Варни вампир 3, или Утро кровавого пира (Варни-вампир - 3)

      Волны катились над моей головой, журча и шипя в моих ушах, затем все прошло. Что было дальше, я не помню. Я очнулся на ярком зеленом лугу, на меня падали яркие лучи луны. У меня кружилась голова, я плохо себя, чувствовал, но я поднялся и зашагал прочь... с каждым моментом у меня прибавлялось сил. Я так и не понял, каким образом я был спасен из воды и положен на зеленом берегу: Это всегда оставалось загадкой для меня, думаю, навсегда и останется. У меня появилась идея, что я стал какой-то необычной личностью. Случайно я наткнулся на некоего человека, который был родом из Венгрии и знал множество странных историй о вампирах.
      Помимо других вещей он рассказал мне, что вампиры не могут утонуть, поскольку воды выбросят их на берег, а когда лучи луны упадут на них, они снова оживут. Это в точности описывало произошедшее со мной, с этого момента я поверил в то, что являюсь тем самым ужасным, обреченным на долгое существование существом. Эта идея с каждым днем все больше овладевала мной, даже с каждым часом, пока я совершенно твердо и полностью не поверил в это. Я не обманывал никого, когда играл жуткую роль, приписываемую мне.
      - Вы же не хотите сказать, что верите в то, что являетесь вампиром? спросил адмирал.
      - Я ничего не говорю, не знаю, что и думать. Я в отчаянии! Вами, теми, кому я старался причинить максимум вреда, во мне пробуждено все человеческое.
      - Не обращайте внимания, - сказал Генри, - продолжайте рассказ. Мы простили вам все, этого должно быть достаточно, чтобы успокоить ваш разум.
      - Я продолжу и, поверьте мне, не скрою от вас ничего. Я сделаю полное и откровенное признание. У меня появилась мысль, что если я использую свое природное преимущество для того, чтобы заставить вас покинуть поместье Баннервортов, то смогу тщательно обыскать его и, возможно, найти сокровища. Я слышал, как Мармадюк Баннерворт случайно проболтался, что спрятал деньги за картиной в спальне, называемой комнатой, обшитой панелями. Проведя расспросы, я выяснил, что это была комната, в которой спала Флора Баннерворт. Я решил, однако, сначала попробовать мирные варианты, соответственно, как вам хорошо известно, я сделал вам несколько предложений купить или снять поместье Баннервортов; все эти предложения вы отвергли. Я нашел, что вынужден применить первоначальный план, пришедший мне в голову. Я попытался запугать вас, чтобы вы покинули дом. Ошиваясь вокруг, я ознакомился с участком вокруг дома и с планом дома, затем, в одну ночь, через окно я залез в комнату Флоры.
      - Но как вы объясните, - сказал Чарльз Голланд, - ваше экстраординарное сходство с портретом?
      - Оно отчасти естественно, потому что я принадлежу боковой линии этой семьи. Я видел этот портрет во времена Мармадюка Баннерворта, я хорошо знаю черты лица и одежду на портрете, чтобы сымитировать их. Я рассчитывал такой имитацией произвести гораздо больший эффект. События показали, что мои расчеты оправдались, потому что я и в самом деле произвел этот эффект.
      - Вы в самом деле произвели, - сказал Генри, - и, если бы вы не рассказали об этом моменте, вы бы оставили нас в состоянии глубокого недоумения.
      - Я знаю, я поступил с вами самым чудовищным образом. Преследуя эту линию поведения, я, думаю, заставил вас покинуть дом.
      - Именно что заставили.
      - Флора побледнела, когда я вошел в ее комнату. Когда я посмотрел на её сладкие черты лица, моя совесть стала грызть меня за то, что я намеревался сделать. Но я заявляю, что мои губы никогда не касались ее и что, кроме страха, Варни, вампир, не причинил ей никакого вреда.
      - А сейчас вам удалось достичь вашей цели? - спросил Генри.
      - Нет, сокровища еще нужно найти. Мортимор, палач, проследил за мной и узнал о моих намерениях, он пожелал разделить со мной деньги. Но ему, так же как и мне, помещали, а тяжелые и упорные поиски не дали ничего, кроме разочарования и горечи.
      - Значит, деньги все еще спрятаны?
      - Я надеюсь, но надеюсь еще и на то, что их найдете именно вы; никто не обладает таким правом на них, как вы, так сильно, пострадавшие от них.
      - Тем не менее, - заметил Генри, - я не могу не думать, что они спрятаны слишком тщательно. Картину много раз снимали с местами, и это не дало никаких результатов, поэтому, я боюсь, что дальнейшие затяжные поиски ничего не дадут.
      - А я думаю, что вы можете быть уверены, что слова умирающего Мармадюка Баннерворта были произнесены не зря. У меня есть все основания верить в то, что рано или поздно вы, несомненно, станете обладателями этой суммы.
      - Но есть ли у нас право владеть ею?
      - А у кого есть большее право владеть ею? - спросил Варни. - Скажите мне.
      - Это весьма разумная, мысль, - сказал адмирал, - даже если бы вы были дважды .вампиром, я сказал бы вам это. Это очень здравая мысль. Я бы хотел узнать, у кого есть большее право на эти деньги, кроме тех, кто так сильно пострадал от них.
      - Хорошо, хорошо, - сказал Генри, - не нужно спорить о деньгах, которые, возможно, никогда не будут найдены. С моей стороны, у меня мало уверенности в успехе поисков. Но конечно, точно сказать ничего нельзя. Я думаю, что тщательный обыск дома даст ответ.
      - Предположу, сэр Френсис, - сказал Чарльз Голланд, - что вы уже закончили свой рассказ?
      - Да, и теперь вы знаете все. А, мне остается только лечь и умереть с надеждой найти покой и утешение в могиле, в которой мне было отказано в этом мире. Моя жизнь была бурной и полной злых страстей. Я надеюсь, что в течение короткого срока, что мне осталось прожить, я узнаю кое-что о спокойствии и умру в мире.
      - Можете быть уверены, Варни, поскольку вы нашли у нас убежище, сказал адмирал, - то можете оставаться в нем сколько захотите. Считаю, что вы добровольно сдались, а в таких обстоятельствах враг заслуживает уважительного отношения, он всегда будет поднят на борт.
      - Вы опять, - сказал Джек, - называете дом кораблем.
      - Что тебе до того, я бы мог назвать его бушпритом! Разве я не твой капитан, ты, увалень, я всегда прав, когда ты неправ. Но вы, господин Варни, идите, ложитесь и отдыхайте, потому что, кажется, вы совсем измотаны.
      Варни выглядел страшно измученным. С помощью Генри и Чарльза он прошел в другую комнату и лег на кушетку, показывая симптомы немощи и потери сил. Все стихло. Присутствие этого человека в коттедже Баннервортов производило абсолютно иное состояние paccyдкa, чем раньше. Он смотрел на них в совершенно иной манере. Он совершенно изменил свои планы на будущее. У него уже не было тех надежд и ожиданий, которые были когда-то. Он был уже другим человеком. Он видел в Баннервортах тех, кто спас ему жизнь и кто, несомненно, раньше связывали с ним опасные предчувствия, которые не давали ему и надежды быть принятым в семью.
      Но в час опасности, при необходимости спасти ему жизнь, никто бы не сделал того, что сделали для него они. Более того, он был укрыт, когда укрывать его было и опасно и сложно, и это было сделано самой Флорой Баннерворт.
      Время в коттедже пролетало тихо и спокойно. Варни редко пребывал в таком состоянии. Сейчас ему было гораздо легче, чем когда-либо. Он был очарован обществом Флоры, а фактически обществом всей семьи, собравшейся вместе. Ему доставляло удовольствие их присутствие. Казалось, оно успокоило его душевную тревогу, которую он должен был испытывать в таком положении. Но он заболел. Возможно, причиной болезни стало состояние духа и тела, в котором он пребывал некоторое время. Он был очень изнурен, после того как за ним гнались из одного места в другое. Его жизнь постоянно была в опасности, он не раз получал телесные повреждения, сильные ушибы. Он не замечал их, он ждал пока они пройдут.
      Переживания и погони оставили глубокий след в его разуме, и это, несомненно, произвело определенный эффект на его тело. Флора делала для него все возможное, это заставило его еще больше погрузиться в мысли, он уже едва мог двигать конечностями.
      В сумерках он бродил из комнаты в комнату, в это время у него было больше свободы, потому что в такой час вероятность его обнаружения была меньше. Если бы кто-то увидел его, нет сомнений, его бы стали преследовать до тех пор, пока не убили, и в этот раз способов спастись уже бы не было. Варни чувствовал, что больше уйти от погони ему не удастся, его физические силы были истощены, он был, фактически, уже не тем человеком.
      Он вышел из комнаты, в которой провел весь день и вошел в гостиную, когда Флора и ее мать сидели там. Одновременно с Варни в комнату входили Чарльз Голланд и Генри Баннерворт.
      - Добрый вечер, мисс Баннерворт, - сказал сэр Френсис, кланяясь ей, а затем ее матери, - и вам, мистер Голланд, я вижу, вы наслаждались свежим воздухом на жарких полях. Должно быть, это придает сил.
      - Это так, сэр, - сказал Чарльз. - Думаю, мы бы могли взять вас с собой.
      - Я бы очень хотел этого, - сказал Варни.
      - Сэр Френсис, - сказала Флора, - должен побыть заключенным еще некоторое время.
      - Я бы не рассматривал все в таком свете. Это не заключение. Я нахожусь в убежище. Это для меня источник жизни, - сказал Варни.
      - Я надеюсь, что это так, но как вы чувствуете себя этим вечером, сэр Френсис Варни?
      - Честно говоря, трудно сказать, мое состояние неустойчиво. Иногда, я чувствую, что готов без чувств упасть на пол, иногда наступает улучшение.
      - Скоро сюда придет доктор Чиллингворт. Он посмотрит, что сможет сделать для вас, - сказала Флора.
      - Я очень признателен вам. Боюсь показаться неблагодарным, но я надеюсь, что справлюсь без докторов.
      - Вовсе нет, вовсе нет.
      - Вы слышали какие-нибудь новости? - поинтересовался Варни.
      - Никаких, сэр Френсис, никаких. Видимо, в мире ничего не происходит. Когда вы выйдете отсюда, то найдете, что ничего не изменилось, все осталось таким же как было. Все спокойно.
      - Самое лучшее для нас сейчас - это спокойствие души. Я боюсь, что кое-какие старые знакомые объекты местности будут вызывать грустные воспоминания.
      - Вы имеете в виду объекты, сожженые дотла? Но их еще можно восстановить. Будущее станет таким же спокойным, каким было когда-то прошлое, если мы успокоим народные волнения.
      - Да, - сказал сэр Френсис, - но народные предрассудки, народное правосудие, народные чувства утихомирить не легко. Если люди поднялись однажды, чтобы нарушить закон, нет ничего, что может отговорить их от уничтожения объекта, за которым они решили гнаться.
      - Шум и волнения должны утихнуть.
      - Чем сильнее невежество людей, тем более они настойчивы и жестоки в своих суевериях, - сказал сэр Френсис, - я не должен жаловаться на последствия, вызванные их состоянием.
      - Все может быть по-другому.
      - Может быть, не будет причинено никакого вреда, но мы не можем направить поток в другую сторону, мы можем только плыть по течению, которое слишком сильно, чтобы ему сопротивляться.
      - Луна взошла, - сказала Флора, желая повернуть разговор в другое русло. - Я вижу ее там за деревьями, она золотая и большая, она прекрасна, ее не закрывают облака, это не они придают ей такой цвет.
      - Совершенно верно, - сказал сэр Френсис Варни, - причиной является наполненность воздуха освещенными невидимыми парами, это производит такой эффект. Сейчас происходит сильное испарение, которое и придает луне такой большой вид и глубокий цвет.
      - Да, я вижу. Она выглядывает из-за деревьев, ветви которых делят ее на несколько частей. Она необычная, но прекрасная, а земля внизу кажется темной.
      - Она темная, вы удивитесь, найдя ее такой, если прогуляетесь вокруг. Скоро она станет светлее, чем в данный момент.
      - Что это за звуки? - поинтересовался сэр Френсис Варни, внимательно прислушиваясь.
      - Звуки? Какие звуки? - произнес Генри.
      - Звуки колес и копыт, - сказал Варни.
      - Я ничего подобного не слышу, поэтому не могу сказать, что это, сказал Генри.
      - Тогда прислушайтесь. Они едут по дороге. Разве сейчас вы их не слышите? - спросил Варни.
      - Да, я слышу, - сказал Чарльз Голланд, - но я не знаю, кто это, или какое отношение они имеют к нам. Мы не ждем никаких посетителей.
      - Конечно, конечно, - сказал Варни. - Я просто очень пугаюсь любых странных звуков.
      - Вам не нужно беспокоиться, когда вы здесь, - сказал Чарльз.
      - В самом деле? Я думал так же, когда забрался в тот дом в городе, и не думал, что меня там обнаружат, потому и сидел себе преспокойно на крыше, пока меня не окружила толпа.
      Тем временем к дому подъехал кабриолет с двумя людьми, за которым следовал один всадник. Они остановились у ворот сада и стали совещаться друг с другом, глядя на дом.
      - Что им нужно, хотел бы я знать? - поинтересовался Генри. - Я никогда не видел их раньше.
      - Я тоже, - сказал Чарльз Голланд.
      - Вы знаете их? - спросил Варни.
      - Нет, - ответила Флора, - я никогда не видела их, я совершенно не знаю, с какой целью они приехали сюда.
      - Вы когда-нибудь видели их раньше? - спросил Генри у своей матери, которая подняла руку, чтобы посмотреть на незнакомцев более внимательно. Затем, качая головой, она заявила, что никогда раньше не видела ни одного из этих людей.
      - Должен сказать, - произнес Чарльз Голланд, - что они определенно не джентльмены. Но они приехали сюда. Должно быть, произошла какая-то ошибка. Осмелюсь сказать, они не хотели заезжать сюда.
      Тем временем два незнакомца сошли с кабриолета, прихватив с собой какие-то плащи, затем аккуратно положили их обратно. После этого они направились по дорожке к двери дома к постучали в нее.
      Дверь открыла пожилая служанка.
      - Здесь живет Френсис Боучемп? - спросил один из них.
      - Что? - спросила старая женщина, которая была слегка глуховата, приставляя руку к уху, чтобы ловить звуки. - Что? Кто, вы сказали?
      Сэр Френсис Варни вздрогнул от услышанных звуков, но потом сел и стал внимательно слушать.
      - В доме есть незнакомцы? - нетерпеливо поинтересовался другой полицейский. - Кто в доме?
      - Незнакомцы? - спросила старая женщина. - В доме единственные незнакомцы - это вы.
      - Пойдем, - сказал полицейский своему напарнику, - пойдем сюда, в этой комнате есть люди. Наше дело оправдывает грубость, с которой мы действуем.
      Говоря это, он прошел мимо старой женщины, положил руку на ручку двери в гостиную, и внимательно осмотрел комнату, как будто ожидал кого-то увидеть.
      - Леди, - сказал незнакомец с импровизированной вежливостью, в которой было что-то отталкивающее, хотя содержалась и черта цивилизованности, леди, прошу прощения за вторжение, но мне нужен один джентльмен.
      - Вы скоро снова услышите обо мне, - сказал сэр Френсис почти неслышимым шепотом.
      - С какой целью вы вторглись сюда? - поинтересовался Генри Баннерворт, поднимаясь и направляясь к незнакомцу. - Это странный визит.
      - Да, он необычный, - отвечал незнакомец, - но в таких случаях он, как минимум, неизбежен.
      - Сэр, - сказал Чарльз Голланд, - если вы не можете вкратце объяснить ваше дело, мы предпримем меры, которые избавят нас от вашего присутствия.
      - Спокойно, сэр. Я пришел сюда не по собственной прихоти. Я полицейский с Боу-стрит* (- Улица в Лондоне, где находится лондонский городской полицейский суд (существовал раньше в Великобритании, впоследствии был заменен Магистратским судом) {прим перев.)), нахожусь здесь при исполнении моих обязанностей, поэтому простите меня.
      - Кто вам нужен?
      - Френсис Боучемп. Внешность этого человека, - он указал на Варни, - я думаю, заставляет меня попросить его составить мне компанию.
      Варни рывком поднялся и полицейский бросился к нему с криком:
      - Именем короля, сдавайтесь!
      Несмотря на это Варни отпрянул назад, бросив свое кресло и делая посредством его препятствие полицейскому, который не смог остановиться и упал через него. В это время Варни выпрыгнул в окно, которое выбил одним ударом, пересек дорогу и через несколько секунд скрылся из виду в деревьях и изгородях на другой стороне.
      - Случилось непредвиденное! - с досадой сказал полицейский, поднимаясь на ноги. - Я и не думал, что парень так ловко лупит по окнам, но мы видели его, и этого достаточно.
      - Ради Бога, - сказал Генри, - объясните, что здесь происходит, мы не можем ничего понять.
      - Сейчас мы вернемся и все вам растолкуем, - сказал полицейский, выбежав из дому в погоне за беглецом и на всей возможной скорости следуя за своим напарником.
      Человек, оставшийся в кабриолете, был первым в погоне, видя убегающего, выпрыгнувшего из окна он немедленно понял что к чему и побежал, чтобы встретить Варни у ворот. Однако поскольку все происходило очень быстро, его ноги запутались в поводьях, он упал на землю, и Варни пробежал мимо него.
      - Какой неподходящий момент, проклятые поводья! - пробормотал полицейский в ярости.
      Остервенения ему придало и то, что убегающий так спокойно переступил через него. Несмотря ни на что полицейский вскоре освободился и погнался за Варни. Луна поднималась и освещала землю мрачным светом. Все было почти невидимым на дальнем расстоянии. Беглеца можно было увидеть, только приблизившись к нему. Вот почему и полицейский и Варни несколько раз спотыкались и сильно ударялись о препятствия, которые тусклый свет и большая скорость не позволяли должным образом избегать.
      Некоторое время они бежали, но было очевидно, что Варни знал местность гораздо лучше и мог избежать того, чего другой человек избежать не мог, а именно деревьев и естественных препятствий на земле, с которыми Варни был знаком.
      Например, при беге на полной скорости через луг, внезапно появившаяся яма будет сразу же узнана человеком, знающим местность, в то время как незнакомому с местностью человеку она покажется при таком лунном свете бугорком.
      Через такие ямы Варни ловко, перепрыгивал, в то время как менее проворный и более тяжелый человек наступал в них, подымал ногу, чтобы наступить на несколько возвышенную кочку, но нога опускалась на шесть или семь дюймов ниже ожидаемого уровня. Так можно было легко вывихнуть ногу или сломать шею, сбить дыхание, которое нельзя было бы восстановить из-за постоянного бормотания проклятий местности, в которой было столько неровных мест.
      Добежав до одного из таких мест, которое было немного более заметным, чем другие, полицейский предпринял отчаянный прыжок, но приземлился в центр ямы, которая оказалась высохшим прудом с водяной растительностью, причем упал он с такой силой, что вывихнул лодыжку.
      - У тебя всё в порядке? - спросил один из двух подбежавших полицейских. - Жив?
      - Все в полном порядке! - объявил упавший. - Будь прокляты эти кочки!
      - Боб, ты же не хочешь сказать, что угодил в крысоловку?
      - О, будь ты проклят! Именно туда-то я и попал!
      - Ты собираешься сидеть здесь или ты все-таки выйдешь? Простудишься же.
      - Кажется, я вывихнул лодыжку.
      - Да?
      - И мое дыхание сбито минимум на месяц. Почему ты не можешь бегать быстрее? Будь ты попроворнее, мы бы поймали этого субчика, клянусь!
      - Я споткнулся о кресло, он выпрыгнул в окно, я выбежал в дверь.
      - А я запутался в вожжах, а он спасся благодаря своим длинным ногам. Я тебе скажу так, Вилкинсон, если бы я мог родиться заново, и хотел родиться бегуном, я бы заказал себе у Господа пару длинных ног.
      - Почему?
      -Ты даже не представляешь себе, как он несся по земле. Это было прекрасно, только следовать за ним было тяжело.
      - Настоящая гончая!
      - Да, или что-то вроде того; он выглядел как настоящая летающая тень.
      - Хорошо, вставай и иди назад. А я его еще поищу.
      - Послушай, если ты побежишь за ним дальше, то попадешь в лес и там будешь ходить кругами как белка в колесе, заблудишься и не сможешь выбраться. И там тебя никто не покормит.
      - Я тоже так думаю, - сказал третий.
      - Хорошо, тогда пойдем назад оба, нам никуда не нужно бегать, хотя, можно было бы и бежать за ним дальше.
      - Ни к чему хорошему это бы не привело. Я не спешу назад, поверь мне.
      Три преследователя медленно вернулись после своей тщетной погони по своим следам. Бежали они так быстро, что едва нашли обратную дорогу.
      - Как же сильно я ударился об этот столб, - сказал один из них.
      - Да, а я ударился об ограду, которой, благодаря такому лунному свету, не было видно. Я ударился о нее животом. Никогда в жизни не испытывал такой боли. Это можно сравнить с горячим углем, который неожиданно сунули в живот.
      - О, вот дорога. Я должен дойти до дома, от которого начал погоню. Я обещал им объяснить все. Я пойду и расскажу им.
      - Как хочешь. Я подожду с лошадьми, потому что есть вероятность, что Боучемп вернется и украдет их.
      Полицейский, который первым вошел в комнату, вернулся к Баннервортам и сказал:
      - Я обещал вам, что дам объяснения тому, свидетелями чего вы стали.
      - Да, - сказал Генри, - мы ждали вашего возвращения с нетерпением и любопытством. Что все это значит? Я, как и все здесь, совершенно не понимаю, что произошло.
      - Я объясню вам. Человека, который был здесь и который известен под именем Варни, зовут Френсис Боучемп.
      - В самом деле? Вы уверены в этом?
      - Да, совершенно уверен. У меня есть приказ арестовать его под любым из этих имен.
      - В каком преступлении его обвиняют?
      - Я расскажу вам: дело в том, что его... повесили.
      - Повесили? - разом воскликнули все присутствовавшие.
      - Что вы имеете в виду? - спросил Генри. - Я не могу понять, что вы имеете ввиду говоря "повесили".
      - То, что я сказал, нужно понимать буквально.
      - Прошу вас, расскажите нам об этом. Нам очень интересно это, продолжайте, сэр.
      - Хороню, сэр, Френсис Боучемп был повещен за убийство. Да, повешен, обычная казнь на глазах у собравшейся поглазеть на такое представление толпы.
      - Господи! - воскликнул Генри Баннерворт. - Но это невозможно. Мертвый человек - и вдруг ожил? Вы шутите над нами.
      - Нет, - сказал полицейский. - Вот мой ордер, такие вещи не делаются ради шутки.
      Говоря это, он предъявил ордер, который был доказательством того, что то, о чем он говорил, было правдой.
      - Как же такое возможно?
      - Я расскажу вам, сэр. Этот Варни был обычным разбойником с большой дороги, картежником, мошенником и убийцей. Его и повесили, в свое время. Затем его тело сняли с виселицы и передали кому-то для изучения. И какому-то хирургу с неким палачом Монтгомери удалось вернуть преступника к жизни.
      - Но я всегда думал, что при повешении у людей ломается шея; это происходит хотя бы под воздействием веса тела.
      - 0 нет, сэр, - сказал полицейский, - это типичное заблуждение; они не ломают шею в двадцати случаях из ста.
      - В самом деле?
      - Нет, они умирают только от удушья; так и этот человек, Боучемп, был удавлен, но им удалось оживить его. Затем он взял себе новое имя и покинул Лондон.
      - Но как вам удалось все это узнать?
      - О! Такие вещи мы узнаем обычными для нас способами, очень экстраординарными, странными и специфическими; но мы их узнаем. Палач, благодаря которому повешенный был оживлен, решил использовать его и заставлял ежегодно платить определенную сумму в качестве платы за молчание. Факт избежания наказания повлек бы повторную казнь, при котором, несомненно, власти бы немного побеспокоились, чтобы он не избежал смерти второй раз.
      - Думаю, да.
      - Так вот, этот человек, Монтгомери, всегда боялся, что Варни убьет его.
      - Того, кто спас ему жизнь? Он бы не стал совершать такого дурного поступка.
      - Видите ли, сэр, алчный палач заставлял его платить ему значительную сумму ежегодно, делая его всего лишь источником наживы. Такое может озлобить любое сердце, а потом, палач был опасен Варни тем, что мог проболтаться.
      - Теперь я понимаю.
      - Да. Он бы сделал это из двух мотивов: чтобы не платить и чтобы избежать разглашения. Как бы там ни было, Монтгомери опасался убийства и сделал так, чтобы за возможное убийство Варни был наказан. Поэтому всякий раз, когда он отправлялся к нему за очередной мздой, он наказывал жене, в случае, если он не вернется к определенному времени, открыть потайной сундук, достать из него запечатанный пакет и передать его полиции. Его в этом месяце долго не было, и жена сделала так, как он просил. Мы нашли, что сказанное в пакете оказалось правдой. Но сейчас, сэр, когда, думаю, я объяснил вам причину нашего вторжения к вам и удовлетворил вас, мы должны покинуть вас и продолжить поиски.
      - Это очень необычно. Вот почему его лицо имеет такой странный вид.
      - Очень может быть.
      Они налили вина полицейским, которые выпили его и покинули дом, оставив его обитателей в состоянии оцепенения и изумления от того, что они услышали от полицейских.
      После того как они стали свидетелями стольких событий и выслушали объяснение полицейских, ими овладело странное чувство. Казалось, какой-то туман обволок вещи и сделал их неразличимыми, а потом стал быстро исчезать, так же быстро проясняя вещи.
      Последовала длительная пауза. Флора уже собиралась заговорить, когда неожиданно в саду послышался звук шагов. Они были медленными и неустойчивыми, пока не достигли окон. Члены семьи молчали, слышалось, как кто-то лезет через перила веранды. Затем были отодвинуты в сторону занавески, человек, который отодвинул их, делал это для того, чтобы проверить - кто в комнате. После этого занавески открылись и появилось лицо сэра Френсиса Варни, сильно изменившееся, очень измученное и изнуренное.
      Бесполезно отрицать, он выглядел ужасно, страшно. Его лицо было бледным как у трупа. Его глаза почти вылезли из орбит, рот был открыт, он быстро и очень тяжело дышал.
      Он с трудом перелез и, шатаясь, вошел в комнату. Он бы сказал что-нибудь, но не мог. В бесчувственном состоянии он упал на пол, совершенно измученный и неподвижный.
      Последовала длительная пауза, все присутствовавшие стали переглядываться, затем они посмотрели на недвижимое тело сэра Френсиса Варни, которое лежало навзничь на спине посреди комнаты.
      ***
      Важность документа, который как сказали находился у трупа, была такой, что нельзя было откладывать его получение. Семья решила заняться этим безотлагательно. Вряд ли любая спешка была бы сейчас чрезмерной. Возник вопрос "делать это прямо этой ночью или нет?"
      - Конечно, - сказал Генри Баннерворт, - чем раньше мы его получим, тем быстрее исчезнут все сомнения и волнения; кроме того, мы не знаем, что еще может случиться.
      - Неизвестно, - вставил мистер Чиллингворт, - вот что нужно сказать, это была очень богатая событиями история, я не могу сказать, что еще может случиться или не может.
      - Мы можем пойти за ним этой же ночью, - сказал Чарльз Голланд. - Я выступаю за немедленную эксгумацию тела. Ночь предвещает бурю, но больше ничего. Луна полная и света предостаточно.
      - А дождь? - спросил доктор.
      - Будет либо небольшой, либо его вообще не будет, - заявил Чарльз Голланд. - Несколько порывов ветра и несколько дождинок в окна, произведут страшный звук, но в этом нет совершенно ничего страшного. Вы пойдете, доктор?
      - Да, безусловно. Нам нужно взять какие-нибудь инструменты?
      - Их можно прихватить в саду, - сказал Генри, - вы имели в виду инструменты для эксгумации?
      - Да. Кирку, мотыги, лом, фонарик и так далее, - сказал доктор. - Вы видите, как я легко веду себя в таком деле. На самом деле, через мои руки прошло не одно дело такого рода, еще студентом я проводил эксперименты странного характера.
      - Осмелюсь сказать, доктор, - сказал Чарльз Голланд, - вы отважились на кое-какие грустные проделки, за которые должны ответить. Вы не думаете о них, пока они не скопятся в кучу, когда вы уже не можете от них избавиться, потому что они овладевают вашими чувствами, когда вы спите.
      - Нет, нет, - отрезал Чиллингворт, - вы в этом ошиблись. Я давно покончил с такими вещами. Кроме того, я выкапывал мертвых из могил только во имя науки, я никогда не делал этого для личной выгоды и никогда ничего не получал за это.
      - Это не совсем так, - сказал Генри, - вы получили полезные нужные знания.
      - Да, единственное, что я получил.
      - Значит вы получили пользу от экспериментов?
      - А какую пользу получило от них общество! - с улыбкой возразил доктор.
      - Хорошо, давайте пока не будем обсуждать этот вопрос, - сказал Чарльз, - я думаю, доктор никогда не стал бы доктором, если бы не хотел овладеть этой профессией.
      - В этом есть доля правды, - сказал Чиллингворт, - но сейчас нам лучше идти к месту, где лежит несчастный в своей неосвященной могиле.
      - Пойдемте со мной в сад, - сказал Генри Баннерворт, - мы возьмем с собой все, что нужно. У меня есть пара фонарей.
      - Одного будет достаточно, - сказал Чиллингворт, - нам лучше не обременять себя; у нас будет много работы с инструментами.
      - Да, они не легкие; и расстояние достаточно большое, чтобы пройти его легко и приятно; сильно дует ветер, и, кажется, начинается дождь. Земля станет скользкой, по ней будет трудно идти.
      - Может, взять телегу?
      - Нет, нет, - запротестовал доктор, - тогда нам нужно будет потревожить кучера; кроме того, путь через поля - короче, он лучше и безопаснее.
      - Хорошо, хорошо, - оказал Чарльз Голланд, - мне все равно как добираться. Лошадь и телега перевезли бы нас быстрее, и нам не нужно было бы таскать инструменты.
      - Это верно, ваши слова не лишены смысла, - согласился Чиллингворт, вы можете выбирать как добираться; лично я склонен идти туда пешком по двум причинам. Первая: мы не можем сейчас получить лошадь и телегу, не объяснив подробно, зачем они нам нужны, на это уйдет час. Более того, вы не получите их сразу же.
      - Это решает спор, - сказал Генри Баннерворт, - невозможность - это решающий аргумент.
      - Можно сказать и так, - произнес Чарльз.
      - Кроме того, нам бы пришлось выезжать на главную дорогу, что также нежелательно.
      - Тогда решено, - сказал Чарльз Голланд, - и чем раньше мы отправимся, тем лучше, ночь с каждым часом становится все темнее и суровее.
      - Это даже хорошо для нашей цели, - заметил Чиллингворт. - Поэтому то, на что мы решились, нужно делать немедленно.