И вы не можете сказать, почему это так. Здесь нет «почему», это просто есть. Без всякого объяснения жизнь существует. Для неё нет «почему». Философы продолжают думать: «Почему? Почему? Почему?» И они продолжают фабриковать системы, чтобы ответить почему, но ни один ответ не является истинным и не будет истинным, потому что с самого начала вы задаёте неверный вопрос. Когда вы задаёте неверный вопрос, вы никогда не придёте к правильному ответу. Неверный вопрос приведёт вас к неверным ответам. «Почему?» – это неверный вопрос.
      Наука не спрашивает «почему». Религия тоже не спрашивает «почему». Религия – это наука о внутреннем; наука – это религия внешнего. Между этими двумя находится философия, просто стоящая между этими двумя. Она спрашивает «почему» и становится весьма запутанной и очень сильно смущённой. Нельзя спрашивать: «Почему», не нужно спрашивать. Если даже вы найдёте некоторое объяснение на это «почему», вопрос должен быть задан снова. «Почему этот мир существует?» Кто-то скажет: «Бог создал его». Тогда приходит вопрос: «Почему Бог создал его?» Тогда кто-то может ответить: «Он создал для того-то и того-то». Затем вопрос продолжает возникать снова и снова. Каждый ответ просто подталкивает вопрос немного глубже, но сам вопрос не разрешается.
      «Почему?» – это не относящийся к делу вопрос. Вместе с «почему» вы движетесь в философию. Религия не спрашивает «почему». Она даже не спрашивает «что». Она спрашивает только одну вещь: «как». Наука тоже спрашивает «как» и, таким образом, наука становится технологией, а религия становится йогой, тантрой, суфизмом, дзэном. Всё это технологии внутреннего мира.
 

       Однажды жил человек по имени Моджуд. Он жил в одном городе, где занимал пост маленького чиновника, и казалось весьма вероятным, что он окончит свои дни как инспектор палаты мер и весов.

 
      Так миллионы людей кончают свои жизни, как инспекторы палаты мер и весов. Кто-то кончит главным клерком в каком-нибудь отвратительном учреждении, кто-то кончит начальником станции, кто-то кончит бизнесменом, кто-то кончит профессором; и все эти вещи совершенно бессмысленны. И я не призываю не становиться начальником станции, но не кончайте на этом. Даже если вы стали инспектором палаты мер и весов, что вы приобрели? Что вы имеете от жизни? В чём ваша реализация? Вы живёте без действительной жизни. Вы можете иметь жизненные стандарты, не имея какой-либо жизни в этом. Итак, люди думали, что Моджуд окончит как инспектор палаты мер и весов. Но Моджуд был человеком другого рода, поскольку в нём было присутствие. Он был настоящим, он был присутствующим. Глубоко внизу, неведомо никому, он должен был медитировать. Его внешняя жизнь – это была одна вещь, его внутренняя жизнь – другая вещь. Он должен был погружаться всё глубже и глубже в тишину, он должен был становиться всё более и более бездумным – только тогда вы являетесь настоящим.
      Мысли оттаскивают вас от настоящего. Мысли омрачают ваше существование и вы теряете контакт, вы становитесь отсоединёнными от настоящего. Мысли никогда не относятся к настоящему, они не могут быть о настоящем; они или о прошлом, или о будущем.
      Если этот человек действительно был человеком настоящего, это просто означает, что глубоко внизу, в тёмной ночи, когда всё засыпает, он должен был медитировать, не говоря никому. Он должен был наблюдать. Он двигался в обычном мире, но должен был присутствовать свидетель, наблюдатель, обозреватель. Этот обозреватель мало-помалу создавал присутствие в нём. Он становился светлым присутствием, поэтому он назывался Моджуд.
 

       Как-то раз, когда он прогуливался по садам, окружавшим старинное здание около его дома, пред ним предстал Кхидр, таинственный наставник суфиев...

 
      Теперь вы должны понять следующее: Кхидр – это просто имя, имя вашего внутреннего ядра. Когда ваш центр начинает нашептывать нечто вашей периферии, это и есть Кхидр. Когда ваше фундаментальное существо начинает говорить вашему нефундаментальному существу, когда ваша существенная душа разговаривает с несущественной, то это Кхидр говорит с вами. Это просто метафора; Кхидр – это не кто-то вовне. Когда вы становитесь молчащим, когда вы становитесь настоящим, когда вы становитесь моджудом, приходит момент, когда внутренний советчик начинает разговаривать с вами. Этот внутренний советчик и известен как Кхидр.
 

       ...пред ним предстал Кхидр, одетый в мерцающе зелёное.

 
      Зелёный – это цвет суфиев. Он представляет жизнь: зелёные деревья, растительность. Он представляет свежесть, оживлённость; он представляет тишину, мир. Суфии выбрали зелёный как свой символический цвет. Только взглянув на зелёное, вы чувствуете род умиротворения вокруг вас. Вот почему так волнующе идти в горы. Так безмерно важно просто сидеть на краю леса, будучи окружённым загадочными деревьями. Это делает вас снова первобытным, изначальным. Это напоминает вам изначальную тишину джунглей. Это напоминает вам, что вы однажды тоже были деревом, таким тихим, как деревья, и таким укоренённым, как деревья.
      Одетый в мерцающе зелёное предстал Кхидр.
 

       Кхидр сказал: «Человек с блестящими перспективами!»

 
      И запомните, всякий раз, когда ваше внутреннее ядро будет говорить с вами, оно будет говорить таким образом: «Человек с блестящими перспективами», – поскольку никогда ещё не было человека, который не был бы человеком с блестящими перспективами. Вы можете не реализовать их – это другое дело, – но это ваше предназначение. Вы можете достичь их. Если вы упустите их, ответственность целиком лежит на вас. Зерно было там, вы не помогли ему вырасти. Иначе оно стало бы огромным деревом, и тысячи птиц вили бы свои гнёзда на нём, и тысячи путешественников отдыхали бы в его тени, и цветы расцвели бы, и существование праздновало бы с вами.
      Если вы не стали деревом, то только вы ответственны за это. Природа обеспечила всё, что необходимо. Каждый человек – это человек с блестящими перспективами, потому что каждый человек имеет Бога в качестве своего предельного цветения.
 

       Кхидр сказал: «Человек с блестящими перспективами! Оставь свою работу и через три дня приходи на встречу со мной на берегу реки». Затем он исчез.

 
      Когда вы погружаетесь глубоко в медитацию, это будет случаться снова и снова. Наступит момент, когда ваша периферия и центр станут очень близки и не будет барьера между ними – не будет даже занавески, – и вы будете слышать центр громко, ясно. И снова вы будете омрачаться – снова старые привычки, мысли будут приходить, сжимать ваши внутренние пути, и центр с периферией разъединятся. С вами это тоже будет происходить много раз. Это происходит много раз с теми, кто окружает меня. Много раз вы будете подходить так близко к центру, что будете чувствовать себя почти просветлёнными. Вы будете чувствовать, что достигли, и снова это будет теряться. Это естественно. До того, как это установится навсегда, это происходит много раз. До того, как будет достигнуто предельное самадхи, случатся тысячи сатори: маленьких проблесков, открываний окна и снова закрываний. Внезапно дверь откроется и вы увидите видение, будет переживание некоторого просветления, и снова это уйдёт и настанет тьма.
 

       Моджуд в волнении пошёл к своему начальнику и сказал ему, что должен уйти.

 
      И всякий раз, когда центр в первый раз говорит с периферией, вы будете в волнении, вы будете в постоянном трепете. Вы будете чувствовать, как будто умираете, вы будете чувствовать: «Что происходит со мной? Я становлюсь сумасшедшим?» Когда центр говорит в первый раз, вы не можете выразить, что это такое. Вы никогда не слышали этот голос ранее, вы никогда не думали, что кто-то живёт внутри вас. Вы никогда не думали, что какой-то внутренний голос собирался прийти к вам. Вы были так заняты внешним, голосами, приходящими извне, голосами родителей, преподавателей, священников.
      Одного человека здесь, кажется, навязчиво преследуют мысли о своей матери. Он снова и снова продолжает спрашивать, – это тот человек, который задавал вопрос об Эклавии. Теперь он тоже задаёт вопрос: «Кто важнее – мать или Учитель?» Он спрашивает: «Если мать говорит убить Учителя, то должен ли я следовать приказу моей матери? Или если Учитель скажет убить мою мать, то кому я должен подчиняться?»
      Его, кажется, навязчиво преследуют мысли о матери. Ему будет нужно убить свою мать. Это то, что имеет в виду Иисус, когда говорит: «Если вы не ненавидите своих отца и мать, и своих братьев, вы не можете следовать за мной». Рассказывают об одном случае совершенно незнакомой глубины.
      Один ученик Будды уходил от него. Он собирался в далёкое паломничество распространять слово Будды. Он коснулся ног Будды, так он ждал его благословления. Будда благословил его и сказал собравшимся: «Послушайте, братья! Это редкий ученик! А в чём его необычность? Он убил своих отца и мать!»
      Тот никогда не говорил такого. И никто никогда не думал, что этот человек мог убить своих отца и мать. Он был одним из самых тихих, мирных, любящих людей, которых когда-либо видели. Он был воплощением сострадания.
      Кто-то спросил: «Мы не понимаем. Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что он убил своих отца и мать?»
      И Будда сказал: «В точности следующее: он убил голос своих отца и матери внутри себя, родительский голос». Это очень глубоко укоренено в вас.
      Этот человек продолжает спрашивать о матери и Учителе... я чувствую, что он боится. Он стал санньясином и теперь он боится вернуться домой, он боится своей матери. Сейчас он в большом напряжении.
      Коль скоро вы выбрали Учителя, всё остальное в дальнейшем несущественно. Мать, отец – всё это несущественно. Если вы не выбрали Учителя, они существенны. Учитель обязан сказать вам: «Убейте своих отца и мать!» – не буквально, но психологически. И однажды Учитель должен будет сказать вам: «Теперь убейте и меня!»
      Вот что говорит Будда. Однажды он оценивает этого человека: «Вот редкий санньясин, редкий бхикшу, окончательно убивший своих отца и мать». И в один из других дней он говорит: «Если вы встретите меня на пути, убейте меня! Если когда-нибудь я встану между вами и предельным, убейте меня, разрушьте меня!»
      Учитель должен учить двум вещам: во-первых, он должен учить убийству – убивать своих отца и мать, убивать своих преподавателей, своих священников, – и однажды он должен научить вас убивать себя, так, чтобы вы могли идти к абсолютной свободе, поскольку Учитель тоже более не является препятствием.
      Когда центр в первый раз говорит с вами, обязательно будет великое смятение, хаос, потому что всё, что было установлено, перестаёт быть установленным, всё, что было утверждено, перестаёт быть утверждённым, всё, что вы чувствовали безопасным, не является более безопасным, и всё, что ощущали значимым, не является более значимым. Всё пойдёт вверх дном, поскольку центр имеет абсолютно другой подход к реальности, чем периферия. Когда глубина говорит поверхности, обязательно будет великое волнение.
 

       Моджуд в волнении пошёл к своему начальнику и сказал ему, что должен уйти.

 
      И нет никакого другого пути. Если вы человек настоящего, если вы медитирующая личность и центр говорит вам, и Кхидр появляется – Кхидр означает вашего внутреннего советчика, – когда Кхидр появляется и говорит вам: «Теперь делай это!», то если вы человек присутствия, вы должнысделать это, даже наперекор себе, даже против себя. И вы знаете, многие мои санньясины находятся здесь наперекорсебе.
      Теперь об Ашоке. Он боролся со мной многие годы, чтобы не стать санньясином. Он стал санньясином, он должен был имстать, но борьба ещё идёт! Старое ещё не ушло полностью. Есть моменты, когда старое поднимается и пытается взять своё. Он является санньясином наперекор самому себе! И таких много, и это естественно, поскольку вы до такой степени отождествлены с периферией, что когда начинаете слышать голос из центра, возникает проблема: кого выбрать, мать или Учителя? Школьных учителей или Учителя? Прошлое или настоящее? Кого выбрать? Когда нет голоса из центра, нет и вопроса о выборе. У человека имеется некоторое количество проблем, но все они на поверхности: какую одежду носить сегодня, а какую не носить, на какой фильм пойти, а на какой – нет, какую книгу прочесть и какую книгу купить, – подобные проблемы – это незначащие выборы. Пойдёте ли вы на этот фильм или на другой – в конце концов это безразлично. Носить ли эту одежду или другую – в конце концов это безразлично. Влюбитесь ли вы в эту женщину или в другую, или в этого мужчину или в другого, – в этом нет большой разницы.
      Но когда слышится голос из центра, тогда вы разделяетесь на два мира, два несоединимых мира. Бездна огромна. Вы разделяетесь на части. В вас будет великийхаос. Но если вы являетесь человеком медитации, только в этом случае вы будете способны собрать этот хаос и создать некоторый порядок из беспорядка.
      Отсюда моя настойчивость по поводу медитации, поскольку, если вы не будете глубокими в медитации, вы не сможете понять меня и вы не сможете пойти со мной.
      Есть люди – в особенности индийцы, – которые приходят сюда и говорят: «Достаточно сатсанги. Мы просто хотим быть в вашем присутствии. Зачем нам медитировать?» Они не понимают. Они не могут быть в моём присутствии, поскольку они ещё не присутствуют вовсе! Они не являются моджудами. Просто сидеть рядом со мной – это не настоящая сатсанга, поскольку, сидя рядом со мной, вы можете думать о тысяче и одной вещи. Вы можете быть физически здесь, а психологически совсем не здесь. Вы можете быть где угодно в мире. Вы можете быть на какой-нибудь другой планете. Это не сатсанга.
      Если вы присутствуете здесь – не только физически, но и психологически, – если ваше целостное присутствие окружает меня, если вы на самом деле находитесь здесь в данный момент, подсоединённые, подключённые, то только тогда это сатсанга. Но для того, чтобы это произошло, вы должны пройти через медитацию. А люди ленивы: они хотели бы любить Бога как подарок, без того, чтобы даже попытаться стать достойными его.
      Он сказал, что должен уйти.
 

       Вскоре все в городе услыхали об этом и стали говорить: «Бедный Моджуд! Он сошёл с ума!»

 
      Это то, что всегда говорят о медитирующем. Запомните это, это будут говорить и о вас. Должно быть, так уже говорили. Они говорили: «Бедный Моджуд! Он сошёл с ума!», – поскольку каждый в мире думает, что он нормальный. Они не могут представить, зачем кто-то должен медитировать. Для чего? Они постоянно продолжают спрашивать медитирующего, молящегося: «Зачем? Что ты получаешь от этого? Для чего? Почему ты напрасно тратишь своё время, сидя в тишине и созерцая свой пуп? Не трать время понапрасну! Время – деньги! Ты можешь делать многие вещи. Ты можешь иметь больше, ты можешь обладать большим. Не трать время понапрасну! Прошедшее время не восстанавливается. И что ты делаешь, сидя в тишине с закрытыми глазами? Открой свои глаза и конкурируй в мире. Этот мир – арена борьбы за выживание; тот, кто сидит в тишине и медитирует, будет потерян. Единственный путь приобрести что-то – это бороться, быть агрессивным! Не будь пассивным».
      Запомните, имеются два способа жизни: способ действия и способ недействия. Способ действия полагается на действие, способ недействия полагается на восприимчивость. Медитация – это способ недействия, то, что китайцы называют «вей-ву-вей», действие без действия, делание без делания чего-либо совсем. Медитация – это способ бездействия, и мир полон людей, которые живут только одним способом, способом действия. А человек, живущий способом действия, не может понять, что происходит в человеке, вошедшем в способ недействия.
      Сейчас Моджуд входит в способ недействия. Это революция. Это санньяса. Он видел мир, он действовал многими способами, он сделал многое, и теперь он знает, что, если он продолжит делать эти вещи, он окончит инспектором палаты мер и весов. Это не является более оправданием для него. Он хочет видеть, он хочет быть, он хочет знать то, что существует. До того, как смерть свалит его, он хочет знать что-то о бессмертии. Он рискует.
      Люди не могут не думать: «Бедный Моджуд! Он сошёл с ума!»
 

       Но поскольку было много кандидатов на его работу, все вскоре забыли о нём.

 
      Так и случается. Если вы становитесь санньясином, то несколько дней люди будут думать, что вы сошли с ума, а затем они забудут о вас. У них есть тысяча и одна вещь, о которой надо подумать, они не могут продолжать думать о вас. Они полагают, что так оно и есть, что вы сошли с ума. Итак, вы сумасшедший: какой теперь смысл думать об этом снова и снова? Если вы отрекаетесь от жизни, если вы убегаете, если вы начинаете двигаться в способ недействия, то в течение нескольких дней они будут думать о вас, а затем всё исчезнет, поскольку всегда имеется слишком много кандидатов на ваше место. Когда вы умрёте, немедленно ваше место будет заполнено. Всё, что вы имеете в этом мире, вы имеете за счёт других. Они как раз ждут вашей смерти. Вы умираете – ваш дом будет занят кем-нибудь ещё, ваш пост будет занят кем-нибудь ещё, ваш банковский счёт будет на чьё-то другое имя. Они как раз ждут. На самом деле они даже беспокоятся: «Почему вы остаетесь так долго? Почему вы не уходите?» Каждый здесь заинтересован в смерти кого-то другого, поскольку жизнь – это такое смертельное соревнование. Это убийственное соревнование!
      Итак, вскоре все они забыли о нём.
 

       В назначенный день Моджуд встретился с Кхидром, который сказал ему: «Порви свои одежды и бросься в поток. Может быть кто-нибудь спасёт тебя».

 
      Это слова огромного значения.
 

       «Порви свои одежды и бросься в поток».

 
      Это то, что я всё время говорю вам. Многим было сказано, но лишь немногие услышали. Многие были званы, но лишь немногие пришли.
      Сейчас совсем необъяснимо приходит этот бедный Моджуд и Кхидр просто говорит: «Порви свои одежды и бросься в поток».
      Как раз несколько дней тому назад красивая женщина, Шарда, стала санньясином. На следующий день она написала письмо: «Это было быстро и эффективно», – что она не была готова стать санньясином, что я соблазнил её в санньясу. Естественно, позже она должна почувствовать, что она была соблазнена в это. Она не пришла с осознанным желанием. Было бессознательное желание, в противном случае я не подтолкнул бы её. Но позже она должна подумать: «Что произошло?», – она стала санньясином. И она знает многое о мире, она является экспертом по денежному обращению, поэтому естественно, что она обращена в мир. Она должна была подумать, как это быстро и эффективно, что у неё не было даже желания стать санньясином, а теперь она санньясин. Но она также и разумна: вскоре она поняла, что это был не я, кто подтолкнул её в санньясу. Я был просто зеркалом для её внутреннего советчика. Это то, что я продолжаю делать. Учитель вовне – это не что иное, как отражение Кхидра.
      Вам не понятен ваш собственный внутренний советчик, следовательно необходим внешний Учитель. И вам не понятен ваш собственный внутренний советчик, потому что вы не знаете его языка. Вы совершенно не знакомы с этими словами, этими символами, этими метафорами, этими шепотами, этими звуками. Вы совершенно незнакомы с тем, как внутренний советчик проводит вам свои сообщения. Внешний Учитель – это экран, на который вы проецируете своего Кхидра. И внешний Учитель помогает вам понять вашего внутреннего Учителя. Когда вы совершенно поняли внутреннего учителя, тогда внешний Учитель говорит: «Если вы встретите меня на пути, убейте меня».
      Сейчас Кхидр говорит ему это, даже не вводя его в то, что последует за этим, даже не приводя мотивов того, что последует за этим, мотивов того, почему, почему он должен порвать свои одежды и броситься в поток? Почему?
      Здесь нет «почему». Если вы любите Учителя, нет никаких «почему». Только тогда вы с Учителем.
 

       «Порви свои одежды и бросься в поток».

 
      И не только это, он сказал ещё:
 

       «Может быть кто-нибудь спасёт тебя».

 
      Здесь тоже нет никакой гарантии.
      Учитель всегда говорит на этом языке, языке возможного, поскольку, если Учитель говорит, что это гарантировано, то вам не нужно будет доверие. Тогда гарантия будет играть роль доверия. Вы будете доверять гарантии, вы не будете доверять таинственной жизни и её таинственным процессам. Учитель всегда говорит: «Может быть».
      Люди приходят ко мне и спрашивают: «Если мы станем санньясинами, будем ли мы способны стать просветлёнными?» Я говорю: «Может быть. Может быть нет. Кто знает?» Я должен использовать это «может быть». Я должен дать вам ощущение возможного, потому что только тогда вы будете способны рисковать. Если есть гарантия, стопроцентная гарантия, то где же риск? И где же потребность в доверии? Ничто не может быть гарантировано, всё остаётся открытым. Вот почему только те, кто может осмелиться, кто имеет наглость осмелиться, идут в санньясу, входят в медитацию, вступают на духовный путь.
 

       Моджуд так и сделал, хотя и удивлялся, не сошёл ли он с ума.

 
      Не удивлялись ли вы много раз сами себе: «Что я здесь делаю?» Я знаю, это снова и снова приходит вам на ум: «Что я здесь делаю? Что я получил? Для чего? Зачем я в оранжевом? Почему я ношу эту малавокруг своей шеи? Что я делаю здесь с этим сумасшедшим? Кто знает, может быть он просто безумен? И где гарантия, что он просветлённый?»
      Это естественно. Но тот, кто доверяет, тот, кто любит, идёт наперекор всему этому. Ум всё время следует за вами, гонится за вами как стая бродячих псов, лая, но мало-помалу, если вы не обращаете слишком много внимания на него и продолжаете идти, эти псы останутся позади. Их лай становится всё более отдалённым и отдалённым, и однажды вдруг вы останетесь один; ума больше нет здесь. Этот день – день великой радости.
 

       Моджуд так и сделал, хотя и удивлялся, не сошёл ли он с ума.

 
      А кто бы не удивился? Это выглядит так абсурдно. Он мог бы пойти на это, если бы думал, что Кхидр даст ему проблеск Бога, или даст ключ, чтобы открыть двери тайны, или покажет ему спрятанные сокровища или что-нибудь ещё. Но сейчас здесь лишь человек, который говорит: «Порви свои одежды и бросься в поток. Может быть кто-нибудь спасёт тебя». И всё!
      Но он сделал это. Запомните: когда я вам говорю: «Прыгни в поток», я знаю, что ум будет сопротивляться, и это естественно. Но если вы сможете сделать это, то только тогда будет возможно что-нибудь.
 

       Он умел плавать и поэтому не утонул, но плыл с потоком долгое время, пока один рыбак не вытянул его в свою лодку, говоря: «Глупый человек! Течение очень сильно. Что ты пытаешься сделать?»

 
      «Он умел плавать...» Я знаю, что если вы прыгнете в поток, вы сможете плыть, поскольку плавание – это естественное явление. Этому не надо учиться. Я не говорю о внешних потоке и плавании. Здесь вы можете утонуть. Но я говорю о потоке внутреннего сознания, о потоке сознания. Если вы прыгнете в него... Вот то, что имеет значение, вот параллельная история, которую вы должны расшифровать. Вы её, естественно, знаете. Видели ли вы когда-нибудь рыбу, обучающуюся плаванию?
 

      Однажды Мулла Насреддин был схвачен за то, что ловил рыбу в месте, где ловить было запрещено. Инспектор появился внезапно и он был схвачен с поличным. Он только что вытянул одну рыбу. Он немедленно бросил рыбу обратно и сидел спокойно. Инспектор стоял над ним.
      Он спросил: «Что ты делаешь, Мулла?»
      Тот сказал: «Я учу эту рыбу плавать».

 
      Ни одна рыба не нуждается в том, чтобы её учили плавать; рыба родилась здесь. Плавание – это как дыхание. Кто учил вас дыханию? И не нужно бояться: если вы готовы к доверию, к прыжку в поток вашего сознания, вы будете знать, как плавать. Самое большее, что может случиться, это то, что вам придётся плыть с потоком долгое время, пока рыбак не вытянет вас наверх. Вы принадлежите сознанию, вы – часть этого потока.
 

       Рыбак сказал: «Глупый человек! Течение очень сильно. Что ты пытаешься сделать?» Моджуд ответил: «Сам не знаю».

 
      Теперь посмотрите на красоту ответа. Он действительно не знает, что делает, потому что ему не сказали, для чего это нужно. Он даже не спросил Кхидра: «Почему я должен прыгнуть в поток и почему я должен бросить мои одежды? В чём цель этого?» Он не спросил о цели. Это доверие. Это вхождение в неизвестное. Я говорю об этом постоянно. Это приключение, это нецепляющийся ум, это смелость.
 

       Моджуд ответил: «Сам не знаю».

 
      И он прав, он не знает. Если вы знаете и затем делаете что-либо, то это не смелость. Если вы знаете и затем делаете что-либо, то это не доверие; вы доверяете вашему знанию.
      Здесь есть два рода санньясинов: один состоит из тех, кто прыгнул в поток, когда я сказал ему или ей прыгать, и другой, который раздумывает, размышляет, взвешивает за и против и затем однажды решается. Это решение происходит из его ума, это решение основывается только на его собственном прошлом, на его собственном обуславливании. Я должен буду упорно работать с ним, поскольку он упустил первую возможность, которая была предоставлена ему. Он цепляется за своё эго. Первая возможность была, и всё было бы значительно проще, если бы он просто взял и прыгнул. Здесь имеются люди этого типа; большинство принадлежит этому типу. Моя работа в основном проводится с теми, кто просто взял и прыгнул, кто не спрашивал почему, кто просто смотрел в мои глаза и чувствовал безумное желание, безумное страстное желание пойти со мной, не зная, где наступит конец.
 

       «Ты сумасшедший, – сказал рыбак, – но я возьму тебя в свою тростниковую хижину вон там на берегу, и мы посмотрим, что для тебя можно сделать».
       Когда он узнал, что Моджуд – грамотный человек, он стал учиться от него читать и писать. Взамен Моджуд получал еду и помогал рыбаку в его работе. Через несколько месяцев Кхидр появился снова, на этот раз в ногах постели Моджуда, и сказал: «Вставай сейчас же и оставь этого рыбака. О тебе позаботятся».

 
      Теперь кое-что изменилось. Моджуд доверяет, и даже внутренний советчик оказывает ему уважение. На этот раз он появился в ногах постели Моджуда – это показывает уважение. Теперь Моджуд не является более обычным человеком: доверие изменило его, преобразовало его. Он смелый человек, героический, храбрый – не задающий вопросов «почему». Он знает, как любить, он знает, как проникать в будущее, не неся груза прошлого. Внутренний советчик оказывает ему уважение.
 

      Кхидр сказал: «Вставай сейчас же и оставь этого рыбака».

 
      Это посреди ночи. Вот всё установилось, рыбак очень счастлив. Всякий раз, когда вы устанавливаетесь, внутренний советчик будет расшатывать вас снова. Всякий раз, когда вы устанавливаетесь, Учитель будет расшатывать вас снова. Поскольку вам не разрешено устанавливаться на чём-либо до Бога, то поэтому постоянное расшатывание. Всё – лишь станции на Пути. Вы можете остаться на ночь, но утром вы должны уйти. Посреди ночи Кхидр говорит: «Вставай сейчас же и оставь этого рыбака». И с Учителем это всегда сейчас и никогда завтра. Было бы намного проще и более сострадательно сказать ему: «Ты можешь отдыхать сейчас, но завтра утром ты уйдёшь». Но это всегда сейчас! Для Учителя единственно существующее время – это сейчас, и единственное существующее пространство – это здесь.
 

       «О тебе позаботятся».

 
      Теперь всё изменилось. Он не говорит: « Может бытьо тебе позаботятся». Эти простые нюансы слов – и вам откроется тайна этой истории. Сначала он сказал: « Может бытькто-нибудь спасёт тебя». Теперь он говорит: «О тебе позаботятся».
      Что изменилось? Достаточно доверия, показанного Моджудом. Теперь нет необходимости говорить «может быть». Он был испытан на «может быть», он доказал свой пыл. Теперь можно говорить всё так, как оно есть.
      На самом деле нет «может быть». Если вы медитируете, то самадхигарантировано. Если вы влюбились в живого Учителя, просветление гарантировано. «Может быть» нет, но «может быть» должно использоваться, чтобы дать вам возможность вырасти в доверии. Если доверие выросло, не будет необходимости в «может быть».
      Моджуд немедленно покинул хижину. Он даже не спросил о времени: «Я могу пойти завтра. Куда я пойду среди ночи? Сейчас так темно. И какой смысл идти ночью, и куда?»
 

      Нет, он просто покинул хижину, оделся как рыбак и, удивляясь всему этому, вышел на дорогу. На рассвете он увидел крестьянина на осле, ехавшего на рынок. «Ты ищешь работу? – спросил крестьянин. – Мне нужен человек, чтобы помочь принести назад мои покупки». Моджуд последовал за ним...

 
      Так случается во внутреннем путешествии. Если вы доверяете, то или иное всегдаслучается и помогает вам вырасти.