- Доказать надо.
      - И докажу. Только в нашем отделе четыре отказных материала по таким заявлениям. Я проверила адреса. Бывшие владельцы квартир слиняли из города в неизвестном направлении. Поехала в соседний, Красносельский район, поинтересовалась подобными материалами. Пока нашла два. Зато в Центральном районе - восемь! Так это когда родственники или соседи заявления пишут. А сколько не заявляют?
      - Если организация - то это по моей части.
      Гусаров слушал внимательно и вполне допускал существование группы по меньшей мере мошенников.
      Светлана продолжала историю Гриневич. О письмах и жалобах в прокуратуру на то, что её заявления в милиции отфутболивают, что мер не принимают, видимо, стали известны тем, кто рыбку съел. Недавно нашли Галину Рудольфовну мертвой в её квартире. Никаких следов насилия или разбоя, вещи на месте. Но мне подсказывает сердце, что её умертвили. Я не знаю каким способом. Врачи поставили диагноз сердечной недостаточности, но никто из знавших Галину Рудольфовну не вспомнил, чтобы она жаловалась на сердце. Крепкая была женщина. Я думаю, что её отравили. Хитро и умело. Узнав о смерти Гриневич, Светлана поинтересовалась протоколом описания места происшествия, возможными уликами, найденными вещами, могущими представлять оперативный интерес. Более всего её заинтересовало письмо, которое, судя по почтовому штемпелю, было получено бедной Гриневич накануне смерти. Прочитав его, Светлана задумалась. Чем-то родным, знакомым, веяло от быта и атмосферы, в которых находилась автор письма, Вера Слепенкова.
      "Дорогая мама! Прости нас ради Христа, что вести о житии нашем не слала раньше. Вот сегодня поддалась я минутному сомнению, которое придется замаливать долгие месяцы и пишу тебе. Уж лучше бы мое грешное тело наказал господь наш небесный, чем невинного Рудика. Заболел он, бедненький, вот и горюю я над ним с молитвами пятый день. Доктора бы позвать, да не велено нам приводить грешников в нашу святую обитель. Терпеть надо. В наказание это ниспослано нам. Братья и сестры тоже молятся за нашего Рудика и он обязательно поправится. Настоятель наш, Веньямин, осмотрел его и закрыл пробои в ауре, теперь энергия не уходит в космос, наоборот подпитывает сына нашего. Мой испуг за его здоровье Веньямин объяснил маловерием и наказал строго. Теперь мы со Стасом будем ходить по милостыню в самые дальние уголки, вплоть до Арзгира, пешком...".
      Арзгира? Это на Северном Кавказе. Малознакомый район, соседний с Зеленовским. Светлана знала эти края. Уже что-то. Слепенковых можно будет найти.
      "...Мы могли бы работать, вести хозяйство, но это отвлекло бы нас от молитв, отбросило бы назад, к первобытному темному духу. А мы уже полусовершенны, как определил Веньямин. Живем мы в кошаре, большой и единой семьей. Это такое просторное длинное здание. Глинобитные стены и камышовый потолок. Камышовые матрасы. Все просто и скромно. Ничто не отвлекает от мыслей о душе. Стас очень много работает над собой, углубился в сознание. Когда я сказала ему о Рудике, он ответил, что на все воля божья и он будет молиться о здоровье сына. Эльза спрашивает почему она не ходит в школу. Я учу её тому, что знаю сама. И других тоже. Детишек здесь много. Наше поселение очень большое. Спим все мы, поселенцы, в одном помещении. Молимся вместе. Уже есть свой погост. Здесь такое удивительное небо! Днем голубое-голубое! А ночью чернющее и звездное. Сядешь под ним и летишь душою ввысь, в глубину беспредельную. Рядом речка с нелепым названием Кума. В ней мы устраиваем ритуальные омовения. Здесь очень тепло летом и ужасно холодно зимой. Я помню тебя, мама. Письмо, если дойдет до тебя, по прочтении порви, чтобы о нем не узнали. Нам нельзя оскверняться сношением с миром, погрязшим в грехах. Прощай. Твоя Вера".
      Светлана представила себе обычную кошару, где колхозники содержат зимой овец, а летом пустующую. Камышовые матрасы на полу вдоль стен и мальчика, лежащего в сумраке. Женщину, склоненную над ним, понявшую в минуту прозрения, что ребенка надо спасать. Забеспокоившуюся. Веньямина, делающего пассы руками над бедным Рудиком. В Зеленовскую больницу его надо, спасать. "...есть свой погост"! Пацан из-за чокнутых родителей попал из петербургской квартиры в овечью кошару! Поселение очень большое. Так, так...
      - Я собрала список фамилий исчезнувших семей и направила запрос в Зеленовский РОВД Ставропольского края. Участковый как уж на сковородке завертится. Скорее всего гуртоправы этого человеческого стада хорошо ему платят, чтобы нос не совал в дела коммуны. Но ответ давать придется. Список не маленький. В любом случае факт проживания нескольких человек должны подтвердить. Конечно же выберут самых убежденных фанатиков.
      Чувствовалось, что Светлана заведена этим делом.
      - Еще бы! Рядом с Зеленовском, где-то под боком моего родного города образовалась опухоль, которая может потом распространиться на весь район. Если они ходят собирать милостыню до самого Арзгира, то и проповеди, наверное, ведут. И вообще это дико - лишать человека жилья и отправлять в овечьи загоны.
      Гусаров запомнил историю. Информация могла представлять интерес. В случае подобного заявления в РУОП, Андрей уже знал бы как реагировать.
      Передавать своих подопечных кому-то другому для дальнейшего "совершенствования" было накладно и рискованно. До каких-то пор освобожденные от земных благ учащиеся Академии Кудратова передавались Иллариону. Бывший мент в случае собственной опасности мог выдать Владимира Михайловича.
      Супруги Федосовы, пробавлявшиеся целительскими сеансами, обратились к Кудратову за финансовой поддержкой в очень подходящее время. Владимир Михайлович знал Веню Федосова ещё по сцене.
      - Помогу вам. Но есть более выгодное предложение. Я как раз подбираю на конкурсной основе руководителей поселения моих учеников, согласных совершенствоваться без вкушения земных благ. Нужны пастыри. Вашей задачей будет продолжить обучение людей по моей методике и следить, чтобы они не сбились с пути истинного.
      Это устраивало Федосовых почти полностью. Единственное неудобство Кудратов настаивал об организации поселения подальше от Петербурга. Денежное содержание, размер которого назвал Владимир Михайлович, убедило Федосовых. Анастасия, жена Веньямина, запросила еще.
      - А командировочные?
      - Будут. По тарифу, - согласился Кудратов.
      В скором времени, поездив по стране, Федосовы предложили место для поселения. У Анастасии были родственники в каком-то Зеленовске Ставропольского края.
      - Хорошо, - согласился Владимир Михайлович. - Чем дальше, тем лучше. На юге не надо много теплой одежды. Расходов меньше. И край хлебный.
      - За аренду жилья надо будет платить сразу. Еще администрации местной, чтобы подмазаться. И милиции. За паспортный режим и все такое.
      Кудратову понравился трезвый и обстоятельный подход Федосовых к выполнению порученной им работы.
      - Что поделаешь, без взяток теперь никуда. Я дам на эти цели дополнительную сумму.
      По прошествии времени Илларион, бывший компаньон Кудратова, с уменьшением потока новых душ в его колонии понял, что у Владимира Михайловича появилась собственная ниша, куда он мог прятать новых бессребреников. "Пророк" не стал поднимать шума. Иллариону как раз стала поступать солидная помощь из-за границы, какая Кудратову и не снилась. Поэтому решил не ссориться. Оба замазаны.
      Владимир Михайлович тоже ждал зарубежных гостей со времени своего становления, как "человека-легенды". С их приходом явится ещё и опасность, некая таинственность отношений, ощущения, похожие на шпионские. Но это не пугало. Наоборот. Гости должны были появиться. Должны. Его просто обязаны заметить, в конце концов. Тот же Илларион, хлыщ длинноволосый, был замечен ими. Без "гостей" он вряд ли бы приподнялся так быстро. Одно время побирался, ходил-бродил как истый проповедник, на площадях кликушествовал, увещевал быть добродетельными, о душе думать, жертвовать. Кое-что жертвовали, конечно, но не столько же, чтоб сразу хватило на аренду концертных залов. Вдруг как-то сразу Илларион переменился. Остепенился вмиг, броский образ нашел, "под Христа". Наверняка визажисты над ним поработали. Кто-то стал его консультировать и финансировать. Не мог бывший мент так быстро вырасти до известности без поддержки кого-то могущественного.
      Кудратов ждал гостей с нетерпением. Как человек воспитанный, он долго противился обзыванию самого себя уж очень нескромными эпитетами. Потом понял свою ошибку. Владимиру Михайловичу показалось, что Гостей может отпугивать его интеллект. Лучше под Ивана-дурака. Под Иллариона-ходока. И стал печатать афиши во множестве, такие же нескромные, как и у других "целителей". "Всемирно известный... Международно признанный... Межгалактически непревзойденный...". Тьфу! Аж самому и смешно и противно.
      Но и после этого никто не являлся. Бесило, подтрунивало, влекло, волновало. Конечно же гостем будет не мужик с внешностью Шона Коннори. Никаких зашифрованных агентов к нему не пришлют. А явится какой-нибудь связничок из наших "купленных". Он внесет "пожертвование" на развитие Академии эзотерических наук Кудратова.
      Владимир Михайлович подумывал и о том, что неплохо бы прослыть как-нибудь скандально. Сектам легче. Вышли на улицу толпой в каких-нибудь идиотских нарядах, проорали свое "в харю дама, крыша-рама" - вот про тебя и узнали. Только пригласи журналюг. Кудратов с помощью своего приверженца Юхельзона даже пытался пустить слух, что Академия не столь целительская, сколь идеологизированная, насквозь пропитанная новым учением. В зале на сеансах Кудратова собирается ежедневно человек сто. Если учитывать, что его Академия каждые три месяца выпускает по сто, сто пятьдесят специалистов по связям с Космосом, то целая армия наберется. Увидьте же, идеологические забугровые диверсанты, приидите!
      Если надо развалить объединенное одной верой, одним духом, одной общей историей общество, надо внести в это общество одну или несколько новых , пусть даже бредовых идей. Один призрак бродил-бродил по Европе, потом зашел в Россию. Ба! Сколько наивных! Забродили мыслишки в народе, заколобродили людишки. И уже к семнадцатому году вовсе свихнулись. Общество раскололось. Революция. Европа финансово подпитывала призрак коммунизма, забредший в Россию и обескровивший её в конце концов. Выгодно вложенные средства. Кудратов, на школьных уроках истории удивлялся передвижениям вождей революции по Европе. На какие шиши?! Кто их содержал? Ульянов, скромный и бедный, то в Швейцарии поживет, то на туманном Альбионе, то в Париж махнет, то в картишки, шахматишки с Горьким на Капри поиграет! В то время как весь честный трудовой народ... А съезды? Опупеть - съезд партии проводят в Лондоне! Откуда деньжищи? Савва Морозов давал? Не-а, такую ораву борцов за народное счастье один-два миллионера не прокормили бы. И задумался однажды Владимир Михайлович над фразой из книжки по истории о том, что Ленина объявляли немецким шпионом, что революция делалась на немецкие деньги...
      - Где же вы, господин Гельмут?!
      Кудратов ждал гостей, готовый как угодно скорректировать свое учение, лишь бы поступило финансовое вливание в его Академию. Где же злобные агенты капитализма? Обеднело, что ли ЦРУ? Разорен Интеллидженс-сервис? Без единого шекеля остался Моссад? Где они? Где они?! В любой валюте принял бы Владимир Михайлович помощь со стороны. Еще нетерпеливей стал ждать предложений из-за рубежа после обнаружения таинственного препарата времен войны. Для спецслужб это был бы особо ценный материал. За обнаружение психотропа такого действия на территории чужого государства любой агент или шпион получит самые высокие награды, прославится и заработает валюту на всю оставшуюся жизнь. Цены препарату не было. Если грамотно распорядиться, на эти таблетки можно было бы купить Канары вместе с Океаном. Кудратов, бывая в обществе иностранцев, очень осторожно намекал некоторым о владении чем-то очень полезным и дорогим. Строго следил , чтобы при этом рядом не оказался бы соотечественник. Но после нападения на него неизвестных, отнявших "Полудиск Совести", Кудратов поостерегся каких-либо контактов с незнакомцами и стал ждать случая. Должны же спецслужбы Запада заметить его!
      - Пойдем на выступление Кудратова? Ведь ты сегодня не на службе!
      - А где это?
      Глаза Алены засветились надеждой.
      - Да рядом с твоей работой! В Доме офицеров!
      - Отлично. Я тебя подкину и заберу после выступления вашего бога.
      Под укоризненным взглядом жены промямлил:
      - Поехали, в дороге подумаем.
      - Я тебя познакомлю с Булатом. Он сам очень хочет с тобой встретиться. Знаешь, по фотографиям можно определить, жив или мертв человек и где находится. Вам в милиции это очень нужно, правда? Допустим, ты кого-то ищешь и представления не имеешь, где тот может быть...
      - Надо твоего друга привезти, чтобы пощупал руины нашей квартиры. Пусть скажет, кто это сделал.
      Алена приняла слова Андрея всерьез.
      - А что, Кудратов сможет, я думаю.
      И на фига держать в РУОПе столько оперов? Оставить группу задержания да пару волшебников - вот и вся борьба с преступностью. Андрей хмыкнул и постарался промолчать.
      Алена увлеченно говорила про удивительные способности её новых знакомых угадывать судьбу через прикосновение, рукопожатие, про возможности определять по вещам людей, которые их носили... Гусаров, уловив несколько последних фраз, решил высказаться сам.
      - Для книжки это здорово. Я люблю все такие проявления необычайных способностей, мистику люблю, фантастику, ты знаешь. Ты мне рассказываешь, а мне на ум приходит Стивен Кинг. Вот у него это все здорово. Но жизнь не литература и не кино, пойми, что она грубее и проще...
      За всю его долгую службу три-четыре человека из гражданских помогли найти преступников, указав, где они находятся. Просто "стучали", звонили и говорили, поезжайте по такому-то адресу. Простые граждане. А во всех других случаях - только по оперативной информации. И таких. как Кудратов, добровольных помощников, встречал. Предлагали услуги. Выставить сразу за дверь неудобно было, да и бесплатное развлечение не мешало. Сядет такой мэтр с умным видом над фотографиями разыскиваемых и выдает заключение. Невдомек, что на нескольких фотках сами оперативники. Для хохмы подкладывали.
      - Этого нет в живых.
      Попробуй не рассмейся. Те, кто профессионалы, кто просто умные пройдохи, сразу после первой пробы чувствовали, что их насквозь видят и откладывали свое охмурение в сторону. Дальше говорили по-деловому:
      - Я вам концерт организую, а вы разрешите моему фотографу поснимать.
      Бывшие актеры, фокусники, честно отрабатывали. Пусть себе потом публикуют, как помогли угрозыску искать преступников. То, что "волшебники" никого не нашли, неважно. Обыватель восхитится - надо же, такие серьезные люди его принимают, значит, что-то в нем есть!
      - Если они такие великие, почему зарабатывают на жизнь выступлениями, поборами с доверчивых, опыт свой за деньги передают, а не направят свои способности на достижение, скажем, государственных постов? Хотя, уже пролезают, я полагаю. Твоему Булату я нужен только для устройства встречи с этим Кудратовым. Чтобы я организовал рандеву в РУОПе, а потом он в своих брошюрах напишет, что мы без него ни одного преступления не можем раскрыть.
      - Ой, да нужен ты Владимиру Михайловичу! Не хочешь, не ходи.
      - И не пойду.
      До самого Дома офицеров молчали. Алена не выдержала первой:
      - Выйди, поговори, боишься, что ли?
      Он боится! Пусть они его боятся! Ни на шаг к его подразделению! Шарлатанов к серьезным вещам допускать? Еще чего!
      Булат внешне слегка походил на грузина. Чуть-чуть. А так - вполне европейский тип.
      - Ваша жена мне рассказывала немного о вас, что вы были в Чечне и за границей по заданию. Думаю, вы человек с большими энергетическими способностями.
      Убедительно так говорит, с вежливой улыбкой. Роста немалого, немного староват, за собой ухаживает. Охмурист. Явный. Хлебом не корми - дай языком помолоть, рассказать, какой он замечательный.
      - Вы знаете, я недавно занялся культами разных народов и хотелось бы с вами побеседовать на эту тему. Вы что-то знаете о малоизвестном направлении магометанства, встреченном вами в Чечне.
      Язык наш! Бывая в благодушном настроении, рассказывал Алене о помощи самих чеченцев в поисках перевозчиков урановых контейнеров, о том, как странным образом узнавал их местонахождение. Даже о Галие рассказал. Угораздило же проговориться!
      - Хорошо, как-нибудь.
      Андрей повернулся к Алене.
      - Я заеду за тобой.
      - Булат, скажите ему, что будет интересно. Он не хочет идти на выступление.
      - Что вы? Кудратова надо видеть. Обязательно.
      - Спасибо, у меня дела тут неподалеку.
      - Как же так? Пожалеете, что упустили такую возможность...
      - Не могу.
      Видя, что Андрей тверд, Булат с большим сожалением определил его невнушаемость и поспешил выразить пожелание:
      - Владимир Михайлович, кстати, очень мог бы помочь в вашей работе... (Начинается!) ... в розыске преступников. У него есть опыт. Он сотрудничал с криминалистами... (Андрей представляет как.)...И были хорошие результаты. Я мог бы с ним поговорить. (На фиг надо?).
      Как бы не так... И Андрея вдруг пробила мысль о том, что Алена им вовсе не нужна и его триста пятьдесят тысяч тоже. Им нужен он, Гусаров! Ради рекламы или для замазывания криминала, который обязательно вертится рядом с такими мессиями-коммерсантами. Они имеют офисы, доход, а значит, не обходится без рэкета. Как он сразу не допер?
      - Спасибо, но у нас суровые правила. Мы не посвящаем посторонних в свою работу. Рад был познакомиться. Пока, Алена, я заеду.
      С большим сожалением он уходил к своему "москвичу", оставляя в лапах обходительного охмурилы собственную жену. Другой бы схватил её за руки, за ноги и поволок в машину. Прочь от них. Пусть со скандалом. А он не мог. Втемяшенное в голову Алены останется навсегда, её уже не удержишь. Сев за руль, Гусаров тупо смотрел вперед, а в мозгу повторялись и повторялись две строки:
      - "...И никто не скажет, вынимая нож,
      "Что ж ты. гад. любимую замуж выдаешь?!".
      Как поступить?! Окончательно разругаться или, наоборот, быть рядом с ней в этой глупой компании? Слушать бахвальство, видеть подставных из зала.
      - Владимир Михайлович одним прикосновением вылечил мою хроническую гонорею!
      Пусть выступают, пусть лечат, допускается, что действительно лечат, но ни он, ни Алена не должны быть с ними. Андрей и жена его не должны кому-то поклоняться. Их собственные способности ничуть не ниже, чем у какого-то Кудратова. Они - сильные люди. Самостоятельные, умные. Гусаров никому не заглядывал в рот, ни на кого не молился. Но Алена... Скучно ей... Нормальной работы сама не нашла, и он не помог. Попробуй найти, чтоб деньги платили и интересно было. Человеку с музыкальным образованием... Блин! Блин! Блин! Ладно, надо жить. Поехал! Булат... Ох, что-то будет!..
      Человек в изящном костюме с сияющими пуговицами спрыгнул на землю. Художники по одежде, модельеры, просто обеспеченные люди, следящие за модой, могли бы объяснить неуловимые для обывателя штрихи, выдающие влияние южного вкуса на выбор одежды. Все в этом костюме было "от кутюр", но детали... - (Какие? В чем дело?), - выдавали во владельце южанина. Может, эти золотые пуговицы, сверкающие в свете заходящего солнца?
      - С удачной посадкой, уважаемый Руслан. Что случилось?
      Буташев смотрел поверх голов встречавших "Сесну".
      - У вас все тихо?
      - Как можно сомневаться...
      - Быстро разгрузить и вымыть самолет. Чтобы никакого запаха!
      Хозяин обычно был более приветлив.
      - Давайте, давайте. Так надо.
      Трое мужчин спешно затолкали самолет в ангар. Летчик, подошедший к Буташеву, усталым голосом сказал:
      - Не беспокойтесь, милиции поблизости нет, я бы сверху заметил опасность. Если только от аэропорта помчатся на сверхзвуковых машинах по бездорожью, то ещё успеют задержать. Но мы заметим и вмиг уничтожим товар.
      Буташев резко повернулся к пилоту и сказал с угрозой:
      - Руст!
      Летчик, сознающий свою значимость в операции, не испугался, наоборот широко улыбнулся:
      - Рустем пошутил, усто.
      В ангаре трое южных мужчин в спецовках с электрическими отвертками в руках "раздевали" самолет. Листы обшивки слезали с него, будто лоскуты с кожи обгоревшего на солнце человека. Из разных мест самолетного скелета извлекались черные пакеты и складывались в мотоколяску. Буташев, заглянув в ангар и ещё раз оглядев окрестности, немного успокоился. Вояж подходил к концу. То, что он стоял на пулковской земле под Петербургом - ещё не финал операции. Когда мотоколяска выедет из ангара - тогда можно расслабиться. Тогда можно считать, что долгий путь из Чечни проделан не зря.
      Пилот Рустем курил спокойно, как человек, сделавший большую работу. Он прилетел издалека и посадил самолет. У ангара стояли две одинаковых "копейки". Два простых автомобиля, без претензий. Новенькие, отлаженные, заправленные. И дорога отсюда для них была проложена. Незаметная для непосвященного, уходящая к Таллиннскому шоссе. Из ангара послышался треск мотоколяски, который быстро удалился. Буташев пожал Рустему руку.
      - Я не сомневался в тебе.
      - Путь проложен, капитан, - улыбнулся пилот.
      - Отдыхай, Руст, - Буташев хлопнул в ладоши. - А потом - готовь эскадрилью!
      После вечернего занятия в академии экстрасенсорики Алена была добра и вдохновенна. Читала свой конспект. Гусаров слушал в пол ух.
      - Я рад, что тебе это нравится.
      - Честно говоря, ты был прав. Есть немного театральности. Лекции и показы выстроены драматургически. Люди очень разные. Среди учащихся есть и, как ты говоришь, шизики.
      - Будешь продолжать?
      - Буду. Пока не разонравится.
      Душа была не на месте. В четверг Андрей бросил все, чтобы своими глазами увидеть, чем занимаются в клубе. По оперативным делам он знал про некоторые сборища, где проповедовался сатанизм и в ход пускались наркотики. Упаси боже. Бегания по кругу, раскачивания в едином ритме, гипноз и применение психотропных средств - эта обойма пускается в ход ради завладения душами неустойчивых натур.
      Все оказалось пристойно. Войдя в зал в конце занятий. Гусаров увидел сидящих учеников и их мэтра на эстраде. Он манипулировал руками у затылка немолодой дамы, а на лесенке возле сцены стояла очередь из четырех человек. Безобидное действо. Андрей сел в последнем ряду, по привычке закрыл глаза, желая им отдыха, но тут же раскрыл их. Его опять на миг посетило то жуткое видение, тот сон, в котором он испытал животный страх и ненависть. События в том сне тоже происходили в конкретном зале, так похожем на этот. Может, здесь же? Андрей, наверное, вздрогнул тогда, во сне, когда зал вмиг опустел от появления какого-то человека. Существа! Люди бросились к выходам, напуганные чем-то.
      Гусаров усилием воли заставлял себя сидеть на месте, когда по проходу к нему шел тот, кто посеял панику. Но по мере его приближения Андрей все же потихоньку вставал. Не монстр, не урод, просто крепкий мужчина. Лицо... Лицо не запомнилось. Дойдя до прохода, мужчина, против ожидания, повернул направо. Они оставались в зале вдвоем. Гусаров пошел следом, недоумевая по поводу паники. Что же так напугало людей? Это открылось внезапно и в то же время медленно. Мужчина поворачивал лицо бесконечно долго. Но когда обратил его, наконец, к Андрею, произошло то, что неизгладимо осталось в памяти. Глаза! Можно ли прийти в ужас от взгляда? На Гусарова смотрела сама Бездонность, сама Пустота. Из этих двух щелочек, ведущих в Ничто, звериным прыжком на Андрея обрушилась злость, а за нею поползло Безумие. Гусаров закричал, весь он искал защиту в ужасном своем вопле, весь собрался, цепляясь за сознание, за свой мир, чтобы не быть унесенным в Никуда, в Пустоту, в Ничто. В нем пробудилась вдруг великая сила, ненависть к обладателю этих глаз, и Андрей выдержал взгляд. Проснулся в дрожи, сердце ухало, как после длительного бега. Кошмарное видение, длившееся, может быть, секунды, мгновенно заняло свою ячейку в памяти. Оно возвращалось, внезапно вонзаясь даже в бодрствующее сознание с такой силой, что впору было кричать, как и тогда, во сне. Но столь четко вернулось впервые. Обеспокоенно оглядывая зал, Гусаров попытался идентифицировать это видение с тем, которое опять ушло в архив памяти вместе с паникой, криком, взглядом лютого холода и ненависти. Обратно не вызвать. Тот или не тот зал? Кресла тоже красные, но такие есть повсюду... Проход. Здесь есть такой, но он ли? Андрей представил: вот сейчас появится Этот... Может, уже появился? А может Он - это сам Гусаров?!.. Все это было не наяву, а в нем самом. Его мозг выдумал эти странные глаза неизвестного. Вот он пришел сюда, незваный, к людям, имеющим свое увлечение, убеждение, религию. Пришел чужим. С другими глазами, отличными от глаз восторженных слушателей. Для них глаза Гусарова могут казаться потусторонними, злыми и страшными.
      Между тем человек на эстраде продолжал свое действо.
      - У вас тоже закрыты каналы. Вы не можете подпитаться космической энергией. Давайте откроем их и на этом сегодня закончим.
      Костюм концертный. Туфли блестят, бабочка. Мужик нормальный с виду. Пусть себе учится Алена. Зря тревожился. Покинув зал, вернулся на работу. Решил не раздражать жену своим неприятием нового её увлечения.
      Но следующий день заставил Гусарова изменить решение и вглядеться пристальнее в Кудратова и его команду. О том, что команда была, и отчаянная команда, стало известно не из его вчерашнего посещения клуба, а чисто случайно.
      Заехав по делам в 11 отдел Фрунзенского РУВД и зайдя к начальнику угрозыска Николаю Конюхову, застал его говорящим по телефону:
      - Поспрашивайте людей, позвоните в РУВД, на телевидение, найдите, в общем.
      Поздоровались.
      - Андрей Витальевич, может быть, ты видел вчера "Телеслужбу безопасности"?
      Гусаров посматривал, когда удавалось. Обнадеженный Конюхов напомнил:
      - Там людоеда показывали.
      - Был сюжет. Татарин какой-то.
      - Лицо запомнил?
      Его спрашивают! Спрашивают Гусарова, запомнил ли он лицо! Начальник отделения извинился:
      - Понял. Помоги, а? Короче, задержали мы этого людоеда.
      Уже уличенное в убийствах и съедении жертв чудовище сбежало из следственного изолятора или было выпущено по ошибке где-то в Казахстане. Телевизионщики утверждали, что зверюга мог направить свои стопы-лапы в Петербург или Архангельск.
      - Пойдем, познакомлю.
      Людоед сидел даже не в изоляторе, а в коридоре под присмотром милиционера. Чуть лысоват, скуласт. Неужели? Экран слегка искажает физиономические черты. Важны повадки, как двигается.
      - Пойдем, - просто сказал Гусаров.
      Засомневался. Чистенько одет, рубашка белая. Андрей уверенно пошел в комнату для бесед с задержанными. За годы службы перебывал во всех подразделениях, знал, где она. А вдруг тот самый? Неприятное ощущение, когда за тобой следует особь, жевавшая собратьев - человечину.
      - Садитесь.
      Конюхов говорил, что урод назвался Михаилом Юхельзоном. Документов при себе не имеет. Пристал на улице к женщине, предложил пройти с ним в какой-то клуб. Болезная как вспомнила вчерашний показ людоеда по телевизору, как подумала, что косточки её обглодают, так в крик. А тут и милиционер поблизости.
      Гусаров в кабинетике дежурного следователя усадил задержанного за стол, сел напротив.
      - Юхельзон Михаил Изиевич?
      - Да.
      Отвечает спокойно. Губы тонкие, нос большой, лицо широкое, с резкими очертаниями. Но не тот.
      - Вы знакомы с Рагимом?
      Андрей запомнил из телепередачи имя людоеда. Задавая этот вопрос, Гусаров сосредоточился. Реакция сидящего напротив человека была самой обычной.
      - Каким?
      Дальше спрашивать смысла не было. Разве что помочь отделению в уточнении мотивов его приставаний к женщинам.
      - За что вас задержали?
      Михаил не поинтересовался, с кем он говорит, что означало или его неискушенность, или наоборот, хитрость и большой опыт общения с милицией.
      - Задержали? Не знаю. Из-за женщины, наверно. Я с ней просто беседовал, а она вдруг закричала, позвала милиционера. Вот. Жду, когда мне объяснят, что я сделал плохого.
      - Вы с ней были знакомы?
      - Да нет, встретились на улице.
      - Встречаются по-разному. Кто стал инициатором знакомства?
      - Я. Стояли у киоска, она что-то покупала. Мне показалась общительной, вот и обратился к ней.
      - С какой целью? Вам нужна была женщина?
      - Вот в чем дело! - Юхельзон продемонстрировал догадку. - Вы меня подозреваете в сексуальных преступлениях? Разве я похож на маньяка?
      - Тогда чем же вы так напугали ее?
      - Я говорю, что не знаю. Может, это будет длинно, попробую объяснить.
      - Желательно короче.
      - С недавнего времени я занимаюсь приглашением людей в нашу Академию. Только отнеситесь к этому серьезно, я знаю, что люди в форме слишком реалистичны. Хотя я вас, кажется, видел на наших занятиях.
      - Вы ошиблись. Своих дел по горло. Говорите, я постараюсь понять.
      - Мы, то есть наша Академия, обучаем людей приемам, как стать совершеннее, как стать гармоничной частицей Вселенной. Как получить немалую силу, питаемую энергией Космоса...
      Слушая уже знакомую песню, Андрей все пристальнее вглядывался в исполнителя. С её началом Михаил обрел твердость и бодрость. Вхождение в роль произошло мгновенно. Из опрашиваемого человека превратился в проповедующего. Пробует, гад. Пробует свои силы на Гусарове.
      - Достаточно, вы же видите, что я толстокожий.
      Юхельзон, убедившись, что перед ним не слабая натура, моментально угас. Как актер, ушедший за кулисы со сцены, где только что играл переполненного эмоциями героя.
      - Ближе к женщине.
      - Да. Чтобы наша академия могла существовать, необходимо достаточное количество публики. Самые активные члены, вроде меня, ищут новых клиентов. Это и моральная обязанность и материальная заинтересованность. Все просто объясняется.
      Куда проще. В том зале, где занимается Алена, было около сотни человек. По триста пятьдесят с каждого - это тридцать пять тысяч. Курс рассчитан на месяц. Три подгруппы разных ступеней. Итого - сто пять тысяч. Не хило. За такие бабки можно содержать сеть вербовщиков, хватать людей на улицах. Приглашать, льстить, устрашать, подпаивать, пудрить мозги.