В целях безопасности Курсы государевых богатырей разместили на окраине города и окружили высоким бревенчатым забором. Напротив многоэтажного терема, где, собственно, и располагались курсы, была устроена специальная площадка для обучения богатырей строевому шагу и прочим премудростям культуры. Чуть в стороне виднелись странные и страшные сооружения, от одного вида которых бросало в дрожь. Это была знаменитая полоса препятствий. За полосой препятствий располагался богатырский парк, где витязи должны были гулять, размышляя о прекрасном, но, чтобы балдение не победило бдение, на дорожках были вырыты волчьи ямы, в кустах расставлены хитроумные капканы, а в ветвях вековых деревьев прятался целый полк специально тренированных обезьян. Нахальные твари выжидали удобный момент, чтобы забросать замечтавшегося богатыря яблоками или булыжниками.
      Именно в этом парке, на тихую с виду аллею и опустились богатыри.
      Яромир вдохнул свежий воздух, с хрустом потянулся и, мечтательно подняв глаза к синему старуханскому небу, произнес:
      – Красота!
      И тут же получил осколком кирпича в лоб.
      Это было очень больно, обидно, а главное, неожиданно. Яромир чудом сдержался, чтобы не взвыть, и принялся оглядываться в поисках обидчика. Косматая нахальная морда тут же высунулась из кустов, нагло ухмыльнулась и показала Яромиру язык.
      – Блудослав! – ахнули богатыри. – Ну сволочь, погоди!
      Пока Яромир растирал ушибленный лоб, Илья смело шагнул в кусты, но обидчик словно на крыльях взлетел на самую высокую ветку и принялся на ней раскачиваться, зацепившись хвостом.
      – Блудя, иди сюда! – ласково поманил его Муромец. – Я тебе по морде дам!
      – Урр! Вохрр! – грозно зарычала обезьяна и запустила в Илью булыжником. Илья увернулся, но стоящий за ним Добрыня не успел. Булыжник сочно впечатался ему в правый глаз, и парк культуры и отдыха огласился свирепым богатырским матом.
      – Все! Терпение лопнуло! – заявил Муромец. – Сейчас я тебя достану!
      – Это не Блудослав, – предостерег его Попович.
      – А кто же это, по-твоему? Его харя, отвечаю!
      – У Блудослава нет хвоста, – терпеливо принялся объяснять Алеша Попович. – Это обезьян. Он, наверное, случайно приблудился. Кто-нибудь привез и бросил. Может быть, это даже политэмигрант.
      – А это что за хрень? – испугался Илья. – Ты имеешь в виду, что он – заразный?
      – Я говорю, что он сбежал из-под гнета туранского Салтана.
      – Это не повод, чтобы пуляться камнями, – сурово заявил Яромир, – Надо его достать и убить на фиг!
      – Да как его достанешь, он на ветке качается!
      – Эй, Блудя, иди, конфетку дам, – снова поманил его Илья. «Блудя» извернулся, сорвал с ветки яблоко и точным броском угодил Илье прямо в рот. Муромец с трудом прожевал яблоко и, смахнув суровую богатырскую слезу, заявил:
      – Кислое!
      Богатыри покатились со смеху.
      – А может, хворосту под дерево положим и запалим? – предложил Яромир.
      – Пожар устроишь, чудило! – сказал Муромец и, спохватившись, что его могут увидеть лысым, надел на голову парик.
      И тут произошло нечто совершенно необъяснимое. Раскачивавшийся на ветке обезьян отцепил хвост и шмякнулся на землю. Вслед за ним, как горох, посыпались другие обезьяны. Богатыри в первый момент опешили, но тут же пришли в себя и весело засучили рукава.
      – Стенка на стенку! – весело заявил Илья и шагнул вперед. Но драки не получилось. Обезьяны как одна повалились на колени и, воздев к нему мохнатые лапы, хором взревели:
      – Повелитель! О-о-о!
      – Может, они бешеные? – насторожился Илья, но умный Попович покачал головой:
      – По-моему, они принимают тебя за вожака.
      – Я что, обезьян? – оскорбился Муромец. – У меня что, хвост есть?
      Яромир на всякий случай заглянул ему за спину:
      – Вроде нет… а может, в штанах?
      – И в штанах нет! – взревел Илья. – Я человек! Я звучу гордо!
      Обезьяны с большим уважением прислушивались к разговору богатырей.
      – Постойте, – сказал Яромир, – я понял. Им понравился твой парик. Но это же здорово! Если они тебя так зауважали, значит, ты можешь им приказать все что хочешь! Скажи им, чтобы перестали пуляться, у них вон у каждого по кирпичу.
      Илья откашлялся.
      – Ладно, попробую, – согласился он. – Эй, гвардия!
      – Воххр! Урр!
      – В шеренгу по два стано-вись!
      Обезьяны переглянулись, мгновенно разобрались по ранжиру и выстроились в шеренгу по два. Образовался целый взвод.
      – Ну прям стрельцы! – умилился Илья. – А теперь шагом… марш! И больше нам на дороге не попадаться!
      Чеканя шаг, обезьяны двинулись по аллее.
      – Запе-вай! – скомандовал им в спину Илья. «Взвод» вздрогнул, как от удара током, но ослушаться не посмел.
 
А для тебя, родная,
Есть почта полевая… —
 
      грянули они хором и скрылись за ближайшим поворотом.
      – Ну вот, путь свободен! – заявил Илья Муромец, шагнул вперед и тут же провалился в волчью яму. Бросившийся ему на выручку Добрыня попал в капкан: его защемило между двумя соснами. Пришлось Яромиру с Алешей растаскивать сосны, чтобы освободить богатыря. Потом вытащили Илью Муромца.
      – Безобразие! – возмущался слегка помятый Добрыня.
      Яромир оглянулся и поежился.
      – Пошли отсюда поскорей, пока не пришибло чем-нибудь покруче! Обезьяны пошли туда, значит, нам – сюда, – решительно сказал Яромир, и друзья направились в противоположную сторону. Один раз на них сверху свалилось бревно, но тут на высоте оказался Попович. Он поставил блок и отбил бревно прямо в кусты. В кустах кто-то утробно вякнул, завывая, бросился в чащу и через минуту свалился в хорошо замаскированную яму.
      – Что и требовалось доказать! – сказал Илья, со значением подняв палец. – Как там в пословице?
      – Не рой другому яму, – откликнулся Яромир, – сам в нее попадешь!
      Богатыри развеселились.
      – А здесь не соскучишься, – прогудел Добрыня, потирая помятые бока. – Сейчас, небось, еще что-нибудь учудят!
      Никитич как в воду глядел. Не успели они дойти до поворота, как из леса, похабно кривляясь, выскочил самый настоящий великан, весь заросший густой черной шерстью. Почесав мохнатую грудь, он оскалил желтые выпуклые зубы и с интересом уставился на богатырей.
      – Эй вы, шелупонь, новенькие, что ли?
      Друзья переглянулись.
      – Слышь, чего делать будем? – испугался Добрыня. – То ли начальство, то ли людоед, не разберешь!
      – Попробую его удивить, – тихо сказал Попович и вышел вперед.
      – Простите, сэр, – произнес он на чистом английском языке, – но не пошли бы вы к чертовой матери, пока вам не выбили зубы и не сломали челюсть.
      – А заодно не оттоптали хвост! – добавил Илья Муромец по-французски.
      Чудовище на секунду замерло. Затем его пасть раскрылась в широчайшей улыбке.
      – Господа иностранцы? – произнес великан с придыханием. – Насчет вас у меня особые распоряжения. Ведь это ваша первая прогулка, не так ли?
      – Ну так! – сказал Яромир по-немецки, чтобы поддержать друзей. Великан ему нравился все меньше и меньше. До морды не дотянуться, – размышлял он. – А вот ниже пояса можно так двинуть, что придется у кузнеца новое хозяйство заказывать.
      – Просто отлично! – обрадовался гигант. – Вас я буду дубасить поодиночке. Одного бью, другие ждут. Просьба встать в порядке очереди.
      – Моя твоя не понимэ, – продолжал прикалываться Попович.
      – Сейчас поймешь! – мрачно пообещал великан, сжимая кулаки. – На всю жизнь запомнишь.
      Он замахнулся, словно хотел вбить богатыря в землю, но в этот момент из-за спины Алеши высунулась голова Добрыни Никитича.
      – А драться нехорошо! – сказал богатырь, вытаскивая из-за голенища нунчаки.
      – Молчи, дубина, пока шею не свернул! – рявкнул на него гигант. – Твоя очередь не подошла! Лезут всякие уроды, мешают работать.
      – Мужик, ты не прав, – вздохнул Добрыня.
      В следующую секунду нунчаки тяжело свистнули и пришли в соприкосновение со штанами гиганта. Раздался крепкий бильярдный стук. Великан выдохнул воздух, присел и, держась за причинное место, заковылял прочь. Но далеко не ушел. Богатыри услышали хруст сминаемого валежника, а вслед за ним истошный визг.
      – В капкан попал! – удовлетворенно констатировал Илья. – Однако странные здесь порядки.
      – А ты помнишь, что сказала Яга? – тихо произнес Яромир. – Странно, говорит, что всех богатырей собирают в одно место.
      – Ничего особенного, – возразил Попович. – Может, у них так задумано?
      – У них – это у кого? – не понял Добрыня. – У великанов, что ли? Заманить богатырей в эту дыру – и накрыть всех чохом! Лично я против!
      – Погодите, друзья, мы еще ничего не знаем, – сказал Попович. – Надо все разведать как следует, а тогда…
      – А тогда примемся наводить порядок, – согласился Илья.
      Осторожно поглядывая по сторонам, богатыри двинулись дальше. Впрочем, далеко идти не пришлось. За поворотом открылась нарядная арка, на которой большими буквами было написано: «Лабиринт препятствий».
      Под этой надписью красовалось следующее четверостишие:
 
Если хочешь прогуляться,
Надо очень постараться!
Если хочешь возвратиться,
Нужно очень потрудиться!
 
      – Вот все и ясно! – обрадовался Муромец. – Чтобы попасть на курсы, нужно этот лабиринт пройти. А, кстати, что это такое?
      – Это такое место, – пояснил Попович, – туда зайдешь, а оттуда хрен выйдешь! Или заблудишься, или башку снесут.
      – Ну это мы ишшо посмотрим, кто кому снесет, – обиделся Илья и смело шагнул к арке. И тотчас откуда-то сбоку выскочил задрипанный мужичонка в стрелецком мундире.
      – Минуточку, минуточку! – Он предостерегающе поднял руку. – Вы, я вижу, здесь в первый раз? Курсанты?
      – Ну вроде того, – кивнул Илья, придирчиво рассматривая мужичка. – А ты сам-то кто?
      – Я – вратарь! – сказал мужичок, важно надувая щеки. – Стало быть, вход стерегу. А вам, чтобы войти в лабиринт, нужно купить билет.
      – Да какой еще билет? – дружно возмутились богатыри. – Мы только что приехали! Нас на курсах ждут!
      – Тем более, – заупрямился вратарь. – Вы же не захотели идти через парадные ворота? Вам, видать, приключениев подавай? А отсюда попасть на курсы можно только через лабиринт. Чтобы в него войти, нужно заплатить. А как бы вы хотели? Мы ведь на самоокупаемости!
      Яромир подошел поближе с явным намерением устранить неожиданное препятствие самым радикальным образом – убить мерзавца к чертовой матери! Мужичонка понял это и сразу предостерег:
      – Убивать меня не советую. Сразу получите штрафное очко, вдобавок вам придется заплатить пеню плюс пять золотых за живую воду, она у нас недешевая, плюс двадцать копеек за оживление. Так что берите билеты, дешевле выйдет, и счастливого пути!
      – А он большой, этот лабиринт? – заинтересовался Попович.
      – Большой! – с гордостью ответил вратарь. – Здесь только так, для наглядной агитации. А по-настоящему… у нас весь белый свет вот где! – Мужичонка сжал руку в кулак. – Лабиринт препятствий, он – везде. И там… – он показал на запад, и там… – он кивнул на юг. – Но это только для богатырей. Простые-то люди препятствиев не замечают. Они их, хе-хе, обходют!
      – На, держи, на всех! – Илья без колебаний протянул ему золотой. Вратарь тут же извлек из сумочки пригоршню медяков и принялся нудно отсчитывать сдачу. Муромец не выдержал.
      – Сдачу оставь себе. Билеты давай!
      – Спасибочки! – расцвел мужичок, отрывая от специальной катушки коротенькие синие листочки. – Вот, держите, только не потеряйте. В середине лабиринта будет контроль. И это… Все время сворачивайте налево, быстрей дойдете.
      – А что, бывало, и не доходили? – поинтересовался Попович.
      – У нас всякое бывало! – вздохнул мужичок. – Курсы-то богатырские. А с богатырей спрос особый, послаблений никаких. Ну желаю успеха!
      Он махнул друзьям вслед и снова куда-то спрятался.
      Богатыри пошли по узкой песчаной дорожке, окруженной высоким колючим кустарником. Кустарник злобно щерился длинными острыми шипами, и разглядеть, что там за ним, было совершенно невозможно.
      Дорожка прихотливо извивалась, петляла и вскоре привела к дощатому павильону.
      – «Комната смеха», – прочел Яромир и в нерешительности остановился. – Нас что, щекотать будут? Не позволю!
      – Как же, тебя пощекочешь, – проворчал Илья и первым шагнул в открытую дверь. Это было просторное помещение, заставленное зеркалами. Муромец кокетливо поправил фиолетовый парик и подошел к зеркалу. Богатыри потянулись следом.
      – Ну-ка, что там?
      – Да погоди ты, дай на себя полюбоваться!
      Однако любоваться не пришлось. Отражения, созданные кривыми зеркалами, не радовали. Илья зачарованно уставился на худого, как жердь, человека в похабном парике.
      – Неужели это я? – ахнул он, хватаясь за голову. – Вот так харя! А губищи-то… тьфу, мерзость! А уши… вот уж никогда не думал, что я такой тощий, да еще этот парик!
      Богатыри, холодея от ужаса, перешли к другому зеркалу. Тут они неожиданно превратились в мелких пузатых карликов.
      – Разврат! – мрачно бросил Яромир, разглядывая себя. – Теперь понятно, почему меня девки не любят.
      – А меня? – горестно вздохнул Илья. – Выходит, Зойка-каракатица по сравнению со мной – душа-девица!
      Следующее зеркало превратило богатырей в кривых сморщенных стариков, изогнутых как знак вопроса.
      – Упыри! – сурово констатировал Добрыня. – Братцы, пошли отсюда поскорей! Недобрые здесь дела творятся!
      Однако любопытство оказалось сильнее страха, и друзья вышли не раньше, чем обошли все зеркала.
      – А в чем фишка-то? – спросил Яромир, когда павильон скрылся за поворотом. – Вроде насмешить обещали?
      – Наверняка перепутали, – сказал Илья. – Нужно было написать «Комната ужаса». Никогда бы не подумал, что я сам на упыря похож, все-таки хорошо, когда зеркала нет!
      До следующего павильона друзья шли, самозабвенно рассуждая о рыцарских добродетелях и о том, что внешность это еще не все. Следующий павильон назывался «Комната печали».
      – Если у них смех таков, то какова же печаль? – снова озаботился Илья.
      – Самая хреновая, – предположил Яромир. – Пошли, братцы, нас уже ничем не напугаешь!
      Комната печали оказалась музеем павших богатырей. Друзья остановились перед красочным портретом, на котором был изображен здоровенный бугай в черкеске, с бритой головой и вытаращенными глазами. Под портретом было написано:
      «Богатырь Абрау-Дюрсо. Сожран пещерным медведем после совместной пьянки».
      – Ну и ну! – поразился Илья, и неожиданно залился тихим лающим смехом. – Вот чудило, нашел с кем пить! А это кто?
      Они перешли к следующему портрету. Тощее, как у скелета, лицо с длинными кошачьими усами еще больше развеселило друзей.
      – Ну этого и блоха задавит! – изрек Муромец. – Тоже мне богатырь. Ну-ка, что там написано?
      – Тонкий ход, – прочел Яромир и скорчился в приступе хохота. – Во здорово! Еще какой тонкий!
      – Ты сам-то понял, чего прочитал? – сказал Попович. – Написано: дон Кихот, богатырь гишпанский. При рождении сошел с ума. Прославился честностью и благородством, за что был бит и унижен. Желал осчастливить человечество, но пал от зависти клевретов.
      – Этого действительно жалко, – сказал Илья, смахивая нежданную слезу. Если буду в Гишпании, отомщу, пришибу клевретов и осчастливлю человечество. Вот ведь какой богатырь! Хоть и глупый, а добрый. Ну прям как я!
      – Ты не глупый! – возмутился Яромир. – Ты очень умный!
      – Ты, Яромирка, просто не в курсе, – вздохнул Илья. – Я дуб дубом! Был бы поумней, жил бы как боярин Матвеев. А меня все подраться тянет. Кровь-то дурная, так и зудит! Ну ладно. А это что за чудо? – Он остановился напротив следующего портрета.
      Бритое лицо, бритая голова. Красные толстые губы и крупные лошадиные зубы. И совсем крошечные глазки, осторожные и трусливые.
      – Богатырь Бяка, – прочел Попович и надолго задумался.
      – Чего застыл? – рассердился Илья. – Дальше пошли, неча на всяку бяку пялиться!
      Портретов было много, но судьба у всех богатырей была схожей. Либо самого сожрали, либо сам обожрался водки. Далее висел список, от чего погибают богатыри. На первом месте стоял спиритус, на втором девки, на третьем – природные катаклизмы. Оказывается, некоторые герои заглядывали в жерло огнедышащей горы и свалились туда по неосторожности, кто-то засмотрелся на небо, и его пришибло метеоритом, кто-то решил прыгнуть с одной скалы на другую и свалился в пропасть. А один так вообще учудил – нырнул в морскую пучину, добрался до самого дна, но был взят в плен морским царем и произведен в генералы.
      Богатыри вышли из комнаты, посмеиваясь и почесывая затылки.
      Между тем тропинка прихотливо разделилась на две. Богатыри, следуя совету, свернули налево и уткнулись носом в следующий павильон под названием «Комната страха». Там было темно, из приоткрытой двери несло запахом столярного клея и масляной краски.
      Яромир осторожно заглянул внутрь. Из темноты тотчас высунулась плоская харя лесного демона и, как показалось богатырю, поманила его пальцем.
      – Сейчас! – сказал Яромир, надевая бронированные перчатки.
      – Вперед батьки в пекло не лезь! – остановил его Муромец. – Я старшой, мне и топать. Ужо разберемся, а вы стойте наготове, если что, крикну.
      В дверном проеме снова появилась плоская харя.
      – Ишь ты, как не терпится получить! – сказал Илья. – Ничего, сейчас отведаешь богатырских пряников!
      Муромец поплевал в кулаки и решительно шагнул вперед. И дверь за ним тотчас захлопнулась.
      Вслед за этим послышался такой град ударов, что у Яромира заложило уши. Дверь вместе с частью стены начисто снесло таранным ударом. Она упала на зеленую изгородь, а на нее шмякнулся лесной демон, но тут же вскочил и, держась за скулу, завопил:
      – Это безобразие! Я буду жаловаться! Все зубы выбил, дубина стоеросовая!
      Он хотел добавить что-то еще, но тут Яромир взял его за шиворот и поднял в воздух, а Добрыня, словно по боксерской груше, нанес несколько отработанных ударов. Демон крякнул и обмяк в руке. Яромир положил его на тропинку и прижал вылетевшей дверью, чтобы не удрал.
      Теперь павильон смотрелся уже не так таинственно, как вначале. Точнее – он никак не смотрелся. Просто посреди кучи переломанных деревянных конструкций стоял Илья и сконфуженно оглядывался.
      – Братцы! – донесся до богатырей его голос. – Да это же все фуфляндия! Я-то думал, что здесь чудовища, а это деревянные чучела на веревочках!
      Между тем лесной демон снова ожил и, кряхтя как старый дед, вылез из-под двери.
      – Я администратор павильона! – шепотом доложил он. – Я буду жаловаться ефрейтору Збруеву! Вы ответите… заплатите… – Тут он закашлялся и схватился за ребра. – Живого места не оставили, сволочи!
      – Таких администраторов не бывает, – возразил Яромир. – наверное, надо тебя еще поколотить!
      – Бейте! – гордо воскликнул демон.
      Яромир молча занес кулак.
      – Не надо! – мгновенно передумал администратор.
      – Тогда признавайся как на духу! – сказал Яромир. – И не виляй, я этого не люблю.
      – Этот павильон, – затараторил демон как по писаному, – поставлен с целью ознакомления богатырей с разными чудовищами, иначе говоря, с инфернальной фауной. Здесь есть чучело танского Грогга, биварского людоеда, кумарского джинна…
      – Точно! – воскликнул Илья. – Чучела! Я смотрю – чучела. Может, думаю, притворяются? Ну и пошел их крушить, а тут этот, – показал он на администратора. – Я и обрадовался, думал, что один все-таки ожил… а он, значит, администратор? Хм… Неудобно!
      – Конечно, неудобно, – согласился Яромир. – Надо было фамилию спросить. Тебя как зовут, демон?
      Администратор обиженно надул синие губы, пошевелил пятачком.
      – Ксенофобий Клаустрофобиевич!
      Богатыри замерли, переваривая полученную информацию, но переварить не смогли.
      – Во всяком случае, имя мы выяснили, – тихо сказал Яромир. – Теперь можно… Ну что, Капусто… Клаусто…
      – Ксенофобий! – с достоинством уточнил администратор.
      – Ага, Фобий. Небось, сейчас к директору побежишь жаловаться?
      – Побегу! – радостно доложил демон, мстительно подрагивая усиками.
      – Ну тогда я тебе помогу. Ну-ка, развернись!
      Ничего не подозревающий администратор развернулся:
      – Так, что ли?
      – Ага. Только слегка присядь!
      Глупо ухмыляясь, демон присел, и в ту же секунду богатырский сапог со свистом врезался в филейную часть Ксенофобия, посылая его в сторону Кхитая. С непередаваемым воем демон взвился в небо и мгновенно скрылся с глаз.
      – Ты что наделал? – испугался Илья. – Нам же теперь влетит!
      – Не влетит! – отмахнулся Яромир. – Я же сначала фамилию спросил, а потом врезал! Так что все по закону. И вообще, братцы, хватит дурака валять, мы уже целый час здесь гуляем, скоро солнце сядет.
      – Это лабиринт, – возразил Попович. – Быстрее не выйдет.
      – А если напрямик?
      – Верно! – обрадовался Илья. – Чего петлять-то, мы не зайцы! Только кусты больно шипастые, мне бы что-нибудь типа тарана…
      – Дверь сойдет? – спросил Яромир, поднимая крепко сколоченное дубовое полотно. – Она вроде крепкая.
      – Сойдет! – заявил Илья, вертя дверь так и сяк. – Ну держись, братцы, сейчас я буду дорогу торить!
      Выставив перед собой дверь, чтобы защититься от колючих веток, Муромец с диким ревом бросился сквозь кусты.
      Яромир на мгновение замер, затаив дыхание. Это было очень красиво: могучий торнадо несся сквозь лабиринт, сметая и круша все на своем пути. Летели во все стороны щепки, клочья земли, ветки, осколки каких-то павильонов, построек. Грозный гул прокатился по земле и стих. За богатырем пролегла широкая вспаханная полоса, а в конце этой полосы стоял Илья и приветливо махал рукой.
      – Ну чего замерли? Идем!
      В несколько мгновений богатыри преодолели разделяющее их расстояние и замерли на краю широкой поляны.
      – Вот они, богатырские курсы! – прошептал Яромир. Прямо перед ними высился здоровенный трехэтажный терем с пристройками. К терему вела мощеная булыжником дорога. Чуть сбоку располагался плац, весь заставленный какими-то диковинными конструкциями, а уже за ним виднелись тесовые ворота.
      Илья жадно втянул ноздрями горячий воздух.
      – Тишина… жареной картошкой пахнет! Благодать…
      Не успел он, однако, закончить эту фразу, как благодать и тишина нарушились. Двери терема распахнулись и на улицу выскочил сердитый мужик в синем солдатском мундире с лентой через плечо, блестящих как зеркало сапогах и треуголке. В два прыжка он преодолел расстояние, отделяющее его от богатырей.
      – Япона мать! – заорал мужик, схватившись за голову. – Какого черта? Где лабиринт препятствий, ать-два! Вы ж его продырявили, черти вас забодай! Вы кто, ать-два! Откуда, дебилы?!
      – Мы богатыри! – ответил Илья, с умилением глядя на незнакомца, одетого, как на парад.
      – Вижу, что богатыри! – огрызнулся незнакомец. – Я спрашиваю, откуда?
      – Из Лодимера! – осклабились витязи.
      – Ну правильно! – как показалось друзьям, облегченно вздохнул незнакомец. – Откуда же еще? Да-а! Повеселились! Теперь придется создавать комиссию, подсчитывать нанесенный ущерб, составлять акт и пересылать Святогору. А кто платить будет? Может, Пушкин?
      – Не-е! – Илья отмахнулся от этой идеи как от комара. – Боярин Пушкин большой жмот! Он и на приемах-то вместо приличной закуси выставляет какие-то орешки, сухарики, смотреть стыдно! Говорит, что это, мол, фуршет. Так, мол, в самой Биварии кушают!
      Незнакомец резко посуровел. Краснота на его лице стала медленно переходить в лиловость.
      – Что за шутки?! Распоясались в своем Лодимере! Зато у нас тут дисциплина! У нас у-ух! Погодите, возьму я вас в ежовы рукавицы! А за порушенный лабиринт заплатите из собственной зарплаты.
      Во время этого разговора Яромир стоял как на иголках. Ему казалось, что Илья слишком уж вежливо беседует с этим недомерком. По какому праву этот ряженый клоун повышает на них голос? Он хотел уже вмешаться в разговор, но Попович незаметно ущипнул его за руку.
      – Простите, – Алеша вежливо поклонился. – Все произошло по недоразумению и незнанию. А… с кем мы имеем честь?