На другом конце провода воцарилось непродолжительное молчание.

— И ты что, можешь все это доказать?

— Вот приеду, и все расскажу, Сэм. Я скоро буду у вас. А ещё я покажу тебе такое кино, от которого у тебя глаза на лоб вылезут. Ты ещё сможешь гордиться мною, приятель.

— Ну, это вряд ли. А что ещё за кино ты имеешь в виду?

— Самое обыкновенное. Пленку сейчас проявляют. — Я намекнул ему, что у меня заснято на этой пленке и добавил: — Привезу сразу же, как только смогу…

— Шелл, приезжай сейчас же. Тебя уже разыскивают.

— Меня? А, это насчет…

— Именно. Нельзя же вот просто так оставлять после себя трупы. Даже в задрипанных барах.

— Это был Скико — тот парнишка, что звонил тебе сегодня, папаша.

— Вот как?

— Да. А Портера расстреляли Билли ДиКей и Гиппо Крейн.

— Отличная новость. Но для того, чтобы их арестовать нам помимо твоих слов потребуются ещё кое-какие доказательства.

— Скико сам рассказал мне об этом, — сказал я. — За минуту до смерти. Так что узнал я это, можно сказать, из первых уст. Дай мне ещё полчаса времени, Сэм. Хорошо?

— Для чего?

— Мне необходимо сделать небольшую остановку, зато потом я сразу же поеду к вам. Даже за пленкой не стану заезжать; попрошу, чтобы её доставили прямо к вам, в кабинет инструктажа.

— Расскажи мне побольше об этом твоем фильме.

— Терпение, — загадочно сказал я. — Сам увидишь.

В ответ на это Сэм объявил, что я должен быть у него не позже восьми, а не то он собственноручно упрячет меня за решетку. И я был склонен думать, что именно так он и поступить.

— Я успею, — пообещал я. — Но хочу просить тебя ещё об одном одолжении. Попроси кого-нибудь проверить данные на “Дилли Пикл”, а потом перезвони мне, ладно?

Он недовольно поворчал, но сказал, что сделает.

И слово свое сдержал. Телефон зазвонил незадолго до того, как я успел припарковать машину у дома миссис Холстед в Голливуд-Хиллс, и информация из полицейского досье стала неплохим дополнением к общей картине, ещё одним небольшим эпизодом, о котором я мог поведать своей клиентке.

После пяти минут беседы с миссис Холстед, я, наконец, сказал:

— Ладно, теперь покончим с этим.

— Я не понимаю вас, мистер Скотт.

— Это потому, что до сих пор я лишь задавал вопросы, вместо того, чтобы говорить с вами о деле. Зато теперь, миссис Холстед, я расскажу вам все, что стало мне известно к данному моменту. Многое я знаю наверняка, иные же выводы сделаны мной на основании логических умозаключений и ещё нуждаются в дальнейшей проверке и подтверждении. Но готов поспорить на что угодно, что все происходило примерно так, как я сейчас вам расскажу, и не сомневаюсь, что ещё сегодня вечером у меня будут доказательства по тем фактам, за полную достоверность которых я пока ручасться не могу.

— Так вы знаете, кто убил моего мужа?

— Да. Его убил Пень Кори, один из людей Джимми Вайолета — того бандита, о котором я спрашивал вас раньше.

— А этот… который убил Джорджа. Его арестуют?

— Нет. Я убил его сегодня днем.

Она взволнованно провела языком по пересохшим губам и её зеленые глаза округлились.

— Это была самозащита, — пояснил я, дотрагиваясь до повязки — она все ещё держалась у меня на голове, но уже не так прочно, как раньше. — Это он подстрелил меня. Но зато сейчас он уже в морге, а следовательно его, вина, скорее всего никогда не будет доказана. А может и будет — но только Пню все-равно уже больше не придется разгуливать по городу.

Она поджала губы и опустила глаза, принимаясь сосредоточенно разглядывать собственные ладони. Затем снова взглянула на меня и спросила:

— Но почему? Почему он убил Джорджа?

— Что ж, давайте вернемся немного назад. Вот вы только что сказали мне, что идея с альбомом — из которого, как я уже сказал, и была взята фотография Сибиллы Спорк и Хью Прайера — принадлежала Эду Уисту. Вернее, человеку, которого вы знали под именем Эда Уиста.

Она кивнула.

— Теперь это кажется… глупо. Немного. Но тогда эта процедура представлялась чрезвычайно закономерной и необходимой. Ведь нам было необходимо соблюдать крайнюю осторожность; нужно было хоть как-то гарантировать, что никто… — Она замолчала.

— Это я понимаю, — сказал я. — Я также лучше, чем кто бы то ни было, могу представить себе, как здорово Эдвард умеет убеждать. На пару со своей сообщницей.

Тут я замолчал. Вряд ли миссис Холстед придется по душе этот разговор. Да и кому приятно узнавать о том, что тебя обманули, подставили и вообще держали за простака. Уж я-то знаю, каково это.

— Что ж, расскажу вам все, как есть, — начал я, — без утайки и недомолвок. Первым делом хочу представить вам парочку высококласных мошенников, которых вы знали, как Эда и Марсель Уист. Коими на самом деле оказались Кермит Ванда и — скорее всего — его жена Дейл, урожденная Дейл Джил Пикель, которую в детстве знакомые детишки звали Дилли Пикель, а когда девочка выросла и стала совсем взрослой, то среди уголовников она прославилась как Дилли Пикл. И даже я одно время называл её именно так.

— Мошенники? Уголовники?

— Они работали на пару. Вам ведь известно, кого называют мошенниками? И в чем заключается смысл их действий?

— Ну… немного.

— Я бы сказал, предостаточно. Да к тому же из собственного опыта. Так вот, мошенник всегда очень осторожен в выборе своих потенциальных жертв — то есть лохов, как они называют их между собой. И вот выбор двух опытных мошенников — будем называть их Эдом и Марсель, раз уж они представились вам именно так — пал на чету Холстедов. Не занимайтесь самообманом; та ваша встреча в клубе была далеко не случайной — они это спланировали заранее. Как, впрочем, и все остальное.

— Боже мой! — вид у неё был очень подавленный. Еще бы!

Но я сказал:

— И не терзайтесь вы так, миссис Холстед. Любой по-настоящему опытный мошенник не только принадлежит к элите уголовного мира, но ещё обладает талантом хорошего актера, опытом практикующего психолога и является истинным знатоком человеческих эмоций — и их слабостей. Но при всей их гениальности их обычно отличает редкостный цинизм и полное отстутсвие каких-либо задатков совести. Да, их можно считать моральными уродами, это правда; но только эта парочка — уж можете мне поверить, я таких как они видел-перевидел — сливки совего общества, лучшие из лучших. Они сумели вовремя сориентироваться в ситуации, скомбинировав в духе новомодных веяний старые жульнические приемы и банальное вымогательство, и с самого начала планируя шантаж. Отсюда возникла и идея с альбомом. Будьте уверены, Эд наверняка знал и о других клубах, о других группах, где были подобные альбомы. Он просто решил найти простофиль — но простофиль состоятельных — и потом обзавестись своим собственным альбомом, при поддержке или даже активном содействии самих жертв, которых он впоследствии собирался неплохо подоить, что говорит само за себя.

— Боже мой, — снова сказала она.

— Возможно, изначально они планировали собрать довольно многочисленную компанию, или же просто решили начать с вас и вашего мужа и дождаться, пока группа пополнится новыми членами, то есть, образуется сама собой. Заметьте, все пары, кроме одной были из числа ваших друзей или знакомых. Ну а когда Эд и Марсель решили, что подошла пора “снимать урожай”, то они “сожгли” альбом, который хранился у них. По крайней мере, такова была их версия, и они даже инсцинировали пожар в “Норвью”, чтобы обзавестись доказательствами на тот случай, если бы вы вдруг вздумали это проверить.

Она помрачнела.

— Но зачем? И ещё затевать такую ерунду, если…

Я улыбнулся.

— Это не ерунда, а, так сказать, составляющая часть производственного процесса. Выражаясь языком мошенников, они всегда стараются “успокоить лоха”, и делается это не только ради того, чтобы человек так никогда и не догадался бы о том, что он стал жертвой мошенников, но также с целью отвести от себя возможные подозрения на тот случай, если шум все-таки поднимется. Некоторые из них за всю жизнь так ни разу и не попадают за решетку лишь благодаря этой самой, как вы изволили выразиться, ерунде.

— Так, значит, фотографии не сгорели? А я поверила Эду, когда он сказал…

— Не удивительно, что поверили. Ему поверил бы и сам Фома Неверующий. И мне кажется — я почти уверен в этом — следующим их шагом стала передача альбома Джимми Вайолету. Либо за фиксированную и несомненно щедрую сумму наличными, или же в рассчете на проценты с ожидаемой прибыли.

— Проценты с прибыли. Вы так говорите, как будто ведете речь о бизнесе.

— Так это и есть бизнес. Они просто переложили физический труд по выколачиванию денег на человека, в чьем распоряжении имеются подходящие люди с накачанными мускулами и кому вполне под силу осуществить задуманное. Один из них вчера вечером и наведывался к вашему мужу.

— Это тот, которого вы… убили?

— Он самый. Пень Кори. Нам известно, что копия одного из снимков вашего альбома — слегка подпаленная по краям для большей правдоподобности — была использована сегодня для шантажа Спорков. Но я думаю, что это была вторая попытка шантажа. Первая была предпринята вчера вечером, когда сюда заявился Пень.

— Вы точно знаете, что он был здесь?

— Да. Более того, мне даже известно, что они заходили в дом и поднимались в кабинет вашего мужа. И скорее всего там Пень и выдвинул свои требования, дополнив их фотографией Джорджа и какой-либо дамы — или вас с чьим-нибудь мужем — а, возможно, даже и сразу двумя. Но в любом случае, цену Пень назвал. Когда ваш муж позвонил мне, то он был явно растроен, говорил очень тихо и просил меня приехать как можно скорее. Очевидно, если Пень был вместе с ним, то звонил он не из кабинета. Думаю, он оставил Пня в кабинете — возможно, под предлогом, что ему нужно сходить за деньгами или хотя бы за частью требуемой суммы, а сам воспользовался телефоном у бассейна.

Миссис Холстед сидела, уставившись в стену, и затем медленно кивнула.

— Значит, вы считаете, что этот человек вышел вслед за Джорджем, увидел или услышал, что мой муж звонит кому-то… и убил его.

— Да. Скорее всего, ему удалось услышать часть разговора. Конечно, особенным умом Пень не отличался, но только если один из “лохов” вдруг начинает вести себя совсем не по-лоховски и обращается в полицию — или даже к частному детективу — то тут уж даже Пню ясно, что это ставит под угрозу срыва всю операцию, и допустить этого никак нельзя. Вполне возможно, что Пень действовал на свой страх и риск, так сказать без указаний с выше, просто схватил камень и шарахнул.

Она слегка наклонилась вперед, прижимая ко лбу ладонь.

— Это случилось вскоре после того, как мистер Холстед позвонил мне, — продолжал я. — Скорее всего. Потому что иначе он обязательно прекратил бы вечеринку. До моего приезда. Но не успел.

— Да. Понимаю. А доказательства на все это у вас есть?

— Не все, но кое-что имеется. Надеюсь, что сегодня с при поддержке офицеров полиции, мне удастся заполучить ещё кое-что. Например, я ни минуты не сомневаюсь в том, что альбом до сих пор существует — и, разумеется, все снимки Эда и Марсель в нем отсутствуют. Вот свои фото они действительно сожгли, будьте уверены. И я готов дать голову на отсечения, что все остальные фотографии находятся сейчас у Джимми Вайолета.

Это было почти все из того, что было положено знать миссис Холстед, и поэтому ещё через минуту я встал, собираясь уйти.

Когда мы были уже у самых дверей, она сокрушенно покачала головой:

— Я знаю, что вы правы, мистер Скотт. Но в это так трудно поверить. Они производили впечатление очень приличных людей. А Эд… он был исключительно милым.

— Еще бы, — сказал я. — Как и Марсель.

Когда незадолго до восьми часов я вошел в помещение, где обычно проходили инструктаж сотрудники “убойного” отдела, то застал Сэма с кофейником в руках — он наливал себе кофе в бумажный стаканчик. Кроме него в комнате находилось ещё человек шесть полицейских из других подразделений — пара сотрудников разведотдела, двое из отдела по расследованию квартирных краж и по одному из отделов, занимающихся фальшивомонетчиками и торговцами наркотиками.

— А у нас что, вечеринка? — сказал я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Сэм отставил в сторону свой кофейник и улыбнулся.

— На это стоит посмотреть, — сказал он. — Тут до ребят дошли слухи о некоторых из твоих сегодняшних похождений и о последнем шедевре киноискусства, и поэтому они заглянули на огонек, чтобы, так сказать, перенять передовой опыт полицейской работы.

Я тоже улыбнулся. Уж я-то знал, почему они были здесь.

Люди, работающие в Департаменте полиции Лос-Анжелеса и многие из которых — включая здесь присутствующих — являются моими друзьями, связаны между собой узами особого мужского товарищества. И, как правило, именно среди них и находится больше всего “доброжелателей”. Наверное, ничто не сможет доставить им больше радости и садистского удовольствия, чем возможность стать свидетелями какого-нибудь дурацкого прокола с моей стороны. Но сегодня я им такой радости не доставлю. Пусть ждут до следующего раза.

Поэтому я лишь улыбнулся и сказал:

— Замечательно. Всего через несколько минут Академия Шелла Скотта, специализирующаяся на расследованиях, логических рассуждениях, киносъемке и некоторых других полезных вещах распахнет свои двери для всех желающих постигнуть истину. Я с привеликим удовольствием уделю вам несколько минут своего времени и буду рад поделиться своим богатым опытом…

Тут последовали выкрики с мест и свист, а сержант МакКрейг — здоровенный детина ростом под метр девяносто и весом никак не меньше ста двадцати киллограммов — позволил себе издать губами неприличный звук.

— … в надежде, что это поможет вам стать лучше. Спасибо за апплодисменты. Сохраняйте выдержку и спокойствие, господа.

Я обернулся к Сэму.

— Но для начала коротенькое совещание?

Мы были на пороге кабинета Сэма, когда в комнату вошел лейтенант Роулинс, и Сэм подал ему знак присоединиться к нам.

Билл Роулинс — классный детектив, и к тому же он очень симпатичный мужчина и просто хороший человек. Если бы у меня вдруг возникло желание придать благообразие своей внешности — что в данный момент меня совершенно не волнует — то я, наверное, захотел бы походить на Роулинса. Он был высок, подтянут и широкоплеч, у него были черные волнистые волосы и обрамленные длинными ресницами глаза героя-любовника, а открытое лицо сохраняло неизменно добродушное выражение.

Роулинс занял место у стены, я уселся верхом на стул, а Сэм расположился за своим рабочим столом. За несколько минут мы бегло суммировали все, что стало нам известно с момента убийства Холстеда и то того, как я уложил Пня и Скико, а затем я пересказал Сэму свой последний разговор с миссис Холстед и добавил ещё кое-какие детали.

Затем я сказал:

— Может быть все-таки дадите мне в подмогу отряд из примерно сотни лучших полицейских Лос-Анджелеса? Тогда штурм притона Димми Вайолета можно было бы провести прямо сегодня же вечером.

— И чем потом прикажешь оправдывать захват чужой частной собственности?

— Ну как же так? Черт возьми, Сэм, я же только что тебе говорил. Ставлю восемь против пяти, что альбом там. Не говоря уже о Гиппо и Зубе и…

— Восемь против пяти, что идея неудачная.

— Так пусть будет сто к одному.

— Но одного твоего рассказа все-равно недостаточно.

— Ладно, тогда я расскажу тебе ещё кое-что. В дополнение… — Я улыбнулся, думая об этом. — Когда сюда доставят мою пленку, то ты увидишь собственными глазами сразу троих головорезов из тех, кто работает на Вайолета, и о чем всем нам хорошо известно, а также ещё одного, который тоже, скорее всего, имеет отношение к их компании. Ты увидишь их попытку — разумеется, неудачную — убить меня. Уж этого-то, наверное, будет достаточно, чтобы оправдать наш визит к Джимми, разве нет?

— Возможно.

Тут в разговор вступил Роулинс.

— Шелл, я краем уха слышал какие-то разговоры об этом. Ты что, действительно, снял нечто вроде фильма о подручных Джимми?

— И не нечто вроде, Билл, а самый настоящий шедевр — единственный в своем роде. Теперь эти придурки уже не смогут сказать: “Пистолет? Какой пистолет?” или “Офицер, я тут ни при чем' я был в Чикаго”. Это доказательство убедит любого судью или присяжных, немой свидетель, которого нельзя запугать или заставить замолчать…

— Ты, кажется, ещё что-то хотел мне рассказать? — ласково перебил меня Сэм.

— Возьмем хотя бы Пня Кори — да, конечно, он мертв, но ты же знаешь, что он работал на Джимми. Миссис Берсудиан видела его в доме у Холстедов незадолго до того, как Холстед позвонил мне. Автомобиль — тот же самый “Додж Полара”, на котором Кори и Скико разъезжали на следующий день — преследовал меня от дома Холстедов до отеля “Норвью”. То, что я решил проверить первым именно этот адрес, было чистой случайностью, но так как именно там какое-то время проживал Ванда под фамилией Уист, то ребята, наверное, очень переполошились из-за того, что с места убийства я прямиком отправился именно туда. В связи с тем, что Вайолет и его подручные знали правду о Уисте-Ванде, то, скорее всего, они предположили, что мне тоже что-то известно, хоть это и было далеко не так. В конце концов, ведь в группу входило несколько пар, но куда я поехал первым делом? Ну да, прямо к Ванде. Из чего мы делаем вывод, что Ванда передал альбом Джимми Вайолету…

— Ты делаешь вывод.

— Но если это не так, то откуда же, черт побери, у Кори подручного Джимми, взялась фотография, которую он должен был предъявить Холстеду вчера вечером? И если тебя это не убеждает, то где другой шестерка Джимми, Бинго, достал снимок, которым, как мы точно знаем, он сегодня шантажировал Спорков? По времени все сходится, но к об мы поговорим после.

— Ладно, теоретически предположим, что Ванда передал необходимые для шантажа материалы Вайолету.

— Ладно, Вайолет занервничал, узнав, что я подбираюсь вплотную к Кермиту Ванде — точно также забеспокоились и сам Кермит, и его Дилли, так как они поддерживали постоянную связь между собой. На следующий день им пришлось поволноваться ещё больше, так как я не только побывал в отеле “Беверли-Хиллс”, но позднее разыскал и самого Ванду. Но прежде, чем мне удалось добраться до него, Джимми со страху обмочил штаны — и, как ты сам помнишь, его ребята, а вместе с ними и Пень Кори, перехватили меня по дороге.

— Очень обстоятельно. Даже чересчур.

— Но ведь, Сэм, это же чертовски убедительно. Давай перейдем к эпизоду, когда я все-таки добрался до Ванды, прежде оставив Джимми дома с разбитым клювом. Ванда очень доходчиво объяснил мне, почему Холстедам и всей их компании он представился как Уист. Он рассказал мне немало реальных фактов, чтобы и история казалась бы правдоподобной, но и вместе с тем и себя не выдать. К тому же он был уверен, что жить мне осталось часов до двух, не дольше.

— Как это?

— Ну, конечно, тогда конкретного часа он ещё не знал, но скоро узнал. Потому что совершенно ясно, что его прекрасная Дилли все это время находилась в доме вместе с ним, и именно тогда она позвонила Хейзл и попросила назначить встречу. А потом тут же перезвонила Джимми Вайолету и сообщила ему, что я не только разыскал Кермита, но и что примерно часа в два дня должен буду объявиться перед входом в “Гамильтон”.

— Почему именно тогда?

— Потому что когда я ушел и позвонил Хейзл, то она сказала, что минут двадцать назад мне звонила девица с томным голосом. То есть в то самое время, когда я был в доме Кермита Ванды и только-только начал беседовать с ним. Следовательно, ни у какого парикмахера в городе Дилли не была.

Сэмсон пожал плечами.

— Джимми тоже запросто мог попросить кого-нибудь из своих подружек позвонить тебе, и звонок раздался в твоем офисе в то самое время, пока ты разговаривал с Вандой. Ведь от Джимми ты уехал совсем незадолго до этого, Шелл.

— В любом случае, все концы сходятся на Джимми Вайолете. И если даже он и просил кого-то позвонить мне, то это была именно Дилли. Да ты сам сопоставь это по времени с тем моментом, когда вымогатель заявился домой к Споркам. Меня планировалось убить в два часа у “Гамильтон”, но я на несколько минут опоздал, и вместо меня подстрелили Портера. Все главные действующие лица решили, что я убит, и тогда была подана команда нанести визит к Споркам — дело сделано, Шелл Скотт мертв, так что до Ванды он уже больше никогда не доберется — и Бинго отправился в дорогу. Тем временем, примерно в десять минут третьего, кровно заинтересованная в этом деле “Марсель Уоллс” — для нас просто Дилли Пикл — поспешно убирается подальше от “Гамильтон”, увидев меня не лежащим на тротуаре в луже крови, а стоящим рядом, живым и невредимым. У Спорков визитер побывал в двадцать минут третьего — прежде, чем Дилли успела оповестить их, или самого Вайолета, что произошла ошибка, и вместо меня убили кого-то другого. Но в любом случае, до Бинго этого не знал.

Сэм нахмурился.

— Даже если предположить, что я поверил всему тому, что ты мне здесь сейчас наговорил — а я, заметь, не сказал, что верю — то мы все равно не можем врываться в дом к Вайолету и переворачивать там все вверх дном. Потому что кроме твоего рассказа у нас нет никаких конкретных и убедительных доказательств, подтверждающих его причастность к этому делу.

— Черт побери, у вас же есть досье на Ванду и Дилли. Я рассказал вам, как они начали эту затею, как создавали группу, подкинули идею с альбомом, инсценировали пожар. Затем объявляются люди Вайолета с фотографиями, его ребята наезжают на меня, сам Джимми сначала пытается договориться со мной, а потом они по ошибке убивают Портера, принимая его за меня и пзатем предпринимают ещё пару аналогичных попыток — кстати, в последний раз, несомненно, по просьбе самого Ванды.

— Как это?

— Я не вдавался в подробности, Сэм. Это было в “Хидден-Вэли”. — И я коротко осветил самые важные события, добавив. — Я недавно перезвонил начальнику службы безопасности отеля и попросил его выяснить кое-что. И представь себе, ему удалось разыскать одного мужика, который как раз в то время торчал у бассейна и не сводил глаз с Дилли — если бы только сам хоть раз увидел её, то не стал бы удивляться. Так вот этот парень слышал, что сказал Ванда, пробегая мимо Дилли, и что она ему ответила.

— Постой. Он пробежал мимо нее?

Подробности происходившего у бассейна я по большей части опустил, не считая их уместными, но объяснил Сэму, как Ванда выбежал из холла, размахивая руками и, очевидно, желая привлечь внимание кого-то, находившегося в дальнем конце бассейна.

— Но он не кричал, — продолжал я, — просто делал вид. Возможно именно поэтому тот мужик и запомнил, что именно сказали они друг другу — видать уж слишком странно вел себя этот Ванда.

— И что же он сказал?

— Ванда, размахивая руками, тихо сказал, проходя мимо Дилли: “Атас! Скотт в холле картину гонит!” А она ответила: “Проклятье. Ладно, милый, ты готовься, а я ущипну его за ствол.” Тот мужик подумал, что это стихи такие, а не то, что Ванда говорит ей быть осторожнее, потому что это я дал объявление…

Я замолчал, потому что Роулинса насмешил мой рассказ, и ему вдруг стало очень весело.

— Жаль, что у неё не получилось, — заметил он.

Я сделал вид, что не обращаю на него ни малейшего внимания. Ему было прекрасно известно, что на жаргоне карманников “щипать” означает красть, шарить по карманам.

— Таким образом, — продолжал я, обращаясь к Сэму, — теперь уже совершенно ясно, что пока я был с ней, он захомутал четверых головорезов, которые и гонялись за мной, вынудив пробежать, наверное, с полсотни миль, не меньше.

— Этого мало.

— Какого же черта тебе надо? Картину… — я улыбнулся.

Но Сэм был совершенно серьезен.

— Послушай, — сказал он, — ты же знаешь нашу работу. Я не сомневаюсь в твоей правоте, Шелл, но этого недостаточно даже для того, чтобы привезти этих ублюдков сюда или оформить задержание. У нас должно быть достаточно доказательств для предъявления обвинения, суда и для вынесения обвинительного приговора. Иначе, это лишь пустая трата времени. И для нас, и для конторы окружного прокурора. Но будет хуже, если дело все-таки дойдет до суда, а они смогут выиграть процесс. После этого засудить их снова уже не удастся. Такое порой случается, и тогда эта шваль начинает думать, что тронуть их мы больше не посмеем и распускается вконец. Они становятся нахальнее, безрассуднее и гораздо опаснее, чем прежде. А почему бы нет? Ведь на последнем суде их оправдали, не так ли? А ещё раньше?

Он замолчал и скрипнул зубами.

— Шелл, я просто хочу сказать, что ты можешь опираться на выводы и заключения. А мы нет. Ты можешь делать то, чего мы себе позволить не можем. У тебя могут быть предчувствия — знаю я и тебя, и твои дурацкие предчувствия — но нам нужны факты. Конкретные доказательства. Полный набор. — Он сделал паузу. — Если бы я знал наверняка, что тот альбом, о котором ты так много говоришь, находится у Вайолета, равно как любое другое веское, неопровержимое доказательство, мы бы получили разрешение и поехали туда. Но разного рода догадки и даже логически обоснованные выводы здесь неуместны. Я должен быть твердо уверен в реальном существовании доказательств — или же мы провалим все дело.

Сэм немного завелся, но зная, что время от времени с ним такое случается, я не стал обижаться, а просто улыбнулся и постарался обратить все в шутку.

— Черт возьми, Сэм, зря я, наверное, просил выделить мне в помощь сотню полицейских. Что за пессимизм?! Лучше отправлюсь-ка я туда в одиночку, а когда найду все разгадки и доказательства вместе с “веселыми картинками”, трупами, оружием, гранатами и тому подобными аксесуарами, то направлю тебе официальный запрос, чтобы…

Сэм не дал мне закончить. Но он все же повел верхней губой, изображая некое подобие улыбки.

— Нам, кстати, тоже иногда перепадает кое-какая информация. Например, как нам стало известно, в данный момент в доме Вайолета на том озерце помимо него самого безвылазно находятся ещё восемь-девять его головорезов. Пока ещё не известно, то ли это теперь в порядке вещей или же начало новой войны.

— Обычно он держит при себе троих или четверых бездельников.

— На этот раз их оказалось больше. Хотя вполне возможно, что блуждая по округе в своем обычном коматозном состоянии и отстреливая людей то здесь, то там, то ещё где-нибудь, ты и сам не заметил, как растревожил улей.

Я оставил этот выпад без коментариев, потому что, когда Сэм завел речь об отстреле людей, мне в голову пришла новая идея.

— Слушай, а ты можешь раздобыть мне где-нибудь пистолет?

— А что же случилось с твоим любимым револьвером?

— Ну… эээ… когда Дилли… когда мы с ней здоровались, незадолго до того, как попрощаться — я ведь упомянул о том, как она покинула меня в лесу, разве нет? Да, точно помню, я об этом рассказывал. Ну вот и пистолет мой она тоже с собой прихватила. И лишь поэтому я не уложил на месте тех четверых обормотов…

Роулинс застонал.

— Стащила твой пистолет? Тот “кольт”, который ты так холил и лелеял? Шелл, хочешь сказать, что она все-таки стянула твой ствол? Почистила тебе карманы? Но как…

— Билл, остынь, ладно? Ты не знаешь, какая это гениальная женщина. Можешь поверить мне на слово, приятель, мне ещё очень повезло, что она не стянула с меня штаны…

— Украла у него пистолет! — он ударил кулаком в собственную раскрытую ладонь, глядя на Сэмсона. — Это лучшая новость, которую я услышал с тех пор, как подстрелили Диллинджера перед…

— Билл, если ты дорожишь нашей дружбой, нашей долгой, настоящей…

Сэмсон перебил мою тираду. Он встал из-за стола и сказал:

— Пойдем. Так когда должны привезти это твое бесценное кино?

— Буквально с минуты на минуту. Я распорядился, чтобы его как можно скорее доставили прямо сюда,

— Ладно. Пойдем прогуляемся до технического отдела. Я покажу тебе один пистолет. Не для тебя, а просто так — он проходит у нас испытания.

К тому времени, как мы вышли из кабинета Сэма, народу в комнате заметно прибавилось. Я заметил ещё одного полицейского из отдела по расследованию квартирных краж, одного сотрудника из администрации, и ещё двоих полицейских из отдела по борьбе с угонами автотраспорта. У меня промелькнула мысль, что вечер обещает быть долгим. Роулинс остался с остальными, а мы с Сэмсоном поднялись на четвертый этаж. Я ничего не думал по этому поводу. Наверное, так и должно быть: Как дурак, я не думал ни о чем.

В криминалистической лаборатории Сэм переговорил с лаборантом, который подошел к одному из шкафов у стены, открыл ключом дверцу, вынул внушительных размеров коробку и поставил её перед нами. Сэм поднял крышку, под которой оказалось несколько коробок с патронами — я таких никогда не видал — и самый крутой пистолет, изо всех, которые мне когда-либо приходилось держать в руках.

Ряды отверстий с каждой стороны от ствола, рукоятка необычной формы. Похоже, здесь было решительно все, что должен иметь обычный пистолет, включая прицелы и спусковой крючок, но курка я разглядеть так и не смог, как ни старался.

— Что это? — спросил я. — Водяной пистолет?

Сэм усмехнулся.

— Ну, вообще-то под водой из него тоже стрелять можно, но его убойная сила несоизмеримо больше, чем у твоего малыша-револьвера — то есть, который раньше был твоим. И даже больше, чему у “магнума”, если уж на то пошло. И великолепные полуавтоматические функции.

— А где же курок?

— Вот тут. — Он показал. — Перед магазином. Курок ударяет по передней части патрона — который представляет собой небольшую ракету — и отбрасывает его назад к бойку. Ракета вылетает из ствола, попутно взводя курок.

— Ракета? Вот это да — пистолет, стреляющий ракетами. Я читал про такие штучки. В журнале “True”, кажется, совсем недавно была публикация, да? Про “Гироджет”, верно?

— Мы пока лишь испытываем специальную модель. А там, как знать. Возможно, когда-нибудь это станет официальным вооружением. — Он возился с этим пистолетом, как ребенок забавляется с новой игрушкой. Еще пару минут посвятил объяснению того, как действует пистолет — вернее сказать, портативная ракетная установка, и показал мне несколько зарядов, каждый из которых имел в основании четыре маленьких отверстия. Сэм сказал, что через них вырывается газ, за счет которого эта штука и летит вперед.