Казенный дом (Чеченский транзит - 2)

      - Многие соглашаются идти с вами?
      - Сегодня - редкий случай срыва. Я умею различать людей. Практика. Один из пяти срывается. Эта женщина накануне была чем-то напугана, только поэтому не попала к нам. Ей же хуже.
      - Чем же?
      - Останется обычным человеком. Почему, все-таки, у вас ко мне такое пристальное внимание? Разве я кого-то ударил, оскорбил?
      Такие хуже людоедов. Такие души съедают. Крадут, готовят, жрут и переваривают. Количество съеденных душ пропорционально количеству отнятых у них денег. Неужели столько доверчивых? Неужели так много людей верит в волшебное слово? Оставив Юхельзона без ответа, Андрей вышел в коридор.
      - Жаль, что это не людоед. Но сволочь ещё та. Дай паспорт, посмотрю прописку на всякий случай.
      Начальник угрозыска взял у дежурного вещи задержанного. Паспорт, расческа, бумажник, пузырек с лекарством.
      - Больной, должно быть.
      - На голову.
      - От этого таблетки не помогают, даже такой величины.
      Гусаров, оторвав глаза от паспорта, взглянул на стеклянную ампулу. Таблетки в ней по диаметру были величиной с пятак советского периода.
      - Их тут всего две. Толстые!
      - Какое к черту лекарство? Больше на сухой спирт похоже. Или аспирин для слона. Дай-ка.
      - Может, наркотик? Надо спросить.
      Гусаров вернулся в комнату, где невозмутимо сидел Юхельзон.
      - Это что за хренотень?
      Глазки, глазки, давай, не прячь. Взглянул на пузырек и сразу в стол уткнулся.
      - Народное средство. Помогает при любом недомогании.
      - Даже в случае ломки?
      - Это не имеет никакого отношения к наркотикам.
      - Посмотрим.
      - Вы хотите забрать? На каком основании? Я ни в чем не виноват, вы не имеете права отбирать личные вещи...
      Право тебе? Откуда у тебя право причислять себя к высшей расе и дурманить другим сознание? Сиди! Гусаров молча, угрожающим взмахом руки заставил Юхельзона принять исходное положение.
      - Если эта дрянь окажется наркотиком, я тобой серьезно займусь. И всей вашей школой.
      Сучары! Они же могут удерживать у себя людей с помощью галлюциногенов! А вдруг Алена уже попробовала? Выйдя из комнаты, Гусаров вытряхнул из пузырька одну таблетку и положил в карман. Вторую отдал Конюхову.
      - Коля, сдай на экспертизу. Жругую я у себя проверю. А этого супермена обставь как следует. Чтоб все адреса сказал, где искать, если понадобится.
      Не подводит его интуиция, сердце ещё подсказывает, где ждет беда. Не простая это школа-академия. Скорее, секта. Где дурман, там обман. К этому дурману вплотную приблизилась его жена. Если он не в силах оторвать её, то вполне по плечу оторвать дурман от Алены. С чего начать? Во-первых, с "крыши". Кто-то берет с конторы Кудратова проценты. Второе - с основных лиц, начиная с самого мэтра. Таблетка может служить подсобным средством. Надо заглянуть в Подвал.
      Миновав улицу Чайковского, Гусаров направился на встречу с Наркомом. Был бы на месте. Матвей Юхимович получил свое прозвище за всезнайство в области галлюциногенов и мог бы возглавлять народный комиссариат по незаконному обороту наркотиков. Бывший армейский офицер какой-то секретной части чудом оставался здоровым, бодрым и свежим. По скупым данным отсидел по секретной статье чуть ли не за разглашение государственной тайны, после скитался по стране, гремел за мошенничество и торговлю наркотиками. С его слов - подставляли, не давали поднять головы. В годы перестройки от него отстали, но куча судимостей все ещё играла роль - перебивался разовыми работами. С созданием УНОНов был замечен как способный "на зуб" определять синтетические наркотики, не говоря о растительных. Спектр познаний Юхимовича был значительно шире, в чем убедился Гусаров, нашедший его в подвале.
      - Мотя, привет, ты мне нужен.
      - Мотя всем нужен. Если ты о том же, что и все, то я ничего не знаю.
      - А о чем все? Я в отпуске, сводок не читаю.
      - Ну и слава богу. Лучше и не знать.
      - Что случилось?
      - Ничего, спи спокойно, Гусар. Пусть УНОН кувыркается, ему полезно. Так для чего я тебе нужен?
      - Мотя! О чем люди говорят? Не томи!
      - Он не знает! А ещё начальник отдела РУОП! Даже дети в школе знают, что наркотики подешевели, а целый полковник - не знает. Кто-то валит их в город тоннами. Марихуану, героин, лекарственные, искусственные наркотики. Недавно гору экстази впрыснули в ночные клубы. Что творится! Как раз этой ночью уноновцы меня вызывали. Гончарук лично просил провести блицэкспертизу. С этой дрянью они впервые столкнулись. Внешне как героин, но не героин. Такой же беленький порошок. Попробовал - сам удивился. Раз в триста мощнее героина, в тысячу раз мощнее, чем морфин! Представляешь, "китайского карлика" приперли! Много, очень много "китайского карлика". Это синтетика, этонитазен называется. Сначала американцы его сделали как обезболивающее для солдат во Вьетнаме, но раненые стали к нему привыкать. Химики синтезировали мощный наркотик в благих целях. Только вчера изъяли 5 килограммов "карлика"! Представляешь?
      - Это много?
      - Да ты что?! Если из 20 граммов получаются сотни доз, можешь представить какое количество народа нанюхается и наширяется? Мерзость ещё в том, что для многих наших, питерских, не знают критической дозы "карлика". Наверняка уже с десяток человек загнулось. Такое впечатление, что твои продажные коллеги открыли вокзалы и наркоту стали ввозить вагонами. Но это не так. Остается ещё два варианта - привозят на кораблях или целыми самолетами. Кстати, РУОПу надо бы подключиться, тут четкой организацией пахнет, кто-то головастый наладил и доставку и сбыт. Богата земля русская на таланты.
      - Нерусская тоже.
      - В точку попал. Так чего ты хотел?
      Гусаров достал таблетку, изъятую у Юхельзона.
      - Мотя, это что такое?
      - Таблэтка.
      - Смотри-ка! Точно таблетка! А что за таблетка?
      - Папробовать нада.
      - А если цианистая?
      - Тем более пробавать нада.
      - С закуской?
      - Если скусная, тада не нада.
      - Тада пробавай.
      - Антиресная таблэтка. Таковая мне ва сне марещится.
      У Юхимовича не было ни реактивов, ни приборов. Во всяком случае на работе. Эксперты-криминалисты по наркоте, ютящиеся в двух комнатах на Шпалерной, едва справлялись о привозимыми образчиками изъятого дурмана. Заключение выдавали пачками. Матвей по мере необходимости служил уноновцам в качестве моментального определителя на выездах. В сложных случаях. Когда, например, накрывается лаборатория. Чего в ней только нет! В пробирках-колбах. Вода? Раствор? Что за порошок? Вывозить? Оставлять? Юхимович невероятно быстро отличал незначительное от важного.
      Вопреки ожиданиям Гусарова тем же вечером Нарком не стал и разговаривать с ним по поводу изъятой у Юхельзона таблетки. Очень серьезно и хмуро сказал:
      - Завтра заходи.
      - Матвей, мне бы поскорее.
      - Я не ударник сразу заключение давать.
      Гусаров хотел ещё раз настоять на срочности, но Юхимович встал:
      - И все.
      Видя, что руоповец уходит расстроенным, Нарком попытался сгладить суровость своего отрицательного ответа. Он снова стал улыбаться и рассказывать.
      - Знаешь, Андрей Витальевич, если мухи имеют доступ к кокаину, они ведут себя точно так же, как наркоманы. Попудрит муха рыло в кокаине и давай балдеть - дергается, беспокоится, блуждает. При передозировке начинает дергаться ещё больше, резче, пока не парализует. А потом и лапки кверху. Жизнь наркомана как на ладони, правда? Но знаешь, мухе дрозофиле нужны на порядок большие дозы. Они особенно устойчивы к наркотику. Потому, что они мутанты. У них нет генов, контролирующих биологический ритм. Я пока что как та дрозофила, всякое пробовал и должно быть, мутировал. Держусь пока. Но вдруг эта таблетка меня доконает?
      Юхимович снял улыбку с лица:
      - Завтра приходите.
      Поведение Юхимовича отличалось от постоянного. Никакой веселости в глазах, наоборот, Андрей увидел в них тревогу.
      - Утром зайти?
      - Может, утром. Не знаю.
      Юхимович собирался. Вот-вот закончится рабочий день. Уходить тютелька в тютельку по времени было не в традициях Подвала.
      Дома Андрей попытался прощупать в шутливом разговоре тайны Алениных занятий. Жена увлеченно заговорила о снятии порчи и сглаза, как защитить свое энергетическое поле и ни слова об интересующем Гусарова.
      - Для этого что-нибудь надо принимать внутрь?
      Алена не поняла.
      - Зачем? Это же неосязаемые вещи. Как на них воздействуешь какой-то там микстурой?
      Ну и хорошо. Гусаров поуспокоился, но утром, когда заглянул в подвал... Нарком нетерпеливо ждал его.
      - Пойдем.
      Прикрыв за собой дверь мастерской, Юхимович прошел к задрипанному списанному креслу, упал в него. Вид у него был разбитый.
      - Где ты это взял?
      - Изъял.
      - У человека или в хранилище?
      - У человека.
      - Достань его и вытряхни душу - откуда он взял этот..., - Юхимович осекся. - ...Эту таблэтку. Знаешь, паря, то, что ты приволок, есть такое изобретение двадцатого века, как атомная бомба или как кока-кола.
      Характерное акание Юхимовича терялось, когда он начинал волноваться и говорить быстрее:
      - В послевоенные годы нам поручили воссоздать психотропное средство, разработанное ещё в годы войны. Две шараги - в Москве и Ленинграде работали над этим материалом. Совсем раздельно. Только два руководителя обменивались информацией. Перед блокадой в московскую шарагу поступили последние ленинградские разработки вместе с пробной партией препарата. Дальше - мрак и неведение. Куда подевалась группа ученых, где документация, никто так и не узнал. В войну было не до того. Наступил перелом, немцев погнали. Важнее стала огневая мощь, чем тайное оружие. Лабораторию могли разбомбить или накрыть снарядом. Не знаю. Работа возобновилась, когда я уже служил. Подписался под секретность и в один из дней меня определили в ту группу разработчиков. Точнее, доработчиков. Было десять таких таблеток. Поручили вывести формулу, описать их воздействие. Это страшная вещь, Гусаров. Теперь время другое, можно говорить. А тогда за одно слово на стороне могли так... Я знаю... Испытал.
      Юхимович замолчал, унимая чувства нахлынувшие при воспоминании о лагерях. Потом встал и продолжил:
      - Сейчас появилось понятие "зомби". Мы его тогда не знали, но вот это, - Юхимович достал пустую сигаретную пачку и вытряхнул из неё пол таблетки, конфискованной у Юхельзона. - Вот это делает из человека зомби.
      Юхимович смотрел на Гусарова, угадывая, понял ли тот всю важность сказанного.
      - Какая-то сволочь все-таки разгадала секрет препарата. Его появление в народе - катастрофа. Если военные упустили секретность и таблетки попадут в нечестивые руки - всему хана. Дав принять вот этот кусочек, я превращу тебя в раба. Под воздействием препарата внушу все, что угодно. Навеки. Навсегда. Ты не сможешь сам перепрограммировать свои мозги. Это как воспитание. "Что такое хорошо" и "что такое плохо" можно поменять местами за несколько часов. Я пробовал, я знаю. И на себе, и на других. Московских таблеток времен войны уже нет. Я их уничтожил. "Случайно". Чем закончились разработки нашей группы тоже не ведаю. Только эта штука сложная. Вряд ли им удалось воссоздать. Тогда... Не знаю, что и думать. Искать питерский след? Это надо сделать обязательно.
      Жаркий рассказ Наркома потряс Гусарова. Проблема оказалась значительно глубже. Речь шла уже не о личной жизни Андрея. Зомбирование могло коснуться всего населения, если препарата в достатке. Допустим, его применят во время выборов. У кого таблетки - у того и власть. Ими даже деньги можно победить. Гусаров вспомнил об "оживляльщике" мертвецов, у которого учился серийный архангелогородский убийца Пальчиков, но тут же отмел это предположение. Кудратов не был похож на изверга-сектанта, дающего человеку яд, а потом откачивающего отравленного.
      - Держи меня в курсе, Андрей. В молодости я пострадал из-за этого препарата "БП-53", как его называли с войны.
      - Почему так?
      - Не знаю. Предполагали, что Берия-Победа. Но это лишь догадки.
      Из Подвала Гусаров бегом направился на службу, нарушая тем самым логичное правило милицейских отпускников: не появляться на работе до последнего дня отпуска, ибо могут "припахать". Всегда дел по горло, а тут как раз человек подошел свежий. Андрей, изо всех сил стараясь улыбаться приветствующим коллегам, проскочил в свой кабинет и сел к телефону.
      - Конюхов? Привет Коля. Гусаров. Дай мне данные людоеда.
      Начальник ОУР отделения, куда приводили задержанного, продиктовал адреса и телефоны, где мог проживать Юхельзон. Одним Гусаров занялся сам, а два других попросил "пробить" Никифорова.
      Днем обладателя "БП", как назвал таблетки Нарком, нигде не обнаружилось. Вечером Андрей забеспокоился и поехал в клуб Кудратова. Может быть, пока он ищет людоеда, тем временем зомбируют Алену! И там мог быть сам разыскиваемый. Около девяти Андрей поднялся на второй этаж к уже знакомому ему концертному залу. Учащиеся частью уже выходили, а частью, самые стойкие, оставались торчать перед сценой, на которой, как и в прошлый раз, Кудратов "открывал каналы". Людоедской рожи не было. Гусаров, убедившись, что Алена сидит в первом ряду, вышел поискать нужного человека в других помещениях клуба. Безрезультатно. Возвращаясь в зал, заметил, что в нем погас и вновь зажегся свет.
      - Ты? - обрадовано воскликнула Алена, столкнувшись с мужем на выходе из зала.
      - Проезжал мимо, решил тебя подхватить. Интересно было?
      - Сегодня новая тема, - Алена, приподнявшись на носочки, шепнула. - По моему, ерунда, нереальные вещи, но занятные...
      Она рассмеялась.
      - Я, правда, обещала Людмиле пройтись с ней, но раз уж заехал...
      На улице она продолжила:
      - Кудратов говорил о возможности возбуждать некоторые центры мозга извне, направляя поток определенной информации. Это как если бы в компьютере накопить истории, когда совесть замучивала человекам и переместить их мгновенно в определенный участок чьего-нибудь мозга. Его совесть пробуждается, человек мгновенно меняет намерения, если они были плохими. Или ещё таким же образом можно поставить другого на свое место. Допустим, кто-то тебя грабит. Ты направляешь испытываемые тобой чувства на самого злодея и он сам чувствует себя жертвой, обобранным, обиженным, жалким.
      - Вот это мне очень нравится. Научишь?
      - Это высший пилотаж, а я пока слабенькая последовательница Учителя.
      Садясь в машину, Гусаров почувствовал себя неуютно, будто кто-то пристально смотрел на него. Из клуба выходили люди.
      - А где Людмила? Может, подвезем?
      - Да нет, её провожает один человек из наших.
      - Значит, вы все вместе хотели пройтись?
      - Ревнуешь?
      Гусаров смотрел в окно на клуб, на прохожих.
      - Пока не вижу, к кому.
      Михаил Юхельзон, весь вечер просидевший за кулисами эстрады был напуган и удивлен появлением чужака в конце занятий. Наблюдать за залом было ещё одной его обязанностью. Пока чабан смотрит за всей отарой, его верный пес обегает её вокруг, подгоняя овец, отстающих или уходящих в сторону. На каждой овце - золотое руно. Овцы платят за то, чтобы их пасли. Юхельзон отмечал для себя невнимательных, не вполне уважительно задающих вопросы, не конспектирующих мудрость Учителя. Это его клиентура. Таким нужна дополнительная обработка. Способов воздействия он знает много и применял эффективно. Никто не отстанет. Индивидуальная агитация, шантаж, а если потребуется, то и драгоценный препарат. Чуток "лекарства" под язык овечка вся твоя. Но это редко. Стадное чувство в основном срабатывает. Недавнее глупое происшествие с ним отозвалось громами и молниями Кудратова. Всегда солидный, даже медлительный, мэтр кричал и ругался матом.
      Все эти сутки Юхельзон посвятил выходу на экспертов в милиции, чтобы остановить изучение изъятых таблеток. Вывернулся наизнанку, пустил в ход все связи, но никаких следов не нашел. В лабораторию на Шпалерной они не поступали, в районе задержания Юхельзона их не было. Подсказали, что могут быть в дороге на экспертизу. У кого? И тут Михаил увидел! В зал вошел тот самый крупный мужчина, дотошно выспрашивавший его в отделе милиции о женщинах и таблетках. Сомнений не было. За ним пришли. Мент явно кого-то ищет, так и ощупывает зал своими глазищами. Юхельзон сжался, плотнее запахнул кулису, за которой сидел, оставив совсем крохотную дырочку для обозрения. Кудратов продолжал на эстраде занятия, не подозревая об опасности.
      - Мес-си-ир! - тишайше позвал Юхельзон.
      Была бы правдой декларируемая учителем способность телепатического общения, Кудратов подскочил бы от посланного сигнала тревоги. Но он не услышал шепота перепуганного помощника. Юхельзон ожидал, что сейчас войдут ещё несколько мужчин в штатском, а то и омоновцы в масках и с оружием. Мужчина, осмотрев зал, вышел. Как предупредить Кудратова? Покинуть укрытие верный пес не решался. Мужчина мог снова вернуться в любую секунду. Дверь с эстрады в коридор, где находились гримерные, была открыта. Он может войти оттуда! Юхельзон вскочил, захлопнул. Замок на ней не работал лет сто. Взгляд упал на электрощит. Вот оно! Юхельзон отключил на секунду главный рубильник и тут же вернул ручку в обратное положение. Соображай быстрее, мессир! Кончай занятия! В нетерпении Михаил переминался за кулисой, проклиная вежливый ритуал прощания мэтра с паствой. Наконец-то!
      - В клубе милиция!
      Кудратов напрягся. Вальяжность мигом стекла с него, как с пингвина студеная вода.
      - Тот, кто взял таблетки, только что входил в зал во вторую дверь.
      Мэтр инстинктивно обернулся.
      - Вот он! Вернулся!
      Мужчина у второго входа, улыбаясь, приветствовал одну из учениц, и они вместе вышли.
      - Я вспомнил! Это та дура, которую привел Булат! Они знакомы! Ее подослали!
      Кудратов отвернулся от зала, посмотрел в упор на перепуганного подручного и щелкнул по лбу. Неприятное выражение лица исчезло, вернулась улыбка.
      - Я все знаю. Проследи за ними.
      Легко сказать! Юхельзону не хотелось бы приближаться к тому, кто подозревал в нем наркомана и сексуального маньяка. Прячась за спинами выходящих, он видел затылки покидающей клуб парочки. В любой. момент Михаил был готов упасть, провалиться, если человек из органов станет оборачиваться. Женщина о чем-то говорила, мужчина слушал, изредка ронял фразы. Так они вышли на проспект и направились к синему "москвичу". Юхельзон перешел к окну, откуда была видна машина и не спускал с неё глаз до самого отъезда.
      - Мессир! Они уехали!
      Кудратов сидел в гримерной перед зеркалом и слушал Нинель. Она была настолько чутка к своему покровителю и наставнику, что в поведении стала двойником Кудратова в женском варианте. Та же четкая и убедительная речь, выштудированные перед зеркалом жесты, деланная медлительность. Нинель перед занятиями и после заговаривала с публикой, давая пояснения по теме. Речи её были отточены и заучены, каждое выступление среди обступающих слушателей содержало рассказ об очередном чуде, якобы совершенном вчера Владимиром Михайловичем Кудратовым, или о его встрече с каким-либо деятелем, или о блиц-выступлении за рубежом.
      - Владимир Михайлович только что из Стокгольма, устал, должно быть, но при его умении регулировать свое самочувствие, получать энергию из космоса, на занятиях это не отразится.
      Сказанное группе людей живо распространялось по залу. Слышавшие спешили показать свою осведомленность о жизни великого:
      - Ему Нобелевскую премию будут вручать, иначе зачем он летал в Швецию.
      Нинель Останина превосходно справлялась с разогреванием зала перед началом действа и виртуозно заинтересовывала темой следующего занятия.
      - Все мы движемся во времени, - начинала она после вежливого вопроса "Понравилось?", обращенного к наиболее контактным людям. - Движемся по какой-то временной координате. От прошлого к будущему. Владимир Михайлович как-то задумался, одна ли эта координата? Вы как считаете? - Подождав, пока кто-то из подошедших не начнет открывать рот, продолжала. - Пространство многомерно, поэтому и время может быть таким же. Координата времени не единственна. Есть другие, возможно, с различными скоростями. Они иногда могут пересекаться и тогда в нашей координате остаются знания и открытия других, будущих времен. А многочисленные случаи проскопии? - Нинель опять следила, как реагируют на её затравку. - Это видения будущего. Это прозрения, предсказания, которых было много в истории движения по нашей координате времени. Недавно Владимир Михайлович был приглашен в Лондон для доклада по его новым открытиям в этой области. Ему уже удались опыты по проникновению в ближайшие координаты времени. На следующем занятии он поможет вам овладеть способами предвидения.
      Сейчас, в гримерной, она докладывала результаты доверительных бесед:
      - Имей в виду, Евдохина Станислава Ивановна будет просить предсказать судьбу её дочери. По моим сведениям чадо выходит замуж и собирается в Израиль. Мамаша боится, что её там убьют. Можешь на сеансе спокойно вещать о Мертвом море и оливковых рощах.
      Вошедший Юхельзон сразу получил поручение.
      - Перепроверь информацию о Евдохиной и узнай, как зовут жениха её дочери.
      - Рувим, - тут же решила одну задачу Нинель.
      У неё была прекрасная память. Даже то, чего она не понимала, могла запомнить и цитировать дословно. Прекрасно знала имена, отчества, фамилии всех, кто хоть раз попадал в поле зрения Кудратова.
      - Нинель, а как зовут стройную барышню в зеленом платье. которая сидела сегодня в первом ряду? Она ещё глазки мне строит.
      - Гусарова Елена Георгиевна.
      Уж эту-то ассистентка и женщина Кудратова помнит всегда. Как раз её Нинель не хотелось бы обрабатывать. Пусть закончит один курс, получит их красный диплом, кстати, уже готовый, с оценкой "отлично" и проваливает. Выходит к мэтру каналы открывать, а задница ходит с заносом в пол метра. И с Нинель высокомерна.
      - Ей надо что-то предсказать. Узнайте.
      Нинель занервничала.
      - Не дергайся. Предсказывать буду не я. Найдем человека. Мадам Гусарова - объект номер один. Привязать накрепко. Это задание всем.
      Кудратов встал.
      - Ты, Михаил, ночуешь в клубе. Я предупрежу. Этот Гусаров мог оставить слежку и тебя сцапают прямо на выходе. Вывезем под утро с внутреннего двора. Предосторожность не помешает.
      - Я голодный.
      - Неужто? Это полезно. На голодный желудок лучше думается. О том, как впредь не попадать в милицию.
      Тугеза и Форева. пронюхавшие адрес офиса Кудратова, ночью сделали закладочку и, сидя в машине неподалеку, слушали приемник.
      Парни получили свои клички ещё до работы в Подвале за постоянные попытки петь по-английски во время пьянок, не зная при этом языка, что вынуждало повторять одни и те же знакомые слова. Причем, один чаще выпевал "кам тугеза", а другой "фо-рева". Неразлучные в кражах и отсидках, они и в Подвал были завербованы Гусаровым вместе. Благодаря ему их миновала участь быть осужденными по 77-й статье - "Бандитизм".
      В подвале их, веселых певцов, приняли за своих, совершили обряд посвящения в "свободные плотники" - выпивание стакана водки с наброшенным на голову синим хозяйственным халатом, что символически означало: "Ничего не знаю, ничего не вижу, ничего никому не скажу!".
      - Кам тутеза! - пел один.
      - Фо-ре-ваа! - тянул другой.
      Полы настилали, рамы клепали и двери, остекляли окна, чинили водопровод. Следили, высматривали, подслушивали, залезали туда, куда нельзя по закону...
      - Явились.
      На красном "Ягуаре" в офис приехал Кудратов.
      - Проспался.
      - Рабочий день у него в полдень начинается, а мы с тобой каждый день к девяти летим. Несправедливо.
      Приемник выдал звуки щелкающего замка и шагов по коридору.
      - Исправно работает.
      - Аск! Куда денется.
      Голос в офисе спросил:
      - Нинель! Сколько сегодня?
      - Семь человек, по моим записям, - ответил женский голос.
      Кудратов принимал богатых клиентов в своем офисе, в специально оборудованной комнате "с особой аурой и благоприятным для человека расположением".
      Убедившись, что запись прослушивания идет нормально, Тугеза и Форева больше знать ничего не хотели. Пусть себе болтают. Гусаров послушает пленку. Ему надо. А им... Можно подремать.
      - Глянь-ка, к ним, что ли?
      Из белой "шестерки" вывалили четверо. Один выделялся необыкновенным ростом. Все вошли в двери Кудратовского офиса.
      - Сделай-ка погромче.
      В офисе произносились скупые приветствия.
      - Охрану так и не завел?
      - Кого мне бояться? Вы - крыша, вы и думайте как меня охранять.
      Долго сидевший на дне Ратников был вынужден со всеми предосторожностями приехать к Кудратову. Нажаловался волшебник. Выставил Буташеву условие, что будет сотрудничать только если ему вернут отобранный у него радиотелефон. Далась ему эта труба. Нет её больше. Федя-Петя, который отобрал её у Кудратова, выронил трубку во время перестрелки на Пулковском шоссе. Суматоха была, ноги уносили, вот и потерял. Буташев сам дал в помощь Ратникову отмороженных головорезов, к тому же обкуренных. Причастность к этому преступлению угнетала Виктора Ратникова. Мент, пытавшийся их преследовать после акции, наверняка его запомнил. Попытка наезда на него машиной после падения на шоссе непростительна. В горячке Ратников приказал Шуре-Жене раздавить мента. Теперь сожалел. Из-за одной глупости вынужденно провел в затворничестве пару недель. Клиенты оставались без контроля и без "помощи". Некоторые стали делать выплаты наезжающим варягам. Схватиться с конкурентами было бы опасно. Обыкновенный привод в милицию мог закончиться годами жизни в колонии. Фоторобот и описание Лопаты были во всех дежурных частях. Жалко, после убийства положено тихариться. Тем более после гибели руоповца. Но план Буташева, суливший большие, даже баснословные выгоды, требовал скорейшей реализации. Они были очень нужны друг другу. У Буташева было много товара, у Ратникова - сеть реализаторов. Была только одна проблема: как быстро и в больших количествах доставлять товар с юга. Они нашли лучший вариант - по воздуху. Небольшой частный аэродром и небольшой самолет, типа "Сесны" их бы устроил. Они нашли такой "Пулковский авиамеридиан". Все у них сложилось. Ратников сыграл роль грубой силы, а Буташев - роль миротворца и благодетеля. Классика. В итоге: охраняемый Буташевской структурой аэродром и две небольших "Сесны". Летчик Рустем Вараев, земляк Буташева, мог бы тоже, как немец Руст, пролететь неопознанным над территорией всей России и посадить самолетик на Красной площади. Пилот второго класса, бывший член национальной сборной по высшему пилотажу, призер чемпионатов мира мог выделывать в воздухе чудеса. Он бросал машину на минимальную высоту от земли и снова поднимать её к заоблачным высотам. В Чечне он был бы первым летчиком, если бы русские не разбомбили самолеты и аэродромы. Поэтому Вараев с удовольствием подрядился перевозить наркотики. Пусть эти гяуры губят себя, это тоже работа на победу Ичкерии. Но все же, Рустем летал не за славу, а за деньги, большие деньги. Он привез первую партию товара, проложил маршрут и теперь уже два самолета курсируют между Питером и Чечней.
      Ратников и думать забыл про какой-то несчастный телефон, поэтому состроил кислую мину, когда Буташев настойчиво предложил удовлетворить требования Кудратова и вернуть его.
      - Да мы его и подержали у себя всего сутки, а потом потеряли. Чего он нервничает?
      - Виктор, господин Кудратов теперь наш партнер, не надо трений между своими. Как хочешь решай, но чтобы он не надоедал мне с такими глупостями. Я ему три телефона предлагал, а он требует свой.
      - И я предлагал!
      - Ты меня понял. А главное, им почему-то стала интересоваться милиция. Узнай в чем дело. Как бы через него нам не засветиться.
      - Ладно, заеду к нему.
      Владимир Михайлович был очень обеспокоен интересом ментуры к его деятельности. От Ратникова требовалось не только вернуть его прибор, но и заняться своими функциями, как крыше. Кудратов встретил бандита вопросом:
      - Вы его привезли?
      Подслушивавшие Тугеза и Форева одновременно подумали о похищении человека, с такой глубокой интонацией в голосе обратился к бандитам Кудратов.
      - Дался тебе этот телефон! А если не привезли?
      - Если не привезли, считайте, что я забыл про нашу договоренность. Найду людей для разговора с вами. Уходите.
      Самый мощный из четверки, пришедших с Ратниковым, удивился:
      - Че он, про ту черную хренотень? Я её так и не раскрыл. Она дурная какая-то. Такие мысли в башку лезли, пока я соображал, как она работает. Позвонить хотел.
      - Идиоты! Это биоприбор для лечения людей. Я не могу без него работать!
      - Так бы и сказал, а то - телефон!
      - Тихо все! - рявкнул Ратник на своих подручных, которых прихватил в качестве угрожающей силы. - Прибора нет, Владимир Михайлович.
      Видя как Кудратов приобрел потрясенный вид, как заходили желваки на скулах, Ратников поторопился успокоить:
      - Мы тебе готовы купить такой же. Или сам купи, мы расплатимся. Деньги теперь у нас есть. Кстати, благодаря нашему партнерству.
      - Такой не купишь! - взорвался Кудратов. - Он е-дин-ствен-ный! Ищите! Скоты! Вы все скоты! Прочь отсюда. Твари, безмозглые. Ничего на свет не произвели, а живут! Тащат с других.
      Владимир Михайлович пошел в свой кабинет переживать потрясение. Прибора больше нет. На него возлагались большие надежды. Второй полудиск лежал в его сейфе, но был не больше, чем кусок металла. Ничего не излучал и никак не действовал. Твари!
      Ратников, не ожидавший таких эмоций по поводу дерьмового прибора, был в растерянности. Соображение о возможном недовольстве Буташева привело его в чувство. Он злобно выругался на своих спутников. Феди-Пети виновато оправдывались:
      - Сам знаешь какая стрельба была. Выронил я его на Пулковском. Че он, другой не купит?
      - Ты даешь! Мы прямо на шоссе стояли. Потом машины пошли. Его, телефункель этот, в порошок колесами передавили, должно быть.