Первую песню выбрал "Во поле береза стояла".
      - Ух, у нас в разведке один хорошо ее пел! Как затянет, бывало!
      Действовал начинающий музыкант так. Усядется, скажем, на полу, пюпитр с партитурой поставит и поехали:
      - Во поле бере...
      Конечно, каждую клавишу прежде чем нажать, глазами найти надо. Мелодия и без того неспешная, у деда Петро вообще со скоростью черепахи движется. Через очки на носу посмотрит в партитуру, потом на меченые клавиши, дабы точно совместить одно с другим, извлекая песню из гармошки. На пути от партитуры до клавиатуры нередко происходили потери, и тогда вранье закрадывалось во вдохновенную игру.
      - Деда, какую-то левизну играешь! - не могла промолчать внучка Юлька.
      - Сам вижу! - психовал дед. - Молчала бы, соплюшка!
      - Сам соплюх!
      Пальцы у гармониста отнюдь не для виртуозных пассажей. Суставы узлами, подушечки шляпками болтов, так и норовили, кроме нужной, за компанию соседнюю пуговичку прихватить. То и дело инструмент блажил аккордом, не предусмотренным нотной грамотой. Случалось, на пути к цели палец за палец запнется, опять затык.
      Дед не отчаивался от таких мелочей. Тем более, играл и пел одновременно. Вранье сопровождения покрывал вокальной партией.
      - Во поле береза, - к примеру, бравенько сыграет и споет без помарок. Как результат - головокружение от успехов. Забудет, какого следующего "клопа давить". - Вот, расстреляй меня комар! - ругнется и по-новой. - Во поле...
      А тут палец оступится, не на ту пуговку попадет.
      - Ну, старый тупень! - автобиографично обзовет себя, но продолжает упорно гнуть свое. - Во поле береза...
      - Когда она у тебя стоять будет? - не выдержит Елена.
      - Ты лучше борщ не пересоли! - защитится музыкант. - Кричишь под руку. Сама вечно соли набуровишь, без самогонки в горло не лезет.
      - Тебе лишь бы повод осамогониться найти! То не лезет - пересолила, то не лезет - другая холера!
      - Во поле береза стояла, - удачно перейдет трудную часть гармонист, во поле...
      И опять тормоз - не может отыскать, с какой клавиши продолжать "кудрявая"...
      - На полу неудобно играть, - найдет выход из заминки, - некуда меха растягивать.
      Начинает перемещаться на диван. С помощью Юльки установит диванный пюпитр.
      - Ничего, - усядется поудобнее, - оно всегда морока в ученье, зато потом, как заиграю, все девки на гулянке мои. "Не забуду четверга, было девок до фига..."
      Спел частушку а капелла, без гармошечной поддержки.
      - Дед, а зачем тебе девки? - спросила Юлька.
      - Любовь крутить!
      - Старые любовью не занимаются, - Юлька заявляет, - у них импотенции нет.
      - Юлька схлопочешь по губам! - выскочит из кухни Елена.
      Дед, прикрывая внучку, громко заведет в который раз:
      - Во поле береза стояла!
      - Во поле кудрявая стояла, - помогает внучка, но быстрым ритмом собьет, не давая дойти до заветного "люли-люли".
      - Юлька, не мешай!
      - Дед, ты опять сегодня не заломаешь березу! А зачем ее ломать?
      - Чтобы тебя прутиком выпороть! Может, старших начнешь уважать! Любовь они, видите ли, крутить не могут!
      - Папа, прекращай! - снова прибежит из кухни Елена...
      Так бился за музыкальное будущее наш гармонист.
      К моменту действия сегодняшнего рассказа, когда дед Петро праздновал День Советской Армии, он уже прошел начальный этап ученичества. И, как всегда самоуверенно, считал, что победил гармонь. Клавиатура все еще была в кружочках, хотя гармонист уже свободно ориентировался в расположении клавиш. На гулянках после первой рюмки рвался поразить гостей исполнительским мастерством, хватался за инструмент. Не всегда Елене удавалось вовремя пресечь гармошечные порывы. За душу, что там говорить, музыка из-под пальцев деда Петро никого не брала. Если и развлекала гостей, исключительно как цирковая экзотика: древний дед гармошку на восьмом десятке освоил.
      Как бы там ни было - мелодии наш герой научился "клоподавно" выводить. С поддержкой басами дело обстояло хуже. Правая рука с левой никак не могли спеться. Одна в лес, другая - по своим делам. Аккордами, как говорил дед Петро, "горстями", - вообще плохо получалось.
      Это не смущало гармониста, играть он любил. Репертуар был не слишком богатый, но по одной песне на все случае жизни. "Заламывал березу", "искал Сулико", выпрашивал у мороза милость по отношению к себе и коню белогривому... Согласно тематике февральского праздника, растягивал меха "по долинам и по взгорьям...".
      "Дивизию" на место боев вел с привалами, на которых прикладывался к бутылке и дремал, положив голову на гармошку.
      В эти моменты Елена радовалась: "Кажется, успокоился". Однако вскоре опять "шли лихие эскадроны".
      В одну из пауз дочь осторожно выглянула. Отец спал - спиной к стене, голова на мехах. Елена осторожно взяла бутылку, где оставалось граммов сто пятьдесят (на пару часов "похода дивизии"), на цыпочках унесла. Затем вышла на лестничную площадку, повернула рубильник, отключила электричество в квартире, для правдоподобности картины - погасила лампочку на площадке.
      Вскоре дед Петро проснулся.
      - Че темно-то, расстреляй меня комар? - обратился в ночь. - Лена, ты погасила?
      Не дождавшись ответа, пошарил рукой вокруг себя. Играть и петь в темноте мог, но сугубо при наличии смягчителя "дырынчащего" горла. Коего не находил.
      С трудом поднялся на протезы, щелкнул выключателем в комнате, затем - в коридоре. Повозился с замками, открыл входную дверь.
      - Расстреляй меня комар, - проворчал, - и здесь нет. Сволочи! День Советской Армии, они свет вырубили! Сталина бы на вас!
      - Лена, - обратился за сочувствием к дочери, - холодильник разморозится...
      Долго ворчал, укладываясь на диван.
      "Вот я умно сделала! - мысленно гладила себя по голове Елена. - Вот хитро придумала!"
      А гармонисту в ту ночь приснился волшебный сон, в котором молодой Петро был одновременно в двух лицах: сидя на лавке, играл на баяне, да так играл, что пальцы в умопомрачительной скорости носились по клавиатуре, не давая спокойной жизни ни одной кнопке! и тут же на круге плясал с "гарными дивчинами". Ноги - свои родные ноженьки! - резвые да проворные заделывали такого гопака, что земля ходуном ходила!..
      ПЫЛАЮЩИЕ ГОЛОВЁШКИ
      Через год, как жена Настасья умерла, дед Петро надумал бабушку завести.
      - Две головешки веселее тлеют, - сказал дочери.
      Елена и сама за такой расклад. Трудно одной дом вести, когда Юлька маленькая, отец - инвалид. С бабушкой все легче будет.
      Первая кандидатка в головешки через три дома жила. Не прочь была вместе с каким-нибудь старичком тлеть. И площадь для этого есть. Своя однокомнатная квартира. Завидная головешка. Пригласили ее на семейную гулянку. Дед Петро, приняв на грудь, бульдозером пошел на невесту. Вместо того чтобы салаты подкладывать, водочку подливать, комплименты расточать и другие кавалерские знаки внимания, он начал прихватывать за когда-то знатно выпуклые места и недвусмысленно намекать на активные интимные действия. Дескать, айда к тебе, че время терять! Бабулька больше, как тлеть вместе, ни о чем не мечтала, тут на нее пламя рукастое налетело.
      - Мне свой за сорок лет надоел до чертиков этим шорканьем! - наотрез отказалась идти в предлагаемый костер. - Не хочу перед смертью новый грех на душу брать!
      Дед Петро не стал принимать близко к сердцу от ворот поворот, тут же казашку Раю нашел. Маленькая, неказистая, она никаких претензий не выдвигала насчет телесных притязаний. Другое в данном женительном варианте но. Для Елены особенно. Своего жилья Рая не имела, зато родственников добрый аул. И не в далеких степях Казахстана, в Омске. В частном секторе. Мыться, стираться как наедут, Елена не знала, куда бежать. Табор. Одни в ванне плещутся, другие на пол в большой комнате рассядутся, как в юрте, чай пьют. Подрастающее поколение в огромном количестве во всех комнатах на ушах стоит. Одним словом, от этой головешки такой пожар
      - Из-за них с Юлькой не могу позаниматься! - жаловалась Елена.
      Отцу хоть в лоб, хоть по лбу. Казашка Рая нравилась вместе с родней.
      - Дак, хорошо! Люди вокруг, весело.
      - Какие люди? Содом! Хоть святых выноси!
      На святых и вышла нестыковка.
      Казашка Рая - мусульманка, тогда как дед Петро любовь к салу всосал с молоком матери. За пятьдесят лет осибирился основательно, на украинскую мову только в моменты сильнейшего душевного волнения мог сбиться, тогда как аппетит к национальному продукту морозы не высушили. Дня не проживет без него. Казашка Рая видеть сала не могла. Покрывалась аллергическими пятнами... Дед Петро решил, что поступиться национальным достижением ради любви - неподъемная цена. И затушил казахский пожар русским выражением: а идите вы все куда подальше.
      Вступив на женительную тропу, остановиться не мог. Вскорости после казахского нашествия появилась Лида. Бабушка-старушка очень даже исключительная. Шестьдесят восемь лет от роду, ей и пятьдесят пять не дашь. Яблочко наливное, а не бабулька. Моторная, страшное дело. Все сериалы посмотреть успеет, заодно - и сготовить, и постирать. На что Елена проворная, не могла угнаться. Ростиком новая зазноба деда небольшенькая. "Полумерок я", - иронизировала на свои формы. А силы!.. Деда Петро хвать и подняла с пола на диван.
      - Черт ты в юбке! - жених довольный хохочет.
      Пользуясь костровой терминологией, можно сказать, со всех сторон замечательная подвернулась головешка. Дед Петро рядом с ней разгорелся в ладного парубка.
      А Елене какая подмога! Нарадоваться не могла! Пока обухом по голове не заявил отец: "Буду жениться по всем правилам".
      Пусть без фаты и галстука-бабочки, но с официальным ЗАГСовым штампом в паспорте. Мол, все должно как у людей, а не потаскушным методом. "Мы не подзаборные собаки! Я че, зря кровь на войне проливал?!"
      От такой честности у Елены давление начало зайцем скакать, а мысли блохами.
      Сошлись, называется, головешки веселее тлеть.
      - Ну, а вдруг ты умрешь, квартира как? - пытается отцу втолковать.
      - Че ты меня хоронишь?
      - А вдруг она на развод подаст? Начнет жилплощадь оттяпывать.
      - Надо верить людям!
      - Ему говоришь стриженый, он - бритый! Живите на здоровье без всяких ЗАГСов!
      - Мы не подзаборные собаки!
      - Дались тебе эти собаки! Ты нас с Юлькой хочешь сделать подзаборными, без квартиры оставить!
      Да деда разве переговоришь. Упертый! Во всех отношениях. К примеру, кто бы ему что ни делал - всегда плохо. Нередко до смешного доходит: не знаю как, но не так. Всю жизнь дед провел на позиции: лучше его никто "не сробит". Даже если сам не может, из шкуры вон лезет под руку с советами. Уверен на все сто: только с его мудрыми подсказками что-то путное может получиться. При этом ценными указаниями доводит исполнителя до истерики. Ведь топор тот держит не так, рубанок не эдак, кистью, как метлой, машет... Словом, одни безрукие и безголовые деда окружают.
      По этой причине Борыска долго не хотел копать колодец на даче у Елены. Согласился с одним жесточайшим условием - отца близко не будет. Пусть безвылазно дома сидит.
      - Если появится, - сказал сестре, - брошу все в ту же минуту к чертовой матери, и ноги моей больше не будет. Начнет из меня дурака делать!
      Папин сынок, одним словом.
      Как ни буйствовал дед Петро на ультиматум старшего чада, пришлось согласиться.
      - Да будь свои ноги, расстреляй меня комар, просил бы я вас!
      Через Елену надавал советов. Непременно стыки колец раствором скреплять. Последнее кольцо на две трети должно в воде быть... и т. д. Елена записала техническое задание на бумажку. Роспись только забыла взять.
      - Знаю без наставлений! - отмахнулся Борыска. - Я выкопал одиннадцать колодцев, что мне его теория.
      Копал отцу с помощью друга. Хорошо получилось, без перекосов.
      - Неправильно! - принесся дед Петро на следующий день. - Неправильно! Я не так говорил!
      - Вот же! - Елена предусмотрительно бумажку с техзаданием сохранила.
      - Они не дошли до жилы.
      - Ты сам просил последнее кольцо на две трети опустить!
      - Нет, воды будет мало, надо углублять!
      - У всех так.
      - Потому и маются без воды!
      Борыска отказался заниматься "мартышкиным трудом":
      - Делать мне нечего из пустового в порожнее надрываться!
      Мысль об углублении колодца глодала деда Петро всю зиму, в которую с бабушкой-невестой Лидой познакомился. Эту головешку надумал (зачем тратиться на работников) послать на исправление огрехов сына.
      - Ты сама говорила, что чистила в деревне колодец. А здесь - тоже самое. Подкопаешь по кругу, чтобы кольца сели. Не боись!
      - Я и не боюсь!
      Дал дед Петро указания, бабушка-невеста опустилась в земное чрево.
      - Петро, - сосед спрашивает, - ты что уже баб в колодце солить начал?
      - Вас ведь, расстреляй меня комар, не допросишься.
      Лида, согласно наказу, подкапывала по окружности кольца. Дед сверху заглядывал.
      - Сделаем в лучшем варианте! - бабушка-невеста кричит.
      Не получилось. Из-под кольца хлынула вода, пошел плывун.
      - Ой! погибель моя! - заголосила головешка. - Господи, спаси-помоги!
      - Че ты орешь! - утешил жених. - Сейчас пройдет!
      Ошибся. Кольца заскрежетали, начали смещаться. Трагические звуки наверху было жутко слышать, а уж внутри колодца... Бабушка-невеста истошно завопила, накрыв голову руками.
      - Хватайся за веревку! - закричала Елена. - Скорей!
      Кольца пошли вбок, Лида мертвой хваткой вцепилась в веревку. Елена вырвала работницу наружу.
      - Ой! смертушка чуть не пришла! - голосила та, поспешно переодеваясь в чистое.
      - Вот и остановились! - глядя в колодец, сказал заказчик. - Смотри. Завтра можно продолжить.
      Смотреть бабушка-невеста не стала. Поспешно развернулась на выход и запылила с дачи, куда глаза глядят.
      На радость Елены плывун бесповоротно отпугнул головешку от совместного тления.
      А Дед Петро, снова оставшись вакантным женихом, вздыхал:
      - Хороша была, расстреляй меня комар, девка! - Ох, хороша! Трусливая только! С кем теперь колодец углублять? Ума не приложу...
      КЛИЗМОЙ ПО ПРОФЕССИОНАЛИЗМУ
      КВЕРХУ НОГАМИ
      На дежурный вопрос: "Как жизнь?" - Дарья Жарый до 29 лет отвечала: "Кверх ногами". Хотя жизнь до этого срока была конечностями в нужную сторону.
      Дарья происходила из роду-племени, кто не любит откладывать на завтра то, что можно съесть сегодня. Что и схлестнуло в туристической Хургаде с Леонидом Шубиным. На второй египетский день сластена Дарья купила клубнику дело было в январе, когда в родном Омске зверствовали крещенские морозы, - и тут же начала поедать аппетитную ягоду.
      - Вы что? - сделал большие глаза вышеназванный Леонид. - Она ведь немытая!
      - А, - беспечно положила на язык клубничину дама, - здоровее буду!
      - Это же Азия! Тут всякой заразы полным-полна коробка!..
      - Девочки и мальчики, не сосите пальчики! В пальчиках микробики попадете в гробики!
      - Вот-вот, только не надейтесь, что ваш прекрасный труп в пирамиде Хеопса разместят.
      С пирамидами и вовсе хихикс вышел. Экзотику Дарья тоже норовила вперед батьки поглощать. Из автобуса в долине пирамид выскочила раньше всех. Пока Леонид галантно пропускал таких же нетерпеливых до седьмого чуда света попутчиков, Дарья уже прыгала на древнюю землю. А на ней корабль пустыни в одногорбом исполнении лежит в призывной позе - садись, мол, поехали. Рядом бедуин стоит, на башке арабский намоточный головной убор, в руке повод. Дарья обрадовалась, как же - первая оказалась в очереди на верблюжье катание, быстренько, пока конкуренты не расчухали, взгромоздилась на горбатый транспорт. Бедуин-погонщик отдал команду, и начался скоростной аттракцион.
      Возликовало сердце у Дарьи. Это же вспоминать и плакать всю жизнь, как хорошо! Солнце, небо, пирамиды фараонских эпох, горячий ветер в лицо бьет, в ушах свистит...
      На лошади за всю жизнь ни разу верхом не пришлось, а тут на верблюде скачет...
      Бедуин рядом верной слугой, будто она шахиня или фараонша, чешет...
      В это время Леонид тряс за грудки экскурсовода:
      - Я тебя урою! Почему не остановил ее!
      Дарья поняла подводную суть скачки, когда пирамиды остались за спиной, верблюд несся в чистую пустыню.
      Позади раздались крики. Погоня из полицейского и Леонида требовала остановить "катание".
      Корабль пустыни оказался пиратским. Ему бы череп и кости нарисовать, хотя бы на мешке, что под хвостом висел для сбора навоза - сырья по производству местного топлива.
      Бедуин бросил на произвол судьбы сырье и верблюда, один почесал в Сахару.
      - Я думала, верблюд - это сервис египетский, согласно путевкам! оправдывалась Дарья. - Езда, как в зоопарке на пони!
      - Ага, прямиком в гарем! Продал бы тебя бедуин, и обслуживай кого прикажут! Мусульманам только подавай таких красоток!
      Дарья была белолицей, пышногрудой, крутобедрой блондинкой. И не удручающе прямоугольной формы, если смотреть со спины. Талия без словаря читается, а потом резко переходит в фундаментальное основание женской фигуры. Султаны таких наложниц не для кордебалета держат.
      - В гареме поди благодать! - хихикала Дарья. - Целый день рахат-лукум трескай, телевизор гляди. Телевизор там есть?
      - К турку немытому попала бы прямо на диван!.. - пугал Леонид. - Был бы тебе телевизор с картинками! Все - лавочка закрывается, больше ни на шаг от меня! Беру шефство!
      - Есть! - с энтузиазмом стала подшефной Дарья.
      Неразлучно с той поры купались в Красном море, совершали прогулки на катере и проводили вечера в ресторане. Только от погружений с аквалангом Дарья отказалась бесповоротно. Сначала загорелась, тем паче Леонид галантно брал на себя расходы по подводным экскурсиям. Приступила к курсу обучения, предвкушая экзотику глубинных слоев Красного моря. Пока не увидела в кафе на пляже кусок изгрызенной ласты, что висел на стене.
      - Акула, - простецким тоном объяснил Леонид.
      - Да?! - округлились, как по циркулю, глаза Дарьи. - Нет, с аквалангом плавать не буду!
      - Не надо паники! Акулы-людоеды здесь только теоретически. Ласту ножницами покромсали для хохмы.
      - Раз в год и теория с зубами бывает. Зажует акула, а сына куда?
      - На мужа! - успокоил Леонид.
      - Ага, он со своим оффшорным бизнесом всю дорогу в разъездах.
      - Придет срок, мы оффшорников прищучим! - Леонид, несмотря на молодой возраст, был неслабым начальником в налоговой полиции.
      - Все бы вы щучили!
      - Быть на Красном море и не поплавать с аквалангом... - перевел тему на водные рельсы Леонид.
      - Да что за радость мне нырять, когда полная голова акул?!
      Не уговорил на этот совместный вид отдыха кавалер.
      Зато от цветомузыкального фонтана Дарья была без ума. Вода с музыкой понравилась больше, чем пирамиды.
      - Снаружи они, ничего не скажешь, грандиозное зрелище! - говорила о седьмом чуде света. - А изнутри... Рабы мучились, кровью и потом строительство поливали, а наш брат поливает исторические углы другими выделениями. Не бомжи ведь, что у нас в подъездах туалетничают, ездят сюда туристами. Чудо света, а войдешь, как в панельной питиэтажке, нос зажимай от вонизматического благоухания.
      Фонтан произвел без омрачающих факторов эстетическое наслаждение. Нарисуйте себе картину: ночь темная до кромешности, и вдруг, как от взрыва, летит в небо стена разноцветной воды, обрушивается со всех сторон скрипичная музыка...
      Дарья, не обращая внимания на соседей, хлопала в ладоши, кричала, подпрыгивала. Внутри клокотал вулкан восторга. И не по причине вина, что выпили с Леонидом накануне фонтана. Зрелище было "вспоминать и плакать".
      - Смотри-смотри, как фейерверк на День Победы! - кричала Дарья. - Как салют!
      И вправду, будто сотни скорострельных пушек начали безостановочно выбрасывать в небо цветистые заряды.
      - Красота! - Дарья сжимала руку Леонида. - Сказка!
      "Салют" сменили гигантские зеленые водоросли, они величественно качались из стороны в сторону.
      - Крутизна! - крепко обнимал кавалер Дарью за талию.
      Не менее "круто" пронзили черную ночь оранжевые столбы. Под мажорную музыку подперли небо, постояли высоченными колоннами, затем опали под тяжестью темноты. И сразу три гигантских веера распустили переливчатые перья, заколыхались, как в руках великанш, скрываемых мраком ночи.
      - С ума сойти! - на полную громкость восторгалась Дарья.
      ...Через два месяца после Египта хмурым сибирским утром Дарья везла сына Алешку к свекрови. В "маршрутке" все пассажиры клевали носом от столь раннего часа, в одном Алешке бурлила жизнь. Прилипнув к окну, он засекал шикарные автомобили.
      - Мам-мам, а вот такую мне купишь? - мимо проплыл "Мерседес".
      - Губа не дура!
      - Нет-нет, вот такую? - Алешка перестроился на БМВ.
      Но передумал, как только новенький вишневый джип поравнялся с "маршруткой". Алешка очарованно тыкал пальцем в красавца, идущего параллельным курсом.
      - Такую, такую мне! А если, мамочкина, не купишь, расскажу папе, что ты дядю Леню в писю целовала.
      Как по команде, встрепенулись секунду назад дремавшие попутчики.
      - Остановите! Остановите! - закричала Дарья.
      И выскочила с сыном в серое утро.
      В спину ударил взрыв хохота.
      "Как пить дать, проболтается, - прикидывала будущее Дарья. - Значит, развод. А с Алешкой?.."
      Жизнь вставала кверху ногами.
      ДВА ДИАГНОЗА ПРОТИВ МИШИ
      Хороший знакомый, Миша Швец, читая мои рассказы, мотал головой, восклицал "ой да!" и не переставал удивляться:
      - Откуда ты берешь?
      И хитро улыбался, дескать, свисти-свисти - приятно слышать, когда я пытался объяснить, что голову для выдумывания ломать не надо, было бы время свободное, и только успевай описывать нашу замечательную жизнь.
      Не верил в такую простоту Миша, пока в больнице не оказался. Откуда вышел со словами:
      - Ой-е-ей! Учудил я! Ничьих мозгов не хватит сочинить!
      Учудил Миша следующее. Жил он всю сознательную и бессознательную жизнь в частном доме, мечтая о цивилизации без дров и беготни с ведрами на колонку. Наконец, поднапряглись (точнее - тещу напрягли) и купили квартиру. Не бог весть какую, напряжения хватило только на хрущевку, где одни стены целые, остальное требует ремонта. Но были бы кости, мясо нарастим.
      Жена насчет наращивания первым делом потребовала ванну заменить. До сорока лет дожила, ванны личной отродясь не видывала. Всю дорогу по баням да чужим людям фигуру на помыв таскала.
      - Уболтала, - сказал Миша, - поставлю тебе личное корыто первым пунктом.
      Сдержал слово. В квартире еще полный разор, а белоснежное чудо уже блестит в подключенном ко всем коммуникациям состоянии. Жена скакала от радости и чуть что - бежала мыться.
      - Ты специально мараешься, лишь бы занырнуть! - смеялся Миша.
      Благоверная покрасит немножко, побелит чуток и опять:
      - Пора освежиться, пропылилась вся.
      И лезет в который раз за день "освежаться". А через пять минут песни начинают литься из ванной. Блаженствует женщина от достижений цивилизации и приобретений оных в личное пользование.
      И вдруг вместо пения душераздирающий вопль, купальщица вместе с ним выскакивает из ванной. Голова в мыле, глаза квадратные, груди затравленно в разные стороны мечутся, пятый угол ищут.
      - Какая муха тебя цапнула? - Миша с кистью летит узнать, в чем дело.
      - Током бьет!
      - Каким током?
      - Каким-каким! Электрическим!
      Лежала она в кайфоловном настроении, и захотелось полить себя прохладной водичкой из душа. Открыла холодную, а из нее как долбанет.
      Оказалось, у соседа за неуплату газ отключили. А он самогонщик. Каждый день простоя - сплошные убытки. Стал гнать чемергес с привлечением электроэнергии. Для снижения себестоимости продукта, выходящего из змеевика, отматывает данные счетчика в невинную сторону, заземляясь на трубу. Знающие соседи рассказали механизм, когда Миша побежал выяснять причину нештатного электричества. Сам самогонщик рубаху на груди рвет, отпирается:
      - В жизни не гнал! Знать не знаю, ведать не ведаю, как это делается!
      Но что отпираться, если вонь из вентиляции с первого по пятый этаж распространяется, когда он кочегарит.
      - Это жена пироги печет, - врет и не морщится.
      Короче, не ванна получается, а электрический стул. Жена не то что мыться, заходить туда без резиновых сапог не решается. Как вода нужна, Мишу кличет. Бежит тот с пластмассовым ведром для анализа электричества. С замиранием сердца подставит токонепроводящую емкость под кран, пустит струю и пробует рукой на удар.
      Не жизнь, одним словом, а малина. Но не по этому поводу Миша убедился на собственной шкуре, что писательские темы сами в руки идут, сиди да записывай.
      Как-то под вечер ремонтно-трудового дня Миша закончил красить окна и двери. Будучи по натуре из мастеров основательных, первым делом принялся кисти мыть, тщательно протирать. Можно, конечно, проще - сунул в воду, и пусть киснут до следующей покраски. Миша работать на глазок - хип-хоп на один бок, плюс-минус лапоть - не любит. У него все по линейке, отвесу и циркулю. И каждый инструмент на своем месте в лучшем виде.
      Не жалея растворителя, промыл Миша кисти, придал им упругость и чистоту, после чего отработанную жидкость слил в унитаз.
      И тут же на него сел. С удовлетворением в душе. Еще дня три-четыре, и квартира примет жилой вид. Умостился Миша на овале стульчака и закурил с чувством хорошо поработавшего человека. Сладко так затянулся, а спичку горящую бросил в унитаз. Он даже в общественном туалете не имел привычки почем зря сорить, а тут в собственном.
      В следующий момент раздался взрыв, и Миша, преодолевая земное притяжение, как баллистическая ракета, пошел вверх.
      Ванну Миша, по просьбе жены, поменял сразу, унитаз стоял древней конструкции - бачок под потолком, самый что ни на есть чугунный. В него на взлете бедолага со всего маху затылком врезался.
      На этом подъем закончился. Летательный, по собственной дурости, аппарат рухнул на пол. Без признаков сознания.
      Какое сознание выдержит удар с обеих концов, один другого больнее. Вверху сотрясение об бачок, внизу ожог нежных частей.
      Тем временем жена вернулась домой с нестерпимым желанием вымыть руки после трудового дня и автобусных переездов. Где того и гляди сибирская язва, чума, холера или СПИД привяжутся.
      - Мишаня! - зовет супруга для проверки наличия постороннего электричества в ванной. - Иди на мой сторона.
      Шутит маленько, в хорошем настроении пришла. Но никто не отвечает.
      - Ты что, - в пряталки со мной вздумал играть? - высовывается из ванной. - Я же вижу, ты дома.
      Однако ни ответа, ни привета. Туда-сюда поискала игруна. Потом дернула дверь в туалет. Закрыто. Вот ты где окопался.
      - Миша, - тарабанит, - я пива принесла.
      Постучала раз да другой. А потом как дернет...
      Батюшки свет! Супруг без штанов лежит и без признаков сознания.
      Натянула брюки на потерпевшего аварию и побежала вызывать "скорую".
      В больнице быстро поставили диагноз - сотрясение мозга - и назначили курс лечения.
      После чего чувствуют: паленым пахнет. Будто у хозяйки что-то подгорело. Носом крутят эскулапы, откуда несет? Даже в форточку один высунулся, не пожар ли в столовой этажом ниже. Наконец, догадались заглянуть Мише в штаны. Где и обнаружили второй диагноз.
      Вылечившись от обоих, Миша зашел ко мне.
      - Присаживайся, - обрадовался я гостю.
      - Постою, - наотрез отказался. - Это, - говорит, - захочешь, не сочинишь, до чего я додумался - спичку в ацетон бросить, сев на него верхом. Ты бы такое сочинил?
      - Ни за что, - честно я признался.
      - Ладно, опиши для смеха и назидания. А квартиру буду менять. В ванной электрический стул без объявления приговора. В туалет как идти, сразу голова трещит и пониже спины огнем жжет. Такие неудобства с этими удобствами. Так что тебе на этот раз, и вправду, ничего выдумывать не надо. Одна просьба фамилию другую поставь, я человек скромный.
      Что я и сделал по просьбе потерпевшего в житейских буднях читателя.
      КЛИЗМОЙ ПО ПРОФЕССИОНАЛИЗМУ
      Валерий Егорович храпел. "Убила бы!" - говорила жена. И подавно негуманные чувства охватывали посторонних, кто волей судьбы-злодейки оказывался рядом с могучим сном. Сил не было вынести богатырские рулады. Валерий Егорович бессонницей никогда не маялся - стоило прилечь в любой окружающей обстановке, как камнем проваливался в объятия Морфея. И повез, и повез в гору. Ну, точно - трактор из последних лошадиных сил надрывается, сани, груженные сверх допусков, на подъем тащит. Или самолет оторвался от бетонной полосы над самым ухом...
      С такими данными Валерий Егорович лег в больницу. В палате семь человек, мест свободных нет.
      - Немножко храплю, - не стал скрывать от сотоварищей по лечению недостаток.
      В первую ночь дал гари. Часам к двум проснулись все соседи.
      - Это какие надо иметь бульдозерные голосовые связки! Без роздыха керосинит и керосинит!
      - Не знаю, как его связки, мои уши можно в помойное ведро выбрасывать!
      - Надо ваты у сестры попросить, уши заткнуть.
      - Эти извержения ватой не перекроешь. Впору деревянные пробки вколачивать!
      - Мы в армии храпунам портянки на лицо бросали!
      - Где их в больнице взять?
      - Ну, не палата, а Херсон!
      - Почему?
      - Сон херовый!
      - Вообще никакого сна! Когда он только нахрапится?
      Будто услышав сетования, Валерий Егорович с шумом всосал в себя доброе ведро воздуха и... замолк. Тишина упала на соседей. Только что никакой жизни не было, а тут гробовое безмолвие. Спи сколько душе угодно...
      Секунду, другую... десятую ни звука...
      - Я уже до сорока досчитал, как молчит.
      - Может, отошел к праотцам?
      - Хоть поспим...
      Не получилось. С львиным ревом, сотрясая стены, воздух вырвался наружу.