Иногда в тихие ночи он сидел и смотрел на нее. Манранги много колесили по округе, но всегда в одних и тех же местах. А дорога всегда вилась вокруг каких-то других территорий и уходила неизвестно куда. Писмайр рассказывал о таких местах, как Коврик-у-Камина, Камин, Край. Это были дальние края, и названия их звучали странно. Писмайр побывал всюду и видел то, что Снибрилу никогда не суждено было увидеть. Он рассказывал славные истории.
Несколько раз Снибрилу показалось, что он слышит где-то поблизости цоканье копыт другого коня или пони. Или это были черные лапы? Должно быть, Роланд их тоже слышал, потому что он бодро бежал вперед рысью, готовый в любой момент перейти на легкий галоп.
Здесь пыль скапливалась между ворсинками, образуя высокие курганы, где травы и папоротники росли так густо, что от их аромата воздух казался плотным и тяжелым. Казалось, что и тропинка навевает дремоту. Казалось, она бесцельно вьется среди холмов из пыли. Прямо у южной поверхности Деревянной Стены тропинка заканчивалась и выходила на прогалину.
Деревянная Стена много лет назад свалилась с неба. Она была длиной в один дневной переход, а шириной в часовой. Половина ее была обгоревшей. Писмайр говорил, что есть еще парочка таких же где-то в дальних краях, на дальних окраинах ковра, но он при этом использовал слово дьюмайи «спичка».
Писмайр жил в хижине поблизости от старого деревянного карьера. Вокруг его двери валялось несколько горшков. Несколько тощих, наполовину одичавших коз ускакало с дороги, когда Роланд рысью выехал на поляну. Писмайра там не было. Его маленького пони тоже.
Но у входа в пещеру висела свежевыдубленная шкура снарга. У небольшого костерка на охапке листьев папоротника кто-то лежал, надвинув на лицо шляпу. Шляпа была с высокой тульей, и, вероятно, когда-то она была синей, но теперь превратилась в бесформенный войлочный мешок дымчатого цвета.
Одежда лежащего выглядела так, будто прильнула к его телу, чтобы согреться. Под его голову вместо подушки был подложен потрепанный коричневый плащ.
Снибрил оставил Роланда в тени ворсинок и вытащил нож. Он пополз к спящему и попытался острием ножа приподнять край его шляпы.
И тут произошло нечто трудно объяснимое: непонятный всплеск энергии, в результате чего Снибрил оказался лежащим плашмя на спине, его собственный нож приставлен к горлу, а в нескольких дюймах от него загорелое лицо.
Глаза незнакомца открылись. Несмотря на ужас, Снибрил осознал, что незнакомец только сейчас начал просыпаться. Он задвигался просыпаясь.
– Ммм? О, так это манранг! – сказал незнакомец, отчасти себе самому. – Безобидное создание, – он встал.
Снибрил забыл о своем страхе, потому что поспешил обидеться.
– Безобидное создание!
– Ну, по сравнению с вот таким, как этот, – сказал незнакомец, указывая на шкуру. – Писмайр сказал, что один из вас может появиться.
– Где он?
– Отправился в Тригон Марус. Скоро явится.
– Кто ты?
– Я предпочитаю, чтобы меня звали Бейн.
Он был чисто выбрит, что было достаточно необычно для всякого, кроме молодых дьюмайи, а его рыжевато-золотые волосы были заплетены в косицу, спускавшуюся на спину. Хотя по многим признакам он был не старше самого Снибрила, его лицо было изрезано жесткими морщинами, но усмешка его не была суровой. У пояса его висел короткий меч, выглядевший очень свирепо, а возле узла с пожитками лежало копье.
– Я следовал за моулами, – сказал он и по выражению лица Снибрила понял, что тот не знает, о чем речь, – это такие твари. Они происходят из Неподметаемых Областей. Мерзкие твари. Они ездят верхом вот на них.
Он снова показал на шкуру.
– Ты не испугался глаз?
Бейн рассмеялся и поднял свое копье.
И тут к ним подъехал Писмайр. С каждой стороны по бокам пони свисали его длинные ноги и почти касались земли. Старик и ухом не повел, увидев Снибрила.
– Тригон Марус пал, – сказал он медленно, – рухнул.
Бейн застонал.
– Я хочу сказать, что он разрушен в буквальном смысле слова, – сказал Писмайр, – уничтожен. Храмы, стены и все остальное. А в развалинах гнездятся снарги. Город сокрушил Фрэй. Тригон Марус оказался в эпицентре, прямо под ним, – продолжал он устало. – Это был ужасно долгий день. Куда отправилось племя? К Обгорелому Краю? Это хорошо. Удобное для обороны место. Пошли.
У Бейна был маленький пони, он пасся среди ворсинок. Они двинулись, держась поближе к деревянному утесу.
– Но что такое Фрэй? – спросил Снибрил. – Я помню, что ты рассказывал истории о прежних временах… но это было давным-давно. Ты говорил, что это какое-то чудовище, а не реальное существо.
– Моулы поклоняются ему, – сказал Бейн, – я в некотором роде эксперт в этом вопросе.
Снибрил выглядел озадаченным. У манрангов не было богов. Жизнь и без того была слишком сложной.
– У меня есть теория, – сказал Писмайр, – я читал кое-какие старые книги. Забудь об этих сказках. Это просто метафоры.
– То есть интересные выдумки, – перевел Бейн.
– Ну, скорее… манера рассказывать, не вдаваясь в объяснения. Фрэй – это особого рода сила. Думаю, прежде были люди, которые знали об этом больше. Я слыхивал старые истории о древних городах, внезапно исчезавших с лица земли. Теперь мы считаем их просто легендами. О, Боже. Столько уже забыто. Записано и потеряно.
Узенькие проторенные старые дорожки, испещрившие весь Ковер, не шли прямо, как дорога, а извивались между ворсинками, как змеи. Любой путешественник, который бродил по ним – некоторые это действительно делали – редко мог кого-нибудь встретить. И тем не менее, эти дорожки никогда не зарастали. Дьюмайи утверждали, что они были проложены Пелуном, богом путешествий. Манранги же имели собственное мнение и считали, что ковер сам проложил их каким-то таинственным образом, хотя они никогда не делились своим мнением с дьюмайи. У них самих не было богов, но они обычно проявляли вежливость, когда речь шла о богах других народов.
Под неровным концом утеса Деревянной Стены, который называли Обгорелым Краем, дорожка раздваивалась, и после развилки одна из двух образовавшихся тропинок шла на запад, а другая на север. Гларк остановил свою повозку и посмотрел вверх, на черные, обгорелые скалы. С минуту, как ему показалось, он видел высоко вверху какое-то движение. Он понюхал воздух.
– У меня нехорошее предчувствие, – сказал он жене, – подождем Снибрила.
Он спрыгнул с повозки и пошел по дорожке обратно. Там снова появилось нечто, карабкающееся куда-то в сторону… нет, это была просто тень. Гларк снова понюхал воздух, потом встряхнулся. Не дело было шарахаться от тени. Он чашечкой сложил ладони вокруг рта:
– Поставьте повозки в круг, – крикнул он, – здесь мы разобьем лагерь.
Если примириться с неудобствами и пеплом, Обгорелый Край был безопасным местом. Когда Деревянная Стена упала на Ковер, ворсинки в этом месте поломались, поэтому для нападающих здесь были неблагоприятные условия – укрыться им было негде. А чистое белое дерево с одной стороны уменьшало шансы нападающих на успех. Но позаботиться о безопасности все же стоило. Гларк понукал членов племени, пока повозки не выстроились так, что образовали стену, а пони и скот оказались внутри, как в загоне. Он приказал поставить на каждую повозку по вооруженному человеку, а остальным велел разжечь костры и подготовить лагерь для ночевки.
Пусть занимаются делом. Это было одним из трех правил поведения вождя, которые передал ему старый Гримм. Действовать уверенно и никогда не говорить: «не знаю», а когда все идет не так, как надо, следить, чтобы у каждого всегда было, чем заняться. Ему уже приходилось раньше охотиться в окрестностях Обгорелого Края, и даже в лучшие времена мертвенная атмосфера, царившая вокруг обугленного дерева, действовала угнетающе. Единственно, что могло помочь, – это работа: надо было громко смеяться, или петь, или ходить вокруг да около с копьями, чтобы не умереть от страха.
Скоро пламя костров, разожженных для приготовления пищи, взметнулось вверх внутри круга. Гларк забрался на крышу повозки и стал вглядываться в дорожку, по которой они пришли. Огни были видны… тварям.
Тем не менее, ничто так не укрепляет дух, как огонь, а горячая пища всегда творила чудеса и возрождала отвагу. Были ли там, снаружи, снарги? Ну, они знали, как справиться со снаргами. Они всегда были где-то рядом, эти мерзкие трусливые твари. У снаргов хватало ума на то, чтобы не нападать на деревню. Они предпочитали выслеживать одиноких путников, если шансы победить были достаточно велики. Гларк не любил перемен.
Через некоторое время Гларк спустился с повозки и вытащил из-под сиденья свой охотничий нож. Вырезанный из бедренной кости снарга, он был не хуже меча, если бы, конечно, возникла необходимость использовать его таким образом. Гларк заткнул нож за пояс и принял миску супа из рук жены.
Наступала ночь, дозорные клевали носом. По ту сторону кольца огня среди ворсинок сгущались тени, они бродили там… и казалось, что вокруг кольца света образовалось еще одно кольцо – мрака.
Они напали с южной стороны кольца. Раздался вой. Потом закачалась повозка. Дозорный спрыгнул, спасая свою жизнь. Это был Герт, старший сын Гларка.
– Все к оружию! Все к оружию! Держать оборону! Держать кольцо! – закричал Гларк и прыгнул через костер, держа в каждой руке по копью. Одно он метнул на бегу и услышал, что оно попало в цель.
«Это не такие снарги, каких я знаю», – мелькнула в его голове ясная и холодная мысль. Они осмелились напасть и несли на спинах людей или, по крайней мере, существа, похожие на людей, с зелеными глазами и длинными зубами. На минуту Гларк заколебался, и стрела задела его руку.
Заржали кони и вырвали столбы, вкопанные в землю, после чего галопом промчались сквозь ряды бегущих людей.
Гларк заметил, что перевернулась еще одна повозка. А потом над ним нависла фигура снарга в сверкающем воротнике. Раздался рев, потом треск и… мрак растекся вдоль его руки и, как ночь, опустился на него, окутав его сознание.
Огни были как маяк для троих двигавшихся по тайной тропе, ведя в поводу оседланных лошадей.
– Нам следует направиться в Империю, – сказал Писмайр, – эти твари не будут…
Он осекся. Бейн вытаскивал свой меч. Он осторожно спешился и дюйм за дюймом стал продвигаться вперед. Свободной рукой он сделал знак Писмайру, чтобы тот продолжал говорить.
– И, конечно, в это время года Уэйр – славное место, – сказал Писмайр торопливо, – там столько интересных улочек и исторических…
– Ты давно знаешь Бейна? – спросил Снибрил, наблюдая за тем, как незнакомец воинственно продвигался вперед.
– Он старый друг.
– Но кто…
Бейн сделал шаг вперед, потом стремительно повернулся вокруг своей оси и со свистом нанес удар мечом в гущу теней сбоку. Послышалось кряхтенье, и поперек тропинки безмолвно упало тело. А из руки выпал грубо сделанный черный меч.
Снибрил раскрыл рот от изумления и подался назад. На этом существе были латы черной кожи, расшитые костяными кольцами. На первый взгляд эта фигура напоминала человека, но, когда Снибрил подошел ближе, он увидел покрытую шерстью шкуру и лапы и длинную звериную морду.
– Моулы, – сказал Бейн. – Я чую их запах!
– Мы должны поторопиться, – сказал Писмайр, – они никогда не путешествуют в одиночку!
– Но он похож на человека, – сказал Снибрил, – я думал, в Неподметаемых Областях водятся только монстры и животные.
– Или гибриды тех и других, – сказал Бейн.
На мгновение далекие огни затуманились, и послышался крик снарга.
До того, как этот крик замер, Снибрил уже оказался на Роланде, в седле, и рванулся вперед, а остальные последовали за ним. Впереди слышались крики, и в свете костров двигались тени. Когда они ступили на прогалину и оказались в кольце повозок, прорванном врагами, Снибрил почувствовал, что его конь подобрался, готовясь к прыжку.
Он изо всей силы вцепился в него, и они едва не приземлились на крышу повозки, опустившись на землю рядом с ней и оказавшись всего в нескольких дюймах от нее. Теперь они были внутри кольца из повозок. В пылу бушевавшей вокруг битвы его прибытия никто не заметил.
В одном месте пылали поваленные повозки, и это остановило наступавших тварей. Но некоторые прорвались, и каждый из них с ревом наступал на рубивших и кромсавших их людей.
Гларк все еще лежал неподвижно, придавленный огромной лапой снарга, самого большого, какого когда-либо видел Снибрил. Ему хотелось убежать, но конь не двигался с места. Всадник на спине снарга тоже увидел его. Он ухмыльнулся, и ухмылка его была недоброй.
Снибрил соскользнул со спины лошади и поднял копье Гларка. Оно было тяжелым. Гларк справлялся с копьями, которые другие едва могли поднять, не говоря уже о том, чтобы метнуть.
Снибрил держал его осторожно, стараясь нацелить острие прямо в снарга.
Снарг и всадник, оседлавший его, повернулись, чтобы последовать за ним, когда он двинулся по кругу. Ему было видно, как огромная тварь напряглась, чтобы прыгнуть.
И он мог видеть Роланда. Конь, двигаясь бочком, сделал полукруг, и теперь снарг и его всадник оказались позади него. Хвост коня подергивался.
И он лягнул. Обоими копытами сразу.
Всадник проплыл мимо плеча Снибрила. Он уже был мертв. Никто не мог бы, выглядя так, оставаться в живых.
Снарг удивленно заворчал, сверкнул глазами на Снибрила и прыгнул.
Никогда не нужно выслеживать добычу, всегда говорил ему Писмайр. Если у тебя хватит наблюдательности и терпения, ты должен дожидаться ее.
Снибрил даже не раздумывал. Он оставил древко копья заклиненным в земле и со всей силой стал удерживать его вертикально. Снарг понял, что делает глупость, когда прыгнул и оказался в воздухе, но было уже слишком поздно, потому что он столкнулся не с каким-нибудь слабым существом, а с наконечником копья.
То была первая битва.
Taken: , 1
3
Когда Снибрил проснулся, ночь была на исходе. Он лежал, покрытый шкурой, перед умирающим огнем. Он чувствовал, что согрелся, но тело его болело. Он поспешно вновь закрыл глаза.
– Ты не спишь, – сказал Бейн. Он сидел, прислонившись спиной к бочонку, а его шляпа, как обычно, была надвинута на глаза.
Роланд был стреножен и привязан к ближайшей ворсинке.
Снибрил сел и зевнул:
– Что случилось? Все в порядке?
– О, да. По крайней мере, ты это назвал бы порядком. Вас, манрангов, трудно убить. Но многие покалечены, и, боюсь, в самом скверном состоянии твой брат. Моулы полагаются на яд, нанесенный на поверхность мечей, а этот яд вызывает… сон, от которого не просыпаются. Сейчас с ним Писмайр. Нет, останься здесь. Если кто-нибудь и может излечить его, так это Писмайр. Нечего тебе путаться у него под ногами. Кроме того, – добавил он быстро, увидев выражение глаз Снибрила, – как насчет тебя? Нам пришлось вытаскивать тебя из-под этой твари.
Снибрил что-то пробормотал и огляделся. Лагерь выглядел настолько мирным, насколько это вообще было возможно, то есть ранний рассветный воздух был наполнен шумами, криками и другими звуками, какие имеют обыкновение производить люди. Но это были бодрые звуки, в них даже была нотка вызова.
Нападение было отбито. При первых проблесках света между ворсинками у манрангов на мгновение возникло ощущение, что они способны справиться с Фрэем и всеми его снаргами. Некоторые, вроде Бейна, который, судя по всему, никогда не спал, оставались у костров всю ночь и готовили ранний завтрак.
Не произнося ни слова, Бейн разворошил костер и извлек из золы сверток. От него поднимался теплый аромат.
– Бедро снарга, запеченное в собственном соку, – сказал он срезая верхний подгоревший слой с корочкой, – я сам убил хозяина этого бедра. Рад об этом сообщить.
– Там белок. Я съем кусочек без жира, – сказал Писмайр, спускаясь с повозки Орксонов.
Снибрил заметил, что лицо старика было усталым. Рядом с ним лежал его мешок с травами, почти пустой. Некоторое время Писмайр ел в полном молчании. Потом отер рот.
– Он силен, как лошадь, – ответил он на их невысказанный вопрос, – вероятно, при его рождении присутствовали боги всех больших и доброжелательных существ, неважно, верит он в них или нет. Но пока весь яд из него не выйдет, он будет еще слабым. Он должен оставаться в постели по крайней мере два дня, поэтому я сказал Берте, что шесть. Тогда он будет злиться и допекать ее, чтобы она разрешила ему подняться с постели послезавтра, и будет чувствовать себя намного лучше оттого, что перехитрил меня. Положительный образ мыслей – это стиль поведения.
Он посмотрел на Снибрила.
– А как ты? Ты мог бы и не отделаться так легко. О, знаю, что бесполезно говорить все это, – добавил он, заметив ухмылку Бейна. – Но мне хотелось бы, чтобы люди, подвиги которых воспевают, не забывали бы о тех, кому приходится заниматься после них грязной работой, расчисткой поля боя.
Он поднял свой мешок с травами.
– Что же касается этого, – сказал он, – это только пыль разного сорта да несколько полезных растений. Это не лекарства. Это только способ позабавить людей, когда они болеют. Мы так много потеряли.
– Ты и раньше так говорил, – ответил Снибрил. – Что мы потеряли?
– Знания. Настоящую медицину. Книги. Коврографию. Люди становятся ленивыми. Империи тоже. Если не охотишься за знаниями, они ускользают и исчезают. Погляди-ка.
Он сбросил нечто, похожее на пояс, сделанное из семи квадратов разного цвета, которые удерживали вместе ремень.
– Это изготовлено человечками. Ну давай… спрашивай меня.
– Думаю, я слышал это название. Его упоминали при мне, – сказал Снибрил послушно.
– Понимаешь? Это племя. Так оно называлось в прежние дни. ПЛЕМЯ. Первые люди Ковра. Те, кто пошел по изразцам и принес огонь. Они разрабатывали дерево в карьере Деревянной Стены. Они научились растапливать лак, покрывающий Ножку Стула. Теперь их нечасто увидишь, но раньше они всегда были где-нибудь поблизости, толкали перед собой эти большие котлы с лаком и переходили от племени к племени: удивительно, что они умели из этого сотворить… Так или иначе, но они мастерили такие вот пояса, как этот. Видишь, семь разных веществ. Ворсинка Ковра, бронза из Земли Высоких Ворот, лак, дерево, пыль, сахар и гравий. Каждый человечек умел их делать.
– Зачем?
– Чтобы доказать свое умение. Мистика. Конечно, это было давным-давно. В течение многих лет я не видел человечков. А теперь их пояса всплыли, появились в виде ошейников на этих… тварях. Мы так много утратили. Мы так много записывали, а потом забыли об этом. – Он покачал головой.
– Я собираюсь вздремнуть. Разбудите меня, когда будете готовы отправиться в путь. – Он побрел к одной из повозок и с головой укрылся одеялом.
– Что он имел в виду? – спросил Снибрил.
– Всего лишь дремоту, – ответил Бейн, – это не долгий сон.
– Я имею в виду его слова о том, что было записано так много. Кто записывал так много? И что это означает?
Впервые со времени первой встречи со Снибрилом Бейн казался смущенным.
– Это его дело – рассказать тебе или не рассказать, – сказал он, – каждый что-нибудь да помнит.
Снибрил наблюдал, как Бейн с отсутствующим видом похлопывает Роланда по морде. Кто, собственно, был этот Бейн, если уж начинать с самого начала? Казалось, от него исходит нечто, не позволяющее задавать ему вопросы. Он внешне походил на дикаря, но что-то в нем было… Снибрил мог бы сравнить его с готовым вот-вот закипеть и пролить свое содержимое горшком: если бы у такого горшка были руки и ноги, то он был бы похож на Бейна. Все движения Бейна были сознательными и рассчитанными, словно отрепетированными заранее… Снибрил не был уверен в том, что Бейн – друг. Но надеялся на это. Ужасно было бы иметь такого врага, как он.
Он снова лег, держа пояс на коленях и думая о человечках. В конце концов он уснул. По крайней мере, это было похоже на сон, но Снибрилу казалось, что он слышал вокруг себя лагерь в движении и видел очертания Обгорелого Края на фоне прогалины. Позже он недоумевал: что это было. Это было похоже на сон.
Он видел немного размытое изображение Висящего Ковра: эта картина как бы застыла в пропитанном и пропахшем дымом воздухе. Он летел по воздуху сквозь ворсинки, высоко над пылью. Хотя была темная ночь, тем не менее, как это ни странно, он все видел совершенно явственно. Он летел над пасущимися стадами, над группой людей, накрытых капюшонами – это были человечки – толкающих повозку, над спящей деревней… а потом, как если бы его потянули на это место, увидел крошечную фигурку, бредущую сквозь ворсинки. Когда он опустился вниз, поближе к ней, он увидел, что это человек в белом. Все на нем было белым. Это существо обернулось и посмотрело на Снибрила. Это, как ему показалось, было первое существо, которое поняло, что он был там… и он ринулся навстречу этим бледным, внимательно наблюдавшим за ним глазам…
Внезапно он пробудился, и картины потускнели, а он сел, сжимая обеими руками семь квадратов.
Немного позже они разбили лагерь. Первой повозкой правил Писмайр.
Гларк лежал внутри, белый и потрясенный происшедшим, но ему хватало сил, чтобы красочно браниться каждый раз, когда они переваливали через ухабы, встречавшиеся на пути. Иногда было слышно, как вдали, на юге, грохочет Фрэй.
Бейн и Снибрил, который теперь носил пояс на талии, ехали верхом впереди.
Ковер менял цвет. Это само по себе не было странным. Возле Деревянной Стенки ворсинки были темно-зелеными и серыми. На западе, в Тригон Марусе, они были светлыми пыльно-голубыми. Здесь же зеленый цвет выцвел до желтого, а сами ворсинки стали более густыми и спутанными. На некоторых были плоды, крупные, покрытые колючками шары, росшие прямо из ствола.
Бейн взрезал один шар ножом и показал Снибрилу, что было внутри: густой сладкий сироп.
Позже они оказались под каким-то сооружением, располагавшимся высоко на ворсинках. Из своей высоко вознесенной твердыни на них смотрели какие-то полосатые существа и сердито гудели, когда внизу под ними проезжали повозки.
– Это химеторы, – сказал Писмайр, когда над их головами послышался треск. – Не обращайте на них внимания! Они миролюбивы, если их не трогать, но, если они подумают, что вы охотитесь за их медом, они начнут вас жалить!
– Они обладают разумом? – спросил Снибрил.
– Да, все вместе обладают. Но по отдельности они глупы. Ха! В противоположность нам; у нас как раз наоборот. Кстати, их жала смертоносны.
После этого все только смотрели на шары, наполненные сиропом, а Бейн долго все поглядывал вверх, не снимая руки с рукоятки меча.
Через некоторое время они добрались до места, где пересекались две колеи. Перекресток был помечен пирамидой, сложенной из камней и гравия. На пирамиде, положив у ног свои узлы, сидели мужчина и женщина. Они были в отрепьях, по сравнению с которыми чистая, хоть и потрепанная одежда Бейна казалась императорским одеянием.
Они ели сыр. Оба попытались отступить, когда к ним приблизились Бейн и Снибрил, но потом их напряжение спало.
Мужчина хотел заговорить. Казалось, слова скапливались и громоздились в нем.
– Меня зовут Камус Кадмус, – сказал он. – Я был лесорубом на лесопилке в Марусе. Думаю, что я и теперь лесоруб, если бы кто-нибудь захотел нанять меня на работу. Гм? Ох. Я размечал ворсинки, обреченные на вырубку, а Лидия приносила мне обед, а потом возникло это странное и тяжелое чувство, и тогда…
И тогда он дошел до такой стадии, когда слов уже недостаточно и их приходится заменять жестами, взмахом руки и выражением последней стадии ужаса…
– Когда мы вернулись, думаю, там не было и ярда целой стены. Дома попадали друг на друга. Мы делали, что могли, но… но все, кто только мог, уехали оттуда. И тогда я услышал этих, похожих на волков, и мы… убежали…
Он принял у Снибрила кусок мяса, и они с Лидией с жадностью съели его.
– Больше никто не спасся? – спросил Снибрил.
– Спасся? От этого? Может быть, те, кто был снаружи, по другую сторону стен. До вчерашнего дня с нами был Барлин Корросон. Но он отправился добывать сироп этих гудящих тварей, и они добрались до него. Теперь мы идем на восток. Теперь у меня есть семья. Я надеюсь на это.
Они дали людям новую одежду, и наполнили их мешки, и указали им направление. Пара, почти столь же боязливая и опасающаяся манрангов, как если бы те были одним из внезапно возникавших ужасов Ковра, поспешила удалиться восвояси.
– Все убежали, – сказал Снибрил. – Мы все бежим.
– Да, – сказал Бейн, вглядываясь в западную тропу со странным выражением. – Даже эти. – Он указал в ту сторону, и они увидели, что по тропе движется тяжелый фургон, влекомый вытянувшимися в одну линию согбенными, с трудом тащившими его фигурами.
Taken: , 1
4
– Человечки, – сказал Бейн. – Не заговаривайте с ними, если они не вступят в беседу первыми.
– Прошлой ночью я видел их во сне… – начал Снибрил.
Писмайр не высказал удивления.
– У тебя один из их поясов. Знаешь, когда ты по-настоящему трудишься над чем-нибудь, ты весь погружаешься в работу, так ведь? Они считают, что это так.
Снибрил украдкой позволил поясу соскользнуть с талии, не вполне понимая, почему он это делает, и пояс оказался в его мешке.
За его спиной остальные повозки замедлили движение и сдвинулись к краю дороги.
Фургон, влекомый человечками, громыхал по дороге, пока не поравнялся с каменной пирамидой. Обе группы людей смотрели сквозь этот каменный заслон друг на друга. Потом маленький человечек поставил свою повозку и преодолел расстояние, отделявшее его от Снибрила и Бейна. Вблизи его одежда казалась не просто черной, но покрытой перекрещивающимися тускло-серыми линиями. Его лицо было прикрыто низко надвинутым капюшоном.
– Привет, – сказал человечек.
– Привет, – ответил Бейн.
– Привет, – снова кивнул человечек.
Он стоял там и не говорил больше ничего.
– Они понимают язык? – спросил Снибрил.
– Вероятно, – сказал Писмайр. – Ведь они его придумали.
Снибрил почувствовал напряженный взгляд затененных капюшоном глаз человечка. Он ощутил жесткость пояса, натиравшего ему спину, и беспокойно зашевелился. Человечек перевел взгляд на Бейна.
– Сегодня вечером у нас Бронзовый Пир. Вы приглашены. Примите наше приглашение. Только семеро. Когда загорятся ночные костры.
– Мы принимаем приглашение, – сказал Бейн серьезно.
Человечек повернулся на каблуках и зашагал обратно к фургону.
– Сегодня вечером? – спросил Писмайр – Бронзовый Пир? Как если бы это был Сахарный Пир или Пир Ворсинок? Удивительно, я думал, они никогда не приглашают чужих.
– Кто пригласил кого? – проворчал кто-то из повозки. Послышался топот тяжелых шагов, и между занавесками передней части повозки просунулась голова Гларка.
– Ты знаешь, что я сказал насчет того, когда тебе можно будет встать, – начал Писмайр, но так как Гларк уже был одет, то он мог мало что добавить и мало что сделать, только хитро подмигнул Бейну и Снибрилу.
– Человечки? Я думал, что они существуют только в сказках для детей, – сказал Гларк после того, как ему все объяснили. – Все-таки это даровая еда. Что в этом плохого?
– По правде говоря я знаю о них очень мало, всего лишь крохи информации, но я никогда не слышал ни об одном человечке ничего плохого.
– А я вообще едва ли слышал о человечках до сегодняшнего дня, – сказал Снибрил.
– Ах, но ведь тебя еще не было на свете, когда существовал мой дедушка, – ответил Гларк. – Он рассказывал мне, что однажды в ворсинках встретил человечка и одолжил ему свой топор.
– Тот его вернул? – спросил Писмайр.
– Нет.
– В таком случае, это был настоящий человечек, – заметил Писмайр. – Они, говорят, так заняты, что не могут думать о простых обычных вещах.
– Он говорил также, что топор был хороший.
– О том, чтобы отказаться к ним пойти, не может быть и речи, – сказал Писмайр.
– Верно, – ответил Бейн.
– Но так легко наделать ошибок. Вы ведь знаете, как они чувствительны. У них такие странные верования. Вы двое должны об этом знать. Расскажи им, генерал.
– Ну, – сказал Бейн, – число семь для них крайне важно. Семь элементов в составе Ковра, семь цветов…
– Расскажи им о Чеях.
– Да, раз уж об этом зашла речь, то семь Чеев. Это как… периоды времени. Но не регулярно повторяющиеся. Иногда они бывают короткими, иногда длительными. И только человечки знают, насколько они длительны. Помнишь пояс? Семь квадратов, каждый из которых представляет собой Чей. Например, Чей Соли, видишь ли, – это время процветания, успехов в торговле. А что касается Чея Камня, Гравия, то этот период наступает, когда создаются империи и воздвигаются стены… я говорю слишком быстро?
«Генерал?» – подумал Снибрил. Так сказал Писмайр. Он и не думал. Генерал – это главный солдат… а теперь они все смотрят на меня. Никто из них не заметил!
– Гмм, – сказал он. Он пытался вспомнить, что говорил Бейн.
– О… так сегодняшнее торжество означает, что сейчас Бронзовый Чей? Да?
– Его начало, – сказал Писмайр. – Это время войн и разрухи.
Гларк кашлянул:
– В таком случае, как долго это продлится?
– Это продлится ровно столько, сколько считают правильным человечки. Не спрашивай меня, каким образом они это узнают. Но сегодня вечером человечки со всего Ковра будут пировать на Пиру Бронзы. Это имеет какое-то отношение к их воспоминаниям.
– Для меня это звучит несколько неправдоподобно, – сказал Гларк.
– О, да. Но не означает, что это неправда.
– Конечно, ты много о них знаешь, – сказал Снибрил.
– Нет, не знаю, – возразил Писмайр просто. – Когда речь заходит о человечках, никогда ничего не знаешь наверное… Помнишь легенды, видишь кое-что, собираешь знания по крохам там и сям, но никогда ничего не знаешь наверное.
