Когда Келл очнулся, он снова увидел потолок пещеры. Но расстояние до него существенно увеличилось.
      Ему понадобилось время для осознания того, что теперь он находится в большой пещере. Вокруг него слышались голоса, и он чувствовал воду, текущую по лицу.
      Первой мыслью было, что люди обесчестили его, утопив тело в воде. Потом он открыл глаза и увидел, что просто один из поселенцев водил мокрой тряпкой по его лбу.
      – Он открыл глаза, – сказала женщина. Он узнал ее как мать девочки, которой принадлежал пес, Спенсер. Собака спасла его каким-то образом, но детали тонули, словно в тумане.
      Его разум также был как в тумане, окутанный дымкой. Он помнил дым в пещере и собаку, прыгнувшую на орионца.
      Что- то будто ударило его по голове, и он вспомнил…
      …Кирк.
      Кирк прибыл и спас его.
      Клингон попытался сесть.
      – Он очнулся, – сказала женщина.
      Внезапно рядом оказались Пэрриш и Бенитес.
      – Йон, – позвала Пэрриш.
      – Флеш, ты в порядке? – спросил Бенитес.
      – Оставайся на месте, доктор сначала поможет наиболее серьезно раненым. Он скоро подойдет к тебе, – сказала Пэрриш.
      Доктор? Это было невозможно. Доктор означал провал, конец его миссии.
      – Нет, резко сказал Келл, стараясь подняться на ноги.
      – Все кончено, – мягко произнесла Пэрриш. – Отдохни и подожди доктора.
      – Нет, – повторил клингон. – Я в порядке, – сказал он, зная, что это не так. Его голова разламывалась от боли.
      Изо всех сил пытаясь сконцентрироваться, он старался держаться на ногах ровно.
      Бенитес ухватил его за плечо. – Все нормально. Капитан здесь. Все в безопасности.
      Все?
      – Фулер? – спросил Келл.
      – Мы еще не знаем. Доктор МакКой сейчас им занимается, – сказал Бенитес.
      – Доктор Дэвис подойдет к тебе через минуту, – сказала Пэрриш.
      Келл улыбнулся, пытаясь показать, что это несерьезно.
      –  Гражданскийдоктор? Я бы предпочел подождать и отправится в медотсек на «Энтерпрайзе», – сказал он, зная, что этого не будет, что сейчас это невозможно.
      Однако Пэрриш казалось, успокоилась.
      – Я не уверен, когда мы вернемся на корабль, – сообщил Бенитес.
      – Орионцы? – спросил клингон.
      – Нет, но есть определенные проблемы. Капитан, доктор и остальные прибыли сюда на шаттле, – сказал Бенитес.
      Оглядевшись, Келл увидел столпившихся рядом поселенцев. И дети… играли.
      Впрочем, как было видно, не все. Девочка, которая предложила ему животное, ходила вокруг лежащего на боку пса.
      Келл подошел к ней.
      Приблизившись, он увидел, что грудь животного слегка поднимается и опускается. Он также видел, что его бок был в крови и, по крайней мере, частично изуродован.
      Животному жить осталось недолго. Оно получило свои раны в битве и заслужило почетную смерть. Как клингона, эта мысль его не побеспокоила.
      Но девочка не была клингонкой, она оплакивала своего любимца.
      – Сынок, дай мне взглянуть на тебя, – произнес голос позади него.
      Повернувшись, Келл увидел доктора МакКоя с медицинской сумкой в руках.
      – Я в порядке, – сказал клингон.
      – Об этом мне судить, – ответил человек – не слишком вежливо, заметил Келл.
      – Ему ваше внимание нужно больше, – сказал клингон, указав на собаку.
      Доктор посмотрел вниз и сказал. – Я доктор, а не ветеринар…
      Увидев плачущего ребенка, доктор замолчал.
      – Он спас мне жизнь, – сказал Келл.
      – Он предупредил нас, когда орионцы напали в первый раз. И, возможно, спас нас всех, – добавил Бенитес.
      – Вы можете ему помочь? – попросила девочка.
      Опустившись на колени, доктор провел сканером над телом зверя и мягко произнес. – Я сделаю, что смогу.
      Келл надеялся, что собака выживет, хотя понимал, что такое вряд ли возможно, особенно если она не получит серьезного лечения, которое не было доступно в пещере.
      Собака предупредила их о первой орионской атаке, а также обо всех последующих. Она набросилась на орионца, целившегося в Келла. И снова спасла клингона от сканера доктора, который, несомненно, означал бы смерть столь же неминуемую, как и в случае выстрела из орионского оружия.
      Келлу была проведена хирургическая операция и дополнительное лечение, позволившие ему выглядеть как человек по имени Йон Андерсон, но его внутренняя анатомия по-прежнему оставалась клингонской. Одна-единственная проверка показала это бы доктору.
      Да, собака спасла ему жизнь больше, чем один раз. Клингон не забывал подобные долги с легкостью.
      Сканируя пещеру, Келл увидел капитана Кирка, стоявшего возле Сэма Фулера и совещавшегося с вулканцем.
      Каким-то образом люди раздобыли еще одни носилки, на которые положили находившегося без сознания Фулера. Келл не мог видеть ран шефа, но надеялся, что они не были смертельными.
      Коснувшись рукой лба, он почувствовал рану и высохшую кровь. Проведя рукой вниз, он был изумлен красным цветом крови… человеческим цветом.
      Он знал, что клингонские хирурги изменили его нормальный клингонский цвет крови – тот, который люди называли лиловым. И теперь вид красной жидкости на собственной руке поразил его.
      Клингонская кровь включала не только кислород и питательные вещества. Она несла в себе также зов клингонских предков, и некоторые говорили, саму доблесть. Именно это делало его клингоном.
      А сейчас его кровь была кровью человека.
      Однако только по цвету. Простой медицинский тест доказал бы это.
      В это мгновение он осознал, что не был ни человеком, ни клингоном.
      Клингоны-подростки использовали термин «бескровный» как насмешку, почти такую же оскорбительную, как термин «землянин» или оскорбление чьей-либо матери.
      Кто он? удивлялся Келл. Каким был зов этой красной крови на его пальцах?
      Его мысли были прерваны капитаном, который обратился к маленькой толпе.
      – Теперь, когда состояние раненых было стабилизировано, нам всем нужно выбраться из пещеры. К несчастью, мы не сможем транспортировать всех вас на корабль немедленно. Он получил повреждения во время атаки одного из орионских судов, напавших на вас, и понадобится несколько дней, чтобы все отремонтировать. До этого мы будем использовать шаттлы, чтобы попасть на корабль.
      – Будет ли снаружи безопасно? – спросил один из поселенцев. – Они все ушли?
      – Да, они все ушли, – сказал Кирк. – И мы будем готовы, если кто-то из них появится опять, – с уверенностью добавил он. Поселенцы, казалось, были удовлетворены.
      – Как только «Энтерпрайз» сможет двигаться, мы доберемся до ближайшей звездной базы, где официальные представители Федерации смогут вам помочь, – продолжал Кирк.
      Поселенцы не выразили желания остаться со своими домами. Это не удивило Келла. Он видел, что люди часто поступали глупо, однако они не были тупицами.
      Но они также были упрямыми, и он не был уверен, что все они подыщут новую планету в наиболее густо населенном секторе, где у них были бы безопасность и защита.
      Капитан и вулканец направились к выходу из пещеры. Келл заметил небольшую перебранку между молодым поселенцем по имени Стил и одним из недавно прибывших людей службы безопасности «Энтерпрайза».
      Стил, его друзья и маленькая группа поселенцев настаивали на том, чтобы нести носилки, на которых лежали Джоэр, МакФадден и теперь Фулер. Наконец, офицер службы безопасности рассудил, что спор вызовет слишком много неприятностей, и позволил им.
      Обернувшись, он увидел, как доктор МакКой делал какую-то инъекцию собаке. По лицу доктора он понял, что раны животного были действительно серьезны. Он также видел, что передвинуть животное будет проблемой. В идеале они бы использовали носилки, но их больше не осталось.
      Сделав шаг вперед, Келл сказал. – Я понесу его. – Он наклонился и поднял животное, которому был обязан жизнью. Зверь зарычал, но остался спокойным.
      По дороге к выходу из пещеры группа миновала место последней битвы.
      Стены пещеры были покрыты шрамами и почернели от оружейного огня. Останки нескольких орионцев, включая того, который едва не пристрелил его, были разбросаны повсюду.
      Сцена вновь промелькнула в мозгу Келла. Собака – которую он считал такой же легкомысленной и мягкой, как люди – прыгнувшая на огромного орионца. Выстрел врага, едва не задевший его. И потом он увидел Кирка, нацелившего на него фазер.
      Капитан Кирк спас его жизнь.
      Келл теперь был перед ним в таком долгу, в каком ни один клингон никогда не мог быть перед человеком – особенно человеком, который был врагом Империи.
      Такой же долг чести был у него перед животным на его руках. А также перед мертвыми людьми из службы безопасности, вместе с которыми он сражался. И этот же долг он должен был вернуть энсину МакФаддену, который использовал орионскую оружейную платформу, чтобы покончить с орионским кораблем.
      В начале этой миссии у него были ожидания. Он надеялся принести честь своей семье. Служить Империи. Уничтожать врагов. И, наконец, он ожидал умереть.
      Он не ожидал, что приобретет столько долгов чести – долгов, которые он никогда не сможет оплатить, оставшись при этом клингоном.
      Келл был почти снаружи, когда понял, что Бенитес и Пэрриш находятся поблизости, и идут рядом с ним с самой большой пещеры.
      Снаружи клингон увидел людей, собиравшихся перед входом в пещеру. Он не знал, сколько времени они находились в пещере, но солнце этой системы было уже низко в небе.
      Келл положил собаку поблизости от носилок, на которых уже лежали трое раненых. Энсин Кларк которая выглядела так, словно она сама нуждалась в носилках, спорила с доктором МакКоем о чем-то. Доктора стояли рядом с ранеными и бросали взгляды на шаттл, находившийся неподалеку.
      Тут в воздухе послышался знакомый звук, и на поверхности планеты материализовалась одинокая фигура.
      – Коммандер Скотт, – сказал Кирк с радостью в голосе. – Какая приятная неожиданность, увидеть тебя.
      Главный инженер корабля улыбнулся.
      – Вы не буд’те так рады, когда увидите новый доклад о повреждениях. Мы угробили еще несколько систем, чтоб добраться досюда.
      – У нас есть транспортаторы? – спросил Кирк.
      – Есть, – ответил Скотт, снова улыбнувшись.
      – Тогда давайте не будем терять время. Здесь раненые, – резко произнес МакКой.
      Пока носилки двигали поближе друг к другу для отправки по лучу, клингон с удивлением увидел, как к ним приближается капитан Кирк.
      – Вы все хорошо поработали сегодня, – обратился капитан к Келлу, Бенитесу и Пэрриш. – Я хочу поблагодарить вас.
      – Вы спасли мою жизнь, сэр, – сказал клингон, удивив самого себя. – Я обязан вам… – он не смог закончить. Он не знал, как объяснить это так, чтобы человек понял.
      – Вы мне ничего не должны, по сравнению с тем, что должен вам я, – сказал Кирк, кладя руку на плечо Келла. – Вы завершили свою миссию в крайне враждебной ситуации, оторванные от своего корабля, понеся при этом тяжелые потери. Нет, энсин, вы мне ничего не должны, – повторил капитан, его голос напрягся.
      Кирк повернулся и пошел в сторону.
      Раненые, включая животное, были транспортированы первыми. Затем поселенцы. В конце остались только четыре офицера службы безопасности, капитан Кирк и вулканец.
      Капитан настоял, чтобы люди из службы безопасности переправились первыми.
      Сойдя с транспортатора на борт корабля, Келл увидел лейтенанта-командера Джиотто, который посмотрел на них и сказал. – Отличная работа, и добро пожаловать на борт. Вы освобождены от обязанностей до утра. Тогда все и обсудим.
      Прежде чем он достиг двери, женщина с желтыми волосами со знаками различия медицинской службы обратилась к клингону. Он узнал в ней медсестру.
      – Доктор МакКой приказал мне отвести вас в медотсек, – сказала она.
      Не колеблясь, Келл ответил. – Гражданский доктор, доктор Дэвис, осмотрел меня на поверхности.
      Медсестра посмотрела на него скептически. Бенитес вышел вперед. – Это правда. Док сказал, что он в порядке.
      – Хорошо, – сказала она. – Но доктор захочет осмотреть вас первым во время следующего медосмотра.
      В коридоре Пэрриш спросила его. – Почему бы тебе просто не пойти к доктору МакКою?
      – Ты ведь не помрешь, если сходишь в медотсек, Флеш, – сказал Бенитес.
      – Я не люблю докторов, – правдиво ответил Келл.
      Добравшись до своей палубы, они сначала направились к комнате Пэрриш. Женщина, казалось, хотела что-то им сказать, но не смогла.
      Клингон понял, лучше, чем он понимал какого-либо человека с тех пор, как получил свое назначение.
      Бенитес прервал неловкое молчание. – Ну что ж, Пэрриш. Увидимся завтра.
      – Да, до свидания, – сказал клингон.
      Она кивнула, бросив на Келла быстрый взгляд, и вошла в свою комнату.
      Оказавшись в своей квартире, Бенитес вел себя непривычно спокойно, чему Келл был благодарен. Клингон быстро продезинфицировал и перевязал свою рану. Он не мог себе позволить получить инфекцию, которая привлекла бы к нему больше внимания. Келл считал себя счастливчиком из-за того, что ему не потребовалось накладывать швы, на которых доктор, без сомнения, стал бы настаивать.
      Сев на кровать, Келл подумал, что чувствует себя на удивление хорошо. После целого дня боев можно было ожидать, что на него сразу же нахлынет истощение, как это, насколько он видел, произошло с Бенитесом, уже спавшим на своей кровати.
      Поняв, что ему тоже необходим отдых, Келл лег на собственную кровать. Он подумал, что, может быть, отдохнет несколько минут, а потом достанет что-нибудь перекусить.
      Но так и не успев закончить мысль, он провалился в темноту.
      – Присоединяйтесь ко мне за ланчем, лейтенант, – пригласил адмирал, указывая на кресло возле стола.
      Лейтенант Уэст не удивился поставленному для него стулу, как раз напротив места самого адмирала. Он также не удивился, тому, что на его тарелке было одно из его самых любимых блюд – блюдо из черной сюрели (рыбы-кошки).
      После всего лишь нескольких дней пребывания в аппарате адмирала, он не думал, что его чем-нибудь можно удивить.
      Меньше недели назад он был одним из лучших выпускников своего класса в Академии. Он был убежден, что знал все, и единственное, что его интересовало, это на какой звездолет его назначат. Он надеялся на «Энтерпрайз», но был готов к компромиссу.
      За пять минут встречи с адмиралом с его мечтой о службе на звездолете было покончено. Несколько дней спустя эта мечта казалась раздражающей, пустой и эгоистичной.
      Вся Федерация вот-вот окажется перед лицом чего-то ужасного. Еще совсем недавно он был уверен, что сможет помочь предотвратить эту угрозу. Адмирал тоже в это поверил. У лейтенанта Уэста были свои сомнения, когда он встретил этого человека, но теперь он был в этом уверен.
      Но он больше не был уверен, что это имело значение.
      – Что тебя беспокоит? – сказал адмирал, и у Уэста внезапно возникло впечатление, что адмирал каким-то образом прочитал его тайные мысли.
      Уэст не колебался. Он достаточно страшился этого разговора. Он не будет стараться отсрочить его больше, чем необходимо.
      – Я хотел поговорить с вами, прежде чем я напишу свой первый отчет, – сказал Уэст.
      – Даже если бы у нас было время на церемонии, я предпочитаю простые пути, лейтенант. Советую оставить отрепетированные речи политикам и дипломатам, – сказал адмирал.
      – Я это знаю, сэр, но из-за весьма чувствительной природы моих предварительных исследований… – начал Уэст.
      – Вы хотели предупредить меня перед тем, как беспокоить кого-либо еще, – закончил за него адмирал.
      – Да, сэр, – сказал Уэст.
      – Уилл Ногура получит еще одну жалобу от посла Фокса? – спросил адмирал Джастмэн.
      – Нет, сэр, посол здесь ни при чем… – сказал Уэст.
      На мгновение Уэст увидел, что адмирал удивился, искренне удивился. Секунду поизучав его, адмирал сказал. – Тогда дело во мне. Вы нашли что-то, что по-вашему приведет меня в замешательство.
      – Это касается вас, сэр, – сказал Уэст. – Поскольку вы были вовлечены…
      – Вы можете остановиться на этом месте, лейтенант. В вашей работе вам никогда не следует беспокоиться насчет чьего-либо замешательства, особенно моего. Единственное, что привело бы меня в затруднение, так это вступление в какой-либо крупномасштабный конфликт с враждебной расой и поражение в нем. Это ясно? – спросил он.
      – Да, сэр, – сказал Уэст.
      – Каков ваш анализ? Я полагаю, он касается мирного соглашения. Вы пришли к заключению, что я должен был закончить работу на Донату V. Если бы я это сделал, клингоны не были бы сейчас достаточно сильны, чтобы угрожать нам. Поверьте мне, этот вопрос мешал мне спать последние несколько месяцев. Но, честно говоря, я удивлен, что вы так считаете, учитывая ваши работы, где вы оказываете предпочтение дипломатии, основанной на изучении других рас, а не на военных решениях.
      – Сэр, мой анализ прослеживает наши нынешние проблемы с клингонами вплоть до битвы при Донату V, но не по тем причинам, о которых вы думаете. И я использовал ксеноантропологические и ксеносоциологические модели, чтобы придти к моим заключениям. Я уверен, что понимаю клингонов намного лучше, чем понимал их прежде, – сказал Уэст.
      – Но вы видели, что понимание не обязательно улучшает ситуацию, – заметил адмирал, снова показав сверхъестественную проницательность по поводу того, о чем думал Уэст. – Объяснитесь, лейтенант.
      – Как мы уже обсуждали, клингоны народ гордый, с воинственной культурой, для которых конфликт рассматривается как естественная часть их жизни и отношений. Во многих смыслах, экспансия необходима им для предотвращения направления агрессивных импульсов различных групп друг против друга. В этом отношении Звездный Флот был прав, когда рассматривал их интерес к системе Донату V как угрозу. Сражение, которое там состоялось, остановило распространение экспансии Клингонской Империи в направлении пространства Федерации на двадцать пять лет, – сказал Уэст.
      – И что же изменилось? – спросил адмирал.
      – Ничего, сэр, и в этом-то проблема. Работа, которой я занимаюсь, требует, чтобы я попытался увидеть расу людей такими, какими они сами видят себя. В Федерации мы представляем себя миролюбивыми. Война и конфликт для нас являются нарушениями нашего статуса кво. Вы увидели возможность остановить сражение у Донату V и использовали ее. Вы сделали правильный моральный и этический выбор согласно вашим ценностям, – сказал он.
      – Почему-то мне не кажется, что мне понравятся ваши следующие слова, – сказал адмирал.
      – Проблема в том, что клингоны видят себя совсем по-другому. Для них конфликт естественное состояние бытия. Они сражаются, потому что такова их природа. Они сражаются, как сказал один из их лидеров, «чтобы обогатить свой дух». Мы оглядываемся на последние двадцать пять лет и видим мир. Они видят временное прекращение враждебности.
      – Изменилось бы это, если бы мы победили их? – спросил адмирал.
      – Да. Потому что сражение для них – способ жизни, они с готовностью примут как поражение, так и победу. Но чего они не понимают, так это мир, основанный на мирных переговорах. Для них это хуже, чем поражение, потому что поражение в их глазах означало бы уважение к нам. Для клингонов незаконченная битва и последние двадцать пять лет мира – пятно на их чести – пятно, за которое нужно отомстить, – сказал Уэст.
      Адмирал долгое время молчал. Казалось, он уменьшился в своем кресле и постарел на десять лет прямо на глазах Уэста.
      – Сэр, в то время вы приняли правильное решение. Вы спасли жизни. И у вас не было данных…
      – Но именно этим мы здесь и занимаемся, лейтенант, мы принимаем важные решения, касающиеся вопросов жизни и смерти…
      – С совершенно недостаточной информацией, – закончил за него Уэст.