Пролог

4/465 от 23.08.2002г. «Совершенно секретно» Командующему ОГВ(С)[1]

"...В связи с резким ухудшением оперативной обстановки в СКР[2] и явной неспособностью действующих частей, подразделений и приданных сил контролировать ситуацию в районах с высокой активностью НВФ[3], рекомендую на месте рассмотреть вопрос о создании внештатной структурной единицы с особым статусом, ориентированной на высокоэффективную оперативно-разведывательную деятельность и выполнение неспецифических служебно-боевых задач..."

— Не понял?!

Командующий сурово нахмурился и покосился на прапорщика Редько, притащившего «ракету»[4]. Прапорщик втянул голову в плечи и виновато шмыгнул носом. Дескать, я к этой дряни — никаким боком. Я только принимаю и ношу.

Шифрограмма была пространной: Генштаб подробно излагал свое видение вот этой самой новой единицы в оперативно-тактическом и профессиональном аспекте.

«...должен стать принцип „не числом, а умением“... отобрать профессионалов высочайшего класса... самыми широкими полномочиями... четкая координация со всеми взаимодействующими органами... содействие на всех уровнях... высокие результаты...»

— Дебилы, — отчетливо произнес командующий, не стесняясь прапорщика. — Каким местом там груши околачивают — непонятно...

Негодование командующего было вполне оправданным. В обширной зоне военного конфликта стоит многотысячная группировка войск, щедро разбавленная разнообразными спецназами, СОБРами, ОМОНами, разведчиками, контрразведчиками и прочей ратной братией, которая не покладая рук изучает обстановку в районах и с переменным успехом борется с бандформированиями и вредоносными террористами. Если выдернуть всех этих специалистов из засад и рейдов и собрать их на плацу, по самым скромным подсчетам, получится отряд в пару тысяч стволов, каждый боец которого знает свое дело и не зря проедает командировочные.

В связи с этим возникает закономерный вопрос: что может изменить вновь созданная структурная единица численностью до отделения, набранная, в свете рекомендаций Генштаба, из этих же самых специалистов? Выловит эмиссаров с деньгами, перекроет каналы поставок оружия и потихоньку ликвидирует всех полевых командиров?! Это каким же светлым оптимистом нужно быть, чтобы придумать такое!

А то, что произошло «резкое ухудшение», — так это каждому солдату ясно: «духам» деньжат подвезли, вот и трудятся ребята, показывают результат...

— Точно — дебилы, — утвердился в первоначальном мнении командующий и дочитал концовку:

«..особо отмечаю, что инициатива создания специальной команды исходит от высшего руководства, озабоченного усилением влияния международных террористических организаций в зоне Вашей ответственности...»

— Ага! — ядовито хмыкнул командующий. — Оправдываются. Заставили, мол, — не сами мы такие. Ну-ну...

И, небрежным росчерком поставив резолюцию, бросил шифрограмму на стол. Родина сказала — «надо!», командир ответил — «есть!». Какие проблемы? Хотите единицу — нате. Вот лежит проект приказа, последним пунктом внесены восемь текущих команд для естественных фронтовых надобностей: за пополнением, медикаментами, арттехвооружением... Возвращаем проект обратно, даем время на доработку.

— Так... Это, значит, будет команда номер девять. Хорошо — не тринадцать... Тащи кадровику. Пусть занимается. К 16.00 — перебитый приказ ко мне...

Глава 1

КОСТЯ ВОРОНЦОВ

23 августа 2002 г., с. Шалуны[5].

— Это жопа, — резюмировал Вася Крюков.

— Нет, это не просто жопа, — не согласился я. — Это нечто большее. Это... Это...

— Это негрская жопа, — пришел на помощь Вася. — То есть совсем черная.

— Негритянская, — поправил я. — Или африканская. На худой конец, афроамериканская. Но в целом, коллега, ход ваших рассуждений верен. Это она самая...

Чтобы не ввести вас ненароком в заблуждение, следует пояснить: мы с Васей вовсе не антропологи и тем паче — не проктологи-энтузиасты. Я — майор Воронцов, военный психолог, а Вася — капитан войсковой разведки. А жопа в данном случае — не вульгарное наименование части тела, а расхожее армейское определение ситуации. Отсутствие положительных перспектив, большая вероятность неприятных последствий, безысходность, тупик... В общем — жопа. Коротко и ясно.

— Как насчет загладить вину? — Я обернулся к закамуфлированным под «рядовых» чекистам. — Вы, наверное, в курсе, что такое эксгумация? Лопату мы вам выделим...

— Нереально. — Старший «рядовой» — товарищ с яркой внешностью «местного» (видимо, специально подбирали), махнул рукой в сторону западной оконечности мусульманского кладбища, где собралась изрядная массовка. — Они будут тут торчать, пока мы не уберемся из села. Знают, чего хотим...

— А кого это е...ет? — Вася одарил «рядовых» крайне неприязненным взглядом. — Это вы обосрались. Теперь убирайте за собой. Вытирайте свою жопу. А то мало того, что жопа, так еще и обосранная!

Вася по жизни грубиян. Это не свойство натуры, а некое противодействие суровой армейской среде, я бы даже сказал — своеобразный компенсаторный комплекс. Дело в том, что капитан Вася удивительно молодо выглядит. Невысокий, худенький, большущие серые глаза, огромные пушистые ресницы, личико чистое, курносый... Короче, побрить, помыть, одеть в штатское и посадить в девятый "А" средней школы — никто и не усомнится, что мальчик на своем месте. Представляете, как трудно типусу с такой внешностью среди прожженных псов войны? Вот и растопыривается каждую минуту — ежиком работает. И подвиги совершает на ровном месте. А те, кто не в курсе, принимают эту детскую браваду за чистую монету и обижаются...

— Не хами, капитан, — сурово нахмурился младший чекист — крепенький товарищ с походкой борца, явно не дурак насчет подраться. — Тебе служить надоело?

— Мне ваши шпионские приколы надоели! — Вася прищурился и вызывающе сплюнул чекисту под ноги. — Без вас — все нормально. Как вас воткнут куда — жди, обязательно какая-нибудь гадость будет. Я всегда говорил: ФСБ — это жопа. Если взять группировку за единый организм, то каждая структура — это какая-то его часть. Штаб — голова. Разведка — глаза и уши. Замполиты (тут Вася ткнул меня в бок — психологи у нас по старинке числятся в замполитах) — язык. Пехота — ноги, спецназ — руки. «Мазута» — тело. А контрразведка и ФСБ, значит...

— Ты пожалеешь об этом, — процедил крепенький, красноречиво хрустнув суставами пальцев. — Как вернемся в Ханкалу, я тебе...

— Ну все — хорош! — буркнул старший чекист, крепко хлопнув коллегу по плечу. — Нашли время... Давайте лучше подумаем, как разгребаться будем...

Вообще мне эта затея с самого начала не понравилась.

Я с большим пиететом отношусь к нашим органам безопасности, с удовольствием смотрел сказку про лихие приключения агента Лехи Николаева и в любой момент готов поселиться в непосредственной близости с памятником «жел. Феликсу» (пусть его поставят обратно, а мне дадут квартиру где-нибудь в двадцати метрах — галопом перееду из софринской офицерской общаги!). А разведывательно-поисковый Вася Крюков — известный грубиян и задира. Даром, что ли, при всех его заслугах и мастерстве, раз в месяц, как по распорядку, сажают на гауптвахту?![6]

Но в данном случае Вася был прав на все сто. Не берусь рассуждать, отчего так получается, это долго и абстрактно, но мой печальный боевой опыт богат примерами: свяжешься с потомками тов. Дзержинского — обязательно попадешь в передрягу. И в этот раз получилась такая же лапша — отдались наши шефы, отдались обаятельным чекистам без остатка, и, подозреваю, отчасти даже при отсутствии какой-либо контрацепции!

А как было бы славно, если бы мы действовали по обычной схеме: отхватили инфо, «перетерли» со старейшинами, провели беглую рекогносцировку, зарядили бы на место за часок до мероприятия Васю с его хлопцами, подскочили всем гамузом, разменялись...

Однако давайте по порядку, а то заинтриговал тут, понимаешь, а в чем, собственно, дело, пока неясно.

Я — офицер отделения МПП (морально-психологического противодействия). Понятное дело, прикомандированный. Мы тут все подряд временно прикомандированные, а у себя в ППД (пункт постоянной дислокации) частей и подразделений состоим в других должностях по родственному профилю. Хотя, если разобраться, эта временность и прикомандированность в последнее время извращена до основания, можно сказать, вывернута наизнанку. Лично у меня, например, с августа 99-го и по сей день в общей сложности набежало 547 суток командировки. Высчитайте из оставшихся деньков три месяца госпиталя после ранения, отпуска, выходные и прикиньте, куда я где. То есть где вообще мой реальный ППД и куда я фактически прикомандирован?!

Отделение наше занимается всевозможной морально-психологической дрянью в широком диапазоне — от проверки содержания пропагандистской документации в ПВД (пунктах временной дислокации) подразделений и безуспешной агитации местных товарищей до организации идеологических диверсий и обмена военнопленными.

Обратите внимание на последнее слово. Да, да, дорогие мои, именно так — мы тут воюем, а вовсе не проводим контртеррористическую операцию, как об этом принято говорить на высшем уровне. Операция предполагает выявление, локализацию, захват и разоружение (или уничтожение). А когда имеют место многолетние боевые действия с применением авиации и тяжелой артиллерии, большими потерями и регулярно пополняемыми рядами пленных с обеих сторон, это нечто иное.

Представьте себе такую картинку: провел какой-нибудь РУБОП операцию, а потом начальник звонит Феде Полупездову — главарю Суровозадроченской ОПГ, и, сыто икая после вкусного обеда, «трет» с ним:

— У нас трое ваших, живьем, пара трупов — еще не завоняли — и полтора кило героина. А у вас четверо наших еле дышат и захваченный вами на прошлой неделе «Форд» начальника ГИБДД. Подкатывайте завтра с утреца к мясокомбинату, меняться будем. Гарант — Яша Медведь. Чего? Обижаешь, братан! Героин в комплекте, даже не вскрывали. Все, бывай, привет супруге...

Яша Медведь — это цыганский наркобарон. У нас сажать наркобаронов — дурной тон, они в законе, поэтому возьмем его гарантом...

Что, дрянная картинка? Вот и я про то же. То, чем мы тут страдаем на протяжении последних нескольких лет, вовсе не операция, вы не верьте хлопцам с высшего уровня. Во всем цивилизованном мире это принято обозначать более коротким и емким понятием — война.

Теперь пара слов о том, чем мы с Васей и лихими чекистами занимаемся в данный момент.

Мы к обмену готовимся. Инициатор — местный удод, велеречиво именующий себя полевым командиром, Турпал Абдулаев. Только ни хрена он тут не командует, а развлекается рядовым для чечена бизнесом: гонит самопальный бензин, «перебивает» краденые тачки и с грехом пополам промышляет работорговлей. Позавчера наши омоновцы, зорки соколы, засекли очередной «самовар»[7], поехали его рвать в рабочем порядке и напоролись на пятерых нохчей[8], приставленных к агрегату. Хлопчики были при оружии, но до нормальных «духов» им — как от Гудермеса до Гондураса в коленно-локтевой позе, и потому позволили омоновцам подкрасться незамеченными и внезапно атаковать. Результат: двое «двухсотых», двое «трехсотых» — в плен взяли. Один, самый шустрый, успел удрать.

Турпал быстренько «пробил» данные по группировке и направил к нам старейшин: у вас мой товар, у меня ваш, давайте свататься.

Товар точно оказался нашим: две прапорщицы и солдат-водила из родной двадцать первой. Все трое числились в «безвестно отсутствующих» — потеряли их немногим более двух месяцев назад, при нападении «духов» на тыловую колонну.

— Займитесь, — распорядился командующий, вызвав особиста, начальника разведки и нашего полковника. — И глядите мне — чтоб никаких там СМИ и прочих пресс-акул пера! А то понапишут опять всякой гадости...

Маленькая справка по специфике проводимого мероприятия — для тех, кто совсем не в курсе.

Спешу сообщить, что в штабах группировок вы не найдете палатки или кабинета с табличкой «Обмен военнопленными». На главной военной базе «Ханкала» нет отделения, отдела либо иной структуры, которая занимается координацией мероприятий, хоть как-то имеющих отношение к пленным. В архивах нет ни одной бумажки, где было бы упоминание об этой категории и каких-либо действиях, ее касающихся. Какие пленные, какие обмены? Войны нет — и пленных нет. Кстати, чем-то это напоминает ситуацию во время ВОВ 1941 — 1945 годов, когда кавказский пахан рулил нашей многострадальной Родиной: там пленные, если помните, тоже были вне закона.

Таким образом, обмен военнопленными — дело сугубо интимное для каждого командира и начальника, который вынужден заниматься данным мероприятием. Мероприятие, ко всему прочему, еще и противозаконное — ты вступаешь в сношения не с официально признанной воюющей стороной, а с числящимися во всероссийском розыске бандитами и, дабы вызволить своих братьев по оружию, выпускаешь на свободу отловленных накануне преступников, отдаешь обратно изъятое оружие, наркотики и так далее. И тот командир, который рискнул этим заняться, по сути, пускается в волюнтаризм и взваливает на свои плечи всю полноту ответственности за последствия. Высокое начальство — тоже люди, они понимают несуразность ситуации и смотрят на такого рода самодеятельность сквозь пальцы. Но если вдруг там что-то не срастется... будь готов, самодеятельный командир, — вдуют так, что не только звезды брызнут, но и погоны отлетят к известной матери!

В общем, получили мы команду и сразу же начали работать. Времени немного, нужно успеть подготовиться. Хотя, грех жаловаться, условия вполне сносные. Инициатором обменов в подавляющем большинстве случаев выступает противная сторона (напомню — это их бизнес). Так вот, иногда бывает так, что звонит эта противная сторона часиков в восемь утра и безапелляционно заявляет: там у вас сидит такой-то Ваха, а у нас есть ваш боец с такими-то данными. В полдень подскакивайте к Старому Ачхою, меняться будем. И не опаздывайте, а то будем плохо обращаться с вашим парнем (читай — кирдык вашему парню! Ваху вы железно не пришьете, ежели зарегистрировали, а новый вариант для обмена мы всегда найдем).

А дальше — дебри. Ваха этот сидит в Чернакозове (СИЗО), оформляли его парни из ВрОВД (временный отдел) сугубо по уголовщине, и к войсковой операции он — никаким боком. Нужно успеть всех подряд обзвонить, законтачить с кем надо, пробиться на верхний уровень соответствующего ведомства или администрации для согласования (командующий официального распоряжения, обязательного к исполнению всеми приданными силами и средствами, не даст, Кадыров главе администрации района — тем паче!), потом спуститься вниз для решения вопросов на месте, а Чернакозово — это не совсем Ханкала, туда еще добраться надо. Затем от Чернакозова надо добраться до Старого Ачхоя...

А в собственно Старом Ачхое мы размениваться не будем — нохчи же не дураки, чтобы место заранее «светить». Там нас будет ждать посредник, который тотчас же наладится петлять, указывая дорогу. Так что если мы и успеем к указанному времени на место, то будем все в мыле, без рекогносцировки и разведки прилегающей местности, нахрапом, наобум, на авось. Авось удастся не угодить в засаду, по-быстрому разменяться и благополучно вернуться на базу. В общем, рискованно и неуютно.

В нашем случае дела обстояли немножко получше. Информашка поступила сегодня с утра, обмен — завтра. «Самоварщики» Турпала, живые и мертвые, — у нас, брали их приданные омоновцы, провезли по какому-то недоразумению мимо местного отдела и сразу заехали на базу[9].

Как готовится нормальный обмен? Понятия не имею. Нормальный — это, видимо, когда есть как минимум пара недель на оперативные мероприятия и противная сторона — благородные военные, блюдущие Женевскую конвенцию. То есть в случае вашего опоздания головы пленным отрезать не будут.

В общем, это не про нас. У нас, если враг подарил хотя бы один денек, подготовка сводится к обретению консенсуса с взаимодействующими органами, прогулке в ближайшую к месту обмена комендатуру и поверхностной рекогносцировке.

В этот раз надобность в консенсусе отсутствовала, и сразу после получения информации нас с Васей озадачили на предмет прогулки и рекогносцировки. Однако мы, служаки нерадивые, не убыли сразу, а чуток задержались по техническим причинам. В прямом соответствии с законом подлости, аккурат перед самым выездом заглох Васин «бардак»[10]. А пока мы чинились, к нашим шефам пожаловали чекисты (особист «навел» — не иначе!). Договорились они на удивление быстро — Вася всего лишь дважды намекнул перепуганному водиле, какой именно частью единого организма разведроты является он лично и его долбанутая железяка.

В результате убыли мы двумя часами позже, с уточненной задачей — заночевать в комендатуре, и имея в составе группы лишнюю транспортную единицу («ГАЗ-66»), двух сотрудников ФСБ, замаскированных под рядовых бойцов, и... два трупа незадачливых «самоварщиков».

— Ну, это конкретная жопа, — насупился дополнительно озадаченный Вася. — У нас сегодня вечером футбольный матч-реванш с седьмым отрядом, а меня не будет...

По поводу чекистов и ночевки нам пояснили коротко и ясно: пока вы там с комендантскими будете шашлыки жрать и в нарды резаться, ребята втихаря займутся оперативной работой по вашему инициатору. Какой и как именно — вас не касается.

Обоснование предварительного вывоза трупов вообще показалось мне несостоятельным. Дескать, командующий собирается водить по базе журналюг и администрацию, ежели вдруг наткнутся — нехорошо получится. На базе, сообщу вам, можно без особого труда припрятать взвод цирковых слонов, фиг найдешь. Или не взвод — не помню, как правильно называется подразделение слонов.

Однако командование возражений не приняло.

— Берите трупики, поезжайте, работайте. А завтра мы с живыми подтянемся...

Чем наш обмен заинтересовал последователей жел. Феликса, ума не приложу. Объекты, что живые, что мертвые, — все родные, ни одного импортного наемника. Забавы развеселого Турпала целиком лежат в уголовной сфере, государственной безопасностью тут и не пахнет... Однако в нашей системе дурные вопросы снизу вверх принято оставлять без ответа, посему животрепещущей информацией никто со мной делиться не счел нужным, а попросту послали. Иди ты, сокол сизокрылый! Иди, блин, и занимайся своим делом...

Взяли мы чекистов, «66-й» с трупами и помчались. Приехали в Шалуны, привычно разделились по функциям: я — коменданта пытать на предмет личности Турпала и его дурных замашек, Вася с бойцами — кататься по окрестностям по поводу выявления мест предполагаемого обмена и вражьих засад. Чтобы бойцов не отвлекать на охрану, чекистов попросили пару часов посидеть в «66-м» с трупами. А чекисты, пинкертоны куньковы, самостоятельность проявили: наладились шастать по селу с целью «наведения мостов» и оставили машину у КПП[11] без присмотра.

И вышла, грубо говоря, залепуха — пока чекисты гуляли, местные товарищи сперли один труп. Отчасти в этом виноват и ваш покорный слуга, легкомысленно отнесся к заданию. Думал я так: Турпал — из Новых Матагов (соседнее село), значит, и людишки его тоже оттуда. Трупы не ходят вроде бы, куда, спрашивается, денутся? Оказывается — ходят. Оказывается, один из виновно убиенных — Руслан Шарипов, местный, из Шалунов. Как информашка об этом утекла к местным — другой вопрос, с этим еще разбираться надо, но факт налицо: утащили и тотчас же устроили похороны. У мусульман в отличие от нас не принято выжидать три дня, они хоронят покойников по мере поступления, до захода солнца.

Солнце заходит, я выхожу из комендатуры, Вася подъехал, чекисты подтянулись... На кладбище — делегация в пару сотен, смотрят злобно на оккупантов (это мы — оккупанты), три десятка дам из тейпа убиенного до утра будут причитать над могилкой и волосья на себе рвать.

Ннн-да... Ишаку понятно: пытаться выкопать труп — значит спровоцировать очередную гражданскую войну. Я по поводу развязывания еще одной гражданской войны полномочий не имел, да и силовой расклад явно не в нашу пользу, — а потому крепко загрустил. В общем, получилось у нас любимое Васино выражение...

— А в чем, собственно, проблема, коллеги? — понаблюдав за публикой на кладбище, прорезался старший чекист. — Берем пару старейшин из тейпа Шариповых, везем на «стрелку» с Турпалом, они поясняют, куда делся труп... Ты чего лоб морщишь, психолог? Я в чем-то не прав?

Да прав ты, прав, потомок, мать его так, Феликса, — в данной ситуации это единственный выход. А лоб я морщу, потому что давно изучил особенности национальной психологии нохчей, и, пока ты наводил какие-то свои шпионские мосты, я «снял» у главного местного мента, знающего Турпала с детских лет, псих, портрет нашего инициатора и разжился массой новых данных о нем. И это не тебе, а мне придется завтра беседовать с данным инициатором. А полученная информация вкупе с моей многострадальной задницей почему-то подсказывают мне, что завтра все получится не совсем гладко. Что именно «не совсем»? Да мало ли! Например, психопатический затейник Турпал пошлет подальше старейшин чужого тейпа и начнет качать права по поводу несоблюдения нами условий обмена. А во что это может вылиться — мне даже и думать не хочется...

Глава 2

АБАЙ РУСТАМОВ

(Дневник международного террориста Абая Рустамова. Текст слегка отредактирован автором.)

Салам тебе и машалла, уважаемый читатель! Алла бисмилля, рахман аль рахим. Салам, если ты правоверный. Или даже не правоверный, но нерусский.

Если ты русский, тогда ты совсем не уважаемый, читатель. Тогда я твой рот е...л. И тебя е...л, и твою семью е...л. И семейный портрет, и гвоздь, на котором портрет висит! Придет день, и я на части порву своим железным членом твоих малолетних дочерей! Ух, как я их порву!!! В клочья. Чтоб твои волосы проросли внутрь, читатель, чтоб ты превратился в ишака немужеского рода и в таком виде попал в табун племенных жеребцов!!!

Но читать все равно можешь — разрешаю. Если в Америке какой-то недоделанный Акай Коллинз[12] написал книгу о своих подвигах, почему мне нельзя? Это наброски моей будущей книги. Если мне повезет остаться в живых, пусть весь мир потом узнает о приключениях великого абрека и хитроумного разведчика Абая Рустамова.

Так, что там у нас? У нас, как всегда, война. Утро, восемь часов. Туман, как обычно в Чечне в это время года. Сыро, прохладно. Рашид, Руслан, Мамед и Беслан ставят мины на дороге. Противотанковые. Я, Ваха и Мовсар — на прикрытии. Великолепная семерка, опытные моджахеды, непримиримые воины. Я и мои бойцы отменно обучены военному делу, имеем огромный боевой опыт, натасканы на диверсионно-разведывательную работу. Короче, настоящие горные рейнджеры, чеченский спецназ. Мой маленький отряд называется «Вервольф» и выполняет специальные задания. Вервольф — это такой огромный, страшно сильный и мудрый волк, который, когда надо, превращается в человека. Или наоборот. Волк у нас — уважаемый зверь, это наш символ. В ту ночь, когда рождается чеченец, щенится волчица. Это у нас такая поговорка. В общем, почетное название — нам все время приходится доказывать, что мы стоим его.

Вооружение у нас в соответствии с задачей: помимо взрывчатки, два «ПКМ», каждый с двумя коробками по 200 патронов (пулеметчики здоровые парни!), два пистолета с глушителями, четыре «АКС» с полным боекомплектом, «ВСК-94»(это мой личный «ВСК», я его с убитого собровца снял!) с оптическим прицелом, пять «мух» и тридцать гранат. Мы можем за минуту уничтожить целый взвод вонючих федералов. Аллах акбар, короче.

Мину поставить просто — если это заводская мина, а не самоделка. У нас это каждый подросток умеет. Тут ничего сложного: вывинтить пробку из мины, проверить, как сидит в «очке» прокладка, ввинтить взрыватель, подтянуть ключом. Потом установить мину в лунку, снять чеку взрывателя и резко надавить кнопку пускателя. Теперь только замаскировать мину, и все готово — можно уходить.

А! Где попало мину ставить не надо. Перед этим надо посмотреть, как федералы по дороге ездят, в какое время, в какой последовательности, систему вычислить, в общем. Выбрать нормальное место для установки. На асфальтированной дороге противотанковую мину ставить — только время и деньги зря тратить. Там всяко можно проехать, колесо может на мину не попасть. Где асфальт, там надо сбоку, на обочине, управляемый фугас ставить. Но это уже детали.

Противотанковую мину лучше всего ставить на грунтовку. Федералы-дебилы почему-то любят грунтовки. Снизу идет нормальная трасса федерального значения, так они всегда поверху объезжают, по грунтовкам, которые между их РОПами и ВОПами[13] лежат. Типа, в зоне ответственности их, под присмотром. Ну дебилы, да что с них взять?

Эти грунтовки легко минировать. Там можно поставить мину в хорошем месте, где конкретно колесо транспорта пойдет: или в глубокой колее, или в выбоине, которую не объедешь, или в узкой впадине. Для страховки можно на обочине, рядом с выбоиной, вторую мину поставить. Опытный водила знает, что в выбоине можно мину поймать, станет объезжать — и как раз напорется. Короче — Аллах акбар.

В нашем случае сложность заключается в том, что минировать дорогу приходится в режиме жесткого цейтнота. Удивляетесь, почему абрек такой грамотный? Такие слова знает? Не удивляйтесь, я вам не чабан какой-нибудь, высшее образование имею. Я в девяносто пятом окончил Московский горный, диплом инженера получил. Не за бабки, сам учился, красный диплом дали. Выпускной отгулял и сразу домой поехал — воевать. Вообще сначала уезжать из Москвы не хотел, там хорошо было, девки классные, все нас уважали, мы себя круто там поставили. Однако пришлось, отец позвонил, сказал, что дядя стал шахидом[14], теперь у нас кровная месть. Приехал, пошел в отряд, маленько повоевал. Уже потом увидел, что у нас здесь творится, насмотрелся, натерпелся, и война стала делом моей жизни. Смерть русским оккупантам!

Короче, про меня пока хватит. Давайте по делу. В общем, режим цейтнота у нас, времени — в обрез. Только что проехали саперы федералов, дорогу смотрели. И сразу же мой разведчик доложил — колонна вышла. Получается, пошли с интервалом в четверть часа с саперами. Значит, через несколько минут колонна подойдет.

Обычно сначала ИРД[15] на всех участках, как рассветет, проходят весь путь, потом докладывают по рации, посмотрели, типа, все нормально, в промежутках между блокпостами выставили засады и заслоны — минеров-моджахедов отслеживать. А сверху, когда соберут все доклады, дают разрешение — можно пускать колонны.

Старший этой колонны сделал по-другому. Он прекрасно знает, что засады и заслоны практически нигде не выставляют, потому что боятся и людей не хватает, просто так докладывают, от фонаря. Если кто-то хочет минировать, запросто заминируют. Вот он и решил сразу вслед за ИРД идти — так, типа, безопаснее.

Федералы хоть и дебилы, но не совсем дураки. Саперы у них неплохие, натасканные, даже собаки специальные есть. Только старший колонны в этот раз промахнулся.Он расчет брал на пацанов и чабанов, которые за сто баксов мины ставят. Тем — да, тем надо много времени, неповоротливые они и неумелые. И рвутся часто, потому что самоделки ставят. А мы — спецназ. Мы заминируем дорогу за пять минут — как раз в промежутке между саперами и колонной, и так, что ни одна собака не заметит! И оборудование у нас — высший сорт. Первые две мины — «тээмки»[16] с обычными «МВЧ», соединенные ДШ, плюс радиоуправляемый фугас. Две последние — те же «тээмки», но без «МВЧ», а просто с радиоуправляемым фугасом. Тут весь фокус в том, чтобы правильно расстояние рассчитать, и вторая закладка должна сработать под последней машиной в колонне. Но это мы умеем: наш разведчик торчал в этом селе две недели и между делом изучил порядок прохождения утренней колонны. Когда сработает передняя мина, последняя машина будет по инерции ехать еще несколько метров. Кнопку можно нажать сразу или спустя несколько секунд — смотря где замыкающая машина будет находиться, поэтому расчеты не особо сложные.

— Готово, — доложил Рашид — саперы вернулись и заняли свои позиции. — Все нормально...

Я в бинокль изучил заминированный участок. Прицепиться не к чему — молодцы ребята. Четырем чабанам, чтобы такую сложную схему соорудить, надо пару часов, не меньше. Хотя чабаны никогда в жизни не сообразят, как это сделать, пусть даже их инструктор научит основам саперного дела. А мои саперы за пять минут управились. И хотя они заранее все приготовили, все равно это очень сложно. Профи! Я других не держу — у нас работа такая, что каждый боец должен быть мастером.

— Едут, — доложил сидящий на правом фланге Мовсар. — Все как надо, лишних нет.

Хорошо. Лишних нет. Это значит — БТР сопровождения, два АРСа[17], и пустой «Урал» под продукты. Обычная утренняя колонна.

Что хорошего может быть в такой колонне? Ничего. Мой отряд такой мелочью никогда не занимается, есть дела поважнее. Эта забава как раз для неграмотных чабанов и подростков.

Но сегодня случай особый. Такой особый, что как раз только для таких спецов, как мы!

Село, что в трехстах метрах за нашими спинами, лояльно по отношению к федералам. Это они так любят называть — «лояльно». Типа, дружественно. Его никогда не бомбили, «зачисток» не делали, моджахедов оно не укрывает, федералов тут не взрывают, не нападают на них. Просто живет село, и все тут. Там все работает. Есть свет, газопровод нормальный (не как у всех — самоделка из скважины), администрация вкалывает, птицефабрика план перевыполняет, школа работает, даже клуб есть — кино показывают и концерты устраивают...