Швейцария на полкровати (рассказы и повести)

      Кока жутко расстроился от такой перспективы. Болеть страшно не любил, лечиться - тем более. Будучи в поганых чувствах, жене о местопребывании не сообщил. Будто она виновата в "роже".
      "Захочет, - подумал, - сама найдет".
      Жена захотела. Вернувшись с работы и не застав супруга, помчалась в поликлинику.
      - Мой муж у вас утром был? - спросила в регистратуре.
      - У нас за день мужей и не мужей столько проходит...
      - Мой видный.
      - И видных, и замухрышек.
      - В том смысле, что заметный. У него на лице опухло.
      - А-а-а, который со страшной рожей, так его сразу в кожно-венерологический диспансер на "скорой" отвезли.
      У Марии подкосились колени. "Кожно" пролетело мимо ушей, зато "венерологическим" ударило по мозгам.
      "Вот, значит, как он, котяра, славно отдыхал! Наглец! Заливал про баню холодную! Сам бабу горячую подцепил. И подцепил..."
      В гневе раскочегарилась так, что проскочила автобусную остановку, полетела домой пешком.
      Внутри бурлило и клокотало.
      "А я, дура, расчувствовалась! Ах ты, курвец! Ах ты, юбочник! Завтра же в КБ позвоню. Пусть знают о своем работничке. И чтобы ни в какие командировки больше не отправляли. Хватит! Развод!"
      Придумав коварную месть, немного успокоилась. Даже мотив прощения стал возникать в душе. Может, выпил лишнего, и какая-нибудь халда повисла на шею. Ведь они специально за этим ездят отдыхать. А он неопытный. Не зря говорят, чаще такие залетают. От стыда и позвонить не решился. Переживает... Нет, развод - это слишком. Если прощение попросит...
      Любящее сердце отходчивое.
      Стало отходить, но вдруг бешено забилось: "Он ведь и меня заразил!!!"
      Кровь прихлынула к лицу. Красным фонарем супруга забегала по комнате, не зная, что предпринять? "Завтра же на развод". В поисках брачного свидетельства в семейном архиве наткнулась на "страховой полис" с козлиным штампом - разорвала. Такая же участь постигла свадебные фотографии.
      "Стыд-то какой! Стыд-то какой! - стучало в голове и высекло ужасное предположение. - Завтра за мной "скорая" приедет на работу".
      Утром затемно ("успеть до "скорой") полетела в кожно-венерологический диспансер узнать у Коки, насколько заразно. Может, без больницы разрешат лечиться?
      - Вчера Николая Патифонова к вам привезли, - заикаясь, сказала дежурной.
      - С чем?
      - В доме отдыха, стервец, подцепил какую-то венерическую заразу.
      - Да не трясись ты, милая, - нашла в списках Коку дежурная, - в кожном отделении твой. Венерики за решетками содержатся.
      И сразу соловьи грянули в душе у Марии. Так хорошо стало, как, пожалуй, не было в жизни никогда.
      А у Коки наоборот. За завтраком подсел к трем мужчинам, в настроении познакомиться, поговорить, надо ведь как-то обживаться, время коротать, четыре недели не три дня. Но не успел пожелать приятного аппетита коллегам по лечению, те, как по команде, подхватили свои тарелки и убежали в дальний конец зала.
      Не захотели питаться рядом с жуткой "рожей"...
      Об этом вспомнил Кока поздним осенним вечером под стук колес пустой "восьмерки".
      "Чего только не бывает в жизни", - усмехнулся, поправляя сумку с выручкой и билетами.
      Кондуктором Кока был одним из лучших в парке. План брал настойчивой деликатностью, завидной зрительной памятью и работоспособностью. Не возмущался, если кто-то, протягивал деньги с тихим: "Билет не надо". "Спасибо", - с достоинством кивал в ответ, а вечером мог позволить себе взять к ужину калымную чекушечку.
      Так что, и на самом деле, чего только не бывает в жизни.
      ГАЛУШКИ НА САЗАНА
      В РУЖЬЁ
      При всей боевитости Галка Рыбась против грома дите. По любым показателям отважная женщина, а как громыхнет - голову в песок прячет. Если в грозу одна дома - в ванной отсиживается. Заслышит раскаты и без памяти в укрытие. Свет и тот не включает. Вдруг по проводам молния хлестанет! Сжавшись в комок, посидит-посидит, приоткроет на палец дверь: закончилось, нет? Снова на задвижку запрется, если грохот продолжается.
      Редкая трусиха грозового электричества. Тогда как спать одна на даче не боялась.
      Ну, не совсем море по колено на предмет одиноких ночевок. С ружьем спит. Упросила мужа Борыску одностволку выделить. С огнестрельной подмогой спокойнее.
      Надо сказать, любила оставаться на даче без всяких помех. Вечером так хорошо. Никому ничего не должна. Никто ничего не просит. На балкон выйдешь, и как на космическом корабле. Звезды вверху, земля внизу... Расправить бы крылья и полететь...
      Над кроватью Борыска не разрешил одноствольный атрибут обороны повесить:
      - Не казарма! - отрезал.
      Спрятал в захоронку. Под крышей.
      Выходишь на балкон, прыг на стол, руку просунул и - огонь!
      В год описываемого случая Галка июнь без "огонь!" ночевала, отпускной июль без стрельбы по разбойничьим мишеням круглосуточно с дачи не вылезала, половину августа мирно провела, а потом нагрянуло "в ружье!"...
      Как-то проводила своих, чай, не спеша, попила, посуду помыла, принялась ложе готовить. За день наломалась - навоз таскала, - руки-ноги отстегивались, в горизонтальное положение просились. Сопротивляться пожеланиям работников не стала. Вышла на балкон простынь вытряхнуть, дабы ни одна соринка поперек сна в бок не впилась.
      И только намаявшиеся руки пошли вверх встряхнуть белоснежное полотно, как намаявшиеся ноги ослабли до ватности. Не по причине дневных нагрузок. Скосила глаза влево, а на соседнем участке мужик. В штормовке. Женским чутьем сразу уяснила: нежданно-незваный гость не с добрым намерением пожаловал. Поодаль еще один аналогичного содержания.
      Первый второму отмашкой знак дал ("Командир!" - определила Галка), оба замерли, что суслики в степи. Только не свистят. Наоборот - не дышат. Специалисты оказались по маскировке. Стойку сделали, вроде неодушевленные предметы торчат из земли.
      Да Галка уже раскусила: такие "предметы", дай волю, не пожалеют беззащитную женщину.
      "Не зря баб на фронт не берут, - позже вспоминала, - вроде стою, не падаю, а коленки ты-ды-ды-ды. В бедрах ничего, а ниже ходуном ходит..."
      Первая реакция была из разряда - спасайся, кто может. Рви к людям без оглядки!
      Да с ногами, что дрожат-подкашиваются, далеко ли уйдешь? В два счета накроют и зададут жару.
      "Ружье успею достать", - оценила свои физические возможности.
      Превозмогая дрожь, вскарабкалась на стол ослабшими ногами.
      "Куда она лезет?" - удивились мужики.
      А "она" уже слазит.
      С ружьем.
      И пусть коленки вибрировать не перестали, увереннее на душе сделалось.
      Что теперь запоете, ясны соколы? Смелые, шаг вперед!
      Курок взвела, на главного ствол наводит. Грамотно, согласно боевой инструкции действует: первым делом ликвидируй командный пункт, обезглавь противника, посей в его рядах панику.
      "И так захотелось пальнуть, - рассказывала позже. - Сил нет, как зачесался палец жимануть на курок".
      Стреляла Галка раз в жизни, в первый год замужества. Заряд был с дымным порохом. Конфузно вышло. В банку трехлитровую с пятидесяти шагов всадила заряд, только осколки брызнули, но и сама слетела с катушек. Отдачей в сугроб кинуло, только валенки сверкнули.
      Помня стрелковый опыт с падением, наведя ружье, соображала: "Выстрелю непременно брякнусь. И возьмут тепленькую".
      Так обмозговывалось одна половина дилеммы "стрелять - не стрелять?" В случае личного оглушения бой заканчивался поражением. Тем более, следующий патрон находился на первом этаже, в тумбочке.
      Вторая часть гамлетовских терзаний упиралась в жуткое "вдруг попаду?"
      Желание пальнуть назло врагам было такое, что еле сдерживала палец на спусковом крючке. Но не для уничтожения незваных гостей. Логика чисто женская: и хочется стрельнуть, и убивать жалко.
      Поверх налетчиков открывать огонь боялась по причине того самого закона подлости. Если баба в небо целит, как пить дать, кому-нибудь в сердце наповал угодит.
      Такие мысли в голове мечутся из угла в угол. В конце концов Галка решает: полезут через забор, открываю стрельбу. А там уж как кривая вывезет.
      Налетчик, которого на мушке держала, под решительным дулом без всяких дилемм попятился за яблоню, а потом ломанулся через малинник, хруст, как от медведя, пошел.
      Галка глядь - второй тоже исчез.
      "Ага, испугались, сволочи!" - опустила ружье.
      Села в бессилии на табуретку. Опасность миновала, а ноги по инерции продолжают трястись. И сердце им в такт заячьим галопом наяривает.
      Но постепенно успокоилось...
      Взяла Галка простыню, можно, наконец, спать укладываться, взмахнула белоснежным полотном во второй раз за вечер и во второй раз замерла. Внизу, у Омки, у самой воды, утка крякнула, а выше, на обрывистом берегу, другая ей отвечает. Потом еще раз перекрякнулись.
      Сроду утки в здешних угодьях переклички не устраивали.
      "Окружают!" - снова затыдыдыкали в страхе коленки, сердце от стресса хватануло порцию адреналина и тоже сорвалось в бешеную скачку.
      Не долго думая, Галка поставила табуретку на стол и полезла в захоронку, откуда ружье достала. Отверстие было чересчур скромных размеров. Да уж какое есть. Быстрей-быстрей, пока "утки" не налетели, протиснулась в него вместе с ружьем и руками-ногами. Табуретку, прежде чем бесследно скрыться под крышей, предусмотрительно отбросила.
      Все - лежим, не дышим.
      Дышать-то особо нет места, теснота, как в гробу. Но длинном. Вперед-назад можно ползком передвигаться, в остальных направлениях - никак. Зато попробуй найди в таком месте. Обняла ружье, уши в ночь нацелила. Как там "утки"? Окружают? Или в другие края "кормиться" наладились?
      Вроде молчат...
      Трусливая дрожь в коленках стала проходить. На смену - от холода началась. Ильин день миновал, погода на осень температуру повернула. Галка уже неделю верблюжьим одеялом на даче укрывалась. А тут один халатик из ситчика. Ружье душу зарядом на волка греет, тело - отнюдь. Наоборот, ствол холодит кожу.
      Маялась так до рассвета. Глаз не сомкнула. Какой сон, когда и "утки" могут нагрянуть, и холодно так, что плакать хочется! А плакать - нарушать маскировку - нельзя...
      С рассветом осмелела. Время татей миновало, можно из укрытия выбираться. Хоть чуток поспать перед работой.
      Сунула голову на выход, а не пролазит.
      "За ночь доски сели или голова распухла от бессонницы? - растерялась Галка. - Как же вчера мухой проскочила?"
      И вспомнился рассказ матери, та на пожаре, когда дом родной горел, тяжеленный сундук с приданым вытащила. Который сдвинуть с места не могла в спокойное время.
      "Как же я выйду?" - и так и сяк пытается протиснуть голову на волю.
      Расширить отверстие путем ломания тоже не получается. Борыска на совесть дом сделал. И пространство узкое, не размахнуться что есть силы. Все же изловчилась, ударила прикладом по краю доски. Той хоть бы хны, а ружье не выдержало топорного обращения, бабахнуло. Курок, как был с вечера взведен на "уток", так и находился в боевой готовности.
      Заряд с жутким грохотом просвистел над ухом. Галка упала, как при том памятном, первом в жизни выстреле. На этот раз вперед лицом нырнула. И так удачно, прямо в дырку. Голова проскочила, как маслом намазанная. Но в тазобедренном районе Галка застряла. Ненадолго. В затормозивший район, в мягкую его сферу, последовал удар острой боли. Ножевой. И еще один. Отчего с воем и так свободно, будто враз похудела на пару размеров, вывалилась наружу. Плечом в стол. Массировать ушибленное место было недосуг. Согнувшись в три погибели, как от пуль на передовой, нырнула в дом, дверь за собой захлопнула.
      Из-под крыши летели осы. Заряд, предназначавшийся ворогам, угодил прямо в осиное гнездо. Но дроби на всю злючую семейку не хватило. Выжившие после обстрела особи ринулись в ответную атаку.
      Заперлась от них в доме, села на кровать без простыни. И тут же вскочила от обострения осиной боли.
      Дней пять потом сидеть не хотелось. "Я постою", - кокетливо отказывалась в автобусе.
      - Уйди! - говорила Борыске, когда тот шутя замахивался шлепнуть пониже спины. - Не мог отверстие шире сделать!
      - На одностволку, а не на двустволку рассчитывал! - смеялся муж. - А ты полезла...
      - Ума нет - считай калека! - крутила пальцем у виска Галка.
      И больше грома в тот садово-выгодный сезон боялась ночевать на даче одна.
      ПОДАРОК ПОДРУЖАЙКЕ
      Года не случалось, чтобы Галка Рыбась не поздравила стародавнюю подругу, вместе техникумовский хлеб ели, Валентину Воронову с днем рождения. Гуляли - дым коромыслом, огонь столбом. С песнеплясами и другим отрывом от будничного состояния.
      На этот раз Галка не помышляла о гульках до упаду. С некоторых пор Валентина воцерковилась. Муж Анатолий нетвердый оказался по части алкогольного выпивания. Пока дети в сопливом возрасте произрастали, еще туда-сюда - время от времени вспрыскивал за воротничок. Позже регулярно стал на пробку натыкаться. И мужик-то не опойка какой-нибудь. Голова на плечах, и руки не в карманах. А тянет и тянет к горлышку. Уже и сам не прочь остановиться, да разошлись вороные под откос...
      Главный центр соблазна - гаражный кооператив, где автолюбители большие любители запузырить. Атмосфера пропитана вопросом: не послать ли нам гонца за бутылочкой винца? И всегда с положительным ответом.
      - Ну, ходи туда со мной! - огрызался Анатолий на ругань Валентины.
      - Ты что, дите неразумное? Пасти тебя?
      Однажды Галка с ними за грибами поехала. Чуть время к вечеру наладилось, Анатолий заегозил: "Хватит пни обнюхивать! Пора домой!"
      - Знаю, где у тебя свербит! - Валентина ему. - Торопишься в гараж глыкнуть.
      - Не надо шороха без пороха! - обиделся муж. - У тебя одно на уме!
      - Это у тебя одно, как бы застаканить!
      - Ну, поехали-поехали вместе!
      - А давай! - Галка говорит.
      Анатолий хотел прикинуться глухим на встречную инициативу, но Галка настояла.
      Не успел он загнать машину в гараж, мужичок рысит, штаны на подтяжках, очки резинкой подвязаны, с вопросом:
      - Толь, ключ на четырнадцать есть? И пойдем, подержишь, если дамы не прочь!
      Дамы остались у раскрытых ворот, кавалер заторопился на взаимовыручку.
      Быстро, надо сказать, вернулся в женское общество. И не успел ключ положить на место, как другой автолюбитель с протянутой нуждой:
      - Толик, ключ на восемнадцать дай. Обыскался - не найду свой. И на секунду пошли подможешь.
      На третий раз Анатолия призвали с ключом на двадцать.
      - Не могут без моего обойтись, - загордилась мужем Валентина.
      Однако Галка засомневалась:
      - Че это они разом обломались, инструменты порастеряли?
      Пошла взглянуть на ремонт. Теплая картина открылась любопытному взору. В дальнем углу гаража три мужичка, у каждого в руках ключ на 250... граммов. И не пустой...
      - Продай машину, гараж! - советовала Валентине Галка.
      - А ты что не продавала, когда Борыска керосинил?
      - Бесполезно было!
      - Вот и тут надо весь кооператив продавать на вывоз! Он ведь и без машины нарасхват будет.
      Кодироваться Анатолий наотрез оказался: "Я что - робот-терминатор с шифром в башке ходить?!"
      Добрые люди подсказали Валентине окреститься и насоветовали съездить на могилу блаженной Ксении Петербургской, скоропомощнице. Валентина денег не пожалела, свершила паломничество. Все как надо сделала. И ведь прекратил муж питье беспробудное. В гараж ходит, машины ремонтирует и мужиков водкой озабоченных костерит.
      На Валентину тоже ворчит, если та рюмашку намахнет.
      Однако не по данному поводу Галка не в песнеплясном настрое собиралась на день рождения. С ней Анатолий дозволял жене винцом разговеться. Загвоздка состояла в факте, что день рождения на Великий пост выпал, а Валентина строго постовалась. И поздравляли ее такие же серьезные женщины. Одна, Анна, в церкви свечки и книжки продает, другая, Татьяна, по праздникам в церковном хоре участвует...
      Галка, кстати, тоже в церковь ходит по большим праздникам, даже с Владыкой знакома, но не строго соблюдает посты, как Валентина с подругами.
      Те уже отдалились от земной круговерти. Поэтому неугомонная Галка придумала: дай-ка немного позабавлю товарок. Хоть и Великий пост, а не страстная неделя. Чуток развеяться мирским можно.
      - Поздравляю с днем рождения! - вошла к подруге и распахнула пальто. Принимай подарок!
      А на груди три кролика. Белый, серый и черный. Уши торчат, глазенки зыркают. Галкины очи тоже шкодно блестят.
      Сюрприз получился дальше некуда. Татьяна по светской жизни медсестра. У нее стерильность двадцать четыре часа в сутки. Что на работе, что в домашних условиях. Пылинка приблудная залетит и та пятый угол ищет, куда бы забиться от чистоты. Того и гляди - тряпкой накроют, пылесосом затянут.
      Такая чистюля, и вдруг кролики.
      Оттащила Валентину в сторону, перепугано спрашивает:
      - Она что: прямо сейчас забивать, обдирать и готовить начнет? Пост ведь!
      Кровавая фантазия не на голом месте в сдвинутой на чистоте голове возникла. Ровно год назад Галка тоже поздравила оригинальным макаром. Заходит, на лице улыбка по уши, в вытянутой руке рыбина. Живая... Будто пять минут назад с крючка. Опусти в воду - поплывет. Но в подарочном оформлении. К туда-сюда ходящему хвосту бант розовый привязан, изо рта три белых гвоздики торчат.
      И не плавать в ванну Галка отправила подарок. Схватила нож, фартук надела... Часа не прошло, как подала фаршированную рыбину к столу.
      - Не должна кроликов разделывать, - не очень уверенно Валентина Татьяне шепчет. А Галку спрашивает:
      - А куда я их дену?
      Галку таким вопросом не смутишь, быстро коробку картонную приспособила.
      - Пусть здесь пока растут.
      Анна из менее пугливых оказалась. Взяла черного кролика, гладит.
      - У вас что - они прямо в квартире живут? - спрашивает.
      - Конечно!
      - В кладовке?
      - Зачем скотину мучить, прямо в спальне. Борыска, правда, нынешней зимой не выдержал, переехал в другую комнату. Забрал кровать: "Надоело, говорит, - в сарае жить", - и перебрался.
      - А запах? - спросила Татьяна.
      - Какой запах? Чистое животное. Вовремя убирать и все.
      "Ага, чистое, - паниковала про себя Валентина. - Анатолий возьмет и сорвется. Запьет от совместной с кроликами жизни!"
      - У меня нынче даже на ванне клетка стояла, - рассказывала Галка. Моешься, а они, чертяки, подглядывают.
      - Ну-у-у, это вообще! - Татьяну внутренне передернуло.
      - Какие хорошенькие! - Анна присела у коробки. - А банан будут есть?
      Валентина не знала, как быть? Это кого-то можно обдурить, дескать, все культурно с кроликами, если в квартире держать. Почти как с аквариумом. Одно эстетическое наслаждение. Она-то знает Галкин зверинец.
      - Валь, этого Чернышом надо назвать, - скармливала Анна банан подарку.
      - Банальнее не придумать! - раздраженно отвергла Татьяна. - Раз черный, значит, Чернушка.
      - У нас была Чернушка, - поделилась случаем из богатой кроличьей практики Галка. - Внучке Насте во втором классе сочинение задали о любимых животных. Кто про собаку написал, кто про рыбок. Нашу угораздило накатать: "У бабушки жил кролик Чернушка. Он был пушистый и черный. Я его очень любила. Кормила морковкой. Еще он любил яблоки. Однажды пришла к бабушке, а Чернушка висит в ванной вниз головой, и дедушка его острым ножом разделывает на мясо и шкуру для моей шубки". В школу меня вызвали. "Вы что, учительница ругается, - без гуманизма воспитываете?" А как от Насти скроешь, если у меня в тот год сто кролей было? Замучилась траву косить.
      "А если у меня будет внучка, когда Вовка женится?" - заволновалась Валентина нанести травму будущему ребенку.
      Но отказаться от подарка не могла. Пять лет назад Галка вылечила Валентину перепелиными яйцами. Каждый вечер приносила и заставляла пить целебный продукт, который выращивала дома. Силком впихивала: "Пей!" И подняла подругу, которая маялась легкими.
      - Слушай, - озадачилась Анна, - им ведь клетки нужны?
      - Конечно, - как за спасительную соломинку схватилась Валентина, - а у меня нет ничего.
      - Не майся ерундой! - отняла соломинку Галка. - Из тальника сплетешь. Проще простого, научу за шесть секунд. Пока в коробке пусть поживут.
      Валентина знала, как жили первое время в коробке у Галки. Процарапали дырку, вылезли и провод телефонный напрочь погрызли, заодно и кабель телеантенны...
      - Вы только не говорите, что от них запаха нет, - зациклилась Татьяна. - Это ведь не чучело, имеются ежедневные естественные отправления.
      - Может, малеха есть, но привыкаешь. Понюхайте сами.
      С этими словами Галка схватила белого крольчонка и бросила на колени Татьяне.
      - Ой! - ужалено вскочила та, ракетоносителем увлекая за собой крольчонка, который приземлился в морковный салат. Из заячьего деликатеса прыгнул в фасоль, пробежался по блюду с брусникой и сиганул на пол.
      - Все испортил! - ужаснулась Татьяна.
      И не успели подруги оглянуться, как она смела тарелки с яствами в помойное ведро.
      - Куда? - вскричала Галка. - Чистое животное!
      - Скажи, чтобы унесла кроликов, - шептала Татьяна Валентине на кухне, отдраивая тарелки мылом и остальными чистящими средствами.
      - Не могу, она обидчивая, как ребенок.
      - Неужели не понимает?
      - Кто шепчется, на том черт топчется! - заглянула на кухню Галка. Прошу к столу. Я тост приготовила.
      Стол был накрыт свежей скатертью. Кое-какие блюда удалось отстоять от Татьяны. Галка разлила по фужерам сок и произнесла речь:
      - Любимая моя подружайка, поздравляю тебя с днем рождения. И дарю...
      На этих словах достала из пакета белоснежную пуховую косынку.
      - Специально для тебя вязала... А кроликов, извини, заберу. Ты не против?
      - Ой, спасибо! - бросилась обнимать подругу Валентина. - Ой, какой прекрасный подарок!
      Галка хотела сказать "два подарка", но сияющая Валентина перебила:
      - Давайте, девочки, кагора выпьем? Можно? - обратилась к Татьяне.
      - Можно, - разрешила та.
      Хотя в тот день было нельзя.
      ГАЛУШКИ НА САЗАНА
      Борыска страшно любил видеофильмы про рыбалку. Тайком от Галки покупал и прятал в кладовку в дипломат с кодовым замком. Смотрел, можно сказать, под одеялом, когда жена под ним отсутствовала.
      В очень-преочень хорошем расположении духа мог предложить супруге:
      - Хочешь понаслаждаться?
      Такое из ряда вон событие раз в год случалось.
      Галке особенно про ловлю карпов понравилось. Обалденные съемки! И озеро загляденье! и вечер с роскошными красками заката на воде! и рыба... Лапти килограмма на полтора. Сердце от вида таких экземпляров заходится.
      Галка смотрит и... будто сама в той лодке. Нутром весь волнительный процесс чувствует. Вот ожил поплавок, карп осторожно зобнул наживку. Попробовал, что за новость в родном водоеме. А вот леска до звона натянулась, удочка дугой - повел красавец...
      Галка не лежа на диване смотрела. Куда там улежать! Усидеть не могла.
      - Подсекай! - кричит в телевизор. - Подсекай! Уйдет!
      У самой рука автоматически дергается, всеми фибрами чувствует клюющую рыбину.
      Карп, вырванный из воды, сверкнул переливчатым боком и плюхнулся восвояси.
      - Все вы мужики - сила есть, ума не надо! - не могла спокойно перенести сход добычи. - Че было рвать со всего маху? Нежнее надо! Тоньше! Не ерш-придурок на крючке, который сразу до задницы заглатывает!
      Покритиковать рыбаков противоположного пола любила. Им, по большому счету-расчету, крыть в ответ было нечем. Перелавливала Галка подавляющее большинство.
      - Как бы не выхвалялись умищем своим, - говорила, - а женщины всяко разно мудрее. Возьмись поголовно за рыбалку, вы со стыда бежали бы от воды на веки вечные.
      Сама Галка творчески подходила к рыбной ловле.
      "Кукуруза что за наживка? - подумала однажды. - Преснятина! Только с голодухи рыба клюет".
      Придумала галушек наделать. Таких, что даже обожравшийся мальками сазан будет хватать.
      Нажарила конопли, семени льна. Перемолола это пахучее объеденье. Семечек подсолнуховых нажарила, натолкла. Манку, крахмал ввела в рецепт, яйца куриные, капли анисовые. Разложила ингредиенты по баночкам, дабы у воды галушек настряпать. Удивлять рыбу, так свежениной. Яйца сырые за 200 километров везла.
      Наготовила на берегу галушек, посыпала жареной коноплей. Плотные получились, запашистые. Отломи кусочек и насаживай.
      Поехали в тот раз втроем. Борыска соседа по даче Коляку Попитько взял.
      Галка его недолюбливала. Скупердяй, каких свет не видывал. На халяву мог не одну бутылку выпить. Но когда самого вынудят угостить, после первой рюмки с табуретки падает, лыка поговорить с гостями не вяжет. Все, дескать, окончен бал, хозяин в отрубе. А бутылку с остатками водки под стол норовит сунуть.
      И заносчивый всегда! "Да я могу! Да это мне в два счета сделать!"
      - Если рыба есть, - осмеял Галкины ухищрения с галушками, - на все клевать будет! А если в спячку залегла, хоть из себя наживку мастери...
      "Не дам галушек", - озлилась Галка.
      И не дала.
      Борыска остался с берега рыбачить, Галка с Колякой поплыли на лодках.
      - Давай сразу договоримся, - сказала Галка, - не жмись ко мне! Озеро большое, вставай подальше!
      - Нужна ты! Жаться к ней! Че ты - девочка восемнадцати годов ни разу не целованная!
      - Ой, какой молодой паренек нашелся! В каком Чернобыле вы, вьюноша, облысеть успели, аж морда морщинами покрылась!..
      - С бабой свяжешься, - махнул рукой Коляка, - сам обезьяной станешь!
      Метрах в ста заякорился.
      День случился из тех, что клев стоял по принципу: сначала вообще ничего, а потом как обрезало. Рыбаков полная акватория, и впустую все удочками машут...
      Одна Галка в своем репертуаре. Ловит и ловит. Попала галушками в самую рыбью точку. И караси заинтересовались фирменным блюдом, и даже сазанчики...
      У Коляки ни поклевки. По первости ерепенился. С места на место переезжал, подкормку бросал, потом приуныл. И сморило на солнцепеке. Ночь накануне не спал, лодку ремонтировал. У него всегда, как ехать, так лошадь делать. Гипнотизируя бездыханно лежащий поплавок, себя усыпил. Начал носом клевать. Лодка самодельная, хлипенькая (на путную денег жалко), на ней ухо востро надо держать. У Коляки не только ухо, глаз притупился. Один, а за ним и второй. В сон кинуло. Да так резко, что из положения сидя - кувырк в положение буль-буль.
      Из рыбака в мгновение ока превратился в утопающего.
      Спасайте! Человек за бортом!
      Проснулся, конечно. А обратно на борт подняться не может. Водоизмещение у плавсредства такое, что будешь залазить, точно перевернешь, снасти утопишь. Плавать Коляка умеет только руками по дну. Здесь и ногами не достать. Ситуация не из смертельных, можно, держась за лодку, до берега добраться. Но предварительно надо якоря поднять. На что Коляка с его плавательными способностями не решился. Есть вариант "руби канаты", нож в лодке под рукой имеется, но жалко. Не якорей, их роль кирпичи в сетках исполняли, жалко веревки. Хотя запас припрятан на берегу.
      - Галя, - запросил помощи, - выручай!
      - Да чтоб ты утоп! - пробурчала Галка себе под нос.
      Клев зверский идет, кто знает, что завтра будет? Тут лови момент, чтобы оправдывать поездку. А из-за этого растяпы бросай все!
      - Помоги ему! - Борыска с берега приказывает.
      - Нечего было кулему брать! - ворчит Галка.
      Ворчи не ворчи, надо выручать. Помогла Коляке добраться до суши.
      За все хорошее спасенный, толком не обсохнув, поплыл снова за рыбой. Увидел Галкины достижения, забыл про сон.
      Впритык к Галке за камыш привязался.
      Для нее хуже смерти толпой рыбачить. Ненавидит, если в радиусе видимости кто-то маячит. Без того круглые сутки среди народа. Днем автобусы да магазины, вечером телевизор. Хоть на природе без физиономий у носа побыть. Нет, Коляка приплыл.
      - Че тебе озера мало? Сам говорил - я не девочка, чтоб жаться!
      - Мешать, Галочка, не буду! Честное пионерское! Рядом половлю. У тебя место рыбное!
      - Как дала бы удочкой по башке!
      Ага, "не буду". Пару раз забросил в другу сторону, потом под Галкин поплавок начал.
      - Вот уж хохол упертый! - Галка нервничает. - Все равно клевать у тебя не будет!
      - Не каркай! - Коляка обижается. - Ведьма какая-то.
      На самом деле не клюет, как ни старается. Галка же таскает и таскает.
      Причем у нее одна удочка, а у Коляки две. По результатам, как вообще ни одной.
      - Ты бы лучше поспал на бережку! - в ответ на "ведьму" Галка говорит. Больше пользы здоровью.
      Нет, сон у Коляки пропал. Другая потребность организма, хоть узлом завязывай, вспыхнула. По нужде приспичило.
      - Отвернись, - просит соседку, - в туалет хочу.
      - Нужен ты мне, смотреть всякие гадости! - упрямится Галка.
      - Как ты терпишь весь день?
      - Памперс, - отмахивается Галка.
      - Ну, отвернись, будь человеком! - пляшет в лодке Коляка.
      - Отстань! Езжай вон в камыш!
      - Не доеду! Отвернись!
      - Я за своим поплавком смотрю, а не в чужие штаны! И надо мне твои прелести!
      Коляка максимально отвернулся, со штанами возится. А те кроя продедовских времен. Ширинка не спереди, как в классическом варианте, с боков застежки. Еще с флотской Колякиной службы остались. С такими штанами надо подальше от женщин рыбачить. Расстегнул бывший моряк пуговицы, приспустил портки, а глаз рыбацкий из орбит вылезает в сторону поплавков. И как оно всегда происходит в таких случаях, ни раньше ни позже, лишь только прицелился нужду за борт справить - поклевка. И такая серьезная. Сначала на одной удочке, следом на второй.
      Потом говорил: "Вот дурак, надо было сразу, как зачалился, нужду удовлетворять. Терпел-мучился. Не успел струю пустить, клев на нее открылся".
      У Коляки, конечно, при виде оживших поплавков нужду как ножом обрезало. Одно плохо - надо и рыбу вытаскивать, и штаны ловить, которые на колени норовят съехать, обнажить перед дамой непотребство. Коляка одной рукой брюки хватает, другой - удилище. Синхронно получилось: и штаны поддернул, и сазанчика выдернул.