Сам я могу сделать немного. Мое сердце поражено болезнью до такой степени, что ни один специалист в этом мире не может его вылечить. Видимо, это будет последним делом моей жизни.. Но мне ведомо нечто, о чем не знает лорд Азраэль, то, о чём ему необходимо знать, чтобы его труд увенчался успехом.
Видите ли, в свое время я заинтересовался: что же постигло тот мир, где Радужники пожирали человеческое сознание? Я хотел узнать, что они из себя представляют и откуда взялись. Будучи шаманом, я могу присутствовать в форме духа там, куда не могу пойти в телесной оболочке, и я провел долгое время в трансе, исследуя тот мир. Я узнал, что много столетий назад тамошние философы создали инструмент, который впоследствие привёл их к гибели, инструмент, который они назвали скрытым ножом. У этого инструмента оказалось множество удивительных свойств, гораздо больше, чем они могли предположить, когда создавали его, гораздо больше, чем они знают и по сей день. И каким-то образом, используя его, они впустили Радужников в свой мир.
Итак, я знаю о существовании скрытого ножа и о том, что можно делать с его помощью. Мне известно, где он находится, и как распознать того, кому дано его использовать. Я знаю, что носитель скрытого ножа должен сослужить великую службу делу лорда Азраэля. Я надеюсь, что он справится со своей миссией. И я призвал вас сюда, и вы должны полететь и доставить меня на север, в мир, который открыл Лорд Азраэль, где я ожидаю найти носителя скрытого ножа.
Это опасный мир, имейте в виду. Ни в вашем мире, ни в моём нет ничего более ужасного, чем радужники. Нам придется быть очень осторожными и позабыть страх. Я не вернусь. А вам, если вы хотите вновь увидеть свою страну, понадобится вся ваша отвага, все умения, и всё везение. Такова ваша роль, мистер Скорсби. Вот поэтому вы меня разыскивали.
Шаман замолк. Его лицо было смертельно бледным, на нем поблескивали капельки пота.
– За всю мою жизнь я не слышал более безумной идеи– промолвил Ли.
Он встал и начал нервно прохаживаться вдоль скамьи. Хестер, сидя на скамье, не мигая смотрела на него. Глаза Граммана были полузакрыты, его демон сидела у него на колене, испытующе глядя на Ли.
– Вам нужны деньги? – спросил Грамман спустя несколько мгновений. – Я могу раздобыть вам золота. Это нетрудно.
– Да будь я проклят, если пришел сюда из-за золота!– воскликнул Ли, – я пришел сюда... я пришел, чтобы убедиться, что я прав, и вы живы. Что ж, теперь мое любопытство вроде бы удовлетворено...
– Я рад это слышать.
– У моей истории есть ещё одна глава, – добавил Ли, и рассказал Грамману о совете ведьм на озере Энара и об их клятве.
– Вы понимаете, – сказал он в заключение, – эта девочка... Лайра... в общем, из-за неё -то я и стал помогать ведьмам. Вы говорите, что призвали меня сюда этим перстнем. Может быть оно и так, а может и нет. Одно мне точно известно: я пришел сюда, потому что знаю, что этим помогаю Лайре. Я никогда не встречал такого ребенка. Если бы у меня была дочка, я мог бы только надеяться, что она будет хоть наполовину такой же выносливой, доброй и отважной, как Лайра. Кроме того, я слышал, что вам известно о каком-то предмете, дающем защиту своему носителю. Из ваших слов я понял, что видимо это и есть тот самый скрытый нож.
Так вот какую цену я прошу у вас, доктор Грамман, за то, что возьму вас в другой мир: не золото, а скрытый нож. Не для меня, а для Лайры. Вы должны поклясться, что она будет защищена этим предметом, и тогда я возьму вас и отвезу куда вам будет угодно.
Шаман внимательно выслушал его и сказал:
– Что ж, прекрасно, мистер Скорсби. Я поклянусь. Вы ведь поверите моей клятве?
– На чем вы поклянётесь?
– Назовите всё, что вам угодно.
Ли подумал, а затем сказал:
– Поклянитесь на том, что заставило вас отвергнуть любовь ведьмы. Мне кажется, что для вас ничего нет важнее.
Глаза Граммана расширились:
– У вас верное чутьё, мистер Скорсби. Я с радостью поклянусь этим. Я даю вам слово, что сделаю всё для того, чтобы Лайра Белакуа была под защитой скрытого ножа. Но предупреждаю вас: у носителя ножа есть своя, отдельная миссия, и, быть может, из-за неё девочка подвергнется ещё большей опасности.
Ли серьезно кивнул.
– Пусть так, – сказал он, – но если существует хоть самый маленький шанс безопасности, я хочу, чтобы он у нее был.
– Я дал вам слово. А теперь вы должны доставить меня в новый мир.
– А как же ветер? Я так понял, что вы достаточно здоровы, чтобы заметить, что погода нелётная?
– О ветре позабочусь я.
Ли кивнул. Он сел на скамейку и принялся снова и снова гладить бирюзовое кольцо; тем временем Грамман собирал немногочисленные нужные ему вещи в мешок из оленьей кожи. Затем они пошли назад по лесной тропе к поселению.
Старейшина говорил довольно долго. Один за другим жители выходили из хижин, чтобы коснуться руки Граммана, пробормотать несколько слов и получить нечто, похожее на благословение, в ответ. Ли в это время смотрел на небо. К югу оно было чистым, и свежий бриз колыхал верхушки елей. К северу над разлившейся рекой по-прежднему висел туман, но впервые за много дней появилась надежда, что он рассеется.
У гигантского валуна, где раньше была посадочная площадка, он погрузил мешок Граммана на катер, a затем заправил лодку горючим. Мотор завёлся с первого раза. Они отчалили и катер с шаманом на борту понёсся вниз по течению, ныряя под деревьями и устремляясь к большой реке так быстро, что Ли забеспокоился из-за Хестер, сидевшей у самого борта. Но зайчиха была выносливым путешественником, он это хорошо знал. Так почему всё -таки он так беспокоился?
* * *
Когда они достигли порта в устье Енисея, то обнаружили, что гостиницы, постоялые дворы и все до единой свободные комнаты в городе были заняты солдатами. И не просто солдатами. Это были войска Императорской Московитской Гвардии, самой вымуштрованной армии в мире, превосходно вооружённой и присягнувшей защищать власть Магистерии.
Грамман выглядел очень усталым, поэтому сначала Ли планировал отдохнуть в ночь перед отлетом. Но остановиться было негде.
– Что здесь происходит? – спросил он лодочника, когда возвращал катер.
– Никто ничего не знает. Дивизия прибыла вчера и заняла всё жилье, реквизировала все съестные припасы и все суда в городе. Они бы забрали и этот катер, если бы он оставался здесь.
– Вы знаете, куда они направляются?
– На север – ответил лодочник. – По всей видимости, нам предстоит война, величайшая в истории.
– На север, в тот новый мир?
– Именно. Это лишь авангард, ожидаются ещё войска. Через неделю здесь не останется ни буханки хлеба, ни галлона спиртного. Вы мне очень удружили, арендовав эту лодку: теперь её цена удвоилась...
Стало ясно, что даже если бы они могли найти место, задерживаться здесь не имело смысла. Ли беспокоила судьба аэростата, и они с Грамманом сразу же отправились в хранилище. У Граммана был нездоровый вид, но он держался и не отставал.
Хозяин хранилища, который вместе с сержантом гвардии пересчитывал запасные детали для двигателя, оторвался от своего занятия.
– К сожалению, ваш аэростат был вчера реквизирован, – сказал он.– Вы же видите, что происходит. Что я мог поделать?
Хестер повела ушами, и Ли понял, что она имела в виду.
– Аэростат уже забрали?
– Его заберут сегодня днем.
– Нет, этого не произойдет, – сказал Ли, – потому что власть, пославшая меня, выше власти Гвардии.
И он показал хозяину хранилища кольцо, которое снял с пальца мертвого скаэрлинга на Новой Земле. Сержант у конторки рядом прервал свои занятия и отсалютовал при виде знака Церкви, однако, несмотря на свою дисциплинированность, он не смог скрыть проблеска удивления на лице.
– Так что мы забираем аэростат прямо сейчас – продолжил Ли, – и вы можете послать своих людей, чтобы загрузить снаряжение, включая провиант, воду, балласт. Я сказал – сейчас же.
Складской служитель взглянул на сержанта, который лишь пожал плечами, и поспешил к выходу, к аэростату. Ли и Грамман отправились к причалу, где были баки с горючим, чтобы руководить сборами.
– Откуда у вас это кольцо? – тихо спросил Грамман.
– С руки мертвеца. Конечно, пользоваться им рисковано, но я не вижу другого способа вернуть аэростат. Как вы думаете, сержант что-нибудь заподозрил?
– Конечно же, заподозрил. Но он – человек дисциплины. Он не будет подвергать сомнению распоряжения Церкви. К тому времени, когда они что-либо предпримут (если он вообще об этом доложит) мы будем далеко. Что ж, я обещал вам попутный ветер, Скорсби, и я надеюсь, что он вам понравится.
Небо над ними теперь было голубым, ярко светило солнце. К северу клубы тумана по-прежднему нависали над морем, как горные цепи, но бриз уносил их всё дальше и дальше, и Ли не терпелось опять оказаться в воздухе.
Пока шар наполнялся, постепенно поднимаясь над крышей склада, Ли проверил корзину и с особой тщательностью закрепил всё свое оборудование: кто знает, какие бури и шквалы им предстоят? Он укрепил на приборной доске все свои инструменты, даже бесполезный компас с болтавшейся стрелкой. Напоследок он повесил по периметру корзины мешки с песком – балласт.
Аэростат был заполнен и теперь, качаясь от порывистого северного ветра, натягивал причальные канаты, державшие его, словно якорь. Ли расплатился со складчиком последними золотыми монетами и помог Грамману забраться в корзину. Затем он повернулся к людям, державшим канаты, чтобы дать команду отпустить.
Но он не успел этого сделать. Из-за склада послышался грохот сапог, затем раздался грозный выкрик:
– Отставить!
Люди у канатов замешкались, некоторые оглядывались на выкрик, другие вопросительно смотрели на Ли, и тогда он рявкнул:
– Отдать концы!
Половина причальной команды повиновалась, и шар дёрнулся вверх, но оставшиеся два человека отвлеклись, глядя на приближавшихся солдат, и по-прежнему держали свои канаты, обмотанные вокруг причальных тумб. Аэростат задёргался из стороны в сторону. Чтобы удержаться, Ли схватился за подвесное кольцо; Грамман последовал его примеру, а его демон впилась в кольцо когтями.
Ли крикнул:
– Отпустите же, вы, идиоты! Шар поднимается!
Тяга в шаре была слишком сильной, и люди, хоть и тянули за канаты изо всех сил, не могли его сдержать. Один из них выпустил канат, и тот соскользнул со швартовой тумбы, но другой человек, почувствовав, что канат вырывается, инстинктивно в него вцепился, вместо того, чтобы отпустить. Однажды Ли уже видел подобное, и очень этого боялся. Оставшись на земли, демон несчастного – коренастая лайка, взвыл от ужаса и боли. Спустя пять невероятно долгих секунд всё было кончено: силы оставили человека и, полумертвый, он сорвался с высоты и упал в воду.
А солдаты тем временем уже держали винтовки наготове. Залп пуль просвистел мимо корзины, одна из них вышибла искру из подвесного кольца. Руки Ли, державшегося за кольцо, заныли от удара, но ни одна из пуль его не задела. К тому времени, когда был дан следующий залп, шар был почти вне досягаемости. Он поднимался вверх, в синеву неба и ветер уносил его в даль, за море. Ли чувствовал, как его сердце наполняет радость. Чем выше поднимался шар, тем лучше становилось его настроение. Однажды Ли сказал Серафине Пеккала, что не видит ничего особого в полетах, что это просто его работа, но это было не так. Подниматься в небо, с лёгким попутным ветром, зная, что впереди тебя ожидает новый мир – что в жизни могло быть лучше?
Он отпустил подвесное кольцо и увидел, что Хестер, как обычно, улеглась в углу корзины, полуприкрыв глаза. Откуда-то издалека, с земли, до них донёсся ещё один тщетный оружейный залп. Широкая развилка устья реки искрилась в солнечном свете; город внизу уплывал куда-то в даль.
– Итак, доктор Грамман, – сказал Ли – Не знаю, как вы, но я гораздо лучше чувствую себя в воздухе. Конечно, хотелось бы мне, чтобы тот бедняга додумался отпустить канат. Это ведь так просто, а если сразу не отпустить, то надежды нет.
– Благодарю вас, мистер Скорсби, – сказал шаман. – Вы прекрасно управились. Теперь мы устроимся поудобнее и полетим. Воздух всё ещё морозный, поэтому я буду благодарен, если вы передадите мне эти шкуры.
ОДИННАДЦАТЬ. Бельведер
Уил спал в белой вилле беспокойным сном, в котором приятные сны мешались с кошмарами, так что он, в конце концов, проснулся, хотя больше всего сейчас ему хотелось спать. Он лежал с открытыми глазами и чувствовал такую сонливость, что не мог пошевелиться. Наконец он встал и обнаружил, что повязка сползла и кровать покрыта кровью.
Он вскочил с кровати и пошел сквозь гнетущую тишину огромного дома и пыльные полосы света на кухню. Они с Лайрой спали в комнатах слуг на чердачном этаже, не чувствуя себя уютно в огромных кроватях, которые располагались внизу, поэтому путь на кухню был неблизким и давался нелегко.
– Уил, – произнесла Лайра голосом, полным участия и отошла от плиты, помочь ему дойти до стула.
Уил чувствовал головокружение. Наверное, он потерял много крови, хотя какие могли быть в этом сомнения, когда доказательства запятнали его всего и раны до сих пор кровоточили.
– Я как раз готовлю кофе, – сказала она. – Ты хочешь кофе или сначала сменить повязку? Я сделаю все, что хочешь. В холодном шкафу есть яйца, но я не могу найти консервированных бобов.
– В таком доме бобов не бывает. Сначала повязку. В кране есть горячая вода? Я хочу вымыться. Так ужасно быть в крови…
Лайра пустила горячую воду и Уил разделся до трусов. Он был не в том состоянии, чтобы смущаться, но Лайра смутилась и вышла. Уил вымылся, как мог и вытерся столовыми полотенцами, висевшими на веревке около плиты. Затем вернулась Лайра. Она нашла одежду для него, рубашку, парусиновые брюки и ремень. Он оделся, и она разорвала свежее полотенце на полосы и заново перевязала его. Она сильно беспокоилась о его руке. Не только потому, что раны все не закрывались, но и потому, что остальная рука распухла и покраснела. Но он ничего не говорил по этому поводу, не стала и она.
Затем Лайра сделала кофе и поджарила черствый хлеб, и они взяли все это в большую комнату, выходящую окнами на город. Когда они поели и попили, Уил почувствовал себя немного лучше.
– Спроси-ка алетиометр, что делать дальше, – предложил он. – Ты его еще не спрашивала об этом?
– Нет, – ответила она. Я теперь делаю только то, что ты скажешь. Я думала спросить этой ночью, но не спросила. И не буду спрашивать, если только ты не попросишь.
– Сделай это сейчас, – сказал Уил. – Теперь в этом мире так же опасно, как и в моем. Сначала брат Анжелики. И…
Он остановился, поскольку Лайра начала что-то говорить одновременно с ним, но умолкла. Она собралась с духом и продолжила.
– Уил, вчера кое-что произошло, но я тебе не рассказала. Мне следовало бы, но случилось так много всего. Извини…
И она рассказала ему все о том, что она видела из окна башни, пока Жакомо Парадизи обрабатывал рану Уила: как Тулио был окружен Спектрами, как Анжелика увидела ее в окне, о ее ненавидящем взгляде, об угрозах Паоло.
– И помнишь, – продолжала она, – когда она первый раз разговаривала с нами? Ее младший брат сказал «Он собирается достать…», а она не дала ему закончить, она шлепнула его, помнишь? Готова поклясться, он собирался сказать, что Туллио отправился за ножом. Поэтому дети пришли сюда. Если бы они заполучили нож, они могли бы делать все, что пожелают, и, став взрослыми, не бояться Спектров.
– Как выглядело их нападение? – спросил Уил. К ее удивлению, он весь подался вперед и требовательно смотрел на нее.
– Он… – начала она, пытаясь вспомнить точно. – Он начал считать камни в стене. Он как бы ощупывал их по очереди. Но это продолжалось недолго. Потом он как бы утратил к ним интерес и остановился. А потом и вовсе замер, – закончила она и, видя выражение лица Уила, спросила, – зачем это тебе?
– Потому, что… я думаю, что они могут быть из моего мира, эти Спектры. Если они заставляют людей вести себя так, я совсем не удивлюсь, если они пришли из моего мира. И когда члены Гильдии открыли свое первое окно, оно могло быть окном в мой мир и Спектры прошли через него.
– Но в твоем мире нет Спектров! Ты ведь никогда не слышал о них, так?
– Возможно, их называют не Спектрами. Возможно, мы называем их иначе.
Лайра не понимала, что он имеет в виду, но настаивать не стала. Щеки Уила раскраснелись, глаза блестели.
– Так вот, – продолжила она, – важно то, что Анжелика видела меня в окне. Теперь, когда она знает, что нож у нас, она расскажет всем. Она будет думать, что Спектры атаковали ее брата из-за нас. Прости, я должна была сказать раньше, но навалилось столько дел…
– Ну, – сказал Уил, – не думаю, чтобы это изменило что-нибудь. Он пытал старика, и когда он узнал бы, как пользоваться ножом, то убил бы и его и нас. Нам пришлось драться с ним.
– Мне просто не по себе, Уил. В том смысле, что ведь это был их брат. И на их месте мы бы тоже хотели достать нож.
– Да, – согласился он, – но того, что сделано, не изменишь. Нам нужен был нож, чтобы вернуть алетиометр, и если бы это можно было сделать без борьбы, мы бы так и сделали.
– Да, так и сделали бы, – согласилась она.
Как и Йорек Барнинсон, Уил был настоящим бойцом, и Лайра была готова согласиться с ним, что драки лучше было избежать. Она понимала, что это не трусость, а стратегия. Теперь Уил стал спокойней и румянец снова сошел с его щек. Он посидел неподвижно, размышляя.
Затем он сказал, – Сейчас, наверное, важнее подумать о сэре Чарльзе и о том, что будет делать он или миссис Коултер. Если у нее есть эти особенные стражи, о которых они говорили, солдаты, у которых отрезали демонов, то возможно сэр Чарльх прав, и они могут не бояться Спектров. Потому, что я думаю, что Спектры едят демонов людей.
– Но у детей тоже есть демоны. А они не нападают на них. Как-то странно.
– Значит, есть какое-то различие между демонами взрослых и детей, – сказал Уил. – Ведь у них есть различия? Ты мне как-то говорила, что демоны взрослых не могут менять форму. Это может быть связано с этим. И если у этих ее солдат вовсе нет демонов, то, возможно Спектры на них и не нападут, как говорил сэр Чарльз…
– Да, – согласилась Лайра. – Возможно. А она может и не боится Спектров. Она ничего не боится. Уил, она так умна, жестока и безжалостна, что бьюсь об заклад, она могла бы повелевать ими. Она могла бы повелевать ими, как она делает это с людьми, и они подчинились бы ей. Лорд Бореаль умен и силен, но ей не понадобилось много времени, чтобы заставила его делать то, что она хочет. О, Уил, когда я думаю о том, что она может сделать, мне снова становиться страшно…. Да лучше спросить алетиометр, как ты предлагал. Слава богу, он снова у нас.
Лайра развернула бархатный сверток, и любовно погладила золотой футляр.
– Я собираюсь спросить о твоем отце, – сообщила она, – и как нам его найти. Смотри, я поворачиваю стрелки на…
– Нет. Сначала спроси о моей матери. Я хочу знать, все ли с ней в порядке.
Лайра кивнула и прежде, чем взять алетиометр в руки и сконцентрироваться, вытерла ладони и откинула волосы назад. Уил смотрел, как тонкая стрелка целеустремленно кружилась по циферблату, то останавливаясь, то быстро двигаясь, как ласточка, охотящаяся за мухами. Он также видел, как голубые глаза Лайры сияют светом прозрения.
Затем она сморгнула и подняла голову.
– Она до сих пор в безопасности, – сообщила она. Тот друг, который присматривает за ней, очень добр. Никто не знает, где твоя мать, и друг ее не выдаст.
Уил и не представлял, как он беспокоился. Услышав хорошие новости, он немного расслабился, и сразу рана стала чувствоваться острее.
– Спасибо, – поблагодарил он. – Хорошо, теперь спроси о моем отце.
Но прежде, чем она приступила, они услышали крики снаружи.
Они одновременно выглянули в окно. В нижней точке парка, примыкавшей к крайним домам в городе, был ряд деревьев и там происходило какое-то шевеление. Пантелеймон превратился в рысь и направился к открытой двери, внимательно вглядываясь.
– Это дети, – сообщил он.
Уил и Лайра вскочили. Дети один за другим спрыгивали с деревьев, их было сорок или пятьдесят. У многих в руках были палки. Во главе их шел мальчих в полосатой рубахе, и у него в руках была не палка, а пистолет.
– Там Анжелика, – шепнула Лайра, показывая пальцем.
Анжелика шла рядом с лидером, дергая его за руку и поторапливая. Прямо за ними ее братец Паоло шел, возбужденно визжа, и другие дети тоже кричали и махали кулаками. Двое из них тащили тяжелые ружья. Уил уже видел детей в таком состоянии, но не так много, и без ружей.
Они кричали и Уил разобрал голос Анжелики, перекрывавший остальные: «Вы убили моего брата и украли нож! Вы убийцы! Вы натравили на него Спектров! Вы убили его, мы убьем вас! Вам не уйти! Мы убьем вас, как вы убили его!»
– Уил, надо открыть окно, – тревожно сказала Лайра, сжав здоровую руку Уила. Мы можем легко уйти…
– Ага, и где мы окажемся? В Оксфорде, в нескольких ярдах от дома сэра Чарльза в разгар дня. А может на главной улице перед автобусом. Я не могу просто открыть окно в любом месте и ожидать, что там будет безопасно. Надо сначала прикинуть, где мы находимся, а это займет много времени. За домом есть роща или лес, что-то в этом роде. Если мы сможем добраться туда, там нам будет безопаснее.
Лайра с яростью глянула в окно. – Дожно быть они выследили нас этой ночью, – сказала она. – Они, вероятно, струсили напасть на нас вдвоем, поэтому собрали остальных…. Надо было убить ее вчера! Она такая же, как ее брат. Я бы…
– Замолчи и пошли, – прервал ее Уил.
Он убедился, что нож висит на ремне, а Лайра надела свой рюкзачок с алетиометром и письмами от отца Уила. Они пробежали по гулкому залу, и коридору на кухню, затем в буфетную и очутились в выложенном булыжником дворике. Калитка в стене вела в огород, где всевозможные овощи и травы нежились на утреннем солнце.
Край леса был в нескольких сотнях ярдов вверх по склону, густо заросшему травой. Слева на холме, ближе, чем деревья, стояло небольшое круглое здание, похожее на маленький храм, опоясанное колоннами, верхний этаж которого представлял собой балкон, с которого было видно город.
– Побежали, – сказал Уил, хотя больше всего ему хотелось сейчас лечь и закрыть глаза.
Пантелеймон летал на страже, а они припустились по траве. Но трава была высокая и спутавшаяся, и Уил не сделал и нескольких шагов, как почувствовал головокружение и перешел на шаг.
Лайра обернулась. Дети еще их не увидели; они все еще находились со стороны фасада. Может, они задержаться, осматривая комнаты…
Но Пантелеймон тревожно защебетал. В окне второго этажа виллы стоял мальчик и показывал на них пальцем. Они услышали крик.
– Давай, Уил, – попросила Лайра.
Она тянула его за здоровую руку, помогая, поддерживая. Он попытался собраться, но сил у него не было. Он мог только идти.
– Ладно, – сказал Уил, – до деревьев нам не добраться, слишком далеко. Давай пойдем в то здание. Если нам удастся запереть дверь, может мы продержимся достаточно долго, чтобы, в конце концов, открыть окно.
Пантелеймон рванулся вперед, и Лайра судорожно вздохнула и, задыхаясь, позвала его, заставив его остановиться. Уил почти воочию видел узы между ними, демон тянул, девочка шла. Уил шел, спотыкаясь, сквозь густую траву, а Лайра то бежала вперед, на разведку, то возвращалась, чтобы помочь, то вновь бежала вперед, пока они не достигли каменной дорожки, идущей вокруг здания.
Дверь под небольшим навесом была не заперта и они вбежали внутрь, очутившись в пустой круглой комнате с несколькими статуями богинь, стоявших в нишах вдоль стены. В самом центре находилась винтовая лестница, ведущая через отверстие на следующий этаж. Ключа, чтобы закрыть дверь, не было и они вскарабкались по лестнице на верхний этаж, который действительно был предназначен для того, чтобы люди могли подышать воздухом и полюбоваться городом. Здесь не было окон или стен, только арки, идущие по всей длине и подпирающие крышу. В каждой арке на уровне талии был парапет, достаточно широкий, чтобы облокотиться на него, а мозаичный пол под небольшим уклоном спускался к водостоку.
Когда они выглянули наружу, они увидели лес, такой дразняще близкий, виллу в низине, за ней парк и дальше красно-коричневые крыши городских домов, слева от которых возвышалась башня. Над серыми зубцами стен кружились вороны-падальщицы и Уилу стало нехорошо, когда он понял, что привлекло их туда.
Но времени глазеть по сторонам не было. Сначала им надо было разобраться с детьми, которые бежали к зданию, крича от ярости и возбуждения. Бегущий впереди замедлил шаг, поднял пистолет и два или три раза наугад выстрелил по зданию. Затем они вновь закричали:
– Воры!
– Убийцы!
– Мы убьем вас!
– Вы взяли наш нож!
– Вам не уйти отсюда!
– Вы умрете!
Уил не обращал внимания. Он уже достал нож, быстро прорезал небольшое окно, чтобы осмотреться, и тут же отпрянул назад. Лайра тоже посмотрела и разочарованно отошла. На той стороне они были примерно в пятидесяти футах над оживленной магистралью.
– Ну, конечно, – с горечью произнес Уил, – мы ведь поднялись наверх…. Значит, мы застряли. Придется нам сдерживать их, только и всего.
Еще несколько секунд и первые дети, пройдя через дверь, стали заполнять здание. Их крики усилились эхом и еще больше раззадорили их. Затем раздался оглушительный выстрел, еще один и тон крика изменился. Затем лестница зашаталась, когда первые дети полезли наверх.
Лайра присела у стены, не в силах двигаться, но Уил все еще держал в руке нож. Он свесился из отверстия вниз и разрезал железную ступеньку, как бумагу. Лишенная опоры, лестница начала крениться под тяжестью карабкавшихся по ней детей, а затем с размаху рухнула вниз с большим грохотом. Снова раздались крики, но в них чувствовалось замешательство. Раздался еще один выстрел, но на этот раз, похоже, случайный. Кого-то зашибло и на этот раз в крике была боль и Уил, глянув вниз увидел клубок тел, корчившихся от боли и покрытых штукатуркой, пылью и кровью.
Они не были отдельными детьми, они были единым целым, как стая. Они ползали внизу и тянулись в ярости вверх, угрожая, крича, визжа, но не в состоянии достать его.
Затем кто-то закричал снаружи. Дети посмотрели в дверь и кинулись к ней, оставив нескольких своих товарищей придавленных лестницей или оглушенных и пытавшихся встать с усыпанного камнями пола.
Скоро Уил понял, почему они побежали наружу. С крыши раздался скребущий звук и прибежав туда, откуда он раздавался, Уил увидел, как пара рук ухватилась за край черепицы и подтянулась наверх. Кого-то подталкивали снизу и показалась следующая пара рук и голова. Они карабкались по плечам и спинам стоящих внизу и сыпались на крышу, как муравьи.
Но удержаться на черепице было непросто и нападавшие карабкались по ней на четвереньках, не сводя диких глаз с Уила. К Уилу присоединилась Лайра, и Пантелеймон в своем облике леопарда зарычал и положил лапы на парапет, что заставило стоящих впереди детей заколебаться. Но они все прибывали и прибывали.
Кто-то кричал «Убить! Убить! Убить!», затем к нему присоединились другие, крики становились все громче и те, кто был на крыше, стали топать и стучать в такт крикам, но они не решались подойти ближе из-за рычащего демона. Затем черепица треснула и стоявший на ней мальчик поскользнулся и упал, но стоявший позади него подобрал кусок черепицы и швырнул его в Лайру.
Лайра присела, и кусок черепицы ударился в колонну позади нее, осыпав ее осколками. Уил заметил перила вокруг отверстия в полу и, отрезав от них два куска, протянул один Лайра, и та взмахнула им, как мечом, целясь в голову впереди стоящего. Он тут же пропал, но на его месте появился новый и это была Анжелика, рыжеволосая, с побелевшим лицом и безумными взглядом. Она вкарабкалась на парапет, но Лайра яростно пырнула ее обрезком перил и Анжелика отступила.
Уил был занят тем же. Нож был в ножнах на поясе, а он размахивал бил и колол железкой, но пока одни дети отступали, на их место продолжали прибывать другие, и все больше карабкалось их снизу на крышу.
Затем появился мальчик в полосатой рубахе, но уже без пистолета, возможно, он потерял его, а может быть у него кончились патроны. Как бы то ни было, их с Уилом взгляды скрестились, и оба они знали, что должно произойти: они будут драться, драться жестоко и до смерти.
– Ну давай, – произнес Уил в боевом задоре. – Давай же…
Еще секунда и они бы сошлись.
Но произошло нечто странное: большой белый снежный гусь широко расправив крылья ринулся вниз, крича так громко, что даже дети на крыше услышали это сквозь пелену ярости и повернулись посмотреть.
– Каиса! – радостно закричала Лайра, ибо это был демон Серафины Пеккалы.
Снежный гусь снова закричал пронзительным криком, заполнившим небо, а затем взмахнул крылом в дюйме от мальчика в полосатой рубахе. Мальчик в страхе отступил и сполз по крыше вниз, а потом другие тоже начали в страхе плакать, потому, что в небе было кое-что еще. Когда Лайра увидела маленькие черные фигурки, носившиеся в синеве, он ликующе закричала
– Серафина Пеккала! Сюда! Помогите! Мы здесь! На крыше…
Со свистом рассекая воздух, в воздух взметнулась дюжина стрел, затем еще одна и еще – они были выпущены так быстро, что достигли крыши здания почти одновременно и врезались в нее с оглушительным грохотом, как будто по ней ударил молот. Удивленные и сбитые с толку дети на крыше почувствовали, как агрессия внутри них быстро уступила место паническому страху. Кто эти одетые в черное женщины, что носятся над ними в воздухе? Как они появились? Кто они: привидения? Или новая порода Спектров?
Кто хныча, кто ревя в полный голос, дети попрыгали с крыши. Некоторые, неудачно приземлившись, ковыляли, прихрамывая, остальные бежали во весь опор вниз по склону. Это была уже не единая толпа, а просто много растерянных, испуганных детей. Минуту спустя, как появился снежный гусь, последние дети покинули здание, и единственным раздававшимся звуком остался свист воздуха в ветках кружащих в небе ведьм.
