Сомневаюсь, однако, что она уловила смысл сказанного - девчонка пребывала в шоковом состоянии. Ну ничего, несколько человек слышали, что "лицедеи" - из отряда Умаева. Даже если это и недоказуемо, пусть разбираются. Можно надеяться, что умаевские "духи" в этом селе долго не получат жратву и всяческую поддержку населения.
      Что еще? Да, мы своевременно убрались из этого села - уже с опушки я мог наблюдать, как к усадьбам, подвергшимся разбою, ломятся толпой вооруженные члены отряда самообороны.
      "Лицедея" мы доставили по назначению и получили за это скупую командирскую похвалу и замечание:
      - А почему двоих не взяли? - Кстати, как потом мне между делом сообщил наш особист, этого насильника в тот же вечер кто-то зарезал прямо в подвале "фильтра". Однако это уже нюансы...
      Впервые за трое суток дороги мы с Тэдом по-людски отдыхали. Оказалось, что чеченцы, если они не состоят с тобой в состоянии газавата, - очень гостеприимные люди. Впервые на этой земле я выступал в ипостаси мирного человека, и это было страшно непривычно, дико как-то. Мы миновали 17 блокпостов и застав, и везде нас беспощадно шмонали, невзирая на универсальный пропуск и предписание, подписанное каким-то большим чином из МО, в котором, в частности, строго предписывалось всем подряд: "...оказывать содействие в решении вопросов организационного характера..." Грязные, оборванные пацаны на постах клали прибор на наши бумаги и тщательно досматривали каждую пядь "ленда" - даже заглядывали под днище, вызывая у меня состояние легкой настороженности. Ствол нигде не обнаружили - значит, я рассчитал все верно.
      Тэда такое отношение здорово раздражало, и он всегда ругался, подвергаясь очередному обыску. А я каждый раз вздрагивал, когда замечал казавшуюся знакомой физиономию, и напрягался, ожидая, что она расползется в улыбке и заорет:
      - Сыч! А ты какого хрена с этим вахлаком тут делаешь?
      Нас несколько раз проверяли чеченские менты, а однажды мы напоролись на "духовский" разъезд - при пересечении территории, контролируемой боевиками.
      Когда мы добрались до этого села, я до того наловчился коверкать русский на англоязычный манер, переводя Тэду обращения проверяющих и наоборот, что отвык нормально говорить. А еще я перестал вздрагивать и напрягаться перед угрозой разоблачения: допер наконец, что здесь меня вряд ли кто узнает. Ведь раньше я гулял тут в потрепанном "комке" и косынке, с трехдневной щетиной и запыленной физиономией - один из безликой комуфляжной массы озлобленных парней, держащих палец на спусковом крючке и подозрительно озирающихся по сторонам.
      А сейчас я был одет в хороший дорожный костюм иностранного пошива, регулярно брился, и за неделю моя стрижка стала более-менее похожа на нормальную короткую прическу, меня вполне можно было принять за коллегу иностранного корреспондента.
      Когда мы въехали в село и сообщили на КПП отряда самообороны, что желали бы остановиться у них на некоторое время, нас отвели к старейшинам, собравшимся в кучу ради такого случая, и они долго и обстоятельно толковали с Тэдом - естественно, посредством моего перевода.
      Когда старейшины узнали, что англичанин приехал собирать материал для книги о справедливой войне чеченского народа с российскими оккупантами, они резко обрадовались и заметно оживились. И тут же наговорили кучу всяких гадостей про Россию. Судя по их изречениям, весь чеченский народ состоит в газавате с вооруженными силами России и с официальной Россией вообще. Потому что почти все чеченцы - кровники. У каждого свой тейп и в этом тейпе обязательно кого-то убили неверные российские оккупанты. В общем - круговой газават. Я все это переводил, Тэд старательно делал пометки в блокноте и удовлетворенно кивал, непрерывно повторяя свое "о-е!". А ведь это мирное село, здесь никого не обижали, они федералов хлебом-солью встречали! Что же будет далее, когда мы попадем на подконтрольную "духам" территорию? Да уж...
      Помурыжив нас некоторое время, старейшины скопом проводили дорогих гостей в один из добротных домов, где спустя час мы имели возможность помыться в полноценной бане, даже пар присутствовал. Затем последовало обильное застолье с большим количеством тостов и многочисленными любопытствующими, которых старики за стол не пустили, но разрешили стоять рядом и слушать беседу с заморскими гостями.
      Содержание беседы было преимущественно таково: великий чеченский народ всю жизнь воюет с Россией за свою независимость. Так что, как ни крути, ни черта у России из этой оккупации не выйдет - война до последнего чеченца. Свобода или смерть! Аллах акбар!
      Я между делом хватил три фужера хорошего домашнего вина и перевел все это Тэду, по ходу дела комментируя на свой лад, а британец нетвердой рукой записывал, периодически откладывая ручку, чтобы ухватить со стола кусок или стакан - пить он, как оказалось, мастер. В комментариях, в частности, я указал, что плохой дядя Сталин выслал чеченов вовсе не потому, что резко невзлюбил их как нацию, а из-за того, что многие из них всячески поддерживали фашистский оккупационный режим. Тэд пьяно удивлялся и хмыкал, однако не спорил и продолжал письменно фиксировать ход беседы. Еще я высказал соображение, что если Чечне дать полную свободу и полноценно перекрыть границы, то через пару недель "духи" прибегут сами, сложат оружие и попросятся обратно в Федерацию, потому что они привыкли паразитировать и грабить, а с харчами у них большие проблемы - вон, нормальные сельчане давным-давно впроголодь живут.
      - Так чего же вы их не отпустите? - поинтересовался Тэд.
      - Да так, старина, - отвечал я, - еще недостаточно много денег отмыли. Вот как отмоем, сколько надо, - сразу и отпустим.
      - Но ведь здесь гибнут люди! - возмутился Тэд. - Это бессмысленная бойня!
      - Для правителей люди - быдло, - отвечал я. - Страна большая. Те, кто здесь бабки отмывает, - они же не гибнут. А остальные - серая статистическая масса. Нарожаем еще - нам не впервой...
      И вот гости разошлись, пьяного англичанина уложили почивать, а я сидел во дворе и боролся со сном, дожидаясь темноты. Вдруг начну во сне бредить по-русски, да без акцента - хозяева, чего доброго, заподозрят еще... Нет уж, пусть все улягутся, так спокойнее.
      Дом, в котором нас расположили, находился на бугре, в центре села - через промежутки в штакетнике хорошо просматривались отдельные фрагменты юго-восточной окраины.
      Я подошел к забору и долго смотрел на две знакомые усадьбы, в которых менее года назад хозяйничали "лицедеи". Вспомнилась чеченская девчонка, которую насиловал толстозадый, нашедший справедливую смерть в занюханном подвале "фильтра". Интересно, помнит она меня или нет? Хм... Наверняка не помнит - она была тогда в шоковом состоянии. И потом, мы все для них на одно лицо. Однообразная враждебная сущность в разномастных "комках", со злыми глазами, колюче щурящимися из-под косынок.
      Вот ведь как получается - я спас ее от насильника славянского обличья, а мою жену, может быть, сейчас терзает какой-нибудь ее соплеменник, возможно, даже родственник. Слезы навернулись на глаза... Стоп. Назад, Сыч, назад! Сантименты нам сейчас ни к чему, даже на пьяную голову. Эмоции - это потом, после завершения дела. Они губят рациональное мышление: есть цель, нужно работать, все остальное - неважно. А потому, тихо-тихо, не запинаясь, - на боковую. Спать...
      ГЛАВА 5
      ...Оказывается, я - плохой агигатор. Мне просто необходимо было переломить настрой Тэда, его восприятие того, что здесь творится. Ведь он приехал сюда собирать материал для книги о справедливой войне чеченского народа против поработителей! То есть при всей нейтральности его позиции стороннего наблюдателя, беспристрастно фиксирующего фрагменты чеченской войны, Тэд был крайне предвзято настроен: чеченцы, свободолюбивые и гордые, борются за свою независимость - они, естественно, душки и славные парни, а российские оккупанты, вторгнувшиеся с огнем и мечом на ичкерскую землю, - ясное дело, убийцы, насильники и вообще законченные сволочи.
      В процессе общения я пытался, между делом, доказать своему патрону, что он изрядно загружен односторонней информацией крайне негативного характера упрямый писака только посмеивался и качал головой, изредка бросая мне обвинения в попытках обработать его идеологически в пользу правительства России.
      В таком состоянии он для моего дела был не просто бесполезен, а даже в некотором роде опасен: если все пойдет по задуманному сценарию, мне придется по ходу действия заниматься диверсионной работой разного пошиба, которая без посвящения Тэда в некоторые детали будет просто невозможна. Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.