ГЛАВА 15

Райс честно пытался развлечься. Он посетил все салуны. Он пересмотрел всех доступных женщин, перещупал их взглядом знатока, вызвав ответные похлопывания ресницами, раздраженные гримаски отвергнутых и нескромные заигрывания. Реддинг пытался польстить себе их нетерпением, но прекрасно знал, что это часть их бизнеса и входит в оплату. Тем не менее соблазнительные атаки проституток на него были более страстными и частыми, чем на других мужчин.

Райс знал, что предпочтение частично объяснялось одеждой. Первую остановку он совершил у галантерейного магазина, хотя и был немало удивлен, отыскав таковой в юной столице Техаса. Реддинг любил хорошую, добротную подогнанную по фигуре одежду, В этой роскоши он никогда себе не отказывал. Ему нравился контраст плотной дорогой черной верхней одежды с мягкими линиями тонкой белой рубашки. В магазине Райс расплачивался монетами, отобранными у мародеров.

Поступая так, Реддинг не испытывал угрызений совести. Когда он получит свои деньги, он сполна вернет долг Сюзанне и Весу. Сейчас респектабельный вид был для него не менее важен, чем украденные лошади тогда. Чтобы убедить банковского служащего предпринять все возможные усилия для перевода денег из Лондона в Остин, он должен выглядеть солидным англичанином. При желании и необходимости Райс был чертовски представителен. Он был неподражаем, разыгрывая высокомерного барона или графа.

Имея в своем арсенале безупречную одежду, стрижку, дорогие духи, Реддинг отправился в самый большой банк города. Бросив лишь один взгляд на высокого, представительного мужчину с надменными чертами лица, клерк мгновенно пропустил Реддинга к управляющему банком. Это был невысокий мужчина средних лет. Жозиах Бейкер лучился желанием оказать Райсу услугу, особенно когда тот представился как лорд Райс Реддинг, а также назвал сумму, которую просил перевести.

— Вы собираетесь обосноваться у нас, лорд..?

— Мистер Реддинг, — снисходительно поправил его Райс. — Я бы не хотел, чтобы кто-нибудь знал о титуле.

— Мистер Реддинг, — с готовностью подхватил банкир. Глазки его алчно вспыхнули. — Значит, вы предполагаете обосноваться в наших краях?

— Да, я предполагаю, — голосом поощрял его Райс, зная из опыта, что титул и перспективы развития предпринимательства могут улучшить взаимопонимание. Управляющий откровенно хотел, чтобы Райс открыл свое дело именно у них в штате, а главное, — чтобы в его банке была размещена такая крупная сумма денег. Кроме того, как большинство американцев, он благоговел перед титулованной особой.

Райс не испытывал даже намека на угрызения совести. В конце концов это была просто маленькая ложь. Его отец был лордом, а Райс был однажды владельцем огромного поместья. Небольшой натяжкой было только то, что он был незаконнорожденным, а поместье выиграл на пари.

— Надеюсь, что вы выберете именно наш банк для ведения наших будущих дел, — мечтал управляющий. — Мы считаемся самым надежным банком в Техасе. Не так много банков сохранили довоенную платежеспособность.

Райс взял предложенную сигару, зажал ее между носом и верхней губой, с пренебрежительным видом втянул ноздрями воздух, испытывая аромат сигары. Только после этого Реддинг позволил предложить ему прикурить.

— Именно поэтому я предпочел обратиться к вам. Вы ведь сможете все устроить, не так ли?

Банкир пустился в долгие объяснения.

— Работа железных дорог и портов еще не наладилась. Мы не полностью владеем информацией, но я лично сделаю все возможное. Тем не менее на это уйдет… не меньше восьми и не больше двенадцати недель. Пароход в Англию, процедура получения денег, обратный путь.

Райс глубоко затянулся и развалился в кресле. После долгих месяцев, в течение которых он был лишен всякого курева, аромат сигары показался ему восхитительным.

— Я бы хотел, чтобы наши планы остались между нами, — приватно обратился он к управляющему.

— Конечно, мистер Реддинг. Мы соблюдаем интересы наших клиентов.

Он внимательно оглядел Райса, как бы взвешивая все «за» и «против», и наконец решился.

— Может быть, вы желаете получить небольшой аванс?

Высокомерный, леденящий взгляд Реддинга поставил банкира на место.

— В этом нет необходимости.

Необходимости нет, а фундамент на будущее есть.

— Ну конечно, нет, — управляющий суетливо искал слова. — Где я смогу найти вас, когда поступят деньги?

— Я остановился на ранчо к югу от Остина. Я сам буду поддерживать с вами связь.

— Да, конечно, — согласился управляющий. Было ясно, что визитер не собирается сообщать дополнительных сведений о месте своего пребывания. Управляющий отнес это на счет просьбы лорда Реддинга о конфиденциальности. Он рисовал себе радужные перспективы их совместной деятельности. У иностранцев, несомненно, были планы начать какое-то большое дело, если принять во внимание ту огромную сумму, которую он просил перевести. Банк нуждался в солидных состоятельных клиентах именно сейчас, когда война пустила по миру многих бывших клиентов.

— Выпьете что-нибудь, мистер Реддинг? — предложил Жозиах Бейкер.

Райс задумался. Фамильярность такого рода была неслыханной дерзостью в Англии, но здесь она могла пойти на пользу. Вполне вероятно, ему понадобятся деньги до того, как вернется служащий из Лондона. И Реддинг барственно принял предложение. Реддинг восхищался своей игрой, наблюдая, как управляющий суетливо достает бутылку виски. По темному цвету густой жидкости Райс понял, что виски превосходного качества.

Управляющий принялся разливать виски по высоким стаканам. Райс, развалившись в кресле и наслаждаясь сигарой, осматривал кабинет. На бюро лежала стопка бумаги.

— Что нового слышно о войне? — спросил Реддинг.

— Наконец-то сдался Кирби Смит. Федеральные войска должны прибыть сюда со дня на день. Я не любил Аббу Линкольна, но похоже, юг дорого заплатит за его смерть. — Он подал Райсу виски. — Бог знает, чего нам ждать. Проклятые подстрекатели втянули нас в эту игру. Я был приверженцем Сэма Хоустона… как и большинство в Остине. Я думаю, решение властей Техаса выйти из состава Соединенных Штатов это то, что окончательно подкосило его. Но у Техаса великое будущее. Великое.

— За будущее, — Райс поднял стакан, наблюдая, как с каждым глотком управляющий мягчеет.

Дело сделано. Райс отправился на поиски новых утех или по крайней мере — забвения. Он яростно сопротивлялся воспоминаниям о Сюзанне и о том утре, которое они провели вместе, он не желал делать различий между тем утром и предыдущими приключениями.

Итак, Реддинг шатался по салунам Остина, надеясь, что хоть одна из доступных женщин вызовет в нем волнение, которое вызывала Сюзанна. Таким примитивным способом он собирался доказать себе, что в его жизни ничего не изменилось.

Но это было не так. Обычно ему нравились блондинки. Но все блондинки, которые ему подворачивались в Остине, оставляли его холодным, как январская ночь в Уэльсе. Стоило ему погрузить руки в обильные телеса очередной прелестницы, как он тут же вспоминал о гибкой талии Сюзанны. Что бы он ни делал, тело Райса оставалось равнодушным, даже самый отзывчивый орган ни разу не дернулся навстречу его плотоядным подружкам.

Райс чувствовал себя как чертов евнух.

Первоначально он собирался провести в городе несколько дней и насладиться прелестями столицы. Но уже в полночь Райс понял безнадежность своего предприятия.

Ему не нравилась ни одна из раскрашенных женщин. Ему не нравился набор услуг, предлагаемых за деньги. Он не желал никого, кроме Сюзанны.

Реддинг покинул последний салун довольно рано. Трезвый. Он даже не захотел выпить, потому что не мог забыть Веса. Райс не собирался загонять себя в гроб выпивкой. Но он прекрасно понимал, почему это делает Вес Карр. Вес презирал в себе калеку. Это Райс чувствовал каждым дюймом кожи. Вот что происходит, когда позволяешь втянуть себя в чужую жизнь.

Теперь у него не было выбора. Двенадцать недель, двенадцать чертовых недель, пока прибудут его деньги. Двенадцать недель, за которые он должен разделаться с Мартинами.

Реддинг решил отказаться от первоначального намерения провести в городе пару порочных дней. Было ясно, что проститутки не помогут, перемена обстановки не поможет, выпивка не поможет.

Надо брать в руки свою судьбу. Райс полагал, что пришла пора сразиться с собственными демонами и победить их. Он должен доказать себе, что Сюзанна — это помрачение разума, временное помутнение рассудка, заминка на пути Райса Реддинга, бессердечного и безжалостного. Убедить женщину в том, что он не тот, кто ей нужен, можно было, только раскрыв свое истинное лицо, чтобы она сама отшатнулась от него.

Эрин и не думала отступать, когда Вес появился в комнате и грубо наорал на нее. Она дала ему ответ, которого он заслуживал.

— Хочу узнать, как ты держишь свое слово, — парировала девушка.

— Забудь об этом! Ты свободна!

— Не нужна мне такая свобода!

На секунду глаза Веса потеплели, потом он разозлился еще больше.

— Я не собираюсь жениться на тебе, Эрин. Я отделался от этого желания.

Слова его были намеренно жестоки, и все трое знали это. Сюзанна физически чувствовала боль Эрин.

— Неужели? — мягко переспросила девушка. Вес проковылял вперед и сел в одно из больших удобных кресел.

— Пойми, Эрин, я изменился. Того мальчика, которого ты знала… его уже больше не существует.

— Я тоже не прежняя девочка, — она сняла перчатки и показала Весу натруженные руки. — Мы с сестрой работаем на полях. Я выучилась зашивать и штопать одежду. Я умею готовить. Это тебя не интересует? Мои руки тебя не беспокоят? Все мы изменились, Вес. Мы не могли не измениться. Не изменилось только одно: я люблю тебя, как и раньше. Я всегда буду любить только тебя.

— В этом нет ничего хорошего, Эрин. У меня ничего нет. Я потерял ногу и не могу самостоятельно даже восстановить свой дом.

Эрин не выдержала. Она оторвалась от Сюзанны, подошла к Весу и присела на подлокотник. Девушка принялась разглаживать морщины на его лице, гладила лоб, подбородок. Потом наклонилась и медленно поцеловала Веса. Наконец он ответил. Жадно. С отчаянием.

— Я люблю тебя, — прошептала Эрин, когда они оторвались друг от друга. — Я так долго жила без тебя. Я молилась и молилась, чтобы ты вернулся домой.

Эрин почувствовала, как слезы подступают к глазам. Но это не были слезы жалости к Весу. Это было страдание по упущенному времени, по минутам, дням, годам, проведенным без любимого.

— Это нехорошо, — принялся за свое Вес. — Я не хочу, чтобы ты связала свою жизнь с калекой.

— Я уже связана с тобой, — ответила девушка. — Разве ты этого не знал?

— Твоя семья…

— Моя семья не смогла отговорить меня раньше, и уж, конечно, не сможет сейчас.

— Нас ждет еще одна, местная война. Я совсем не хочу чтобы ты была в нее втянута.

— В ней принимает участие и мой папа. Мартины и их… их друзья… хотят и у него отобрать землю.

— Черт подери, Эрин. У тебя ничего не выйдет. Тебе не удастся уговорить меня. У меня нет ничего. Вообще ничего. Я должен начинать с нуля и не уверен, смогу ли.

— Что касается «начать с нуля», то это предстоит нам всем, включая и мою семью. А ты можешь делать то, что ты хочешь.

Эрин потерлась щекой о его щеку, и Весу захотелось всю ее вобрать в себя. Он желал этого больше всего на свете, но он должен был сдерживаться. Ради девушки. Ради самого себя.

— Я хочу ходить на двух ногах, я хочу помогать кобыле жеребиться, я хочу клеймить скот и делать много других вещей, которые впредь я смогу только хотеть.

Включая любовь. Как он сможет любить ее? Как сможет он теперь зажать ее ноги своими и пригвоздить к кровати, о чем он мечтал не однажды?

Вес оглянулся, ища поддержки у Сюзанны. Но она исчезла. Он чувствовал, как Эрин ведет рукой по его лицу, и закрыл глаза. Прошло так много времени с тех пор, как он прикасался к ней. Сразу после ампутации он начал изгонять Эрин из своей памяти, но это никогда не получалось. Четыре года она была с ним. Он думал о ней долгими, одинокими ночами и во время сражений, и в бесконечных военных переходах. Он старался выжить ради нее. Ожидание. Нескончаемое ожидание.

Эрин всегда искрилась жизнью. Ее глаза лучились озорством и любовью. Стоило ей стукнуть входной дверью, как сердце Веса начинало бешено колотиться, его плохое настроение исчезало от одной ее улыбки. Но в жизни она привыкла ко всему самому лучшему, отборному, изысканному, к слугам и деньгам, а у него сейчас не было даже дома, куда он мог бы привести жену.

Вес даже не мог допустить мысли о том, что Эрин увидит его уродливый обрубок, который временами давал о себе знать изнурительной болью, которая заставляла его ночами чувствовать давно отрезанную ногу. Он не мог даже просить Эрин разделить с ним ночи, полные кошмаров, ночи, когда он отважно, но безнадежно сражался с призраками и воспоминаниями прошлого.

— Иди домой, Эрин, — решительно настаивал Вес.

— Сью пригласила меня на обед.

— Тогда обедай с ней одна, — грубо бросил Вес. — Я поем в доме для работников.

— Опомнись, Вес, мы же обручены.

— Я разрываю помолвку.

— Ты не можешь этого сделать. Ты же любишь меня.

— Нет, — упирался жених. Эрин наклонилась и губами прикоснулась к его губам, сначала светло и нежно, потом требовательно и настойчиво, выплескивая через поцелуй желание, копившееся долгих четыре года. Сначала Вес сопротивлялся, но потом его губы открылись ей навстречу в неистовой ответной страсти. Наконец он обнял ее и заключил в сильные, крепкие, надежные объятия. Эрин почувствовала в нем то пламя страсти, в котором они сгорали с первого дня, как ощутили друг в друге мужчину и женщину. Им всегда тяжело было удержаться от желания физического слияния, но Эрин была твердо уверена, что настанет день, и они поженятся, и сдерживалась. Эта же мысль облегчала ей душу на протяжении четырех лет войны.

Сейчас пламя разгорелось с новой силой, сильнее, чем раньше, потому что она боялась потерять его, четыре года проведя в молитвах и ожидании, вскрикивая во сне от одиночества. Теперь, когда Вес вернулся, Эрин тем более не могла отказаться от него.

Вес всем существом был устремлен к девушке. Она чувствовала, как он напряжен, как готово к любви его большое тело, видела, с каким трудом он сдерживает себя.

— Я люблю тебя, — шептала Эрин, стараясь не прерывать поцелуя и слыша ответные стоны вожделения.

Эрин ясно осознавала, что она в силах победить его глупое, но якобы высокое чувство, которое мешало Весу жениться на ней. Она сметет все преграды, стоящие на его пути к ней.

Вес был не в силах противостоять страстному желанию и все сильнее сжимал Эрин в объятиях. Он слишком долго ждал, чтобы сейчас оставаться бесчувственным. Каждая клеточка его плоти отзывалась на прикосновение ее теплого, родного тела, пьянящего аромата шелковистых волос. Он согласился бы век просидеть на этом месте, обнимая девушку. На секунду Вес позволил себе тень надежды, что когда-нибудь…

Вес наслаждался близостью с любимой, припав к ее губам, изливая в поцелуе свою боль и желание.

Без слов они поведали друг другу все. Эрин прижималась к нему, отвечая на ласки мужчины с такой готовностью, смелостью, откровенностью, каких она никогда раньше не проявляла, отбросив за ненадобностью внешнюю жеманность, которой всю жизнь обучала ее мать. Она была ему нужна. Он знал это. Если бы он только понял, что вместе они вынесут все невзгоды!

Эрин медленно сползла с подлокотника на краешек кресла. Потом, ни о чем не подозревая, она пересела к Весу на колени, не замечая, что нечаянно прижала культю к ножке стула. Неожиданно Вес издал полустон-полурычание, исказившее его лицо. Только спрыгнув на пол, Эрин поняла, что случилось.

— О Вес, — шептала девушка, дрожа всем телом от сознания того, что заставила его страдать. — Что же делать?

— Ступай домой! — рычал Вес. Голос его срывался. — Убирайся от меня!

— Ну нет.

Эрин решительно и нежно сопротивлялась. Она вглядывалась в любимое лицо: оно выглядело еще более сильным и волевым, чем раньше. Таким сделало его страдание, проложив глубокие морщины вокруг рта и глаз. Особенно изменились глаза. Раньше они искрились лукавством и радостью. Теперь они были полны мрачных, затаенных дум. Вес был прав. Он действительно сильно изменился. Возмужал. Но и она изменилась. Четыре года ожидания превратили ее во взрослую женщину. Но теперь она знала главные вещи в жизни. И самой главной был Весли Карр.

— Ну пожалуйста, — Вес почти умолял ее, и это рвало сердце Эрин. Весли Карр никогда никого ни о чем не просил. Девушка изменила первоначальное решение, рассудив, что в этот день она не сможет добиться большего. Она поняла, что боль дает себя знать, и малейшее новое неловкое движение вызовет новую волну страданий.

— Ну хорошо, — покладисто согласилась Эрин. — Я оставлю тебя. На один день. Только на один день. Но я ждала тебя четыре года, полковник Весли Карр, и у меня нет никакого желания позволить себя обмануть.

Не давая ему опомниться, девушка наклонилась и очень осторожно поцеловала жениха. Это был долгий, любящий, горячий, опьяняющий поцелуй, который подчеркивал истинность каждого сказанного ею слова.

Пока Вес приходил в себя, Эрин уже выскользнула из комнаты.

Райс начал присматриваться к дому издалека. Над крышей вился дымок, усиливая впечатление гостеприимного пристанища. Райс вспомнил Риджели, огромное имение, которое он выиграл на пари. Помещичий особняк был раз в шесть больше, чем ранчо Сюзанны, но тот был холоден и неуютен, а ранчо казалось обжитым и безмятежно спокойным. Реддинг относился к английскому особняку почти враждебно, может быть, потому что на нем была кровь человека, который покушался на самоубийство, когда дом отошел Райсу. Реддинг сидел в этом покинутом, заброшенном особняке, почти дворце, надеясь, что новое приобретение откроет ему двери в те слои общества, к которым он хотел приобщиться. Но этого не случилось. А у него не было ни интереса, ни умения управляться с таким хозяйством, и поля стояли запущенные и голые, а арендаторы были угрюмые и ленивые. По правде говоря, Райс испытывал облегчение, возвращая имение его настоящему владельцу.

Ранчо было настоящим домом. Но чужим. И он не настолько глуп, чтобы повторить ошибку.

Двенадцать недель. У него в запасе двенадцать недель чтобы решить проблемы с Мартинами. Двенадцать недель отделяют его от полной свободы, когда он сможет уехать куда глаза глядят, делать что угодно, чего душа пожелает.

Двенадцать недель с Сюзанной. Он не должен дать ей понять, что остался на ранчо, чтобы помочь ей. Он не хочет быть героем в ее глазах. Все что угодно, только не герой. Он сыграет роль заправского дурака! И он справится с ролью отменно!

Райс оглядел свою одежду. Он купил еще пару рубашек и брюки. За последние несколько лет он привык к хорошей одежде. Кроме того, она соответствовала образу денди или как говорят на Западе, неженки, щеголя. Райсу также было приятно, что его вид и поведение будет раздражать Веса, который был прекрасно осведомлен о разнообразных талантах Реддинга.

Нужно держаться подальше от Сюзанны. Она была главной опасностью для Райса и основным препятствием на пути осуществления его планов. Подтверждением этому было то, что вчера он отходил ко сну один, как закоренелый добропорядочный семьянин, отлучившийся на пару дней от семьи.

После того как целый вечер ему строили глазки, Райс нашел, что все женщины в салунах только слабое подобие Сюзанны, которая единственная заставила его почувствовать себя мужчиной два дня назад. Он просто не мог заставить себя лечь с кем-нибудь из девиц в постель.

Проклятие! Похоже, это будут невыносимые двенадцать недель.

Сюзанна первой увидела Райса. Целый день она выглядывала из окна, хотя полагала, что было бы почти невероятным, если бы он вернулся так быстро. А может, он вообще не вернется.

Возвращение Райса вызвало у женщины почти восторг. Он скакал так ловко, так легко, как будто бы родился в седле. Так держатся на лошади настоящие английские лорды.

На самом деле ей было безразлично, кем он был. Имело значение, что он был лордом ее сердца и что с ним она чувствовала себя в безопасности. Это было особенно важно после недавней ссоры с Весом. Одно воспоминание об этом заставило женщину нахмуриться.

Вчера в полдень Вес спешился и отправился прямо в свою комнату. Сюзанна подозревала, что он собирается приложиться к бутылке, как он сделал накануне, после отъезда Эрин. Тогда Вес отказался от обеда, обозвал Сюзанну предательницей за то, что она без предупреждения пригласила в дом Эрин, и захлопнул дверь. Утром он уехал еще до завтрака.

Наконец-то Вес включился в работу. Сюзанна была рада и этому. Судя по всему, большую часть ночи брат провел без сна. Сюзанна слышала постукивание костылей. Уже рассветало, а Вес все ещё не спал.

Бедная Эрин! Вчера он ее отослал домой. Но по крайней мере она знала, что ее ждет и к чему она должна быть готовой. Эрин знала Веса с детства и была совершенно уверена, что сможет восстановить прежнюю близость, что в конце концов Вес смирится с отсутствием ноги, и жизнь войдет в привычную колею. Его жизнь с Эрин. Их жизнь.

О человеке, которого, как ей казалось, она любила, Сюзанна не знала ничего. Она не знала, где его родина, где он выучился смертоносным искусствам, которыми владел в совершенстве, как он собирается строить свою жизнь дальше.

Сюзанна знала, что Вес любит Эрин, и это поддерживало надежду в девушке, а у нее, Сюзанны, не было подобной уверенности в своем ночном ястребе. Как и полагалось хищнику, который улетает, склевав добычу, Райс без зазрения совести исчезал, взяв то, что ему предлагали. Так или иначе, но на этот раз он вернулся! Сюзанна вышла на крыльцо. Смеркалось. Жеребец был в пене, а Реддинг выглядел спокойным и расслабленным. И вызывающе нарядным в белой рубашке, черных обтягивающих брюках и темном, плотном шерстяном пальто. Вызывающий и отрешенный. На щеках Райса слегка пробивалась щетина, но глаза не были уставшими. Темными, настороженными и беспокойными, как обычно.

— Миссис Фэллон, — поприветствовал он Сюзанну с обычной ухмылкой.

Сюзанне оставалось только гадать, с этим ли человеком провела она волшебные, незабываемые часы.

— Мы не ждали вас так скоро, — отважилась женщина.

— Но вы же предполагали, что я вернусь?

Это было скорее утверждение, чем вопрос. Оно насторожило женщину чем-то неуловимым, может быть тем, что он как всегда угадал ее мысли.

— Я надеялась.

— А ваш брат?

— Вы спрашиваете, надеялся ли он на ваш приезд, или интересуетесь, как он себя чувствует?

Реддинг спешивался долго и лениво.

— Я знаю ответ на первую часть вопроса, так что перейдем сразу ко второй.

— Не думаю, что стоит быть уверенным и в первой.

Вес прекрасно понимал, как они нуждаются в Райсе Реддинге. Он просто не хотел признавать этого. Но долго думать о Весе в данную минуту Сюзанна не могла. Райс был слишком близко.