Кому же мне доверять? Некому.

– Не будет ли для вашей семьи безопасней в наших казармах? – спросил Фалькенберг. – Это можно организовать.

– Ну хоть сейчас все выходит на свет, – ответил наконец Хамнер. – Да, мне будет спокойней, если жена и дети окажутся под защитой. Но я был бы еще спокойней, если бы вы были со мной более откровенны.

– Насчет чего? – Выражение лица Фалькенберга не изменилось.

– Начнем с ваших морских пехотинцев, – сказал Джордж. – Они не похожи на батальон полиции. Я наблюдал за вашими людьми: они чересчур дисциплинированны. И знамена, которые они несут, получены не в результате закулисных политических интриг – здесь или где-то на другой планете. Кто эти люди, полковник?

Джон Фалькенберг улыбнулся уголками губ.

– Я все ждал, когда вы об этом спросите. А почему вы не подняли этот вопрос перед президентом Будро?

– Не знаю. Может быть, потому, что доверяю вам больше, чем Брэдфорду, а президент сразу обратился бы к нему… к тому же, если бы президент уволил вас, некого было бы противопоставить Эрни. Если, конечно, вы ему противостоите… но вы ведь могли и присоединиться к нему.

– Что заставляет вас так думать? – спросил Фалькенберг. – Я подчиняюсь законным распоряжениям гражданского правительства…

– Да, конечно. Хедли так быстро катится в пропасть, что еще одним заговором больше – особой разницы нет… но вы не ответили на мой вопрос.

– Боевые знамена принадлежат 42-му полку морской пехоты СВ, – медленно ответил Фалькенберг. – Расформированному в результате сокращения бюджета.

42-й. Хамнер на мгновение задумался. Порылся в памяти в поисках того, что читал о Фалькенберге.

– Это был ваш полк.

– Совершенно верно.

– И вы привезли его с собой.

– Вернее, батальон этого полка, – подтвердил Фалькенберг. – Женщины моих людей ждут, когда мы здесь осядем. Когда 42-й расформировали, солдаты решили держаться вместе.

– Так что вы привезли не только офицеров, но и солдат.

– Да. – Выражение лица Фалькенберга не менялось, хотя Хамнер пристально наблюдал за ним.

Джордж испытал одновременно гнев и облегчение. Если это люди Фалькенберга…

– Какую игру вы ведете, полковник? Вы хотите чего-то большего, чем плата за ваши войска. И я думаю: не стоит ли мне опасаться вас больше, чем людей Брэдфорда?

Фалькенберг пожал плечами.

– Это решение вам придется принять самому, мистер Хамнер. Могу дать вам слово, что мы не причиним вам вреда, но чего оно может стоить? Могу пообещать, что мы позаботимся о вашей семье. Если хотите.

Со стадиона донесся новый крик, громче прежнего. Брэдфорд и подполковник Кордова вышли из-за стола, продолжая беседовать вполголоса. Судя по энергичным жестам, разговор был оживленный: Кордова как будто пытался на что-то уговорить Брэдфорда. И когда они уходили, Брэдфорд дал согласие.

Джордж смотрел им вслед. Толпа снова завопила, подтолкнув его к принятию решения.

– Сегодня же отправлю Лору с детьми в ваше расположение.

– Лучше сделайте это немедленно, – спокойно сказал Фалькенберг.

Джордж нахмурился.

– Вы хотите сказать, что у нас нет времени? Что бы вы ни задумали, это должно произойти не просто быстро, но немедленно?

Джон покачал головой.

– Кажется, вы думаете, что у меня есть какой-то основной план, мистер вице-президент? Нет. Я предлагаю вам отправить жену в наши казармы до того, как получу приказ не защищать ее. А что касается остального, то я только солдат в политической ситуации.

– И в качестве советника у вас профессор Уитлок, – сказал Хамнер. Он внимательно наблюдал за Фалькенбергом. – Удивлены, что я знаю? – продолжал Джордж. – Я заметил, что Уитлок поблизости, и удивился, почему он не пришел к президенту. Должно быть, сейчас у него на совещании не меньше пятидесяти политических агентов.

– Вы наблюдательны, – заметил Фалькенберг.

– Конечно, – горько ответил Хамнер. – Но что толку? Я не понимаю происходящего и никому не могу верить. Вижу части головоломки, но не могу собрать из них целое. Иногда мне кажется, что я должен использовать все оставшееся влияние, чтобы убрать из картины вас.

– Как угодно. – Улыбка Фалькенберга была холодно-вежливой. – А кто в таком случае будет охранять вашу семью? Начальник полиции? Послушайте.

Стадион снова гневно взревел, крик как будто становился все громче.

– Вы победили. – Хамнер встал из-за стола и медленно направился в зал совещаний. Голова у него кружилась.

«Ясно только одно. Джон Кристиан Фалькенберг контролирует единственную на планете военную силу, способную противостоять людям Брэдфорда и разбойникам из партии Свободы, главным противникам. Я не должен забывать о них только потому, что боюсь Эрни», – думал Джордж.

Он повернул в сторону от зала заседаний и пошел в отведенную ему квартиру.

Чем быстрей Лора окажется в казармах морских пехотинцев, тем спокойней мне будет.

А что если отправляю ее к врагам? О Боже, могу ли я кому-нибудь доверять? Борис говорит, что он достойный человек. Не забывай об этом, не забывай. Честь. Фалькенберг человек чести, а Эрни Брэдфорд – нет.

А я? Чего я добился, выйдя из партии Свободы и приведя своих техников к прогрессистам? Бессмысленного титула второго вице-президента и …

Толпа снова взревела: «ВЛАСТЬ НАРОДУ!»

Услышав это, Джордж прибавил шагу.

Улыбка вернулась на лицо Брэдфорда. Это было первое, что заметил Джордж, вернувшись в зал заседаний. Маленький человек стоял у стола и довольно улыбался. Улыбка казалась искренней и оттого еще более пугающей.

– А вот и наш уважаемый министр технологии и второй вице-президент, – улыбался Брэдфорд. – Как раз вовремя. Господин президент, толпа на стадионе угрожает городу. Я уверен, вам будет приятно узнать, что я предпринял меры, которые должны оздоровить ситуацию.

– Что вы сделали? – спросил Джордж.

Улыбка Брэдфорда стала еще шире.

– В данный момент полковник Кордова производит арест лидеров оппозиции. Включая, господин президент, руководителей Ассоциации техников и инженеров, которые примкнули к оппозиции. С мятежом будет покончено в течение часа.

Хамнер посмотрел на него.

– Глупец! Теперь все техники города присоединятся к банде партии Свободы! А техники контролируют электростанции, наш последний источник влияния на толпу. Проклятый глупец!

Брэдфорд ответил подчеркнуто вежливо:

– Мне казалось, Джордж, вы обрадуетесь, что с восстанием удалось так быстро покончить. Естественно, я отправил людей и на электростанции. Ага, слушайте.

Толпа стихла. Слышался смешанный говор, а потом вопль, который становился все громче. Нельзя было разобрать ни слова, только ужасный гневный крик. Раздалось несколько выстрелов.

– Боже! – Президент Будро не мог скрыть смятения. – Что происходит? В кого они стреляют? Вы начали открытую войну?

– Я принял строгие меры, мистер президент, – ответил Брэдфорд. – По-вашему, они слишком строги? – Он слегка покачал головой. – Пришло время решительных действий, мистер президент. Хедли не могут управлять слабовольные люди. Будущее принадлежит тем, у кого хватит воли, чтобы взять его в свои руки!

Джордж Хамнер направился к выходу. Но не успел дойти до двери. Его окликнул Брэдфорд.

– Пожалуйста, Джордж. – Голос его источал участливость. – Боюсь, вы не сможете сейчас покинуть нас. Это для вас небезопасно. Я позволил себе отдать полковнику Кордове приказ… гм… охранять это помещение, пока мои люди восстанавливают порядок.

На стадионе воцарилась тревожная тишина, все долго ждали. Потом снова послышались крики и выстрелы.

Звуки приблизились. Они долетали как будто не только с самого стадиона, но слышались и за его пределами. Брэдфорд нахмурился, но промолчал. Все ждали, казалось, очень долго; стрельба продолжалась. Выстрелы, крики, вопли, сирены, сигналы тревоги – и многое другое, все смешивалось.

Дверь распахнулась. Вошел Кордова. Теперь на его мундире были знаки различия полковника. Осмотревшись, он отыскал Брэдфорда.

– Сэр, не можете ли вы выйти на минуту?

– Сообщите всему кабинету, – приказал президент Будро. Кордова взглянул на Брэдфорда. – Немедленно, сэр.

Кордова продолжал смотреть на Брэдфорда. Вице-президент слегка кивнул.

– Хорошо, сэр, – ответил офицер. – Согласно приказу вице-президента части четвертого батальона проникли на стадион и арестовали около пятидесяти руководителей так называемого конституционного совещания.

Наш план заключался в том, чтобы проникнуть на стадион незаметно и увести арестованных из президентской ложи во дворец. Однако когда мы попытались произвести арест, нам оказали сопротивление вооруженные люди, многие в мундирах домашней стражи. Нам говорили, что на стадионе нет оружия, но это оказалось неверно.

Толпа, во много раз превосходившая по численности моих людей, освободила арестованных. Мы попытались снова захватить их, но были атакованы и вынуждены с боем отступать.

– Боже! – воскликнул Будро. – Много пострадавших?

– Электростанции! Вы захватили их? – спросил Хамнер.

Кордова выглядел растерянным.

– Нет, сэр. Моих людей туда не допустили. Электростанции в руках совета техников и инженеров, они угрожают взорвать станции, если мы попытаемся завладеть ими силой. Мы пытались отрезать их от внешней поддержки, но не думаю, чтобы силами одного моего батальона удалось сохранить порядок. Нужен весь полицейский полк…

– Идиот! – Хамнер до боли стиснул кулаки.

Совет техников. Большинство из них я знаю. Мои друзья. Или были друзьями. Поверит ли кто-нибудь из них мне сейчас? Но по крайней мере Брэдфорду не удалось захватить электростанции.

– Каково положение снаружи в настоящий момент? – спросил президент Будро. На улицах по-прежнему звучали выстрелы.

– Толпа соорудила баррикаду на рынке и еще одну у театра напротив дворца, сэр. Мои войска пытаются разобрать баррикады. – Голос Кордовы звучал виновато.

– Пытаются. И маловероятно, чтобы это им удалось. – Будро встал и прошел ко входу в приемную. – Полковник Фалькенберг! – позвал он.

– Да, сэр? – По сигналу президента Фалькенберг вошел в комнату.

– Полковник, вы знакомы с положением снаружи?

– Да, мистер президент.

– Черт возьми, вы можете что-нибудь сделать?

– А что президент предлагает мне сделать? – Фалькенберг осмотрел членов кабинета. – В течение трех месяцев мы пытались сохранить порядок в городе. И не могли этого сделать даже при сотрудничестве со стороны техников.

– Не моя вина… – начал подполковник Кордова.

– Я не давал вам слова. – Губы Фалькенберга были строго сжаты. – Джентльмены, теперь вы имеете дело с открытым восстанием, и одновременно вы враждебно настроили одну из самых мощных фракций собственной партии. Мы больше не контролируем ни электростанции, ни предприятия пищевой промышленности. Повторяю, что президент предлагает мне сделать?

Будро кивнул.

– Справедливая критика.

Но его прервал Брэдфорд.

– Прогоните толпу с улиц! Ваши драгоценные войска должны сражаться, именно для этого они здесь!

– Конечно, – ответил Фалькенберг. – Президент согласен на введение военного положения?

Будро неохотно кивнул.

– Вероятно, придется.

– Хорошо, – сказал Фалькенберг.

Хамнер неожиданно насторожился. Он заметил что-то необычное в голосе и манерах Фалькенберга. Что-то важное?

– Политики обычно создают ситуации, выход из которых могут найти только военные. Обычно впоследствии также во всем обвиняют военных, – сказал Фалькенберг. – Я принимаю на себя ответственность за осуществление законов военного положения, но мне должны подчиняться все правительственные силы. Я ничего не смогу сделать, если отдельные части не станут подчиняться моим приказам.

– Нет! – Брэдфорд вскочил на ноги. Стул за ним с грохотом упал. – Я понимаю, что вы делаете! Вы тоже против меня! Поэтому вы никогда меня не поддерживали, не позволили мне стать президентом! Вы сами хотите завладеть этой планетой! Вам это не удастся, вы, дешевый диктатор! Кордова, арестуйте этого человека!

Кордова облизал губы и посмотрел на Фалькенберга. Оба были вооружены, и Кордова решил не рисковать.

– Лейтенант Харгрив! – позвал он. Дверь в приемную распахнулась.

Но никто не вошел.

– Харгрив! – снова крикнул Кордова. Он положил руку на кобуру пистолета. – Вы арестованы, полковник Фалькенберг.

– Правда?

– Это нелепо, – крикнул Будро. – Полковник Кордова, уберите руку от оружия! Я не позволю разыгрывать в моем кабинете фарс.

Еще несколько мгновений ничего не происходило. В комнате было тихо, и Кордова переводил взгляд с Брэдфорда на Будро, не зная, что делать дальше.

И тут Брэдфорд обратился к президенту:

– И вы, старина? Полковник Кордова, арестуйте и мистера Будро. А что касается вас, мистер изменник Джордж Хамнер, вы получите по заслугам. У меня люди по всему дворцу. Я знал, что дойдет и до этого.

– Знали… В чем дело, Эрнест? – Президент Будро казался удивленным, голос его звучал жалобно. – Что вы делаете?

– Заткнись, старый хрыч! – рявкнул Брэдфорд. – Вас тоже нужно будет расстрелять.

– Думаю, мы слышали достаточно, – отчетливо сказал Фалькенберг. Голос его разнесся по комнате, хотя он его не повышал. – Я отказываюсь подчиниться аресту.

– Убейте его! – крикнул Брэдфорд. И сунул руку под полу.

Кордова дернул из кобуры пистолет. Но не успел его достать – за дверью послышались выстрелы. Их грохот заполнил комнату, и в ушах у Хамнера зазвенело.

Брэдфорд с удивленным видом повернулся к двери. Глаза его остекленели, и со своей обычной полуулыбкой он упал на пол. Стали слышны новые выстрелы, автоматные очереди, и Кордову отбросило к стене зала заседаний. Там его удержали удары пуль. На мундире появились ярко-красные пятна.

В помещение в сопровождении трех морских пехотинцев вошел главный старшина Кальвин. У всех из-под кожаного обмундирования выпячивалась броня. В струившихся через окна ярких солнечных лучах их шлемы казались тусклыми.

Фалькенберг кивнул и убрал пистолет в кобуру.

– Все в порядке, главный старшина?

– Сэр!

Фалькенберг снова кивнул.

– Цитируя мистера Брэдфорда, я предпринял меры, которые обезопасят коридоры, господин президент. А теперь, сэр, если вы подпишете провозглашение военного положения, я займусь ситуацией на улицах. Главстаршина!

– Сэр!

– Вы прихватили декларацию, подготовленную капитаном Фастом?

– Сэр. – Кальвин достал из кармана документ. Фалькенберг взял его и положил на стол перед президентом Будро.

– Но… – Голос Будро звучал безнадежно. – Хорошо. Особого выбора нет. – Он посмотрел на тело Брэдфорда и содрогнулся. – Он готов был убить меня, – негромко произнес Будро. Президент казался растерянным.

Слишком многое произошло, и слишком многое требовалось сделать.

Звуки боя снаружи становились громче, зал для совещаний заполнил острый запах свежей крови. Будро пододвинул к себе документ, просмотрел его, потом достал из кармана ручку. Подписал и протянул Хамнеру, чтобы тот тоже подписал в качестве свидетеля.

– Вам стоит обратиться к президентской гвардии, – сказал Фалькенберг. – Она не знает, что делать.

– Вы не собираетесь использовать ее в уличных боях? – спросил Хамнер.

Фалькенберг покачал головой.

– Сомневаюсь, чтобы они стали сражаться. Слишком много друзей среди мятежников. Дворец они будут защищать, но в остальном ненадежны.

– Есть ли у нас шанс? – спросил Хамнер.

Будро оторвался от размышлений и словно пришел в себя.

– Да, если ли у нас шанс?

– Возможно, – ответил Фалькенберг. – Зависит от того, насколько хорош противник. Если их командир хотя бы вполовину так хорош, как я думаю, нам не победить.

XI

– Черт побери, мы не станем этого делать! – Лейтенант Мартин Летэм в ужасе смотрел на капитана Фаста. – Этот рынок – смертельная ловушка. Мои люди не пойдут в атаку через открытые улицы на укрывшихся мятежников…

– Конечно, нет. Вы хотели быть славными полицейскими, – спокойно ответил капитан Фаст. – Но вы выпустили ситуацию из рук. Так кому же снова брать ее под контроль, как не вам?

– Четвертый батальон подчиняется полковнику Кордове, а не вам. – В поисках поддержки Летэм огляделся. Его слышали несколько взводов четвертого батальона, и он почувствовал себя уверенней.

Они стояли в углублении на дворцовой стене. Снаружи и по сторонам от углубления то и дело слышались выстрелы: остальные части сдерживали мятежников. Здесь Летэм чувствовал себя в безопасности, но там…

– Нет, – повторил он. – Это самоубийство.

– Неподчинение приказу тоже, – негромко сказал Эймос Фаст. – Не оглядывайтесь и не повышайте голос. А теперь посмотрите на стену дворца за мной.

Летэм увидел. Блеснул ствол ружья; фигуры в коже незаметно располагались на стене и в нишах с окнами.

– Если не пойдете в атаку, будете разоружены и пойдете под трибунал за трусость перед лицом врага, – так же негромко продолжал Фаст. – А исход такого суда может быть только один. Только одно наказание. Так что вам лучше попробовать атаковать. Мы вас поддержим.

– Зачем вам это? – спросил Мартин Летэм.

– Вы создаете проблемы, – ответил Фаст. – А теперь приготовьтесь. Когда выйдете на рыночную площадь, остальные пойдут за вами.

Атака прошла успешно, но четвертый батальон понес тяжелые потери. Еще несколько яростных атак, и мятежников вытеснили из непосредственной близости от дворца, но полку Фалькенберга приходилось платить за каждый отвоеванный метр.

Когда они занимали здание, противник, отступая, его поджигал. Столкнувшись с большой группой повстанцев, Фалькенберг вынужден был остановить наступление, чтобы спасать больных из подожженного врагом госпиталя. Три часа вокруг всего дворца полыхали пожары.

В зале совещаний никого не осталось, кроме Будро и Хамнера. Тела унесли, пол вытерли, но Джорджу Хамнеру казалось, что теперь в этой комнате всегда будет пахнуть смертью; и он не мог время от времени не смотреть на аккуратную цепочку пулевых отверстий на уровне груди в роскошной обивке кабинета.

Вошел Фалькенберг.

– Ваша семья в безопасности, мистер Хамнер. – Он повернулся к президенту. – Готов доложить, сэр.

Будро затравленно посмотрел на него. По-прежнему слышались звуки стрельбы, хотя и слабее.

– У них хорошие вожаки, – доложил Фалькенберг. – Покинув стадион, они сразу направились в казармы полиции. Перебив полицейских, взяли оружие и раздали своим союзникам.

– Они убили…

– Так точно, – ответил Фалькенберг. – Полицейские казармы им были нужны как крепость. Мы столкнулись не просто с толпой, господин президент. Мы постоянно наталкиваемся на хорошо вооруженных и хорошо подготовленных солдат. Домашние армии. Утром я предприму новую атаку, но в данный момент, господин президент, мы удерживаем всего километр вокруг дворца.

* * *

Пожары бушевали всю ночь, но стычек было немного. Полк удерживал дворец, разбив лагерь в его дворе; и если кто-нибудь задавался вопросом, почему четвертый батальон располагается в самом центре и окружен остальными, то делал это про себя.

Лейтенант Мартин Летэм мог бы ответить такому любопытному, но он лежал укрытый флагом Хедли в зале славы рядом с госпиталем.

Утром наступление снова началось. Полк передвигался небольшими группами, прорывал слабые позиции, обходил сильные, пока снова не расчистил пространство вокруг дворца. И тут он столкнулся с сильно укрепленной позицией.

Час спустя полк вел тяжелый бой на перекрытых баррикадами улицах, среди горящих зданий, под огнем снайперов с крыш. Манипулы и взводы, пытавшиеся пробиться в здания за этим пространством, вынуждены были отходить.

В повторных атаках на баррикады четвертый батальон понес огромные потери.

Джордж Хамнер пришел с Фалькенбергом и стоял в полевом штабе. Он наблюдал, как отступает еще один взвод четвертого батальона.

– Хорошие солдаты, – сказал он.

– Хорошие, – согласился Фалькенберг. – Сейчас.

– Но вы быстро истратили их.

– Не совсем по своему выбору, – ответил Фалькенберг. – Президент приказал мне сломить сопротивление противника. На это тратятся солдаты. И лучше я использую четвертый, чтобы ослабить это сопротивление.

– Но мы ни к чему не приходим.

– Да. У противника хорошие бойцы, и их слишком много. Мы не можем собрать их в одно место и навязать бой, а когда мы сталкиваемся с ними, они поджигают часть города и уходят под прикрытием огня.

Связист-капрал настойчиво замахал, и Фалькенберг подошел к низкому столу, на котором располагалась электроника. Он взял протянутый наушник, прислушался, затем поднес к губам микрофон.

– Отходите к дворцу, – приказал он.

– Вы отступаете? – спросил Хамнер.

Фалькенберг пожал плечами.

– У меня нет выбора. Я не могу удерживать такой узкий периметр, и у меня только два батальона. Плюс то, что осталось от четвертого.

– А где третий? Где солдаты-прогрессисты? Мои люди?

– На электростанциях и продовольственных центрах, – ответил Фалькенберг. – Мы не можем войти туда – у техников будет время, чтобы вывести оборудование из строя, – но мы можем не допустить туда мятежников. Третий батальон подготовлен не так хорошо, как остальные, к тому же техники могут ему довериться.

Они вернулись обратно по горящим улицам. Сзади доносились звуки отступления полка. Гражданские рабочие пытались погасить пожары и занимались ранеными и погибшими.

«Безнадежно, – подумал Джордж Хамнер. – Безнадежно. Не знаю, почему мне казалось, что после ухода Брэдфорда Фалькенберг совершит чудо. Что он может сделать? Никто ничего не может сделать».

Встревоженная президентская гвардия впустила их во дворец и закрыла за ними тяжелые ворота. Гвардейцы удерживали дворец, но не выходили из него.

Президент Будро находился в своем нарядном кабинете. Вместе с ним был лейтенант Баннерс.

– Я собирался послать за вами, – сказал Будро. – Мы ведь не можем победить?

– Нет – если все будет так, как сейчас, – ответил Фалькенберг. Хамнер согласился.

Президент Будро быстро кивнул, словно в ответ на собственный вопрос. Лицо его было маской утраченной надежды.

– Так я и думал. Отведите своих людей назад в казармы, полковник. Я намерен сдаться.

– Но вы не можете, – возразил Джордж. – Все, о чем мы мечтали… Вы обрекаете Хедли на гибель. Партия Свободы не может править.

– Совершенно верно. Вы ведь тоже понимаете это, Джордж? А мы можем управлять? До того, как дело дошло до открытого столкновения, возможно, у нас еще был шанс. Но теперь его нет. Отведите ваших солдат во дворец, полковник. Или вы откажетесь?

– Нет, сэр. Солдаты уже отступают. Они будут здесь через полчаса.

Будро громко вздохнул.

– Я вам говорил, Фалькенберг, что военное решение здесь невозможно.

– Мы могли бы добиться чего-нибудь в прошедшие месяцы, если бы нам дали возможность.

– Может быть. – Президент слишком устал, чтобы спорить. – Но если мы будем во всем винить бедного Эрни, этим делу не поможем. Он, должно быть, сошел с ума. Это было три месяца назад, полковник. Даже не вчера. Я мог бы достичь компромисса до начала вооруженных схваток, но не сделал этого, и вы проиграли. Вы ничего не добиваетесь, только жжете город… по крайней мере я спасу Хедли хотя бы от этого. Баннерс, скажите руководителям партии Свободы, что я отрекаюсь от власти.

Офицер гвардии отдал честь и вышел с непроницаемым лицом. Будро смотрел ему вслед. Он смотрел куда-то вдаль, за стены кабинета с их суетными украшениями.

– Итак, вы уходите в отставку, – медленно сказал Фалькенберг.

Будро кивнул.

– Вы уже в отставке, сэр? – неожиданно спросил Фалькенберг.

– Да, черт побери. Мое заявление у Баннерса.

– И что же нам теперь делать? – спросил Джордж Хамнер. В голосе его звучали одновременно презрение и удивление. Он всегда уважал Будро и восхищался им. И вот первый человек на Хедли их бросает.

– Баннерс обещал вывести меня отсюда, – сказал Будро. – У него в гавани лодка. Мы поплывем к берегу, потом отправимся в глубь местности к шахтам. На следующей неделе туда придет звездный корабль, и я смогу улететь вместе с семьей. Вам лучше отправиться со мной, Джордж. – Президент закрыл лицо руками, потом снова отнял их. – Знаете, какое облегчение я испытываю? Что вы будете делать, полковник Фалькенберг?

– Мы выдержим. В гавани много лодок, если они нам понадобятся. Но очень вероятно, что новому правительству понадобятся хорошо подготовленные солдаты.

– Настоящий наемник, – презрительно сказал Будро. Он вздохнул и обвел взглядом кабинет, задерживаясь на знакомых предметах. – Какое облегчение. Больше мне ничего не нужно решать. – Он встал, и плечи у него не были поникшими. – Пойду за своей семьей. Вам тоже лучше уйти, Джордж.

– Я приду позже, сэр. Не ждите нас. Как сказал полковник, в гавани много лодок. – Он подождал, пока Будро не вышел из кабинета, затем повернулся к Фалькенбергу. – Ну хорошо, что теперь?

– А теперь мы сделаем то, за чем пришли сюда, – ответил Фалькенберг. Он подошел к столу президента, осмотрел телефоны, но передумал и предпочел свой карманный коммуникатор. Поднял его и довольно долго говорил.

– Что вы делаете? – спросил Хамнер.

– Вы пока еще не президент. И не будете им, пока не принесете присягу, а это произойдет уже после того, как я закончу. К тому же некому принимать вашу отставку.

– Какого дьявола? – Хамнер внимательно посмотрел на Фалькенберга, но ничего не смог прочесть на его лице. – У вас есть идея. Давайте послушаем…

– Вы пока еще не президент, – повторил Фалькенберг. – Согласно объявленному президентом Будро военному положению я имею право предпринимать любые действия для восстановления порядка в Рефьюдже. И буду исполнять этот приказ, пока его не отменит новый президент. А в данный момент никакого президента нет.

– Но Будро отказался от должности! Партия Свободы изберет президента.

– Согласно Конституции Хедли, только Сенат и Ассамблея на объединенном заседании имеют право избирать нового президента. И после смерти Брэдфорда правите вы – но только с того момента, как появитесь в ратуше и принесете присягу.

– Но это бессмыслица, – возразил Хамнер. – И сколько времени вы сможете контролировать ситуацию?

– Столько, сколько понадобится. – Фалькенберг повернулся к своему помощнику. – Капрал, мистер Хамнер должен оставаться со мной, а вы – с ним. Обращайтесь с ним уважительно, но он без моего разрешения никуда не пойдет и ни с кем не увидится. Понятно?

– Сэр!

– И что теперь? – спросил Хамнер.

– Теперь подождем, – медленно ответил Джон Фалькенберг. – Но недолго…

Джордж Хамнер сидел в зале заседаний спиной к окровавленной и простреленной стене. Он старался забыть эти пятна, но не мог.

Фалькенберг расположился напротив, а его адъютанты и помощники сидели в дальнем конце стола. На одной половине стола располагалось оборудование связи, но не было ситуационной карты. Фалькенберг не переместил сюда свой командный пункт.

Время от времени появлялись офицеры с донесениями о ходе боя, но Фалькенберг их едва выслушивал. Однако когда один из помощников доложил, что звонит доктор Уитлок, Фалькенберг сразу взял наушники.

Джордж не слышал, что говорит Уитлок, а участие Фалькенберга в диалоге заключалось в односложных междометиях. Единственное, в чем был уверен Джордж: Фалькенберга очень интересует то, что делает его политический агент.

Полк пробился во дворец и теперь находился во дворе. Входы во дворец удерживала президентская гвардия, и бой прекратился. Мятежники оставили гвардейцев в покое, и в Рефьюдже установилось шаткое перемирие.

– Они собираются на стадионе, сэр, – доложил капитан Фаст. – Одобрительные крики, которые вы слышали, раздались после того, как Баннерс передал заявление президента об отставке.

– Понятно. Спасибо, капитан. – Фалькенберг знаком попросил подать еще кофе. Он предложил чашку Джорджу, но вице-президент отказался.

– И долго это будет продолжаться? – спросил он.

– Не очень. Слышите радостные крики?

Они сидели еще с час: Фалькенберг внешне невозмутимый, Хамнер – с растущим напряжением. Затем в зал совещаний вошел доктор Уитлок.

Рослый штатский посмотрел на Фалькенберга и Хамнера и небрежно сел в президентское кресло.

– Не думаю, что у меня будет другая возможность посидеть на месте, олицетворяющем власть, – улыбнулся он.

– Что происходит? – спросил Хамнер.

Уитлок пожал плечами.

– Все, как предсказывал полковник Фалькенберг. Сейчас толпы устремились на стадион. Никто не хочет остаться позади: ведь они считают, что победили. Они собрали сенаторов, каких смогли найти, и сейчас готовятся к выборам нового президента.

– Но ведь эти выборы будут незаконными, – сказал Хамнер.

– Конечно, сэр, но это их не останавливает. Думаю, они полагают, что завоевали такое право. А гвардия уже заявила, что поддержит выбор народа. – Уитлок иронически усмехнулся.

– Сколько моих техников в толпе? – спросил Хамнер. – Они ко мне прислушаются. Я это знаю.

– Может, и так, – согласился Уитлок. – Но сейчас их не так много, как раньше. Большинство не вынесло пожаров и грабежей. Но все же сколько-то их там есть.

– Можете вывести их оттуда? – спросил Фалькенберг.

– Как раз этим я сейчас и занимаюсь, – улыбнулся Уитлок. – В этом одна из причин моего появления здесь. Хочу, чтобы мистер Хамнер помог. Мои люди говорят техникам, что у них уже есть президент – мистер Хамнер, зачем им кто-то еще? Это действует, но несколько слов от их лидера не помешали бы.

– Верно, – согласился Фалькенберг. – Как, сэр?

– Я не знаю, что сказать, – возразил Хамнер.

Фалькенберг отошел к контрольной панели на стене.

– Господин вице-президент, я не могу вам приказывать, но настоятельно советую просто дать несколько обещаний. Скажите, что вскоре примете на себя правление и все пойдет по-другому. А потом прикажите возвращаться по домам или предстать перед судом за мятеж. Или попросите их вернуться домой в виде одолжения вам лично. Используйте то, что, по вашему мнению, подействует.

Речь получилась не очень хорошая, и большую ее часть толпа из-за криков не услышала. Джордж пообещал амнистию всем, кто покинет стадион, и пытался обратиться к прогрессистам, захваченным восстанием. Когда он опустил микрофон, Фалькенберг выглядел довольным.

– Еще полчаса, доктор Уитлок? – спросил он.