ВОПРОСВ чем разница между пассивностью и струением с рекой?
       ОТВЕТОгромная разница. И не только в количестве, но и в качестве, в направлении, уровне, измерении. Тут надо достигнуть глубокого понимания, потому что разница очень тонкая.
      Может показаться, что пассивный ум течет вместе с рекой, но в то же время пассивный ум не течет вместе с рекой: в нем есть определенная позиция пассивности.
      Пассивный ум это тоже ум. Для того, чтобы плыть вместе с рекой, нужно немыслие. Во все века многие обманывались этим сходством. А взращивать пассивность легче, чем плыть с рекой. Расположить ум к пассивности очень легко. Вот почему раньше, да и сейчас существовали и существуют монастыри, монахи, саньяси — люди, отказывающиеся от мира.
      К чему они стремились на самом деле? Они стремились стать абсолютно пассивными. Но их пассивность — отрицание. Они выбрали некое отношение. Прежде эти люди были слишком активны в мире: суета, желания, амбиции. Их ум был активен: возбужден желаниями, будущим, надеждами. Затем они потерпели крушение; на что бы вы ни надеялись, это никогда не сбудется. Все надежды безнадежны, все желания становятся фрустрацией, все ожидания уже несут в себе семя фрустрации.
      Так что, рано или поздно, каждый неизбежно приходит к такой жизненной точке, когда деятельный ум кажется настоящим адом. Излишняя активность'- и никакого результата. Лежать, бежать -и ни до чего не добегать. Если вы умны, это произойдет достаточно быстро. Если глупы, на беготню уйдет много времени, но все равно это случится. Если вы очень умны, вы поймете это уже в юности. Если не так умны, то уже в зрелом возрасте. Но рано или поздно каждый начинает чувствовать, что жизнь, когда ум активен, очень болезненна; она ни к чему не приводит. Много обещает, но никогда не выполняет эти обещания. Оставляет неприятный привкус во рту, неудовлетворенность существованием. Человек чувствует усталость, изношенность, поражение. Чувствует, что все было тщетно.
      Как только ум это чувствует, то сразу предлагает: "Попробуй противоположное". Потому что ум живет в противоположностях, в двой- ственном. Он говорит: "Ты испробовал активность. Теперь попробуй пассивность. Ты слишком замотался в мире, теперь откажись от него. Ты слишком был привязан к деньгам. Откажись от денег. Ты слишком был увлечен женщиной, детьми. Оставь их, удались от всего этого".
      Ум предлагает испробовать противоположное: это кажется естественным и логичным. В одном вы потерпели неудачу — попробуйте теперь другое. Может, это получится.
      Таковы прежние саньяси, монахи: монастыри, Гималаи. Разочаровавшись, они ушли от деятельности. Они испытывают противоположное. Они стараются не желать, но пытаться не желать это тоже желание. Они пытаются оставить мир, но само их усилие оставить мир вызывает их привязанность.
      Если вы на самом деле не привязанны, то какой же смысл оставлять что бы то ни было. Отказаться от чего-то можно лишь будучи привязанным к этому. Вы уходите от женщины, но это только показывает, что ваш ум еще мечтает о женщинах. Куда бы вы нидвинулись, даже к противоположному, вы остаетесь тем же. Это надо понять: вы никогда не изменитесь, переходя к противоположному. Кажется, что вы изменились, но вы остались тем же.
      Это очень важно понять, иначе вы снова попадете в ту же ловушку. Теперь это будет ловушка не желания, а пассивности, непривязанности, невзволнованности. Прежде мир был полем вашей деятельности, теперь от стал вам безразличен. Но вы остались тем же! Теперь полем вашей деятельности станет Бог, мокша, дальний мир где-то в небе, где все прекрасно. Этот мир стал внушать отвращение, теперь красота перенесена в другой мир. Изменился объект вашего желания, но вы не изменились. Прежде вы стремились к деньгам, теперь стремитесь к медитации, но — жажда осталась. Прежде вы стремились к чему-то в этом мире, теперь вы стремитесь к тому, что в мире ином. Но стремление осталось, оно то же самое.
      Те, кто смотрят на вас со стороны, могут быть введены в заблуждение, потому что внешне вы полностью переменились: вы не притрагиваетесь к деньгам, у вас мало собственности, живете в хижине или под деревом, вы голый факир. Миряне станут молиться на вас: они думают, что вы преобразились, а они все еще в мире. Приходя к вам, они сравнивают. Онидумают, что вы достигли полного мира: вид у вас такой спокойный. Пассивность может казаться миром. Но это не мир; это мертвенность. Мир — это жизнь; пассивность — это смерть.
      Представьте, к примеру, что вы плаваете в реке, пытаетесь плыть против течения, боретесь, вы активны. И мертвое тело, плывущее по реке: никакой борьбы, просто дрейфует вниз по течению. Но оно мертвое, недвижный труп. Жизнь — борьба. Смерть пассивна.
      Но тот, кого я называю действительно струящимся вместе с рекой, ни жив (в понятии борьбы), ни мертв, как труп. Он течет вместе с рекой, но течет сознательно. Он течет вместе с рекой не потому, что он мертв, а потому что сотрудничает. Он течет вместе с рекой не потому, что не хочет бороться, но потому что наконец понял, что борьба тщетна, и не ринулся в противоположное.
      Он течет. Он общается с рекой. Он стал единым с ней. Иногда вы увидите его действующим, иногда бездействующим. Активность и пассивность — не две полярности, из которых надо выбирать; он принимает и то и другое. Вот что я называю "струиться с рекой".
      Иногда вы встретите его па рынке, и весьма активным. Иногда встретите его в храме, глубоко пассивным. Но теперь он не закрепляет свои состояния. Он может от активности перейти к пассивности, и наоборот. Нег никакого барьера, он создал вокруг себя изгороди. Он плывет, течет, струится. Иначе сама пассивность может стать тюрьмой.
      Я слыхал такую хасидскую притчу. Один человек отправился навестить своего друга. Тот был фермером в небольшой долине, укрытой в горах. Подойдя ближе к дому своего друга, он увидел зрелище, ошеломившее его.
      Он увидел полянку. Но странно и дико: тысячи зверей и птиц столпились на этой полянке. Тысячи! Не счесть. Жуткая давка, яблоку негде упасть. А во всем прекрасном лесу вокруг поляны не было ни одной птички, ни одного зверька. Человек глазам своим не верил: "Почему они устроили себе такую давку? Почему они не летят на небо, другие — на деревья? Ведь им доступно беспредельное пространство". Звери и птицы производили жалкое впечатление: возбужденные, напряженные, расстроенные, явно чувствовали себя очень плохо.
      Конечно же, каждому нужно некоторое жизненное пространство, чтобы жить. Когда это пространство стеснено, возникает нервозность, Но никто не мешал им разлететься и разбежаться, не было даже изгороди. Войдя в дом своего друга, человек первым делом спросил: "Что за несчастье обрушилось на птиц и зверей?"
      Друг ответил: "Я точно не знаю, я только слышал, что давным-давно жил здесь хозяин, очень жестокий человек, садист. Он в свое удовольствие наслаждался жестоким экспериментом. Построил высокую ограду вокруг полячки, поставил стражу и приказал ей убивать всякую живность, пытающуюся убежать за нее. Силой нагнал тысячи животных в эту тюрьму. Так длилось многие годы: убивали всякого пытавшегося бежать. Постепенно звери и птицы прижились, приняли тюрьму. Забыли о свободе, она ассоциировалась у них со смертью. Хозяин умер, стража исчезла, ограда разрушилась. Никто больше не мешал им уйти. Но они создали ограду в своем уме. Они на самом деле видят ограду! Она глубоко укоренилась в них, стала условием их существования."
      "Но почему же никто не пытается их переубедить?" — спросил гость.
      "Многие добрые люди пытались это сделать, но птиц не слушают. Они не только сами верят в ограду, они воспитывают детей в этом представлении. Ограда вошла в их кровь и плоть, стала частью их видения мира. Дети рождаются с мыслью об изгороди. Добрые люди пытались, пытаются и сейчас. Но невероятно: звери набрасываются на этих людей. Они не хотят, чтобы их тревожили. Они даже создали свою философию, что они свободны, мир вокруг них — это тюрьма. Все же добрые люди продолжают попытки, но, кажется, невозможно убедить их, что ограды нет, что они свободны, что они могут лететь в небо."
      Мне нравится эта притча.
      С этим приходили к вам, зверям и птицам Иисус, Ваал, Моисей, Махавира, Будда, но вы создали ограду в своем уме; вы им не верите. Вы или активны или пассивны, но и то и другое — за оградой, умом.
      Представьте деревянную изгородь: одна доска белая, другая — черная; белая, черная... Деревянная изгородь, покрашенная в два цвета: одна доска белая, другая черная — это и есть ум. Стремление к активности — стремление к пассивности, инь — янь, хорошо — плохо, приятно — неприятно, мир — нирвана, — все это доски одной и той же изгороди.
      И вы продолжаете выбирать. То вы выбираете белую, потом пресыщаетесь ею. Тогда начинаете любить черную, молиться на нее; но черная доска такая же часть вашей тюрьмы, как и белая.
      Ум активен; ум пассивен. Но и то и другое — состояние ума А то, что я имею в виду, говоря "струитесь с рекой" — вне пассивности, белого и черного, дня и ночи, любви и ненависти, мира и Бога. Перешагните через все это. Поймите ситуацию в целом: активное переходит в пассивное, пассивное снова перейдет в активное. Это я вижу постоянно.
      Живущие в мире слишком активны. Но, где-то в глубине, они тоскуют и желают отказаться от всей этой чепухи. И я знаю монахов, всю свою жизнь проживших в монастыре; говоря со мной, они сознавались, что постоянно думают, что упустили жизнь. И всегда мечтают вернуться обратно в мир. Активность хочет стать пассивной, пассивность хочет стать активной.
      Выбор от ума! Отсутствие выбора — это струение вместе с рекой. Вот почему хасидизм и я не советуем оставлять мира. Откажитесь от него, и будьте в нем! Уму кажется трудным, почти невозможным уразуметь это. Ум может понять мир и отказ от мира; и то и другое вмещается в его схему. Но когда ум слышит, как я говорю: "Будьте в мире, но не от мира", ему очень неуютно. Непонятно: что такое он говорит?
      Ко мне приходят и говорят, что желали бы стать саньяси, но живут в мире. "А как же возможно в мире быть саньяси?" Особенно абсурдным это выглядит в Индии. Саньяси — те, кто оставляет мир. Но я говорю: саньяси — тот, кто живет в мире и все же он не принадлежит миру. Когда я говорю это людям, они смущаются. Говорят: либо то либо другое. Я говорю; и то и другое.
      Когда вы принимаете и то и другое, пассивность и деятельность, они отрицают друг друга; вы становитесь нейтральным. Тогда вы не мужчина и не женщина, ни инь и ни янь, не тело и не душа. Вы перешагнули через двойственность, стали трансцендентны. Эта трансцендентность и есть "струение вместе с рекой".
      Струение с рекой -величайшее искусство. Это означает быть в одно и то же время деятельным и пассивным в глубокой согласованности с существованием. Что-то делать надо. Надо жить, зарабатывать на жизнь. По меньшей мере приходится дышать, приходится двигаться. Надо быть деятельным. И надо расслабляться. Иначе активность станет невозможной.
      Так что, будьте (ногда активны, иногда пассивны, но не отождествляйте себя ни с тем и нн с другим. Оставайтесь в стороне. Пользуйтесь активностью пользуйтесь пассивностью, но оставайтесь ни тем и ни другим Как с одеждой: иногда в белом, иногда в черном. Так же, как днем вы работаете, а ночью спите. Точно так же. Пользуйтесь обеими сторонами двойственности. Это средства; не отождествляйте себя с ними. Тогда вы будете течь вместе с рекой. И это весть хасидизма.
      Хасиды — величайшие люди, живущие в мире и, все же, не дающие миру купить и испортить себя. Легко отправиться в Гималаи и стать неподкупным. Очень легко! Потому что кто ж вас здесь купит? Живя с горами, человек делается невинным, но эта невинность может оказаться лишь видимостью. Вернитесь в мир. Ярмарка, рынок — ваше испытание. Вы должны прийти туда, чтобы проверить, действительно ли вы невинны, потому что возникает возможность купить вас; только тогда вы узнаете, можно ли все еще купить вас или нет. Гималаи, их молчание могут обмануть вас. Они обманули тысячи людей. Хасиды говорят: живите на рынке. Общайтесь с людьми, потому что люди — это ваше окружение.
      У Сократа кто-то спросил: "Почему вы не отправитесь в горы для постижения? Рядом с горами, реками, деревьями, зверями и птицами". Он ответил: "Мы слышали о древних мудрецах, удалявшихся далеко в горы, чтобы жить там и постигать природу. Моя природа — люди. Чему меня могут научить деревья? Чему меня могут научить горы? Они хороши, чтобы расслабиться. Чему меня могут научить реки? Мои реки, мои горы, мои деревья — люди. Люди -мое окружение".
      Всю свою жизнь Сократ прожил в Афинах. Жил там и умер там. В людях. И был прав.
      Настоящий мудрец не станет беглецом. Он будет жить в людях и учиться, как остаться неподкупным, неиспорченным, когда все искушает и покупает вас. Тогда вы достигаете высочайшей вершины.
      А высочайшая вершина пользуется обеими противоположностями жизни. И высочайшая вершина таит несметное богатство.
      Мне попадались люди, которые всю свою жизнь провели в лесу. Они очень святы, но еще и немного простоваты: среди деревьев станешь простоватым, естественно, мудрость Сократа осталась недоступна. Вы станете деревом. Станете произрастать. Вы достигнете большой чистоты, но эта чистота еще не высочайшее откровение; в этой чистоте есть некая регрессия, это шаг назад. В своих прошлых рождениях вы уже были деревом, вы уже прошли через это. Теперь это шаг назад.
      Подумайте, вам тридцать, а то и больше, вы можете достигнуть невинности двумя способами. Один из них — каким-то образом снова стать ребенком, но тогда вы снова станете глупеньким. Вы станете невинным, но также и глупым: ведь ребенок глупенький. Есть другая возможность: вырасти и стать мудрым через опыт. Зрелым, познавшим. И в самом конце, став древним стариком, вы снова достигаете детства. Но это достижение не будет регрессией.
      Вперед. Пусть круг завершиться. Не отступайте назад! Только вперед и вперед! И придет день, когда вы увидите: круг замкнулся. Вы старики в то же время ребенок. Мудрец -и то и другое. Тогда глупость оставляет вас.
      Мудрец похож на ребенка и, в то же время, не похож на ребенка. Мудрец и то и другое. Он взрослый, взрослый на самом деле, зрелый, живет в жизни, проживает ее, испытывает, обогащается ею, и в то же время пришел к пониманию, что невинность — единственный способ быть, единственный путь быть в Боге. Старец снова во втором детстве, но это детство — второе детство. Он рождается заново.
      Когда я говорю "струитесь вместе с рекой", я не советую вам стать плавучим бревном. Я не советую вам стать трупом, плывущим по течению. Если вы мертвы, вы будете плыть по течению — вы же не можете сопротивляться. Прежде вы были в клетке активности. Теперь — в клетке пассивности.
      Никогда не бросайтесь в противоположное. Всегда оставайтесь и в том и в другом; и все же — вне. Помните: никогда нельзя кидаться в крайности, потому что путь лежит как раз посередине. Будда назвал этот путь "средним путем" — маджхим никоя.Ион прав.
      Жил был попугай, очень красивый попугай. После полудня, когда все в доме затихало, ему позволялось свободно летать по дому. И вот однажды (было очень жарко, все крепко спали), и слуга, как обычно, выпустил попугая полетать.
      Домашний пес тоже спал. Попугай подлетел поближе и прямо над его ухом проорал: "Реке!" Пес конечно же проснулся и вскочил: "Реке!" Повертелся, обошел всю комнату, заглянул в каждый угол. Ничего не найдя, он снова улегся спать. Попугай подождал. Шутка удалась, удалось одурачить пса. Он снова подлетел поближе и гаркнул: "Реке!" И снова пес открыл глаза, встрепенулся, обошел весь дом и вернулся очень расстроенный.
      Он почувствовал, что его дурачат: никого нет, все спят крепким сном -мышь не пробежит; и только этот попугай. Может быть, это он? Пес притворился спящим, прищурив один глаз.
      Попугай тихонько подлетел и попробовал ту же шутку в третий раз. Пес как прыгнет... Позднее слышали, как попугай жаловался: "Вечно так со мной: никогда не умею вовремя остановиться".
      У вас, попугаев, те же проблемы: где остановиться?
      От активности вы переходите к пассивности. И наоборот. Вы не знаете, где остановиться. Если бы вы знали, где остановиться, если бы вы знали середину... Потому что середина трансцендирует и то и другое. Эту точку вы проходите каждый день снова м снова, но не знаете, где остановиться. Есть точка, когда вы переходите от любви к ненависти. Вы проходите точку, где остается Будда. Посередине — где уже нет любви и еще не возникла ненависть; когда вы переходите от сочувствия к гневу, вы проходите точку, где остается Будда.
      Понаблюдайте: за двадцать четыре часа вы проходите эту точку двадцать четыре тысячи раз, по крайней мере, — то место, где находится Будда. Место Блаженства Будды. Вы спешите, переходя от одной крайности к другой. Вы даже не сознаете, когда минуете точку Блаженства Будды: средний путь, средняя тропа, абсолютная середина, И тогда вы вдруг не мужчина и не женщина, не живой и не мертвый, не действуете и не бездействуете. Знать эту точку значит знать все.
      Знать эту точку значит знать все, что может дать вам религия. Это не священные тексты. Это то, что минуется вами каждый день. Вы выходите на перекресток каждое мгновение. Каждый раз, переходя от одной противоположности к другой, вы минуете его: нет другого пути к другой противоположности. Но вы движетесь слишком быстро и потому не замечаете, проходя эту точку.
      Говоря "струитесь с рекой", я имею в виду: отбросьте все противоположности, выберите реку между ними. Соединяйтесь с ней, общайтесь с ней. Будьте рекой.
      В этом весь саньяс. По крайней мере, мой саньяс.
 
       ВОПРОСТам одиноко?
       ОТВЕТНе одиноко, а один.
      Говоря "одиноко", вы показываете желание другого; вам не достает другого. Слово "одиноко" указывает, что вы не счастливы с самим собой, что одиночество ранит вас, что это одиночество надоедает, что вы хотели бы выйти из состояния одиночества. Вы осудили одиночество.
      "Одиночество" означает, что нет другого, а не то, что вы есть. Вам не хватает другого, ваши глаза сосредоточены на этой нехватке, отсутствии.
      Там абсолютно один. Вот почему Махавира назвал это "кайвалья". "Кайвалья"означает "абсолютно один". Но качество этого "один" совсем другое, чем у одиночества. В словаре они могут значить одно и то же, я не о словаре говорю. Но в жизни они совершенно различны.
      "Один" означает присутствие вас самих, вы так полны собой, вы полностью в себе, другой не нужен. "Одному" достаточно себя. Одиночество — когда чего-то не хватает; одиночество — это брешь: там, где был другой, или там, где хотелось бы чтобы он был. Одиночество — это рана. "Один" — цветение. Вы так счастливы быть с самим собой; у вас есть все. Полная самостоятельность, устойчивость, удовлетворенность.
      Да, там ты совсем один, совсем. И это-то и прекрасно.
      Ты один существуешь, но ты существуешь в Боге, ты существуешь в Космосе, ты существуешь в самом существовании. Солнце, звезды, луна движутся в тебе. Деревья, облака — в тебе. Реки и океаны текут в тебе. Ты стал целым, вот почему ты один. "Я" исчезло, ты не можешь быть одиноким.
      "Я" всегда чувствует одиночество. Вот почему "я" всегда ищет общество, клуб, кино, то да се.
      "Я" всегда ищет другого, потому что без другого его просто нет. Другой совершенно необходим. Запомните это.
      "Я" и "ты" существуют вместе, если "ты" исчезло, исчезает и "я" — оно не может быть. Если есть "вы", то могут быть "я". Но если вас нет, как могут быть "я"? "Я" и "ты" — два полюса одного и того же явления, два полюса одного и того же. Если исчезает "я", исчезает и "ты". Если исчезает "ты", исчезает "я".
      "Один" — ни "ты", ни "я". "Один" абсолютен. В нем нет никакого центра. Тут целое. В этом состоянии нельзя сказать, где вы: вас нет. Целое есть, а вас нет. Есть океан — капля исчезла. Или можно сказать, капля стала океаном, — то же самое.
      Там (первое, что надо понять) одиночество невозможно; существует "один". В этом "один" нет ничего от одиночества. Одиночество печально. "Один" — благословение. Одиночество всегда зависимо. Это рабство, рана, шип в сердце. "Один" — это цветение, исполнение, достижение цели^ возвращение домой. Одиночество — вид болезни. "Один" -это здравость. "Один" — это цельность. Одиночество — нечто от мира болезни, напряжения, страдания, несчастья. "Один" не от этого мира; это за его пределами, абсолютная благодать, сатчитананда.
      И второе: не называйте это "там", "вверху" — это не так. Это не вверху и не внизу.
      Вверху и внизу для целого теряют смысл. Целое просто есть. Для него нет верха или низа. Эти слова становятся бессмысленными. Но в детском уме человечества Бог всегда "там, наверху", дьявол -"там, внизу", а человек — посередине. Мир посередине, ад внизу, рай наверху. Это разделение ума. Бог — это все: не вверху, не внизу и не посередине.
      Только Бог есть. Сказать, что "Бог есть" значит повторяться: Бог и значит "то что есть", "сущий". "Сущее" значит Бог. Сказать "Бог есть" значит повторить одно и то же. Достаточно только "Бог" или только "сущее". Ум вязнет на этом, чувствует себя очень неуютно. Рассуждать невозможно, что-то утверждать невозможно. Он не может утверждать то, что вне всяких рассуждений.
      Бог никак не может быть определен. Все определения ложны. Так что, что бы ни было сказано о Боге, не может быть верным. Бог может быть только показан в глубоком молчании; словами тут ничего не скажешь.
      Так что, прошу вас, не говорите "там": Он всегда здесь. "Там" — только фантазия. "Там" ничего нет. Все здесь. В это мгновение, здесь и сейчас, все, целое кульминирует, соединяется. "Все" соединяется в "целое". И никуда "здесь" не уходит. И никуда "сейчас" не уходит. Запомните. Вот почему я говорю "здесь и сейчас"как одно слово. Я не говорю их как два слова. "Здесь и сейчас" — одно слово.
      Это то, что понял Эйнштейн в итоге своей жизни и работы. Он перестал употреблять "время" и "пространство" как два разных понятия. Он создал новое слово "пространство-время".Время — это сейчас. Пространство — это здесь. Если верно "пространство-время", то "здесь и сейчас" должно быть одним словом. И я говорю его как одно слово. Бог — это "здесь и сейчас".
      Я помню замечательную историю. Ее часто рассказывал Свами Рам. Был у него друг, очень известный юрист, адвокат верховного суда. Но он был атеистом. Над своим рабочим местом он повесил плакат: "Бог нигде". Со временем у него родился ребенок. Он рос, учился читать. И однажды ребенок попробовал прочесть это высказывание. Но слово "нигде" было для него еще очень длинным, и ребенок разделил его на два. Он сказал "Бог сейчас здесь". Услышав его, отец взглянул на высказывание: "Да, можно и так". "Бог нигде" можно прочесть как " Бог сейчас здесь".
      И говорят, это очень беспокоило отца. Он возвращался к этой мысли снова и снова, так что она стала постоянной медитацией. С этого дня он уже не мог читать надпись, как раньше: "Бог нигде". Взгляд спотыкался о нее. Вглядываясь, всякий раз он читал, как ребенок: "Бог сейчас здесь". Это стало мантрой. Говорят, что отец преобразился, повторяя "Бог сейчас здесь" чаще и чаще, он начал чувствовать некое спокойствие, возникающее в его сердце.
      Так он пользовался этой мантрой, не говоря никому ни слова. Он взглядывал все чаще и чаще и при любой возможности повторял про себя: "Бог сейчас здесь".
      Он стал верующим. Видение ребенка преобразило его, невинность ребенка преобразила его.
      Так что, не говорите "там". "Там" нет существования. "Там" не существует, не может существовать. Все, что есть в жизни, здесь сейчас.
      Чуть отойдя от "здесь" и "сейчас", вы уже в несчастье. Как только вы отдаетесь желанию, вы уходите от "сейчас" и "здесь" и создаете себе тысячи несчастий.
      Будьте здесь и сейчас. И забудьте о Боге. Если вы в здесь-и-сейчас, вы в Боге, и Бог откроет себя вам. Не нужно Его искать; сами поиски — невероятная глупость. Его нельзя искать. Он — это все. Его нельзя увидеть ни в одном направлении: все направления Его. Вы не найдете Его нигде: Он везде. Так что все поиски обречены на неудачу с самого начала.
      Не ищите вы. Просто будьте в здесь-и-сейчас, и Он станет искать вас. Он станет стремиться к вам. Это и говорят хасиды.
      Один из величайших вкладов хасидизма в этом: нельзя Его искать. Он ищет вас.
      Как можете искать Его вы? Вы адреса не знаете. Не знаете Его лица. Вы не сможете Его узнать. Вдруг встретив Его на улице, даже не поздороваетесь. Вы Его не узнаете. Он покажется таким незнакомым, что вы можете испугаться. Или вы вовсе не сможете Его увидеть: мы видим обычно то, что уже знаем. Того, что не знаем, мы обычно не видим.
      Ученые говорят, что через зрение поступает только два процента информации. Девяносто восемь процентов не доставляется. Если поступали бы сто, получилась бы страшная путаница, вы бы сошли с ума. Это было бы слишком. Вы бы не справились со всем этим. Так что, в сознание поступает только немного отобранной информации, девяносто восемь процентов — мимо.
      И я знаю, если Бог вас встретит, а встретит Он вас миллионы раз... Но сознание упускает Его: это странное, неизвестное, ваше сознание ни в каком смысле не может вместить Его... Он очень бы мешал. Так что, вы Его просто не видите. Как вы можете Его искать? Его нельзя искать. Где вы можете Его искать?
      Хасиды говорят "Вы не можете искать Его. Он вас ищет. Вам нужно только быть доступными и готовыми".
      Я вчера прочел анекдот. Студент медик провалился на выпускных экзаменах. Он очень боялся отца и послал домой телеграмму: "Я провалился. Подготовь отца. Удар для него будет слишком силен". Сестра попробовала, но отец страшно рассердился. И она телеграфирует брату: "Отец готов. Готовься ты".
      Дело обстоит именно так: отец всегда готов, приготовьтесь вы.
      Бог всегда готов вас встретить; подготовьтесь сами, будьте готовы, где бы вы ни были. Он станет искать вас. Он помчится к вам со всех сторон. Он проникает в вас тысячью способами и достигнет вашего сердца.
 
       ВОПРОСОтчаивались ли вы когда-нибудь в нас и в своей работе?
       ОТВЕТВаш уровень растет. Что касается меня, то я не отчаиваюсь, я не умею. Отчаяние бывает только тогда, когда есть ожидания. Ничто не может привести меня в отчаяние: я ничего от вас не жду. Если это случится — прекрасно. Если не случится — тоже прекрасно. У меня нет желания, чтобы вы стали просветленными. Если бы это было желание, а вы упорно ничего бы не понимали, тогда я был бы в отчаянии. Но это вовсе не желание.
      Разделить с вами то, чего я достиг, — в этом мое счастье. Я делюсь, потому, что это у меня есть. Возьмете — хорошо. Не возьмете — тоже хорошо. Потому что в основе своей просветленность не может быть ничем иным, как вашей свободой. Это часть вашей свободы: хотите взять — берите; не хотите брать — не берите. Что бы я ни сказал, если вы этому следуете, вы свободны в этом. Если вы этому не следуете, вы свободны в этом. Я же здесь для того, чтобы освободить вас! Так что, какие же у меня могут быть надежды? Любые надежды становятся рабством, ограничениями.
      Если я жду, что вы станете просветленными, а вы не становитесь, то придет отчаяние.