Глава третья

КОСТЯ ВОРОНЦОВ

Нетипичный образчик псевдологии...

1 сентября 2003 года., н.п. Чернокозово

...Оперативный дежурный по сизо спросил: что — с вещами на выход? В смысле, забираете, или где?

— Сначала пообщаемся, — сказал я. — Потом определимся...

— В половине шестого срок истекает, — напомнил дежурный. — Вы давайте определяйтесь быстрее. Или забирайте, или оформляйте.

— Сейчас половина двенадцатого, всяко разно успеваем, — успокоил я дежурного. — Полчаса беседуем, потом видно будет. Если не заберем, через пару часов будет вам постановление от чекистов...

Мы с Серегой сдали оружие и прошли в «следственный блок». "Следственный блок — это крыло того же здания, где содержится «контингент». Здесь расположены несколько помещений для допросов, с привинченными к полу предметами интерьера. Оперативный завел нас в одну такую комнату и сказал, чтобы ожидали. Сейчас приведут.

После того как дежурный ушел, Серега с минуту о чем-то размышлял, потом кивнул на дверь и задумчиво произнес:

— Какие-то неуместные ностальгические флюиды... Нет желания посетить с экскурсией места боевой славы?

— Теперь не пустят, — я усмехнулся и покачал головой. — Не то чтобы на пушечный выстрел, а просто не пустят. Деликатно намекнут, что не стоит. И правильно. Ну нас в задницу, от греха подальше...

Мы с Серегой тут бывали. И вовсе не с экскурсией, а по делу. Мы здесь в марте сего года держали оборону по всем правилам военного искусства. А некоторые родственнички светлолицего Мовсара штурмовали сизо, чтобы добыть заседавшего здесь основного Дадашева — Сулеймана.

И вообще, если разобраться, Мовсар нам, конечно, не родной, но и не совсем посторонний. Получилось так, что команда крепко поучаствовала в судьбе его семьи.

Дядя Мовсара — Сулейман Дадашев, благодаря нашим усилиям некоторое время сидел в этом сизо, а в настоящий момент приговорен к пожизненному заключению и отбывает наказание. Второй дядя — Аюб Дадашев, в свое время умер в этом сизо. Но не в застенках, а на территории, где-то тут совсем рядом. Да так сильно умер, что по фрагментам собирали, пришлось экспертизу ДНК проводить для идентификации. Виновником его смерти является конкретно Глебыч, член нашей команды.

Папа Мовсара — Салман Дадашев тоже умер на ближних подступах к сизо. «Сушки» (это не еда, а самолеты такие) где-то поблизости неловко отбомбились, вот он и умер. Наводку пилотам давал лично полковник Иванов, вождь команды. И отряд Сулеймана, который долгое время наводил ужас на весь Надтеречный район, благодаря усилиям команды почти в полном составе благополучно умер на этих самых подступах. Кто не умер, тех повязали и усадили на длительные сроки.

А теперь в этом сизо сидит юноша Мовсар из рода Дадашевых. Ну прямо-таки какое-то мистическое совпадение, не правда ли? Роковое место это сизо для семейства Дадашевых!

А еще есть непроверенная информация, что наш загадочный Серега каким-то образом причастен к гибели некоторых товарищей из московской «ветки» клана Дадашевых. Серега об этом распространяться не желает, но, судя по публикациям в прессе и оперативным данным, что-то такое там действительно было...

Привели Мовсара. Прежде чем начать беседу, я некоторое время рассматривал юношу, составляя для себя предварительный психологический портрет «пациента», основанный на добытых Ивановым данных и первом личном впечатлении.

Мовсару в апреле исполнилось семнадцать. Совсем юноша еше, даже не бреется, на щеках едва заметный пушок. Чуть выше среднего, худенький, не атлет. До неприличия красив, прямо как девочка: черты лица тонкие, правильные, волнистые волосы, розовые щеки, большущие серые глаза, пушистые ресницы... Да, горцу с такой внешностью непросто завоевывать авторитет мужчины. Когда настанет время, придется крепко постараться. Взгляд не по-юношески умный, настороженный...

Ныне покойный папа — Салман Дадашев в свое время поступил очень мудро, отправив сына к родственникам в Москву. Мовсар жил у родичей семь лет, учился в элитном московском колледже и ни в чем не знал отказа — папа щедро снабжал его деньгами, добытыми неправедным путем. Мудрость папы очевидна: многие чеченские отцы, ступившие на тропу войны, считают, что их дети должны заниматься тем же. Хрупкий задумчивый мальчишка вряд ли достиг бы успехов, бегая по балкам с автоматом, это тоже очевидно.

Выходит, молодец Салман, уберег сына от неизбежной участи, постигшей добрую половину юных вайнахов. Если бы не поперся к этому сизо со своим сумасшедшим двоюродным братцем, остался бы в живых. Скорее всего, Мовсар в этом случае щелкал бы сейчас по клавишам компьютера, а не сидел на привинченной к полу табуретке...

Мне было непонятно, какого черта, вообще, этот мальчишка здесь делает. Если приехал за папу мстить — так надо было раньше, сразу после мартовского референдума. Почему именно теперь, спустя полгода, он оказался в этой загаженной хижине, в сотнях километров от Москвы, ставшей для него вторым домом? И потом: как конкретно он собирался мстить? Сам он, скорее всего, даже стрелять не умеет. Дядин отряд в полном составе погиб или сидит, из мужчин «боевого возраста» чеченской «ветки» клана Дадашевых практически никого не осталось, он едва ли не «последний из могикан». Никакой поддержки, никакой помощи, завидная приманка для многочисленных кровников долбанутого дядечки Аюба...

Начали общаться. Руководствуясь наспех составленным портретом, я не стал выписывать круги вокруг да около и сразу перешел к сути. Мы в курсе твоей печальной истории, про кровников все знаем. Насчет твоей выдумки в отделе — молодец, это ведь не каждому в голову придет. Получается, сам себя спас. Но — с нашей помощью, верно? Не прислушайся чеченоговорящий Серега к разговору в соседней комнате, не прояви он великодушие, а потом и настойчивость, кто знает, как бы все обернулось?

Теперь давай, работай на отдачу. В благодарность за чудесное спасение расскажи нам, какой придурок пристроил тебя в ту дебильную хижину и от кого ты получил информацию о готовящейся акции. Только не говори, что от Вахи, которого укокошили Серегины коллеги! С Вахой работать неудобно, потому что он умер. Расскажи, кто приезжал, кто вас отвозил туда, с кем общались. Нам бы парочку фамилий живых товарищей...

Мовсар смерил меня недетским взглядом и выдал: ничего я не придумал, все так и есть на самом деле. А то, что ребята про меня ничего не знают — так это для конспирации. На завершающей фазе, перед самой акцией, человек Шамиля должен был объявить о моих полномочиях.

Мы с Серегой переглянулись и синхронно крякнули. Не ожидали!

Заметив, что реакция на громкое заявление не совсем отвечает его ожиданиям, Мовсар успокоил нас:

— Ну ладно. Послушайте пять минут, и вам все будет ясно...

И принялся вдохновенно нести околесицу. Встреча с Шамилем. Инструктаж. Взаимодействующие лица (позывные, имен не называли). Пункты прибытия групп — в Москве, маршруты передвижения, место сбора, последовательность операции, детали разработки...

— Москву знает хорошо, — заметил Серега, сам коренной москвич. — Ничего не путает...

Я внимательно смотрел на юного сказочника, повествующего о своих грандиозных перспективах, и пытался привести свои мысли в порядок. Что-то во всем этом было, мало сказать, странное... А именно: физиолептика и вегетативные реакции. То есть по всем признакам — мимике, интонации, жестикуляции и так далее — выходило, что парень либо говорит правду, либо... свято верит в то, что говорит. Во всяком случае, как я ни присматривался, фальши так и не приметил. А уж насчет этого я далеко не дурак, поверьте на слово.

В данной ситуации напрашивались два равновероятных вывода, одинаково имеющие право на существование. Либо парень от переживаний подхватил истерию, и теперь мы с Серегой наблюдаем типичный припадок псевдологии[3]... Либо все это и в самом деле правда!

Если окажется, что верен именно второй вывод, я, пожалуй, попрошусь на пару месяцев подлечиться в психдиспансер. Потому что мой рассудок не приспособлен для восприятия такого варианта развития событий. Я во многих переделках побывал и всякого навидался на этих двух войнах... Но вот именно для такого: семнадцатилетнего хрупкого ученика колледжа, который организует акцию вселенского масштаба в Москве, я как-то того... Не готов, короче.

И вообще, в тот момент я был не расположен решать такие сложные этюды и ломать голову над изгибами деформированного сознания юного дарования — тут, скорее, нужен был дипломированный психиатр. А мне надо было скоренько разобраться по существу вопроса и доложить Иванову о своем решении.

— Стой, — прекратил я излияния Мовсара.

— Почему «стой»? — удивился разогнавшийся «амир». — Я еще не закончил...

— И не надо. Все и так ясно. Ты скажи... Зачем тебе все это?

— Как зачем?! Ничего себе — «зачем»! Отца русские убили. Дядю убили. Другого дядю...

— Я не про то, — я болезненно поморщился, от общения с юным оболтусом у меня начинала болеть голова. — Я тебе задал два вопроса. Ты мог ответить на них и сейчас бы уже ехал домой... Ты зачем нам все это рассказал?

— Мы последние были, — Мовсар пожал плечами. — Остальных всех уже поймали. Какой теперь смысл скрывать?

— Да есть смысл, есть... Хотя бы для того, чтобы остаться на свободе. Если ты и в самом деле «амир», то Шамилю ты больше пригодился бы именно на свободе, а не в тюрьме. Ну и где логика?

На этот вопрос Мовсар ответить не смог — угрюмо уставился в пол и принялся теребить свой тумар[4] на кожаном ремешке. Характерная примета: после реабилитации род Дадашевых в полном составе прибыл из Казахстана.

— Теперь другой вопрос. Ты говоришь, общался с Шамилем... Он не показался тебе сумасшедшим?

— Он очень умный, — отчеканил Мовсар. — Он... он — как пророк. Никогда не встречал человека умнее его.

— Очень приятно. Ты кого-нибудь убивал?

— Нет, — помотал головой Мовсар. — Просто не успел. Но ничего, я еще молодой...

— Ты обучался в каком-нибудь разведцентре?

— Нет.

— Возглавлял до этого какие-нибудь операции? Вообще, принимал участие в боевых действиях?

— Нет, но...

— Почему в таком случае Шамиль назначил командовать этой операцией именно тебя?

— Я не знаю. Видимо, так надо, если назначил... Но он знает, что делает, это я точно уверен!

— Это хорошо, что знает... Значит, получается у нас такая петрушка. Делать засады на какие-то паршивые колонны из трех единиц транспорта он посылает специально обученных моджахедов. В импортных учебных центрах тренируются сотни моджахедов, которые потом благополучно вливаются в ряды Сопротивления... Атут — такая грандиозная акция... Слушай, может, у Шамиля внезапно люди кончились? Мовсар опять уставился в пол и привычно ухватился за тумар. У парня что-то явно не ладилось с логикой.

— Ну ладно, хватит разглагольствовать, — я прихлопнул ладонью по обитой железом столешнице. — Поехали.

— Куда?

— Поехали, сдашь нам свой схрон.

— Чего сдам?

Мы с Серегой опять переглянулись и прыснули. Как все запушено...

— Ты сказал, что ваша группа должны была доставить экипировку остальным. То есть пятнадцать поясов, пятнадцать комплектов оружия. Тайник находится неподалеку от того места, где вас взяли, знаешь о нем только ты лично. Верно?

— Да, верно. Но...

— Никаких «но». Сдашь тайник, и мы тебя пустим под амнистию. Сегодня, между прочим, последний день. Так что — лови момент...

— Я не буду вам сдавать тайник, — Мовсар расправил плечи и выпятил впалую грудь. — Сам сдался, хватит вам. А это еще пригодится людям Шамиля.

— И куда ж ты денешься, родной мой? — Серега усмехнулся. — Сейчас мы познакомим тебя с одним типом...

— Секунду, — я жестом прервал коллегу — для впавшего в истерию юноши, понятия не имеющего о допросе в режиме "Б", перспектива знакомства с Петрушиным сейчас вряд ли будет исчерпывающим доводом. — Мы просто тебе не верим, Мовсар.

— Почему?! Я что — что-то неправильно сказал?

— Да все неправильно! Я лично считаю, что все это не более чем бред сумасшедшего. И потом: если ты не сдашь нам тайник, тогда мы сдадим тебя в милицию. Сейчас отвезем в Элин-Юрт, и...

— Ладно, поехали, — не раздумывая, кивнул Мовсар — для человека с помраченным рассудком парень соображает на редкость быстро. — Будет вам тайник...

При выходе с КПП к нам неожиданно прицепилась съемочная группа НТВ. Откуда они здесь? Как будто в засаде сидели. Вот ведь слухи разносятся! Не иначе, менты из Элин-Юрта скинули кому-то информашку.

Карьера телезвезд в наши планы не входила, поэтому мы стремительно погрузили Мовсара под броню — но, кажется, они мельком успели поймать его в ракурс. Камера у них была наготове, оператор шустрый такой, проворный.

Корреспондент успел перекинуться парой слов с Петрушиным — тот, по обычаю, садился на броню последним, как привык при любой эвакуации, прикрывая менее боеспособных товарищей по оружию.

— Товарищ офицер! Товарищ офицер! — (звезд на «комках» мы не носим — это, по нашим понятиям, моветон, так что поди погадай, какое там звание). — Я могу задать вам пару вопросов?

— Разумеется!

— Кого вы конвоируете?

— Конвоируем?! Да мы просто за пивом приехали.

— Товарищ офицер! Вы же сами сказали, что я могу задавать вопросы...

— Но не сказал, что буду отвечать на них.

— Товарищ...

— Товарищи все кончились в девяносто третьем. Мне больше нравится — господин.

— Хм... Господин офицер...

— Оно еще и хмыкает? А ну — отошел на десять метров, пока не началось...

Вот так славно пообщались. Не получилось консенсуса.

Схрон, по словам Мовсара, находился на заброшенной молочно-товарной ферме в километре южнее Ногамирзин-Юрта. Добраться туда кратчайшим путем не получилось — за последний месяц Терек поднялся, два брода поблизости, которые знал Вася, «не работали» даже для «бардака». Пришлось выписывать крюк через Ищерскую, чтобы проехать по мосту. По дороге вильнули в Алпатово, стряхнули с хвоста телевизионщиков, которые — вот ведь упорные товарищи! — зачем-то увязались за нами. Видимо, все же надеялись выяснить, кого же мы конвоируем.

Ногамирзин-Юрт находится совсем рядом с Элин-Юртом (милиция которого теперь нас не любит) и несколько в стороне от основных пунктов сосредоточения федеральных сил. Так что отправляться туда в четыре ствола и без предварительной разведки просто противопоказано. Сразу, как выехали, связались с Ивановым, попросили организовать нам подкрепление. Иванов пробурчал — будет вам подкрепление, и больше на связь не выходил. Но когда мы добрались к мосту под Ищерской, там нас уже ожидал БТР с десятком омоновцев. Молодец полковник. Мужик сказал — мужик сделал.

Обогнув негостеприимный Элин-Юрт на почтительном удалении с юга, мы выехали прямиком к искомому объекту и встали в сотне метров от него. Нашему взору открылся привычный пейзаж: полуразрушенные постройки, все, что может пригодиться в хозяйстве, уволокли, повсюду хлам и груды мусора. Административное здание, на беду свою сложенное из красного кирпича, разобрали почти на две трети. В буквальном смысле по кирпичику растащили.

В общем, без отделения саперов лучше и не соваться. Ферма в поле — это неплохо, видно все, но на запад двести — обширный кустарник, вполне пригодный для того, чтобы укрыть отделение стрелков. А на юг — четыреста: вообще — густые посадки приличной площадью, в которых может с комфортом разместиться батальон пехоты. Посадки тянутся до берега Надтеречного канала, который где-то в километре отсюда, так что делайте выводы...

— Ну что, будем проверяться или сразу пойдем смотреть? — спросил я у специалистов.

— Хорошее место для засады, — заметил Петрушин. — Вася?

— Да, тут конкретная жопа, — сурово оценил обстановку Вася. — Одно утешение — неожиданно приперлись, никто не в курсе...

— А вид вполне запущенный, — добавил Серега, рассматривая пейзаж в свой нерусский бинокль. — Такое впечатление, что тут все лето никого не было.

— Так никто и не говорит, что тут кто-то был, — Петрушин покосился на терпеливо ожидавшего Мовсара. — Сдается мне, что этот птенчик запулил нам дезу...

— Ничего я не запулил, — обиженно надулся Мовсар. — Зачем встали? Пошли, покажу.

Парни потратили еще с минуту на осмотр объекта издали, затем переговорили с омоновцами насчет боевого охранения и прикрытия, и мы пошли на ферму. Впереди двигался Мовсар, за ним, след в след, с интервалом в пять метров — Вася, затем Серега, я и замыкающий шествие Петрушин. Метрах в тридцати за нами следовали четверо бойцов ОМОНа — прикрытие.

Наблюдая за Мовсаром, я опять напоролся на психологическую вилку, оба зубца которой имели право на существование. Мальчишка двигался очень уверенно, как будто уже не раз бывал здесь. Что ж это выходит... значит, и в самом деле схрон существует?! Вот это будет новость...

С другой стороны, нельзя было отказаться и от иного толкования этой непоколебимой уверенности. Мальчишка сугубо штатский, в отличие от своих сверстников, живущих на войне, не имеет условного рефлекса осторожного перемещения по неразведанной территории, где каждый следующий шаг может стать последним. Поэтому и гуляет, как по Арбату. А нам, военным недоумкам, кажется, что он тут все знает. Вот интересно будет, если хлопец напорется на какую-нибудь элементарную растяжку... Хотя не должен — сзади ниндзя Вася, этот ничего не упустит...

Мовсар уверенно вошел в руины административного здания. Мы остановились, присели за останками несущей стены и с содроганием наблюдали, как юноша ступает по грудам битого кирпича. Поковырявшись у противоположной стены, он обернулся:

— Вот он...

Точно, там был квадратный железный люк, у самой стены.

— Так, — пробормотал Вася. — Так-так... Если стропой зацепить... Вот зараза!

Цеплять было не за что: крышка люка утоплена в пол, ручки нет.

— Ножик есть? — спросил Мовсар.

— Зачем? — подозрительно уточнил Петрушин.

— Там граната, — объяснил Мовсар. — Надо лезвие просунуть, прижать.

— Сам ставил?

— Угу...

— Ну-ну... — Петрушин недоверчиво покрутил головой, достал свой боевой нож и кинул его Мовсару. — Держи.

Мовсар нож не поймал — вояка! — тот шлепнулся в метре от него. Взяв нож, мальчишка просунул лезвие под крышку и слегка нажал...

Мы синхронно пригнули головы, прячась за останками несущей стены, и на миг потеряли хлопца из виду.

Щелчок спускового рычага никто не услышал, потому что он совпал по фазе со скрипом открываемого люка.

— Ой... — прошептал Мовсар. — Не получилось...

Машинально глянув на возглас, я увидел, что мальчишка держит в руке гранату «Ф-1»... без спускового рычага!

— Держите, — Мовсар кинул гранату в нашу сторону и прыгнул в разверстый зев люка.

— Ложись! — рявкнул Петрушин, толкнув нас с Серегой в спины и припадая к земле.

Ба-бах!!!

Свиста осколков над головой я не слышал — мгновенно оглох, но отчетливо ощутил вибрации рассекаемого кусками металла воздуха. Как будто кто-то на миг включил мощный фен, желая посушить мой многострадальный череп, но тут же передумал и выключил.

В следующее мгновение я стал свидетелем явления, которое мне уже разок довелось наблюдать при схожих обстоятельствах...

Стена, под которой был люк, поглотивший Мовсара, вдруг стала беззвучно плеваться фонтанчиками рыжего крошева и крупными осколками кирпича.

Петрушин, успевший опустошить магазин, что-то яростно орал в рацию — лицо его было окровавлено, Серега раздергивал ИПП, зачем-то косясь на Васю...

Вася, вскарабкавшись на останки стены, стрелял короткими очередями из своего «ВАЛа» в сторону канала. Правая штанина у него была неровно разорвана и стремительно набухала темной влагой.

Четверо омоновцев, сноровисто рассредоточившись неподалеку, тоже лупили в сторону канала. Серега ткнул туда пальцем и рявкнул мне в ухо:

— Пулеметы! От канала! Чего разлегся — работай!!!

Я отряхнул свое оружие от кирпичного крошева и полез на стену рядом с Васей. Покосившись в сторону люка, отметил: крышка захлопнута.

Мальчишка действовал в рамках четырех секунд (время горения замедлителя запала), однако все успел: швырнуть в нас гранату, прыгнуть в люк и закрыть за собой крышку.

Для невоенного парнишки, учащегося элитного московского колледжа, это очень даже не слабый результат. Впрочем, для любого военного, если он не Петрушин и не Вася Крюков, — тоже.

Вот такой странный мальчик...

Глава четвертая

ДОК

Особенности подготовительного этапа...

Спустя сутки я прибыл в Москву и сразу приступил к работе — на отдых времени не было. В принципе, теперь мне можно было особо не опасаться своих «кредиторов»: все московские люди Шамиля работали на меня. Более того, обладай я скверным характером, мне не стоило бы никакого труда одним звонком прекратить существование своих обидчиков. Это ведь наши «деловые» боятся развязать войну между столичными ветвями клана, опасаясь за бизнес и благополучие своих семей, а боевикам Шамиля, которые трудятся в Москве, глубоко поровну, кого валить. Скажет верховный амир — всю диаспору за сутки вырежут и уедут отдыхать в родные горы.

Я, однако, не привык мешать личное с делом. Как говорится, котлеты — отдельно, мух совсем не надо. Пусть с ними хамелеоны забавляются, им так природой предначертано. Если все получится, мне еще здесь жить и работать, и совсем ни к чему восстанавливать против себя обе стороны клана. Кроме того, любая резня накануне планируемого нами мероприятия являлась бы мощным отрицательным фактором, отнюдь не способствующим продуктивной работе. Поэтому я не стал играть в этакого бесстрашного ковбоя, а сразу продумал и организовал систему конспирации и только после этого начал заниматься непосредственно делом.

Что там за дело? Да ничего такого особенного, обычная подготовка к операции... Только масштаб несколько иной и операция вовсе не финансовая. Хотя я об этом уже говорил.

На данном этапе стояла следующая задача: разведка, рекогносцировка и параллельно подготовка отвлекающей акции. В тесной связке со мной, помимо «москвичей» под руководством Рустама Хасханова, работал находившийся в Чечне Казбек Эдаев, немного кровожадный, но в целом талантливый молодой командир из «новой волны». Эти люди, каждый по своему направлению, полным ходом готовили отвлекающую акцию, которая должна была состояться в любом случае.

А мне надо было в самое кратчайшее время убедиться, возможно ли вообще осуществление основного мероприятия. Потому что у Шамиля, после обстоятельного разговора со мной, возникли некоторые сомнения. Нет, не по части намерений — тут уже хода назад нет. Просто объект он выбрал, мягко скажем, не самый благоприятный для такого рода операции. Шамиль, хоть товарищ и упертый, но дальновидный и мудрый, согласился, что в случае явной невозможности осуществления первоначально задуманного плана придется укротить свои амбиции и срочно выбирать другой объект.

Мне понадобилось двое суток, чтобы убедиться: акция возможна! При всей своей кажущейся нереальности выбранный Шамилем объект оказался вовсе не таким уж неприступным, как по части фортификации, так и в плане человеческого фактора...

Честно говоря, я был даже немного обескуражен.

Мне казалось, что тут потребуется титаническая работа мысли, дьявольская изворотливость и тонкий математический расчет... Все-таки спецслужбы русских сохранили еще работоспособность, должны бы, по идее, принять все возможные меры для обеспечения безопасности объекта с таким статусом!

А они не приняли... Бреши и прорехи в системе защиты были видны за версту — по крайней мере, на мой дилетантский взгляд. А я ведь даже не диверсант и не военный. Просто доморощенный финансовый пират.