На всю жизнь

И этого было достаточно. Забияки и метатели всякой дряни рассыпались кто куда.

Пат Паккард стоял посреди Пасифик-стрит, увлеченно разговаривая с самой отважной, самой очаровательной молодой женщиной, которую ему когда-либо приходилось встречать. Пат застенчиво улыбнулся и кивнул, когда Кей пригласила его прийти на молитвенное собрание армии. Он обещал, что придет. А можно ли ему заглянуть к ней как-нибудь днем?

Возвышаясь над ним, капитан Кей взглянула на него сверху вниз и мягко произнесла:

— Да.

Одарив его улыбкой, она попрощалась с ним.

Большой Альфред снова сел в седло, и процессия горделиво продолжала свой путь вверх по Пасифик-стрит. Неохотно оставшись позади, Пат провожал капитана Кей теплым взглядом зеленых глаз.

Он с улыбкой возвратился к ожидающему его экипажу, чувствуя в себе прилив бодрости. Входная дверь клуба «Цилиндр» открылась настежь, и Дайсард К. Лэвендер вышел на яркое декабрьское солнце.

Дайсард К. Лэвендер тоже улыбался.

Единственный глаз этого тучного, лысого адвоката сиял самодовольством. Другой глаз был закрыт черной повязкой.

Сощуренный глаз Ника Мак-Кейба только мельком уловил хорошо одетого одноглазого адвоката. Его внимание опять привлекла колонна, быстро двигающаяся по Пасифик и уже почти скрывшаяся из виду.

Оркестр армии снова заиграл.

Нахмурившись, Ник оторвался от фонарного столба и, устало покачивая темноволосой головой, вошел внутрь «Золотой карусели».

И что прикажете делать с этим капитаном Кей Монтгомери?

Глава 15

Его звали Джой.

Кей удалось узнать это и кое-что еще о крошечном рыжеволосом мальчугане, нечаянно запавшем ей в душу, когда он плелся в хвосте шеренги ребятишек из Бэттери-Плейс.

Еще в тот ноябрьский день, когда Кей впервые заприметила Джоя, она сразу же, как только закончила дела в «Золотой карусели», поспешила в приют для сирот. Она буквально приперла к стене невозмутимую заведующую Мадж Симпсон, забросав ее вопросами.

Дородная, по-матерински заботливая Мадж рассказала Кей все, что знала — сведений было мало — о рыжеволосом мальчике, который поздней ночью был бессердечно оставлен у дверей Бэттери-Плейс.

— Я долго не ложилась, ухаживая за одним больным ребенком, — начала Мадж, покачав седой головой, — а если бы спала, то не увидела бы молодую женщину, идущую среди ночи по тротуару и тянущую за собой этого бедного ребенка.

— То была его мать?

— Конечно, — с отвращением произнесла Мадж. — Молодая и хорошенькая, но неподобающе одетая, с накрашенным лицом и все такое… Я заметила их из-за занавески. Поспешила к входной двери и вышла навстречу. Эта молодая потаскушка, испугавшись, резко остановилась.

Я перевела взгляд с нее на ребенка и спросила: «Вам нужна помощь, мисс? Ночлег или горячая пища? Не хотите ли войти? На улице холодно и сыро, малыш, должно быть, замерз».

Кей ничего не говорила. Она онемела.

Мадж Симпсон сделала кислое лицо.

— Она грубо подтолкнула бедняжку вперед и преспокойно сказала: «Заберите его к себе. Он висит у меня на шее с самого рождения». Не успела я и глазом моргнуть, как она повернулась и ушла.

А этот маленький мальчуган побежал за ней, умоляя ее не уходить, не бросать его: «Мамочка, мамочка, нет! « У меня сердце разрывалось от жалости. Бедный, худой малыш, с грязным личиком, в рваной потрепанной одежде пытался удержать эту бессердечную потаскушку.

Я побежала за ними прямо в ночной сорочке, но мой артрит в последнее время совсем не дает мне покоя, и я не смогла поспеть за ними. Прямо за воротами стоял экипаж. В нем сидел мужчина. Он держал дверцу открытой для проститутки.

Маленькому Джою удалось-таки ухватиться за подол матери. Она пыталась залезть в экипаж, когда ребенок цепко держался за ее юбки. — Мадж прикрыла глаза, горько скривив губы, потом снова открыла их. На ее полном лице ясно читались страдания, вызванные воспоминанием о горькой драме, разыгравшейся прошлой ночью. — Вы знаете, что потом сделала его родная мать?

— Что? — Кей, судорожно сглотнув, затаила дыхание.

— Эта жестокая, раскрашенная Иезавель попыталась освободиться от цепких маленьких пальчиков, ухватившихся за ее юбки, и прошипела: «Отцепись, Джой!

Оставь меня! « Потом она подняла обутую в туфлю ногу и ударила ребенка прямо в маленький живот. От удара ребенок упал на спину. Ее дружок захлопнул дверцу кареты, стеганул кнутом лошадей, и парочка умчалась в ночь!

— Бедная кроха, — прошептала Кей.

— Я знаю, — ответила Мадж, тяжело вздохнув, — я знаю, но думаю, что это к лучшему. Бэттери-Плейс, без сомнения, будет более подходящим домом для Джоя, чем тот, к которому он привык.

Кей кивнула, наконец улыбнувшись:

— Да. Да, конечно. Можно мне повидать Джоя? Мадж пожала плечами.

— Да. Но не ожидайте слишком многого. С тех пор как я подобрала его прошлой ночью и привела в дом, он не проронил ни слова. Не хочет разговаривать со мной. Не хочет играть с другими детьми. — Лицо Мадж просветлело, и она произнесла: — Я думаю, он скоро освоится, так что не волнуйтесь, капитан Кей.

Но Джой так и не освоился.

Прошло три недели. Маленький рыжеволосый мальчик так и не сказал ни слова. Он не плакал, не смеялся. Не проявлял никаких эмоций.

Мадж рассказала капитану Кей, что за последние недели удалось узнать отрывочные, но красноречивые факты из биографии Джоя. Местные жители сказали, что его мать была молодой темноглазой, темноволосой проституткой, известной в портовом районе под именем Мишель. Мишель рассталась с отцом ребенка, высоким красивым рыжеволосым игроком по имени Янси, когда Джою был год от роду. Матери сын был не нужен, поэтому мальчик стал жить со своим отцом-игроком.

Но Янси после очередного мошенничества в карточной игре погиб при поножовщине. Это произошло несколько месяцев тому назад. После его смерти Джой опять попал к матери.

Она плохо обращалась с ним, часто в холод не пускала его домой. Оставляла целыми днями без присмотра в одном из этих старых пансионов-развалюх на Кларк-Пойнт. Как-то Мишель встретила клиента, который попросил ее поехать с ним. Ему нужна была она одна. Он не хотел, чтобы за ними увязывался четырехлетний мальчуган. Мишель этого тоже не хотела.

Итак, посреди той холодной ноябрьской ночи они подбросили Джоя в Бэттери-Плейс, как какую-то ненужную кошку или собаку.

Кей была тронута до глубины души. Ее визиты в Бэттери-Плейс приобрели новый смысл. Она едва могла дождаться часа, чтобы пойти туда. Каждый день в три часа она приходила в приют в надежде найти нового Джоя. Разговаривающего Джоя. Смеющегося Джоя. Счастливого Джоя.

В этот ясный холодный день, понедельник, 16 декабря, капитан Кей с тревогой спешила к воротам Бэттери-Плейс.

Улыбаясь, она торопливо шла по длинной мощеной аллее.

Каждый раз, приходя сюда, Кей снова и снова восхищалась картиной, радующей глаз. В большинстве своем сиротские приюты, ветхие, невзрачные и сумрачные, производили удручающее впечатление.

Только не Бэттери-Плейс.

Бзттери-Плейс был просторным, нарядным и солнечным местом, где дети жили, смеялись и заново учились любить. Надежное прибежище. Безопасный островок, расположенный в близком соседстве с криминальной средой и опасностью.

Высокие кирпичные, увитые виноградом стены окружали просторные площадки, где играли и резвились здоровые подрастающие дети. На обширном земельном участке росли высокие старые деревья, по которым было так здорово лазить — сейчас их ветви были по-зимнему оголены. Трава, стелющаяся ковром и побуревшая в это время года, была примята ногами неугомонных, затевающих шумные игры детей.

В центре этого обширного участка стоял просторный, вытянутый в длину двухэтажный кирпичный дом в викторианском стиле. Кирпичи большого импозантного строения не были привычного темно-красного цвета. Не были они и коричневыми или даже желтыми.

Огромное кирпичное здание было выкрашено сияющей белоснежной краской! В просторных комнатах с зеркальными окнами было много воздуха.

Радостные, яркие цвета царили во всем большом, удобном доме. Там не было темных тонов. В общих помещениях преобладали стены белого цвета. Для спален были выбраны пастельные тона.

Спальни мальчиков были выкрашены в небесно-голубой цвет мяты, аквамариновый. Спальни девочек щеголяли светло-розовым, бледно-пурпурным или ярко-желтым. Чувствовалось, что в большое нарядное здание было вложено много любви, что оно тщательно распланировано. Кей не раз задавалась вопросом, кто владел этим красивым, удобным домом для сирот.

Кей ощутила дрожь нетерпения, когда подошла к большой входной двери, украшенной рождественским венком из падуба.

Может быть, сегодня Джой заговорит? Засмеется? Заплачет?

Войдя в просторную прихожую с белыми стенами, Кей услышала звуки фортепьяно, доносящиеся из дальней части дома. Дети пели. Смеялись. Кричали. Из большой белой кухни „исход ил аромат свежеиспеченных булочек.

Кей вешала свою шляпку на крючок, когда появилась Мадж Симпсон. Дородная седовласая женщина с улыбкой вытирала руки о фартук.

— Добрый день, капитан Кей, — тепло встретила ее Мадж. — Входите, входите.

— Здравствуйте, Мадж. — Кей понюхала воздух и улыбнулась. — Пахнет чем-то необыкновенно вкусным.

— Правда? Старшие девочки пекут рождественское печенье, надо обязательно попробовать.

— Непременно, — сказала Кей. Потом с тревогой приподняла брови: — Мадж?

Мадж покачала седой головой:

— Никаких изменений.

Кей вздохнула. И быстро улыбнулась снова:

— Похоже, что все остальные неплохо проводят время.

— Бог мой, последнее время они не находят себе места. Каждый считает дни, оставшиеся до прихода старого Санта-Клауса. — Ее слова почти потонули в громких пронзительных криках, вслед за которыми сразу же послышался взрыв детского хохота. Прищурив серые глаза, Мадж добавила: — Пойдите к ним. Попробуйте утихомирить их, пока у меня не началась жуткая головная боль.

Мадж вернулась на кухню. Кей отправилась через длинный холл в огромную пустую комнату, которая называлась гимнастическим залом. Здесь дети могли порезвиться, когда было слишком холодно или сыро для игр на улице. А малыши спали здесь после обеда.

— Кей, Кей! Капитан Кей! — Полдюжины маленьких девочек начали с визгом скакать, когда Кей вошла в солнечный зал.

Она рассмеялась и широко раскинула руки. Жадными глазами она быстро окинула комнату в поисках маленькой головки с яркими медными волосами. Мальчугана не было видно. Неистовые дети — мальчишки и девчонки — налетели на нее так стремительно, что сбили с ног.

Кей растянулась на вощеном твердом полу. Маленьким детям это показалось очень забавным. Они навалились на нее сверху, хихикая и визжа от восторга. Кей смеялась громче всех. Она весело возилась со счастливыми детьми на полу, пока наконец не обняла каждого из них крепко-крепко, от всей души.

Вытирая выступившие от смеха слезы, Кей поднялась и села.

И тут она увидела Джоя.

На другом конце солнечной комнаты, прижавшись спиной к белой стене, сидел маленький рыжеволосый мальчик. Он сидел, подтянув загорелые коленки к худой груди и крепко обхватив их маленькими пальчиками.

Движимая неистребимой жалостью к одинокому Джою, Кей поднялась, отряхнула синюю форменную юбку и с опаской переступила через сплетение рук и ног смеющихся детишек.

Осторожно ступая, она подошла к худенькому грустному Джою. Но ее как будто и не было. Джой не поднял глаз, совсем не реагируя на ее присутствие.

— Ты не хочешь пойти поиграть с нами? — мягко спросила Кей. — Нам всем ужасно весело.

Никакого ответа. Ни малейшего движения голо — вы. Никакого намека на то, что он слышал ее слова.

Кей медленно опустилась на колени перед ним. Его волосы поразительного оттенка, напоминающего блестящие медные пенсы, отливали на полуденном солнце золотисто-рыжим цветом. Его глаза, эти большие живые голубые глаза, осененные рядом невероятно длинных, густых, золотисто-рыжих ресниц, были опущены. Кей, хотя и не могла заглянуть в эти глаза, знала, что в их глубине прячется глубокая печаль.

Цвет кожи Джоя удивительным образом отличался от цвета кожи рыжеволосых людей. На фоне белой форменной рубашки его руки были коричневыми, как кофе. Такими же были тощие ножки, торчащие из синих шорт. Ни одна веснушка не портила гладкой оливковой кожи маленького лица.

На его левой щеке она заметила пятно свежей грязи. С умилением спрашивая себя, как этот печальный, тихий мальчуган умудрился испачкаться, спокойно сидя у стены, Кей боролась с искушением достать носовой платок из кармана юбки и вытереть прелестное личико. Она поборола искушение.

— Джой, я капитан Кей. Ты, наверное, уже знаешь меня. Я прихожу сюда каждый день. — Она говорила тихо, медленно. — Ты можешь сказать «Кей»? А? Кей. Джой, ну пожалуйста, назови меня по имени. Скажи мне: привет!

Длинные, золотисто-рыжие ресницы слегка затрепетали, потом на секунду поднялись. Печальные голубые глаза только на один миг задержались на ее лице, потом он отвел взгляд. Джой снова задумчиво уставился в пространство.

Кей попыталась еще раз. Бесполезно.

Она сидела на коленях перед безгласным ребенком, стараясь вывести его из этого состояния, как-то помочь ему. Она уже пыталась сделать это раньше. Каждый день с тех пор, как привели Джоя. У нее ничего не получалось. Как и у остальных тоже. Это пугало Кей. Удастся ли ей или кому-то другому подобрать ключик к сердцу Джоя?

Кей пришлось смириться. На какое-то время.

Она вернулась к резвящимся счастливым детям. Она успокоила их, принесла стул и всю оставшуюся часть дня читала им их любимые книжки. Читая четким, ясным голосом, Кей иногда украдкой бросала взгляды на сидящего отдельно от всех маленького мальчика с медными волосами.

Кей закрыла книгу лишь тогда, когда громко прозвучал гонг к ужину. И она снова взглянула на одинокого маленького мальчика. Как же ей хотелось подойти к несчастному ребенку, взять его на руки и утешить. Сказать ему, что все будет хорошо, что его никогда больше не обидят.

Но именно этого она не могла обещать Джою. И никто не смог бы.

Проголодавшиеся дети, все как один, выбежали из большого гимнастического зала, чтобы поспешить на ужин. Все, кроме Джоя. Он не пошевелился. Так и продолжал сидеть у стены, сжав колени. В комнату стремительно вошла Мадж, обменялась быстрыми взглядами с Кей и подошла к Джою.

Подбоченясь, она произнесла:

— Джой, миленький, пора ужинать. Иди помой руки и садись за обеденный стол. Не забывай, ты сидишь между Дэвидом и Кейт. Джой, ты слышишь меня?

Не поднимая глаз, крошечный рыжеволосый мальчик встал на ноги. Он медленно пересек большую комнату, в которой появились длинные тени, свидетельствующие о приближении вечера. Кей не отрывала взгляда от тощей фигурки Джоя. Белая ткань рубашки топорщилась на угловатых плечах. Шнурок на одном ботинке был развязан. На макушке торчал вихор огненных волос.

Дойдя до широкого проема двойных дверей, Джой остановился. Малыш слегка развернулся и посмотрел прямо на Кей. На какую-то долю секунды его огромные печальные голубые глаза встретились с ее глазами.

Потом он вышел.

Глава 16

Настал день выплаты долга «лендлорду». Капитан Кей скрежетала зубами.

Любой человек, имеющий в сердце хоть каплю сострадания, перенес бы платеж с первого числа нового года. ЭТ° была, в конце концов, рождественская неделя.

Время, когда люди должны быть благожелательны и щедры по отношению друг к другу. Время, когда можно проявить хоть немного бескорыстного милосердия. Выразить доброту и сострадание. Поделиться с тем, кому меньше повезло в жизни. Быть достойным доверия, заботливым человеческим существом.

Ник Мак-Кейб, конечно, не был ни щедрым, ни самоотверженным, ни добрым, ни сострадательным. Ему было совершенно наплевать на праздник и на его смысл.

Кей вздохнула и протянула руку за черным капором. Она не могла дольше откладывать неприятное дело. Опять наступил этот день недели — среда. И этот час дня. Три часа. Она должна быть в «Золотой карусели» со ста долларами наличными для злобного хозяина салуна.

Кей туго завязала под подбородком ленты соломенной шляпки, застегнула верхнюю пуговицу синего форменного жакета, проверила, на месте ли серебряная буква «S», приколотая к жесткому стоячему воротнику. формы, и направилась к двери.

Она вышла из портового пакгауза навстречу волнам густого тумана и влажному холодному воздуху. Она непроизвольно вздрогнула и сжалась, чувствуя, как холод пронизывает ее до костей. На долю секунды Кей до умопомрачения захотелось оказаться в мягкой, пуховой постели в большом, уютном, теплом доме, с хорошей книжкой в руках и с ворохом шоколадных конфет в ярких обертках.

Капитан Кей немедленно одернула себя. Удрученная тем, что в последнее время такого рода бесплодные мысли все чаще посещали ее, она напомнила себе об опасности этих грез. До чего же легко поддаться праздному настроению в эту промозглую, холодную погоду! Пренебречь праведными обязанностями и считать свое собственное благосостояние важнее блага других людей.

Она должна бороться с подобными искушениями, как это делал апостол Павел в Новом Завете. Она, безусловно, не хочет стать похожей на любителя наслаждений Ника Мак-Кейба!

Кей не могла понапрасну тратить время. Ее рабочий день начался на рассвете и продлится до самого завершения вечерней службы. В ее плотном графике не оста-валось места для праздности, Кей вспоминала все, что ей еще нужно сделать.

Она пошла своим обычным проворным шагом, крепко придерживая поля шляпки и защищаясь ими от сильного пронизывающего ветра с залива. Опустив глаза, она перебирала в уме оставшиеся на день дела, с радостью вспомнив, что в шесть часов у пакгауза ее должен встретить Патрик Паккард. Патрик предложил ей поужинать в ресторанчике «Китайская луна», после чего он собирался остаться на вечернюю службу.

Вспомнив об этом, Кей перестала хмуриться. Светловолосый стройный Патрик Паккард был хорошим человеком — добрым, отзывчивым и совершенно бескорыстным. Он уже сделал щедрое пожертвование наличными в казну корпуса.

Очень тронутая этим и полная благодарности, Кей немедленно выступила с великолепным предложением. На деньги Паккарда можно купить подарки для сирот Бэттери-Плейс. Керли, Роуз, Большой Альфред и другие с готовностью согласились. Все сошлись на том, что, несмотря на многие насущные нужды корпуса, этот королевский дар должен определенно пойти на то, чтобы каждый ребенок из Бэттери-Плейс получил рождественский подарок в яркой обертке. если кто и заслужил веселое Рождество, так это невинные дети, лишенные своих собственных семей.

Кей не смогла сдержать улыбку, представив себе, как крошечный рыжеволосый Джой открывает свою коробку. Может быть, от этого произойдет чудо. Быть может, найдя в коробке что-то очень желанное, Джой наконец проявит какие-то чувства. Теперь она могла надеяться. Образ счастливого, улыбающегося Джоя снова заставил Кей испытать глубокую благодарность к Пату Паккарду за его щедрость.

Меньше чем за неделю добрый красивый Патрик Паккард сделался ее другом. Он так галантно пришел к ней на помощь во время субботнего большого парада. В тот же вечер Патрик — чисто выбритый и безупречно одетый — посетил молитвенное собрание на открытом воздухе. И потом задержался, чтобы испросить разрешения Керли официально навещать Кей. Польщенная и очарованная его прекрасными манерами, Кей инстинктивно понимала, что Патрик Паккард — настоящий, заслуживающий доверия джентльмен.

Все мысли о Патрике Паккарде улетучились вместе с последними следами ее улыбки, когда Кей подошла к «Золотой карусели».

Кей повернула на узкую аллею и быстро направилась к черному входу здания. Страшась этой встречи, не предвещавшей ничего хорошего, стремясь поскорее покончить с этим, Кей позвонила в колокольчик на массивной двери черного хода.

В ту же секунду перед ней появился улыбающийся Лин Тан, который ее тепло поприветствовал.

— Очень холодно сегодня на улице, мисс капитан, — произнес Лин Тан, приглашая ее войти и провожая к лестнице. Кивая головой, он сказал: — Большой огонь гореть в камине хозяина наверху. Погрейтесь, пока подождать хозяина несколько минут.

Кей резко остановилась. Слова ее прозвучали язвительно.

— Я что, и сегодня должна его ждать? Где Мак-Кейб? — выдохнула она в припадке раздражения. — Все еще в постели? — Она нахмурилась и поджала губы.

Лин Тан захихикал, отчего его раскосые глаза совсем пропали.

— Нет, нет. Не в постели. Уже давно на ногах. Встать и сиять этим утром. Рано, рано.

— Да не иссякнут чудеса, — бесцветным голосом произнесла Кей. — Где он? У меня много дел.

— Прошу прощения, мисс капитан, — проговорил Лин Тан уже без улыбки, — босс пошел на встречу. Великосветские завтраки и чаепитие на холме. — Просияв, он добавил: — Но должен вернуться в любую минуту. Быть здесь прежде, чем вы узнаете об этом.

Пока Лин Тан говорил, из большого салуна до них донесся визгливый женский смех. Кей посмотрела в направлении широкого коридора, ведущего в зал. Потом она снова взглянула на Лин Тана.

— Передайте вашему медлительному хозяину, когда он вернется, что я жду его в салуне. Если ему нужны деньги, пусть спустится ко мне. — Наклонив голову в шляпке, Кей прислушалась к звукам женского смеха. — А я пока пообщаюсь с дамами «Карусели».

Лицо слуги-китайца выразило чрезвычайную озабоченность.

— О, это неблагоразумно, мисс капитан, знаете ли. Неблагоразумно. Босс не любить, когда долго говорить с его дамами.

Кей знала об этом.

Ник Мак-Кейб бывал сильно раздражен каждый раз, как заставал ее за разговорами с его танцовщицами. Смуглый владелец салуна все еще был зол на нее из-за потери Большого Альфреда и Роуз. И еще двое девушек, разъезжающих по вечерам на золотой карусели, вслед за Роуз вступили в ряды корпуса. Ник Мак-Кейб опасался, что кого-нибудь из оставшихся девушек тоже удастся уговорить покинуть корабль.

— Знаю, что ему это не нравится, — сказала Кей. Она улыбнулась встревоженному маленькому человечку и добавила: — Я приму всю вину на себя, Лин Тан.

Лин Тан нервозно потирал руки. Всегда вежливый, он кивнул и спросил:

— Можно принести мисс капитану напитки? Горячий кофе? Чашечку чая или…

— Чашка чая звучит заманчиво, Лин Тан. Большое спасибо. — Кей сняла шляпку, пригладила непокорные огненно-рыжие локоны и поправила аккуратный узел волос на затылке.

В арочном, занавешенном портьерами дверном проеме зала Кей помедлила. Посредине большой полутемной комнаты, за шестиугольной стойкой бара из красного дерева, сидели четыре танцовщицы. Разговаривали и смеялись. Кей узнала троих: Трикси, Бабетту и Дарлену. Четвертая, потрясающая брюнетка в голубом шерстяном капоте, была незнакома Кей.

Кей перевела взгляд с женщин у стойки бара из красного дерева на неподвижную золотую карусель у них над головами. Она была — с самого первого раза, как увидела ее — совершенно очарована волшебной паровой каруселью. Это красиво сделанная вещь. Механическое чудо. Искусно вырезанные деревянные лошади были почти как живые.

Казалось, что позолоченные гривы и хвосты развеваются на ветру. Мощные, прекрасно смоделированные позолоченные тела передавали ощущение напряженных гладких мышц, как у настоящих запыхавшихся от бега животных. Лоснящиеся холки, казалось, вздрагивали. Широко раскрытые глаза дико косили, ноздри раздувались.

Кей, как загипнотизированная, не мигая смотрела на искусно вырезанных животных. Не отрывая голубых глаз от карусели, она была охвачена непонятным желанием сесть верхом на одного из великолепных золотых скакунов. Что бы она испытала, взобравшись в белое позолоченное седло и все быстрее и быстрее совершая круг за кругом?

Кей почувствовала, как ее лицо запылало от этих мыслей, как если бы она и впрямь собиралась совершить что-то недостойное. Она виновато опустила глаза, взяла себя в руки и пошла к женщинам.

— Капитан Кей. — Белокурая Трикси остановилась на полуслове, заметив Кей. — Девочки, посмотрите, кто пришел.

— Всем привет, — поздоровалась Кей с ними. По очереди улыбнувшись каждой женщине, Кей была представлена эффектной брюнетке в голубом платье. Обмениваясь рукопожатием с Анджелой Томпсон, Кей заметила поразительные миндалевидные глаза молодой женщины, ее безупречную матово-белую кожу и длинные ноги в чулках, нескромно выглядывающие из ее небрежно запахнутого халата. — Надеюсь, мы станем друзьями, Анджела. — Кей положила шляпку на полированную стойку красного дерева и взобралась на высокий табурет рядом с темноволосой танцовщицей.

Разглядывая униформу Кей, Анджела ответила удивительно низким прокуренным голосом:

— Вы, часом, не из женской полиции, чтобы забрать меня за неподобающий наряд?

— Нет, ничего подобного, — уверила ее Кей. — Я капитан из Армии спасения. — Она перевела взгляд с Анджелы на остальных. — И мне хотелось бы поговорить с вами о Всевышнем.

— О ком? — спросила Трикси, дерзко встряхнув белокурыми кудряшками. — О, вы имеете в виду Ника?

Девушки покатились со смеху. Хорошая шутка, и капитан Кей рассмеялась вместе с ними. Они все еще хохотали, когда низкий мужской голос лениво спросил из полумрака:

— Кто-то меня спрашивал?

Все головы повернулись, чтобы посмотреть на высокого смуглого Ника, стоящего в арочном проеме и освещенного со спины светом из коридора.

— Легок на помине, — вырвалось у Кей, и девушки снова засмеялись.

— Да рассудит меня Господь Бог, — произнес Ник, изобразив на смуглом лице неподдельное изумление, — если это не Кей Монтгомери у стойки бара.

— Капитан Монтгомери к вашим услугам, Мак-Кейб, — выпалила Кей.

— Привет, Ник. Здравствуйте, хозяин, — залепетали танцовщицы медовыми голосами, просияв при одном его виде.

Все, кроме Кей.

Ее лицо сделалось каменным, когда она даже через комнату заметила, что он был пьян.

Ник с ухмылкой повернулся в сторону Кей. Потом одарил девушек одной из своих самых призывных, несколько двусмысленных улыбок. От Кей не ускользнул быстрый молчаливый обмен взглядами между Ником и Анджелой Томпсон. Он скользнул гипнотическим взглядом по длинным ногам Анджелы, поднявшись затем к ее лицу. Глазами и вскинутой темной бровью Ник Мак-Кейб передал ей что-то тайное — что-то личное. Что-то именно для Анджелы.

Кей перехватила его тайное послание, отчего была смущена. И раздражена. Внес ли уже Ник Мак-Кейб красивую Анджелу Томпсон в длинный список своих любовниц? Дьявол был не лучше уличного кота!

Не отдавая себе отчета в том, что скорчила гримасу, Кей вся напряглась, когда нетрезвый, опасно красивый Ник пересек большой зал, решительно направляясь к бару. На нем был безупречно сшитый костюм из тонкой серой фланели, однако модный короткий пиджак костюма и жилет были расстегнуты и небрежно распахнуты, а руки глубоко засунуты в карманы брюк.

Шелковый галстук-бабочка цвета бургундского вина был развязан и свободно висел на шее. Распахнутый жесткий воротничок белой рубашки открывал загорелую шею. Поскольку жилет не был застегнут, через тонкую ткань белой рубашки были видны густые черные волосы, покрывающие широкую грудь Ника.

Стиснув зубы и сжав кулаки, Кей вдруг поняла, что не отрываясь смотрит на это тайное свидетельство его мужественности. Она быстро подняла глаза к лицу Ника, но он уже успел заметить ее взгляд. Ник подмигнул ей. Она вспыхнула.

Он произнес:

— Капитан, вы покраснели.

— Ну перестаньте же! — сказала Кей.

— Перестать что? — спросил он как бы в замешательстве.

На глазу у него все еще был кровоподтек, но синяк заметно посветлел. Он уже мог полностью открывать глаз. Странно, но эта исчезающая отметина, полученная им в какой-то яростной потасовке, была на удивление привлекательной. Она говорила о ранимости мужчины, доселе казавшегося неуязвимым.

Кей должна была признать, что для женщин он может быть привлекательным. Но она не понимала, как уважающая себя женщина может связаться с мужчиной, отвергающим мораль. Мужчиной, не принимающим на себя никаких обязательств по отношению к женщинам, а любившим их всех с развязной беспечностью.

Кей была потрясена до глубины души, когда Патрик Паккард признался ей, что его сестра Адель встречается с Ником Мак-Кейбом. Разве утонченная Адель Паккард ничего не знала о профессии Ника, о его аморальном образе жизни?

Тепло поприветствовав каждую из женщин, Ник повернулся к Кей со словами:

— Капитан, у вас такой вид, как будто вы учуяли какой-то мерзкий запах.

Он подошел к ней поближе, протянул руку и повернул ее табурет так, чтобы она оказалась лицом к нему. Не отпуская табурета, он ухватился другой рукой за стойку красного дерева и наклонился к ее лицу.

— Так оно и есть, — проговорила Кей. — От вас пахнет спиртным. Вы пьяны.

— Вы считаете меня виновным, — с готовностью подтвердил Ник. — Я исполнял благотворительные обязанности, и гостеприимные хозяева заставили меня выпить. — Прядь иссиня-черных волос упала на его загорелый лоб, когда он наклонился к ней еще ближе и прибавил: — Поддаться на уговоры было скорее глупо, чем умно.

Кей быстро уперлась ладонью в его грудь и оттолкнула его.

— Глупцы, как правило, ведут себя глупо.

— Глупец? Вы называете меня глупцом в присутствии моих служащих? Что ж, этого достаточно, чтобы вынуть всю душу из человека.

— Какую душу? — возразила Кей. Невозмутимый Ник огляделся по сторонам, ища поддержки у актрис.

— Что скажете, дамы? Неужели вы допустите, чтобы этот капитан в юбке оскорблял меня? Разве я злой, невнимательный человек?

— О нет, босс. Конечно нет, — поспешно и с готовностью подтвердили они.

— Он совсем не такой, — искренне проговорила Трикси. — Ник лучший хозяин, который только может быть у девушки. Такой заботливый и понимающий. Правильно, девочки?

— Правильно, Трикси! Совершенно верно.

Кей вздохнула и возвела очи к небу. Раздраженная язвительной усмешкой Ника Мак-Кейба, она соскользнула с табурета. Стремясь заплатить ему и уйти, она засунула руку в карман, чтобы достать деньги. Он в это время схватил ее шляпку со стойки бара и взял ее за локоть.