Глава ЧЕТВЕРТАЯ

Они уселись, испытывая неловкость. Грант оставил стол и сел рядом с Торри у камина. Бренди, предложение курить и все обычные любезности — он их все выполнил; но наконец Хэпвуд принес им освежающее и дверь закрылась.

— Ладно, Аллан. — Начал Джон Грант. — Давайте будем банальными и покончим с этим. Как вы намерены ее содержать?

На этот раз Торри посмотрел ему прямо в глаза. В его глазах плясало то, что было /Грант был в этом уверен/ скрытым весельем.

— Я ожидаю, что меня назначат на хороший пост в Министерстве Внутренних Дел. Я по образованию инженер.

— Внутренних Дел? — Грант задумался. Такой ответ удивил его — он как-то не думал, что парень был еще одним искателем теплого местечка. — Я полагаю, что это можно будет устроить.

Торри улыбнулся. Это была замечательная улыбка и Гранту она понравилась.

— Ну, сэр, это уже устроено. Я не прошу работы.

— О? — Грант пожал плечами. — Я что-то не слышал.

— Заместителем помощника секретаря по природным ресурсам. У меня диплом магистра по экологии.

— Это интересно, но я думаю, что слышал бы о вашем предстоящем назначении.

— Оно еще не является официальным, сэр. И не будет, пока мистера Бертрама не изберут Президентом. В данный момент я в его штабе. — Улыбка по-прежнему играла не его губах и она была дружелюбной, а не враждебной. Парень думал, что политика — это игра. Он хотел победить, но это была только игра. И он видел настоящие опросы, подумал Грант.

— А что именно вы делаете для мистера Бертрама?

Аллан пожал плечами.

— Пишу речи, разношу почту, печатаю на ксероксе — да вы бывали в штаб-квартире избирательной компании. Я — тот парень, которому достается работа, которую не желает больше никто другой.

— Я начинал как мальчик на побегушках, — засмеялся Грант. — Но скоро я сам нанял такого на то, что некогда пожертвовал на партию. Больше они этого фокуса со мной не пробовали. Я полагаю, что для вас этот курс закрыт.

— Да, сэр. Мой отец — налогоплательщик, но платить нам сейчас весьма тяжело…

— Да.

Ну, по-крайней мере он был не из семьи Граждан. Детали Грант завтра узнает от Экридж, а сейчас важно было познакомиться с парнем поближе.

Это было трудно. Аллан был искренен и не напряжен и Грант был доволен, увидев, что он отказался от третьей рюмки; но им было не о чем говорить. Торри не имел ни малейшего представления о реальностях политики. Он был одним из детей-крестоносцев Бертрама и он собирался спасти Соединенные Штаты от людей вроде Джона Гранта, хотя он был слишком вежлив, чтобы прямо так и сказать.

"И я когда-то был таким же молодым, — подумал Грант. — Я хотел спасти мир, но насколько все тогда было иначе. Когда я был молод,никто не хотел положить конец Кодоминиуму. Мы были слишком счастливы покончить со второй холодной войной. Что произошло с великим чувством облегчения, когда мы смогли перестать беспокоиться об атомных войнах. Когда я был молод, мы думали только об этом, о том, что мы будем последним поколением. Теперь они воспринимают как должное, что у нас будет мир на веки веков. Неужели мир это такая малость?

— Впереди столько дел, — говорил между тем Торри. — Проект «Байя», тепловое отравление моря Кортеса! Они убивают всю экологию просто ради создания поместий для налогоплательщиков. Я знаю, это на ваш департамент, сэр, вы, вероятно, даже не знаете, что они творят. Но Липскомб слишком долго был у власти! Коррупция, особые интересы, настало время, чтобы мы снова получили истинно двухпартийную систему вместо положения, при котором маятник власти ходит взадвперед между крыльями Объединенной партии. Настало время для перемен и мистер Бертрам самый подходящий человек, я знаю это.

Улыбка Гранта была натянутой, но он сумел улыбнуться.

— Едва ли вы ждете, что я соглашусь с вами.

— Да, сэр.

— Но, наверное, вы в этом правы, — вздохнул Грант. — Должен сказать, что я бы не возражал против ухода на покой, так чтобы я смог жить в этом доме вместо того, чтобы навещать его только лишь по выходным.

«Какой в этом смысл, — подумал Грант. — Ему никогда не убедить этого парня, а Шарон хотела его. Торри бросит Бертрама после начала скандала. Да и вообще, какие тут объяснения? Проект „Байя“ был создан в помощь синдикату налогоплательщиков в шести штатах, бывших прежде Мексикой. Правительство в них нуждалось, а они плевать хотели на китов и рыбу. Близорукие, да, и Грант пытался уговорить их на изменение проекта, но они не соглашались, а политика это искусство возможного».

Наконец, болезненно, беседа закончилась. Вошла Шарон, робко улыбаясь от того, что она обручилась с одним из ребят Бертрама, но она это понимала лучше, чем Аллан Торри. Это была только игра. Бертрам победит, а Грант уйдет на покой и никому никакого вреда.

Как он мог сказать им, что так больше не получалось. Объединенная партия стала не самой чистой партией в мире, но покрайней мере в ней не было фанатиков. А по всему миру поднимались сектанты. Друзья Народа были на марше, а все это случалось и раньше, все это снова и снова рассказывалось в этих асептически чистых книгах на полках над ним.

ПОМОЩНИКИ БЕРТРАМА АРЕСТОВАНЫ МЕЖКОНТИНЕНТАЛЬНЫМ БЮРО РАССЛЕДОВАНИЙ!!! МБР ЗАХВАТЫВАЕТ ТАЙНЫЙ СКЛАД ОРУЖИЯ В ШТАБ-КВАРТИРЕ БЕРТРАМА. НАМЕКАЮТ НА ЯДЕРНОЕ ОРУЖИЕ.

Чикаго. Пятнадцатое мая /ЮПИ/ — агенты МБР арестовали здесь пять главный помощников сенатора Харви Бертрама за то, что правительственные чиновники называют одним из самых подлых из когда-либо раскрытых заговоров.

Грант без удовлетворения прочел сообщение на своем настольном дисплее. Все вышло согласно плану и ничего больше не оставалось добавить, но он ненавидел это.

По крайней мере сработано чисто. Улики были налицо. Ребята Бертрама могли получить свой суд, отводить присяжных, отводить судей. Правительство откажется от своих прав по тридцать первой поправке и позволит судить дело по старым правилам противоборства сторон. Это уже не имело значения.

Затем он прочел мелкую печать внизу:

"Были арестованы: Грегори Каламинтор, девятнадцать лет, прессекретарь Бертрама; Тимоти Джордано, двадцать два года, секретарь; Аллан Торри, двадцать два года, административный помощник…

Страница расплылась перед его глазами и Грант спрятал лицо в ладонях.

— Боже мой, что же мы наделали!

Он не шевельнулся, когда загудел интерком мисс Экридж.

— Ваша дочь на четвертом канале, сэр. Она кажется расстроена.

— Да. — Грант резко ударил по кнопке. Лицо Шарон появилось в поле зрения. Ее косметика была пересечена длинными бороздами слез. Она выглядела старше, чем была, очень похожей на свою мать.

— Папа! Они арестовали Аллана! И я знаю, что это неправда, он не имеет никакого отношения к ядерному оружию! Многие сотрудники мистера Бертрама говорили, что в этой стране никогда не будет честных выборов. Они говорили, что Джон Грант об этом позаботится! Я отвечала им, что они неправы, но они были правы, не так ли? Ты сделал это, чтобы остановить выборы, так ведь?

Сказать было нечего, потому что она была права. Но кто мог услышать?

— Я не знаю, о чем ты говоришь? Я только видел сообщение трилевидения об аресте Аллана, ничего больше. Призжай домой, киска, и мы поговорим об этом.

— Ну, нет! Ты не заманишь меня туда, где доктор Поллард сможет сделать мне милый дружеский укольчик и заставить забыть об Аллане! Нет! Я остаюсь с моими друзьями и дома не буду, папочка. А когда я обращусь к газетам, то они, я думаю меня выслушают. Я еще не знаю, что скажу им, но я уверена, что люди мистера Бертрама что-нибудь придумают. Как вам это нравиться, мистер Бог?

— Все, что ты скажешь прессе, будет ложью. Ты ничего не знаешь.

Вошел один из его помощников и теперь покинул кабинет.

— Ложью? А где же это я научилась лгать? — Экран померк.

Неужели они были столь хрупкими, спросил он себя. Все, доверие и любовь, смогли исчезнуть так быстро, неужели они были такими хрупкими?

— Сэр?

Это был Хартман, его помощник.

— Она звонила из Шампани, Штат Иллинойс. — Штаб-квартира Бертрама, о которой они думают, что мы не знаем. На телефоне одно из тех устройств, гарантирующих непрослеживание.

— Доверчивые ребята, а? — заметил Грант. — Поставьте несколько надежных людей следить за тем домом, но ее не трогайте. — Он встал и ощутил столь сильный приступ тошноты, что вынужден был ухватится за край стола. — Удостоверьтесь, черт возьми, что они ее не тронут. Понятно!! — выкрикнул он.

Хартман стал так же бледен как и Грант. Шеф пять лет не повышал голоса на своих сотрудников.

— Да, сэр, понял.

— Тогда убирайтесь отсюда. — Грант говорил размеренно, пониженным тоном и этот механический холодный голос был ужасней, чем крик.

Он сидел один, уставившись на телефон. Что пользы было теперь в его власти?

"Что мы можем сделать? То, что Шарон была обручена с этим парнем не было общеизвестно. Он отговорил их от формальной помолвки, пока это нельзя будет объявить в Национальном соборе и они не смогут устроить большой светский прием. Было что-то, что можно было сделать для них со временем, но…

Но что? Он не мог освободить паренька. Такой не станет хранить молчание в качестве цены за собственную свободу. Он возьмет Шарон в газету через пять минут после своего освобождения, а заголовки, в результате, уничтожат Липскомба, Объединенную Партию, Кодоминиум и — мир. Газетчики послушают дочь совершенно секретного начальника тайной полиции страны.

Грант выстучал код на коммуникаторе, затем другой.

— Да, мистер Грант?

— Вы одни?

— Да.

Разговор был болезненным и долгая задержка, пока сигналы достигали Луны и возвращались обратно, не делала его легче.

— Когда отбывает из Солнечной системы ближайший боевой корабль КД? Не колониальный корабль, и уж особенно не тюремный. Военный корабль.

Еще долгая пауза. Даже дольше, задержка.

— Я полагаю, что-нибудь можно будет устроить, — сказал Гранд Адмирал. — Что вам нужно?

— Мне надо… — Грант поколебался, но нельзя было терять времени. Времени не было вовсе. — Мне надо место для двоих очень важных политзаключенных. Женатой пары. Экипаж не должен знать кто они и всякий кто узнает должен оставаться вне Солнечной системы по меньшей пять лет. И я хочу, чтобы их поселили на хорошей колониальной планете, в достойном месте. На Спарте, наверное. Со Спарты никто никогда не возвращается. Можете ли вы это устроить?

Грант мог наблюдать перемены в лице Лермонтова, когда слова достигли его. Адмирал нахмурился. — Это достаточно важно. Мой брат, мистер Мартин, после объяснит все, что вам нужно знать. Заключенные будут доставлены сегодня ночью, Сергей. Пожалуйста, подготовь корабль. И… и пусть это будет не «Саратога». На ней служит мой сын и он узнает одного из заключенных. — Грант с трудом сглотнул. — На борту должен быть капеллан. Ребят надо будет обвенчать.

Лермонтов снова нахмурился, словно гадал, не сошел ли с ума Джон Грант. И все же он нуждался в Грантах, в них обоих, и разумеется Джон Грант не попросил о такой услуге, не будь она жизненно важной.

— Будет сделано, — пообещал Лермонтов.

— Спасибо, я также оценю, если ты присмотришь за тем, чтобы они получили хорошее поместье на Спарте. Им незачем знать, кто это устроил. Просто позаботься об этом и пришли мне счет.

Все было так очень даже просто. Направить агентов, арестовать Шарон и препроводить ее в разведку КД. Он не хотел бы сперва повидать ее. Министр юстиции пошлет Торри в то же место и объявит, что он сбежал. Это было не так аккуратно, как обвинить их всех на открытом суде, но это сделают, а то, что один из них сбежал от правосудия, даже поможет. Это будет признанием вины.

Что-то в нем снова и снова кричало, что это его девочка, единственный человек в мире, не боявшийся его, но Грант отказался его слушать. Он откинулся на спинку кресла и почти спокойно продиктовал приказы.

Он вынул тонкий лист из печатной машинки и его рука совершенно не дрожала, когда он подписывал его.

"Ладно, Мартин, — подумал он. — Ладно. Я выиграл время, о котором вы просили, ты и Сергей Лермонтов. Можете вы теперь чтонибудь сделать с ним?

Глава ПЯТАЯ

Десантная шлюпка отвалила от военного корабля на орбите. Когда она отошла на безопасное расстояние, включились задние двигатели и после того, как она достигла верхних слоев атмосферы планеты, на носу открылись заборные ковши. Разреженный воздух был всосан и сжат, пока температура в камере прямоточного турбореактивного двигателя не стала достаточно высокой для зажигания.

Двигатели включились с ревом пламени. Выскочили крылья, чтобы дать поддержку космоплану на сверхзвуквой скорости и он полетел через пустой океан к континенту в двух тысячах километров отсюда.

Корабль перевалил через горы, высотой в двенадцать километров, затем снизился над густо поросшей лесом равниной. Он сбавлял скорость до тех пор, пока не стало больше опасности для тонкой полоски обитаемых земель вдоль океанских берегов. Великий океан планеты соединялся с меньшим морем, почти совсем окруженным сушей, каналом не больше пяти километров в поперечнике в самом широком месте и почти все колонисты жили неподалеку от этого соединения вод.

Столица Хэдли притулилась на длинном полуострове в устье этого канала и две морских гавани, одна морская, другая океанская дали городу подходящее название — Рефьюдж /англ. — прибежище, тихая пристань/. Название предполагало спокойствие, которого город более не знал.

Корабль до предела выпустил крылья и проплыл низко над тихими водами порта на канале. Затем он приводнился. Через ясную синюю воду к нему бросились буксиры. Потные матросы бросили концы и отбуксировали десантное судно к доку, где и закрепили его.

Со шлюпки промаршировала длинная цепь Десантников Кодоминиума в гарнизонной форме. Они построились в шеренги ярких цветов на длинном сером бетонном пирсе. Следом за ними вышли двое мужчин в штатском.

Они прищурились от непривычного синебелого солнца Хэдли. Оно находилось так далеко, что показалось бы только маленькой точкой, если бы у кого-нибудь из них хватило глупости посмотреть прямо на него. Малые на вид размеры были всего лишь вызванными расстоянием иллюзией. Хэдли получала столько света от своего более жаркого светила, сколько Земля от своего Солнца.

Оба мужчины были высокими и стояли так же прямо, как и Десантники перед ними, так что за исключением одежды они могли быть ошибочно приняты за часть высадившегося батальона. Меньший ростом нес багаж за них обоих и стоял уважительно позади; хоть и старший по возрасту он был младше по званию.

Они следили как двое мужчин помоложе шли неуверенно вдоль пирса. Лишенные украшений мундиры новоприбывших резко контрастировал и с ярко-красными и золотыми цветами мельтешивших вокруг них Десантников Кодоминиума. Те уже основали к шлюпке и обратно, вынося казарменные ранцы, оружие и все прочее личное снаряжение легкого пехотного батальона.

Тот из штатских, который был повыше ростом, повернулся к пришельцам в мундирах:

— Как я понял, вы встречаете нас? — любезно спросил он. Голос его звенел сквозь шум на пирсе и доносился легко, хоть он и не кричал. Акцент его был нейтральным, почти универсальный английский нерусских офицеров на военной службе Кодоминиума и он отмечал его профессию так же верно, как выправка и командный тон.

Но даже теперь встречающие не были уверены. В последнее время развелось много бывших офицеров Военно-Космического Флота Кодоминиума, ставших бичами, так как КД с каждым годом снижают бюджет.