Черви у дедка были загляденье: свеженькие, как огурчик, красненькие, как роза, аппетитные и веселенькие - на месте не усидят. Тогда как у наших рыбарей они лежали в банке позавчерашней вермишелью.
      По возвращении домой Мошкин облазил в поисках стоящей наживки все пустыри и окраины. И наткнулся на свалке на такую породу, что запел от радости, как геолог, открывший золотую жилу. Это были янычары. Тараканами разбегались из-под лопаты. Такая наживка на крючке плясать будет. Чуть зазеваешься, гвоздями вонзались в землю, уходили на недосягаемую глубину.
      - Теперь весь карась наш! - доложил Мошкин Коке.
      Кока заехал за Мошкиным в половине пятого утра. Друга у подъезда не просматривалось. На призывный сигнал он возбужденно высунулся из форточки, шепотом прокричал что-то нечленораздельное и скрылся. Выскочил из подъезда минут через пятнадцать. Как из переделки. Куртка в один рукав надета, взлохмаченный, рубаха полузастегнута.
      - Ты че? - спросил Кока.
      - А, - махнул рукой Мошкин.
      Ночка перед путиной выдалась, как на передовой. Подготовил снасти, собрал рюкзак, наконец, в первом часу лег и только заснул - страшный крик. Ну, убивают как минимум. Причем отрывая голову от тела. Орала теща. Мошкин сунул руку под кровать: времена такие - того и жди, вломятся непрошеные гости с большой дороги. Для встречи с ними держал под рукой топор. Вбегает с ним на кухню, там теща перед раскрытым холодильником рот еще шире раскрыла орет, будто режут. Как увидела Мошкина в трусищах и с занесенным топором, сразу замолчала и - кувырк в обморок. Подумала: по ее душу зятек.
      Мошкин глядь в холодильник, и причина душераздирающего тещиного крика разом прояснилась. По всему холодильнику ползали черви. Мошкин их полную пол-литровую банку накосил на свалке, в два слоя марлей обвязал горловину, пусть дышат, и поставил, чтобы не раскисли, в холодильник. Эти сарацины пробили марлю, как паутинку, и расползлись по всему прохладному пространству. Ладно бы по стенкам. Они были в супе, масле, каше... Теща на ночь вставную челюсть опускала в чашку с водой и прятала в холодильник от мушек и других перелетных тварей. Тут поднялась чайку с пряничком попить от бессонницы, а в чашке с протезными зубами черви резвятся. Возопишь благим матом...
      На истошный вой и стук тещи об пол вбежала супруга, Мошкин едва вместе с червями, рыбалкой и "своей дурью" не полетел вприпрыжку в темную ночь. Кое-как собрал наживку под крики в два горла, как ругаться - теща оклемалась, закрыл полиэтиленовой крышкой и поставил в коридоре.
      По звонку будильника первым делом побежал посмотреть, не задохнулись красавцы? Банка была пустой. Черви нашли щелку в крышке и разбежались по коридору. Половину Мошкин собрал, вторая осталась осваивать квартиру. На радостную встречу с женой-рыбачкой после путины рассчитывать не приходилось.
      - Хватит и столько, - хохотал Кока. - Можно разрывать на несколько частей. Эти живчики и в кускообразном состоянии будут на крючке плясать. Остальные Тамарка на следующую рыбалку соберет.
      - Не надо про Тамарку, - взмолился Мошкин, - настроение и без нее как у повешенного.
      На озере оно в неповешенную сторону не изменилось. Клева не было вообще. Сказать, черви притомились от ночных бдений по холодильнику и коридору, - ничего подобного. Их было не удержать, насаживая на крючок. А рыба не брала. И опять не по причине всеобщей сытости или перехода на лечебное голодание. Неподалеку тот же дедок тягал карасиков в свое удовольствие.
      Вечером сошлись на бережке. Дедок ведро рыбы набузовал, а нашим рыбакам уху можно было варить только из комаров.
      - Покажите-ка червячков, - попросил дедок и закричал, увидев наживку. Да вы что? От таких терминаторов не то, что карась, щука пятый угол искать будет! Зверюги! На них по трезвянке даже человеку смотреть страшно!
      Век живи - век репу чеши на загадки природы.
      Друзья за бутылку водки купили у дедка полведра карасей. Кока свою долю "улова" великодушно уступил Мошкину, ведь тому предстояло дома выстоять скандал по поводу не поехавших на рыбалку червей.
      СЕКС НА БАРРИКАДАХ
      Чем заполнить свободное время молодому-неженатому в командировке вопрос риторический. Не совсем молодому и совсем женатому, - считал Мошкин, - тем более только в командировке и можно расслабиться на полную катушку. Раскрутить ее, чтоб чертям тошно стало. И раскручивали... Пока один хвостик не остался... Еще в начале восьмидесятых в этом закрытом городке в любой магазин зайдешь: сухих вин - пальцев на всех конечностях не хватало пересчитать! Если только в два круга загибать. А коньяки!.. Млечный путь на витрине!.. Про закуску вспоминать - слюной захлебнешься! И все доступно простому инженеру, тем паче - ведущему... А в конце восьмидесятых как отрубило изобилие, талоны на все ввели. Мошкин сахар из дома за тысячу верст тащил, чаю попить.
      Что называется, проскочили коммунизм и не заметили.
      Когда проскочили, Мошкин без рвения поехал в командировку. Разве что отоспаться от семейной кутерьмы. Но неожиданно открыл для себя пикантное развлечение - видео с сексом. Городок военный, мизерный. Центральная улица на одном конце плюнешь, через другой в море Баренцево летит, зато в каждой подворотне видеосалон. В выходной день матросики с утра до вечера из одного подвала в другой ходят... Запросы Мошкина были скромнее, но и он фильмов восемь за неделю просмотрел. Как уж там матросики несли вахту после видео?.. На Мошкина оно оказывало сильное влияние. Хотя был уже не в том возрасте, когда каждую ночь "горю, как сотня батарей!"
      Нельзя сказать, что Мошкин отличался особой уж удалью в сексуальном плане, чтобы запросто - "разрешите с вами познакомиться", а через час "распрямись ты, рожь высокая, тайну свято сохрани". Насмотревшись фильмов с возлежанием, вдруг обрел отчаянную уверенность в вопросах противоположного пола. "А че робеть? - думал, - дело обоюдоприятное, раз-раз и на матрас". На женщин по-хозяйски орлом начал глядеть: эта пойдет, эта не очень, хотя тоже можно... Прежде на трезвую голову симпатичных на улице только глазами любил, теперь с разговорами без всяких подходит. Язык и раньше прилипшим к небу не был, тут совсем размагнитился. Игривость откуда-то взялась, комплименты, намеки... Побед пока не было, но и дураком ни одна не обозвала...
      Знакомство с Софой произошло на скоростях видеосценария: парень девушку раздел, хочет познакомиться. Софа работала в Доме торговли на кассе. Очаровательная, веселая пышечка. Отбивая чек на шнурки, Мошкин сумел и о свидании с ней договориться. Каких-то десять минут и адрес в кармане. Обратите внимание, не под романтическими часами ждать у моря погоды, нет, свидание под крышей у дамы на ночь глядя. Чувствуете разницу?
      Софа жила в соседнем поселке, автобус ходит каждые полчаса.
      На следующий день ровно в двадцать тридцать Мошкин взбежал по лестнице, даванул звонок по указанному в бумажке адресу.
      Софа была в джинсовой юбочке, футболке, надетой на голое тело.
      - Кто стучится в дверь моя? Видишь, дома нет никто! - впустила Мошкина.
      - Вижу дома нет никто, где моя висеть пальто? - пропел счастливый гость.
      Про себя отметил - на вешалке нет ничего мужского.
      Журнальный столик с угощениями стоял у широкой софы.
      По этому поводу Мошкин сочинил каламбурный тост:
      - Предлагаю поднять бокалы за картину: я и Софа на софе хорошо сидим!
      - И лежим! - залилась смехом Софа и упала на спину, ноги до основания наружу... И хохочет...
      Хохотушка она была редкостная. И пылкая, как в постельном видеофильме...
      Софа плескалась в ванной, когда Мошкин разведчиком прыгнул к платяному шкафу. Внутри в поспешном беспорядке были свалены шинель с погонами мичмана, китель, брюки, черная пилотка.
      Мошкину вспомнилось: "Жди меня и я вернусь..."
      "А ведь может вернуться", - невесело подумал.
      За окном лил в темноту холодный дождь.
      Софа пришла завернутая в простыню, богато и влажно оттопыренную на груди. Упала на софу на спину, руки в стороны, запела довольнешенькая:
      - Играй, музыкант, настежь двери!..
      - А где твой муж? - игриво спросил Мошкин.
      - Назло мужу - сяду в лужу! - сурово сдвинула брови Софа и тут же расхохоталась.
      - В морях поди болтается? - любопытствовал Мошкин.
      - Не боись, Вова, я рядом! - шлепнула его по спине Софа. - Лучше поцелуй меня, а потом я тебя!..
      - Веселая ты! - похвалил Мошкин.
      - Зачем грустить? Муж сказал: застукаю с любовником - первая пуля тебе в сердце, вторая - ему в лоб. Лишней секунды мне пожить не дает.
      - Серьезный мужчина, - согласился Мошкин. - Настежь двери - не заявится? Может, пора мне ноги включать?
      - Колхоз дело добровольное, - отвернулась к стенке Софа, - хочешь лежи, хочешь домой бежи.
      Легко сказать - "бежи"...
      - Че ты так уверена, что не заявится? - спросил через пару минут кавалер, но дама уже спала.
      К Мошкину сон не шел. До сна ли, когда того и гляди уложат, пикнуть не успеешь. В обнимку с любовницей оно, может, и достойнее для мужчины, чем трамвай переедет, а все равно радости мало.
      Мошкин тихонько поднялся, сделал в коридоре рекогносцировку. Замок на соплях. Дверь входная открывается наружу. Дерни посильнее - и ключа не надо. Одним днем вояки живут. Ну, поставь ты пару добрых замков и душа будет спокойна. Нет...
      Вдруг муж сегодня в патруле? Забежит обсохнуть, и начнется стрельба по лежачим мишеням. Именем закона в изменников супружеской верности ОГОНЬ!.. Кому в сердце, кому в лоб...
      "Ее, поди, пожалеет, - подумал Мошкин, - свое как-никак, а меня че жалеть? Первый раз видит".
      Хоть одевайся да "бежи" от греха подальше.
      "Подальше" было двадцать километров по дождю без зонтика. Первый автобус в шесть утра.
      Идти не хотелось. Половину предыдущей ночи мечтал о сегодняшней, половину сегодняшней претворял мечты в реальность, а организм не железный.
      "Авось пронесет, - махнул рукой Мошкин. - Но сонным не дамся".
      Подтащил к входной двери стиральную машину, поставил на нее табуретку, на край табуретки чугунную сковороду полметра диаметром... Получилось баррикада и будильник одновременно. Входящий обязательно врежется впотьмах в сооружение. Грохоту будет...
      Мошкин прилег рядом с Софой, устало закрыл глаза...
      Грохот получился обвальный. На лету просыпаясь, Мошкин плюхнулся на пол, откатился к стене под обеденный стол. Маневр совершил подобно группе захвата, которая в кино катом перемещалась к самолету с террористами.
      Отсиживаться под столом, поджавши хвост, Мошкин не собирался. В пистолете семь пуль, арифметика простая: хочешь жить - умей вертеться. Семь раз увернуться... Нет - шесть, первая пуля Софина. Муж, поди, стрелок никакой. Кого он стреляет на подводной лодке или корабле? Плюс психологический момент. Это не в тире с холодным сердцем. Значит, шесть раз увернуться, а в рукопашном бою Мошкин руки вверх не поднимет. Только бы выжить до рукопашной...
      В коридоре опять что-то загремело. Выстрелов не было.
      "Выжидает", - подумал Мошкин и бесшумно двинулся навстречу судьбе. Полз не под пули в лоб. Полз, используя фактор внезапности, выбить у мужа инициативу вместе с пистолетом...
      Мошкин миновал софу, на которой безмятежно спала Софа, переместился в соседнюю комнату. Противник ни звуком не выдал себя. Мошкин подполз к порогу в коридор, и тут за спиной раздался характерный сухой щелчок.
      "Началось! - жаром ударило в голову. Ошпаренно замельтешили мысли. Осечка? Или с глушителем поливает? В кого метил? Как оказался в тылу?"
      Еще один щелчок прорезал темноту.
      "Ура! - мысленно зааплодировал силе своего ума Мошкин. - Ура!"
      Муж включал свет. Да будет свет, сказал монтер, обрезав провода. Ложась спать, Мошкин предусмотрительно вывернул пробки.
      Он вскочил на ноги - самое время уйти по-английски, хотя и в отечественных трусах, - низко пригнувшись, нырнул в темноту в сторону входной двери. Как чудненько, что она вышибается наружу! Правой ногой вышибающе пнул дверь, но громко попал в чугунную сковороду, левым коленом шарахнулся о табуретку, головой смял угол стиральной машины...
      - Милка! Гадючка, а не кошка! - раздался сонный голос Софы. - Хватит скакать!
      - Это я, - поднялся с колен Мошкин, в голове стоял шум.
      - Что-то света нет, - еще раз щелкнула выключателем Софа и шаловливо запела. - Нету света, нету света, нету электричества!..
      - Сейчас пробки посмотрю.
      - Иди ко мне, - нежно позвала из темноты Софа, - потом посмотришь.
      - Спи, я покурю... - отказался Мошкин.
      - Ты говорил, не куришь!
      - Закуришь тут...
      - Как знаешь, - сказала Софа и допела частушку. - Нету качества в парнях, нету и количества!
      До половины шестого Мошкин просидел на кухне, потом по-английски, но уже одетый-обутый, не прощаясь, ушел. На выходе из подъезда нос к носу столкнулся с мичманом. На руке у того была красная повязка "Патруль", на боку пистолет в кобуре.
      "Смотри рогами стенки не обдери!" - весело подумал Мошкин, но на всякий случай шел, оглядываясь, - не гонится ли за ним мичман.
      Первое, что увидел, въезжая к себе в городок, - красочную афишу: "В видеосалоне "Феникс" демонстрируется остроэротический фильм "Любовь втроем и при свидетелях". Дети до 18 лет не допускаются".
      "После 18-ти тоже не надо допускать!" - зло подумал Мошкин.
      Подумал-подумал и вечером решил обязательно посетить "Феникс".
      БАЙБАКИ ПОДЗЕМЕЛЬЯ
      Чертями из подземелья вылезли на свет божий Кока и Мошкин. Чумазые, паровозно дыша. По замыслу владельца этого подвального подземелья станет оно вскорости евроконфеткой, в которой как из ведра хлынет шампанское, душевынимающе грянут гитары и цветастые цыганки мелко завибрируют плечами... А пока "конфетка" была сокрыта горами грунта и мусора.
      Родное КБ ни мычит ни телится и, в отличие от подземелья, перспектив на будущее и зарплату за прошлое не дает. По этой скучной причине Кока, Мошкин и еще четверо инженеров с носилками в руках расчищали подвальные объемы под шампанское с виброцыганками, выводили на разудалую орбиту подземную "конфетку".
      - Вот бы в подвале найти кубышку с золотом, - помечтал Мошкин, доставая обед. И скривил нос от найденного. - Опять яйца сунула! Закукарекаю скоро и куриц начну топтать. Моей зарплату яйцами выдали...
      - Хорошо не гранатами... Представляешь: развернул обед, а там - парочка противотанковых.
      - Лучше бы окорочка куриные, как в прошлый раз...
      - Окорочка сурка вкуснее, - глубокомысленно сказал Кока.
      Мошкин как раз затолкал в рот яйцо, чтобы, минуя осточертевший вкус, заглотить целиком, не разжевывая, белок да желток, и вдруг пожеланием приятного аппетита эта мерзость - "сурковые окорочка". Яйцо пулей просвистело мимо Коки.
      - Фу! - отплевывался Мошкин. - Пожрать не дашь спокойно!
      - Село ты необразованное. Окорочка сурка - это же как зайчик! Потушить и холодными подавать. Рука сама стопарь ищет... Но однажды мы залетели с сурком...
      Молодого инженера Коку после трех лет работы в КБ призвали на пару годков в армию. Офицерствовал он в оренбургских степях, на технической ракетной базе (ТРБ). Она обслуживала ракетные точки, каждая из которых могла поставить жирный восклицательный знак за океаном.
      Чтобы не мозолить глаза за океаном, точки были в шахтах.
      Как-то в первые месяцы службы вместе с бывалым прапорщиком Цыбулей отправился Кока в самый дальний ракетный район, за сто километров от ТРБ. В караване у них был бензовоз и машина с нейтралкой, жидкостью для нейтрализации ракетного горючего.
      Отъехали километров 40 от ТРБ, Цыбуля командует: стоп, машина, слазь, шофер - отдыхаем. Ракеты стояли и стоять будут, а насчет пожевать, если сам не почешешься, никто не встрепенется.
      Вокруг ни души из начальства. Солнце степное, оренбургское буйствует, ветерок жаркий пролетает, живность травяная от полноты чувств стрекочет. Одним словом - природа. И сурки в ней по всей степи стоят. Цыбуля стоять не хочет, командует солдатикам достать припасы, сделать тенек и скатерть-самобранку. Расположились вокруг нее офицеры вдвоем, а посредине лучок зеленый, сало белое с розовыми прожилками...
      - На месте обязательно угостят байбаком, - сказал Цыбуля молодому лейтенанту. - Ух, мясо вкусное!
      Сидят они, закусывают. Конечно, не на сухую. Цыбуля первым делом "ракетного топлива" - спирта - фляжку достал. Приняли по хорошей порции, и без этого не грустили, тут тем более в праздничную сторону поплыла душа. Прилегли. Цыбуля начал рассказывать, как ловить сурков, или, по-местному, байбаков. И вдруг байбак перед самым носом высунул морду из норы. И тут же скрылся. Потом снова нарисовался. Издевается самым натуральным образом. Дескать, че ты, прапор, зайчишься о теории лова, ты меня поймай!
      Цыбуля аж подскочил от такого хамства.
      - Сейчас я тебя сделаю! - подбежал к норе с наглецом. - Пробкой вылетишь!
      И приказывает подогнать машину с нейтралкой. Литров триста байбаку в жилье ахнул. Байбак не то что "пробкой" - нос не показал.
      Цыбуля командует: добавить еще с "полкубика" для нейтрализации наглости.
      Опять, как в трубу, ухнула нейтралка. Никакой реакции из подземелья.
      Зато у Цыбули реакция матершинная. На четвереньки упал у норы. Охотничьей собакой засуетился. Только что не лает. Землю разгребает, нос в нору сует. Байбак, надо сказать, это не суслик, которых на ведро десяток. Байбак он под десять килограммов может вымахать. Уж пять-шесть - точно. И вход в нору у него не дверной глазок. А Цыбуля туда нос бесстрашно вонзает, пытается разглядеть, где там байбачина от нейтралки сховался.
      - Смотри - отхватит шнобель! - Кока смеется.
      - Я ему первее голову откручу? - звереет Цыбуля.
      ...- Нам ехать надо, - рассказывает Кока, - а он ни в какую: "Плевать, - говорит, - скажем, что обломались в дороге". Всю службу послал подальше - один байбак в голове.
      Заклиненный охотой, подгоняет Цибуля машину с бензином.
      - Сейчас мы ему бензинчику под хвост. Сразу выскочит. Ведь не катакомбы у него там прорыты!
      И добавил к нейтралке литров пятьсот бензина. Они тоже, как в шахту, ушли. Байбак и на этот маневр на люди не вышел.
      - Да он, поди, сдох, - предположил Мошкин.
      - Ничего подобного, - отмахнулся Кока и продолжил рассказ.
      ... Цыбуля с криком: "Он что в штаты ход прорыл?!" - фуганул еще бензина. И, видя, что эффекта нет, приказал бензовозу отъезжать.
      - Зараз я этой заразе устрою фейерверк... - многообещающе засмеялся Цыбуля в сторону сурка. - Подпорчу мех на окорочках, если человеческого языка не разумеет.
      Зажег спичку и бросил в нору.
      Огонь не к байбаку в подземелье пошел, метнулся в обратном направлении - к бензовозу, который, отъезжая с волочащимся шлангом, чертил пожароопасную дорожку. По ней пламя весело побежало к емкости...
      - Я мигом протрезвел, - рассказывал Кока. - Ну, пусть он вылил литров восемьсот или куб, остальные - в бензовозе... Бомба на колесах. Водила вовремя успел выпрыгнуть. Мы, конечно, сыпанули в разные стороны, на землю попадали... Пламя добежало до шланга и остановилось, горит ровным огоньком, мы лежим, гадаем: рванет или... Жахнуло, как на фронте. От бензовоза одни рожки да ножки остались. Когда они просвистели над головами, встали мы посмотреть место фейерверка, и тут мне в ногу как даст боль! Байбак, зараза, впился. Осатанел от взрыва.
      - Какая скотина не озвереет, - сказал Мошкин, поднимаясь от стола.- Ее химией нейтрализуют, бензином палят, начнешь тут на всех кидаться!
      - Мы-то с тобой не звереем, - резонно перевел в тупик стрелки разговора Кока. - Денег не платят, под землю с носилками загнали...
      - Человек - такая скотина - ко всему привыкает. Вдобавок - бензин в наш подвал еще не льют...
      - Дорогой нынче бензин. В байбачью нору мы дармовой фуговали...
      - Для хороших людей ничего не жалко... Ладно, хорош ночевать, пошли работать.
      И они направились с носилками за новой порцией грунта.
      АВАРИЯ ЛЮБВИ
      Владимир Петрович Мошкин дефилировал по перрону Курского вокзала, что в Москве. Без цели - абы час времени убить до своего поезда. Настроение имел праздное, кругом кутерьма с высадкой-посадкой, а ему наплевать.
      Вдруг романтическое состояние разом испарилось от удара в мягкое место. Мошкин полетел ровнять носом перрон. Что-то проехалось по спине, и даже прошлось.
      - Что - повылазило? - вернул к вокзальной действительности визгливый крик.
      Над Мошкиным стояла упитанная, лет под пятьдесят, но еще очень недурственная женщина.
      - У меня там хрусталя на тысячу баксов! - кричала она.
      Женщина, торопясь на поезд, катила перед собой что-то среднее между тележкой для ручной клади и армейским тягачом. Под этот грузовик ручной тяги и угодил романтически настроенный Мошкин.
      - Ты у меня платить будешь! - кричала женщина.
      Мошкин, ушиблено сидя на перроне, вспоминал, где видел это разъяренное лицо?
      Если вернуться к истокам и коснуться истории, Мошкину была уготована судьба бродяги. Ложилась ему прямая дорога в геологи, кабы не космические 50-е. Ночами не спал - высматривал комариные блесточки первых спутников земли. Поэтому пошел в авиационный институт.
      И стал инженером по эксплуатации ракет. А это такая география, почище, чем у геологов. Мошкин не понимал тех, кто на второй неделе командировки начинал нудить: скорей бы домой. В некоторый год у него трех месяцев семейной жизни не набиралось. Приехал домой, отчет написал, жену приголубил и опять - "жди меня, и я вернусь". Командировочные чемоданы изнашивались быстрее брюк. Прибалтика, Украина, Забайкалье, военные части, фирмы-разработчики, полигоны, общежития, гостиницы, казармы. Компанейский и не только языком поболтать: магнитофон починить, часы отремонтировать. И боец! - выпить мог при случае не одну бутылку.
      А уж какие компании собирались на полигонах - в Капустином Яре или Плесецке! Ленинградцы, москвичи, днепропетровцы, пермяки, миасцы, харьковчане, красноярцы, омичи. У одних записи - "Битлз", у других доморощенный частушечник. У третьих - баянист играет так, что в глазах рябит от переборов.
      Мошкин играть умел когда-то только на ударных, но в гостинице на барабане разве постучишь? Зато каблуками в переплясе - пожалуйста. А Мошкин такие фигуры Лиссажу ногами выделывал - у профессионалов слюнки текли.
      Как-то в Москве, в ресторане-"поплавке", чуть цыганских мастеров не уронил принародно. Их солист, с серьгой сверкучей и смоляными кудрями, развлекал публику, под бешеный огонь гитар и скрипок, пляской. "Ну-ка, Вова, врежь ему по-русски! - начали подзуживать товарищи во главе с Кокой Патифоновым. - Ты не хуже могешь!!" Мошкина долго упрашивать не надо, выскочил на цыганский круг и давай наезжать на профессионального плясуна. Сам низенького росточка, белобрысенький, смотреть не на что, а пошел, пошел, пошел на смуглого красавца. Тот в алой атласной рубахе, Мошкин - в синенькой бобочке, у того на ногах сапожки плясовые, у Мошкина - башмаки в летнюю дырочку... Но не успел Мошкин до среднего огня разогнать себя, еще подметки не заискрили в разные стороны, как музыка оборвалась.
      Главный цыган подозвал к эстраде и, улыбаясь, шепнул на ухо: "Садысь на мэсто, а то гитара об башка ломаю".
      Однако чуть позже прислал русскому плясуну бутылку армянского коньяка, а после закрытия - вежливо попросил поделиться коленцами с цыганским асом. Мошкину не жалко - распространил сибирский опыт на цыганский табор.
      ...В то лето Мошкин торчал в Капъяре. Пустил две ракеты, перед пуском третьей у одной из красноярочек был день рождения. Народу в номере собралось под завязку. И среди него - харьковчанка Дуня.
      Видная женщина. Бровь соболина, шея лебедина, грудь обильна, в общем, кровь с молоком. Глаз Мошкина давно на ней пролежни пролежал. Да все никак не получалось поближе подъехать. На дне рождения у них заиграло друг к другу. Как он отплясывал в тот вечер, давно перешедший в ночь! Снизу начали от зависти стучать в батарею - прекратите. Тогда разгулявшиеся - инженеры как-никак - взяли табуретку, поставили на стол, подложили под ножки подушки против распространения танцевальных волн в нижние этажи, Мошкин вскочил на табуреточную эстраду и пошел отбивать чечетку. Двое мужчин крепко держали "танцплощадку" за ножки, в то время как танцор выкамаривал на ней чудеса. Дуня завороженно смотрела на это мастерство под потолком. От ее восхищенного черноокого взгляда у Мошкина внутри все переворачивалось и ноги вколачивали в табуретку перплясы невероятной частоты. Аж жарко стало. Танцор сорвал с себя рубашку, бросил на головы зрителей. Клешенные от колен брюки, загорелый торс и бешеная дробь.
      - До утра выдержишь? - крикнула Дуня.
      Выдержу! - еще громче зачечеточил Мошкин.
      Не выдержал каблук - отлетел.
      Мошкин переобулся и игриво предложил Дуне "пройтиться, там где мельница крутится, электричество светится - по шошше". Они вышли в южную ночь. В обществе Дуни душа у Мошкина пела, ноги плясали. То и дело он выкидывал какой-нибудь номер.
      Вдруг вскочил на лавочку, на которой они напропалую целовались, отбивая ритм подошвами, спел: "Дунечка, Дунечка, Дуня-тонкопряха". Повторяя эту фразу, начал бешеное пяточное ускорение. Дойти до сверхзвукового темпа не дали.
      - Сейчас я тебе, стукачу, ноги повыдергиваю! - угрожающе раздалось из окна.
      А то вдруг после затяжного поцелуя, высоко подпрыгивал - ноги "ножницами" - и в прыжке касался пальцами носков туфель.
      Дуня счастливо смеялась:
      - А танец живота можешь?
      - А як же!
      Мошкин как стоял на тротуаре, так и упал плашмя.
      Дуня вскрикнула: сейчас будет коленце фотографией об тротуар.
      Но перед впечатыванием носа в асфальт Мошкин подставил руки на упор лежа. Тут же, оттолкнувшись от земли, хлопнул в ладоши, снова приземлился на них. И пошел частить: хлопок - упор лежа, хлопок - упор... Потом встал на руки, прошелся вокруг Дуни, лихо вскочил на ноги и тут же упал перед дамой на коленопреклоненный шпагат.
      - Эх, куда бы уединиться до зореньки утренней? - забросил Мошкин удочку с намеком на крючке.
      - Соседка по номеру, - заговорщицки ответила Дуня, - завтра уезжает на два дня в Волгоград...
      На следующий день Мошкин проснулся приплясывая. Счечеточил у кровати ритм "Маленьких лебедей". И весь день был в плясовом настрое. Даже в очереди в столовой перебирал ногами.
      - Тебе че не стоится? - спросил Кока. - Недержание?
      - Не, - счастливо засмеялся Мошкин, - погода хорошая.
      В тот день был пуск ракеты, его две недели готовили Мошкин, Кока, Дуня и еще целая компания. Вечером спроворили по этому поводу шикарный стол в гостиничном номере. Но до пуска - это тебе не чайку попить - ни-ни в плане торжественных возлияний по случаю. В двадцать минут двенадцатого полезли на крышу своими глазами убедиться, что банкет они заслужили - можно наливать.
      В темноте над самой землей вспыхнул яркий шар, разрастаясь, постоял в раздумье, а надумав, - с пламенным хвостом заторопился вверх.
      - Ура! - заорали смотрящие.
      Но вдруг огонь, стремящийся до сего момента к звездам, начал круто менять направление своих устремлений на прямо противоположное.
      - Куда ты? - как на шкодного кота, прыгнувшего на стол, закричал Мошкин.
      Огонь, не реагируя на окрик, помчался вертикально вниз.
      - Автомат стабилизации отказал! - сказал Мошкин, когда в районе старта финишным взрывом ударил в землю носитель.
      - Ошибка в программе полета! - категорически возразила Дуня. - Тангаж отрабатывался в противоположную сторону.
      Банкет полетел псу под хвост. Вскорости в штабе, на аварийной комиссии, Мошкин, с пеной у рта защищая программу полета, к которой имела отношение его фирма, доказывал, что причина аварии - в автомате стабилизации. Дуня решительно защищала прибор своей конторы.
      - Валить на автомат - это полная техническая безграмотность! - рубила сплеча Дуня.
      - А на программу - голый дебилизм. Зачем вас, баб, вообще на полигоны посылают?!
      Ясно-понятно: каждый-всякий боролся не за истину, а как бы свою фирму выгородить.
      В этой борьбе любовь, как та ракета, недалече уйдя от старта, потерпела сокрушительную аварию.
      ...Мошкин сидел на перроне, а женщина чистила его в хвост и в гриву.
      - Дуня, - наконец сказал потерпевший, - что ты шумишь на всю Москву, это ведь не Капъяр?
      Женщина оторопело уставилась на Мошкина:
      - Вова?
      ...- А ведь тогда вы в программе ошибку нахомутали, - говорила Дуня, пока Мошкин затаскивал ее оккупационные чемоданы в вагон. - В Капъяре-то бываешь?
      - Ага, - соврал Мошкин.
      - Как там?
      - Плохо, - не соврал Мошкин.
      - А я вот на жизнь челночу, - сказала Дуня и на прощание крепко поцеловала Мошкина в губы.
      - Дуня, тогда в моей программе ошибка была! - крикнул Мошкин отъезжающей.
      И звонко постучал себя кулаком по голове.
      - В моей тоже! - прозвучало в ответ.
      Но легче от этого обоим не стало.
      БИЛЕТ БУХАЛОВУ
      Толя Шухов соблазнил Коку Патифонова, Мошкина и еще двух коллег по КБ в поход на плоту. Показал фотографии, и даже от черно-белых у мужичков зачесался дух бродяжий, похватали рюкзаки и самолетом-вертолетом полетели в Горную Шорию на реку Мрас-Су.
      Заповедные места! Уже от первой рыбалки Кока остолбенел. Не ерши сопливые, лещи костлявые - царь-рыба, таймень, попалась! И не из присказки: поймал два тайменя - один с нос, другой помене! На восемь килограммов выволокли красавца на удочку в клеточку, то бишь - сеть.
      А природа! Че там сравнивать с зацивилизованной вдоль и поперек Швейцарией! Тайменя вы в Швейцарии на 8 килограммов возьмете? "Один с нос, другой помене" и то не водится. А тут первозданная красота. Хоть на горы голову задери, хоть в речку загляни, хоть в тайгу нос сунь, если, конечно, не боишься косолапого встретить.
      А какую мужички баньку устраивали! Представьте - мощный галечный плес, сзади тайга, впереди река, вверху небо, а мы посередине! Представили. И вот здесь, посередине, десяток жердей ставятся чумом, на них полиэтилен герметично натягивается.