Джерри Пурнель

КОСМИЧЕСКИЙ КОРАБЛЬ КОРОЛЯ ДАВИДА

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

КОЛОНИЯ

Глава 1

«Синяя бутылка»

Хотя вечер только начинался, в «Синей бутылке» было шумно и многолюдно. Клиенты щипали визжащих местных девчонок, ярко одетые официанты едва успевали разносить выпивку, выполняя заказ за заказом, но шум был добродушный, а веселье – безопасное.

Определить причину этого веселья было вовсе не сложно: в углу уселись трое офицеров Имперского Военного Космического Флота, угощавшие выпивкой любого, кто готов был пить с ними и смеяться их шуткам. Часть завсегдатаев предпочитала держаться в стороне, и с каждой новой рюмкой их неприязнь к соседям в погонах становилась все более явной, но на каждого такого посетителя находились четверо других жителей Гавани, готовых хохотать над имперскими шутками и глотать имперскую выпивку. Наверняка еще до заката офицеры заполучат новых рекрутов в Имперский Военный Космический Флот, молодых парней, которые опомнятся только в железных тисках службы где-то в межзвездном пространстве, навсегда распрощавшись с родными домами, – и обнаружат, что имперские офицеры вовсе не такие веселые и добродушные ребята, какими казались в кабаке.

Но сейчас виски, бренди и груа – крепкий самогонный напиток из плодов скрещенного с местной ягодой персика, выращиваемых только на Северном материке мира Принца Самуила, – лились рекой, местные хохотали над анекдотами, пусть и бородатыми, и рассказанными сто лет назад в казармах Аннаполиса, а офицеры его императорского величества в красных с золотом мундирах сидели развалясь за столом, чувствуя себя на этой едва тронутой цивилизацией планете настолько хорошо, насколько это вообще было возможно.

Трое офицеров были однокашниками, выпускниками Академии, и серебряные с золотом лейтенантские нашивки появились у них на рукавах совсем недавно. Присмотревшись, можно было заметить, что один из троицы (на год младше своих друзей и получивший чин гардемарина лишь чудом, благодаря не только личным талантам, но и, несомненно, влиянию семьи) – молодой, едва оперившийся лейтенант Джефферсон – был определенно и глубоко пьян. Два его приятеля позволили себе лишь расстегнуть верхние пуговицы мундиров, а вот форменная куртка гардемарина Джефферсона была расстегнута наполовину, демонстрируя не слишком свежую рубашку с мини-компьютером в нагрудном кармане.

Преодолев природную застенчивость с помощью дюжины рюмок груа, лейтенант Джефферсон наслаждался вниманием обитателей планетарной поверхности. Он совсем забыл, что эти люди вокруг едва-едва перестали быть варварами, и что маленький гарнизон Космофлота на мире Принца Самуила – единственный форпост подлинной цивилизации на десяток световых лет вокруг. За столом пели, и когда пришла пора петь Джефферсону, он исполнил столь фривольный куплет, что покраснели даже кабацкие девки. Пьяно усмехнувшись, Джефферсон огляделся вокруг в поисках одобрения и хлопнул очередную рюмку.

Сидевший напротив него батрак, загорелый и обветренный от работы в поле, чересчур молодой, чтобы подолгу задерживаться в «Синей бутылке», и загостившийся здесь только благодаря тому, что пристал к компании имперских военных, улыбнулся своему замечательному новому другу и одобрительно крикнул:

– Отлично, лей… то есть Джеф, здорово! Ну-ка расскажи нам еще про то, как оно там! Про другие планеты! Такой дыры, как у нас, ты наверно раньше не видел.

Лейтенант Джефферсон громко рыгнул, машинально пробормотал извинение и туманным взором уставился на своего восторженного собеседника.

– Совсем нет, Саймон, не такая уж и дыра. На Самуиле есть оружие, есть заводы, есть – как это? – средства дальней связи, электростанции на реках; ребята, вам нечего стыдиться. Просто у вас нет планетарного правительства, и войны, которые не утихают в ваших краях, не позволяют вам подняться от уровня простой колонии до имперского мира второго класса. Если учесть, как здорово вас потрепало во время Сепаратистских войн, просто удивительно, до чего быстро вы сумели восстановиться, всего за несколько столетий… стандартных веков, я хотел сказать. У вас отличная планета. Верно, парни? – спросил он, ткнув локтем в ребра одного из своих приятелей-офицеров.

– Верно, Джеф, – ответил, повернувшись к нему и сверкнув ослепительной улыбкой на чернокожем лице, лейтенант Клемент. – После столицы, у нас это лучшее место службы. Может, лучшее во Вселенной, – закончил Клемент и опять отвернулся к сидящей рядом девице.

– Слышали? – спросил Джефферсон своих соседей. – Саймон, мы бывали там, где люди знать не знают, что такое нефть, где нет электричества, никакого огнестрельного оружия, где только и делают, что скачут на лошадях в железных штанах, как в этих книжках, помните… откуда вам помнить… в общем, в книжках по истории, где пишут про то, как раньше было на Земле, черт знает сколько лет назад. Ребята, да у вас тут даже ракеты есть… или почти есть. Еще лет пятьдесят, ну, скажем, сто, и это вы прилетите к нам, а не мы к вам. Жаль, что вы не прилетели, – повторил Джефферсон нараспев. – Вам дадут второй класс, а может и первый, но вам нужно освоить межзвездные перелеты, пока мы тут не обосновались прочно. Хотя вы не виноваты; разведывательный корабль искал тут газовый гигант, чтобы заправиться топливом, и случайно набрел на вас. Жаль, что вы не сумели выбраться в космос раньше.

Джефферсон взглянул на свою пустую рюмку.

– Официант! Официант! Еще груа!

Двое завсегдатаев «Синей бутылки», в килтах, с ворчанием прошли мимо стола офицеров и вышли из таверны, но Джефферсон не обратил на них внимания. Официант принес новую выпивку, и Саймон попросил:

– Расскажи про тех парней в железных штанах. Их планета далеко отсюда? Вы объявили их своей колонией? Мы можем туда долететь?

– Эй, слишком много вопросов за один раз! – махнул рукой Джефферсон. – Далеко до них? Лет двенадцать – световых лет, конечно; отсюда будет достаточно одного прыжка, я думаю. Давай-ка прикинем: между двумя вашими солнцами ничего нет, их солнце больше; черт, парни, вы же зовете это «Игольное Ушко», его можно и сейчас увидеть, нужно только выйти наружу. Нет, мы не основали там колонию, там нет ничего ценного, пока еще нет. Нас не так много, на всех не хватает. Устроили там небольшой пост, чтобы присматривать за местными – первый лейтенант, пара моряков, несколько десантников. Даже корабля на орбите не оставили. Сенсорная сеть, несколько спутников, ну и все. Там нет ничего интересного, разве что Храмы.

Джефферсон на минутку примолк, чуть поостыв: он вдруг представил себе, какая огромная задача стоит перед Имперским Военным Космическим Флотом – объединение разбросанных по галактике осколков Империи, раздробленной Сепаратистскими войнами, при том, что сама столица вновь достигла звезд всего несколько десятилетий назад. Его величество надеялся объединить остатки человечества прежде, чем новая война отбросит людей в примитивное варварство. В последней войне не оказалось победителей, а следующая обещала быть еще более разрушительной. Допустить новую войну нельзя было ни в коем случае. Услышав шутки дружелюбных соседей, Джефферсон тряхнул головой и отогнал тяжелые мысли. «Радуйся жизни, пока есть возможность, – подумал он. – Когда на планете появятся колонисты, дружелюбия к военному флоту у местных поубавится – но перемены наступят нескоро, может быть через несколько лет… а пока вечер в самом разгаре».

– Самое смешное, Саймон, что эти Храмы гораздо ценнее всей их паршивой планеты, а местным невдомек! Устроили там святилища, содержат их в порядке, но о сути их понятия не имеют! Господи, мы нашли в этих Храмах за кроличьими садками, которые аборигены понастроили вокруг, целый филиал старой имперской библиотеки. А прежде один из Храмов был дворцом вице-короля! Наши корабельные библиотекари чуть с ума не посходили, когда откопали там всякую всячину неописуемой ценности! И научные книжки, и инструкции по пилотированию кораблей старой Империи; да чего там только нет – все, что только можно представить, все есть!

А местные ни сном ни духом, на каком сокровище сидят! Им от этого никакого толку, никакой технологии у них и в помине нет. Но, Спаситель, как они обороняли от нас эту библиотеку! Не позволили сделать ни одной копии для архива. Если нам что и удалось вынести, так только кубы – точно, кубы, потому что вся библиотека была помещена в компьютеры. Нет, это совсем не то, что ваши книжки. С нас семь потов сошло, пока мы всю эту механику наладили. Местные святоши от нас ни на шаг не отходили, пока наши техники там занимались. Кое с чего так и не удалось снять копии, но когда-нибудь мы это обязательно сделаем. Историкам там есть где развернуться. Нам стоило немалых трудов туда пробраться, в эти Храмы, пришлось несколько дней доказывать епископам, что мы пришли со звезд. Они до сих пор ничего про нас не рассказали в своих городах. По ходу дела пришлось подключиться даже нашему корабельному капеллану, чтобы убедить святых отцов, что мы приличные верующие – уж он и пел, и плясал, лишь бы убедить их, будто и мы истово верим в то, что от их машин идет слово Божие. Капеллан сказал, дескать, все в порядке, и первая книга, какую мы скопируем, будет Библия. Ну, мы так и сделали. Пообещали, что ничего не сломаем, все оставим целехонькое, а если будут упрямиться, придется вызвать военный корабль и сжечь их всех к такой-то маме. Но они толковые ребята, и прибегать к силе не пришлось. Когда-нибудь мы еще вернемся в этот сектор, и нам понадобятся тут союзники. Черт, устал трепаться… налейте мне еще. Тут отличный груа, лучшее, что есть на планете. Ну, – завершил Джефферсон, глядя на девушку, стоящую возле него, – есть и еще кое-что хорошее.

Лейтенант Джефферсон был не единственным военным, позволявшим себе неумеренные возлияния в «Синей бутылке», но вряд ли он признал бы офицера, тем более старшего по званию, в сероглазом мужчине в простом килте за два столика от себя. Полковник Натан Маккинни, не так давно уволенный со службы и переведенный в Комитет Общественной Безопасности Орлеана, предпочитал виски в больших тяжелых стаканах и уже употребил его в количестве, не уступающем тому, что проглотил за этот вечер Джефферсон. Маккинни был высок, на несколько сантиметров выше среднего обитателя мира Принца Самуила, и широкоплеч, что было типично для планетарных обитателей. С сединой в соломенной шевелюре, венчавшей гордо поднятую голову, он скорее походил на старшего офицера имперского Космофлота, чем на местного жителя. Маккинни сидел тихо, время от времени приподнимал руку, заказывая новую выпивку, и курил бессчетные трубки ’робака. Когда за столом имперских офицеров начинали кричать особенно громко, Маккинни морщился, но большую часть времени он был невозмутим, ничем не выдавая, какое огромное количество виски уже успел переместить в свой желудок.

Хэл Старк, когда-то сержант, а теперь слуга, компаньон и товарищ, с тревогой следил за полковником, мысленно рассчитывая, сколько тот выпил, как много времени прошло после обеда и насколько еще ранний вечер, а также скоро ли и он сам сможет заказать себе рюмку, вторую за этот вечер. Когда Маккинни выбил о каблук очередную трубку с такой силой, что сломался черенок, Хэл позволил себе глоток янтарного груа, немного подержав напиток во рту.

– Черт! – пробормотал Натан. – Слышишь, Хэл, ты только посмотри на этих пьяниц, так называемых офицеров. И эти выпивохи теперь правят Принцем Самуилом, называют себя представителями цивилизации, устанавливают законы и говорят, что нам делать, а недавно захватили Орлеан с такой же легкостью, с какой ураган задувает свечу. Несут всякую чушь, кричат, верховодят во всем, что только можно представить.

– Так точно, сэр. Прошу прощения, полковник, но я помню одного лейтенанта, который много лет назад вот так же точно не мог удержаться от выпивки, если не сказать сильнее.

Трудно судить, насколько были искренними извинения Старка.

Полковник Маккинни на миг нахмурился, потом громогласно расхохотался.

– Но я ведь никогда так не надирался, верно, Хэл? – Взглянув на сломанную трубку в своей руке, полковник махнул официанту и велел принести сигару из табака земного сорта по цене, которую он себе определенно позволить не мог. – Сколько раз тебе приходилось отвозить меня обратно в казарму, всего-то пару? Благодаря тебе я никогда не опаздывал к построению. Ты ведь у нас лучший, верно, Хэл? Мой персональный спаситель, сержант, и вольный ординарец при бывшем полковнике без полка.

– Лучший в том, чего требует от меня мой полковник, так? Куда отправимся дальше, сэр?

Маккинни медленно покачал головой и обвел таверну взглядом, словно в ее углах мог таиться ответ на вопрос.

– На Южном материке еще не утихли бои. Может там мы сумеем что-нибудь себе подыскать. – Пощупав кошелек, полковник добавил: – И сделать это нужно побыстрее, иначе придется голодать. Но деньги и хорошие ребята не одно и то же, сержант. Нужно найти, где платят за то, чтобы сражаться. А за что сражаться – теперь уже значения не имеет. Будущее все равно принадлежит им.

Полковник указал на юного Джефферсона, усадившего на колени блондинку, которая запустила руку почти по локоть под его расстегнутый мундир, пока гардемарин пытался пропихнуть бокал груа под рукой девчонки к своим губам. Девица взвизгнула.

– Вам труднее, чем мне, полковник. Я никогда понятия не имел о том, что мы ищем или для чего, по крайней мере вашей уверенности у меня не было. Насколько я знаю, это – самое лучшее для рядового состава. – Старк допил свою рюмку и оглянулся на Маккинни. – Выпейте еще, полковник, где-то нас ждут большие дела. Нужно будет собрать приличный отряд сорвиголов, которые последуют за вами в ад. Завтра я попробую нанять нескольких ребят из нашего старого штаба, и мы отправимся на юг, где еще идет настоящая война.

Маккинни рассмеялся, методично прогревая сигару, перед тем как раскурить. Выпивка была отличная, народ в таверне – приятный, и на мгновение он позабыл о безысходности и даже заказал маленькую порцию груа, обмакивать кончик сигары. Вдохнув крепкий дым, полковник откинулся на спинку стула, вытянув ноги под столом. Глянув на полковника, Хэл отметил, как разгладились складки у того на лице, и заказал новую порцию выпивки.

«Пить дальше ни к чему», – подумал Маккинни, но ему не хотелось обижать здоровяка-сержанта. Придется вести игру до конца, хотя, Господь свидетель, он очень устал, устал настолько, что сон, отдых и необременительная служба последних недель так и не смогли прогнать его усталость. Он, гражданин Орлеана, был полковником сорок лет, у него был полк, и он наверняка дослужился бы до генерал-лейтенанта, а потом, перед выходом в отставку, и до генерал-майора. Совсем неплохо для бродячего наемника, чей город-государство стерли с лица земли всего за несколько месяцев до того, как Маккинни окончил маленькую местную военную академию, так что ему пришлось скитаться, пока он наконец не прибился к армии Орлеана, где ему удалось выслужиться. Он отлично показал и зарекомендовал себя, завел влиятельных друзей, устроивших ему гражданство, его карьера шла в гору. Но когда на планету со звездолета, так и оставшегося на орбите мира Принца Самуила, спустились десантные катера, все пошло прахом.

Десять лет успешных военных действий показали, что Орлеан не повторит судьбу его родного Семенда. Доселе не было силы или комбинации сил, способных аннексировать Республику – но за неделю, потребовавшуюся для этого Имперскому Флоту, Орлеан превратился в графство Орлеан, подвластное его величеству Давиду II, королю Гавани.

Слава богу, не призвали на службу в королевские войска. Почет, конечно, герою Блантерна был обеспечен, ведь это его подразделение держало там оборону против лучших частей Гавани. «Отлично, старина! У его величества есть свои полковники, но мы можем выхлопотать вам небольшую пенсию, сэр. Никто не держит зла на орлеанистов и не собирается мстить». Их действительно не преследовали, арестовали лишь нескольких офицеров, причастных к политическим службам. «А ведь вы, полковник, никогда не лезли в политику, верно?» – «Верно, конечно, не лез. Был простым солдатом, образцовым служакой». – «Да, идите, вы свободны». Внезапно полковник Натан Маккинни почувствовал себя стариком с сотнями сражений за плечами. Он вышел из министерства и несколько минут слепо брел по улице, прежде чем заметил, что Старк идет за ним следом.

Он, несомненно, еще способен сражаться. Даже после того как Комитет склонил голову перед превосходством Имперского Флота, Маккинни еще способен собрать отряд «волков», отвести их в леса и крошить там солдат Гавани, сражаться небольшим подразделением, слишком мелким для того, чтобы посылать против него Имперский Флот, способный только на одно: разыскивать противника с воздуха и уничтожать с безопасной орбиты ударами космического оружия. Но сколько это продлится? И на что решатся имперские части в войне против орлеанцев? Сколько времени будут его поддерживать республиканцы? Через сколько недель его выходка потеряет свой романтический ореол, и обожание населения обернется ненавистью и злобой, после того как город за городом будут подвергнуты бомбардировке из космоса и на месте целых кварталов не остается камня на камне, только пепел, как когда-то случилось с Личфилдом? Маккинни затянулся сигарой, чувствуя, как ароматный дым обволакивает язык, клубится на губах и проникает в ноздри, и посмаковал вкус восхитительной комбинации табака и груа, прежде чем заглушить тонкий аромат резкой крепостью виски.

Пара за соседним столиком поднялась и, шатаясь, направилась к двери, открыв полковнику отличный вид на лейтенанта Джефферсона. Юный флотский офицер рассказывал восхищенному фермеру об удивительной планете, райском месте, где нет ружей, только мечи, где возносят хвалу Господу в храмах, некогда бывших частью старой имперской библиотеки. «Мы оба пьяны, – подумал Маккинни. – Но паренек чудесно себя чувствует. У парня есть цель, ему что-то предстоит, и с чем бы он ни столкнулся, он сможет с этим справиться – либо сразившись, либо поняв умом». Старк был прав. Флотский паренек действительно напоминал Ната Маккинни, но молодого, не теперешнего. Молодой Маккинни тоже рвался куда-то, у него все было впереди. Таким же был и этот лейтенант. Горько выругавшись, Натан Маккинни вдруг понял, что завидует этому парню, который явился для того, чтобы завоевать мир.

Глава 2

Благородные разбойники

Вечер заканчивался. Первый поток желающих выпить уже получил свое. Было еще слишком рано для наплыва более поздних посетителей, а многим из оставшихся еще оставалось добрать всего несколько рюмок для того, чтобы попытаться предпринять что-то еще. После того как первая волна веселых посетителей схлынула, в «Синей бутылке», где остались только пьяницы и девицы, стало потише. Приглушенный гул разговоров перекрывал только голос лейтенанта Джефферсона и хихиканье девиц за столом флотских офицеров. «Пора», – решил Маккинни.

Приняв решение, он порывисто поднялся, но, широко потянувшись назад, где на ближайшем стуле висел его плащ, потерял равновесие, пошатнулся и наткнулся на невысокого круглолицего человека с небольшой бородкой. Коротышка живо, словно кролик, отскочил и пробормотал извинения.

– Ничего подобного, сэр, – ответил ему Маккинни. – Виноват я и только я. Я не хотел вас обидеть, простите, – добавил он, хотя этого уже не требовалось. Коротышка был безоружен, и видеть в нем угрозу было просто смешно. Натан с усилием подавил смешок, возникший при виде забавной фигуры.

– Никаких обид, конечно же, сэр, – ответил человек. – Могу я пригласить вас выпить со мной? – Коротышка протянул руку. – Малкольм Дугал, – представился он заискивающе.

Рукопожатие коротышки оказалось крепче, чем Маккинни мог представить. Он внимательней рассмотрел человечка. Ничего примечательного в нем не было. Килт из выцветшей шотландки с яркой ниткой, цветов непонятного клана, больше не годился для парадных выходов, но вполне подходил для повседневной носки. Дорогая куртка, тяжелая печатка на левой руке – скорее всего, выпускника университета Самуила, но, возможно, на ней был просто похожий рисунок. Если не принимать во внимание небольшой рост нового знакомца, то таких, как он можно было во множестве встретить в клубах для джентльменов, за обедом или в любое другое время.

Однако при ближайшем рассмотрении Дугал оказался не таким уж маленьким. Живой и подвижный как кролик, он выглядел невысоким – рядом со Старком любой покажется малышом. В Дугале, кроме того, присутствовало нечто еще, от него словно исходила скрытая угроза, заметная лишь пристальному взгляду, хотя это было, конечно, нелепо. Маккинни потряс головой, чтобы разогнать алкогольный дурман.

– Благодарю вас, я уже выпил более чем достаточно, – ответил он коротышке. – Я Натаниэль Маккинни. Прошу прощения, что вел себя как вахлак. Слишком много виски. Я не хотел вас обидеть.

– Никаких обид. Надеюсь, мы еще встретимся. Доброй ночи.

– Доброй ночи, гражданин Дугал, – кивнул Маккинни и направился к выходу, предоставив Старку забирать плащи и расплачиваться по счетам. На улице Маккинни повернул к гавани и медленно двинулся к гостинице на набережной, где комнаты более соответствовали скромной пенсии полковника, чем отели из кирпича и камня в кварталах вокруг «Синей бутылки». Маккинни не возражал против того, чтобы жить в дешевых номерах, но все еще в достаточной степени оставался полковником, чтобы выпивать только в барах для джентльменов.

Начал накрапывать легкий дождик, и редкие прохожие заторопились к кэбам. Мимо с тихим урчанием проехал парокат, работающий на спирту. Он притормозил на секунду. Этого хватило, чтобы водитель, взглянув на лица, понял, что это для него не клиенты. Следом мимо процокала лошадь, запряженная в двуколку.

Кучер крикнул:

– Недорого, сэр. В любое место, куда пожелаете. Я найду вам в Гавани все, потому что все тут знаю. Совсем недорого. Вы промокнете под открытым небом, сэр, наверняка промокнете.

Маккинни кивнул, и кучер соскочил с кóзел, чтобы распахнуть перед ними парусиновую дверь.

– Куда прикажете, сэр? В «Черного монаха»? Или в «Адский огонь»? Хотите провести время с настоящими леди? Не с теми, что собираются в «Синей бутылке», хотя таких тоже полно, но с настоящими леди? Пусть родня их больше и не пускает на порог, зато они получили настоящее воспитание, понимаете? – Разглядев Старка наметанным глазом, кучер кивнул: – У этих леди есть прекрасные служанки, живут со своими хозяйками в том же доме, сэр, если вы решите взять с собой своего компаньона.

Маккинни щелкнул пальцами, давая знак прекратить болтовню, и кучер взобрался на кóзлы. Хлестнув вожжами, кучер наклонился к окошку и спросил:

– Куда прикажете, сэр?

– На набережную, – ответил Старк. – Причал Имперской Высадки.

Будь он проклят, если скажет этому пройдохе-кучеру настоящее название гостиницы, в которой им пришлось остановиться, чтобы потом старый проныра болтал всем и каждому, что однажды подвозил Железного Маккинни, так оказалось, тот живет в лачуге из картонных коробок.

Дождь забарабанил сильнее, вынудив старика-возницу поднять козырек на украшенных сложной резьбой деревянных планках.

– Сколько клиентов ему удалось заманить в свой шарабан? – пробормотал Старк.

Возница снова наклонился к окошку и ответил со смешком:

– Больше, чем вы можете себе представить, дружище. Очень многие джентльмены желают посетить моих знакомых леди. И многие настоящие леди по сию пору считают, что кэб гораздо удобней пароката. Мы не так споро ездим, как эти новые машины, но многие хорошо помнят старые времена, когда в городе не было ничего, кроме наших повозок, и они еще не забыли старину Бенджамина, нет, не забыли.

Маккинни снова щелкнул пальцами, и возница опять повернулся к дороге, продолжая бормотать про себя, но уже через минуту вновь обернулся к пассажирам.

– Эти имперские флотские ребята, они тоже любят кэбы. Рядом с Имперским Домом ничего не увидите, почти одни кэбы. Да, конечно, там есть парочка парокатов, дожидаются на случай спешки, но понимаете, эти молодые ребята, офицеры, они никогда раньше в кэбах на настоящих лошадях не катались. Радуются, как дети, честное слово. Потрясающе, говорят.

– Представляю, – рассеянно отозвался Маккинни.

– Там, у Императорского Дома, теперь для кэбменов основной заработок, прямо стало легче дышать, – продолжил возница. – После того как имперские появились, стало лучше, чем возить орлеанцев. Королевство из герцогства не сделать, как ни крути, не сделать, сэр.

Старик присвистнул и снова повернулся к дороге, чтобы править по узким и извилистым улицам, что шли между домами на набережной. Наконец кэб выкатился на широкую Доковую улицу, пустую, за исключением нескольких пьяных матросов, бесцельно шатающихся в опасной близости от воды.

На другой стороне узкой, защищенной от штормов бухты, в честь которой Гавань получила свое название, яркий свет, какого не видали в мире Самуила за все минувшие века, лился на Императорский Дом и стометровый посадочный челнок. Его использовали для того, чтобы переправлять людей с эсминца на орбите. Рядом с Домом раскинулся почти целый квартал странного оборудования, с помощью которого обеспечивалась жизнедеятельность базы. В бухту уходили трубы. Имперская электростанция нагревала воды Гавани, и рыбаки радовались увеличившимся уловам, но проклинали водоросли и другую нечисть, теперь обильно растущую на днищах лодок и шаланд.

Яркие прожекторы освещали полусферу, под которой скрывалась Казарма десантников, но черная непроницаемая поверхность не отражала ничего. Казармы были защищены особым барьером, который имперские называли «Поле Лэнгстона».

Маккинни немного знал об этом Поле. Снаряды, выпущенные в нем, замедляли полет до полной остановки, взрыв гасился и поглощался его черным щитом или, возможно, металлической стеной внутри; в любом случае, следов видимых повреждений на поверхности Поля не оставалось. ИВКФ заявил, что сопротивление бесполезно: к Казармам десантников не сможет пройти ничто, кроме имперских катеров. Только имперский эсминец имел на борту оружие, способное пробить Поле. Но каким бы оружием ни был оснащен эсминец, Маккинни по собственному опыту знал, что в распоряжении «волков» нет ничего, что могло бы повредить Поле – одна из причин, по которым «волки» сдались.

Хотя имперские катера были уязвимы. Во время короткой схватки у Личфилда Маккинни и его люди подбили один из них и уничтожили находившихся на борту десантников – но потом пришел огонь с неба, раскаленная огненная смерть, превратившая городок в груду золы и в одно мгновение испепелившая половину батальона «волков».

Имперских можно убить. Они всего лишь люди. И не будь у них Казарм, где можно надежно укрыться…

«Напрасные надежды», – сказал себе Маккинни. Даже если ему удастся захватить Казармы и уничтожить все стоящие рядом посадочные катера, эсминец в небе останется в полной безопасности, ведь в руках обитателей мира Принца Самуила нет ничего, что сможет причинить вред военному звездолету. Профессора из Университета Принца Самуила вели экспериментальные испытания ракет, которые могли бы, при достаточной величине и мощности, лететь настолько быстро, чтобы вырваться за пределы планеты и не вернуться на землю. Возможно, подобными ракетами можно было бы попасть в эсминец. Профессорам удалось построить боевую ракету на жидком топливе, способную разогнаться до скорости в двести километров, но такая ракета пока была только одна – а если бы таких ракет у них было много, каким образом навести их точно на эсминец?

Имперские флотские говорили, что эсминец, кроме того, защищен Полем Лэнгстона. Значит, даже если ракета попадет в корабль, вреда она ему причинит не больше, чем гаубицы Маккинни смогли причинить Казармам. Имперские совершенно правы. Сопротивление бесполезно. Бессилие тошнотной волной поднялось в полковнике. Он прикрыл глаза и почувствовал, как мир вокруг него кружится от виски.

Из забытья его вывели крики. Он не знал, сколько он дремал, дожидаясь, когда сможет добраться до ванной, а потом до кровати, пока виски совсем не одолеет его. До гостиницы было еще далеко, потому что они еще не добрались вдоль края бухты до Имперского Дома.

Чтобы стряхнуть с себя туман, Маккинни понадобилось всего несколько мгновений, после чего он обнаружил, что их кэб остановили какие-то вооруженные люди.

«Грабители? Здесь, в Гавани, почти перед Имперским Домом? Эти грабители, должно быть, отчаянные парни».

Толкнув дверь, полковник вывалился наружу, готовый защищаться с оружием в руках, но удар тяжелой дубинки выбил у него пистолет, и тот улетел в темноту. Он услышал с другой стороны кэба басистый гортанный рык Старка, тяжелое дыхание дерущихся насмерть людей и тяжкий удар могучего сержантского кулака, достигшего вражеского тела и превратившегося в смертоносный молот, способный проломить кирпичную стену. Кто-то по ту сторону кэба теперь не скоро поднимется.

Маккинни надеялся, что сержант сумеет постоять за себя. Но если Хэл еще мог драться, то полковник уже был беспомощен. Из темноты на него направили пистолет, а по обе стороны появились люди с короткими шпагами наизготовку. Пожав плечами, Маккинни поднял руки над головой. Ничего другого не оставалось.

Он услышал, как по другую сторону кэба Старк нанес очередной могучий удар, после чего раздался глухой звук, который он не смог распознать. Через мгновение из-за кэба появились двое, тащившие сержанта под руки. Один из грабителей отбросил в сторону мешочек с песком и кивнул человеку с пистолетом.

– Только вырубил его ненадолго, как вы приказали, сэр. Жаль, что он отнесся к моим ребятам хуже. Не знаю, оправятся ли они.

– Все в порядке, – ответил человек с пистолетом.

Голос показался Маккинни странно знакомым, но он не мог вспомнить, где слышал его раньше.

– Пожалуйста, заберите полковника Маккинни и остальных с собой.

Человек повернулся и исчез в переулке.

Маккинни почувствовал укол шпаги в спину. Точно таким же оружием были вооружены полицейские в Гавани, и, подумав об этом, Маккинни вспомнил, что короткие шпаги состояли на штатном вооружении у рядового состава армии Гавани до тех пор, пока последний король не отдал приказ увеличить длину солдатских штыков, а шпаги сделать частью парадной формы. Грабители, конвоирующие полковника, как видно, отлично владели своим оружием. «Весьма полезные навыки, – подумал Маккинни. – Весьма полезные, если хотите сработать чисто и тихо».