Кровник - Шесть секунд до взрыва

– А что, у тебя есть такая штука? – удивленно спросил боевик. – Я что-то не видел раньше…

– Ха! – командир развеселился. – Слушай больше! Этой штуки у меня нет – я приклею на жвачку свой портсигар. Вот так. Но они-то об этом не знают!

– Ай, молодец! – восхитился боевик. В этот момент я протолкнул Светку в салон и, ухватившись за поручень, надавил, чтобы забраться самому. «Пронесло! – метнулось в сознании. – Ну, еще чуток!» – И вдруг там, впереди, что-то произошло – послышались возмущенные возгласы, плотное скопление тел колыхнулось назад. Прямо перед Светкой откуда ни возьмись возник здоровый дед, который ломился к выходу и причитал:

– До ветру мне, братцы! До ветру, а то все!

Светка слабо пискнула и тут же была водворена мощным толчком деда на нижнюю ступеньку автобуса – я вывалился наружу и злобно прошипел:

– Дед – назад!!! Назад, скотина! Сссука! Я тебя задушу! Назад!

– Ой, командир, – заблажил дед, обращаясь к лентоносцу. – Ой, выпусти до ветру, а то щас обделаюсь. Не дай опозориться старому…

– Что там у вас? – боевик недовольно крякнул, включил мощный фонарь и полоснул лучом по дверному проему. – Ты куда, дед?

– До ветру! – заорал дед что есть дури. – Щас наделаю в штаны!

– Ладно, вылезай, – разрешил командир и оскалился: – Мы гуманные!

Дед опять рванулся, и, несмотря на то, что я изо всех сил держался за поручень в автобусе, стараясь вдавить свою жену внутрь салона, мы все трое спустя краткий миг оказались на улице: я, Светлана и дед, который шустро рванул куда-то влево от автобуса.

Подхватив Светлану за локоть, я попытался запихнуть ее в дверь, и в этот момент лентоносец направил луч фонаря ей в лицо.

– О! «Эпилепсия»! – обрадованно воскликнул он и ухватил Светланку за руку. – Иди сюда, «эпилепсия», мы тебя лечить будем!

Рванувшись влево, я рубанул кулаком, целясь в голову «духа», но немного оплошал – ослепил луч фонаря, метнувшийся мне в лицо, – бандит отпрянул назад, и кулак мой глухо толкнулся о его разгрузку, зацепив там что-то твердое. В этот миг что-то тяжелое обрушилось мне на затылок, и мир вокруг свернулся в клубочек, который, в свою очередь, уменьшился до размеров точки…

Очнувшись, я обнаружил, что сижу на ступеньках «Икаруса» и чьи-то руки заботливо прикладывают к моей голове мокрую тряпку. Оттолкнув эти руки, я поднял голову – в салоне тускло горела единственная лампочка, над водительским местом. Голова гудела, как трансформатор. Ощупав затылок, я наткнулся на здоровенный желвак у основания черепа.

В салоне кто-то всхлипывал, кто-то причитал, кого-то успокаивали.

– Очухался, сынок? – раздался голос сзади. – Крепко тебя угостили! – Я обернулся и с трудом различил бабку-спекулянтку. Она располагалась в автобусе сзади, вся в баулах и мешках. – Я примочку тебе делала – шишак здоровущий получился, – сообщила бабка и скорбно вздохнула. – А девчонку твою увезли, супостаты…

Меня словно током ударило. Светка!!! Господи, они же забрали мою жену! Взвыв от бессильной ярости, я ломанулся наружу. Тотчас же вопль ужаса потряс салон:

– Взорвется!!! Щас взорвется!!! – разноголосым хором заорали те, что заметили мой порыв.

– Э-э, не балуй! – Водила грозно приподнялся на своем месте, его напарник, привстав со служебного сиденья, обнял меня за плечи и тихо пояснил: – Ну, успокойся, браток, че уж теперь? Там они микрочип повесили – если масса изменится, все взлетим в небеса…

Вырвавшись из объятий второго водилы, я несколько раз лупанул кулаком по панели управления – дверь всхлипнула и отъехала. Я вывалился наружу под аккомпанемент отчаянных криков. Обнаружив на двери приклеенный жвачкой пластмассовый портсигар, я бросил его в салон и сообщил:

– Вот он, ваш микрочип. Кому вы верите? – и, отбежав от автобуса, начал всматриваться в темноту. Вскоре из салона повыбирались люди – шоферня, недоуменно переговариваясь, включила снаружи переноску и принялась ковыряться в моторе.

Сознание мое лихорадочно перебирало наиболее приемлемые варианты действий – надо же было что-то предпринимать! Изо всех сил напрягая извилины, я вскоре понял, что ничего хорошего придумать не могу, и заскрежетал зубами. «Господи!!! За что?» Я развернулся к автобусу и заорал на водителей:

– Какого хрена копаетесь?! Ремонтируйте живее!

Ехать же надо, сообщить! Они же, бля, с каждой минутой все дальше и дальше!

– Куда там ехать, – угрюмо пробормотал один из водил, – они двигун расстреляли. Ты посмотри, весь блок разворотило…

Упав на траву, я некоторое время стонал и бил кулаками оземь, затем вдруг представил себе: трясущиеся по колдобинам «Уралы», в кузовах которых бандиты терзают мою жену… Мне такого не могло присниться даже в самом страшном сне, небыль это, кошмар… Совершенно ничего нельзя сделать, даже если мне удастся добраться до трассы и остановить попутку. Пока я доеду до первого поста ГАИ, сообщу о случившемся, пока они там мне поверят, пока поднимут на ноги силы и средства, достаточные для надежного блокирования района и перехвата, – «духи» будут уже далеко. Я сел на колени и заплакал навзрыд. Если бы мои бойцы увидели меня сейчас, они бы не поверили глазам своим: никто никогда и нигде не видел, чтобы железный Сыч плакал, – не было на свете сил, чтобы вынудить его на это немужское дело…

Мимо меня прошел пацан – тот самый, который рискнул запечатлеть боевиков на «Полароид». Он приблизился к ковыряющимся в моторе водителям и протянул что-то под луч переноски.

– Гляди, дядя, снимок получился, – обрадованно воскликнул пацан. – Вот они, враги. Нормально вышли. Можно в милицию отдать!

Рассмотрев полароидную фотографию, один из водил угрюмо пробормотал:

– Ага, обязательно. Можешь этот снимок себе на память взять. Так они и станут искать этих… Вон, на Дудаева был всероссийский розыск объявлен, что толку?

Перестав рыдать, я чисто автоматически приблизился к пацану, внимательно всмотрелся в лица, запечатленные на фото, и, вырвав из рук мальчишки фотографию, засунул ее в карман куртки, проигнорировав протесты маленького фотографа с опухшей щекой.

Нет, я не обижаю маленьких – это не в моих правилах. Просто мое сознание на общем фоне полного отчаяния вдруг вычленило одну рациональную мысль. Нет, в тот момент я даже отдаленно не представлял себе, как можно будет воспользоваться этой фотографией. Просто она была единственным связующим звеном, пусть зыбким и крайне ненадежным, но все же крохотным мостиком между мною и теми, кто увез в ночную мглу самого дорогого мне человека…

ГЛАВА 2

…Мужик стоял на опушке леса, обернувшись назад, и, прищурившись, смотрел на пятерых «духов», которые с ленивым любопытством наблюдали за его телодвижениями. Несмотря на достаточно прохладную погоду, а стоял конец апреля, на лбу у мужика подрагивали крупные градины пота. Кроме того, темные пятна, выступившие на клетчатой рубашке несколько минут назад, свидетельствовали, что этот парень в одночасье вдруг тотально вспотел – хотя он не бегал и не совершал титанических усилий. Это объяснялось просто: мужик не хотел умирать.

– Ну че встал? Ты иди давай, иди, – посоветовал один из чеченов – худощавый фиксатый черныш лет сорока, облаченный в баранью душегрейку и папаху. – Топай, – он ткнул для убедительности стволом автомата в направлении леса. – Туда топай.

Мужик тяжело вздохнул и отрицательно помотал головой: в этом месте метрах в тридцати от опушки шла сплошная полоса минных заграждении – он прекрасно об этом знал.

– Не пойду, – мужик упрямо сжал губы и нахмурился, стирая пот со лба. – Уж если совести у вас совсем нет, мочите прямо здесь. А то ногу оторвет – буду мучиться, хрен его знает, как долго. Или отпустите, или мочите – не пойду туда, и точка.

– Э-ээээ – че дурака включаешь? – сокрушенно произнес фиксатый и пояснил: – Мы тебя здесь убить не можем – тут ваши спецы частенько работают. Вдруг труп найдут? Рядом село – женщины, дети… Труп найдут – будут зачистку делать. Самолеты будут, «вертушки», пушки – ну, сам знаешь. Невинные люди пострадают. А подорвешься на мине – хорошо. Если на мине, сам, значит, спроса ни с кого нет. Ты же не хочешь, чтобы невинные пострадали, э?

– Ну и что – спецы, – угрюмо буркнул мужик. – Закопайте поглубже, они же не будут в земле ковыряться…

– А вдруг будут? – не согласился фиксатый. – Найдут труп – женщины, дети пострадают. И потом, неохота землю копать…

– Я в гробу видел ваших женщин и детей! – Мужик развернулся, смачно плюнул в сторону «чехов» и внезапно сел на землю. – Не пойду никуда – хрен вам!

Как только он сел, я поднял указательные пальцы обеих рук вверх и качнул ими в сторону пятерых боевиков, так неосмотрительно скучившихся на опушке леса. Тотчас же из кустов с двух направлений затрещали автоматы с «ПББС» – пятерка «духов» аккуратно легла неподалеку от сидящего мужика, а сам сидящий ошалело вытаращился на моих разукрашенных бойцов, выскочивших из кустов.

– Ну вот, мужик, – с тебя коньяк, – сообщил я спасенному, выбираясь из канавы. – Или нет, лучше «Абсолют» – местный коньяк в последнее время чего-то испортился, батенька…

Вот таким образом началось мое знакомство с полковником ФСБ Анатолием Петровичем Шведовым. Как потом выяснилось, Шведов что-то там выискивал неподалеку, его прихватили «духи», приехавшие в село за провиантом, маленько побили и, за неимением времени и отсутствием возможности транспортировать на свою базу, решили ликвидировать как российского шпиона. А я с бойцами аккурат в это время возвращался из рейда и заинтересовался возней на опушке. Короче, повезло полковнику. Не разгляди я тогда мелькнувшую меж кустов клетчатую рубаху, «духи» бы с ним долго не церемонились.

Какого хрена он там что-то выискивал, я интересоваться не стал – не так воспитан. Добравшись до нашей заставы на трассе Ростов – Баку, я вручил спасенного полковника особистам и укатил с бойцами на ВПУ. На войне круг общения весьма разнообразен, и вспоследствии мы неоднократно встречались со Шведовым в разных местах Чечни и пару раз даже коротали время за чаркой. «Абсолют» он мне так и не презентовал, но как-то при случае вручил визитку со своими реквизитами и сказал:

– Будешь в столице, заходи без церемоний. Помни: я – твой должник…

Это, конечно, глупо – сломя голову мчаться за помощью к малознакомому мужику из ФСБ, пусть даже я и спас ему жизнь. Однако мне надо было срочно попасть в Чечню, причем не в обычной ипостаси, а как частному лицу. Я совсем не был убежден, что Шведов взмахнет ресницами и проблема моментально разрешится, отнюдь. Вполне могло оказаться, что никакого Шведова в природе не существует и мой полковник – не более чем легенда, под которой в Чечне работал какой-нибудь контрразведчик. Вполне могло оказаться, что телефон на визитке – просто цифры, тиснутые бронзовой краской на аккуратный прямоугольник плотной глянцевой бумаги по принципу «три П»: пол – палец – потолок. И вообще, просто чудо, что я не потерял эту карточку: помнится, я засунул ее в кармашек разгрузки, и она не выпала лишь совершенно случайно. Короче говоря, я действовал наобум, как зомби с принесенной программой: вот цель, вперед, без отклонений. Да, разумеется, у меня много хороших знакомых – на кривых тропинках войны люди быстро привязываются друг к другу и при необходимости все мои боевые братья встали бы плечом к плечу, чтобы помочь другу, попавшему в беду. В данном случае такая помощь была для меня абсолютно бесполезна. Единственный, кто мог реально что-то сделать, по моим рассуждениям, это был Шведов, или кто-то там еще, работающий под его именем.

Прибыв в Москву, я прямо с Павелецкого вокзала позвонил по указанному в визитке телефону. Когда на том конце слегка раздраженный голос ответил:

– Да, Шведов, – я едва не упал в обморок и даже прослезился от счастья.

– Это я, Сыч, – хрипло пробормотал я. – У меня беда.

– Ты где? – буднично поинтересовался Шведов, будто мы расстались вчера вечером после совместной попойки.

– На Павелецком, – я выглянул из будки и быстро сориентировался, – возле «Мини-маркета», ну, под желтой вывеской. Только приехал…

– Я тебя понял, – оборвал меня Шведов. – Стой на месте, никуда не ходи – заберу.

Минут через пятнадцать ко мне подкатил черный «ГАЗ-31» с нулями, и сидевший рядом с шофером Шведов, высунувшись в окно и пожав мне руку, бросил:

– Ты плохо выглядишь. Падай назад, – и показал большим пальцем правой руки себе за спину.

Буквально через полчаса я сидел в мягком кресле в просторном холле шведовскои квартиры и лаконично повествовал о своих злоключениях, пытливо всматриваясь в лицо сидевшего напротив хозяина, стараясь уловить его реакцию.

– Боюсь, что покажусь тебе черствым и бездушным, – сказал Шведов, выслушав мое повествование, – но утешительного ничего сообщить не могу. Ты знаешь, сколько русских женщин бесследно исчезли в Чечне за последние пять лет?

– Не знаю, – безразлично ответил я, – наверно, много. Мне те женщины по барабану. А свою я буду искать. Даже если вы мне не поможете, я найду способ попасть туда…

– Это дохлый номер, – Шведов махнул на меня рукой и болезненно поморщился. – Ты, Антон, лучше смирись и положись на судьбу. Мало ли как бывает – вдруг она к тебе сама объявится через некоторое время? Хотя…

Что это вы несете? – я ненавидяще уставился на Шведова – обида комком скакнула к горлу: не так должен был реагировать на мою беду человек, которому я спас жизнь. – Ну вы даете! Объявится! Вот спасибо, хорошо! – Я встал из кресла и направился к выходу, даже отдаленно не представляя себе, что я буду делать после того, как окажусь за дверью. Нет, не такой прием я ожидал встретить. Хотелось выскочить и набить кому-нибудь рожу, на худой конец заорать что-то непотребное.

Слезы застилали глаза, еще чуток – и разрыдаюсь. Шведов одним прыжком догнал меня, ухватил за локоть и начал водворять обратно в кресло, ласково увещевая:

– Тихо, брат, тихо. Не надо пороть горячку! Ну – заработался я, очерствел, ну, извини – ляпнул, не подумав… – и далее в таком же духе.

Особо не сопротивляясь, я снова уселся в кресло и агрессивно сообщил своему визави:

– Я буду искать ее в любом случае, неужели не ясно?! Вон матери солдатские, бывает, ищут своих сыновей по полгода и находят же иногда. Некоторым, кстати, похоронки приходят, а они прутся к черту на кулички и где-нибудь под Ведено или Бамутом отыскивают своих сыновей. Пусть без яиц, в дистрофическом состоянии, но находят!

– Так это солдаты, Антон, – мягко возразил Шведов и тяжело вздохнул. – Солдат он и есть солдат, пацан… А женщина – это совсем другое дело. Что это они пропадают в таком количестве, как ты полагаешь, а? Это же зверье, нелюди! Схватят в рейде или с поезда снимут и развлекаются до тех пор, пока баба не помрет. Потом бросят где-нибудь…

– Я в курсе, – оборвал я Шведова. – Не надо детализировать… Я вот что думаю: доберусь до первого попавшегося села на подконтрольной «духам» территории, возьму в заложники их женщин и детей и объявлю: давайте, ищите мою жену. Вот параметры, – я выложил на стол несколько фотографий Светланы. – Если не сыщут через пару суток, начну отстреливать заложников по одному…

Ннндаааа, – озабоченно протянул Шведов. – Тяжелый случай. – Он взял фотографии и некоторое время рассматривал их, барабаня пальцами по столу, затем спохватился: – Слушай, ты за эти трое суток ел хоть что-нибудь, а?

– Ничего не ел, – сообщил я. – Не ел и не пил – не хочу.

– Так-так, – полковник покачал головой и хмыкнул. – Ну и зря. У тебя стресс. Надо было напиться.

– Пить не буду, – упрямо возразил я. – Пока не сыщу жену.

– Тогда схлопочешь шизу, – сказал Шведов и вновь болезненно поморщился. – Вот что. Я сегодня занят до упора, ночевать не приду. Мои за городом, на даче. Оставайся, хозяйничай тут. Завтра утром я приеду, а там…

– Мне некогда ждать до завтра, – я опять встал из кресла и набычился. – Вы сразу скажите – можете помочь или нет? Если нет – спасибо, я сам как-нибудь.

– Ну что ты заладил – сам да сам, – Шведов раздраженно хлопнул по столу ладонью. – Сядь! И как это ты себе представляешь? Тебя даже не пустят на подконтрольную федералам территорию, если сунешься в частном порядке. Я займусь твоим горем – сам ты не соорудишь ничего хорошего, только нарвешься на неприятности. Ясно?

– Ясно, – я уселся обратно и горячо пожал Шведову запястье. – Спасибо!

– Не за что, – полковник кисло улыбнулся. – В общем, завтра утром я тебе все обрисую – надо кое-что там уточнить… Ты буйный во хмелю?

– С чего вы взяли? – удивился я. – Вообще-то, насколько мне известно, прецедентов не бывало.

Аааа! Да-да, – спохватился Шведов. – Помню, помню – ты в пьяном виде становишься страшно добрым и хочешь спать где попало. Короче, оставайся у меня, хорошенько покушай и напейся вдрызг. Жратва – в холодильнике, выпивон – в серванте. Это приказ. Иначе шизу подхватишь – а в невменяемом состоянии, я полагаю, ты и сам прекрасно понимаешь, какой из тебя сыщик получится. Ну все, я пошел, до завтра. – Распорядившись таким образом, полковник стремительно стартанул из кресла и скрылся за дверью, не оставив мне времени для возражений.

Я немного посидел в кресле, анализируя свое состояние, и пришел к выводу, что если еще не сошел с ума за эти трое суток, то вполне близок к этому. Страшная тяжесть утраты любимого человека раздавила меня окончательно: вызвав в памяти образ Светланы, я ощутил, что жаркая волна бессильной ярости уже не подступает к горлу, как было ранее. Только давящее чувство непоправимой беды господствует в сознании – более ничего… Я был опустошен, разбит и лишен совершенно каких-либо эмоций. Прав был Шведов, в таком состоянии только с гранатой на дот бросаться, нет мне более достойного применения. Немного посомневавшись, я решил остаться – рассудок все равно не подсказывал ничего приемлемого для поисков супруги.

Прихватив из серванта литровую бутылку «Кремлевской», я прошел на кухню, вытащил из холодильника колбасу и сыр и буквально уже через пятнадцать минут надрался до состояния полной потери ориентации в пространстве, как и приказал полковник Шведов.

Очнулся я от того, что какой-то нехороший субъект окатил меня холодной водой – причем весьма обильно и недружелюбно. Ошарашенно таращась по сторонам и отфыркиваясь, я приподнялся и обнаружил, что располагаюсь на полу в кухне, рядом стоит свежевыбритый Шведов с мешками под глазами и здоровенным пустым ковшиком в руке и озадаченно морщит лоб.

– Ну ты даешь, Сыч! – удивленно покачал головой полковник. – Выкушал сам на сам литр водочки, а закусил двумя бутербродиками с колбасой и сыром, судя по наличию продуктов. Плохо не стало?

– Не-а, – я сладко зевнул, поднялся с пола и обозрел интерьер: за окном слегка рассвело, часы на стенке показывали половину шестого утра. – Был приказ: нажраться. Приказ выполнен. Я вообще страшно дисциплинированный, когда чувствую, что решение начальника разумное и единственно правильное в данной ситуации.

– Ну-ну, – неопределенно хмыкнув, полковник показал мне жестом на сегмент мягкого уголка, а сам напялил фартук и открыл холодильник.

Усевшись за стол, я некоторое время наблюдал, как Шведов сооружает здоровенную яичницу с ветчиной на имевшей свежие следы предыдущих жарок огромной сковородке. Во рту пересохло, голова была страшно тяжелая и непременно желала упасть на грудь – думать ни о чем не хотелось.

– Ну вот, совсем другое дело, – резюмировал Шведов, покосившись на меня. – Ты слегка эмоционально разгрузился. А может, и не слегка… Похмеляться будешь? Пиво есть.

– Не буду, – героически отказался я и, облизнув пересохшие губы, выровнял голову и зафиксировал взор на физиономии полковника, точнее, на его правом ухе, так как полковник располагался боком по отношению ко мне и разворачиваться пока что не желал. – Результат? – грозно прошептал я и поперхнулся.

Ха! Шустрый больно! Результат, – передразнил Шведов и укоризненно покрутил головой, но, напоровшись на мой пронзительный взгляд, поспешил добавить: – Да все в ажуре, братан. Все тип-топ… Я сооружу тебе тур в Чечню со всеми удобствами и под хорошей «крышей». Короче – повезло. Хотя, если хорошенько разобраться, везение – суть совокупных усилий индивида и в конечном итоге критерий его рационального труда на пути к намеченной цели.

– Какой тур? – удивился я. – Туда что, туристы ездят? Вот так ничего себе!

– Не торопись, май дарлинг, – полковник подмигнул мне и ловко водрузил сковородку на подставку. – Давай поедим, а в процессе я быстренько опишу тебе суть.

Глянув на сковородку, я вдруг ощутил зверский аппетит – до того заманчиво выглядели сочные ломти розовой ветчины, обильно залитые яйцом и присыпанные зеленым луком.

– Можно, – согласился я и, вооружившись вилкой, приступил к трапезе, слушая между делом рассказ полковника.

– Там козел один есть, – сообщил Шведов, набив рот яичницей, – англичанин. Независимый журналист с громким именем и все такое.

– Что, совсем плохой? – поинтересовался я в перерыве между движением челюстей. – Почему козел?

– Ну не то чтобы совсем, – поправился полковник. – И, может, вовсе не козел. Но фрукт. Короче, хочет книгу писать о справедливой войне чеченского народа против российских оккупантов и зверствах федеральных войск.

– Вот как! – удивился я. – А вы его в расход не вывели?

– Нельзя, – полковник негодующе взмахнул вилкой. – Плюрализм, бля. Демократия.

– Очень жаль, – констатировал я и насадил на вилку очередной кусок ветчины.

Согласен, – кивнул Шведов и продолжил: – Однако не в этом суть. Ты, насколько я помню, сносно владеешь чеченским?

– Ну, сносно – это сильно, – поправил я. – Понимаю разговорную речь, могу обиходные фразы произносить.

– Ага, – Шведов подмигнул мне. – А еще ты обучался в спецшколе с английским уклоном. Так что, насколько мне известно, довольно хорошо владеешь английским. Ну, прямо шпион!

– Откуда вы знаете про спецшколу? – удивился я. – Вы что, затребовали мое личное дело?

– Это не важно, – Шведов небрежно махнул рукой. – Так что там с английским?

– Разговорным владею сносно, – признался я, – читаю средненько, пишу вообще только со словарем – в грамматике дуб дубом.

Ну и ладушки, – успокоил полковник. – Писать тебе вряд ли придется. Короче – мы пасем этого козла. Мало ли что? Вдруг он не тот, за кого себя выдает. Сейчас такое время – и под более солидной личиной проникают шпионы. Всех не проверишь. Он себе давно уже все оформил и выбил документы, необходимые для беспрепятственного передвижения в зоне боевых действий, готовился двигать уже неделю назад. Но наши выставили условие, так как одному туда соваться весьма рискованно, нужен человек, хорошо знающий местные обычаи, географию, короче – гид. Кроме того, он сам по-русски может общаться только с разговорником, хотя и коллекционирует нашу ненормативную лексику. Этот козел предпринимал какие-то телодвижения в плане самостоятельного поиска гида, однако наши быстро отмазали всех желающих заработать. Отправить с ним никого не можем – каждый человек на счету. Если с каждым журналистом отправлять по сотруднику, некому работать будет. Сейчас он сидит в «России» злой как черт и хочет куда-то там жаловаться. В принципе, ему ненавязчиво объяснили, что это бесполезно. Ну вот, собственно, и все. Сейчас приведешь себя в порядок, и поедем к нему.

– А он возьмет меня? – усомнился я. – Вдруг он заподозрит, что я ваш сотрудник?

– Если я не ошибаюсь, ему сейчас по барабану – сотрудник, не сотрудник, – Шведов закончил подчищать хлебом остатки яичницы и разлил по чашкам кофе. – Он торчит здесь лишних семь дней и ухватится за тебя, как за спасительную соломинку. Представишься специалистом-этнологом, хорошо знающим обычаи горских народов и географию Чечни. Вот, кстати, это тебе. – Шведов вытащил из-под стола «дипломат» и, раскрыв его, извлек кожаную автомобильную аптечку и пластиковую карточку. – Это твоя ксива и походный арсенал. По дороге объясню, как им пользоваться.

На карточке красовалась моя фотография с информацией о том, что я – Роберт Дэниел, корреспондент английской газеты «Гардиан».

– Ох ты! – воскликнул я. – Лихо! А откуда у вас моя фотография?

– А, какая разница, – уклончиво пробормотал Шведов. – Бери, пользуйся. Этому козлу объяснишь, что так вам будет безопаснее путешествовать: русского могут где-нибудь под горячую руку пустить в расход, а англичанина, рубь за сто, не тронут. Если будет интересоваться, где взял удостоверение, объяснишь, что купил на базаре. Он все равно будет запрашивать свой ИЦ и сразу выяснит, что никакого Роберта Дэниела в природе не существует. Так что – пусть лучше сразу тебе верит. Ну, марш в ванную, отправляемся через пятнадцать минут.

Спустя сорок пять минут я сидел в гостиничном номере и беседовал с белокурым дородным мужиком лет сорока, который беспрестанно лучился обаятельной улыбкой и пристально смотрел на меня серыми глазами, в коих не отслеживалось даже капельки доверия.

Звали его Тэд Прайс, моему приходу он действительно страшно обрадовался. Особенно, когда я сообщил, что знаю Чечню как свои пять пальцев, и вообще, Тэд оказался весьма обаятельным парнем.

Через шесть минут с начала разговора я не выдержал и выложил ему свою историю, сдав с потрохами замыслы ФСБ и проигнорировав вполне реальную возможность прослушивания нашей беседы коллегами Шведова: мне нужен был единомышленник, в таких делах нельзя играть втемную.

Выслушав меня, Тэд довольно долго молчал – думал. Затем он вздохнул и сообщил:

– Если это не легенда КГБ, то это просто ужасно, мой друг.

– ФСБ, – поправил я. – И никакая это не легенда, У меня язык бы не повернулся врать про такое!

– ФСБ – все равно КГБ, – махнул рукой Тэд. – Ну а если это не легенда, я постараюсь всячески помочь тебе, мой друг.

ГЛАВА 3

– Не дергайся, скотина! Стой спокойно! – скомандовал долговязый мужик с прыщавой рожей, закатив возмутившемуся было Тэду смачную оплеуху и сильно ткнув в спину стволом автомата, заставляя пошире раздвинуть ноги и опереться руками о крышу «Лендровера». Тэд не понимал, чего от него хотят, и, естественно, добросовестно упирался, ругаясь вполголоса английскими непечатными изречениями. – Вот, бля, настырный!

Щас пристрелю, урод! – возмутился долговязый и еще разок ткнул журналистскую спину автоматом.

– Он не понимает по-русски – англичанин, – счел нужным вмешаться я. – Вы мне говорите, я буду переводить, – я безропотно стоял с другой стороны автомобиля и послушно держал руки на крыше, выражая всем своим видом крайнюю степень покорности.

– Ага, англичанин, – недоверчиво пробурчал прыщавый. – Принц Чарлз, бля.

– Да вы не волнуйтесь – мы сами отдадим вам все, что нужно, – пообещал я и успокоил Тэда: – Они нас просто-напросто грабят, старина. Сопротивляться бесполезно – могут пристрелить.

– Черт-те что, – пробормотал Тэд, болезненно морщась и выгибая истыканную автоматом спину. – Я – британский подданный! Я – журналист с европейским именем! Тут же имеют место политические аспекты…

– Им аспекты по барабану, – терпеливо пояснил я. – Пристрелят, и все дела. Так что стой спокойно.

– Э-э, чего это вы там лопочете? – подозрительно уставился на меня худощавый прыщевладелец.

– Я же сказал – он по-русски не понимает, – повторился я, обращаясь к грабителю, и быстро осмотрелся. Перед носом нашей машины поперек шоссе стояла бежевая «шестерка». Сорок секунд назад она стремительно и коварно выпрыгнула из кустов, и я едва успел притормозить. Кроме прыщавого переростка, неподалеку находились еще двое мужиков среднего возраста. Умело разобравшись по обе стороны «жигуленка», они держали нас под прицелом короткоствольных «АКСУ».

Господа! Мы – журналистская миссия из Лондона, – поспешил пояснить я, видя, что прыщавый продолжает хмуриться и нервно дергает бровью. – Отпустите нас, мы дадим вам по сто долларов и на этом будем считать инцидент исчерпанным.

– Хрен в сумку, – перебил долговязый и махнул соратникам. – Че там прикрывать – тачку шмонайте живее, а то поедет кто-нибудь.

Двое покинули свои позиции и резво забрались в салон нашей машины – начали потрошить сумки. Я почувствовал, как нехорошо екнуло в груди, – отчего-то мне шибко не понравилось, что грабители были без масок. Об убийствах на этом шоссе передавали в телепередачах еще до войны. Полагаю, что по прошествии полутора лет ситуация здесь совсем не улучшилась. Не было для этого предпосылок.

Долговязый выложил на капот содержимое карманов Тэда, развернул его спиной к машине (грамотный, скотина!) и перешел ко мне. Уфффф! Наконец-то, родной ты мой! Долго же я ждал этого. Я даже облегченно вздохнул – диспозиция складывалась чрезвычайно удачно. Теперь я покажу, на что способен.

Как только долговязый начал по-хозяйски шмонать мои нагрудные карманы, я чуток сместился вправо, прижимаясь плечом к его автомату, и двинул грабителя локтем в горло – он даже крякнуть не успел. Затем я для верности прислонил долговязого к задней дверце машины и рыбкой прыгнул в правую переднюю дверь на того, что сидел на переднем сиденье, перегнувшись через спинку, и ковырялся в чехольных сумках.

От резкого толчка второй бандит взвыл, и тут я одним движением свернул ему голову, отметив, как противно хрястнули шейные позвонки. Не давая опомниться третьему грабителю, расположившемуся на заднем сиденье, я резким движением руки врезал ему в кадык.

Все. Схватка окончилась со счетом три-ноль в нашу пользу.

– Что стоишь? – прикрикнул я на разинувшего рот Тэда. – Давай, тащи ублюдка из салона, сейчас все сиденье загадит!

Тэд оторопело застыл на месте, хлопая глазами и судорожно вздрагивая ресницами: по всем признакам, через несколько секунд он выйдет из состояния шока и, если успеет, рванет к придорожной канаве.

– Тьфу, япона мать! – Я досадливо поморщился, выскочил из машины, обежал вокруг и выдернул конвульсивно вздрагивавшее тело третьего бандита наружу. Затем я освободил салон от присутствия второго тела и, приложив ладонь к бровям, обозрел окрестности. Приближения какого-либо транспорта пока не наблюдалось, хотя совсем недавно нам навстречу через каждые полминуты попадались разные машины. По-видимому, эти ребята высчитали цикличность движения транспорта и действовали по графику. Молодцы, ничего не скажешь.