Пролог

Сердце Хардинга разрывалось от боли.

Его пальцы нащупали холодную сталь винтовки, лежащей на переднем сиденье. Еще пять минут. Еще пять минут, и он увидит свою жену.

Жену и ее любовника.

Длинный резкий гудок ворвался в его мысли, вернув к реальности. Хардинг посмотрел на дорогу. Проклятие, он выехал на разделительную полосу, и теперь прямо на него летел многотонный грузовик.

На долю секунды ему захотелось оставаться на месте. Душу отравлял яд предательства, вкус которого он почувствовал за этот день дважды. Утром Хардинг поехал в банк за зарплатой для работников ранчо, предпочитавших наличные. Денег, которые должны были поступить на счет неделю назад и которые помогли бы семье продержаться осень и зиму, не было и в помине. Его брат Хэд не внес их. Более того, счет был абсолютно пуст.

Сначала Хардинг кинулся в домик для гостей, который временно занимал Хэд. Он хотел услышать объяснения брата. Но Хэда не было, и все внутри было перевернуто вверх дном, как будто домик покидали в большой спешке. Хардинг постоял в спальне, глядя на выдвинутые ящики комода и зияющий пустотой шкаф. Затем он направился в главный дом, где жил с женой. Ему нужно было выпить, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок. Слава богу, в гостиной не было никого из многочисленных членов семьи.

Хардинг тихо поднялся по лестнице в их с Лори комнату. Он остановился в недоумении, увидев чемодан возле двери. После секундного замешательства он собрался войти, но услышал голос Лори:

— Да, милый. Нет, он уехал в город. Возможно, заедет куда-нибудь выпить. Я буду в домике на берегу через полчаса.

Хардинг отпрянул от двери. Ему захотелось ворваться в комнату и застать ее врасплох. Но он должен был увидеть того, с кем она собиралась встретиться. Хотя в глубине души он знал, кто это. Знал и боялся поверить.

Однако ему требовались доказательства, без которых обвинить брата было невозможно.

Домик на берегу! Должно быть, она имела в виду домик на берегу Оук-Крик. Будь они оба прокляты!

Хардинг выбежал во двор и сел в машину. Он объехал конюшню, чтобы жена его не заметила. Из своего укрытия он услышал, как заурчал мотор ее маленького спортивного автомобиля. Подождав немного, Хардинг выехал на дорогу вслед за ней. Ему не нужно было держаться близко за ее машиной, ведь он точно знал, куда она направляется.

Водитель грузовика вновь отчаянно просигналил. В последнюю секунду Хардинг свернул вправо, и огромная махина проехала в нескольких дюймах от его машины. Вырулив на обочину, Хардинг остановился, чтобы перевести дыхание. Он молился, чтобы Хэда не было на берегу Оук-Крик, потому что иначе ему придется убить собственного брата.

Хардинг подумал о маленьком красном авто с откидным верхом, на котором уехала его жена. Она очень любила эту машину и сейчас мчалась в ней на свидание к любовнику. Возможно, они задумали воспользоваться ею для побега. Ведь в распоряжении Хэда был лишь старый полуразвалившийся пикап, если, конечно, он не купил новую машину на украденные у семьи деньги.

Хардинг мысленно представил себе яркий кабриолет Лори. Еще одно доказательство ее эгоизма и безрассудных трат. Но он любил ее и выполнял любой каприз, даже если тот стоил ему последнего цента.

Однако Лори и этого было мало. Хардинг терпеливо выслушивал ее бесконечные жалобы, старался не замечать внезапных исчезновений и слишком очевидной лжи, потому что находился во власти ее красоты, ее необузданной страсти, которая хоть иногда обращалась на него. Он не решался выяснять отношения, опасаясь взрывного темперамента жены. Кроме того, его неотступно преследовал страх, что однажды Лори его бросит.

Конечно, он знал, что в ранней юности Лори и Хэда связывали наивные детские чувства. Но когда Хэд со своим братом-близнецом отправился на войну в Европу, ничего не сказав Лори, она была уязвлена и рассержена. Хэд ни разу не написал ей. Казалось, ему было все равно, останется ли она его девушкой.

Обида заставила Лори обратить внимание на Хардинга. Только после свадьбы он понял, что Лори больше привлекала идея носить фамилию Клементс, а не быть его женой. Однако он как мог пытался сыграть на этой ее слабости. Он любил ее долгие годы и старался дать ей все, что могло сделать ее счастливой и не жалеть о своем выборе.

Хардинг считал, что ему это удалось, когда с войны вернулся Хэд, озлобленный на весь мир. И Лори словно забыла о муже, не сводя глаз с бывшего возлюбленного.

Хардинг старался не замечать ее откровенных взглядов. В его глазах Хэд был героем. Тому нелегко пришлось в Европе, он стал свидетелем гибели брата-близнеца. Он имел право на легкий флирт, чтобы отвлечься от тяжелых воспоминаний. Однако Хардинг считал брата не способным на предательство.

Что ж, он поплатился за свою доверчивость. Война неузнаваемо изменила Хэда. Ему больше не было дела ни до кого, кроме себя. Весь прошлый год он, вторя Лори, жаловался на недостаток средств. Он хотел продать свою долю на ранчо и заняться нефтяным бизнесом с армейским приятелем. Но ни у кого из семьи не было достаточно денег, чтобы выплатить Хэду причитающуюся ему сумму.

Очевидно, он нашел способ получить и деньги, и жену Хардинга.

Ярость вновь заклокотала в нем. Их было шестеро: пять братьев, имена которых начинались на X, и сестра Сара. Они спорили, ссорились, боролись друг с другом, но всегда хранили верность ранчо Клементсов и семье.

Хардинг вновь выехал на дорогу. С каждой пройденной милей умирала частичка его сердца. Время от времени он проводил рукой по лежащему на соседнем сиденье ружью и делал большой глоток виски из бутылки, оставленной в машине несколько дней назад. Алкоголь обжигал горло и желудок, но он упрямо пил еще и еще, словно пытался набраться смелости совершить то, что задумал. Смелость была ему необходима, чтобы повстречаться с братом и женой.

Шоссе сузилось, и он свернул на узкую проселочную дорогу, ведущую к каньону. Стояла осень, листья на деревьях горели кармином и золотом с налетом ржавчины. Хардинг всегда любил осень, но сегодня он ненавидел это великолепие природы, которое делало его трагедию еще острее.

Он припарковал машину невдалеке от домика на берегу и вытащил ружье. Река, казалось, насмехалась над ним, с веселым журчанием сбегая по скале в небольшой пруд, где Хардинг с братьями когда-то купались голышом. Воспоминания обрушились на него, словно деревья, сраженные молнией.

Хардинг приблизился к невысокому маленькому домику. Перед ним стояли две машины — спортивный кабриолет Лори и грузовик Хэда. Дверь в домик была открыта, как и дверца одной из машин.

Домик утопал в зелени дубов и кленов. Однако Хардинг не замечал этого. Взгляд его был прикован к брату, появившемуся на пороге с чемоданом в руках.

Увидев Хардинга, Хэд остановился. Увидев ружье, он заметно напрягся.

— Дорогой, — раздался голос Лори из глубины дома.

Вспышка ярости ослепила Хардинга, глаза заволокло туманом.

— Куда-то собрался, Хэд? — он старался говорить небрежно, но голос плохо слушался его.

Хэд молча смотрел на него.

— Где деньги за проданный скот?

Взгляд Хэда скользнул к чемодану, который он сжимал в руке, затем вновь остановился на брате.

— Я взял их в счет моей доли ранчо, — с вызовом сказал он. — Меня уже мутит от вида коров.

— Нам нужны эти деньги.

— Мне тоже, — бросил Хэд. — В любом случае их уже нет. Я купил акции на предъявителя в «Офшор Дриллинг» в обмен на совладение фирмой.

Из дома вышла Лори. Ее глаза расширились от удивления при виде обоих братьев. Она встала рядом с Хэдом.

Хардинг сдержал себя, чтобы не броситься на брата, не разорвать его в клочья. Вместо этого он спросил тоном, который, он надеялся, звучал спокойно и хладнокровно:

— Где эти акции? Я хочу вернуть деньги.

Хэд пожал плечами:

— Поздно. Сделка состоялась вчера.

— Я могу засадить тебя за решетку.

— Можешь, но не осмелишься. Семья этого не допустит. Кроме того, я лишь одолжил эти деньги, причем на выгодных для Клементсов условиях. Когда-нибудь эти акции будут стоить миллионы.

— Черта с два! Эта компания обанкротится, как и все предыдущие, куда ты имел глупость вложить деньги.

— На этот раз нет, — возразил Хэд. — Они уверены, что нашли нефть. Нам нужны были деньги на буровую установку.

— Где акции? — прервал его Хардинг.

— В надежном месте. Я не собираюсь раньше времени говорить тебе, где они. Но я пришлю тебе указания в книге, которую мы оба хорошо знаем. Когда наступит время. Сейчас, возможно, акции не стоят ничего, но через каких-нибудь пять лет за них можно будет получить миллионы. Однажды они с лихвой вернут деньги, которые я… одолжил на время. Это я обещаю.

— Твои обещания не стоят ни цента. Ты обокрал семью, прекрасно зная, как мы нуждаемся в этих деньгах. — Взгляд Хардинга остановился на Лори. — Ты обокрал меня.

Хэд пожал плечами:

— Ты о Лори? Ты знал, что она любит меня, когда женился на ней. Для нее ты был лишь временной заменой. — Он обнял Лори и отступил назад в дом. — Возьми вещи, детка. Нам пора.

Безразличие в его голосе привело Хардинга в ярость. Он последовал за ними, перекладывая ружье с плеча в ладони.

Хэд по-прежнему не обращал внимания на брата. Одна его рука обвивала талию Лори, другой он взялся за ручку чемодана.

Лори, казалось, немного смутилась, однако она ничего не сказала и взяла небольшой саквояж, как велел Хэд. Хар-динг смотрел, как они направились к двери, и кровь бросилась ему в голову. Он шагнул им наперерез и загородил выход.

— Что бы ни было в этом саквояже, ты не возьмешь его, и ее ты не увезешь, — сказал он.

— Не будь идиотом, Хардинг. Она никогда не любила тебя.

Хардинг впился глазами в Лори. Она была так прекрасна, так страстна… и так коварна. Ее белокурые волосы свободно струились по плечам, в бездонных синих глазах не было и тени привязанности к нему, а лишь нетерпеливо-раздраженное выражение, какое бывает у человека, желающего отмахнуться от назойливой мухи.

Хардинг почувствовал, что ему не хватает воздуха. Сердце билось так сильно, что стук его, казалось, слышали эти двое, стоявшие перед ним.

— Это правда, Лори?

«Пожалуйста, скажи „нет“, — молился он. — Скажи „нет“.

— Не глупи, Хардинг, — ответила Лори. — И не задавай вопросов, ответов на которые не хочешь услышать.

— Будь ты проклята! — воскликнул он и наставил на Лори ружье.

Хэд придвинулся ближе к ней.

— Не беспокойся, Хэд. Он ничего не сделает, — с оттенком презрения сказала Лори. — Ружье не заряжено.

В глазах у Хардинга потемнело, от унижения и ненависти он начал задыхаться. Сделав шаг вперед, он инстинктивно положил палец на курок.

Хэд кинулся на брата, чтобы отобрать ружье. Оно выскользнуло у Хардинга из рук, и одновременно раздался выстрел, зловещим эхом отраженный от стен комнаты. Страшный звук продолжал звенеть в ушах Хардинга, а глаза отказывались поверить в реальность происходящего — Хэд медленно оседал на пол, а на его рубашке расползалось алое пятно.

Хардинг склонился над братом.

— Хэд, — позвал он, — я не хотел. О боже… Я не хотел…

Губы Хэда зашевелились, но Хардинг не мог разобрать слов. Он наклонился ниже.

— Акций… спрятаны… книга… в саквоя… — Обессилев, Хэд застонал. Его зрачки застыли и потускнели.

Лори бросилась к телу Хэда, затем повернулась к Хардингу:

— Ты убил его! Ты заплатишь за это! Я сделаю все, чтобы тебя посадили на электрический стул! — Она забилась в истерике.

Хардинг с трудом оторвал ее от тела брата и оттолкнул. Толчок оказался сильнее, чем он ожидал. Лори отлетела в другой угол комнаты и, падая, ударилась головой о кирпичную кладку камина. Из раны на виске заструилась кровь.

Хардинг тяжело поднялся, с ужасом оглядываясь вокруг, на картину смерти, причиной которой он стал. Его сознание отказывалось признать реальность случившегося. Бог свидетель, он действительно хотел убить брата. И Лори тоже. Но, уже подняв на них оружие, он потерял решимость. Если бы Хэд не выхватил у него ружье…

Но он это сделал. А Лори…

Боже, помоги мне, шептал Хардинг. Он вновь опустился на пол. Его мутило. Он убил их обоих. Он поступил, как библейский Каин, и будет проклят навеки.

Взгляд Хардинга вернулся к лежащей на полу мертвой Лори. Она была права. Его осудят за убийство и посадят на электрический стул или бросят за решетку пожизненно, что еще хуже смерти.

Он с тоской подумал о том, что всегда любил свободу, ранчо, стремительные прогулки верхом, охоту, походы в горы. И вместо всего этого теперь его ждет тюрьма.

Но ужаснее перспективы оказаться за решеткой было предстоящее объяснение с семьей, родителями, обожаемой сестрой. Хардинг закрыл лицо ладонями и застонал.

«Никто не знает, что я здесь», — внезапно подумал он.

Он потянулся к саквояжу и заглянул в него. Внутри лежал какой-то пакет и деньги. Не вся выручка за скот, но их вполне хватило бы, чтобы исчезнуть. Эти деньги Хэд и Лори приберегли для себя. Глаза Хардинга наполнились слезами. Он никогда раньше не плакал, даже когда из Европы пришло известие о гибели Хью во время операции в Нормандии.

Хардинг постарался взять себя в руки. Сейчас не время предаваться отчаянию. Он взял саквояж, окинул прощальным взглядом тела двух самых дорогих ему людей и выбежал из дома к машине. Заведя двигатель, он утопил педаль газа. Поднимая клубы пыли, он мчался по извилистой проселочной дороге, пока не выехал на шоссе и не свернул в сторону Нью-Мексико.

Глава 1

Атланта, штат Джорджия

1999

Тревога закралась в душу Джесси, когда она подъехала к своему маленькому кирпичному дому. Шторы на окнах были задернуты.

Она могла поклясться, что, уходя, раздвинула шторы. Она всегда так делала, чтобы ее любимец — лохматый пес Бен — мог обозревать окрестности в ожидании ее прихода.

Однако сейчас Бена тоже не было видно, хотя обычно, едва заслышав шум колес ее машины, он начинал нетерпеливо метаться по подоконнику в радостном ожидании хозяйки. Здесь что-то было не так.

Джесси поспешно вышла из машины, держа наготове ключи, и почти побежала к двери. Она повернула ручку, и дверь легко подалась. Она была не заперта.

Джесси никогда не забывала закрыть дверь. Никогда. Она также редко заезжала домой на ленч. Обычно ее книжный магазин, расположенный на территории университетского городка, в эти часы бывал переполнен. Но недавно она и ее партнер Сол нашли помощника-студента, толкового и надежного, которому можно было доверить магазин на пару часов. Домашний ленч и прогулка с Беном в прекрасный день была для Джесси роскошью, которую с недавних пор она смогла себе позволить.

Но сейчас у Джесси мороз прошел по коже. В доме кто-то побывал. Еще более пугающим было отсутствие привычного приветственного тявканья, которым Бен всегда встречал свою хозяйку с порога.

Джесси с трудом подавила в себе желание убежать. Она не могла оставить Бена. А вдруг он ранен?

Нужно было позвонить в полицию, хотя взломщик, кто бы он ни был, наверняка уже давно исчез. Пытаясь унять бешено бьющееся сердце, Джесси толкнула дверь в дом и сразу увидела темную фигуру в маске, закрывающей лицо. Она едва успела заметить, что взломщик высок, как он кинулся к двери, сбив ее с ног. Джесси инстинктивно вскинула руку и вцепилась в его одежду. Злоумышленник резко обернулся, одной рукой схватил ее за запястье, другой ударил по лицу и, вырвавшись, скрылся.

Немного придя в себя, Джесси встала и позвала собаку. В глубине дома послышался жалобный вой. Определив, что ее любимец в ванной, Джесси поспешила туда и распахнула дверь.

— Что случилось, Бен?

Пес залаял при виде хозяйки и, прихрамывая, устремился к ней. Джесси порывисто прижала его к себе. Это беспородное лохматое существо было бесконечно дорого ей.

С собакой, похоже, все было в порядке. Но после пережитого страха ему требовались внимание и ласка.

Скула все еще ныла от удара, и Джесси, поморщившись, потерла ее. Она осмотрелась. По ее дому словно прошелся ураган. Вещи были разбросаны, одна из фарфоровых лошадок, составлявших гордость ее коллекции, разбита. Вероятно, грабитель смахнул ее с полки в поисках драгоценностей. Джесси собирала свою коллекцию в течение последних восьми лет и дорожила каждой фигуркой изящных и грациозных животных. Наклонившись, она подобрала осколки фарфора. Вор разбил одну из ее любимых статуэток.

Однако у нее не было времени сокрушаться о потере. Джесси позвонила в полицию и до ее приезда как могла успокаивала все еще дрожавшего Бена. Она и сама содрогалась, вспоминая о случившемся. Вместе с фарфоровой лошадкой вдребезги разбилось и чувство безопасности и защищенности в собственном доме.

По полу были разбросаны книги. Джесси хотела собрать их, однако не решилась ничего трогать до приезда полицейских.

По крайней мере, ее коллекция, за исключением одного экземпляра, осталась невредимой, как и цветущие растения, изобиловавшие в доме и придававшие ему уют.

Джесси позвонила Робу в книжный магазин.

— Я задержусь. Если тебе пора будет уходить на занятия, просто запри дверь, — сообщила она помощнику, не желая углубляться в подробности. К собственному удивлению, ее голос звучал нормально, даже обыденно, ничем не выдавая пережитых эмоций.

Джесси вышла на крыльцо. Тихая улочка выглядела мирной и безмятежной, как всегда. Расположенная поблизости от университета, она была застроена в тридцатые-сороковые годы преимущественно небольшими коттеджами, обрамленными утопающими в цветах и зелени садиками. Дома словно сошли с картинки, и Джесси они нравились гораздо больше современных зданий, которые, по ее мнению, были лишены индивидуальности.

Азалии в садах уже отцвели, уступив место другим цветам. Каждый сад радовал глаз многоцветием красок, включая ее собственный, где Джесси собрала лилии, бегонии, незабудки. Она посадила даже магнолию.

Свой дом с садом — это было все, о чем она мечтала с детства. Когда Джесси обзавелась и тем и другим, жилище стало средоточием ее мира, ее убежищем от всех невзгод. А теперь в ее мир грубо вторглись, разрушив иллюзию защищенности. Вздохнув, Джесси вернулась в дом.

Казалось, прошла вечность, прежде чем раздался звонок в дверь — нетерпеливый и властный, непохожий на звонок случайного посетителя. Джесси напряглась и тут же отругала себя — до каких пор она будет вздрагивать, услышав громкий звук? Она-то считала, что навсегда избавилась от прежних страхов.

Джесси потрепала по голове Бена, хотя ей и самой не помешали бы ободряющие слова. Пес с виноватым видом сел подле нее, поджав хвост, словно извиняясь за то, что оказался плохим сторожевым псом.

Приехала полиция. Джесси открыла дверь.

Джесси села за письменный стол в книжном магазине и начала разбирать почту, которую захватила с собой из почтового ящика, уходя из дома после крайне неприятного визита полиции. Она все еще была вне себя от негодования.

Она впервые была рада, что осталась одна в магазине, который стал ее вторым домом. Когда она пришла, Роба уже не было, а Сол уехал в одну из своих исследовательских поездок. Джесси оглядела заваленное книгами помещение, ожидая появления знакомого чувства удовлетворения. Книги занимали каждый дюйм полок, а от коробок с последними приобретениями, стоявших на полу, некуда было деваться. Джесси не могла пропустить ни одного книжного аукциона в надежде пополнить ассортимент новыми ценными экземплярами.

Магазин «Олд Бук Шоп» специализировался на букинистической литературе. В нем царили запахи кожи; старой бумаги и особой книжной пыли, и даже запах пыли доставлял ей удовольствие. Книги, чье очарование не увядало многие годы и даже столетия, олицетворяя собой прочность и стабильность. В магазине Джесси редко чувствовала себя одинокой, ведь здесь были книги ее детства и юности. Эти книги были ей ближе, чем любой человек в ее жизни.

Но успокаивающее присутствие книг сегодня на нее не действовало. Наклонившись, Джесси погладила Бена. Пес вздрогнул от неожиданности, но в следующий момент завилял хвостом. Джесси стало немного легче.

Она вернулась к просмотру почты. Ничего особенного — счета, каталоги, рекламные проспекты.

Из одного из каталогов выпал странного вида конверт. Он не походил на официальный, но Джесси уже попадались рекламные проспекты в подобных конвертах. Джесси скептически повертела конверт в руках, не зная, стоит ли его открывать.

Бен потерся о ее руку, словно почувствовав, что вниманием хозяйки завладело нечто другое. Джесси ласково погладила пса, и он улегся у ее ног.

Она открыла конверт, прочла приглашение, затем еще раз перечитала. Приглашение было адресовано Джессике Клейтон. Ее имя. Ее адрес. По всей вероятности, произошла какая-то нелепая ошибка.

Приглашение на семейное торжество.

На торжество семьи, о которой она никогда прежде не слышала…

Она не нуждалась в напоминании о том, что на всем свете у нее нет ни одного, даже дальнего, родственника.

Сами слова «семейное торжество» вызывали в сознании смутные завораживающие образы, олицетворявшие ее детские мечты. Когда ее отец возвращался в квартиру, которую они снимали в каком-нибудь дешевом районе, весь пропахший виски, или пивом, или недорогим вином, Джесси закрывала глаза и представляла, что у нее есть мать, сестра, любящий дедушка — словом, настоящая семья, которой у нее никогда не было, но о которой она много раз читала в книгах или смотрела в сериалах.

Джесси повертела в руках конверт, не зная, что ей делать. На нем не было обратного адреса, но это было обычно для приглашений такого рода. Но на самом приглашении его тоже не было. Не был указан и номер телефона. Это было неофициальное приглашение, набранное на компьютере, с эмблемой в виде скачущих лошадей вверху листа. И не было никакой просьбы подтвердить свое согласие приехать.

В сущности, это было скорее объявление о торжестве, а не приглашение, и оно было послано человеку, хорошо знающему отправителя, его телефон и адрес. Джесси не могла даже попросить почтальона вернуть письмо, а значит, настоящий адресат никогда не получит его.

Джесси, никогда в жизни не получавшей таких писем, было искренне жаль неизвестную ей женщину, носящую такое же, как у нее, имя. Возможно, другие члены семьи успеют ее предупредить о намечающемся событии, ведь в дружных семьях не теряют друг друга из виду. По крайней мере, так поступают в ее воображаемой идеальной семье.

На миг она представила себе, что приглашение действительно адресовано ей. Но тут же все воспоминания, которые она хотела спрятать в дальний угол сознания, нахлынули на нее, а вместе с ними вернулся страх и чувство незащищенности.

Ее семья всегда состояла из одного отца, в лучшем случае отстраненного, почти чужого, в худшем — мертвецки пьяного. Его образ возник перед ее глазами. Его глаза, полные отчаяния, и бурное возмущение очередным увольнением из-за его пристрастия к алкоголю. Она вспомнила долгие одинокие дни, когда отец пропадал в поисках работы, а она пыталась найти что-нибудь поесть в пустых шкафчиках. Она помнила запах спиртного, исходящий от отца, когда он возвращался поздно вечером, что-то неразборчиво бормоча себе под нос.

И все же она любила отца. Он был уже немолод, когда женился на официантке гораздо младше его. Она оставила их, когда дочери исполнилось два года, и с тех пор никто о ней не слышал. Джесси не пыталась разыскать свою мать. Ее мучила мысль о том, что она была нежеланной для одного из родителей и тяжким бременем — для другого. Джесси не знала, уход ли матери разбил сердце отца, но иногда она видела в его глазах такую неизбывную тоску, что ей становилось страшно. И всякий раз, когда у него появлялось это выражение, он исчезал на несколько дней.

Когда отец в очередной раз терял работу, они в очередной раз переезжали. Штаты сменяли друг друга. Нью-Йорк, Мэриленд, Кентукки, Теннесси. Джесси подросла, она начала расспрашивать отца о матери, но ни разу не получила ответа. Постепенно она свыклась с мыслью, что часть ее прошлого навсегда останется во мраке, и даже отец был скорее тенью, чем живым человеком.

Единственное, что позволяло им держаться на плаву в течение многих лет, — репутация отца. Он был отличным наездником и умел с любой лошадью добиваться хороших результатов. Он понимал их, и животные отвечали ему любовью. Но в конце концов его увольняли, они переезжали туда, где еще один владелец конной фермы был готов дать ему еще один шанс.

Смахнув слезы, Джесси снова взяла в руки приглашение. Она никогда не плакала с той ночи, когда умер отец. Но сегодня… сегодня чаша ее терпения переполнилась.

Даже полицейские отчитали ее, вместо того чтобы сделать что-то полезное, например снять отпечатки пальцев. Она не должна была входить в дом, а сразу вызвать полицию, заподозрив взлом. Бен не вызвал восторга блюстителей порядка, спрятавшись за Джесси и считая себя невидимым.

— Он не очень похож на сторожевую собаку, — скептически заметил один из полицейских.

— Я не собиралась заводить цепного пса, — резко ответила она.

— Не лучше ли избавиться от него, раз от пса все равно нет никакого толку, — предложил другой.

— Я бы лучше избавилась от вас, — Джесси начала терять терпение. — Вы собираетесь делать что-нибудь?

— Составьте список пропавших вещей, — равнодушно сказал полицейский, — и привезите в участок. Потом обратитесь в свою страховую компанию.

— И все?

— И все, — подтвердил он.

— Никаких отпечатков пальцев?

— Послушайте, леди, у нас не хватает людей, чтобы расследовать каждую рядовую кражу.

Однако для нее это не было рядовой кражей. Это было вторжение в ее дом, хотя единственной пропажей была небольшая сумма наличными, которую Джесси на всякий случай хранила в ящике письменного стола.

Ей не было дела до нескольких долларов, которые украл вор. Самой страшной для нее была потеря чувства защищенности.

Джесси повертела в руках приглашение. Этот маленький кусочек картона оживил события, о которых она хотела забыть. В памяти, как моментальные снимки, замелькали картинки из прошлого. Жестокая борьба. Боль. Сжигающий душу стыд. И полные холодного триумфа глаза Миллса, ее кумира. Лицо отца, уволенного два дня спустя. В последний раз, когда она видела его живым.

Она не сказала ему, почему он потерял работу. На этот раз его уволили по ее вине.

Джесси десять лет жила с камнем на сердце.

Она сбежала с той фермы в Кентукки. Она пыталась убежать от смерти отца и предательства человека, которому доверяла. Она нашла спасение в книгах и, наконец, в маленьком, едва ли прибыльном книжном магазинчике на окраине университетского городка.

Проклятье. Это странное приглашение открыло шкатулку с воспоминаниями, которую она, казалось, закрыла навсегда.

Она снова прочитала текст.

«Встреча всех членов семьи Клементс

10 июня 1999 года.

Семейное ранчо Клементс и гостиница «Квест»

Седана, Аризона».

Внизу от руки было написано: «Джессика, пожалуйста, приезжайте. Сара».

Клементс? Она никогда не слышала эту фамилию. Однако приглашение, похоже, послано ей. Джессика…

Она не думала, что ее имя столь распространено. И кто такая Сара?

Решив, что получила приглашение по ошибке, Джесси отложила конверт к стопке счетов и квитанций. У нее слишком много работы, чтобы ломать голову над этой загадкой. Однако, повинуясь смутному порыву, она не выкинула приглашение в мусорную корзину и не порвала его. Оно лежало на ее столе, как горящая метка, напоминающая о ее собственном одиночестве. Возможно, завтра она разыщет номер телефона отправителя и сообщит ему об ошибке. Завтра, когда разворошенные воспоминания немного померкнут.

Выкинув из головы мысли о приглашении, Джесси начала просматривать список книг, присланный по электронной почте университетским преподавателем. Сол, ее партнер и совладелец магазина, активно занимался поиском владельцев раритетных книг, на которых специализировался их магазин. Он научил Джесси общаться с ними и убеждать сотрудничать. Многие стали ее друзьями по переписке, и она мечтала когда-нибудь встретиться с ними лично. По крайней мере, это желание казалось более осуществимым, чем мечта о семье, которой у нее не было.

Наклонившись, Джесси погладила спящего Бена, а затем набрала номер книжного агентства в Лондоне. Пора приниматься за работу.

Седана, штат Аризона

Они собрались в просторной гостиной на ранчо. Воздух в комнате прямо-таки искрился от напряжения.

Росс Маклеод прислонился к стене, наблюдая за собравшимися.

Он мысленно сосчитал голоса, как это делал уже много раз. Сегодня он потерял очередной голос. Если он лишится еще одного, он потеряет все. Росс подавил рвущееся наружу негодование. Он не был связан с Клементсами узами крови и мог предложить им лишь свои знания.

Из детей Холла и Мэри Луизы Клементс в живых осталось лишь двое. Саре исполнилось семьдесят шесть, ее брату Холдену девяносто один. Затем следовало второе поколение — Марк, Каллен, Кэтрин, Элизабет, Эндрю и Мелисса. Сейчас эти люди держали судьбу ранчо в своих руках.

Однако братья Марк и Каллен играли главные роли в разыгравшейся драме. Они уговорили своего отца, Холдена, и владельцев двух других долей продать ранчо. Только Сара упорно не желала соглашаться с продажей.

— Как, черт возьми, можно было послать это приглашение? — Марк Клементс мерил гостиную быстрыми шагами. Высокий, стройный, обаятельный, он выглядел настоящим конгрессменом, которым был, и сенатором, которым хотел стать. Марк был союзником Росса до прошлого года, когда ему понадобились деньги на предвыборную кампанию в сенат. Сейчас он стал одним из врагов.

Сара, приемная мать Росса, поморщилась.

— Я знаю, что у нас соглашение, — защищалась она. — Мы должны были подождать, пока Алекс не поговорит с этой женщиной. Но я думала, что он собирался это сделать три дня назад. Я не знала, что его задержат слушания в суде. Я послала приглашение, чтобы она чувствовала себя желанной гостьей.

Марк вздохнул: