Мы знали, что так не может продолжаться вечно, но не хотели об этом думать. На Земле правительства США и Советского Союза ненавидят друг друга. Единственное, что им ненавистно еще больше, – это мысль о том, что кто-нибудь, вроде Китая, Японии или Объединенных Эмиратов, станет настолько силен, что сможет приказывать. Флот охраняет непрочный мир, основанный на шатком союзе.

Жители Гармонии были всех цветов и рас, из магазинов долетали крики на десятке языков. Все работали под открытым небом или торговали в уличных киосках. Когда мы проходили мимо, работу бросали и смотрели на нас. Из портняжной мастерской вышел старик и снял шляпу с широкими полями.

– Да благословит вас Господь, солдаты! – крикнул он. – Мы вас любим!

– Вот ради этого мы и пошли на службу, – сказал Дин. – Не для того чтобы гоняться за шайкой неудачников через полгалактики.

– Двадцать парсеков – это не полгалактики, – заметил я.

Он скорчил гримасу.

– Интересно, почему все так нам радуются? – спросил Луис. – И вид у них голодный. Как можно быть такими худыми в этом сельскохозяйственном раю?

– Невероятно, – сказал Дин. – Луис, тебе нужно научиться замечать важные детали. Например, прочитать список личного состава местного гарнизона.

– А когда я мог это сделать? – спросил Боннимен. – Фалькенберг заставлял нас работать по двенадцать часов в день…

– Надо было использовать остальные двенадцать, – сказал Дин.

– А что, о мудрейший, узнал ты из гарнизонного списка? – спросил я.

– Что командиру гарнизона за семьдесят и в его штате только один семидесятитрехлетний майор, а также шестидесятидвухлетний капитан. К тому же самому молодому офицеру морской пехоты на Арарате за шестьдесят, а младшие офицеры есть только в милиции.

– Ба! Служба для отставников, – сказал Боннимен. – Так зачем им понадобился полк?

– Не будь дураком, Луис, – ответил Дин. – Конечно, потому что они столкнулись с чем-то таким, с чем не могут справиться силами своей милиции и престарелых офицеров.

– А это значит, что справляться придется нам, – сказал я. – Только, разумеется, у нас нет полка, а чуть меньше тысячи морских пехотинцев, три младших офицера и капитан с Военным крестом – и больше ничего, если только местная милиция не способна хоть на что-нибудь. Герои пришли.

– Да. Отлично, верно? – Согласился Дин. – Я надеюсь, что женщины будут настроены дружелюбно.

– И это все, о чем ты способен думать? – сердито спросил Луис.

– А что тут еще делать? Маршировать под солнцем?

Под навесом придорожного кафе стоял молодой горожанин в темной одежде церковного типа. Он поднял руку в жесте благословения. Группа детей приветственно закричала.

– Приятно, когда тебя любят, – сказал Дин.

Вопреки насмешливому тону, он говорил серьезно. И действительно – приятно, когда тебя любят. Я вспомнил свое последнее посещение Земли. Там полно мест, куда офицеру СВ нельзя зайти без взвода солдат. А здесь мы нужны людям. «Паладины», – подумал я и посмеялся над собой, представив, что сказали бы Дин и Луис, если бы я произнес это вслух. Но в то же время мне было любопытно, не думают ли они так же.

– У них не очень развит транспорт, – заметил Луис.

– Если не считать этих. – Дин указал на желоб с водой, возле которого были привязаны пять лошадей. Были здесь и два верблюда и животное, похожее на нечто среднее между верблюдом, лосем и мулом, с большими плоскими ступнями и нелепыми рожками.

Должно быть, местное животное – первое встреченное животное с этой планеты. Мне было интересно, как его называют и как одомашнили.

Моторного транспорта почти не было: несколько грузовиков и один старый вездеход без верха; все остальное передвигалось на животных. Мы видели фургоны, и всадников на лошадях, и двух женщин в комбинезонах на мулах.

Боннимен покачал головой.

– Похоже на помесь американского Дикого Запада, средневекового Парижа и сцен из «Тысячи и одной ночи».

Мы рассмеялись, но Луис был очень близок к истине.

Арарат открыли вскоре после того, как первые исследовательские корабли покинули Землю. Планета оказалась пригодной для обитания, и хотя в окрестностях Земли таких нашлось несколько, на Арарат отправили экспедицию, чтобы определить, какими природными богатствами планеты можно воспользоваться.

Никаких богатств не оказалось. Здесь произрастали земные растения и могли жить люди, но никто не собирался вкладывать деньги в сельское хозяйство. Перевозить продовольствие по межзвездному пространству – самый простой способ обанкротиться, если только поблизости нет рынка с ценными минералами и без сельского хозяйства. А вблизи этой планеты вообще не было никаких потребителей.

Компания «Американ экспресс» с самого открытия планеты владела правами на ее заселение. «АмЭкс» продала эти права церковному объединению. Всемирная федерация церквей назвала планету Арарат и стала рекламировать как «убежище для тех, кто не нужен на Земле». Церкви начали сбор средств для развития планеты, и поскольку это было до того, как Бюро Переселения развернуло свою программу принудительной колонизации, помощь церквям оказывали большую. Благотворительность, церковная десятина, правительственные гранты – все это оказалось очень полезно, а затем церковные группы додумались до проведения лотереи. Призом служил бесплатный перелет на Арарат для победителей и членов их семей; обнаружилось множество желающих сменить Землю на место, где есть свободная почва, много еды, тяжелой работы, нет правительства, угнетения и никакого загрязнения среды. Всемирная федерация церквей распродала десятки миллионов лотерейных билетов ценой в один кредит. И вскоре собрала достаточно денег, чтобы нанять корабли и начать перевозку людей.

Места для колонистов оказалось предостаточно, хотя пригодная для обитания территория на Арарате относительно невелика. Средняя температура на планете выше земной, и в районе экватора слишком жарко, чтобы здесь могли жить люди. А на полюсах слишком холодно. Южное полушарие почти целиком покрыто водой. И все равно в северной умеренной зоне оставалось много места. Самые хорошие условия оказались в районе дельты, где и была основана Гармония. Здесь климат напоминал земное Средиземноморье. Дожди шли нерегулярно, но колония процветала.

У церквей было мало денег, но планета не нуждалась в тяжелой промышленности. Вместо тракторов привозили животных – согласно теории о том, что лошади и коровы могут воспроизводить себе подобных, тракторы же производят только топливные отходы и смог. Промышленность была не нужна: Арарату предстояло стать местом, где каждый человек может возделывать свой виноградник и сидеть в тени своей смоковницы. Некоторые члены правящего совета Федерации церквей на дух не переносили промышленную технологию – впрочем, никто ее не любил и в ней действительно не было потребности. Планета легко могла прокормить гораздо больше, чем три четверти миллиона колонистов, посланных церквями.

А потом произошла катастрофа. Исследовательский корабль нашел в астероидном поясе системы Арарата торий и другие ценные минералы. Разумеется, это обернулось катастрофой не для всех. «Американ экспресс» был доволен; довольна была и компания «Кенникотт металз», купившая права на разработку; но для церковных групп открытие оказалось губительным. Прилетели шахтеры, и начались неприятности. Арарат оказался единственным местом, где шахтеры могли отдохнуть и развеяться, а места, где нравится развлекаться шахтерам, совсем не нравились Федерации церквей. «Святоши» и «Пруклятые» обвиняли друг друга и засыпали Большой Сенат жалобами и просьбами о помощи. А тем временем содержательницы публичных домов, игроки и изготовители алкогольных напитков принялись за работу.

Но и это было не самое плохое. Жалоба Федерации церквей в Большой Сенат затерялась где-то в бюрократических закоулках СВ, а чиновники Исправительного Бюро заметили, что с Земли на Арарат устремляется множество пустых судов. Обратно они привозили очищенный торий, а вот уходили без груза… у ИспБюро множество заключенных, которых некуда поместить, содержать же – дорого. И ИспБюро подумало: а почему бы не отправлять заключенных на Арарат и там освобождать их? Земля избавится от них. Это гуманно. И что еще лучше, церкви не могут возражать против освобождения людей…

Чиновник ИспБюро, додумавшийся до этого, получил повышение, а Арарат – больше полумиллиона преступников и осужденных, большинство из которых никогда не жили за пределами большого города. Они ничего не знали о сельском хозяйстве и поселились в Гармонии, где старались заработать на жизнь, чем могли. Результат можно было предсказать заранее. Вскоре уровень преступности в Гармонии стал самым высоким в истории человечества.

Ситуация для «Кенникотт металз» стала непереносимой. Шахтеры отказывались работать без отпуска на планете, но в Гармонии проводить его боялись. Их профсоюз потребовал принятия мер, и «Кенникотт» обратился в Большой Сенат. На Арарат направили полк морской пехоты СоВладения. Оставаться долго военные не могли, но это и не требовалось. Они окружили Гармонию прочными стенами и пристроили еще один город – Гаррисон.^[1] А потом пехотинцы выпроводили всех осужденных за пределы городских стен.

Это решение не собирались делать постоянным. СоВладение назначило губернатора – вопреки возражениям Всемирной федерации церквей. Колониальное Бюро начало подготовку к посылке группы правительственных судей, полицейских, техников и специалистов по развитию промышленности, чтобы Арарат смог обеспечить занятость толпам людей, отправляемых Исправительным Бюро. Но прежде чем эти люди прибыли на планету, «Кенникотт» обнаружил в системе вблизи Земли еще более ценный источник тория, шахты Арарата были законсервированы и у Большого Сената СоВладения исчезли всякие причины интересоваться положением на планете. Гарнизон морских пехотинцев был отозван, оставили несколько офицеров, чтобы тренировать местную милицию, которой предстояло защищать стены Гармонии-Гаррисона.

– Ты чем так озабочен? – спросил Дин.

– Да просто вспомнил, что нам рассказывали о планете, когда инструктировали. Ты не один учился, – ответил я.

– И к какому заключению ты пришел?

– Ни к какому. Думаю, людям здесь нравится жить как в тюрьме. Осужденные снаружи, горожане внутри. Замечательно.

– Может, в городе есть тюрьма, – сказал Луис. – Получится тюрьма в тюрьме.

– Забавно, – заметил Дин.

Мы шли молча, слушая стук сапог впереди, пока не добрались до новой стены. Здесь у ворот тоже стояли караульные. Через ворота мы прошли в меньший город – Гаррисон.

– Почему они не прислали транспорт за офицерами? – удивился Луис Боннимен. – Тут есть грузовики.

Их было немного, но гораздо больше, чем в Гармонии. Большинство машин – военные транспортные вездеходы. И много фургонов.

– Маршируй или умри, Луис. Маршируй или умри, – усмехнулся Дин.

Луис что-то ответил вполголоса. «Маршируй или умри» – лозунг старого французского Иностранного легиона, а линейные морские пехотинцы – прямые потомки этого легиона, перенявшие множество его традиций. Боннимен не мог вынести мысль о том, что в чем-то не соответствует стандартам службы.

По рядам марширующих солдат передали приказы.

– Будьте похожи на морских пехотинцев! – крикнул Огильви.

– А вот и Фалькенберг, – сказал Дин.

– Как раз вовремя, – ответил ему Луис. – Впереди крепость.

– Прекратить разговоры в строю! – приказал Огильви.

«Еще одна традиция легиона, – подумал я. На дверях большей части помещений в казармах линейных морских пехотинцев есть медная пластинка. На ней написано: «ВЫ МОРСКИЕ ПЕХОТИНЦЫ, ВАША ЦЕЛЬ – УМЕРЕТЬ, И ФЛОТ ПОШЛЕТ ВАС ТУДА, ГДЕ ВЫ СМОЖЕТЕ УМЕРЕТЬ». Наследие La Legion Йtrangиre.^[2] Когда я в первый раз увидел эту надпись, она показалась мне возвышенной и романтичной, но теперь я сомневаюсь в том, насколько это серьезно».

Солдаты шли в неторопливом строе линейной морской пехоты. Конечно, это не быстрый шаг, но мы можем так идти очень долго, когда солдаты других частей уже падают от усталости.

Наша кровь в грязи двадцати пяти планет,
И еще на десятке других мы строили дороги,
И все, что мы получим в конце срока службы,
Позволит нам купить одну ночь с дешевой шлюхой.
Земли, которые мы завоевываем, Сенат отдает назад.
И так бывает чаще, чем наоборот,
Но чем больше убито, тем меньше тех, на кого делят добычу,
И мы больше никогда не вернемся сюда.
Мы разобьем сердца ваших женщин и девушек
И можем надрать вам зад,
А потом морские пехотинцы с развернутыми знаменами
Пойдут за этими знаменами в ад.
Мы знаем дьявола, его великолепие и его работу,
О, да! Мы хорошо его знаем!
И когда ты отслужишь свой срок в морской пехоте,
Можешь послать Сенат к дьяволу!

– Возможность, которая есть у всех нас, – сказал Дин. – И мне бы хотелось поскорее. Интересно, что им нужно от нас здесь?

– Думаю, скоро узнаем, – ответил я.

Тогда мы выпьем с товарищами и сбросим ранцы,
Будем десять лет валяться на спине,
А потом услышим: «В полном снаряжении» и «Долой с коек!»,
«Вы должны построить новую дорогу через ад!»
Флот – наша родина, мы спим с ружьями,
Но никому еще не удавалось зачать с ружьем сына.
Нам платят джином и проклинают нас, когда мы грешим,
Никто не сдержит нас, если мы по ветру.
Когда мы проигрываем, нас расстреливают,
А когда побеждаем, выпроваживают.
Но мы хороним наших товарищей там, где они гибнут,
И никто не может устоять перед нами, никто.

VI

Офицерские помещения располагались вдоль восточного края плаца. Ничего особенного в этой крепости не было. Она не может противостоять современному оружию и похожа на театральную декорацию. Это вполне понятно: ведь ее строили из местных материалов под руководством офицеров, у которых инженерной подготовки было не больше, чем у меня. Построить прямоугольную крепостную стену достаточно просто, и если больше ничего не нужно, к чему усложнять задачу?

Офицерские помещения казались пустыми. Крепость строилась в расчете на размещение целого полка с большим количеством поддерживающих служб, а теперь на всей планете не наберется и десяти офицеров морской пехоты. Большинство из них живут отдельно, с семьями, а офицеры милиции вообще живут в своих городских домах. И нам предоставили очень просторные квартиры. Фалькенберг занял помещение адъютанта полка, а я – квартиру майора.

После того как солдаты принесли с корабля наши вещи, я распаковал их, но и когда закончил, квартира по-прежнему выглядела пустой. Багаж путешествующего лейтенанта невелик, а комнаты слишком просторны. Я распихал вещи и задумался, что делать дальше. Так провести первый вечер на чужой планете – это угнетает. Конечно, я бывал на Луне и на Марсе, но то совсем другое дело. Это не чужие планеты. Можно выйти наружу, и с таким же успехом можно оставаться на корабле. Я подумал: «Разрешается ли здесь уходить за пределы расположения?» – я все еще рассуждал, как кадет, а не офицер в полевой обстановке. Но действительно, что делать? Никаких инструкций мы не получили, и я решил подождать.

Кто-то постучал в дверь, и она открылась. Вошел пожилой рядовой. Он годился мне в отцы. На нем прекрасно сидел мундир – поношенный мундир. На рукаве множество нашивок.

– Рядовой Хартц, зэр. – Он говорил с сильным акцентом, но не чистым: в его речи смешивалось множество акцентов. – Главный старшина назначил меня вашим денщиком.

«И что мне с ним делать?» – подумал я. Нельзя проявлять нерешительность. Я не мог вспомнить, видел ли я его на корабле или он из местного гарнизона. Фалькенберг никогда не оказался бы в такой ситуации. Он бы знал. Солдат навытяжку стоял у двери.

– Вольно, Хартц, – сказал я. – Что я должен знать об этом месте?

– Не знаю, зэр.

«То есть он здесь тоже новичок или хочет что-то утаить от офицера…» – я не мог решить, что выбрать.

– Выпить хочешь?

– Да, зэр, спасибо.

Я отыскал бутылку и поставил на туалетный столик.

– Всегда оставляй мне немного. А в остальном пользуйся свободно.

Он сходил в ванную за стаканами. Я не знал, где что помещается, я вообще не знаком с офицерскими квартирами. Может, Хартц знаком, но я никакой информации от него не получил. Он плеснул себе виски.

– Лейтенант выпьет?

– Конечно. – Я взял у него стакан. – Твое здоровье.

– Прозит. – Он выпил залпом. – Вижу, лейтенант уже распаковался. Сейчас немного приберусь. С вашего разрешения, зэр.

Он прошелся по комнате, передвинул мои запасные сапоги на два дюйма влево, перевесил бронежилет с одного края шкафа в другой, достал парадный мундир и дюйм за дюймом просмотрел его.

Денщик был мне не нужен, но я не мог просто отослать его. Мне полагается денщик, потому что мне предстоит полевая операция. «Если предстоит, – подумал я. – К черту».

– Пойду в офицерскую столовую, – сказал я. – Можешь пользоваться выпивкой, но оставь мне на ночь две порции.

– Зэр.

Я чувствовал себя идиотом: собственный ординарец выгнал меня из квартиры, но что мне оставалось? Он явно не собирался успокаиваться, пока не просмотрит все мои вещи. Вероятно, пытается продемонстрировать заботливость. Денщикам платят немного больше, и это хорошая служба для солдата, который любит выпить. Я был уверен, что смогу ему доверять. Насколько помню, я никогда не сомневался в решениях Огильви и не сопротивлялся им. Нужно быть полным дураком, чтобы не ладить с главным старшиной.

Отыскать офицерский клуб оказалось нетрудно. Как и все остальное, он строился в расчете на полк, и это оказалось большое здание. Внутри меня ждал сюрприз. Меня встретил капрал, в котором я узнал одного из прилетевших с нами. Я направился к бару, где заметил нескольких офицеров милиции, но капрал меня остановил.

– Прошу прощения, сэр. Клуб морских пехотинцев в той стороне. – Он указал на коридор.

– Я думал выпить с офицерами милиции, капрал.

– Да, сэр. Главный старшина приказал мне предупредить всех офицеров, сэр.

– Понятно. – Я ничего не понял, но не собирался спорить с капралом, и не было смысла упрямиться. И я прошел по коридору в клуб морских пехотинцев. Здесь уже был Дин Ноулз. Он был один, если не считать официанта – опять-таки солдата из нашего отряда. В клубе милиции официант был штатский.

– Добро пожаловать в веселую жизнь, – сказал Дин. – Виски хочешь? Есть еще терпимый бренди. Ради Бога, сядь и поговори со мной.

– Вижу, капрал Ханснер и тебя остановил, – сказал я.

– Весьма эффективно. Я знал, что во Флоте кастовая система доведена до крайности, но это уже перебор. Здесь всего десяток офицеров, даже включая наши величественные особы. Придется создавать собственный клуб.

Я пожал плечами.

– Может, это офицеры милиции не хотят с нами общаться?

– Вздор. Даже если они нас ненавидят, им все равно хочется послушать новости с Земли. А мы, тем временем, расспросили бы о ситуации здесь. Что будешь пить?

– Попробую бренди, – сказал я официанту. – А кто обслуживает, когда ты в наряде?

– Не знаю, сэр. Меня прислал главный старшина…

– Ну, конечно. – Я подождал, пока официант отойдет. – Если уж главный старшина начинает о нас заботиться, то делает это тщательно. У меня жуткий денщик…

Дин рассмеялся:

– Один из стариков? Да. Я так и думал. Мой тоже. Монитор Арман Кубьяк, к моим услугам, сэр.

– Мне прислали всего лишь рядового.

– Ну, по крайней мере Огильви соблюдает старшинство, – сказал Дин. – Твое здоровье.

– Твое. Неплохой бренди. – Я поставил стакан и начал говорить что-то еще, но Дин меня не слушал. Он смотрел на дверь, и спустя мгновение я тоже повернулся в том направлении. – Знаешь, кажется, более красивой девушки я никогда не видел.

– Может соперничать с любой, – ответил Дин. – Она идет к нашему столику.

– Очевидно.

Мы встали.

Она определенно искала нас. Высокая. Голова на уровне моего подбородка, так что с учетом высоких каблуков она выглядела выше Дина. Льняное платье. Голубое, под цвет глаз, и похоже, никогда не бывало под солнцем. Платье чистое, отглаженное и выглядит прохладным. Те немногие женщины, которых мы видели на марше, были одеты в поношенные платья с длинными юбками мрачных расцветок. Волосы локонами падают на одно плечо. На правом пальце большое золотое кольцо с печаткой.

Выглядела она так, словно это место принадлежит ей. И, очевидно, привыкла всегда поступать по-своему.

– Надеюсь, вы ищете нас, – сказал Дин.

– Так и есть.

«У нее очень приятная улыбка. Дорогая улыбка», – решил я.

– Что ж, у вас хороший вкус, – сказал Дин.

Не знаю, как у него это получается. Наверно, какая-то телепатия. Он не говорит девушкам ничего особенно умного. Я это знаю, потому что изучал его технику еще в Академии. Мне казалось, этому можно научиться, как можно научиться тактике, но ничего подобного. Неважно, что говорит Дин, и вроде бы неважно, как он это говорит. Он может болтать, молчать или даже вести себя оскорбительно. А в следующий миг вы видите, что девушка уходит с ним. Если ей приходится отменить свидание – так бывало, – она его отменяет.

Будь я проклят, если позволю, чтобы так получилось и на этот раз. Но у меня было неприятное ощущение, будто я заранее обречен на поражение и ничего не добьюсь. Вдобавок я не мог придумать, что ей сказать.

– Меня зовут Дин Ноулз. А это лейтенант Слейтер, – сказал Дин.

«Вот свинья», – подумал я и постарался улыбнуться, когда она протянула руку.

– А я Ирина Суэйл.

– Значит, вы дочь губернатора, – сказал Дин.

– Совершенно верно. Я могу сесть?

– Прошу. – Дин придержал ее стул, прежде чем я сумел подойти к нему. Это еще больше смутило меня. Мы сели, и к нам подошел рядовой Доннелли.

– Мне «Иерихон», – сказала Ирина.

Доннелли не понимая смотрел на нее.

– Он прилетел с нами, – пояснил я, – и не понимает, что вы заказали.

– Это вино, – объяснила она. – Я уверена, что здесь есть еще несколько бутылок. Обычно его не охлаждают.

– Да, мэм, – сказал Доннелли. Он отошел к бару и принялся разглядывать бутылки.

– Мы как раз думали, чем бы заняться, – сказал Дин. – Вы спасли нас от вечной скуки.

Она улыбнулась, но за этой улыбкой крылась какая-то тень. Ей не показалось, что мы ее оскорбляем, но в то же время ей было не до забав. Мне стало интересно, что ей нужно.

Доннелли принес бутылку и рюмки.

– Это оно, мэм?

– Да. Спасибо.

Он поставил рюмки на стол и налил.

– Разрешите оставить вас, лейтенант Ноулз?

– Конечно, Доннелли. Но не уходи надолго, иначе мы разграбим весь твой бар.

– Да, сэр. – Доннелли вышел в коридор.

– Ваше здоровье, – сказал Дин. – Расскажите нам о ночной жизни на Арарате.

– Она не очень приятна, – ответила Ирина.

– Значит, скучно. Что ж, мы этого ожидали…

– Не столько скучно, сколько ужасно, – поправила Ирина. – Простите. Просто… Я чувствую себя виноватой, когда думаю о своих проблемах. Они такие мелкие. Скажите, а когда прилетят остальные?

Мы с Дином переглянулись. Я собрался что-то сказать, но первым заговорил Дин.

– Вы знаете, нам немногое рассказывают.

– Значит, это правда. Прилетели только вы, – сказала она.

– Ну, я этого не говорил, – возразил Дин. – Я сказал, что не знаю…

– Не нужно обманывать, – сказала она. – Вряд ли я шпионка. Прислали только вас, верно? Никаких боевых кораблей и никакого полка. Несколько сотен солдат и младших офицеров.

– Мне казалось, вы должны знать больше нас, – сказал я.

– Просто я не так быстро отказываюсь от надежды, как мой отец.

– Ничего не понимаю, – сказал я. – Губернатор запросил полк, но нам никто не говорил, для чего он здесь нужен.

– Разобраться в хаосе, который мы здесь создали, – ответила Ирина. – Мне казалось, они что-нибудь попытаются сделать. Со­Владение превратило Арарат в настоящий ад, и мне казалось, что у них хватит… чего? Гордости? Стыда? Элементарного приличия, чтобы навести порядок раньше, чем мы вынуждены будем покинуть планету. Вижу, я ошибалась.

– Значит, положение за стенами плохое, – заметил Дин.

– Плохое? Ужасное! – ответила Ирина. – Вы даже представить себе не можете, что там происходит. Банды преступников утверждаются как правительства. И мой отец признает их! Мы заключаем с ними договоры. А колонистов рвут на части. Убийство – самое меньшее, что может с ними случиться. Вся планета впадает в варварство, и мы даже не пытаемся им помочь.

– Но ведь ваша милиция может что-нибудь сделать? – спросил Дин.

– Нет. – Она медленно покачала головой и уставилась на свою пустую рюмку. – Прежде всего, милиция не выходит за стены. И я не могу их винить. Ведь это не солдаты. По большей части хозяева магазинов. Иногда они добираются до поворота большой реки или до ближайших ферм, но ничего хорошего это не приносит. Мы пытались создать что-нибудь более постоянное, но ничего не выходит. Мы не можем защитить колонистов от банд преступников. А теперь нам приходится признавать эти банды как законные правительства!

Вернулся Доннелли и встал за стойку. Дин сделал ему знак повторить.

– Я заметил, что нас приветствовали, когда мы проходили по городу, – сказал я.

Ирина горько улыбнулась.

– Да, горожане считали, что вы сделаете безопасной торговлю с внутренними землями, освободите там их родственников. Как я хотела бы, чтобы вы могли это сделать!

Прежде чем мы смогли ответить, вошел капитан Фалькенберг.

– Добрый день, – сказал он. – Могу я к вам присоединиться?

– Конечно, сэр, – ответил Дин. – Это капитан Фалькенберг. Ирина Суэйл, капитан, дочь губернатора.

– Понятно. Добрый день. Пожалуйста, бренди, Доннелли. Составите мне компанию? Прекрасно. Доннелли, налей всем. Кстати, меня зовут Джон. В офицерской столовой только по именам, Дин… разумеется, за исключением полковника.

– Да, сэр. Прошу прощения. Джон. Мисс Суэйл как раз рассказывала нам о положении за стенами. Положение очень тяжелое.

– Да, знаю. Я половину дня провел с полковником. Может, мы сумеем что-нибудь сделать, мисс Суэйл.

– Ирина. В офицерской столовой только по именам. – Она рассмеялась. Очень приятный смех. – Я бы хотела, чтобы вы что-нибудь сделали для этих людей, но… ведь у вас всего тысяча солдат.

– Тысяча линейных морских пехотинцев, – ответил Фалькенберг. – Это не совсем одно и то же.

У нас даже и тысячи нет, сказал я себе. И большинство – новобранцы. Интересно, что имел в виду Фалькенберг. Может, просто старается произвести впечатление на дочь губернатора. Я надеялся, что это не так, потому что тон, которым он сказал это, заставил меня ощутить гордость.

– Вижу, вы сочувствуете тамошним фермерам, – продолжал Фалькенберг.

– Я ведь должна им сочувствовать? – ответила Ирина. – Даже если Хьюго – мой отец – сказал, что не может им помочь. И я пыталась что-нибудь сделать для детей. Вы на самом деле думаете… – она замолчала.

Фалькенберг пожал плечами.

– Несомненно, мы попытаемся. Можем разместить части в самых горячих точках. Но как вы говорите, нас только тысяча человек, хотя это и тысяча морских пехотинцев.

– А что будет после вашего отлета? – спросила Ирина. В ее голосе звучала горечь. – Они отступят? Вы приехали нас эвакуировать?

– Большой Сенат обычно не обсуждает свои решения с младшими капитанами, – ответил Фалькенберг.

– Да, конечно. Но я знаю, вы привезли распоряжения Колониального управления, и Хьюго унес их в свой кабинет, чтобы прочесть… и с тех пор ни с кем не разговаривал. Он провел в кабинете весь день. Нетрудно догадаться, что в этих распоряжениях. – Ирина отхлебнула вина и мрачно посмотрела на дубовый стол. – Конечно, необходимо учитывать общую картину. Какое значение имеет одна маленькая планета с населением меньше миллиона? Арарат не представляет никакой угрозы миру, верно? Но ведь это люди, и они заслуживают чего-то лучшего, чем… Простите. Я всегда так расстраиваюсь.

– Нужно придумать, чем вас развеселить, – сказал Дин. – Расскажите о веселой жизни на Арарате.

Она криво улыбнулась.

– Это дичь. Постоянный вихрь балов и развратных пирушек. А чего вы ожидали от планеты, которую заселяли церковники?

– Город скуки, – сказал Дин. – Но теперь, когда мы здесь…

– Надеюсь, мы что-нибудь устроим, – сказала Ирина. – Я у папы секретарь по связям с общественностью. Джон, разве не принято приветствовать новые войска на официальном приеме? Мы устроим прием во дворце губернатора.

– Да, принято, – ответил Фалькенберг. – Но прием обычно устраивают в честь полка, а не разношерстного пополнения. С другой стороны, поскольку пополнение – единственные здесь представители вооруженных сил…

– Ну, есть еще наша милиция, – возразила Ирина.

– Простите, я имел в виду только морских пехотинцев. Я уверен, все будут довольны, если вы пригласите нас на прием. Можно ли его организовать, скажем, через пять дней?

– Конечно, – ответила она. И с любопытством взглянула на него. Мы – остальные – тоже. Мне в голову не приходило, что Фалькенберга могут интересовать такие вещи. – Однако мне придется начинать подготовку немедленно.

– Если срок недостаточен, мы… – начал Фалькенберг.

– Нет, все в порядке.

Фалькенберг взглянул на часы и осушил рюмку.

– Еще один круг, джентльмены, и боюсь, мне придется вас увести. Штабное совещание. Ирина, вам нужна охрана?

– Конечно, нет.

Мы поболтали еще несколько минут, затем Фалькенберг встал.

– Жаль покидать вас, Ирина, но нам предстоит поработать.

– Да, я понимаю.

– Буду благодарен, если получу официальное приглашение как можно скорее. В противном случае нам могут помешать обязанности, но, конечно, отказаться от приглашения губернатора мы не сможем.

– Начну немедленно, – пообещала она.

– Хорошо. Джентльмены, нас ждет работа. Подготовка солдат и все такое. Скучно, но необходимо.

VII

В конференц-зале стоял длинный стол, за которым легко разместилась дюжина офицеров и остались места для вдвое большего количества. На двух стенах висели экраны. Вся мебель – из красивой древесины какого-то местного дерева. На панелях, где когда-то висели картины и знамена, видны царапины. Теперь стенные панели пусты, и помещение кажется пустым и холодным. Единственное украшение – флаг Со­Владения, американский орел и советские серп и молот. Все это располагается между пустой витриной для трофеев и голой стойкой бара.