По свидетельству находившихся тогда рядом с царицей, она была поражена таким отношением к ней (искренне верующей и дававшей этому множество подтверждений) со стороны церкви и самого Феофана. Ведь он находился рядом все время, но не нашел возможности (или желания) поговорить с ней обо всем этом раньше. (Вспомним, как он заботился о чистоте религиозных устремлений великих княгинь Милицы и Анастасии.)
      Теперь же он со всей силой, данной ему его саном, "подпер" стену, и без того высокую, воздвигаемую вокруг покоев Александры Федоровны недоброжелателями.
      Скажу еще раз: во всем была видна рука старого двора. Доктора признали, что причиной беременности послужила истерия. А кто довел Александру Федоровну до такого состояния?
      Дополню картину воспоминаниями Родзянко, вносящими и другую ноту: "В начале 1900 года стали появляться при императорском русском дворе несколько загадочные апостолы мистицизма, таинственные гипнотизеры и пророки будущего, которые приобретали значительное влияние на мистически настроенный ум императрицы Александры Федоровны. В силу доверия, которое оказывалось этим проходимцам царской семьей, вокруг них образовывались кружки придворных, которые начинали приобретать некоторое значение и даже влияние на жизнь императорского двора.
      В этих кружках тайное, незаметное участие принимали, без сомнения, и агенты некоторых иностранных посольств, черпая, таким образом, все необходимые для них данные и интимные подробности о русской общественной жизни. Так, например, за это время появился некий Филипп. Он отвечал как нельзя лучше тому типу людей, которые, пользуясь своим влиянием на психологию царственной четы, готовы служить всякому делу и всяким целям за достаточное вознаграждение.
      Ко двору этот господин был введен двумя великими княгинями. Но вскоре агент русской тайной полиции в Париже Рачковский донес в Петербург, что Филипп темная и подозрительная личность, еврей по национальности и имеет какое-то отношение к масонству и обществу "Гранд Альянс Израелит". Между тем Филипп приобретает все большее и большее влияние. Он проделывал какие-то спиритические пассы и сеансы, предугадывал будущее и убеждал императрицу, что у нее непременно явится на свет в скором будущем сын, наследник престола своего отца. Филипп приобретает такую силу при Дворе, что агент Рачковский был сменен за донос его на Филиппа. Но как-то загадочно исчез и Филипп при своей поездке в Париж".
      А вот слова Юсупова: "Тогда появился в Петербурге один французский оккультист, доктор Филипп, о котором говорили, что он тайно послан масонскими организациями к русскому двору. Говорили, что организации, пославшие его в Россию, остались им недовольны и отозвали его обратно".
      Соотнося сведения и намеки, содержащиеся в словах Родзянко и Юсупова, включенных, пусть и по-разному, в политическую атмосферу, можно утверждать, что в несчастье, приключившемся с императрицей, были заинтересованы некие политические круги вне России. Но тогда на это внимания предпочли не обращать. Так как расследование могло зайти слишком далеко.
      Священный Синод постановил, что царица должна во искупление грехов совершить паломничество к могиле незадолго до этого канонизированного святого, чтобы, покаявшись, вымолить прощение и очиститься омовением в водах тамошнего источника. И в довершение всех несчастий, когда царица совершала обряд очищения и входила в воду, она поскользнулась и упала, обнажив при этом, по слухам, нижнюю часть спины. Было так или нет, но этот случай стал еще одним поводом для насмешек в столице и в кругу вдовствующей императрицы.
      Глава 10
      БОЖИЙ ЧЕЛОВЕК ГРИГОРИЙ ЕФИМОВИЧ
      Первая встреча -- Особый знак -- Без стеснения
      Первая встреча
      Мой отец никогда не называл мне точной даты своей первой встречи с царской семьей, но, вероятно, это случилось 31 октября 1905 года, так как на следующий день, первого ноября, царь записал в своем дневнике: "Мы встретили Божьего человека -- Григория Ефимовича из Тобольской губернии".
      Вот как пишет Коковцов: "Из приближения императрицы первыми узнавшими о появлении в столице этого "старца" были великие княгини Анастасия и Милица Николаевна, дочери князя Николая Черногорского, замужем -- первая за великим князем Николаем Николаевичем и вторая -- за братом его великим князем Петром Николаевичем. Они, бесспорно, говорили императрице о том, что видели "старца", который произвел на них глубокое впечатление всем складом его речи, большою набожностью и каким-то особенным разговором на тему о величии Бога и о суетности всего мирского.
      Но не подлежит никакому сомнению, что значительно большее впечатление о том же появившемся на петербургском горизонте человеке произвели на императрицу слова преосвященного Феофана, ректора С.-Петербургской духовной академии, которого императрица знала, принимала его, охотно беседовала с ним на религиозные темы и оказывала ему большое доверие. Он был короткое время ее духовником.
      Сам человек глубоко религиозного настроения, широко известный своей аскетическою жизнью и строгостью к себе и к людям, епископ Феофан принадлежал к тому разряду русского монашества, около которого быстро сложился обширный круг людей, искавших в беседах с ним разрешения многих вопросов их внутренней жизни и потом громко говоривших о его молитвеннос-ти и каком-то особенном умении его подойти к человеку в минуту горя и сомнения.
      В одно из посещений императрицы преосвященный Феофан рассказал ей, что к нему пришел и живет уже некоторое время около него крестьянин Тобольской губернии.
      Он долго присматривался к Распутину и вынес затем убеждение, что он имеет перед собой во всяком случае незаурядного представителя нашего простонародья, который достоин того, чтобы о нем услышала Императрица, всегда интересовавшаяся людьми, сумевшими подняться до высоты молитвенного настроения.
      Императрица разрешила епископу Феофану привезти Распутина и после краткой с ним беседы пожелала не ограничиться этим первым свиданием, а захотела ближе узнать, что это за человек.
      По словам некоторых приближенных к ней людей, императрица сначала не могла хорошенько усвоить себе его отрывочную речь, короткие фразы мало определенного содержания, быстрые переходы с предмета на предмет, но затем незаметно Распутин перешел на тему, которая всегда была близка ее душе. Он стал говорить, что ей и государю особенно трудно жить, потому что им нельзя никогда узнать правду, так как кругом них все больше льстецы да себялюбцы, которые не могут сказать, что нужно для того, чтобы народу было легче. Им нужно искать этой правды в себе самих, поддерживая друг друга, а когда и тут они встретят сомнение, то им остается только молиться и просить Бога наставить их и умудрить, и если они поверят этому, то все будет хорошо, так как Бог не может оставить без своей помощи того, кого он поставил на царство и кому вложил в руки всю власть над народом. Тут он ввел и другую нотку, также близкую взглядам императрицы, а именно, что царю и ей нужно быть ближе к народу, чаще видеть его и больше верить".
      Дополнение Гурко: "Одна из существенных причин расположения Александры Федоровны к Распутину состояла именно в том, что она почитала его за выразителя народной мысли".
      Особый знак
      Обращу внимание на слова Коковцова о том, что царица сначала не слишком хорошо понимала, о чем говорит отец. Это весьма интересное замечание. Еще когда он вернулся в Покровское после странствований, общавшиеся с ним обратили внимание, что он "стал говорить непонятно". Речь идет не о косноязычии, а о том, что суть его речи была для слушающих затемнена. И только после того, как отец "настраивал", как сказали бы мы сейчас, собеседника на свой лад, приходило ощущение ясности.
      Приведу здесь только одно из многочисленных свидетельств. Труфанов: "Феофан рассказывал: Вот Божий человек! И говорит-то не так, как мы, грешные. Было раз так. Государь, государыня с наследником на руках, я и он сидели в столовой во дворце. Сидели и беседовали о политическом положении России. Старец Григорий вдруг как вскочит из-за стола, как стукнет кулаком по столу. И смотрит прямо на царя. Государь вздрогнул, я испугался, государыня встала, наследник заплакал, а старец и спрашивает государя: "Ну, что? Где екнуло? Здеся али тута?" -- при этом он сначала указал пальцем себе на лоб, а потом на сердце. Государь ответил, указывая на сердце: "Здесь; сердце забилось!" -- "То-то же, -- продолжал старец, -- коли что будешь делать для России, спрашивайся не ума, а сердца. Сердце-то вернее ума..." Государь сказал: "хорошо", а государыня поцеловала его руку, произнесла: "Спасибо, спасибо, учитель".
      Труфанов, разумеется, привел этот случай, чтобы посмеяться. Но урок -в другом. Чтобы не дразнить гусей, не буду говорить о боговдохновенности. Умному -- достаточно.
      Приведу здесь слова Гурко. В них важно все, но особое внимание обращу на конец отрывка: "Ненависть столичного общества к Распутину государыня объясняла себе, между прочим, и тем, что он принадлежал к крестьянству, а не к тому избранному кругу, который почитал доступ во дворец своим исключительным правом. Между тем членов этого общества государыня величала не иначе как "бриджистами", а то обстоятельство, что Распутин принадлежал к народным массам, в глазах царицы было его большим преимуществом: она думала, что слышит от него как бы голос земли".
      Именно "голос земли" слышала Александра Федоровна и он давал ей неизмеримо больше, чем хор голосов "бриджистов".
      Интересно представить себе, как внешне могли выглядеть беседы отца и Александры Федоровны.
      У отца и после прибытия в Петербург, естественно, остался его прежний, сибирский выговор. Он произносил слова на о, например, -- милой и т.п. Интонации у него тоже были особые, сибирские. Его речь даже чисто внешне не была похожа ни на что ранее слышанное Александрой Федоровной.
      Русская же речь императрицы по-своему отличалась от правильного выговора. Она сохранила сильный акцент. И тем не менее, они прекрасно понимали друг друга.
      Отец повторял: "...не на словах, а духом действительно..." (Есть нечто подобное и в его "Житии...": "Всегда нужно... считать себя низким, но не на словах, а духом действительно"). Я понимаю это так, что речь идет о "действительном духе", позволявшем отцу не подчинять своей воле, как ошибочно трактуют многие, а объяснять и показывать выход.
      Собственно слово при этом играло важную роль, но роль только облечения духа в "словесную плоть".
      Отмечу и другое. Некоторые из тех, кто оставил воспоминания об отце, говорят, что строй его записок различался в зависимости от темы и назначения. Дескать, когда надо было решить какой-то практический вопрос, "у старца находились ясные слова". Но ничего странного в этом как раз и нет. Ответ уже дан в приведенной фразе. "Практический вопрос" не требует такого особого напряжения, как наставления.
      Без стеснения
      Раньше я уже приводила слова отца о том, что его словно вело в Петербург. Подтверждением этого могут послужить следующие слова Юсупова, если читать их, не пребывая в обычной для князя злобе: "Обыкновенный мужик легко бы растерялся в столице. Он запутался бы в сложных нитях и сплетениях придворных, светских и служебных отношений, не говоря уже о том, что у него не хватило бы смелости, особенно на первых порах, держать себя так независимо, как держался Распутин. Распутин вошел в царский дворец так же спокойно и непринужденно, как входил в свою избу".
      Отца в самом деле никогда не охватывало стеснение или чувство неудобства от появления в обществе, не только ему не знакомом, но такого, какого он не мог себе представить и к какому никогда сам не стремился по причинам, названным уже мной.
      То, с какой простотой и естественностью он вошел в высокие круги, как раз и говорит о предопределенности произошедшего.
      Для дальнейшего повествования важно и интересно привести случай, описанный Труфановым. Он относится к более позднему времени, но сейчас станет понятно, почему я говорю о нем: "Ты хочешь знать, как у меня явилась новая фамилия, Новый? Слушай! Когда я однажды поднимался во дворец по лестнице, в это время цари, дожидаясь меня, сидели в столовой. Государыня держала на коленях наследника, тогда еще не говорившего ни слова. Как только я показался в дверях, то наследник захлопал ручонками и залепетал: "Новый, Новый, Новый!" Это были первые его слова. Тогда царь дал приказ именовать меня по фамилии не Распутин, а Новый".
      Ребенок назвал отца "новым человеком". Повинуясь инстинкту, он выразил главное -- отец действительно оказался новым, не таким, как другие люди схожего с ним рода, бывавшие во дворце. Он был "новым старцем".
      Между прочим, он был первым из ряда появившихся во дворце и не подосланных при этом никем.
      В отличие, например, от юродивого Мити -- протеже Труфанова. Последний рассчитывал на то, что Митя, совершенно ничего собой не представляющий, сможет, направляемый соответствующим образом, проводить линию, нужную неким силам. Но Труфанов и стоявшие за ним слишком прямолинейно воспринимал увлечение Александры Федоровны и Николая Второго "святыми людьми".
      При всей их погруженности в этот мир (многим казалось, даже религиозной экзальтированности) они оставались людьми своего времени, то есть вполне рациональными. И если Николаю удавалось часто демонстрировать это, то Александре в этом смысле было значительно сложнее (она по статусу не могла проявлять себя публично в необходимой в данном случае мере).
      Я приведу свидетельство Гурко, относящееся ко времени начала большой войны: "По существу, царицу занимали, захватывали ее мысль, а порой и волновали вопросы широкого значения. Так, в письмах своих к государю она касается самых разнообразных тем. Тут и своевременное обеспечение городов, а в частности столицы, продовольствием и топливом, и понижение, в интересах бедных людей, цен за проезд по городскому трамваю, тут и необходимость наблюдения за производством заводами боевых припасов. И надо признать, что, в общем, суждения ее по этим вопросам отличаются здравым смыслом и подсказаны горячим желанием облегчить положение неимущих и содействовать благоустройству в стране. С большим мужеством, ввиду ее немецкого происхождения, высказывается она против поднятой во время войны травли балтийских немцев и бессмысленности преследования лиц, носящих немецкие фамилии. В этом отношении ярко сказывается, насколько Александра Федоровна отличалась рассудительной деловитостью и практичностью".
      Здравый смысл не может появиться вдруг, под воздействием минуты. Он присутствовал в Александре Федоровне всегда и не оставлял ее никогда.
      Все это важно понимать, когда пытаешься разобраться в груде трудов, доказывающих, что мой отец подчинил себе волю русских монархов.
      Глава 11
      РОЖДЕНИЕ НАСЛЕДНИКА И ИНТРИГИ СТАРОГО ДВОРА
      Болезнь Алексея -- Тайна царицы и генерала Орлова -- Покушение
      Болезнь Алексея
      За год до первой встречи с отцом царица, наконец, родила сына, царевича Алексея Николаевича.
      Вот как пишет великий князь Александр Михайлович: "30 июля 1904 года императрица разрешилась от бремени долгожданным сыном.
      Трех лет от роду, играя в парке, цесаревич Алексей упал и получил ранение, вызвавшее кровотечение. Вызвали придворного хирурга, который применил все известные медицине средства для того, чтобы остановить кровотечение, но они не дали результата. Царица упала в обморок. Ей не нужно было слышать мнения специалистов, чтобы знать, что означало это кровотечение: это была ужасная гемофилия -- наследственная болезнь мужского поколения ее рода в течение трех столетий. Здоровая кровь Романовых не могла победить больной крови Гессен-Дармштадтских, и невинный ребенок должен был страдать от той небрежности, которую проявил русский двор в выборе невесты Николая Второго. За одну ночь государь состарился на десять лет. Он не мог перенести мысли, что его единственный сын, его любимый Алексей был обречен медициной на преждевременную смерть или же на прозябание инвалида.
      -- Неужели в Европе нет специалиста, который может вылечить моего сына? Пусть потребует что угодно, пусть даже на всю жизнь останется во дворце. Но Алексей должен быть спасен!"
      Старый двор, то есть двор вдовствующей императрицы Марии Федоровны, не унимался в своей злобе по отношению к Александре Федоровне и после рождения ею наследника. Это, кроме всего прочего, говорит и о том, что долгое отсутствие наследника -- не основная причина недовольства царицей. Старому двору просто нужна была другая царица, которой можно было бы управлять, а через нее -- и Николаем. Александра Федоровна была слишком целеустремленной натурой, чтобы нравиться Марии Федоровне. Николай нашел опору в Александре. Объединившись, они пытались противостоять -- разумеется, в разные моменты с разным успехом -- нападкам внешних сил. Именно это и раздражало.
      И вот очередным проявлением злобы старого двора по отношению к Александре Федоровне, а, значит, теперь уже и к Николаю Второму, стала гнусная сплетня, заполнившая столичные салоны сразу же после рождения сына и дополнявшаяся со временем новыми подробностями сообразно действительно имевшим место событиям.
      Тайна царицы и генерала Орлова
      Об истории рождения наследника говорили следующее.
      Всем было известно, что в первые годы супружества у царицы рождались лишь дочери. Я уже говорила, чем это отзывалось при дворе.
      В конце концов будто бы и сами Николай и Александра Федоровна, отчаявшись, перестали верить в возможность рождения сына. Вину за то, что у Александры Федоровны рождались лишь девочки, Николай приписывал себе. (Вмешаюсь, чтобы отметить, даже в сплетне в этом моменте передан характер Николая.) Поэтому он будто бы пришел к невероятному решению на время отказаться от прав мужа и предоставить свою жену другому. (Здесь тоже вмешаюсь, чтобы сказать -- царь не мог пойти на такое хотя бы потому, что это создало бы трудности при передаче трона, так как сохранить в полной тайне подобный шаг еще никогда не удавалось. А ссылка на то, что якобы рождение наследника помешает планам дядей о низвержении Николая с престола, не выдерживает критики. Наоборот, пойди Николай на "подлог", он точно бы стал заложником своих родственников.)
      Продолжу.
      Якобы выбор царицы пал на командира уланского ее имени полка генерала Орлова. Тот был очень красив, к тому же вдов. Как утверждали, царица с согласия своего мужа вступила в интимную связь с Орловым. Цель этой связи была достигнута, и царица родила сына, который при крещении получил имя Алексея. Но за это время, как передавали, у царицы развилась сильная любовь к своему вынужденному любовнику.
      Николай Второй как будто не ждал подобного оборота событий.
      Приводили и такую подробность. Так как роды были очень тяжелыми, понадобилось вмешательство грамотного хирурга. Николая поставили в известность о риске для жизни и матери, и младенца. Ему прямо задали вопрос: кого спасать в крайнем случае -- мать или дитя?
      Царь будто бы ответил:
      -- Если это мальчик, то спасайте ребенка.
      Однако все обошлось благополучно. Но больше Александра Федоровна не могла иметь детей.
      Александре Федоровне будто бы тут же донесли, что Николай готов был ею пожертвовать, и это как будто усилило ее чувство к Орлову.
      Так как отношения Александры Федоровны с Орловым не прекращались и после родов, то есть по исполнении плана, Николай якобы решил во избежание скандала услать удачливого во всех отношениях соперника в Египет. Перед отъездом он пригласил его на ужин. Что на этом ужине произошло между царем и Орловым, не знает будто бы никто. (Думаю, что воображения сплетников просто не хватило на придумывание таких уж
      подробностей.) После ужина Орлов был вынесен из дворца без чувств.
      Не доехав до места предписания, Орлов умер. Передавалось это таким тоном, что должно было становиться понятным -- его убили по приказу Николая.
      Тело Орлова было доставлено в Царское Село и там с большой пышностью погребено. Страдания Александры Федоровны были для нее непосильны, и она даже как будто тронулась умом. И якобы Александра Федоровна долгое время сторонилась Николая.
      После смерти Орлова царица как будто целый год посещала его могилу, всячески ее украшая.
      С этим событием, то есть со смертью Орлова, многие связывали начало тяжелых истерических припадков у Александры Федоровны.
      На такой ноте заканчивался рассказ о тайне рождения Алексея. Не стану тратить еще силы, чтобы доказывать лживость приведенного. Скажу только, что каждый момент в рассказе можно с легкостью толковать как угодно. Например, то, почему утяжелились истерические припадки Александры Федоровны.
      Покушение
      Итак, счастливое в других обстоятельствах событие стало источником жесточайших мук для Николая и Александры Федоровны.
      Надежды на то, что приговор докторов ошибочен, быстро истаяли.
      Великий князь Александр Михайлович писал: "Императрица отказывалась подчиняться судьбе. Она непрестанно говорила о невежестве врачей. Она обратилась к религии, и ее молитвы были полны отчаяния".
      Александра Федоровна повторяла: "Для Бога нет невозможного. Нужно только быть достойным его милосердия, и чудо придет".
      К Алексею приставили телохранителя -- матроса по фамилии Деревянко. Он должен был ограждать ребенка от малейшей опасности, могущей послужить причиной непоправимой трагедии. Даже самые безопасные для других детей забавы могли стать для наследника роковыми: малейший ушиб или укол мог привести к смерти.
      Впрочем, не только укол шипа мог стать роковым для Алексея.
      Симанович передает историю, которую мне не приходилось слышать от других, даже сейчас, спустя столько лет после отъезда из России.
      "Мне известны подробности страшного события из первоисточников. Российская общественность об этом, насколько мне известно, ничего не знала. Я не хочу никого обвинять и поэтому не стану передавать всех подробностей. Но правильность моих сведений подтвердил мне также Распутин, перед которым и при царском дворе не было никаких тайн.
      Многие из читателей, наверно, видели фотографию наследника, на которой он изображен на руках своего дядьки, рослого матроса. В свое время рассказывали, что наследник упал на императорской яхте "Штандарт" и при падении повредил себе ногу. Вскоре после этого газеты сообщали, что капитан "Штандарта" контрадмирал Чагин (предшественник Саблина) покончил с собой выстрелом из винтовки. Самоубийство Чагина связывали с несчастным случаем, происшедшим с наследником. Говорили, что адмирал Чагин вынужден был покончить самоубийством из-за того, что на командуемом им судне случилось несчастье с наследником.
      Все же эта причина не достаточна для самоубийства. По моей информации, с наследником вообще никакого несчастного случая не было, а мальчик стал жертвой произведенного на него в Царском Селе покушения. Мне рассказывали, что родственники царя обратились к адмиралу Чагину с просьбой рекомендовать двух матросов для службы в Царском Селе. Они должны были поступить туда в качестве чернорабочих. При дворе был заведен порядок, по которому для исполнения и самых простых работ принимались лишь такие люди, которые уже раньше работали в одном из дворцов или известных домов... Это был хороший метод для подбора надежного персонала.
      Оба рекомендованные Чагиным матроса были сперва использованы для садовых работ в Аничковом дворце. В Царском Селе они были также назначены садовыми рабочими. Никому и в голову не могла прийти мысль, что оба матроса имели задание убить царевича.
      Однажды мальчик играл в присутствии одного камердинера в дворцовом саду, где как раз оба матроса были заняты обрезкой кустов. Один из них бросился с большим ножом на маленького Алексея и ранил его в ногу. Царевич закричал. Матрос побежал. Находящийся поблизости камердинер нагнал матроса и задушил его тут же.
      Второго матроса также поймали и по приказу царя без суда повесили.
      Было установлено, что оба матроса попали в Царское Село по рекомендации Чагина. Этот случай до того потряс Чагина, что он покончил самоубийством, так как мысль быть заподозренным в участии в покушении на наследника была для него невыносима. Он наполнил ствол винтовки водой и выстрелил себе в рот. Его голова в буквальном смысле была разнесена на куски. Чагин оставил письмо императору, в котором изложил всю историю этого дела.
      После покушения царская чета переживала страшное время. Положение Алексея было весьма опасным, и он поправлялся очень медленно. После этого родители постоянно опасались за жизнь своего сына. Они боялись новых покушений со стороны своих родственников и не смели никому его доверять. Мать почти никогда не оставляла его одного. Ее материнская любовь становилась болезненной. Царь также был сильно потрясен и не находил выхода. Этим объясняется многое в его странных поступках".
      Глава 12 ЧУДО
      Доктор Боткин бессилен -- Григорий Ефимович
      поможет -- "Открой глаза, сын мой!" -- Было ли
      "подтравливание" -- Рецепт Распутина
      Доктор Боткин бессилен
      Однако совершенно невозможно удержать здорового в других отношениях мальчика от занятий, которые могут вызвать небольшое кровотечение; здоровые мальчики проливают много капель крови, пусть и не за один раз, пока растут. И разумеется, случилось неизбежное. В возрасте четырех лет царевич во время игры споткнулся и упал, но в отличие от своих сверстников, которые падают, поднимаются и продолжают играть, Алексея тут же охватила сильная боль, и началось внутреннее кровотечение. Его отнесли в постель, он сильно мучился, поэтому спешно послали за доктором Боткиным, личным лекарем царской семьи. Он сделал все, что смог, но вынужден был признать, что бессилен, и даже самые действенные из имеющихся болеутоляющих средств не облегчали страдания царевича.
      Александра Федоровна не отходила от постели сына ни днем, ни ночью.
      Доктор Боткин также оставался в комнате больного, отлучаясь лишь на самое короткое время.
      Шел третий день с момента начала приступа, а Алексею становилось все хуже. Он корчился от боли, лицо его приняло пепельный оттенок и покрылось потом.
      Во дворце и в городе служили молебны за выздоровление наследника. Все было напрасно. Становилось ясно, что жизнь мальчика может спасти только чудо.
      У Коковцова: "Александра Федоровна верила, что каждому дано право искать помощи от Бога там, где он может ее найти. Она искала утешения горя, которое постигло государя и ее -- неизлечимая болезнь их наследника, их единственного сына и продолжателя династии -- в чуде, доступном только Богу, там, где наука открыто бессильна..."
      При этом важно иметь в виду, что Александра Федоровна, в противоположность многим другим обитательницам обоих дворов, была прекрасно образованна, имела, например, степень доктора философии Кэмбриджа. Как тут кстати слова отца: "Нужно быть на все приготовленным. И не в научном настроении духа...".
      Рациональное знание не всегда может дать ответ на реальные вопросы жизни. А где кончается знание, то есть "научное настроение духа", начинается вера. И последней часто удается сделать больше и лучше.
      Приведу и другое свидетельство: "Царица материалистка. В области, которую она называет "религиозной" и "духовной", -- ей нужно осязательное, видимое, телесное, человеческое. Ей необходим Распутин: без него ей не на что ноги поставить, неоткуда делать свои понятные земные дела. Ей для них нужна постоянная Божья санкция, словесная, слышимая".
      Григорий Ефимович поможет
      В этот момент во дворец приехала великая княгиня Анастасия. Имея доступ в комнату больного, она смогла поговорить с измученной царицей.
      Анастасия предложила -- как последнее средство -- позвать во дворец моего отца: "Григорий Ефимович поможет".
      Александра Федоровна несколько оживилась. Утопающий всегда хватается за соломинку: "Уверена, его молитвы помогут".
      Только тогда Александра Федоровна узнала от великой княгини Анастасии о том, что отец может не только толковать Священное Писание, но и исцелять.
      Замечу, что в первую встречу с царской семьей отец, по словам Симановича, "избегал хвастаться своей сверхъестественной силой". Так что Александре Федоровне и не могло придти в голову обратиться к нему за помощью в лечении царевича.
      Примечательно, что о сверхъестественной силе отца Александра Федоровна узнала от других, уже осведомленных и как бы предупрежденных достаточно близких людей. Это знание как будто было приготовлено и ждало только своего часа.
      Обо всем этом и о последующих событиях мне рассказывала несколько лет спустя сама великая княгиня.
      Замечу, что в течение некоторого времени, пока ситуация известным образом не изменилась, это была одна из ее любимых историй.
      Великая княгиня Анастасия выбежала из дворца, и, не имея времени на соблюдение формальных правил хорошего тона, обычного для дам такого ранга, сама велела кучеру мчаться во весь опор к ней во дворец.
      Приехав и даже не поднявшись на свою половину, она разослала слуг на поиски отца. Тому, кто приведет его во дворец великих князей, была обещана баснословная награда.
      Не прошло и часа, как отца нашли. Он, разумеется, тут же согласился ехать к больному царевичу. Анастасия велела кучеру держать коляску наготове, и поэтому они, не теряя ни минуты, добрались до царского дворца. Подъехали к боковой лестнице, ведущей в царские покои, и дворецкий сразу же проводил их наверх, мимо десятка гвардейцев, стоящих по стойке смирно и одетых в великолепные мундиры, в комнату больного.
      Когда они вошли, все взоры устремились к ним.
      "Открой глаза, сын мой!"
      Отец описывал мне эту сцену так.
      Вокруг постели мальчика стояли убитые горем родители, четверо юных великих княжон -- сестер царевича, Анна Александровна Вырубова -- фрейлина царицы, архимандрит Феофан, доктор Боткин и сестра милосердия.
      Отец благословил крестным знамением всех находящихся в комнате. Потом подошел к царской чете, поздоровался сперва с царем, а затем, более нежно, с царицей своим обычным троекратным поцелуем (в "Житии опытного странника" отец несколько раз ссылается на слова апостола "Приветствуйте друг друга святым лобзанием") и сердечным объятием.
      Царицу нисколько не возмутило это, она и потом никогда не усматривала в подобном проявления фамильярности, как некоторые придворные "святоши".