* * *

Что, тысяча чертей, здесь произошло? На дороге, ведущей к замку Эберни, царило необычное оживление. Что-то случилось. Все было не так, как несколько недель тому назад, когда они с Руфусом приезжали в замок. Здесь не видно улыбок и не слышно смеха. Вместо этого Хирам встретил слишком хорошо знакомую картину гнева и страха. Со всех сторон слышались проклятия и призывы к мести. В воздухе витал дух ненависти.

Остановив лошадь у стойла, Хирам спешился. Он был готов к тому, что его могут узнать. На нем был плед его клана, который не поддерживал связей с Сазерлендами, но Хирам понимал, что рост и мощное сложение делают его фигуру запоминающейся. Но скорее всего никто не связывал его с исчезновением Сесили, так как Марсали взяла вину на себя.

Конюхи были слишком заняты, седлая лошадей, поэтому Хирам сам привязал своего коня в стойле, неторопливо обтер усталое животное и задал ему овса, внимательно прислушиваясь к разговорам вокруг.

То, что он узнал, заставило его еще больше уважать невесту своего друга. Оказалось, что она почти месяц выдерживала заточение в своей комнате на хлебе и воде за отказ выйти за Эдварда Синклера и выдать, где находится ее младшая сестра. Ее выпустили, чтобы ухаживать за ранеными. Редкая девушка.

Но Хирам услышал и нечто иное, заставившее кровь закипеть в его жилах. Сазерленды напали на ферму, угнали скот и сожгли дома. Они убили несколько человек и многих ранили, среди раненых есть женщины и даже один ребенок. Отовсюду в Эберни собирались арендаторы, чтобы встать на защиту своих земель и отомстить Сазерлендам.

Рассеянно похлопав коня по крупу, Хирам отправился на поиски Джинни, от души надеясь, что она не заражена общей ненавистью к Сазерлендам и ко всем их людям.

Стараясь не привлекать к себе внимания, насколько это было возможно для такого гиганта, Хирам остановил парнишку, который нес воду в дом, и спросил его, где можно найти Джинни Макдугал.

— Она в замке, ухаживает за ранеными, — ответил мальчик. — Вместе с дочкой лэрда.

— Скажи ей, что кое-кто хочет с ней поговорить.

— А если она спросит кто?

— Скажи, что пришел парень, который в нее влюблен, — ответил Хирам, не задумываясь. Мальчик задумчиво пошмыгал носом.

— Все это зря, — неожиданно подвел он итог. — Джинни не заводит себе ухажеров.

Хирам пожал мощными плечами:

— Может, и зря. Но ты ей скажешь или нет?

— Ладно, но вообще она здорово занята. Эти чертовы Сазерленды…

— Я вижу, седлают коней. Кто-то собирается в путь?

— Ну да. Лорд Гэвин ускакал пару часов назад, и воины клана, те, что прибыли недавно, должны к нему присоединиться.

— Если бы я не провел четыре дня в седле, я сам бы с ними поскакал, — ответил Хирам.

— Если бы я был старше, — начал мальчик, но, вспомнив о своем поручении, закусил губу и поспешил в дом.

Хираму пришлось ждать не меньше часа: все это время он терпеливо подпирал стену у двери, за которой скрылся мальчик. Во дворе разгоралось все больше костров, стража на стенах крепости была удвоена. Хирам наблюдал это оживление, думая о том, в какое положение попадет Патрик, когда узнает новости, но наконец Джинни появилась на пороге.

Она встала, уперев руки в бока, и сурово оглядела двор. Заметив Хирама, Джинни поспешила к нему.

Хирам снял шапку и вежливо поклонился. Хотя его послали, чтобы узнать о Марсали и передать ей новости о сестре, Хирам появился бы в Эберни в любом случае: он очень хотел снова увидеть Джинни.

Но ни ее вид, ни ее обращение не могли бы подбодрить робкого влюбленного.

— Убирайся отсюда, — сказала Джинни. — От тебя одни неприятности.

— Здесь говорят, что на вас напали Сазерленды, — ответил он, понимая, чем вызван ее гнев, — но это не правда.

— На них были пледы Сазерлендов, — упрямо сказала Джинни. — И они называли по имени молодого графа.

— Это был не Патрик, могу тебе поклясться. Он делает все, чтобы удержать отца от нападения, хотя это очень непросто и старый лэрд зол на него.

Джинни недоверчиво посмотрела на Хирама и наконец, сдаваясь, проворчала:

— Ганн обвиняет Грегора Сазерленда в убийстве сестры. Уже не осталось ни одного человека, кто бы этого не слышал.

Хирам переступил с ноги на ногу.

— Патрик послал меня, чтобы узнать, как поживает леди Марсали.

Джинни нахмурилась.

— Она почти ничего не ест. И до смерти беспокоится. Теперь на нее еще больше будут наседать с этим браком. Им нужен Синклер. Ганны не могут одни воевать с Сазерлендами.

— А она не может убежать отсюда?

— Этого она ни за что не сделает, — твердо сказала Джинни. — Даже если могла бы. Она считает, что это может привести к войне.

Хирам озадаченно покачал головой.

— Теперь войны уже не избежать.

— Я поговорю с ней, — сказала Джинни. — Скажу ей, что ты приезжал, но ты не можешь здесь оставаться. Это слишком опасно.

— Говорят, что она заперта в своей комнате?

— Да.

— А у кого ключ?

— У Дункана Ганна. Он главный в доме, подчиняется только старому лэрду и Гэвину.

— А ты могла бы взять у него ключ от комнаты леди Марсали?

Джинни посмотрела на него с раздражением.

— Ты что, спятил? Он носит все ключи с собой. Тот, кто несет Марсали еду, должен просить, чтобы он отпер дверь.

Хирам не стал продолжать расспросы на эту тему: теперь он знал все, что хотел знать. Вернее, все, что хотел знать Патрик.

— Ты должен ехать, пока тебя никто не узнал, — сказала Джинни. — Это опасно для Марсали. И для тебя. Уезжай, пока на ночь не закрыли ворота.

От того, что в ее словах, а главное, в тоне он услышал беспокойство и заботу не только о Марсали, но и о нем самом, Хирам расплылся в улыбке.

— До встречи, любимая, — выпалил он, не думая.

Ее глаза расширились от удивления, но Хирам и сам не ожидал от себя такой откровенности: смущение и застенчивость всегда сковывали его язык в обращении с женщинами, но с Джинни он чувствовал себя так, словно знал ее давным-давно.

Джинни неожиданно смутилась и, молча повернувшись, направилась в дом.

— Патрик хотел, чтобы ты сказала своей леди, что ее сестра в безопасности, в Лоуленде, — поспешно добавил Хирам. — Здорова и счастлива, я сам могу подтвердить.

— Я все передам. А теперь уезжай.

Джинни поспешила в дом. Проводив ее взглядом, Хирам не мешкая пошел к конюшне.

Неторопливо выведя своего коня из стойла, Хирам сел на него и спокойно выехал со двора. Когда он отъехал на достаточное расстояние и его больше не могли видеть с крепостных стен, он пришпорил коня. Патрик с волнением ждал вестей из Эберни. И Хирам спешил, хотя меньше всего хотел бы огорчать друга такими тревожными новостями.

* * *

Хотя прошло уже два дня после нападения, люди Ганнов продолжали стекаться в Эберни.

Патрик поглубже надвинул шляпу на лицо. Надеясь, что его маскировка не подведет, он прошел в ворота с толпой мужчин, женщин и детей, ищущих защиты за стенами крепости. Отросшая борода закрывала почти все лицо, на остальную часть Патрик не пожалел грязи. Краска помогла «поседеть» его волосам. При ходьбе Патрик хромал и тяжело опирался на палку. На нем был плед Макдугалов. Он надеялся, что никто не захочет познакомиться поближе с таким грязным стариком.

Осторожно осмотревшись, Патрик увидел в точности ту картину, которую уже описывал ему Хирам. Толпы людей, кипящие гневом и страхом. При виде этого ему было трудно сохранять невозмутимость. Его сжигала изнутри ненависть к тому, кто затеял все это — кто бы он ни был.

Хирам хотел поехать с Патриком, но молодой граф решил, что присутствие друга только увеличит опасность. Патрик знал замок Эберни очень хорошо, может быть, даже лучше, чем собственный замок. Ему был знаком здесь каждый уголок, каждая щель. Он знал все тайники и все выходы. Он мог ориентироваться здесь гораздо быстрее Хирама, который с трудом согласился исполнить просьбу, а вернее, приказ и ждал, держа наготове трех лошадей, в лесу, около мили отсюда.

Устало перебросив котомку с одного плеча на другое, Патрик похромал по двору. Согнувшись в три погибели, он двигался так, словно каждый шаг давался ему с трудом, хотя на самом деле его котомка совсем не была тяжелой: он нес в ней только две фляги вина, моток веревки и плед. Ничего особенного, по крайней мере на первый взгляд: никто бы не догадался, что в вино одной из фляг добавлено сильное снотворное.

Он должен забрать отсюда Марсали. Хирам сказал, что она сидит взаперти в своей комнате на хлебе и воде, и Патрик считал, что ее свадьба с Эдвардом Синклером только вопрос времени. В Бринэйре он сможет защитить ее, а присутствие Марсали в их замке защитит его клан от нападения Ганнов. Дональд Ганн не станет намеренно подвергать опасности свою дочь.

Патрик не хотел замечать противоречия между двумя своими целями и надеялся, что Марсали поймет его и согласится на этот план.

Неужели она поверила в нападение Сазерлендов? Нет, она не могла в это поверить. Марсали открыла ему свое сердце, он верил, что все его мечты были не напрасны: она достойна его любви. В тот момент, когда Патрик снова увидел ее, он понял, что не сможет от нее отказаться и что их жизни нераздельно связаны.

Поэтому для него было так же невозможно оставить Марсали в заточении, как и перестать дышать. Он увезет ее из Эберни, хочет она этого или нет.

Но лучше бы она захотела.

Патрик знал, что главная проблема в отношениях с Марсали — это ее преданность своему клану. Марсали трудно оставить своих людей в тот момент, когда они особенно нуждаются в ней. И девушка также не захочет оставить отца и брата в этот тяжелый час. Патрик уважал ее убеждения. Но нельзя было пренебрегать и здравым смыслом.

Что ж, он подумает о том, как добиться ее прощения, позже, когда она окажется в безопасности.

Точно так же он пока старался не думать о том, что скажет отец, когда он привезет домой невесту из клана Ганнов. По крайней мере, подумал Патрик, выгнать его отец не сможет. Болезнь не позволит Грегору Сазерленду встать во главе отрядов своего клана, и ему нужен старший сын, испытанный в боях воин.

Патрик прошел в центральный зал и устроился в темном углу, еще глубже надвинув шляпу на глаза. Только Гэвин мог бы узнать его в таком виде: они вместе жили, играли и учились почти восемь лет. Гэвин был его лучшим другом, а теперь считает Патрика своим врагом.

Стемнело, и ворота закрыли. Теперь Патрик оказался в ловушке, если только он не добудет ключи от комнаты Марсали и от решетки водостока, который проходил под замком. А чтобы достать ключи, ему необходимо найти Дункана Ганна.

Патрик прекрасно помнил двоюродного брата Марсали. Мощный, коренастый Дункан был на добрых два десятка лет старше самого Патрика, но он с честью мог скрестить меч с любым из самых сильных воинов. Несмотря на свою доброту, Дункан был опытным военачальником, быстрым и решительным. Его комната находилась около оружейной.

«Да, — с иронией думал Патрик, — надо всего лишь перехитрить охрану, проникнуть в замок, прорваться в комнату Дункана и найти ключи — и сделать все это так, чтобы никто ничего не заподозрил. А потом просто похитить Марсали».

Стук копыт отвлек его от размышлений. Из-под низко надвинутой на брови шляпы Патрик увидел Гэвина и других конников, вернувшихся в крепость через подземный ход. Оставаясь в тени, он наблюдал, как всадники спешивались и ставили лошадей в стойла.

Из их разговоров стало ясно, что они не обнаружили никаких следов ни напавшего на них отряда, ни Быстрого Гарри, однако захватили скот Сазерлендов вместо украденного у них. Патрик с трудом сдержал проклятье. Эта потеря подтолкнет отца к решительным действиям. И чем, черт побери, все это может кончиться?

Наконец последние конники привязали лошадей и прошли в замок, где для них был приготовлен ужин. Патрик надеялся, что усталость и вино сделают свое дело — их сон будет крепким.

Несколько слуг прошли по двору, раздавая еду. Патрик закрыл глаза и притворился спящим. Один из слуг толкнул ногой грязного старика, и Патрику стоило больших усилий остаться неподвижным. Другой пожалел его:

— Оставь старика в покое. Я видел, как он пришел: он едва тащился.

Патрик услышал звук удаляющихся по утоптанной земле шагов.

Шли часы. Голоса становились тише, вместо разговоров слышался храп. Патрик посмотрел на небо: ярко светила луна. Он решил, что время уже за полночь. Костры догорали, тут и там вспыхивали угли, и от их неяркого света вокруг становилось еще темнее.

Патрик осторожно поднялся, опираясь на палку. Двое часовых в пледах Ганнов стояли в дверях замка. Патрик закашлялся, подходя к ним, достал из котомки флягу с вином, в котором не было снотворного, и отпил большой глоток.

Оба часовых немедленно почувствовали сильную жажду.

— Что тебе надо в замке? — спросил один.

Патрик протянул ему флягу, продолжая с надеждой смотреть на дверь.

— Мне бы чего-нибудь поесть, — сказал он как мог более жалобно. — Я думал, может быть, смогу там что-то найти?

— Еду раздавали раньше, — ответил часовой, отпив из фляги и передав ее товарищу.

Патрик потер лоб рукой.

— Наверное, я спал. Я пришел издалека. Мне сказали, что я смогу здесь переночевать.

— Да, — сказал второй часовой, — раньше в Эберни всякий мог найти приют, но сейчас времена переменились.

Его напарник подозрительно посмотрел на Патрика, затем на флягу.

— Хорошее вино.

— Можете оставить его себе. Я только есть хочу.

— Давай пропустим его, — сказал первый часовой. — Ты же знаешь, какое у Джинни доброе сердце, а он, похоже, из Макдугалов.

— Ты Макдугал?

— Да, — подтвердил Патрик.

— А ты знаешь Джинни Макдугал?

— Нет, но я про нее слышал.

Часовые посмотрели друг на друга, затем один из них сказал:

— На кухне точно найдется хлеб. Иди через холл, потом по коридору, кухня слева. Там кто-нибудь тебя накормит.

Патрик слегка поклонился.

— Спасибо вам, добрые люди.

Он поспешил в холл, постукивая своей палкой по неровному каменному полу.

В коридоре никого не было, двустворчатые двери в большой холл закрыты. Это место для него полно воспоминаний. Здесь он когда-то был счастлив. Счастлив, как никогда больше в своей жизни.

Но сейчас нет времени для воспоминаний, нужно действовать, и действовать как можно быстрее. Патрик направился к лестнице, стараясь держаться в тени. Когда он поднялся на второй этаж, сверху послышались шаги и голоса. Патрик кинулся в темный коридор и прижался к стене, стараясь не дышать.

— Отец, ты же не можешь и дальше держать ее взаперти. — Это был голос Гэвина. — Она весь день и весь вечер ухаживала за ранеными. Она им нужна.

— Джинни и другие женщины вполне смогут ее заменить. — Голос лэрда был резким. — Сейчас нам нужен этот брак еще больше, чем когда-либо. Она должна отбросить свои глупые мечты и рассуждать здраво.

— Марсали не верит Эдварду Синклеру, и я тоже не могу сказать, что верю ему, — спокойно возразил отцу Гэвин. — Синклеры никогда не были нашими друзьями. Они никому никогда не помогали, всегда были себе на уме.

— Она не возражала против того, первого брака, который я планировал для нее, — обвиняющим тоном заявил Дональд Ганн.

— Она считала, что Патрик — благородный человек, — терпеливо объяснил Гэвин. — Марсали никогда не нравился Синклер, и она не делала из этого секрета. А ты знаешь, как может быть упряма Марсали.

— Кровь Христова, она меня просто погубит! Как ты думаешь, Гэвин, она все еще мечтает об этом негодяе? Дьявольское семя! Клянусь господом, она сделает, как я хочу, даже если мне придется лишить ее всего, и этих проклятых зверей тоже.

Последовало короткое молчание. Патрик слышал лишь потрескивание пламени свечи. Он еще теснее вжался в стену.

Наконец лэрд снова заговорил. Теперь они были совсем рядом с Патриком, всего в нескольких футах.

— Я думал, ты одобряешь союз с Синклером.

— Я не понимал, насколько сильны чувства Марсали, — сказал Гэвин. — И не знал, что ты пригрозил, будто выдашь за Синклера Сесили, если она не согласится на этот брак.

В голосе Гэвина слышался едва сдерживаемый гнев.

— Сесили ведь еще совсем ребенок! — добавил он с возмущением.

— Многие девушки выходят замуж в ее возрасте, — равнодушно возразил отец. — А Марсали открыто выступила против меня, спрятав сестру. Я поверить не могу, что она решилась на такое.

— Да, она это сделала, — согласился Гэвин, — но она считала, что у нее есть для этого основания.

Дональд разгневался еще больше:

— Ты сам, видно, хочешь, чтобы она вышла за этого сазерлендского щенка! За человека, который нападает на наши земли!

Патрик не слышал ответа Гэвина, так как отец и сын продолжали спускаться и их голоса становились все слабее. Сколько же у него времени до того, как они вернутся в свои комнаты? Патрик мог только надеяться, что Дункан уже спит.

Тихо пройдя по коридору, он нашел нужную дверь и немного постоял, прислушиваясь к звукам внутри. Ничего не услышав, осторожно толкнул дверь и, проскользнув в комнату, так же мягко и осторожно закрыл ее за собой, чтобы свет из коридора не попал внутрь и не выдал его присутствия. Пока глаза привыкали к темноте, вынул кинжал из-за пояса. Он был готов на все, чтобы спасти Марсали.

Наконец он начал различать предметы и увидел на кровати очертания тела спящего Дункана. Оставалось надеяться, что он выпил достаточно и не проснется в неподходящую минуту.

Теперь Патрику хотелось, чтобы в комнате было хоть немного светлее, но пришлось довольствоваться бледным светом луны. Он осмотрелся и заметил на столе странный предмет не правильной формы. Через секунду в его руках оказалась связка ключей. Крепко прижимая ключи, чтобы они не зазвенели, Патрик осторожно двинулся к двери.

С кровати послышался неожиданно громкий храп. Патрик застыл, не осмеливаясь дышать, и не шевелился до тех пор, пока дыхание хозяина комнаты снова не стало ровным. Благодарение господу — если только можно предположить, что господь может покровительствовать воровству. Патрик чуть-чуть приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Никого. Выйдя из комнаты, Патрик осторожно закрыл дверь и остановился у порога.

Уже через час, самое большее через два они с Марсали будут далеко отсюда — вместе. Господи, сделай так, чтобы она согласилась!

Продолжая внимательно прислушиваться, Патрик со всеми предосторожностями поднялся на третий этаж. На площадке он мгновение колебался, затем направился по коридору к комнате Марсали. Только бы она занимала ту же комнату, что и в детстве!

Свечи на стенах коридора чадили и мигали. При их неверном свете Патрик осмотрел связку ключей. Ключей было пять, два из них — особенно массивные. Эти скорее всего от оружейной комнаты или от огромной железной двери, ведущей во внутренний двор. Ключ от комнаты Марсали надо искать среди трех других.

Патрик попробовал первый ключ, вздрогнул от громкого скрипа, который при этом послышался, но дверь не открылась. Второй ключ легко вошел в замок и без усилия повернулся.

Марсали стояла у окна, ее стройная фигурка, казалось, была окутана лунным светом. Она не услышала, как открылась дверь, но повернулась, и Патрик мгновенно понял, что девушка увидела его.

Марсали замерла на мгновение и приоткрыла рот, но, прежде чем она успела вскрикнуть от удивления, Патрик уже оказался рядом с ней и приложил палец к ее губам.

— Тише, — прошептал он и, целуя, заставил молчать.