Снибрил сидел позади дворцовых конюшен, наблюдая за Роландом, изучавшим содержимое торбы с кормом. Небольшие стойла, сооруженные для маленьких шестиногих животных дефтминов, предназначенных для верховой езды, не вмещали коня, и Роланда пришлось привязать во дворе, где стояли повозки. Он стоял там, терпеливо жуя, и в темноте казался светлой тенью.
      Снибрил различал звуки праздника, доносившиеся из главного зала. Сконцентрировав все свое внимание, он мог услышать звуки музыки: это Писмайр играл на флейте-арфе.
      Игру старика можно было легко различить, несмотря на то, что в зале играл собственный оркестр дефтминов, потому что звуки его музыки разносились по залу, не подчиняясь их ритму. Писмайр всегда говаривал, что существуют вещи, которые следует ценить достаточно высоко, чтобы делать их плохо.
      Когда Снибрил вышел наружу, Гларк, ко всеобщему восторгу, демонстрировал способность поднять сразу двадцать детей дефтминов, сидящих на скамье, и пронести их по всему залу. В очаге с ревом горели поленья, тарелки опустошались и наполнялись снова, и никто не думал о темных ворсинках снаружи, вздыхавших на ночном ветру, или о небольших отрядах дефтминов, охотившихся на последних оставшихся в живых моулов.
      Снибрил потер голову. Она снова заболела, а музыка Писмайра не помогала от головной боли.
      Он с отсутствующим видом похлопал Роланда и стал вглядываться в синюю ночь, царившую среди ворсинок по ту сторону городских стен.
      – Ну вот мы и здесь, – сказал Снибрил, – и теперь даже не можем вспомнить, в какой стороне находится наша деревня. Брокандо говорит, что мы можем оставаться здесь сколько угодно. Даже остаться навсегда. В благополучии и безопасности, целые и невредимые. Он говорит, что всегда сможет ужиться с горсточкой высоких людей, ошивающихся здесь. Но Бейн говорит, что завтра собирается на всякий случай в Уэйр. А у меня болят уши.
      Это все большой Ковер, думал он. Брокандо и Бейн… оба, как бы это сказать, славные, но они видят мир иначе, как бы с изнанки. Взять хотя бы дьюмайи. Во многих случаях можно понять, почему дефтмины их не любят. Они такие правильные, и у них совсем нет фантазии. Они и сражаются без всяких затей, как машины, – тик-так, но они основали огромную империю. И Бейну ненавистна сама мысль о королях. А вот дефтмины сражаются так, будто получают от этого удовольствие, и устраивают свою жизнь походя, как бы между прочим, и на все готовы ради своего короля. Поэтому мало надежды на то, что они поладят…
      Роланд беспокойно задвигался, Снибрил поднял голову и услышал, как ночной ветерок замер где-то вдали. Ворсинки тоже замерли.
      В ступнях Снибрила возникло покалывание.
      Теперь головная боль охватила голову, как огнем. Молчаливый Ковер, казалось, выжидал…
      Роланд заржал и натянул повод, которым был привязан. В конюшнях пони лягали стенки своих стойл. В городе залаяли собаки.
      Снибрилу было памятно это ощущение. Но он подумал: нет, конечно, здесь, где все так спокойно и безопасно, это невозможно.
      Да, сказал он себе, даже здесь. Фрэй может быть где угодно.
      Он повернулся и побежал по ступенькам во дворец.
      – Фрэй! – закричал он. В шуме его никто не услышал. Один или двое людей весело замахали ему руками.
      Он прыгнул на площадку для оркестра и выхватил фанфару из рук изумленного дефтмина. Он не знал, как на ней играют, но, даже если он заиграет на ней плохо, этого будет довольно, чтобы установить тишину.
      – Неужели вы не чувствуете? Фрэй приближается! – закричал он.
      – Он движется сюда? – спросил Писмайр.
      – Неужели вы не чувствуете? Неужели вы не чувствуете? – Снибрил был в отчаянии от боли и нетерпения. Они смотрели на него, как на безумца.
      – К повозкам, – рявкнул Писмайр.
      – Я ничего не чувствую, – возразил Брокандо, – что бы там ни было, но Джеопард неприступен для любых вра…
      Писмайр указал вверх. С потолка свешивались небольшие люстры со свечами. Они очень медленно и тихо раскачивались.
      Королям требуется некоторое время, чтобы воспринять мысль, но если уж они ее восприняли, они о ней не забывают.
      – Бежать всем! На воздух! – вскричал Брокандо.
      Манранги уже устремились к двери. Опрокидывая столы, люди вырывались из зала на свободу. По дороге, на бегу, они подхватывали своих детей.
      Чтобы удержаться на ногах, Писмайр ухватился за колонну в то время, как они толпой протискивались мимо него, и кричал, стараясь перекрыть шум:
      – Пони! Привяжите пони к повозкам!
      Теперь было хорошо заметно, как раскачиваются лампы. Кувшин скатился со стола и разлетелся вдребезги на полу.
      Несколько свечей качнулись и накренились в бешено раскачивающихся люстрах.
      Послышался отдаленный грохот. Содрогнулась вся скала. Вздрогнула и осела дверная коробка. Гларк вышел вперед, растолкав оторопевшую толпу, и подпер дверь плечами, и стоял так, обвив каждой рукой по украшенному столбу двери, пока люди торопливо выкарабкивались наружу, проходя под аркой его рук и проползая между ногами.
      Снибрил уже вел ржущих пони к стойлам. Люди быстро погрузились в повозки, и те тотчас же тронулись. А зал уже полыхал.
      Снибрил поднял и усадил несколько дефтминов на спину Роланда и направил коня вслед за повозками, потом пробился сквозь поток людей к двери зала. Гларка уже повалило на колени: лицо его стало пурпурным от прилива крови, на шее тяжело бились вены. Снибрил схватил его за руку:
      – Пошли! Сейчас рухнет все здание!
      – Нет, – послышалось низкое ворчание, – там, внутри, еще Писмайр и другие!
      Еще одно содрогание потрясло зал. Треснула колонна, и Гларк прохрипел:
      – Убирайся с дороги, – голос уже не повиновался ему и звучал как шепот, – оно сейчас рухнет.
      Внизу под ногами скала дрогнула.
      – Я… я приведу людей с балками и всем, что надо! – сказал Снибрил. – Мы скоро выберемся! Не уходи!
      Гларк крякнул, а Снибрил поспешил прочь.
      В дыму возникла фигура Писмайра. Его лицо было обвязано лоскутом, оторванным от одежды; он гнал перед собой нескольких обезумевших бражников. Он протолкнул их под рукой Гларка, выгнутой аркой.
      – Что ты здесь делаешь? – спросил он.
      – Хочу войти в легенду, – ответил Гларк.
      Бейн ощупью пробирался сквозь лавину огня, прижимая к лицу тряпку.
      – Пошли, – сказал он, – Брокандо открыл потайную дверь.
      – Помоги мне сдвинуть этого идиота, – сказал Писмайр.
      – Кажется, его заклинило, – ответил Бейн.
      – Прославлюсь как герой, – сказал Гларк.
      – Заткнись! – прикрикнул Писмайр. – Вот что происходит, когда легенды падают в пустую голову.
      – Как бы то ни было, но глупо заклиниваться в двери, как это делаешь ты…
      Гларк с трудом повернул голову.
      – Что? – спросил он.
      – Я это называю «дуростью», тупица, – сказал Писмайр, – потолок в дальнем конце зала обвалился.
      – Почему… ты… сумасшедший… старый, – начал Гларк.
      Он встал на колено, потом на оба, потом медленно поднял балку над головой. Затем шагнул вперед и помахал пальцем перед носом Писмайра. – Эта стена упадет внутрь.
      Они взяли его за руки и, спотыкаясь, стали выбираться, когда дверная коробка со стуком обрушилась на пол, проломив его. Писмайр, кривясь, посмотрел на потолок.
      – Живо!
      Брокандо стоял у двери на лестницу.
      – Пошли!
      Гларк закашлялся. Писмайр сунул ему в руки тряпку.
      – Накрой ею рот и нос! – сказал он ему. – Тряпка влажная! Помогает от дыма! Информация, крайне важная для спасения!
      – Вкус вина, – заметил Гларк глухим голосом в то время, как они наполовину проталкивали, наполовину проносили его в дверь.
      – Только он один здесь и был! – сказал Писмайр. – А теперь вниз!…
      И тут вся кровля обвалилась.
      Они бежали вниз по ступенькам. Остальные несли Гларка, как таран. Грохот затихал вдали, и все, что им было слышно, это топот ног по камню.
      – Мы еще не выбрались из ворсинок! – задыхаясь, кричал Брокандо.
      – Что… это… значит? – спросил Писмайр.
      – Никаких факелов!
      У Писмайра хватило силы только крякнуть.
      Они гурьбой ввалились в маленькую дверцу у подножия лестницы и лежали в темноте, задыхаясь и стараясь восстановить ритм дыхания.
      – Нам никто не придет на помощь, – послышался голос Брокандо, – дверь сейчас завалена грудой обломков.
      – Думаешь, ты сумеешь найти в темноте дорогу к статуе? – спросил Бейн.
      – Так я был там в первый раз! – плаксиво отозвался Брокандо.
      – Но ведь могут быть и другие входы, – сказал Писмайр.
      Он думал о глубоких расселинах и продуваемых ветром пещерах Подковерья и вспоминал истории, которые о них рассказывали. Конечно, он им не верил. Он их рассказывал потому, что считал важным передавать по наследству от одного поколения к другому мифы, полагая, что это способствует сохранению культуры. Он не верил в существование сверхъестественных монстров. Он вздрогнул. Он надеялся, что и остальные не верят в чудовищ. В темноте он услышал скрип двери.
      – Если мы будем держаться все вместе и проверять место, куда ступить, то безопасность нам обеспечена, – сказал Брокандо, но тон его был неуверенным. – Нас здесь четверо. Кто осмелиться напасть на нас?
      – Ну, очень многие.
      – Кроме них.
      По мере того, как истекали часы, Гларк казался им все тяжелее. Они несли его, протискиваясь в темноте сквозь узкие проходы по невидимым тропинкам, влекли сквозь пространства, которые, судя по тому, как менялся воздух, могли быть обширными пещерами. Они тащили его временами головой, а иногда ногами вперед, порой они прислоняли его к стволу ворсинки, а сами тем временем дюйм за дюймом, держась за руки, пробирались по неведомым тропам. Они пробирались между толстых корней и ползли, огибая такие глубокие ямы, что из них веяло теплым ветром.
      Наконец они остановились и сели передохнуть. Их путь был бесконечен. И не было похоже, что они придут куда-нибудь в определенное место.
      – А что внизу, под Подковерьем? – спросил Брокандо.
      – Пол, – ответил голос Писмайра из темноты.
      – А что под ним?
      – Ничего.
      – Что-то должно быть ниже чего-то еще.
      – Так это и есть Пол. Это все, что есть. Ты с таким же успехом мог бы спросить, что над Ковром.
      – Ну так что же над…
      – Откуда мне знать? У нас и здесь, внизу, слишком много сложностей. Прямо сейчас и здесь. И они вызывают беспокойство. Так что волноваться о том, что над нами?
      – Но ведь Ковер не может продолжаться до бесконечности.
      – Для меня его пространства достаточно! – сказал Писмайр раздраженно.
      Брокандо почувствовал дуновение воздуха прямо перед своим лицом. Странно было разговаривать с людьми в кромешной тьме. Насколько он понимал, они могли сидеть на краю другой ямы. Все приходилось делать на ощупь.
      – Писмайр, – заговорил он.
      – Ну что там еще?
      – Как насчет моулов? Они не спустятся сюда?
      – Это твой тоннель. Ты и должен знать. Хотя не могу представить, почему они могли бы захотеть это сделать. Не думаю, что это могло им понравиться больше, чем нам.
      – Верно.
      Наступила тишина.
      – Это был ты?
      – Я думал, это был ты.
      – Брокандо?
      – Писмайр?
      – Бейн?
      – Что?
      – Видишь, – сказал голос Гормалиша на ухо Писмайру, – мы видим в темноте.
      Они не сражались. Да и как они могли вступить в бой, если в темноте столь же легко было сразить друга, как и врага?
      Самым ужасным был мрак. А потом когти, которые хватали их с такой же легкостью, как ребенок хватает игрушку.
      – Ну, ну, – сказал Гормалиш. Его голос слышался где-то поблизости. – Вот это сюрприз!
      – Мой брат с тобой? – спросил Брокандо.
      После паузы Гормалиш ответил:
      – Образно говоря, да. А теперь ты будешь делать то, что я скажу тебе. Ты, королишко, будешь держаться за хвост Пергиша. Старик будет держаться за пояс короля. Солдат дьюмайи будет держаться за пояс старика. Если кто-нибудь кого-нибудь отпустит, если кто-нибудь попытается бежать, он мертвец.
      Брокандо, умевший считать очень быстро для короля, сказал:
      – О, а как насчет… о!
      – Прошу прощения, – сказал Писмайр, умевший считать быстрее, – я случайно не лягнул тебя? Ну, значит, он прав. Он захватил нас всех троих.
      – Но ведь мы не можем бросить Гл… О! Ох. Конечно.
      – Да, понимаю. Ты прав.
      Внезапно в голосе Брокандо послышались возбужденные заговорщицкие нотки, которые могли бы насторожить каждого, кто не был моулом, и он бы заподозрил неладное.
      – «Нас всех троих». Да. Вы действительно захватили нас всех троих. А, кстати, как вам удается видеть в темноте? Ведь не на сто процентов, а?
      «О, нет, – подумал Писмайр, – как после этого не заподозрить что-то неладное?»
      – О! – сказал Гормалиш.
      – Моуловское отребье! – сказал Бейн. – Когда я выберусь, я…
      В темноте послышался звук удара.
      – Когда ты выйдешь, – сказал Гормалиш, – ты сделаешь все то, что я тебе прикажу. Веди их.
      «Прекрасно сработано, – подумал Писмайр. – Бейн может считать так же быстро».
      Некоторое время они шли гуськом шаркающими шагами. Должно быть, они приближались к выходу на поверхность. Писмайр чувствовал, как его руки направляют его к лестнице. Мы поднимаемся и выходим, думал он. Если Гларк очнется, то как он узнает о нас?
      Он вскарабкался на несколько ступеней, а потом позволил себе упасть.
      – Ох! Моя нога! Ох!
      Шум эхом отразился от стен Подковерья.
      – Что там с твоей ногой, старик? – спросил Гормалиш.
      – Ничего, – ответил Писмайр и начал карабкаться на лестницу.
      Если Гларк не слышал этого шума, мы пропали, подумал он.
      На поверхности уже наступила ночь.
      Они поднялись и вышли на прогалину далеко от Джеопарда. По-видимому, это было место сбора уцелевших моулов, сумевших выбраться из города. Узников связали ременными шнурами и потащили в кусты. Где-то рядом притаилась стая снаргов и следила за ними голодными глазами.
      Моулы говорили на своем языке, иногда оборачиваясь, чтобы взглянуть на пленников.
      – Ты их понимаешь? – спросил Писмайр.
      – Очень плохо, – отозвался Бейн. – Они хотят нас отвести куда-то. Называют это… «Гаргатасс», если ты понимаешь, что это значит.
      – Так они называют Страну Высоких Ворот, – сказал Писмайр, – так мне помнится. Где живут вортгорны.
      – Они? Они наши смертельные враги, – сказал Брокандо.
      – Я думал, что ваши смертельные враги – дьюмайи, – возразил Писмайр.
      – Нам нравится, когда у нас несколько смертельных врагов, – сказал Брокандо, – это на случай, если нам удастся убежать.
      Писмайр не обратил на это внимания. Он лежал чуть в стороне от двоих других и мог видеть, что происходит за тем местом, где собралась стая снаргов.
      В отблесках костра моулов он мог различить, что у слегка заросшего кустами входа в Подковерье отдыхал страж, а его снарг был привязан к пыльному кусту.
      Из-за куста как раз за спиной у ничего не подозревающего моула медленно поднялась рука.
      Она оказалась на расстоянии всего нескольких дюймов над головой стражника и осторожно сняла с него шлем. Моул повернулся, и на его голову обрушился удар мощного кулака. Рука схватила его прежде, чем он успел упасть, и втянула в кусты…
      Минутой позже рука появилась рядом со снаргом и начала его отвязывать. Снарг посмотрел вверх, и глаза его сузились. Писмайр с ужасом наблюдал это. Но прежде, чем снарг успел зарычать, рука сложилась в мощный кулак и с силой нанесла удар снаргу точно между глаз. Он услышал, как тварь издала легкий вздох, и увидел, как она медленно опустилась на землю.
      Прежде, чем снарг коснулся земли, привязывавшие его к кусту поводья натянулись, и его тоже утащило в кусты.
      Писмайр не знал, почему у него возникло такое ощущение, но ему стало казаться, что все окончится благополучно.
      Или, по крайней мере, будет лучше, чем сейчас.

      Всю ночь они шли на юг. Большая часть моуловской орды взгромоздилась на снаргов, но пленники и их стражи должны были бежать в середине толпы. Наступил рассвет. Ворсинки снова изменили свой цвет и из темно-пурпурных опять стали красными.
      Все следующие дни для пленников слились в непрерывное пятно из мелькающих бегущих ног и голосов моулов, слившихся в один. Ворсинки снова изменили цвет и стали из малиновых оранжевыми, потом из оранжевых черными. Ноги пленников были стерты и кровоточили, а мозги затуманились от постоянного звука шагов. Дважды они пресекали белые дороги дьюмайи, оба раза поздней ночью, когда было безлюдно, и как тени проходили мимо спящих деревень.
      И тогда в поле зрения появилось место, возвышавшееся над Ковром.
      Ворсинки клонились и сгибались вдвое под тяжестью Страны Высоких Ворот, земли вортгорнов. Сначала между ворсинками забрезжил свет. Часом позже над ними нависло нечто огромное, даже Писмайр никогда не видел ничего подобного. Давно, в прежние дни, он читал об этом, но книжные описания вовсе не давали представления об этом. Чтобы описать «это» требовались более выразительные слова, чем «большое».
      «Это» было самым большим, что когда-либо существовало. Ковер был большим, но Ковер был везде… Поэтому он в счет не шел. Он был слишком велик, чтобы можно было судить о его размерах.
      А вот Страна Высоких Ворот была достаточно мала, чтобы считать ее по-настоящему огромной.
      Она была видна издалека, и казалось, что она находится совсем рядом. И она сверкала.
      Это была бронза. Весь металл Ковра происходил отсюда. Это-то Снибрил знал. Вортгорнам приходилось торговать им с человечками и обменивать его на пищу. В Стране Высоких Ворот ничего не росло.
      – «Од Инпен Ни!» – сказал Писмайр себе под нос, когда весь их караван остановился под самыми стенами Страны. Брокандо тотчас же заснул. У него были самые короткие ноги; по крайней мере, короче, чем у всех остальных.
      – Что? – спросил Брокандо, просыпаясь.
      – Это боевой клич вортгорнов, – ответил Писмайр, – очень многие люди помнили его, но недолгое время. Часто случалось, что это оказывались последние слова, которые им доводилось слышать. «Он Ипен Най». Это написано металлическими буквами на земле. Огромными металлическими буквами. Я видел их изображение. Нам бы потребовался целый день, чтобы обойти вокруг такой буквы.
      – А кто их написал? – спросил Брокандо, глядя на Стражей.
      – Вортгорны считают, что это сделал Фрэй, – сказал Писмайр. – Конечно, это всего лишь предрассудок. Вероятно, этому есть разумное объяснение. Вортгорны говаривали в прежние времена, что и под их Страной тоже есть буквы. Они прокопали там тоннели и нашли их. И некоторые из них говорят…
      Он постарался сосредоточиться…
      – Да… Е ЗАВЕТА II. Кажется, вортгорны склонны считать, что это очень важно.
      – Но гигантские буквы не могли вырасти сами по себе, – сказал Брокандо.
      – О, могли. Кто знает?
      Они посмотрели вверх, на страну. Ее огибала дорога. Она была шире дороги дьюмайи, но под сенью этой огромной стены казалась тоньше ниточки.
      – Кто-нибудь знает достаточно о вортгорнах? – спросил Писмайр. – Я читал о них, но не припоминаю, чтобы видел хоть одного.
      – Они как дьюмайи, но без их столь хорошо известного нюха и эмоций, – сказал Брокандо.
      – Благодарю тебя, – серьезно ответил Бейн.
      – Ну, они живут на металле, а это должно прививать им мрачный и мистический взгляд на жизнь, – сказал Писмайр.
      – А на чьей они стороне? – спросил Брокандо.
      – На чьей? Да, думаю, на своей собственной, как и все остальные.
      Моулы бесцельно кружились на одном месте и чего-то ждали.
      – Думаю, мы дожидаемся возможности подняться. Но как? – высказал предположение Брокандо.
      – Патрули дьюмайи обошли вокруг этой страны, но не обнаружили входа в нее, – заметил Бейн.
      Писмайр, скосив глаза, смотрел наверх; потом сказал:
      – Ах, думаю, что они держат в тайне этот замечательный механизм.
      Высоко над ними на стене появилась пылинка. Она медленно стала расти и превратилась в широкую платформу из бронзы, скользившую вниз. Они могли различить головы, свешивавшиеся через края платформы.
      Когда она приземлилась рядом с толпой, Писмайр разглядел, что это был простой квадрат, изготовленный из планок, вырезанных из ворсинок, с перилами со всех сторон. Высоко в туман поднимались четыре бронзовых цепи, по одной с каждого угла платформы. У каждого угла стояло по человеку. Каждый из них был ростом не ниже Бейна. На них были шлемы, и тела их покрывали латы из бронзы. На боку у каждого было по бронзовому мечу. Щиты их тоже были бронзовыми и круглыми, как и сама Страна Высоких Ворот, и цвета того же металла были волосы. Они носили короткие квадратные бороды, и их серые спокойные глаза смотрели прямо перед собой. Слишком много металла, подумал Писмайр. Он проникает в душу.
      – Гм, – прошептал Брокандо когда их толкнули вперед на платформу, – ты никого не видел и не слышал, как если бы кто-то следовал за нами? Кто-то ну, такой, например, как наш вождь? Верзила?
      – С тех пор, как мы покинули Подковерье, о нем не было никаких известий. Я наблюдал и слушал очень внимательно.
      – О, боже.
      – О, нет. Это хорошая новость. Это означает, что он где-то здесь. Если бы я увидел его или услышал о нем что-нибудь, то это был бы не Гларк. Понимаешь, он ведь охотник.
      – Хорошая мысль. Ай!
      По ногам Брокандо прогулялся бич. Так моулы погнали своих беспокойных пленников на помост из планок.
      Когда на помосте показался последний из них, один из бронзовых стражей вытащил из-за пояса фанфару и подул: это была всего одна нота. Цепи вокруг них содрогались и гремели, провисая, но потом платформа со скрипом покачнулась, оторвалась от земли и стала подниматься вверх, к Стране.
      Писмайра прижало к перилам платформы, потому что на ней толпились животные, и тогда он заметил тень, отделившуюся от пыльного куста у подножия стены. Тень метнулась к поднимавшейся платформе и попыталась ухватиться за ее дно.
      Он видел прыжок, но в этот момент платформа качнулась, и тень исчезла из его поля зрения.
      Сквозь клубящиеся туманы стал вырисовываться вход в страну, а потом он осознал, что смотрит с платформы вниз на Ковер. Под ним в туманной дымке поблескивали вершины ворсинок. От этого у него закружилась голова, и он попытался отвлечься с помощью короткой лекции, которую начал читать дефтминам.
      – Дефтмины говорят, что Страна упала сверху много лет назад. Вортгорны были всего лишь очередным небольшим племенем, жившим поблизости. Они тоже вскарабкались в Страну и едва ли когда-нибудь спускались с нее.
      – Так почему в Страну попали моулы?
      – Я не задумывался об этом, – ответил Писмайр, – возможно, вортгорны – недалекий народ, но я никогда не считал их злыми.
      Платформа заскрежетала по стене и наконец внезапно остановилась. Перед ними оказались бронзовые ворота на вершине стены. Прямо над ними возвышались тяжелые подъемные краны с блоками, с помощью которых платформу опускали и поднимали. Они были отделаны бронзовыми пластинами и утыканы шипами, а опускная решетка в них была особенно щедро усыпана шипами по верхнему краю. А под ними, глубоко внизу, лежал Ковер.
      – Эти люди ценят свою обособленность, – заметил Бейн.
      За их спиной зашипел Гормалиш:
      – Полюбуйтесь в последний раз своим драгоценным Ковром. Вы больше его не увидите.