СМЕРТЕЛЬНЫЕ ВОПЛИ

Шотландские горцы славятся на весь мир своими пророками, вещунами, предсказателями. Почему-то в нагорьях Северной Шотландии феномен предвестий будущего проявляет себя с особенной настойчивостью, регулярностью. И это именно шотландцы придумали прелестное, чарующее парадоксальностью выражение – «тень будущего».

Согласно их поверьям, грядущее – вовсе не многовариантная мгла еще не состоявшихся событий. Будущее «уже есть». В драме мировых событий оно равноправно сосуществует с прошлым и настоящим.

Будущее беспрерывно бежит впереди настоящего, отбрасывая в настоящее свои зыбкие сумрачные тени.

Есть люди, обладающие уникальным даром – способные видеть темные отсветы грядущего. Таких людей именуют пророками. Но иной раз тревожный черный отблеск дня завтрашнего ослепляет на мгновение самого что ни на есть обычного, рядового человека. Происходит это, как правило, один-единственный раз в его жизни. Такое озарение называется предчувствием.

Обратили ли вы внимание на эпитеты, которыми я охарактеризовал все эти тени, отсветы, просверки?

Я назвал их сумрачными, темными, даже черными.

Как и положено теням, тени будущего имеют темную безрадостную окраску. В подавляющем большинстве случаев информация, поступающая из завтра, носит резко выраженный негативный характер. Исключения из этого правила настолько редки, что их можно пересчитать по пальцам. Сбывшиеся предсказания и спонтанные предчувствия густо насыщены мрачными миазмами страха и ужаса.

Землетрясения, иные природные катаклизмы… Гибель кораблей в открытом море и авиалайнеров в небесах… Пожары в жилых домах и на предприятиях… Автокатастрофы и катастрофы на железных дорогах… Убийства… Смерти при случайных обстоятельствах – например, оборвался лифт с людьми в его кабине… И опять – убийства, убийства… Кровь, разбрызгивающиеся мозги, ломающиеся кости, крики обреченных, кошмар смерти…

Я не думаю, что в будущем функционирует нечто вроде специально организованной службы оповещения настоящего о грядущем. Такое предположение нелепо и вздорно. Я полагаю, рев сирены будущего слышен в настоящем лишь тогда, когда сирена работает на полную мощность. А во всю силу она начинает звучать лишь в самых кошмарных, самых отчаянных обстоятельствах.

Для всякого человека нет ничего страшнее смерти. История жизни на Земле – это история беспрерывной борьбы за выживание. А «предчувствие опасности в любой биологической системе повышает ее выживаемость». Человеческий мозг изредка улавливает наиболее эмоционально насыщенные и вместе с тем для человека, как для биологической системы, наиболее важные сигналы из грядущего. Он воспринимает неистовые «смертельные вопли» будущего. Слышит отчаянные крики людей, для которых рушится мир и наступает их личный, их строго персональный конец света – навечно, навсегда.

Вся остальная информация из завтра не доходит до человека. Она имеет слишком слабую эмоциональную окраску. Ее негромкие сигналы «забиваются» многоголосым шумом настоящего. Как я уже говорил, случаются исключения из этого общего правила, однако они столь уникальны, что их вообще можно не принимать в расчет.

– Памятуя о всем только что сказанном, вернемся к двум контактным сообщениям, приведенным в предыдущей части книги. Давайте вновь внимательно перечитаем их.

Пришельцы из неведомых далей сообщают С. Купаеву, отказавшемуся отправляться вместе с ними в те дали: «Мы прилетим опять и все равно заберем тебя с собой. Обстоятельства твоей жизни будут тогда таковы, что ты будешь вынужден согласиться».

Это что же получается, а? Выходит, пришельцы прекрасно информированы о будущем, по крайней мере, одного человека – С. Купаева? Знают, что в нем наступит со временем некий критический момент, когда у С. Купаева просто не будет выбора? И он, дабы, допустим, спастись от верной гибели на Земле, добровольно поднимется на борт внеземного шлюпа?…

А вот рассказ Л.Н. Метельской. Женщина решила «погадать на будущее». Она отправила запрос, сама не зная куда. Как ни удивительно, запрос немедленно дошел по неведомому адресу. Оттуда тут же явились трое курьеров, которые, не мешкая ни минуты, перенесли нашу даму в некое, по ее описанию, «странное помещение. В нем было много различных сложных аппаратов и приборов».

Женщина увидела там земной глобус, паривший в воздухе. Компактная модель Земли сотрясалась от землетрясений и заливалась потопами. Л.Н. Метельской было сообщено: «Скоро, очень скоро это произойдет на самом деле».

Как, наверное, и в «случае С. Купаева», информация здесь строго соответствует общему правилу, о котором толковалось выше. В ней – «смертельный вопль» будущего. Однако информация поступила тут не по каналу транстемпоральной «биологической радиосвязи» – дошла не в форме телепатического «вопля», а была в спокойной деловой атмосфере сообщена в ответ на посланный запрос. Обращаю внимание: сообщение делалось в помещении, очень сильно похожем на научно-исследовательскую лабораторию. Среди приборов, имевшихся в ней, была объемная модель Земли. И на нее, как на экран телевизора, выводилась картина «скоро, очень скоро» грядущего тотального катаклизма на нашей планете.

Где, в каких мирах размещается лаборатория? Каким образом считывается в ней информация с завтрашнего дня Земли? Конечно, можно допустить, что она вовсе не считывается, а просто в той лаборатории был поставлен очередной, непонятный по своей сути эксперимент над очередным «подопытным экземпляром» из нашей с вами среды… А вдруг была все же считана информация с будущего?! Как?!

Ответа нет.

Если поверить внеземным информаторам С. Купаеву и Л.Н. Метельской, то вот ведь что получается: «они» хорошо ориентируются в будущем, по меньшей мере, нашей планеты. Оно для «них» – открытая книга. Оно «уже есть» и вполне обозримо для внеземного наблюдателя.

Это «уже есть» неизбежно возвращает нас к шотландским поверьям о заданности грядущего, бросающего тени в настоящее. В поверьях, стало быть, имеется какое-то рациональное зерно. В темпоральной развертке «вчера – сегодня – завтра» последний элемент столь же реален и во всех своих нюансах «дан», как и первые два элемента. Будущее – это монолит «уже состоявшегося в нем», а не бесчисленные вариации и варианты еще не сбывшегося, как мерещится нам, живущим в вечном настоящем.

Приведу житейский пример, в котором содержится справка о заданности дня грядущего. Я почерпнул его из моей переписки с B.C. Шкворецом. Если помните, я обещал рассказать об одном поразительном предсказании, сделанном внеземными партнерами B.C. Шквореца по диалогу или, как он выразился, по «собеседованиям». Если помните также, я особо подчеркнул, что не нахожу причин расценивать рассказы B.C. Шквореца о «собеседованиях» как розыгрыш или же неумную шутку. Нет никаких оснований, писал я, не доверять этому скромному немолодому человеку.

Он, в частности, сообщил:

«Прошу вас иметь в виду, что все, о чем я напишу ниже, – не плод моего воображения, а лишь скупое и сухое изложение фактов… «Они» с крайней неохотой согласились на то, чтобы я написал это письмо вам. Я долго настаивал на своем, просил «их» дать согласие, потому что недавно мне в руки попала одна ваша книжка. Когда я бросил первый взгляд на ее обложку и прочитал на ней имя и фамилию автора, то очень удивился. Еще в 1950 году, когда мне было 15 лет, «они» рассказали мне про вас…»

«ЭТО НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ»

Заинтригованный сей краткой и туманной, невнятной справкой, я послал B.C. Шкворецу письмо с просьбой рассказать поподробнее о событиях 1950 года.

Вот он, его рассказ:

«Скажу прежде всего, что содержание всех «собеседований» пришельцев со мною «сидит» в моей голове неучтожимыми блоками информации. Я думаю, блоки навечно вписаны туда «ими», как на магнитофонную пленку. Идут годы, и если вдруг мне хочется вспомнить содержание того или иного «собеседования», оно тут же всплывает из подвалов памяти в полном объеме… Так вот, 1950 год. «Они» снова навещают меня. И говорят: «Всех вас хотят уничтожить, но у них ничего не получится. Вас спасут». Я спрашиваю: «Кто хочет уничтожить?» В ответ – молчание. Тогда я спрашиваю: «А кто спасет нас?» Ответ – туманный: «Они не похожи на вас». На мой следующий вопрос: «На кого же они похожи?» – не последовало ответа».

Далее B.C. Шкворец пишет:

«Пара минут прошла в гробовой тишине. А потом «они» сказали: «О том, как все это будет происходить, ты узнаешь через много-много лет из книги, которую тебе принесут знакомые. Автором книги будет человек, которого зовут Алексей Прий-ма». Я не сразу уловил звучание этой странной фамилии и переспросил «их».

Четко и внятно они повторили фамилию. Я ясно услышал и запомнил, что в ней после звука «и» следовал короткий звук, который я тогда определил как «и краткое»… Прошло много лет. Один мой знакомый дал мне почитать книжку, которую он купил в Петербурге. Едва взглянув на обложку книги, я совершенно опешил.

В голове раздался щелчок, и из мглы прошлого выплыло воспоминание о «собеседовании», состоявшемся в 1950 году. А в нем, как две яркие лампочки, сияли ваши имя и фамилия – те самые, что были начертаны на обложке книги. Одновременно вспомнился и весь контекст, в котором упоминался Алексей Прийма в «собеседовании»…»

По утверждению B.C. Шквореца, контекст был таков:

«Мне было сказано – причем без каких-либо «подначек», наводящих вопросов с моей стороны: «У автора книги будет своя бригада». Как я теперь задним умом понимаю, речь шла, по всей видимости, о некой научно-исследовательской группе, которую вы со временем возглавите. Кстати, есть ли у вас сейчас такая группа?… Потом «они» как бы отвлеклись ненадолго от моей скромной персоны и стали быстро переговариваться между собой. Как я понял, что-то в будущей работе вашей «бригады» очень обеспокоило «их». Переговариваясь, они вертели при этом какую-то непонятную штуку в руках. Передавали ее друг другу, внимательно рассматривали, тревожно обсуждали деятельность «бригады»…

Использовали в обсуждении термины, которые я не понимал… Запомнилась фраза: «Это может представлять опасность…» А потом «они» вдруг как-то разом успокоились и в ответ на мой вопрос: «Чем же опасна работа бригады?» – сказали дословно следующее: «Это не имеет значения». И перевели разговор на другую тему».

Вот так! «Не имеет значения».

Для кого?

Для них – для всезнаек?…

Предположим, рассказ B.C. Шквореца полностью правдив. Допустив такое, приходится поневоле допустить и другое: в работе моей «бригады» (а «бригада» у меня сейчас на самом деле есть) был какой-то один, по крайней мере, эпизод, который сильно встревожил тех всезнаек. Был, наверное, – или, может быть, еще будет?! – момент, когда «бригада» вплотную приблизилась к разгадке, допустим, одной из ключевых тайн чего-то. Чего именно – не знаю. То ли мироздания, то ли способов проникновении в Иные Миры, то ли тайны путешествий во времени… Да это, в сущности, и не важно. Важно другое. «Бригада» прошла вплотную рядом с некой тайной, не приметив дверки, ведущей в ее бездонные смысловые глубины.

И тревога, всколыхнувшая внеземные сердца, тотчас же улеглась. Дверь в тайну осталась по-прежнему крепко-накрепко запертой.

Крайне интересно, что тревога поднялась вообще, что она – пусть и ненадолго – имела место. Всезнайки оказались на поверку не такими уж и всезнайками. Им пришлось вертеть в руках «какую-то непонятную штуку», «внимательно рассматривать» ее, прежде чем они «вдруг как-то разом успокоились». Не значит ли это, что с помощью «непонятной штуки» пришельцы в бодром темпе прозондировали будущее А. Приймы? Отсюда: они не располагали в тот момент всеобъемлющей информацией о нем! Пришлось вертеть в руках «штуку», вглядываться в нее, дабы увидеть нужное.

Один из экспериментов, поставленных моей «бригадой», заставил, предположим, слегка попаниковать загадочных собеседников B.C. Шквореца. Однако более подробный и широкий зондаж будущего, немедленно учиненный ими, отчетливо показал: «бригада», хвала Всевышнему, прошляпила нечто из ряда вон выходящее. Она бодро протопала в полном своем составе мимо некой великой тайны, тщательно скрываемой от землян теми же, положим, внеземлянами.

Об экспериментах «бригады» будет рассказано позже…

Снова и снова просматриваю подробные протоколы, составлявшиеся непосредственно в ходе экспериментов. Опять и опять пытаюсь найти в них хотя бы намек на то, что так встревожило, если верить сообщению B.C. Шквореца, его собеседников. Не нахожу ни намека, ни даже легчайшего, я бы сказал, намека на намек.

М– да… Прозевал я что-то по-настоящему важное, целиком новое, резко продвигающее вперед в деле осмысления природы, к примеру, аномальных явлений. Обидно, но…

Но, может быть, прозевал к счастью? Если бы не прозевал – не писал бы сейчас, возможно, книгу, которую вы читаете. А был бы в числе бесследно исчезнувших, пропавших без вести… Ибо есть, как я думаю, в мире тайны, до которых мы с вами еще не доросли. Не пробил еще урочный час их раскрытия нами.

Одна из таких волнующих тайн – феномен предсказаний, предчувствий.

РУССКИЕ ПРИМЕРЫ

Хочу показать вам феномен предчувствий и предвестий в исторической перспективе – впрочем, недальней.

На моих книжных полках стоят во множестве книги, полученные по почте от зарубежных коллег из самых разных стран. Среди них – немало сочинений, посвященных феномену транстемпоральных коммуникаций.

Как странствующие скоморохи, бродят по ним, перемещаясь из одной книги в другую, одни и те же исторические примеры прозрений и пророчеств. Все примеры – зарубежные, преимущественно западноевропейские. Среди них нет ни одного русского!

А между тем русская история полна поразительными фактами кратковременных штурмовых прорывов в будущее.

Вот лишь некоторые из них.

М.П. Погодин в своей книге «Простая речь о мудреных вещах», изданной в 1873 году, приводит рассказ нашего выдающегося историка Н.М. Карамзина об одном его странном сне. Важно подчеркнуть, что предвидение осенило своим крылом историка в обстоятельствах сильнейшего психического стресса.

Умирала его любимая жена. Карамзин, отнюдь не фигурально выражаясь, находился внутри ее «смертельного вопля» – затяжного, многодневного. Женщина умирала долго и в муках.

«Первая супруга Карамзина скончалась в 1802 году, – пишет М.П. Погодин. – Карамзин любил ее страстно.

Видя безнадежность больной, он то рвался к ее постели, то отрываем был срочной работою журнала, который составлял его доход и был необходим для семейства. Это было мучительное время его жизни.

Утомленный, измученный, бросился он на диван и заснул. Вдруг видит во сне, что он стоит у вырытой могилы, а по другую сторону стоит Екатерина Андреевна (на которой он позже женился) и через могилу подает ему руку. Этот сон тем странен, что в эти минуты, занятый умирающей женою, он не мог и думать о другой женитьбе и не воображал жениться на Екатерине Андреевне. Он сам рассказывал этот сон моему дяде».

Г. Дьяченко в его изданном в 1900 году трехтомнике «Из области таинственного» пересказывает еще один не менее удивительный сон – «смертельный вопль» будущего. Мы читаем у Г. Дьяченко: «Мать казненного декабриста Кондрата Рылеева заранее предвидела печальную судьбу своего сына на основании одного вещего знаменательного сна».

Ее сыну было три года, когда он тяжело, практически безнадежно занемог. Врачи, собравшиеся на консилиум, заявили, что мальчик не доживет до утра.

Рассказывает его мать:

«В страшном отчаянии своем упала я перед ликами Спасителя и Богородицы… Жарко, горячо молилась о выздоровлении моего крошки. Молилась так, как никогда потом не могла пламенно сосредоточиться на молитве. Не знаю, сколько времени длился молитвенный экстаз. Меня точно что-то убаюкивало, навевая сон. Веки мои отяжелели… Ясно услышала я чей-то незнакомый, такой сладкозвучный голос, говорящий мне:

– Опомнись. Не моли Господа о выздоровлении. Он, Всеведущий, знает, зачем нужна теперь смерть ребенка. Из милосердия своего он хочет избавить его и тебя от будущих страданий. Что, если я тебе покажу их? Неужели и тогда будешь все – таки молить о выздоровлении?

– Да… Да… Буду…

– Ну, так следуй за мной.

В ходе экспериментов «группы А. Приймы», о которых речь пойдет несколько позже, фотокамера регулярно фиксировала появление неких шаров. На визуальном уровне шары не наблюдались.

Слева на снимке – зеркало на внутренней стороне распахнутой дверцы платяного шкафа. В нем отражается одна из участниц эксперимента Н. Гляделкина. Справа – шар.