Реальность неведомого

Виктор в ответ снова с чувством выругался. Он напряг мускулы, тужась, пытаясь разорвать незримые путы, сковавшие его. Путы не желали разрываться.

– Перестаньте дергаться, – обронил верзила сухо. – Успокойтесь.

Он бочком присел на подоконник и хозяйским жестом подгреб чемоданчик себе под мышку.

– Повторяю, успокойтесь. И слушайте внимательно. У нас есть для вас ответственное поручение.

– Гм. Да… Очень ответственное. Очень, – вступил коротышка. – Мы остро нуждаемся в вашей помощи. Дело в том, что пару месяцев тому назад мы с коллегой, – и он улыбнулся верзиле, – прибыли на вашу планету с важной миссией. Требовалось осуществить серию акций по эвакуации с Земли кое-кого из… э-э… местных жителей. А мы с коллегой, – вновь улыбка и кивок в сторону верзилы, – слывем в нашем мире лучшими специалистами по акциям такого рода.

По мере того как коротышка говорил, челюсть у Виктора Павлова отвисала все больше и больше. Шумно сглотнув набежавшую слюну, он выдавил из себя с немалым трудом:

– Так вы – марсиане, что ли? А?

– Ну, в некотором роде.

– То есть вы – не с Земли.

– Да.

– Из космоса?

– Не совсем из космоса. Но вы верно подметили одно, мы – не с Земли.

– Марсиане, – повторил нараспев Павлов, обдумывая услышанное. – Ну и ну! – И присвистнул от удивления.

– Если вам так хочется, можете считать нас марсианами. Возникла пауза – немая сцена. Виктор и коротышка в мятом костюме стояли посреди комнаты, меряя друг друга изучающими взглядами. А верзила продолжал сидеть в расслабленной позе бочком на подоконнике, рассеянно посматривая в окно, будто все происходящее сейчас в той комнате мало волновало его.

– О-бал-деть! – проговорил наконец по слогам Виктор. – Марсиане. Здесь. Сейчас. Нет, не верю!

Коротышка в ответ неопределенно повел плечами – мол, это ваше право верить или же не верить нам.

– Работали мы на Земле, разумеется, инкогнито, – как ни в чем не бывало продолжил он свою речь. – Серия акций по эвакуации была нами успешно завершена. Мы собрались было покинуть вашу планету, как вдруг возникли некоторые… э-э… осложняющие обстоятельства.

И он огорченно скривил рот, поджимая губы в кислой гримасе.

– Да не верю я вам! – вскричал, багровея лицом, Виктор. – Не верю! Психи ненормальные, откуда только вы взялись на мою голову?!

Тут вдруг подал голос верзила.

– Заткнись, падла уголовная, – отчетливым свистящим шепотом приказал он, не оборачиваясь, по-прежнему рассеянно глядя в окно. – Кончай качать права. Сейчас ты получишь от нас задание и выполнишь его как миленький.

Далее, по заявлению Виктора Павлова, случилось нечто совсем уж неожиданное.

Во– первых, Виктор внезапно ощутил, как в гостиничном номере резко похолодало. Виктору стало не просто холодно. Он почувствовал, что окоченел. Мороз, взявшийся невесть откуда, в считанные секунды пробрал его до костей.

Во– вторых, верзила в форме пилота гражданской авиации взлетел с подоконника и с чемоданчиком под мышкой, не меняя позы, словно восседал на неком невидимом стуле, неспешно переместился по воздуху от окна к кровати. Он подлетел к ней, движимый, чудилось, тянувшим от окна сквозняком. На секунду верзила завис, строго сдвинув брови, под потолком. Затем неторопливо и бесшумно, как дирижабль, приземлился на постель. И аккуратно поставил на нее чемоданчик рядом с собою.

– Так вот, я и говорю, – вкрадчиво проворковал коротышка, когда его напарник завершил свой немыслимый перелет, – у нас возникли осложнения. И вы, лично вы, гражданин Павлов, можете и должны помочь нам преодолеть их.

В своем письме Виктор впоследствии вспоминал: «Когда эти хмыри как бы в подтверждение того, что они – марсиане, вдарили по мне сибирским морозом, а верзила потом, тоже как бы в подтверждение, птицей вспорхнул с подоконника, я перепугался, честно скажу, смертельно. Я вдруг как-то сразу поверил их речам. Понял, они – и в самом деле не с Земли. Самым страшным было чувство полной беспомощности перед ними. С ног до головы парализованный, замороженный, я торчал столбом в центре комнаты, изображая из себя сосульку».

Волна слепящего ужаса накрыла Виктора.

Человек, от природы не пугливый, он впервые в жизни потерял контроль над собой. Сознание стало мутиться, в голове зашумело, как после доброй выпивки. А перед глазами поплыли огненные мушки, перемежавшиеся со стекловидными волоконцами, похожими на паутинки, «Сейчас я вырублюсь», – подумал Виктор, трясясь от страха – от такого великого, такого всеобъемлющего страха, какого ему не доводилось испытывать никогда ранее.

И вдруг страх исчез.

Он исчез именно-таки вдруг, сразу, в одночасье. Виктор осознал, что огненные мушки не порхают больше перед глазами, а полуобморочный шум испарился куда-то напрочь из головы. Более того, Виктор осознал, что смотрит на «этих хмырей не с Земли» без малейшего любопытства – не просто без страха.

В его мозгу отчетливо, как приказ, пульсировала сейчас одна-единственная мысль: он обязан помочь «хмырям». Обязан, и точка.

В гостиничном номере все еще властвовал лютый холод. Однако это больше не тревожило Виктора. Всем своим телом он продолжал ощущать сильнейший мороз, но почему-то перестал мерзнуть.

Коротышка сказал:

– Итак, вы готовы к работе.

Легкая усмешка бродила по его лицу.

– Да. Готов.

С этими словами Виктор решительно подошел к кровати и присел на нее рядышком с седовласым верзилой.

И с ожиданием во взгляде воззрился на него. Даже самым краем сознания он не уловил в тот момент еще одной новой странности в собственном поведении. Только что он недвижимо стоял посредине комнаты, спеленутый неведомой силой по рукам и ногам. Но вот паралич, объявший тело, куда-то сгинул – вслед за страхом, вслед за чувством удивления. Виктор вновь обрел возможность свободно перемещаться в любых направлениях. Например, по направлению к окну, призывно распахнутому.

Присаживаясь рядом с верзилой, Виктор на окно даже не глянул.

– Командую не я, а он, – пробурчал сквозь зубы верзила и повел рукой в сторону коротышки.

Виктор с готовностью обернулся к тому, на кого было указано.

– Внимание. Даю вводную установку, – сообщил коротышка. – На Земле одновременно с нами действуют… э-э… гм… наши оппоненты, назовем их так. Они – тоже не с Земли. Они решают некие задачи, которые наносят ощутимый вред нашей важной миссионерской деятельности здесь. А также вред населению вашей планеты. Эти подонки, эти мерзавцы…

Сжав гневно кулаки, коротышка на мгновение задохнулся от возмущения.

– Эти… э-э… да, мерзавцы, эти пройдохи думают только о себе! Помышляют лишь о собственном благополучии. Ваша Земля для них – не более чем временный островок удовольствий во Вселенной, этакая, знаете ли, зона отдыха и развлечений. Они – паразиты Вселенной. Вот кто они такие! Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?

– Нет, – честно признался Виктор. – Не понимаю.

– Впрочем, это не важно. Понимаете, не понимаете – какая разница! Важнее другое. Один из паразитов выкрал недавно у нас… гм… ну, скажем, некий прибор. После долгих хлопот и поисков нам удалось установить, что сейчас, сию минуту тот паразит, а с ним и наш прибор обретаются… Где?

– Что, простите?

– Я спрашиваю, где находится прибор? Как вы думаете? Виктор наморщил лоб, соображая.

– Наверное, – изрек, просияв, он, – где-то здесь, в городе, уж коли и вы околачиваетесь тут же.

Коротышка согласно склонил голову.

– Прибор, вы совершенно правы, находится в городе. Более-того, он находится непосредственно в стенах гостиницы. Прибор стоит на полу в гостиничном номере двумя этажами ниже – строго под вашим номером.

Рядом с ним висит в воздухе тот самый паразит Вселенной… Полчаса назад мы с коллегой быстренько прощупали ближайшее пространство вокруг того гостиничного номера. Требовалось срочно изъять прибор у паразита. Однако без помощи кого-либо из этих тупоумных туземцев… Ох, простите! Я хотел сказать, без помощи кого-либо из уважаемых землян нам было никак не обойтись. Вот мы и пошарили в ближайшем пространстве в поисках… э-э… гм…

– В поисках подходящей кандидатуры, – подсказал с кровати верзила.

– Да. Вот именно. И я считаю, нам очень крупно повезло. К нашему облегчению и некоторому даже изумлению, мы обнаружили в ближайшем пространстве не просто подходящую, а прямо-таки идеальную – со специфическими навыками и не менее специфической психологией. Мы обнаружили вас, профессионального квартирного вора.

Немного помолчав, коротышка в мятом костюме поднял вверх указательный палец правой руки.

– Внимание, – с расстановкой сказал он. – Я заканчиваю давать вводную установку. Гражданин Павлов, по пожарной лестнице вы спуститесь двумя этажами ниже, изымите у паразита прибор и доставите его нам.

– А что будет делать тем временем паразит, если он не спит? – спросил Виктор, задумчиво пощипывая пальцами подбородок, оценивая ситуацию. – Бить меня по голове стулом? Или звать подмогу?

– Он не будет делать ничего. Ибо у него сейчас – пауза психических наслаждений. Мы выяснили это точно. Он не увидит, не услышит и не учует вас.

– Пауза? Что за пауза? Не понимаю.

– Ну, некое особое состояние. Особая форма… Впрочем, вы все равно не поймете. Лично вам достаточно знать одно – паразит пребывает сию минуту под почти полным наркозом.

– В таком случае что же мешает вам самим спуститься к нему в номер и забрать оттуда ваш прибор?

– Вопрос резонный. Паразит не учует вас – понимаете, вас, человека! А вот зато нас он учует, увы, мгновенно. И тут же выйдет из своего особого состояния и рассвирепеет… О том, что может произойти потом, мне даже не хочется думать.

Коротышка нервно передернул плечами. Затем поинтересовался:

– Задание ясно?

– Да.

– Приступайте к его выполнению.

Виктор Павлов, распрямляя плечи, встал с ложа, на котором рядом с верзилой сидел, и послушным шагом робота, управляемого чужой волей, протопал к окну. Душевный подъем и гордость переполняли его сердце.

Впоследствии он укажет в своем письме: «Сейчас, когда перед отбоем, сидя на нарах, я черкаю это письмишко вам, я совершенно не понимаю, чему я в тот момент так радовался и почему так гордился собой.

Это было что-то вроде наваждения. Я действовал как автомат… Не доходит до меня и другое. Ну, допустим, эти деляги с Марса или откуда-то там еще загипнотизировали меня. Превратили в свою шестерку, в послушного болванчика. Шестерка – она и есть шестерка. Она должна выполнять приказы пахана слепо, не раздумывая. Но вот ведь удивительная штука! Марсиане долго растолковывали мне, уже загипнотизированной ими шестерке, всю эту их бредовую галиматью про загадочных паразитов Вселенной, загадочный прибор. Зачем, спрашивается, они делали это? Удивляюсь и не понимаю. На их месте я бы просто рявкнул шестерке – мол, дуй, зараза, по пожарной лестнице вниз и живо приволоки то, что тебе и приказано стырить. Так нет же! Эти хмыри почему-то сперва долго, повторяю, и нудно травили свою байку, до которой, прямо скажу, мне, шестерке, нет никакого дела. И лишь затем дали наводку – обозначили, как любит выражаться начальник нашего лагеря, фронт работы… С моей колокольни взглянуть, все эти их «разъяснительные речи» и расшаркивания перед шестеркой были выпендрежем натуральных мудаков, то есть врожденных идиотов. Весь этот выпендреж я считаю трижды идиотским еще и потому, что ни того паразита Вселенной, ни того прибора я так и не увидел, когда отправился на дело. А коли не увидел, то на фига было, я вас спрашиваю, травить мне байку про них?!»

Итак, Виктор подошел к окну. Без особого труда он перебрался с подоконника на пожарную лестницу и огляделся по сторонам.

В розовом рассветном мареве в небе редкие рваные облака медленно плыли над приморским городом – над крышами его домов, над набережной и песчаным пляжем, который бледной желтбй полосой тянулся влево от здания гостиницы. Облака уплывали туда, где виднелись в отдалении стрелы подъемных кранов. Там одноэтажные портовые сооружения переходили в длинный бетонный мол.

За пляжем и за молом лежала до самого горизонта ярко-синяя равнина моря.

Быстро перебирая руками и ногами металлические перекладины пожарной лестницы, Виктор Павлов заспешил по ней вниз… Интересовавшее его окно оказалось закрытым изнутри на все щеколды. Виктор потыкал кулаком в оконную раму. Та не открывалась. «Жаль, нет у меня с собой стеклореза,» – подумал с досадой Виктор и внезапно ощутил, как в кулаке, некрепко сжатом, появился какой-то продолговатый предмет. Виктор разжал кулак. На ладони лежал стеклорез с характерной щербинкой на боковой грани, который, по логике вещей, должен был бы покоиться сейчас в кожаном чемоданчике. Нимало не удивившись этому, Виктор перехватил стеклорез поудобнее и поднес его к оконному стеклу.

В следующий момент…

Любопытно тут отметить, что, поднеся стеклорез к окну, он едва успел один раз моргнуть.

Так вот, в следующий момент он вдруг опять увидел перед собой коротышку в мятом костюме мышиного цвета. Непонятно каким образом, Виктор Павлов снова очутился в своем гостиничном номере.

– Что? Задание отменяется? – спросил он, тупо глядя в одну точку перед собой и машинально оглаживая пальцами стеклорез.

– Отнюдь нет, голубчик. Отнюдь, – промурлыкал в ответ коротышка ласковым тоном. – Как можно отменить то, что уже успешно выполнено вами?

Краем глаза Виктор подметил – верзила в форме пилота гражданской авиации вовсе не сидит уже на кровати, а стоит в шаге от нее. Стоит, напряженно полусогнувшись, рассматривая какой-то крупный металлический предмет, который держит перед собой на вытянутых руках.

А в комнате по-прежнему царствует лютый холод…

– Ну, вот и все, – сказал удовлетворенно коротышка, переводя взгляд с Виктора на верзилу. В его голосе прозвучала нотка явственного облегчения.

Седовласый верзила еще ниже склонился над металлическим предметом и, как показалось Виктору, обнюхал его. Разгибаясь, он небрежным жестом сунул предмет себе под мышку и направился к двери, ведущей из номера в гостиничный коридор. Коротышка двинулся было следом за ним, но вдруг придержал шаг.

Чуть повернув голову, он бросил через плечо:

– Советую вам в бодром темпе убираться отсюда.

– Убираться? – Виктор зябко обхватил руками плечи, пробираемые лютым морозом. Почему-то ему опять стало очень холодно. – Зачем?

– Если вы задержитесь здесь хотя бы на пару часов, паразит, облапошенный вами, придет по вашим следам сюда, в эту комнату. И я почти наверняка обещаю вам очень крупные неприятности. Очень, понимаете ли, крупные.

Коротышка в мятом костюме шагнул следом за верзилой через дверной порог в гостиничный коридор и вновь полуобернулся.

– Хочу дать вам еще один совет, – внятно произнес он. – Перестаньте воровать. Через несколько десятков лет ваша телесная оболочка умрет, отслужив свое, а душа перейдет в иной мир – в загробный. И там душе придется отчитаться за все, содеянное вами, гражданин Павлов, на Земле… Если вы не перестанете заниматься воровством, я не завидую вам, вашей душе. Страшная расплата будет ожидать вас в потустороннем мире.

Дверь за спиной коротышки, чуть скрипнув, закрылась. Виктор остался в гостиничном номере один.

Двигаясь словно в трансе, он тронулся следом за парой таинственных незнакомцев, только что расставшихся с ним. Его тянуло за ними как магнитом. Он приоткрыл дверь, ведущую в коридор, однако некая невидимая сила тут же остановила его, ткнув в лицо, в грудь, в живот мягкой незримой упругой волной.

Виктор замер на пороге. И вот что он, по его словам, увидел в следующий момент за приоткрытой дверью.

Верзила в форме пилота гражданской авиации и его низкорослый приятель медленно удалялись прочь по гостиничному коридору, длинному и пустынному. По мере удаления их тела истончались. Они таяли в воздухе, растворяясь в нем, подобно сигаретному дыму. Через несколько секунд фигуры верзилы и коротышки превратились в серебристо-мглистые прозрачные силуэты, на месте которых, внезапно и полностью сменив их, возникли из ниоткуда два четко очерченных луча. Каждый из лучей был длиною около метра и имел свое начало и свой конец. Лучи походили на две вертикально поставленные, раскаленные штанги.

С медлительностью черепахи оба луча доплыли до конца коридора и, как ножи в масло, вошли в торцевую стену гостиницы, в которую упирался коридор. И растаяли в ней.

А Виктор Павлов, слабо охнув, отшатнулся от приоткрытой двери и резким взмахом руки захлопнул ее.

Непосредственно в это мгновение с его глаз как бы спала пелена – Виктор вышел из состояния странного гипнотического транса, в котором пребывал до сей поры. Он вновь осознал себя человеком, способным анализировать происходящее и давать ему соответствующие обстоятельствам оценки.

Наш квартирный вор, не мешкая, перебрал в памяти эпизод за эпизодом все, что приключилось с ним в течение минувшего получаса. Ему стало жутко! Окончательно доконал его тот факт, что после ухода загадочных визитеров температура в гостиничном номере в считанные секунды переменилась. Мглистый холод, как по мановению волшебной палочки, уступил место благостному теплу.

– Чертовщина, – прошептал Виктор севшим голосом. – Чертов-щи-на! – повторил по слогам он, попятившись от двери к кровати и вслепую шаря по ней рукой в поисках своего кожаного чемоданчика.

В его голове, как колокола тревожного боя, звучали слова коротышки: «Советую вам в бодром темпе убираться отсюда».

Спустя очень непродолжительное время Виктор Павлов стоял в тамбуре общего вагона пассажирского поезда, идущего неведомо куда. Виктора пока решительно не волновало, куда именно. Он вскочил на подножку того вагона в самую последнюю минуту. Поезд уже отходил от перрона. Рядом с Виктором переминалась с ноги на ногу проводница вагона, жадно пересчитывавшая и разглаживавшая пачку мятых купюр, которую Виктор мгновением ранее выгреб, не глядя, из кармана своего пиджака и сунул ей в руки.

Сунул, прерывая ее разгневанный крик, когда коршуном кинулся на подножку первого попавшегося вагона в первом попавшемся поезде, как раз давшем в тот момент прощальный гудок и тронувшемся с места…

ПОПЫТКА АНАЛИЗА

Мы живем в климате страха перед Чужими.

В ночной подворотне поджидает нас группа хохочущих, безостановочно матерящихся подростков с обрезками труб в руках. Мы безропотно отдаем им наши бумажники, выворачиваем карманы. Нам на ум даже не приходит мысль идти на какие-то переговоры с ними, искать некое компромиссное решение.

Ибо они – Чужие.

В нашем понимании они даже не совсем люди, а нечто промежуточное между людьми и опасными дикими животными. Стайка маленьких волчат. Повадки у них – волчьи. Да и язык опять-таки волчий, убогий набор из восьми речевых сигналов, которыми, собственно, и исчерпывается весь русский мат…

На городской улице среди бела дня, визжа тормозами, останавливаются на полном ходу две легковые автомашины. Из них выскакивают амбалы с автоматами в руках. Короткими очередями они начинают стрелять друг в друга. Это называется разборкой двух конкурирующих мафиозных кланов.

Что остается делать нам, случайно оказавшимся невольными свидетелями перестрелки? Остается одно: упасть пластом на землю и ждать. Авось пронесет. Авось помилует судьба – шальные пули пролетят мимо нас.

И в этих обстоятельствах тоже категорически не может быть и речи о каких-то наших диалогах с участниками разборки, о попытках образумить их, остановить кровавую бойню.

Они – Чужие.

На сей раз уже не волчата, а матерые волки. Нелюди в почти буквальном смысле слова…

Чужие опасны всегда! Это аксиома.

Мы боимся Чужих. Мы ненавидим их.

Они – угроза нашему существованию.

Но вот что поразительно. Мы не испытываем решительно никакого страха перед другой породой Чужих, куда более, между прочим, грозной, нежели любые наши местные Чужие. Местоимение «мы» я использую здесь в широком смысле, не включая, однако, в него себя лично. Я-то хорошо осознаю весь специфический колорит ситуации, в которой все мы находимся перед устрашающими силами и потенциальными возможностями других Чужих.

Таинственные эти Чужие неуловимы и непобедимы. Мотивы их поступков всегда непроницаемо загадочны для человеческого сознания, а последствия их действий нередко катастрофичны для людей.

В своих статьях, книгах я уже не однажды и очень настойчиво обращал внимание на факты бесследных исчезновений наших соплеменников всех возрастов – от малых детей до глубоких старцев. Я приводил статистические данные, рассекреченные милицией вскоре после начала перестройки в нашей стране. Ежегодно в России словно бы растворяются в воздухе около десяти тысяч человек! Вдумайтесь в эту цифру. Бесстрастная статистика свидетельствует, в частности: наравне с прочими возрастными категориями каждый год в стране исчезает без следа около тысячи пенсионеров и пенсионерок… Куда же деваются те, кто исчезает?

Ограбление. Затем убийство. Потом труп закапывается в землю… Такой ход мыслей тут напрашивается, да? Но позвольте, ограбление и убийство – кого?

Престарелой бабки с нищенской пенсией?

Или другой вариант. Изнасилование, потом опять-таки убийство, а труп – снова в землю… Изнасилование – кого?

Пенсионерки?

Пусть милиция рассказывает сказки про возможные ограбления, изнасилования и убийства неимущих и престарелых кому угодно, но только не мне. Десятки тысяч дел об исчезновениях остались нераскрытыми. Они сданы в милицейские архивы.

В отличие от наших славных органов правопорядка, я всегда утверждал и продолжаю утверждать, что, по моей гипотезе, многие, даже очень многие из пропавших без вести суть никакие не сгинувшие невесть как и неведомо куда, а эвакуированные с Земли.

Их эвакуация – дело рук таинственных Чужих.

Эти Чужие в «случае вора В. Павлова» сами говорят – мол, мы проводим «эвакуацию с Земли кое-кого из местных жителей». Они бороздят наши небеса на своих «летающих тарелках». Они занимаются над Землей и на Земле некими малопонятными делами. В частности, хищным охотничьим оком высматривают из поднебесья кандидатов в эвакуанты. А потом удаляют избранный ими образчик из его естественной среды обитания. И помещают… Куда? Зачем? С какими целями? Что делают с ними там?

Неизвестно.

Помните эпиграф, предпосланный ко второй части этой моей книги? Родоначальник «науки о странных событиях», всемирно известный исследователь Чарльз Форт предположил с мазохистской усмешкой на устах: «Может быть, нас высоко ценят гурманы высших сфер?»

Что ж, все может быть.

Однако для меня куда важнее другое.

Возможные кандидаты в эвакуанты, как это ни странно, никак не желают осознавать себя таковыми. С кем бы я ни толковал на эту тему, кому бы ни рассказывал о феномене бесследных исчезновений людей, мои собеседники всегда реагировали на рассказы с веселым любопытством. В их глазах вспыхивал огонек жгучего интереса. Рассказы об исчезновениях излучали, насколько я понимаю, болезненное очарование для них.

Люди не желали примерять – пусть чисто теоретически – костюм такого происшествия на собственные плечи. На чисто подсознательном уровне все они несокрушимо были уверены: такое может произойти с кем угодно, но только не со мной!… Более того и хуже того, сплошь и рядом в беседах с людьми мне доводилось слышать их пожелания лично пообщаться с экипажами НЛО:

– Вот было бы здорово повстречаться со внеземлянами!

– Почему вы хотите встретиться? – спрашивал я.

– Потому что интересно, – следовал надменный ответ.

– Что именно интересно?

– Ну… – И тут мои собеседники обычно слегка терялись. – Ну, потолкуем о жизни на их планете. О том, чего они там достигли и как вообще живут…

– Другими словами, вы надеетесь, что экипажи НЛО, вытянувшись перед вами во фрунт, будут рапортовать о своих научных, в частности, достижениях. Спрашивается, с чего это вдруг?

– Ну… Э-э… Обмен информацией между представителями двух цивилизаций… Он же напрашивается в такой ситуации.

– Какой обмен? Какой, черт побери, информацией? Между какими цивилизациями? Вот вам, например, не приходит же в голову обмениваться информацией об устройстве примуса с вашей собакой или кошкой.

Даже если, допустим, вы найдете общий язык с собакой, псина все равно ничего не уяснит из ваших объяснений. Абстрактная оценка устройства того же примуса не вписывается в собачий образ мышления. С точки зрения собаки, люди – это боги. А примус – одна из опасных божественных причуд, абсолютно для собаки непостижимых… Между тем с биологической точки зрения собачьи мозги неизмеримо ближе к человеческим, нежели начинка инопланетных черепов – мозги операторов НЛО. И у собаки, и у человека – общее эволюционное прошлое.

Такие или примерно такие разговоры вел я бессчетное число раз. Снова и снова разъяснял, что контакты между разумом высшего», порядка и разумом низшего порядка наполнены неким глубоким смыслом только для первого из них. А для второго – всегда загадочны, полностью непостижимы. Иногда они представляют даже угрозу для разума низшего порядка: вспомним феномен исчезновения людей…

Я ни в коем случае не хочу проводить параллель между действиями операторов НЛО и выходками уголовной шпаны, чувствующей себя сегодня вольготно в городах и весях болезненно перестраивающейся России. Приведя выше пару стандартных примеров таких выходок, я хотел с их помощью лишь оттенить, почетче обозначить всю немыслимую глубину опасной непредсказуемости контакта с НЛОнавтами для человека. В моем архиве есть сообщения о людях, ставших буйнопомешанными после контактов. Наш разум низшего порядка не всегда выдерживает нагрузку встречи с разумом высшего порядка… Есть у меня и сообщения о резком ухудшении самочувствия людей после «встреч с чуждым». Внимательный читатель книги помнит: С. Купаев, например, отреагировал на контакты длительными головными болями, а десятилетняя Инна из Тирасполя валилась с ног после сходных встреч…

Я к тому веду, что не советую вам провоцировать контактную ситуацию, если вы приметите вдруг в небе НЛО. Не надо привлекать к себе внимание его экипажа. Не лезьте на рожон, а то, не дай Бог, станете очередным бесследно исчезнувшим… В своей книге «Внеземляне идут!» я развернул в подробном изложении мою гипотезу о странном на первый взгляд требовании операторов НЛО дать добровольное согласие на эвакуацию с Земли. Если человек не дает согласия, внеземляне оставляют его в покое. Очень кратко говоря, суть гипотезы сводится к следующему.

По всей видимости, у всех этих выходцев из неведомой реальности существует нечто вроде деловой договоренности с Высшим Разумом то ли нашего с вами мира вообще, то ли непосредственно Земли. Если человек соглашается отправиться вместе с экипажем НЛО неизвестно куда, то он тем самым дает добровольное согласие покинуть наш мир перед лицом Бога этого мира. Он как бы отрекается от нашей реальности. И тут же перебрасывается экипажем НЛО в реальность другую – превращается для нас с вами в бесследно исчезнувшего. А ежели он в ответ на приглашение покинуть Землю говорит решительное «нет!», внеземляне отступают от него – пусть и не сразу иной раз.

Они предлагают С. Купаеву: «Полетели с нами». – «Зачем?» – «Так надо». Молодой человек отказывается. Пришельцы являются к нему во второй раз, затем и в третий: «Полетели. Соглашайся», – уламывают они его. Лишь после третьего раза оставляют они С. Купаева в покое.

Десятилетней Инне Федченко сходные визиты наносились дважды. Первый: «Не бойся. Мы – твои друзья. Мы прибыли за тобой… Полетели с нами». Потом – второй: «Полетели с нами… Пожалуйста, полетели». Девочка в обоих случаях отказывается, и ситуация исчерпывает себя. Таинственные пришельцы отступаются от ребенка.

Как я уже мельком писал ранее, кандидатом в эмигранты с Земли избирается вполне конкретный человек. Затем идет психологическая обработка избранной «мишени».

По каким же потаенным внутренним свойствам отбирается «мишень»?

Возможно, ответ на вопрос присутствует в отчете Д. На-уменко о двух его встречах с прекрасной незнакомкой. Прелестная внеземлянка заявляет – мол-де, она вместе с ее друзьями осуществляла на Земле поиск людей, обладающих некоторыми определенными свойствами. Вот ее собственные слова: «Есть среди вас люди со специфическими энергетическими полями. Только с ними и возможен контакт. Но таких людей мало…»

В процессе их выявления и отбора случаются изредка досадные промахи. Оказывается, нашим могущественным незваным гостям свойственно иной раз ошибаться! М. Бабкин, провалившись в бетонную стену, попадает в анфиладу из трех помещений. А там уже стоят наготове, растянувшись в ловчую цепь, пятеро черных фигур с квадратными головами. Одна из фигур манипулирует светящимся приборчиком, похожим на початок кукурузы. Острый конец «початка» нацелен на М. Бабкина. Надо так понимать, с помощью приборчика считывается в процессе контакта какая-то информация с человека.

Между черными фигурами происходит краткий обмен репликами: «Этот?» – «Нет. Не тот». – «Стирание памяти необходимо».

Вероятно, приборчик произвел экспресс-диагностику человека, втянутого помимо своей воли в некий Иной Мир. И установил, что М. Бабкин – вовсе не тот, которого там напряженно ждали… А кого, спрашивается, ждали? Ведь ждали же! Ведь стояли же настороженной цепью! Ведь распахивали же дверь, ведущую из их мира в мир наш!… Может быть, ждали не М. Бабкина, а одного из его спутников, шедших вместе с ним по коридору? И уволокли М. Бабкина по ошибке, промахнувшись с выбором «мишени» чуть-чуть – буквально на пару шагов…

На людей, обладающих, допустим, «специфическими энергетическими полями», устраивается время от времени форменная охота. Тому пример – «случай десятилетней Иры Петровой». Сначала девочке предлагают покинуть Землю. Та отказывается, и тогда начинают мотать нервы ее одноклассникам, выспрашивая у них, где находится Ира. При этом «марсиане» ведут себя несколько странно. Они как бы пропускают мимо ушей, как бы не слышат разъяснения детей насчет того, где находится их одноклассница Ира в данный момент. И продолжают бубнить свое: «Ира… Ира… Где она?»