнес лорд Гилберт.

– Простите…

– У меня два сына – Николас и… незаконнорожденный сын, которого я никогда не признавал. Стыдно, но я никогда не видел его. – Он посмотрел на Джоанну: – Вы его знаете. Его зовут Грэм Фокс.

Дыхание с шумом вырвалось из легких Джоанны. Хью уронил бокал, расплескав вино на белую скатерть.

Одна из девушек, прислуживавших за столом, поспешила наполнить бокал и промокнула пятна на скатерти. Тем временем вернулись две пары, сидевшие с ними за столом, и заняли свои места, смеясь и разговаривая. Внезапно они оказались в гуще людей и веселья.

– Может, пройдемся? – предложил лорд Гилберт, бросив многозначительный взгляд на соседей по столу. – Вдоль ручья.

Джоанна кивнула. Поднявшись из-за стола, они направились к говорливой речушке, протекавшей через луг. Хью прихватил с собой вино и прихлебывал из кубка, пока они в тягостном молчании шли по берегу.

Наконец лорд Гилберт заговорил:

– Двадцать шесть лет назад мой младший брат Чарльз погиб, возглавляя войско короля Стефана, осаждавшее Уоллингфорд. Он оставил вдову, Констанс, наследницу замка Килторп, что около Ридинга. Она была… – Он остановился на берегу ручья, глядя на бурлящий поток. – Она была очаровательна. Остроумная, с золотистыми волосами и нежными зелеными глазами… Я всегда был привязан к ней, возможно, даже слишком, и догадывался, что она разделяет мои чувства. Но она была женой моего брата, а я был женатым мужчиной.

Хью выгнул бровь, бросив взгляд на Джоанну, и сделал глоток из кубка.

– Замок Килторп играл ключевую роль в обороне короля Стефена, – продолжил барон. – И не успел Чарльз упокоиться в могиле, как король выбрал для Констанс другого мужа, Бриана фиц Гарольда, одного из своих лучших военачальников. Он послал меня к Констанс, чтобы договориться о помолвке, хотя ей все равно пришлось бы подчиниться. Моя жена осталась дома. – Он вздохнул. – Констанс горевала по Чарльзу, я утешал ее. В общем… даже не знаю, как это произошло. Может, из-за вина, а может… – Он покачал головой. – Не знаю. Но что случилось, то случилось.

– Она обнаружила, что беременна? – спросил Хью.

– Да. Констанс была моей невесткой, обещанной королем одному из его самых преданных вассалов. Бедняжка была в ужасе, когда поняла, что беременна. Не было никакой возможности выдать ребенка за дитя ее мужа, поскольку Чарльз уехал из дома за несколько месяцев до своей гибели. Я сгорал от стыда и был вне себя от тревоги за нее – за нас обоих.

– И что вы сделали? – спросила Джоанна.

– Я сказал королю и лорду Бриану, что Констанс согласилась на помолвку – что соответствовало истине, – но она слишком скорбит о Чарльзе, чтобы выйти замуж прямо сейчас. Лорд Бриан может поселиться в Килторпе и командовать войсками оттуда, но приличия требуют, чтобы она жила где-нибудь в другом месте, пока они не поженятся.

– Ловко, – пробормотал Хью.

– Констанс уединилась в монастыре. Там она родила нашего сына – тайно, разумеется. Я договорился с настоятелем монастыря Святой Троицы, что ребенок будет воспитываться в его стенах. Констанс глубоко страдала, расставаясь с ним – это был ее первенец, – но другого выхода просто не было. Она вернулась в Килторп и вышла замуж за лорда Бриана. Спустя год она умерла при родах вместе с новорожденными близнецами.

Лорд Гилберт замолчал, уставившись в пустот) своими ярко-голубыми глазами, необычайно похожими на глаза Грэма, а Джоанна удивилась, как это она раньше не заметила этого сходства. Были и другие схожие черты: аристократический нос четко вылепленные скулы, рост, осанка.

– Я старался забыть, что когда-то зачал незаконного сына. Каждое напоминание о нем возвращало ощущение стыда и горя. Но когда брат Саймон – это настоятель обители Святой Троицы…

– Я знаю его, – сказала Джоанна. Они с Грэмом посетили брата Саймона перед его отъездом из Лондона.

– Когда он сказал мне, что Грэм намерен стать священнослужителем, я почувствовал, что должен вмешаться. Мои младший брат погубил свою жизнь, согласившись на церковную карьеру, которая ему совсем не подходила. По моему мнению, слишком много молодых людей принимают священные обеты, в сущности, не понимая, на что они обрекают себя и от чего отказываются. Думая о Грэме, я пришел к выводу, что он вырос в среде, более защищенной от внешнего мира, чем это полезно для здоровья. Неудивительно, что он захотел связать себя с церковью, ведь он больше ничего не видел.

– Вот почему вы отправили его в Бовэ на службу к лорду Ги, – вставила Джоанна.

– Да. Лорд Ги – один из моих самых старых и близких друзей. Я знал, что могу доверить ему мальчика, и попросил его понаблюдать, нет ли у Грэма каких-либо наклонностей к воинскому делу. Думаю, остальное вам известно.

– Почему вы рассказываете все это нам? – спросила Джоанна.

– Двадцать третьего июня я получил письмо от лорда Ги, где говорилось, что он послал Грэма в Лондон с важным поручением. Оно потребовало больше времени, чем предполагалось, и он поселился в доме женщины, чье имя мне было хорошо знакомо. У Джоанны Чапмен. Лорд Ги умолял меня найти Грэма и рассказать ему, что я его отец, но это казалось чистым безумием – нарушить молчание по прошествии стольких лет, правда, когда буквально на следующий вечер я увидел вас во время празднования Иванова дня, миледи, я подумал, что это, возможно, знак свыше.

– Мне показалось, – сказала Джоанна, – что вы посмотрели на меня с любопытством.

– Признаться, я испытывал соблазн связаться с Грэмом, учитывая все похвалы, которыми удостоил его лорд Ги, и тот факт, что Николас, не оправдал моих надежд. Для мужчины важно сознавать, что он произвел на свет сына, достойного продолжить его род. И все же я сомневался. Но несколько дней назад, когда я вернулся домой с охоты, жена встретила меня на пороге с письмом от лорда Ги в руках.

Хью вздрогнул и поднес кубок к губам. Лорд Ги покачал головой.

– Самое странное, что ее рассердила не столько моя неверность, сколько тот факт, что я бросил собственного сына. Она заявила, что есть только один способ искупить мою вину – это последовать совету лорда Ги и увидеться с Грэмом. Должен сказать, она была очень настойчива, отстаивая свою точку зрения. Разумеется, она права. Мне следовало с самого начала объявить мальчика своим, а не сбывать его с рук, как я это сделал. Я принял решение отправиться к вам и встретиться с Грэмом, когда пришло второе письмо от лорда Ги, где говорилось, что Грэм закончил свою миссию и покидает Лондон пятнадцатого июля.

– Это правда, милорд, – сказала Джоанна. – Три недели назад сержант Фокс вернулся в Нормандию.

– Значит, я должен ехать в Нормандию. Пора исправить ошибку, которую я совершил по отношению к Грэму. Иначе я не смогу ни примириться со своей совестью, ни, – он смущенно улыбнулся, – спать со своей женой. Она отказывается иметь со мной дело, пока я не встречусь с ним и не признаю своим сыном.

Джоанна улыбнулась:

– Это очень важно для него, милорд. Барон вздохнул.

– Жаль, – сказал он, – что я не образумился чуть раньше. Тогда я не пропустил бы его свадьбу.

Хью замер, не донеся кубок до рта.

– Ах да! Вы же ничего не знаете, – улыбнулся барон. – Неделю назад Грэм женился в Париже на какой-то девушке по имени Филиппа. Насколько я понял, она воспитанница лорда Ги или что-то в этом роде.

Кровь зашумела в ушах у Джоанны.

– Вы уверены? – спросил Хью.

– Лорд Ги написал об этом в своем письме, – сказал лорд Гилберт. – Все было оговорено заранее, и он назначил свадьбу на второе августа, как только получил известие, что Грэм возвращается.

– Иисусе, – прошептала Джоанна. Барон продолжил, не замечая ее состояния:

– Молодые собираются жить в Англии. Лорд Ги дает ему поместье в Оксфордшире – пятнадцать наделов по сто акров. Совсем неплохо. Очевидно, в качестве награды за его таинственную миссию.

Джоанне стало дурно.

«Вы настолько галантны, – спросила она его однажды, – что не ждете никакой награды за свои усилия?»

«Возможно», – ответил он.

Он лгал ей. Не в первый и не в последний раз.

«Я вернусь в Англию через несколько недель», – сказал он. Но забыл упомянуть, «то вернется женатым человеком. Неужели он думает, что она согласится быть его любовницей?

Джоанна вцепилась руками в свой бунтующий желудок. Это не может быть правдой, это кошмарный сон.

Иисусе, неудивительно, что он так и не признался ей в любви. Он использовал ее – вначале, чтобы выполнить свою миссию, а потом, чтобы удовлетворить свои потребности. Как она могла допустить это? Как могла настолько утратить бдительность, особенно после Прюита?

– Миледи, вы хорошо себя чувствуете? – спросил лорд Гилберт. – Вы очень бледны.

Перед глазами Джоанны все плыло и кружилось, словно она выпила слишком много вина. Хью обнял ее за талию, подвел к валуну, лежавшему на берегу ручья, и усадил, заставив опустить голову.

Голоса мужчин невнятно звучали в ее ушах. Хью попросил ее дышать глубже, объяснив лорду Гилберту, что ее с утра беспокоил желудок. Если бы дело было только в этом! Милостивый Боже, что теперь с ней будет?

Как в тумане Джоанна слышала, как лорд Гилберт простился с Хью и выразил надежду, что ей станет лучше. Она подняла голову и увидела, что он уходит.

– Постойте! Лорд Гилберт! Барон вернулся.

Джоанна попыталась подняться, но все закружилось у нее перед глазами. Хью мягко усадил ее на место.

– Я… хотела спросить, не могли бы вы отвезти мое письмо сержанту Фоксу, когда поедете в Нормандию?

– Конечно, – сказал лорд Гилберт. – Как я понимаю, вы хотите поздравить его со свадьбой?

– Что-то в этом роде, – отозвалась Джоанна. – Я занесу его вам завтра утром.

– Не стоит утруждаться. Я пришлю к вам слугу… скажем, в полдень?

– Письмо будет готово. Спасибо, милорд.

– Не стоит благодарности. – Он склонил голову и зашагал прочь.

Хью опустился на колени и взял ее ледяные руки, грея их в своих ладонях.

– Джоанна, мне…

– Только не говори мне, что тебе очень жаль. – Ее голос звучал хрипло и отстраненно. – Ты пытался предупредить меня, но я не слушала. Точно так же, как пытался предупредить насчет Прюита. Я сама во всем виновата. Мне некого винить, кроме себя.

– Это я привел его к тебе, Джоанна, – сказал Хью, крепко сжимая се руки. – И позволил ему поселиться в твоем доме. Мне следовало быть умнее и не доверять человеку, с которым я только что познакомился, только потому, что он кажется приятным парнем.

– Нет, – сказала она. – У меня слабость к красивым мужчинам. Красивым, обаятельным и беспринципным.

– Что ты собираешься ему написать?

– Что я переезжаю в сельскую местность и больше никогда ею не увижу.

– Слава Богу! Ты наконец-то решилась взять у меня деньги?

– Ровно столько, сколько требуется, чтобы поселиться где-нибудь подальше от Лондона. Не думала, что дойдет до этого… Я надеялась, что Грэм вернется и женится на мне, но теперь… Теперь у меня нет выбора, учитывая… о, будь все проклято.

– Снова чертыхаешься? Должен тебя предупредить, сельские жители не одобряют дам, которые бранятся как сапожники.

– Я беременна, Хью.

Глаза Хью потрясенно расширились. Вскочив на ноги с исказившимся от ярости лицом, он резко повернулся и зашагал прочь, затем вернулся.

– Я убью его. Найду и сверну его поганую шею.

– Я думала, ты собираешься отрезать его…

– Вначале отрежу, а потом сверну его поганую шею.

– Хью, – сказала Джоанна, стремясь хоть к какому-то покою перед лицом собственного смятения, – ты же знал, что мы спим вместе.

– Да, но есть способы, позволяющие предотвратить… – Он сделал неопределенный жест в непосредственной близости от ее живота. – Мужчины знают, что нужно делать. Иисусе, Джоанна, он должен был подумать об этом!

– Он думал, – отозвалась она, чувствуя, что ее щеки загорелись. – За исключением первого раза.

Из горла Хью вырвалось рычание.

– Он знает?

– Нет, я сама только недавно поняла.

– Ты уверена, что… – Он взглянул на ее живот.

– Уверена. – Месячные должны были прийти в день отъезда Грэма. Не было случая, чтобы они запаздывали. А затем начались проблемы с желудком и приступы тошноты.

Присев на корточки, Хью снова взял ее руки в свои.

– Почему ты не сказала мне?

– Я хотела вначале сказать Грэму, когда он вернется. Я была уверена, что он женится на мне и мы сможем уехать из города… – Джоанна беспомощно пожала плечами.

– Тебе не кажется, что ты должна сообщить ему?

– Нет. – Джоанна решительно покачала головой. – Он ясно дал понять, что не хочет производить на свет незаконнорожденных детей.

– Но раз так получилось, почему бы не поставить его в известность? Теперь он владеет поместьем и в состоянии позаботиться о ребенке.

– Как ты не понимаешь, Хью? Он женатый человек. Для меня унизительно навязываться ему, зная, что его не интересую ни я, ни ребенок.

– Ты уверена?

«Как бы я хотел остаться с тобой…»

– Я ни в чем не уверена. Он всегда был таким убедительным, когда хотел, таким неотразимым. Я уверена только в одном – он обманул и использовал меня. А я была только рада обманываться.

– И теперь ты носишь его ребенка, – подытожил Хью.

– Я не сожалею о ребенке, Хью, несмотря ни на что. Я хочу этого ребенка. И рада, что ношу его. Хотя это и означает, что я больше не могу оставаться в Лондоне.

– Да, как только это станет заметным, пойдут разговоры. Твоя репутация будет погублена.

– Меня беспокоит не репутация. Я не хочу, чтобы ребенок рос в этом городе. И потом, я просто не могу здесь больше оставаться. Этот дом напоминает мне о Грэме. Мне нужно побыстрее уехать отсюда.

– Все это очень хорошо и правильна, но не стоит пренебрегать своей репутацией. Пообещай мне кое-что, Джоанна. Когда ты поселишься в сельской местности, пусть люди думают, что ты недавно овдовела и ждешь ребенка от покойного мужа.

– Хорошо, – сказала она, – но ты тоже пообещай мне кое-что.

– Что? – настороженно спросил Хью.

– Что ты не будешь искать Грэма и… калечить его.

Хью закатил глаза и обхватил пальцами рукоятку своего меча.

– Клянусь яслями младенца Иисуса, что буду держать свой меч подальше от некоторых частей тела Грэма Фокса.

– И кинжал.

– И кинжал.

– Я знаю, что ты зол на него, – сказала Джоанна. – Мне тоже несладко, но со временем гнев утихнет. Я просто не хочу, чтобы ты натворил что-нибудь сгоряча.

– Время никак не повлияет на гнев, который я испытываю к этому лживому сукину сыну, – мрачно заявил Хью.

– Чепуха, ты никогда не мог долго злиться.

– Я буду злиться на Грэма Фокса до последнего вздоха, – мрачно отозвался Хью. – Вот увидишь.