Брат Посвященный (№2) - Собирающий облака

— К моему господину, — тихо объяснил Каму, — следует обращаться «господин Сёнто» или «господин», господин Синзей.

Синзей кивнул, не в силах сохранить лицо в подобной ситуации. Любимец Императора оказался в непривычных обстоятельствах.

— Господин Синзей, — снова начал Сёнто. Голос его опять стал спокойным. — Я хорошо информирован о размерах и положении армии Императора. Она не больше и, конечно, менее опытна, чем моя собственная. Вы не можете позволить себе надменность. Не более чем в двух днях пути на севере канала варварская армия численностью в восемьдесят пять тысяч человек, несмотря на все наши попытки остановить ее, направляется к столице. По моей оценке, их предводитель в четырех, возможно, в пяти днях от трона, которого он так жаждет, — трона вашего господина, Синзей. Уже может быть слишком поздно для альянса, в котором мы так нуждаемся.

Сёнто взглянул на мужчину, стоящего перед ним на коленях, и покачал головой.

— Передайте это вашему Императору. Если он принесет письменные извинения мне, моей семье и всем, кто поддерживает меня, я соглашусь объединиться с ним перед лицом варварской угрозы. Если Император не согласится, я позволю ему встретить врага в одиночку. Простой выбор — сохранить трон или быть свергнутым. Возможно, это выбор между жизнью и смертью. Будьте очень точным, когда будете объяснять это Аканцу, господин Синзей, важно, чтобы он осознал свое положение.

Сёнто кивнул Ходзё, который дал сигнал охранникам увести людей Императора.

— Генерал, — сказал Сёнто, когда пленников провели вниз по лестнице. — Посадите их на лошадей со связанными сзади руками и провезите по лагерю. Потом сбросьте на землю перед их прекрасной лодкой и оставьте связанными. Не выказывайте ни единого знака уважения.

Ходзё поклонился и поторопился выполнять приказ. Сёнто попросил чая. Когда его принесли, настроение господина поднялось.

— Простите меня за мои слова, господин Сёнто, — сказал принц Вакаро тихо, — но это приведет Императора в бешенство.

Сёнто улыбнулся.

— Зато поднимет моральный дух моей армии до самых небес. Мы можем только так бросить вызов советникам Императора, если, вне всяких сомнений, нас ждет бой. Это даст вашему отцу возможность подумать, принц. В следующей битве, которую мы примем, мечи не понадобятся — то будет сражение воли. И я провозгласил его начало посланием, в котором говорится, что Сёнто ничего не теряет, тогда как Император теряет все.

Армия Сёнто Мотору двигалась на юг так быстро, как утром поднимается примятая за ночь трава. Основная часть армии шла по земле, хотя некоторые корабли все еще были на ходу и по пятам следовали за пешими отрядами. На берегах канала виднелись открытые поля, пересекаемые холмами на востоке и горами на западе.

Большинство представителей «мятежной» армии ехали верхом, хотя среди эскадронов всадников маршировали и пешие отряды. Несмотря на пестроту войска, офицеры Сёнто и его союзников выстроили все силы в строгой последовательности, в основном чтобы произвести впечатление на патрули Императора.

Суйюн стоял рядом со своим господином у перил речной лодки. До прибытия в Ва он никогда не видел армии и находил зрелище одновременно впечатляющим и очень печальным. Через несколько дней многие из людей, проходящих перед ним, погибнут. Вспомнились слова Хитары: «Война ни одну душу не приведет к совершенству!»

«Мой Орден поручил мне служить этому человеку, и сейчас я тоже участвую в войне — последователь Ботахары, — подумал Суйюн, — бедный последователь».

Нечто, чего монах никогда не слышал, поразило. Молчание в рядах, стук копыт и топот людей, бредущих по земле, были зловещими, пугающими, как пульс умирающего. Страх висел в воздухе. Невысказанный страх.

— Были ли рапорты о новых вспышках болезни? — спросил Суйюна Сёнто.

Двое мужчин стояли у поручня корабля Сёнто, следя за передвижением армии.

Суйюн покачал головой:

— Я выслал беженцев в деревни. Чума, кажется, под контролем. Был только один рапорт о женщине, по описанию — Симеко-сум. Приложены все усилия, чтобы оградить больных от контактов с другими.

— Ух! — Сёнто пытался натянуть веревку навеса, мышцы на руках напряглись. — Нисима-сум рассказала мне, что эта молодая женщина образованна и интеллигентна, но испытывает кризис духа.

Суйюн кивнул:

— Я верю, что госпожа Нисима вела себя правильно, господин.

— Возможно, она искала монастырь или хотела жить как отшельница.

— Может быть. — Суйюн, казалось, углубился в раздумья. Тоскливое передвижение солдат поглотило его внимание. — Думаю, она искала выход, господин.

Сёнто вышел из-под навеса и прикрыл глаза от солнца, вглядываясь на юг. Лагеря Императора еще не видно, он покажется не раньше утра следующего дня, но стало привычным наблюдать людей, стоящих и пристально смотрящих на горизонт, словно медитируя.

— Мы должны достигнуть равновесия, брат, — неожиданно произнес Сёнто. — Если мы столкнемся с войском Императора до того, как он увидит истинный размер варварской армии, то рискуем, что Сын Неба наделает глупостей. Но если мы не доберемся сейчас до позиций Императора, у нас не будет времени объединить силы. Мы должны принять решение или не сможем спастись. Ошибок допустить нельзя.

— Ботахара поможет нам, господин Сёнто.

Суйюн осторожно наблюдал за своим господином с тех пор, как стал служить ему. И хотя можно было сказать, что Сёнто всегда всё держит в себе, Суйюн заметил перемену. Господин стал часто делиться соображениями, которые не обязательно знать всем, но в то же время монах был уверен, что некоторые сведения Сёнто оставляет в тайне. Если бы его спросили, почему он так думает, Суйюн не смог бы объяснить.

— Когда доберемся до Императора, я перемещу членов моего Дома на северо-восточные позиции возможного поля сражения. Когда сражение будет объявлено, ты найдешь Нисиму. Будь готов бежать в горы, Суйюн-сум. Бросай любого, кто не сможет поспеть за тобой. — Сёнто повернулся к монаху. — Если армия Сёнто падет и я не смогу отступать, госпожа Нисима должна быть спасена во что бы то ни стало. Ты отвечаешь за это, брат Суйюн. Не подведи.

Суйюн поклонился в ответ:

— Возможно, госпоже Нисиме лучше уже сейчас быть поближе к горам?

Сёнто покачал головой.

— Опасность повсюду, на любом пути, который мы выберем, Суйюн-сум, — пожал он плечами. — Возможно, это эгоистично, но я хочу, чтобы Нисима была пока рядом со мной.

Сёнто махнул рукой в направлении темно-голубых пятен среди всадников. Суйюн понял, что Сёнто переводит разговор на другую тему.

— Я беспокоюсь о господине Батто и людях Хадзивары в гвардии господина Комавары. Господин Батто не говорил о них, но, должно быть, это угнетает его.

Суйюн облокотился о поручни, глядя в воду.

— Я тоже так считаю. Господин Комавара верит, что их связывают узы клятвы и все союзники моего господина в безопасности от любых планов мести. Возможно, это правда, но солдаты давали разные клятвы, слова которых для каждого имеют свое значение. Я бы разделил отряды Батто и Комавары.

— Да, — покачал головой Сёнто. — Иметь подобные трудности в собственных рядах…

Он оставил мысль незаконченной.

54

Утром туман не спадал до тех пор, пока солнце не поднялось высоко. Сёнто направил армию на юг. Даже после того, как прояснилось, небо было затянуто облаками, которые пропускали лишь слабые лучи солнца.

Некоторые из советников Сёнто предполагали, что Император под покровом темноты передвинул армию на север, чтобы утром застать Сёнто врасплох. Но то были беспочвенные страхи. Дозорные доложили, что Император оставил свои силы за земляными укреплениями, возведенными у холмов на другой стороне канала.

Сёнто сидел под навесом на корме корабля, ничем не выдавая волнения по поводу того, что он всего в нескольких часах от своего врага. Господин прочитал свиток с огромным вниманием; секретарь стоял на коленях, Каму ждал поблизости. В нескольких шагах слуга играл на арфе тихую мелодию. Время от времени господин поднимал глаза вверх и прислушивался, потом кивал музыканту и продолжал чтение.

Наконец Сёнто свернул свиток и отложил в сторону. Взяв чашку чая, он сделал глоток, но напиток уже остыл, и Сёнто поставил чашку на стол.

— Интересное положение, вам не кажется? — обратился Сёнто к управляющему. С осторожностью он развернул карту и прижал ее четырьмя нефритовыми пресс-папье с вырезанными цветами сливы по углам. Господин махнул рукой на карту, Каму подошел посмотреть. — Император разместился на другой стороне канала. — Сёнто постучал по карте пальцем. — Каково ваше мнение по этому поводу?

Несмотря на возраст и заметную слабость, Каму был знаменитым в свое время мечником и одновременно офицером армии Сёнто. Управляющие Великих Домов редко так хорошо разбираются в военном деле, и господин Сёнто не позволял этому знанию остаться неиспользованным.

— Император думает, что его функция — остановить армию от нападения на столицу, поэтому он блокировал канал. По правде, мне кажется, он мог бы разместить своих солдат в любом месте, и хан не прошел бы мимо. Это разделение его войск… — Каму покачал головой. — Император совершил глупую ошибку. Мост, который перекинут через канал… слишком уязвим.

Сёнто кивнул:

— Подозреваю, наш Император перегородил канал не для того, чтобы остановить варваров, а чтобы не дать пройти нам. Вне всяких сомнений, Сын Неба хотел бы оставить Сёнто между своей армией и ханом.

Сёнто передвинул палец вверх по линии канала.

— Я, конечно, не желаю испортить Императору обзор варварской армии. — Переместив палец к холмам на востоке, немного севернее от позиций Императора, он заметил: — Мы сосредоточим наши силы на этом склоне. Хан разместится здесь — у него нет другого выбора.

Сёнто указал на восток от канала к северу от лагеря Императора.

— Получится треугольник, — заметил он, соединяя три точки, обозначающие позиции армий. — Если хан образованный человек, он не станет ждать, а атакует сразу оба лагеря — у него достаточно сил для этого. Если хан помедлит, то, возможно, мы с Аканцу достигнем взаимопонимания. Если Император собственными глазами увидит армию кочевников, надеюсь, он наберется сил выслушать наши аргументы. Посмотрим.

Несколько минут Сёнто молча вглядывался в карту.

— Если Сын Неба объединится с нами, Каму-сум, у нас будет два выбора. Сражаться с варварами с армией, возможно, в две трети от их сил, или отступать на юго-восток. Если мы выберем отступление, увидим, правы ли вы. Не будет ли соблазн заполучить столицу таким сильным, что хан не сможет устоять? Если так, то есть шанс, что нам удастся поднять армию достаточную, чтобы быть уверенными в победе над варварами. Сражение сейчас — трудное решение. Такая битва может стать поражением армии Ва. Огромный риск, Каму-сум, в самом деле огромный риск.

Появился охранник, поклонился, ожидая, когда его заметят. Каму жестом подозвал его. Мужчина подошел, тихо переговорил с управляющим. Старик кивнул.

— Господин, — сказал он, повернувшись к Сёнто, — наши разведчики видели позиции Императора.

Сёнто кивнул.

— Я возьму быстроходную лодку. Приготовьте лошадей. Я переговорю с генералом Ходзё и нашими главными командирами. — Сёнто неожиданно встал. — Хорошо, управляющий Каму, конец игры — всегда самое интересное, не так ли?

Позже в этот же день армия Сёнто набрела на равнину перед войском Императора. Дозорные доложили, что варвары отстают только на полдня и арьергард отрядов Сёнто находится под непрерывным наблюдением разведчиков пустыни. Превосходящие численно варвары гнали Сёнто тихо и неумолимо, как хищного зверя.

Сёнто был все еще без доспехов, но с мечом — тем, который подарил ему Император. Группа доверенных гвардейцев Сёнто стояла поблизости, не отводя глаз от земляных укреплений, скрывающих армию Императора.

— Император будет ждать, — сказал правитель своим спутникам. — Он не владеет мечом так же искусно, как словом. Достаточно вспомнить, что он ненавидит Сёнто, потому что боится.

Сёнто приподнялся в стременах, оглядел горизонт и покачал головой.

— Простите меня за мои слова, принц Вакаро, но Император не генерал, как ваш дед. Его позиции непрочны.

Вакаро едва заметно пожал плечами. Он был единственным человеком в партии Сёнто, кто полностью облачился в доспехи, и, без сомнения, это смущало юношу. Привязав шлем к седлу, принц откинул назад прядь волос, которая развевалась на ветру словно зловещий флаг.

Принц старался сохранить свое императорское достоинство, но сделать это было еще труднее из-за недостатка мастерства управления лошадью, особенно явного на фоне людей Сэй, прирожденных наездников.

Сёнто кивнул на холм, возле которого намеревался расположить свои силы.

— Как вы оцениваете эту позицию?

Господин Комавара пришпорил коня, выехал вперед на три шага и поклонился в седле.

— Господин Тосаки и я объехали и прошли весь холм, господин Сёнто. Он не защищает во всех направлениях, но может стать надежным укреплением при атаках с запада и севера. Это место более удобно, чем позиция Императора, — с иронией заметил Комавара. — Склон крутой. На верхушке — густой лес. Учитывая, что поле боя выбрали не мы, то оно могло быть еще хуже.

Сёнто взглянул на Ходзё, который кивнул в знак согласия.

— Мы займем эту позицию, отправимся туда в темноте, — сказал Сёнто. — В пути использовать слабый огонь. Завтра мы увидим прибытие армии варваров, наш Император тоже будет иметь возможность лицезреть его.

Сёнто повернул лошадь к советникам. Господин Танаки и Батто Йода стали за прошедшие дни друзьями и сидели плечом к плечу. Яку Катта, генерал Ходзё, господин Комавара, молодой Тосаки и Суйюн стояли неплотной группой. Только принц и его капитан ехали в стороне.

— Мы направимся к холму, потом раскинем навес на равнине между позициями Императора и нашей собственной. Я попытаюсь установить контакт с Императором как можно раньше. — Сёнто посмотрел в лица стоящих перед ним мужчин. — История Ва еще не знала чужеземного врага, который достигал бы внутренних провинций. Невозможно отогнать облака, закрывающие наше будущее, но, без сомнения, победа армии кочевников будет значить потерю столицы, если не Империи. Если бы хан был искусным генералом, он оттеснил бы нашу армию на юг, ибо наше войско — основа всех наших надежд на будущее. Мы не знаем, какие действия в грядущие дни станут решающими. Мы никогда не должны забывать, что все, что мы делаем, может изменить ход истории. Не теряйте отвагу ни на мгновение. История повернет свой ход из-за событий следующих дней, и это отразится на каждом из нас. Не теряйте смелости.

Нисима не спала всю ночь. В темноте она прошла по равнине, которую мужчины считали будущим полем боя. То, что девушка увидела, поражало и волновало. Костры освещали ряды вооруженных людей, которые продвигались в темноте и тумане, — жуткий спектакль желто-красных огней, чей свет отражался от доспехов и оружия. Лица солдат были искажены темнотой и вспышками костров.

Несмотря на настойчивость госпожи Окары, она отказалась от портшеза. Нисима и Кицура шли пешком, хотя Нисима охотнее ехала бы верхом. Ее опыт общения с лошадьми не был большим, ибо знатных дам не допускали к верховой езде, но в свое время господин Сёнто посчитал, что уроки обращения с животными ей не помешают.

Огромный навес раскинулся от подножия холма до края леса, внутри он разделялся на три комнаты для дам из столицы. На полу для удобства были постелены маты и ковры. Лампы и несколько других домашних приспособлений создавали впечатление порядка и безопасности. Нисиме все это казалась большим обманом.

Пытаясь успокоиться, девушка обратилась к поэзии госпожи Никко.

Небо

Разорвано в клочья.

Земля —

Руины деревьев.

Богатство лета разбросано

На все четыре стороны.

Осень наступает

Словно армия захватчиков.

Мудрость хрупка еще больше,

Чем любовь девушки молодой,

Потерянной меж двух поколений.

Юноши бросают камни в колодец,

Чтоб разбить лед, каждое утро,

Никогда не спрашивая, когда же он заполнится.

В Ице крестьяне работают на полях,

День за днем без отдыха.

Но земля не дает ничего,

Кроме кустарников и чертополоха.

Луна приближает зиму,

Каждая ночь все холодней.

Скоро женщины наденут зимнюю одежду,

Пока горят поленья.

Но строки эти не придали Нисиме уверенности. Она опустила свиток.

Раньше было решено, что госпожу Окару доставят на юг, в столицу, под охраной гвардейцев Сёнто, которые снимут свою голубую форму. Пройти мимо императорской армии трудно, но ни у кого не вызывало сомнений, что репутация госпожи Окары защитит ее от всех, кроме варваров. Она страстно хотела снова увидеть свой островной дом, а господин Сёнто с такой же силой желал обезопасить ее путь.

Нисима знала, что ехать утром затруднительно. Ока-сум сильно рисковала, несмотря на то, что обратный путь так короток.

«Бедная Ока-сум, — думала молодая аристократка, — я вырвала ее из уединения и бросила в центр войны, которая может привести к падению Империи. Ботахара, защити ее».

Тонкая ткань навеса казалась девушке, проведшей большую часть жизни в окружении прочных стен, очень хрупкой. Кроме того, за тонкой материей скрывались не красоты природы, а грубые жестокие люди. Нисима мечтала, чтобы пришел Суйюн и лег рядом. Это было не желанием оказаться под защитой кого-то сильного, ибо Нисима знала, что в войнах погибают сильнейшие, а жаждой комфорта в зыбком, неуверенном мире.

Лишь на рассвете она с трудом заснула.

55

Сёнто в сопровождении охранников прогуливался по тропе, проложенной на одной стороне холма. Серый свет раннего утра превратился в серый свет туманного дня. Донесения разведчиков говорили, что туман рассеивается лишь через несколько ри на юге.

Предоставить Императору право выбрать поле боя в тумане, думал Сёнто. Он встал до первых лучей солнца и встретился с советниками. После долгих споров было решено, что принц Вакаро отнесет предложение отцу. Хотя принц отважно принял это решение, Сёнто знал, что он не вернется. Даже если Император ответит на письмо Сёнто, господин не ждал, что ответ принесет принц Вакаро. Грустная семья, которая разрушает сама себя, сказал себе Сёнто, но все императорские семьи, кажется, страдают этой болезнью.

Хотя туман заглушал звуки и обманывал слух, не оставалось сомнений, что армия движется по равнине. Голоса, топот, ржание лошадей, звон оружия и доспехов доносились сквозь белую пелену до вайянцев, разместившихся на склонах холма.

«Это откроет Императору глаза, — думал Сёнто. — Я бы многое отдал, чтобы оказаться рядом с ним, когда рассеется туман».

Из тумана появились гвардейцы, поклонились проходящему мимо господину.

Через несколько минут Сёнто оказался рядом с Комаварой, пристально вглядывающимся в беспросветную мглу.

— Комавара видит сквозь туман? — спросил Сёнто. Комавара повернулся и низко поклонился. Лицо его осветила полуулыбка.

— Глаза Комавары не справились с этим испытанием, как и глаза большинства, господин Сёнто. Но когда я путешествовал по пустыне с братом Суйюном, он научил меня не полагаться на зрение. Я не могу претендовать, что овладел в этом деле мастерством ботаистов, но я учусь. Кажется, это вопрос сосредоточенности.

Сёнто встал позади молодого господина, вглядываясь в туман, как и он.

— Что говорят вам другие чувства, господин Комавара? Прежде чем ответить, молодой господин прислушался.

— Армия собралась на равнине, господин. Я слышу стук молотков по дереву, значит, они натянули тенты. Лошадей отвязали и отпустили пастись. — Он указал на север. — Чувствую запах костра, пахнет смолой. Они жгут корабли. Столица близко, варвары не собираются возвращаться на север. Я слышу звон начищаемого оружия и доспехов. Чувствую неуверенность людей. Они так далеко от дома — если их вождь недооценил силу противника, то они никогда не вернутся домой, к своим соплеменникам.

Сёнто кивнул.

— Вам доводилось скрестить мечи с кочевниками, господин Комавара. Возможно ли нам выиграть битву у превосходящего числом противника?

Долгое молчание, потом Сёнто поймал себя на том, что прислушивается к звукам, доносящимся с равнины.

— Это будет зависеть от места сражения и военачальников, господин Сёнто. Когда мы атаковали их продовольственный обоз, у нас было преимущество неожиданности, и они думали, что на них напала целая армия. Я не верю, что глупо говорить, будто люди Ва сильнее захватчиков. Доклады с поля сражения за Ройо-ма показывают, что это правда. Смелые воины на отличных позициях выигрывают во что бы то ни стало — несмотря на меньшую численность. Доверие к своему предводителю вселяет уверенность его воинам, господин.

— А Император? Сможет ли он объединить две армии в одну, чтобы нанести хану удар, от которого тот не оправится?

Комавара пожал плечами.

— Я не знаю Императора, господин. Если он покинет позиции на западной стороне канала, сожжет мост и переправит свои силы на восточный берег, к холмам, его положение улучшится. Но я не могу сказать, внушит ли он уверенность, необходимую, чтобы разбить врага. Невозможно предугадать.

Сёнто повернулся и оглядел собственный лагерь, скрытый в тумане. Оттуда доносился такой же шум, как и из стана врага.

— Посмотрим, — тихо сказал он.

Звуки вооруженных людей заставили обоих мужчин обернуться. Спустя мгновение из тумана появился Каму в сопровождении охранников.

Он низко поклонился.

— С севера прибыл всадник с новостями, господин. — На секунду Каму прервался, переводя дыхание. — Господин Сёнто Сёкан спустился с гор с небольшим отрядом. Он торопится присоединиться к вам, господин.

Сёнто остался спокойным.

— Нам нужно поговорить с ним. Мы не должны рисковать. Сёкану нет причин спешить. Его присутствие здесь с малым отрядом не станет решающим фактором. Мы должны предостеречь его, чтобы он оставался в тени и появился с юго-востока. Ему не следует рисковать, он может попасть в плен. Каму-сум, немедленно отправьте к нему посыльных.

Управляющий быстро поклонился и ушел.

Принц Вакаро не знал, чувствовать ему облегчение или нет. Поездка верхом сквозь туман к укреплениям отца — пугающее испытание. Даже его гвардейцу, одетому в доспехи императорской гвардии, было не по себе. Гвардейцы знали, что Яку Катта и его мятежные сторонники все еще носят черную форму со всеми знаками отличия.

В тумане они наткнулись на гвардию, их провели сквозь ряды. Опасная стрела пролетела мимо, принц успокоил охватившую его дрожь. Он не был уверен, надевают ли Сёнто и его люди доспехи в подобных ситуациях, но решил, что его это мало волнует. Умереть от стрелы неизвестного лучника — не похоже на достойную смерть.

Принц со своими людьми стоял в окружении императорских гвардейцев, и хотя те не оказывали любезностей, но отнеслись к ним Достаточно хорошо и даже разрешили оставить оружие. Принц понял, что не может предсказать реакцию отца на посольство, возглавляемое его собственным сыном.

Возможно, ему следовало отказаться от просьбы Сёнто предстать перед Императором, но принц чувствовал, что Сёнто говорил правду. Это решающий момент в истории, и Вакаро не хотел прославиться как принц, способствовавший падению Империи. Поэтому он пытался побороть свой страх.

Господин Комавара сказал ему, что испытывал такой же страх перед атакой на продовольственный обоз варваров. И было в Комаваре что-то такое, что заставило принца поверить ему.

Показался гвардейский офицер, через минуту Вакаро понял, что это Яку Тадамото. Молодой гвардеец сильно возмужал за прошедшие месяцы.

— Если вам удобно, не могли бы вы, принц Вакаро, составить мне компанию? — спросил Тадамото ровным тоном.

Как отвечали гвардейцы командиру, который выглядел и говорил, как историк или поэт? Несколько недель назад такая мысль никогда бы не пришла принцу в голову и теперь удивила.

Кивнув, принц отправился за молодым полковником.

Они прошли вдоль широкого рва позади одного из земляных укреплений. Из канавы выглядывали стрелы, на грязном уступе стояли лучники, всматривающиеся в туман. Принц Вакаро ощущал страх. Это обострило его чувства.

Они поднялись по деревянной лестнице, которая привела их на уровень выше. От напряжения принц вспотел, он снял шлем и нес его под мышкой, как это часто делали гвардейцы, так как рядом не было никого, кто мог бы забрать доспехи.

Они миновали разные группы солдат, пока трепет флага, развевающего на ветру, не сообщил им, что где-то поблизости находится Император. Принц с Тадамото сделали несколько шагов вперед, и их остановили охранники.

«Я видел армию варваров, — напомнил себе принц. — Любая смерть, которую я найду здесь, будет более милосердной, чем на поле боя».

До Вакаро доходили рассказы о том, что делают варвары с захваченными в плен врагами. С тех пор его сны перестали быть безмятежными.

Из тумана вышел гвардеец и подал знак. Тадамото пропустил принца вперед. Еще несколько шагов — и перед ними раскинулся маленький паланкин. Вакаро опустился на колени и поклонился отцу, который даже не кивнул в ответ.

— Мне сказали, ты посланник Сёнто? — проговорил Император, голос его был обманчиво сдержанным — знак ярости, которая пугала принца.

— Несмотря на все признаки, — произнес Вакаро, стыдясь дрожи в голосе, — я остался верным слугой Императора. Перед нами армия такой численности, какой мы раньше не знали. Если императорская армия не объединится с Сёнто, Империя потеряна.

Император пристально смотрел на своего сына, пока молодой человек не опустил глаза.

— У тебя сообщение от твоего наставника? — наконец спросил Император.

Вакаро с осторожностью вытащил из рукава письмо, протянул его Тадамото, который сидел у помоста.

Отец взглянул на него так, словно само письмо оскорбляло его достоинство. Внезапно Император схватил его, вскрыл, даже не взглянув на печать. После прочтения — холодный взгляд на сына, потом снова в письмо. На мгновение поднял глаза:

— Это не отличается от послания, привезенного господином Синзеем.

Лицо Императора перекосилось от ярости.

Вакаро мог только кивнуть, все также не поднимая глаз.

Император потряс письмом перед лицом сына.

— Полковник Яку, уведите его с глаз долой, — приказал Император, словно прогоняя надоедливого слугу. — Он обвиняется в государственной измене, а мы — в состоянии войны. Поступи с ним соответственно.

Принц поднялся, спотыкаясь. Он почувствовал руку Яку Тадамото на своей руке с мечом, потом другие руки схватили его.

— Я не лгу! — крикнул принц. — Я не поддерживаю ваших врагов. Враги — варвары. — Он вырывался, но Император скрылся в тумане. — Отец! Ты увидишь, что я говорил правду. Через несколько часов! Отец!

Упав, принц ударился головой обо что-то твердое. Туман поглотил его, его мысли и все вокруг.

С трудом выбираясь из тумана, принц возвращался в реальный мир. Он лежал на боку на чем-то мягком и неровном. Вакаро почувствовал тошноту, словно от морской болезни, вызванной сильной качкой. Его словно качало на волнах: то выбрасывало на берег, то уносило в море.

Наконец Вакаро открыл глаза. Под ним лежал толстый соломенный мат.

— Господин?

Мягкий голос, совсем не враждебный. Вакаро попытался кивнуть.

— Вы слышите меня, господин?

Тадамото, Яку Тадамото. Вакаро узнал его голос. Он подвигал головой, казалось, кивнул, хотя не был уверен в этом.

— Если хотите, я помогу вам сесть.

Спустя какое-то время Вакаро покачал головой.

«Мне нужно больше времени, — подумал он. — Туман рассеется, и потом меня оправдают».

Его глаза сфокусировались на втором гвардейце, который стоял в нескольких шагах. Он держал меч, лежавший на складках белого шелка. Принц снова закрыл глаза.

Прошло несколько минут, опять раздался голос:

— Господин. Я сделаю все, чтобы сохранить ваше достоинство, но вы должны помочь мне в этом.

— Я больше беспокоюсь о своей жизни, полковник, — произнес Вакаро, с трудом выдавливая слова из пересохшего горла.

— Я готов дать вам время подготовиться самому и подготовить ваш меч. Этим я бросаю вызов приказу моего Императора. Пожалуйста, принц Вакаро, я предлагаю вам достойный путь. Это благородный выход.

Принц медленно покачал головой.

— Тадамото-сум, — прошептал он. — Если вы выполните мою просьбу… я сделаю все, что пожелаете.

Тадамото ответил не сразу.

— Не мое дело выполнять просьбы, принц Вакаро. Я рискую попасть в немилость Императора тем, что делаю сейчас.

«Немилость», — подумал Вакаро, слово ударило его словно пощечина. Он пытался подавить растущую панику.

— Я только хочу, чтобы мне дали подготовиться, пока не рассеется туман. Это маленькая просьба, — выговорил он, пытаясь сдержать дрожь в голосе.

Принц оперся на локти, взглянув на полковника. Он молился, чтобы то, что он видит, оказалось состраданием.

Тадамото опустился на край мата, глядя на принца. Кивнул один раз, очень медленно, потом встал и ушел, оставив сына Императора под присмотром нескольких гвардейцев.

Утром туман начал рассеиваться, но к полудню видимость была по-прежнему почти нулевой. Принц стоял на коленях на мате, повернувшись на север в поисках первых признаков варварской армии. Лагерь императорской гвардии был скрыт от взглядов холмами и низким кустарником.

Слабые полосы синего неба начали просвечивать сквозь белую мглу, и принц почувствовал, как растет его надежда. Охранник, державший, вероятно, церемониальную белую рубаху, стоял не двигаясь за его спиной. Если бы принц знал, как молиться Ботахаре, он бы сделал это.

Казалось, туман научился за последние несколько часов огромной жестокости, ибо он то ослабевал, то снова сгущался. Потом начала проявляться равнина перед императорской армией: примятая зеленая трава, яркая на белом фоне тумана.