Чертовский переполох

      Тут Яромир оглянулся и увидел, что они не одни. По крайней мере, десятка два оборванных, скелетообразных дехкан пялились на них, сжимая в руках кетмени и лопаты. Яромиру они живо напомнили лодимерских огородников, живущих своими грядками, где, кроме репы, капусты и колючих огурцов, почему-то ничего не вырастало.
      – Что, братцы, уставились? – весело спросил Яромир, поигрывая метлой. – Лодимерских богатырей не видели? Так вот они – мы! По вашу душу пришли!
      Дехкане как один повалились в пыль и завыли от страха. Выли они на разные голоса, но так тоскливо, что Илья смахнул набежавшую слезу и засопел носом. Он подошел к ним, выбрал самого на его взгляд умного, с длинной седой бородой и бровями, как у Деда Мороза.
      – Вставай, дедушка, поговорить надо!
      Однако вместо того, чтобы встать, дедушка еще сильнее вжался в дорожную пыль.
      – О, не губите меня, дети шайтана! О, порождения демонов, исчадия ада, не трогайте нас, ибо свою жизнь мы живем по воле Аллаха и не грешим, ибо не имеем возможности…
      – А если бы вы имели возможность грешить, вы бы грешили? – удивился Яромир.
      Старик поднял на него испуганные глаза, в которых нет-нет да и мелькали веселые чертики.
      – Если бы мы имели возможность, о порождение тьмы, конечно бы мы грешили. Ведь грешат вельможи, стражники, купцы и даже, страшно сказать, сам великий халиф грешит помаленьку! Правда, мы не знаем, что такое грех, но, наверное, это что-нибудь очень приятное!
      – Кушать халву – грех? – спросил Яромир.
      – Конечно, грех, ведь она, наверное, вкусная…
      – А мясо кушать грех?
      – Грех, и очень большой. Оно тоже, наверное, вкусное!
      – Чем же вы питаетесь?! – ужаснулся Илья. – Мясо не едите, халву не пробовали, небось, и рахат-лукум не ели!
      – Ваша демоническая милость изволит издеваться над бедными крестьянами! – рассердился старик. – Мы кушаем рис, он совсем, совсем невкусный и от него в голове пустота, а в брюхе густота!
      – Безобразие! – возмутился Алеша Попович. – До чего народ довели! Вот что, бедолаги, у меня есть с собой командировочные. Держите, делите на всех и купите себе нормальной еды. А мы пойдем к вашему халифу разбираться, что за безобразие тут творится.
      Попович вынул кошелек, отложил несколько монет на дорогу, а остальные протянул старику. Богатыри переглянулись и тоже полезли за кошельками. На старика было жалко смотреть. Он поднялся на ноги, шлепнул по затылкам тех, кто еще продолжал лежать в пыли, и с достоинством поклонился.
      – Я не могу принять дар от шайтанов! – гордо ответил он, отводя руку Поповича в сторону.
      – Дедуля! – Яромир приобнял старика за плечи. – Ты что, шуток не понимаешь? Ну какие мы на фиг шайтаны? Мы как раз наоборот! А потом, где ты видел, чтобы нечистая сила делала подарки? От них не дождешься, по своему опыту знаю.
      – Так вы не шайтаны? – засомневался дед.
      – Мы святорусские богатыри! – с гордостью заявил Илья Муромец и постучал по широкой груди. – Мы сами с шайтанами активно боремся!
      – У нас нечисть по улицам не гуляет, – бросил Яромир. – Чуть высунется, ей по зубам, по зубам! А она этого не любит… Так что бери, дедуля, динары, и поправляйся. А то вон дошли до ручки: кожа да кости!
      Расставшись с крестьянами, богатыри вошли в город, обсуждая первую встречу с местным населением. Надо сказать, что в город они вошли не в ворота, каковые хоть и были, но находились в крайне запущенном состоянии, а со стороны огородов. Здесь текли многочисленные ручейки, называемые арыками, они орошали яркую, но все равно какую-то скудную зелень. Местные огородники, увидев богатырей, впадали в ступор. Четыре несравненных бугая с метлами на плечах производили неизгладимое впечатление. Особенно один, здоровый, как башня, с фиолетовыми кудрями.
      – А что, братцы, мне здесь даже нравится! – заявил Илья, сворачивая в очередной переулок. – Чисто, тихо. Народ приветливый…
      – Не приветливый, а напуганный, – поправил его Добрыня. – Ты вот что… Сними свои кудри до поры до времени. Нам ведь к халифу надо, а в таком виде, сам понимаешь…
      Илья обиженно крякнул, но остальные богатыри Добрыню поддержали.
      – Верно Никитич говорит. Поскромнее надо быть, неча выпендриваться, а то еще подумают, что мы не той ориентации!
      Эти слова принадлежали ученому Поповичу и весьма заинтересовали Яромира. Алеша как мог пояснил ему суть вопроса. Но Яромир все равно не понял.
      – Что-то я, братцы, не догоняю! У нас ориентация на халифский дворец. Нам командировочные подписать надо! Где тут дворец? Эй, малой! – Он схватил за шиворот пробегавшего мимо мальчишку. – Тебя как зовут, Васька?
      – Ахмедка! – тут же обиделся мальчишка. – За что меня так назвал? Я правоверный!
      – Я тоже православный, – строго сказал Яромир, – а на глупости не обижаюсь. Так что учись, бери с меня пример.
      – Пусти, – захныкал малец. – Ты вон какой здоровый! Если бы я был таким, я бы тебе показал!
      – Наш человек, – улыбнулся Илья. – Не обижайся, Ахмедка. – Просто всех мальчишек, которые нам попадались, звали Васьками. Вот мы и подумали, что ты тоже Васька!
      – Сын Афанасия Никитина, – зачем-то добавил Добрыня.
      – Есть у нас такой! – живо откликнулся мальчишка. – Он на соседней улице живет. А я – Ахмедка. Правда, тоже – Никитин. Папашка у нас один, а вот мамки – разные.
      Тут уж настала очередь удивляться богатырям. Кое-как пережив такую новость, Яромир задал пацану главный вопрос:
      – Слышь, Ахмедка, где у вас дворец халифа?
      – А зачем он вам? – насупился парнишка. – Халиф у нас хороший, не надо его трогать!
      – Мы и не собираемся! – рассердился Яромир. – Мы чужеземцы. Хотим поздравить его величество с нашим прибытием.
      – А метла вам зачем? – засомневался Ахмедка.
      – Вот ведь какой въедливый! Будем мести дворцовую площадь, – соврал Добрыня. – Мусора у вас много.
      – Так бы сразу и сказали, что вы дворники! – обрадовался малец. – А то темнят, строят из себя… Вон он, дворец, видите, купол над городом торчит? Вот и топайте туда, не ошибетесь!
      – Спасибо, друг, – серьезно сказал Муромец и попытался потрепать мальчонку по голове, но Ахмедка извернулся и едва не откусил ему палец. Яромир от неожиданности выпустил мальца, и тот мгновенно скрылся в ближайшем переулке.
      – Что за молодежь пошла! – начал было Илья, но в это время послышался стук каблуков, лязг железа и дорогу богатырям преградил отряд стражников.
      – Эй, кто такие! – сердито гаркнул толстый коротышка в новенькой кольчуге, шелковых шароварах и сафьяновых сапогах. На поясе у коротышки висела богато украшенная сабля. Он встал перед богатырями, уперев руки в бока и всем своим видом показывая, что он здесь – начальник.
      – Братцы, да это же здешний Блудослав! – обрадовался Илья. – Привет, Блудя!
      – Что?! Кто-о?! – Круглое лицо начальника стражи пошло пятнами. – Как вы меня назвали? И это при исполнении! Все слышали?!
      – Все! – нестройными голосами загудели стражники, пытаясь взять богатырей в кольцо.
      – Ты, Блудя, с нами не шути! – строго сказал Илья. – Ты при исполнении, мы тоже при исполнении. Кстати, а что это у тебя сзади, на штанах?
      – А что там, на штанах? – забеспокоился начальник стражи и завертелся, пытаясь рассмотреть свою филейную часть. В какое-то мгновение он оказался к богатырям спиной и Яромир не смог сдержаться. Сапог богатыря с хрустом врезался в боевую задницу командира. Начальник стражи взмыл в воздух, но не упал, поскольку был перехвачен Добрыней. Могучий сапог Никитича перепасовал его Поповичу. Алеша принял стражника на грудь и добавил коленом, посылая его Илье. И тут уж Муромец показал класс. Сапог богатыря со свистом вошел в соприкосновение с начальником стражи. Незадачливый командир взвился в воздух и, пролетев между двумя минаретами, скрылся с глаз. Но еще минуты две над городом висел протяжный и тоскливый вой.
      – Один-ноль! – твердо сказал Илья, словно ставя точку в игре, и уставился на обалдевших стражников. Они сделали шаг назад и дружно заклацали зубами, щитами и саблями.
      – Долго будем так стоять? – недобро осведомился Добрыня, сверля глазами притихших стражей порядка. – Сейчас как дам метлой промеж глаз!
      – Ка-ра-ул! – фальцетом пропищал самый здоровенный и, развернувшись на месте, бросился наутек. Остальные припустили за ним.
      – Все как у нас, – вздохнул Муромец. – Ну никакой разницы, верно я говорю? Против ОМОНа никто не попрет!
      – Никто! – хором согласились богатыри и в самом благодушном настроении продолжили путь. Впрочем, спокойствие продолжалось недолго. Когда они вышли к дворцовой площади, оказалось, что вся она запружена войсками.
      На белом ишаке гарцевал толстяк в роскошном халате, с огромной саблей в руке. Его коротенькие ножки болтались, не дотягиваясь до стремян. Он подбадривал воинов, торопил опоздавших, а заодно красовался перед публикой, которой тоже собралось немерено.
      – К нам прибыл враг! – громко кричал коротышка на белом ишаке. – Он проник в сердце нашей родины, в Хохломабад! Шпионскими тайными тропами вошел он, чтобы захватить в плен нашего несравненного халифа, да пошлет ему Аллах долгих лет жизни! Но мы не отдадим нашего дорогого, нашего любимого халифа без боя! Только после боя мы его отдадим и будем плакать горькими слезами! Мы будем сопротивляться до последнего стражника! Ура!
      – Ура! – нестройно подтянули стражники.
      – Пошел отсюда, трус несчастный! – послышалось из толпы.
      – Что-о?! – взвизгнул командующий. – Кто меня послал? Молчите? А может, кто-то хочет прогуляться в тюрьму? Тут недалеко, и местечко мы найдем подходящее. Есть у меня специальный подвальчик для всяких недовольных! А может, кое-кому зубы жмут? Так мы поможем, разредим… – Тут всадник на белом ишаке запнулся, увидев богатырей.
      – Вот они! – заверещал он. – Вперед, мои верные нукеры! Схватить! Скрутить! Повалить!
      В следующую секунду он пустил своего ишака галопом, только не на врага, а наоборот, в тыл, и мгновенно скрылся за спинами вооруженной стражи.
      Угрюмо бряцая оружием, войско поперло на богатырей.
      – А вот теперь надевай парик! – шепнул Яромир Илье Муромцу. Илья понимающе хмыкнул, расправил усы, подмигнул друзьям, и в следующую секунду фиолетовые кудри окружили сияющую физиономию богатыря.
      По толпе прокатился дружный вздох. Войско остановилось.
      – Бахыт компот! – прошептали стражники, идущие в первых рядах, и, дружно развернувшись, пошли назад. Но идущие в задних рядах еще ничего толком не видели и продолжали напирать.
      – Куда прете! – заорали стражники, вовсю работая локтями.
      – А вы куда? – злобно откликнулись в дальних рядах. – Сказано наступать!
      – Вот и наступайте, а нам чего-то не хочется! – запаниковали первые ряды.
      – Ты мне на ногу наступил, сволочь!
      – А ты не лезь!
      – Ах так?! – В следующее мгновение отступавший стражник отвесил наступавшему крепкую оплеуху. Тот, конечно, не остался в долгу. Через минуту богатыри стали свидетелями грандиозного побоища. Стражники молотили друг друга с усердием, достойным лучшего применения. Время от времени они оглядывались на буйные фиолетовые кудри и принимались за дело с новыми силами.
      – Вот это, я понимаю, встреча! – восторженно пробасил Илья. – Не-ет! Что ни говори, а у нас так встречать не умеют. Ты глянь, как стараются!
      Стражники и в самом деле старались. Встретиться лицом к лицу с фиолетовым монстром никому не хотелось, поэтому площадь довольно быстро стала пустеть. Побоище разделилось на отдельные группки, а вскоре и они куда-то исчезли. Исчезли и зрители, причем Яромир даже не успел заметить, когда это произошло. Площадь перед дворцом была усеяна выбитыми зубами, порванными кольчугами, потерянными в пылу боя камилавками и даже штанами.
      – Ну что? – прищурился Илья. – Пойдем во дворец или… – тут он многозначительно посмотрел на метлы.
      – Согласен! – кивнул Яромир. – Подметем слегка, все почище будет!
      Через минуту халиф вместе с вельможами, затаив дыхание, наблюдал, как богатыри наводят перед дворцом идеальный порядок.
      – Это кто? – прошептал томно халиф, подставляя лицо под опахала. Опахальщики работали в ускоренном режиме. Кумарщик, как насос, тянул из кальяна сладковатый дым, направляя его прямо в лицо царственной особы. Опахальщики умело подгоняли кумар к ноздрям его величества, а его величество, зажмурившись, вплывал в привычное состояние легкого балдежа.
      Впрочем, это приятное состояние не касалось самого кумарщика. Он тоже вынужден был подойти поближе к окну. Вдобавок ему пришлось тащить на подносе тяжелый кальян. В результате кумарщик больше затягивался, нежели выдыхал, и очень скоро обкумарился до такой степени, что выронил кальян и упал, потеряв сознание. Опахальщики растерялись, но не растерялся его величество.
      Пренебрегая техникой безопасности, подгоняемый вожделением, он сунул в рот конец мундштука и принялся увлеченно сосать дым. Насосавшись до синевы, он снова выглянул в окно.
      – О! Теперь я понимаю, кто это! – торжественно заявил халиф, с презрением глядя на испуганных царедворцев.
      – Это наши новые дворники! Вот как работать надо! Вжик-вжик! А вы хотели их войсками затравить? Средь нас измена?!
      – Никак нет, ваше величество! – подскочил к нему начальник дворцовой стражи Мемнон Ага. – Мы всего лишь хотели проверить их надежность!
      – Ну и как? Проверили? – Халиф с непередаваемой иронией посмотрел на Мемнона Агу.
      – Проверили. Люди надежные, свое дело знают!
      Халиф снова залюбовался работой богатырей. Под их здоровенными метлами весь мусор куда-то мгновенно исчезал, казалось, настоящий вихрь уносит с площади накопившийся за долгое время сор. Между тем кумар стал потихоньку отпускать его величество. Омар ибн Фундук тронул носком сапога отключившегося кумаршика. Кто-то из прислуги опомнился, подскочил и сунул его величеству в рот мундштук, но от усердия сунул дальше, чем надо. Халиф едва не подавился, вытаращил глаза и заверещал:
      – Кто их пригласил? Я хочу знать, кто нанял на работу этих молодцов?
      Великий визирь отлип от окна и умело склонился перед повелителем.
      – Это я! Я, ваше величество, нанял этих богатырей.
      – Молодец! – похвалил его халиф. – Удвойте им зарплату и не вздумайте менять процентовку. Нам такие люди нужны.
      Между тем богатыри, умело работая боевыми метлами, дошли до ступеней дворца, смели остатки стражи и, продолжая работать, вошли в приемную залу.
      – Вы куда, мужичье? – рявкнул на них главный евнух, выставляя вперед породистое лицо скопца.
      – Сюда! – скромно ответил Яромир, проводя метлой по его толстой, лишенной даже признаков растительности морде.
      – Ам-ням, тьфу! – Евнух выплюнул откушенный кончик метлы и отскочил в сторону.
      – Порядок должен быть везде! – строго заметил Илья Муромец. – Эй, толстый, – повернулся он к сиятельному Аге Мемнону. – Что это за бумажку ты бросил?
      – Это обертка от конфеты, – сказал Мемнон Ага, делая шаг назад.
      – А ну подними, кому сказал!
      Начальник дворцовой стражи перевел растерянный взгляд на халифа. Халиф за это время успел устроиться на своих подушках и наблюдал всю сцену свысока.
      – Ты что, глухой? – повторил Муромец.
      – Я начальник стражи… – начал было Мемнон Ага, задрав кверху курносый нос.
      – Да хоть кто, – перебил его Яромир. – Мусорить в общественном месте никому не позволено! Быстро подошел и поднял!
      Мемнон принял было оскорбленную позу, но Илья молча взял его за ухо и подвел к брошенной бумажке.
      – Быстро подобрал и отнес в урну!
      Красный от позора, начальник дворцовой стражи нагнулся, скрипя суставами, подобрал бумажку и спрятал ее в карман.
      – Молодец! – похвалил его Илья Муромец и обвел взглядом приемный покой. Царедворцы невольно прижались к стенке.
      – Безобразие, развели свинарник! Тут не мести, тут мыть надо! Как вы ходите по такому полу? На нем же слой грязи! Кто здесь главный?
      Он тяжелым взглядом обвел испуганную челядь. Челядь задрожала, предчувствуя нехорошее. Нужно было срочно что-то предпринимать, и великий визирь предпринял.
      – Самый главный у нас – халиф! – ехидно заявил он, кивая в сторону царского ложа.
      Его величество продолжал пребывать в кумарных грезах, с равнодушным любопытством глядя на богатырей. Все происходящее казалось ему очень забавным.
      – Ага! – многозначительно произнес Муромец и принюхался. – Это кумар?
      – Кумар, кумар! – закивали царедворцы.
      Илья чеканным шагом подошел к кумарщику. Тот вытаращил на него глаза и стал жадно затягиваться, снова забывая выдыхать. Через минуту дым попер у него из ушей, и кумарщик уже во второй раз потерял сознание.
      – Вот видите, до чего доводит разврат? – брезгливо сказал Муромец. – Ну ничего. С этим мы сейчас покончим. Отныне начинаем вести здоровый образ жизни! А этих молодцов… – Он с отвращением посмотрел на кумарщиков. – Яромирка, ты можешь их выбросить из города подальше?
      – Может, на Луну? – обрадовался Яромир.
      – Верно мыслишь. Там им самое место! Тащи их на улицу и запускай на эту, как ее?
      – На орбиту, – подсказал Попович.
      – Вот именно! А мы сейчас начнем наводить порядок. Ну-ка, ваше величество, вставайте к чертовой матери! Я сказал к чертовой матери, а не в соседнюю дверь!
      Поймав халифа за рукав, Илья Муромец посмотрел в измученные наркотическим кайфом глаза его величества.
      – Кто вам эту гадость подсунул? Эхма! Здоровье-то у вас и так никудышное! Ну ничего, мы его наладим, есть у меня хорошая метода. Алешка!
      Попович подскочил к Илье.
      – Бери этого маленького, – ткнул он пальцем в Мемнона Агу, – и дуй на кухню! Тащите ведра, тряпки, ну не мне тебя учить. А мы пока все это барахло выкинем на свалку. Не приемный зал, а какая-то спальня, ей-богу! Значит так: постельное белье на дрова, а постель на склад! Или наоборот? Мы вам, ваше величество, поскромней сделаем спаленку. Досточки подложим под спину, чтобы выправить осанку, ну и вообще. Эй, гвардия! – он повернулся к царедворцам. – Ты вот, к примеру, кто?
      Каменея от страха, главный визирь подошел к Илье:
      – Я первый министр, господин дворник.
      – Значит, ты и отвечаешь за это безобразие. Вот тебе подушки, неси на склад. Что, ты не знаешь, где у вас склад? Ну ничего себе, и это называется, первый министр! Уволю без выходного пособия!
      – Я вспомнил, господин дворник! – затрепетал великий визирь.
      – Замечательно! Остальные подходи по одному. Ну чего замерли?
      Царедворцы действительно замерли. Со двора донеслись частые удары и приглушенный свист ветра.
      – Это кумарщики отправились в свое путешествие, – радостно улыбнулся Илья. – Давай, не стесняйся! Добрыня, проследи, чтобы они не разбежались.
      Через несколько минут Муромец нагрузил дворцовых клевретов спальными принадлежностями и наладил самому последнему пинка для скорости. Остановившись возле балдахина, он ненадолго задумался.
      – Это еще и клоповник! – догадался богатырь. – Ну ничего, дело-то поправимое!
      Разломав кровать, он выбросил ее в окно, сорвал балдахин и принялся метлой сметать клопов с потолка. Клопы орали от ужаса, ругались на своем языке, но Муромец смел их в кучу и прихлопнул каблуком. – Вот так-то лучше!
      Через минуту в зале появились Мемнон Ага и Попович. Они тащили бадью с водой и тряпки. В дверь заглядывал бледный от страха шеф-повар.
      – А тебе что, особое приглашение? – рявкнул Илья. – Сейчас и до кухни доберемся, и если у тебя там бардак, в котле сварю! Живо за работу!
      Шеф-повар исчез со скоростью звука. Через секунду на кухне поднялся настоящий переполох.
      – Проняло! – улыбнулся Попович. – А ты что лыбишься? – Он посмотрел на Мемнона Агу. – Бери тряпки и приступай! Что, ни разу не мыл пола? Ну когда-то надо начинать. Да не убивайся ты так, сейчас будут у тебя помощники.
      Помощники вернулись со склада, красные от натуги и пыхтящие от одышки. Всем им немедленно вручили по тряпке. Его величество, поскольку он все-таки был халиф, отстранили от самой грязной работы. Тем не менее тряпку вручили и заставили протирать подоконники.
      Вначале работа не клеилась. Царедворцы, не привыкшие к труду, печалились, но понемногу печаль ушла, испарилась сама собой, и на ее место пришел здоровый энтузиазм. А когда зал оказался вымыт начисто, энтузиазм возрос настолько, что вся дворцовая знать отправилась дальше, наводить марафет в смежных помещениях.
      Между тем Яромир с Добрыней походили по дворцу, приглядели кое-какую мебель и перенесли ее в приемный зал. Теперь здесь воцарились чистота и порядок. У стены поставили большое красивое кресло – для халифа. По стенам расставили скамьи. Когда через пару часов халиф со своими придворными вернулся в приемный покой, все ахнули.
      – Как в лучших домах Лондона! – самодовольно заявил Илья Муромец, беря халифа за руку и усаживая его на трон.
      – Вот теперь полный, как бы сказали биварцы, орднунг! Кругом чистота и никакого кумара. С ясной-то головой и управление лучше пойдет! А то видели мы ваших подданных – смотреть страшно, кожа да кости! До чего людей довели, всю страну прокумарили! Ну что скажете, ваше величество?
      Его величество заерзало на троне и вздохнуло:
      – Разве мои подданные недовольны?
      – Те, что сдохли, может, и довольны, – заявил Илья. – А те, что живы, те еле ползают!
      – Но что я могу сделать для моих подданных? – озаботился халиф, заискивающе глядя на богатыря. – Что ты мне посоветуешь, господин дворник?
      При слове «дворник» Илья поморщился и, почесав затылок, сказал:
      – Повесил бы первого министра!
      – Как?! – в один голос вскричали первый министр и халиф.
      – За шею, – объяснил Муромец. – Ну можно не повесить, можно отрубить голову или содрать кожу. Можно сварить в масле, наверное, это лучше всего. Это уж наверняка! Тогда следующий министр быстро придумает, как сделать так, чтобы народу жилось хорошо!
      – А что, если ты прав? – вдруг задумался халиф.
      В следующее мгновение Мемнон Ага подскочил к великому визирю и, придерживая рукой саблю, громогласно заявил:
      – Ваше высокопревосходительство, вы арестованы! В каком масле мы будем его варить, ваше величество?
      Халиф поскреб подбородок, потянул ноздрями и, не учуяв привычного кумара, злобно заявил:
      – В рафинированном. Оно не так воняет!
      Великий визирь бухнулся на колени, но обратился не к халифу, а к богатырям:
      – О могучие дворники! Заступитесь за меня перед великим халифом! Не виноват я! Это все проклятый кумар, все мозги проел. Я… я знаю, что надо сделать, чтобы все были счастливы!
      – Ну и что? – холодно осведомился Илья, перед глазами которого так и стояли оголодавшие жители Хохломабада.
      – Реформы! – завопил великий визирь. – Мы проведем реформы! Во-первых, реформы ЖКХ… то есть создадим животноводческие комплексные хозяйства, совхозы…
      – А это что? – у потрясенного халифа вытянулось лицо.
      – Это современные хозяйства, – гордо ответил визирь. – Я все сделаю по последнему слову науки и техники… Я привлеку к работе лучшие научные умы!
      – Петровича, что ли? – саркастически поинтересовался Яромир.
      – Гуссейна Гуслию! – заявил первый министр. – Дадим крестьянам беспроцентную ссуду на покупку мотыг и лопат. О, только не казните меня, я все исправлю!
      Однако лишенный кумара повелитель был в сильнейшем раздражении, и только когда Илья милостиво кивнул головой, тоже сменил гнев на милость.
      – Ладно. Даю тебе испытательный срок.
      – Пять лет! – завопил визирь.
      – А вот тебе шиш! – невежливо откликнулся халиф. – Два года и ни минутой больше. Время пошло!
      В ту же секунду великий визирь сорвался с места и убежал как нахлыстанный. Илья повернулся к друзьям:
      – Мы все сделали, что смогли?
      Яромир покачал головой:
      – А Гуссейн Гуслия?
      – Точно! – Муромец хлопнул себя по лбу. – Вот что, ваше величество. Неладно что-то в вашем государстве. Нечисти у вас, по слухам, развелось немерено. Колдуны заедают, чернокнижники разные. Если уж мы дворники, то нам и эту нечисть надо вымести! А прежде всего нужно найти вашего мудреца. Где он прячется?
      Халиф ненадолго задумался, затем поманил к себе пальцем Мемнона Агу.
      – Вопрос слышал?
      – Так точно, ваше величество! – бодро заявил начальник дворцовой стражи.
      – Вот и решай. А мне пора объявить день открытых дверей. Пусть любой из моих подданных приходит во дворец со своими нуждами. Реформы так реформы!

20

      Лесной чертяка Трофимыч без передышки нарезал круги по поляне. Ноги, пересаженные от молодого и непоседливого наводчика, отказывались повиноваться умудренному, умеренному в своих желаниях чертяке. А между тем ему нужно было привести себя в надлежащий порядок, чтобы отдать визит председателю ГКЧП Альфреду.
      Помощник Альфреда, черт-секретарь Гарри, был тщательно отскрябан от городской стены и собран в ведро. Это ведро надлежало вручить Альфреду в торжественной обстановке.
      Крышка ведра все время съезжала набок. Это черт-секретарь пытался высунуть голову, чтобы посмотреть, что происходит вокруг. Оно бы и не жалко, смотри, пожалуйста, но голова Гарри, точнее, то, во что она превратилась после выстрела пушки, производила на всех гнетущее впечатление. Чтобы лишний раз не травмировать свою психику, Трофимыч приладил на крышку ведра булыжник.
      – Ты, милок, особо не высовывайся, – предупредил он Гарри, – а то выплесну тебя в болото. Там знаешь, какие щуки? Вмиг схарчат!
      Гарри что-то прокукарекал из ведра и затихарился.
      – То-то же, – смягчился Трофимыч. – Эй, челядь! Новый мундир, сапоги, ордена, живо! А где сапожная вакса для усов? Какая сволочь ее сожрала?! Чем я теперь усы напомажу?
      Тем не менее сапожная вакса все же нашлась. Трофимыч приказал принести зеркало. Два нетопыря тут же наложили заклятие на лужу, осторожно, стараясь ее не разбить, подняли с земли и поставили перед Трофимычем вертикально. Лужа оказалась так себе, мутноватая, с прилипшими травинками, но Трофимыч остался доволен: черные, как у кота, усищи, пронзительно зеленый взгляд, легкая небритость – все соответствовало самым последним требованиям моды.
      В отличие от Альфреда Трофимыч и не думал идти пешком. Все те же нетопыри заранее расширили подземный ход, устроили там салазки, впряглись в них как в телегу, и лесной чертяка покатил в них не хуже боярина. В ногах у него стояло ведро, в котором лениво бултыхался Гарри. Ему было скучно, он вздыхал, кряхтел и наконец напрямую спросил, где они находятся.
      – В твоей подземке, – нехотя ответил Трофимыч. Он считал ниже своего достоинства разговаривать с существом, от которого осталось только то, что с трудом удалось собрать в ведро.
      – Скоро я тебя отдам твоему шефу, хе-хе! – добавил он и, вынув носовой платок, надушенный болотною тиной, принялся томно обмахиваться. – Как можно жить в катакомбах, не представляю! Тесно, темно, сыро… и жрать нечего. Впрочем, это дело вкуса.
      Время от времени им попадались черти-подпольщики. Кто-то пер ворованное добро, двое тащили сопротивлявшегося алкаша. Пьяный мужик сначала думал, что его приглашают выпить на троих, но из разговоров понял, что его самого собираются разделить на десятерых, и, возмутившись, затеял бучу. В конце концов все это переросло в настоящую драку. Алкаш вытащил из-за голенища тесак и в хорошем темпе принялся обрабатывать своих недругов. В следующую секунду над головой Трофимыча просвистели чье-то отрезанное копыто и хвост.
      Не дожидаясь, чем закончится потасовка, Трофимыч свернул на другую улицу. Здесь уже стоял постовой с повязкой на тощей мохнатой лапе. На повязке было написано «ППС».
      – Пожалуйте налево! – вежливо поклонился он и одарил Трофимыча такой улыбкой, что опытному лесному чертяке стало не по себе. Он сразу вспомнил страшные рассказы про городские катакомбы и про все те безобразия, которые там творятся.
      Сладкий холодок пробежал у Трофимыча по спине. Впрочем, он тут же отогнал от себя дурные мысли. Все-таки одно дело делаем, за свое, коренное, боремся!
      Штаб-квартира председателя ГКЧП Трофимычу не понравилась. С глиняного потолка за шиворот падали какие-то крошки. Время от времени стены вздрагивали и по подземельям прокатывался тревожный гул. Это Святогор в своем тереме ходил взад-вперед и о чем-то думал. Трофимыч поежился, но, будучи опытным дипломатом, улыбнулся, легко выскочил из салазок, тут же врезался башкой в дубовое перекрытие и разъехался на мокрой глине, едва не расплескав Гарри.
      – У вас очень мило! – сказал он Альфреду, вышедшему встретить дорогого гостя. – Только тесновато немного. И это… вы не боитесь, что вас может завалить?
      – А нам по барабану! – широко улыбнулся Альфред. – Завалит в одном месте, вылезем в другом. Мы ж – подпольщики! Но волноваться нет причин: мои парни хорошо утрамбовывают стены и потолок и проклеивают их своей слюной. Во всяком случае, если произойдет завал, мы вас откопаем.
      Последнее обещание только усилило беспокойство Трофимыча, которому уже казалось, что стены и потолок давят на него со страшной силой. Поэтому лесной чертяка захотел поскорей отделаться от нужных, но неприятных дел и оказаться у себя, на родном и таком просторном болоте.
      – Дорогой коллега! – Трофимыч, сияя лучезарной улыбкой, протянул Альфреду ведро. – Вот ваш пресс-секретарь. Это все, что мы могли отскрести от стены. Что-то впиталось в землю, что-то разлетелось по окрестностям и было сожрано кошками и собаками. Впрочем, для своего нынешнего состояния он чувствует себя неплохо. – Гарри, откликнись, дружок! – Трофимыч снял крышку с ведра. Альфред уставился на Гарри и начал медленно покрываться фиолетовыми пятнами.
      – Здравствуйте, дорогой шеф! – радостно донеслось из ведра. – Думаю, что и в таком положении я могу быть полезен вашей темности. Ведь главное во мне – это мысль!
      – Гарри! – прослезился Альфред. – Я поставлю ведро с тобой в свою спальню, лишь бы не спутать с ночным горшком и не выплеснуть!
      – Кхе-кхе, – Трофимыч деликатно прервал председателя. – А как там дело с солдатским табачком? С тем самым кисетом?
      – Мы работаем в этом направлении, – несколько неопределенно ответил Альфред. – Новости могут быть с минуты на минуту. Да вы не спешите, посидите, здесь у меня уютно… только позвольте, я с вас паучка стряхну, а то тяпнет за шею. – Он аккуратно смахнул с его плеча здоровенного мохнатого паука, ростом с небольшую курицу, и пинком прогнал его за порог.